Текст книги "Современное образование: необходимость или пустая трата времени?"

Учебники нашей школы

Прусская система образования была построена на том, что главным источником знаний должна быть книга. А само обучение осуществлялось путём впитывания учениками в себя чужого духа и чужих трудов, которые должны были пробуждать их собственный дух к совершенству и воспитывать в детях идеал человека. По-простому это можно назвать «неогуманизмом», который выражался в заучивании фактов, изложенных в учебниках. Именно такая же система преподавания применяется в большинстве школ мира.

Однако тут есть важный нюанс: прусская методика образования была создана для борьбы с послевоенным распространением французской культуры среди населения Пруссии. Поэтому система внедрения чужих трудов была крайне актуальна. Тем более, что в тот момент имел место очень большой дефицит подготовленных учителей, поэтому источником знаний действительно могла выступать исключительно книга. Также в конце 18-го и начале 19-го веков книга являлась настолько же малодоступным для отдельного человека инструментом, как сегодня реактивный самолет. Поэтому неудивительно, что главной задачей тогдашнего педагога было передать те знания, которые написаны в учебнике, а не обучить чему-либо самостоятельно. Ну и, в конце концов, в те времена акцент прусского образования делался на изучении родных и античных языков, овладении культурным наследием Древней Греции и Древнего Рима, а без книги в данных дисциплинах точно не обойтись. Конечно, в школах преподавались и другие науки, такие как математика, история и естествознание, а впоследствии происходило расширение всестороннего воспитания личности за счёт учебных курсов на основе достижений тогдашней современной науки. Но всё равно: базовая нагрузка знаний была значительно ниже сегодняшней школьной программы.

Стоит отметить и тот факт, что создатели образовательной реформы в Пруссии стремились к тому, чтобы научить людей быть самостоятельной личностью, творцом своего мира, автономным, свободным человеком с полными правами. Во времена массовой безграмотности именно изучение языков и культуры, а также математики и некоторых других наук, должно было воспитывать в человеке стремление к самоопределению, а не к приспосабливанию к тому миру, в котором они находились. И для этого реформисты стремились пробудить способность к спонтанности и абстрактному мышлению, – чтобы человек в непредусмотренной ситуации мог выбрать наиболее разумный вариант, а не самый простой. Поэтому создавалось не материальное, а формальное образование, не имеющее практической ценности.

В те времена люди жили в достаточно узком мире, и редко кто выезжал за пределы своего города или региона. Также информация распространялась достаточно ограниченно, а развитие цивилизации являлось процессом весьма медленным и то, что было вчера, оставалось актуальным завтра. Оттого необходимость в подготовке теоретиков была вполне оправданной для тогдашнего общества. Но в современную эпоху, когда ещё вчера значимые знания за одну ночь превращаются в устаревшую информацию, специалисты, получающие формальное обучение, являются абсолютно бесполезными, поскольку не могут применить свои знания на практике. Получая образование «обо всём и сразу», выпускники в итоге не учатся ничему. Тем более, что учебная программа сегодня намного обширнее, нежели это было в 19 веке.

Вывод из всего напрашивается таков: какие бы программы обучения ни разрабатывали в министерстве образования, к моменту утверждения они уже становятся малозначимыми, а к моменту получения аттестата учеником и вовсе теряют какой-либо смысл. Потому что мир сейчас развивается намного быстрее, нежели академики и профессора успевают его разобрать по полочкам. Поэтому вместо того, чтобы тратить время и бюджетные средства на создание новых учебников, лучше заняться формированием единых и персональных для каждой школы электронных баз данных. Потому что гаджетами дети сегодня умеют пользоваться уже практически с первого класса, и почти у каждого они есть. Такой подход, как минимум, сэкономит большое количество денег, которым можно найти целевое направление: к примеру, повысить преподавательскому составу заработные платы, что позволит эффективнее бороться с коррупцией в образовательной сфере, а также привлечь к педагогике более квалифицированных специалистов, а не только тех, кто не нашёл себе лучшего места.

Но главное – даже не подход к замене учебников. Ведь какое отличие книги от учебника? Книга является источником чужих мыслей, демонстрацией того, как развивается творческий, а также интеллектуальный процесс мышления в человеке. Именно поэтому для развития полезно читать книги, дабы ребёнок на чужом примере понимал, что вообще такое мысль. А вот учебник – это лишь изложение сухих фактов, того, что уже произошло и имеет место быть в действительности. Но ведь сегодняшний факт – завтра всего лишь история, которая будет пылиться на библиотечных полках. А дети в современных российских школах не просто изучают эти факты, а вынуждены их заучивать. И так как умственные возможности человека ограничены, голова ребёнка забивается вчерашними фактами, а места для исследования мира и саморазвития не остаётся. Поэтому главное, что нужно сейчас сделать, это не бороться с самими учебниками, пытаясь их искоренить как зло, но и не заморачиваться вопросом: «Что бы ещё добавить в школьную программу для большего развития ребёнка?» Нужно разрабатывать абсолютно новые методики, не имеющие ничего общего с прежней системой, по которой дети будут больше саморазвиваться путём личного исследования окружающего мира. А педагог, как и учебник, должен лишь помочь разобраться в том, что ребёнок, в силу своего возраста, ещё не может постичь, но никак не загрузить его максимально большим количеством информации.

Для примера, в школах США дети имеют только 5 обязательных предметов: математика, английский язык, информатика, история, естествознание – остальные выбираются на личное усмотрение ученика. Очень много усилий прикладывается для привлечения к спорту, но данный вид дисциплины не относится к обязательным. При этом обучение даже по обязательным предметам осуществляется без лишнего давления. Конечно, тут тоже есть вмешательство «псевдоэлиты», так как если взять урок истории, то легко можно понять, как манипулировать мнением людей, подтасовывая факты со своими нужными комментариями. Акцент в системе образования делается на воспитание патриота, но тут хотя бы стараются сделать «здорового раба», если не брать во внимание того, что еда в столовых США похожа на ту, что продаётся в «макдональдсах». Если все-таки говорить о нагрузке, то в американских школах особо никто не ожидает, что ученик будет много знать, главная задача – самовыражение. А что именно он будет выражать, и будет ли вообще что-то выражать, никого не волнует. Единственное, на что смотрят педагоги – способность ученика красиво и чётко излагать мысли. А вот объём математических знаний значительно упрощён, и таблицу умножения учат не раньше 3-го класса. Но большой упор делается на заучивание наизусть правильного написания слов – «спеллинг», где надо быстро произнести слово по буквам, или записать, когда его произносит учитель.

В начальной школе большинство предметов объединены в один под названием «науки», где дети должны самостоятельно приготовить какой-нибудь «проект», а потом грамотно и красочно его оформить. Темы, как педагогом, так и учеником, выбираются разные: о Солнечной системе, звездах, животных, профессиях и т. д. Ученикам младшей школы разрешают приносить на урок одну любимую игрушку, но о ней обязательно нужно рассказать. Таким образом, как уже было отмечено, главный упор американской образовательной системы делается на умение излагать свои мысли, а также на преодоление стеснительности и умение выступать перед классом. Где-то половину учебного времени школьники проводят на экскурсиях, а также в соревнованиях на определенную тематику, например, здоровье.

В старшей школе математика усложняется, но не разделяется на алгебру и геометрию, как в России. Отсутствуют такие предметы, как физика, химия, биология, зоология, география – все они попадают в ту же дисциплину – «науки», где в одном учебнике сосредоточены лишь общие сведения. География соединяется с историей, но большая часть программы сводится к изучению патриотической истории США. Всё это обязательные дисциплины. Если успеваемость у школьника отвечает определённому уровню, он может выбрать себе дополнительные уроки по музыке, физкультуре, танцам, театральном искусству, фотографии, вождению и др. Список дополнительных занятий в разных школах может отличаться.

Как видно из представленного примера, роль учебника в жизни американского школьника сведена к минимуму. Большинство дисциплин и методы обучения им построены на саморазвитии. Хотя для особо талантливых есть специальные школы, куда ребёнок может перевестись, если обычная программа для него слишком лёгкая.

Большую роль учебник приобретает только в старшей школе, куда поступают дети, которые планируют учиться в ВУЗах, – это примерно 80 % учеников, хотя впоследствии далеко не все идут получать высшее образование. Общая система в старшей школе та же: обязательные и дополнительные предметы. Список первых, как правило, не меняется, а вот ко вторым могут относиться такие дисциплины, как финансовая грамотность, бизнес и личные финансы, основы маркетинга. Для творческих личностей предлагаются такие предметы: цифровая фотография, журналистика, современный театр и другие. Для людей с математическим мышлением есть высшая математика, естественные науки (предусматривают биологию, физику, химию, психологию и микробиологию). Ну и, разумеется, футбол, баскетбол и другие уроки для будущих спортсменов. Выбор дисциплин зависит не только от личного желания, но и от того, куда собирается поступать ученик, так как некоторые дополнительные предметы в старших школах преподаются уже по университетской аккредитации. Однако это ещё зависит от места нахождения школы, поскольку в США нет единой школьной системы обучения – на уровне министерства издаются только общие принципы. Поэтому даже учебники в разных школах могут отличаться.

В итоге, начиная с возраста 11–12 лет, ребёнок не только привыкает к самостоятельной жизни, но примерно представляет себе ту профессию, которую впоследствии выберет, и имеет возможность обучаться ей, не отвлекаясь на ненужную информацию. Что же касается российских школ, то вот куда точно можно было бы направить сэкономленные на подготовке и печати учебников бюджетные средства, так это на различные экскурсии. Конечно, в современных школах детей иногда возят в разные музеи, в театры или ботанические сады. Но делается это за средства родителей и только тогда, когда в плотной школьной программе находится свободное «окно». Этого, разумеется, катастрофически мало, потому что дети, во-первых, измучены учебными пособиями и уже не имеют свободного пространства в своём сознании, а во-вторых, даже если они проявляют интерес к чему-нибудь постороннему, эта информация всё равно будет подавлена заучиванием вчерашних фактов в школьных учебниках. Ученикам нужно больше показывать окружающий мир и его основы наглядным примером, и делать это всесторонне. Биологию изучать в ботаническом саду, можно посещать всевозможные музеи. Детям нужно показывать различные профессии; начиная от более простых, переходить к сложным, которые действительно требуют наличия высшего образования. Пусть дети учатся видеть мир вживую, а не чёрно-белым в книге.

Да, я учился на своих ошибках и уверен, могу повторить их с блеском.

Джонатан Коу «Круг замкнулся»

Важность информации в XXI веке

Кто знает полноценное значение определения «эра информации»? Может, это наличие скоростного Интернета и доступных гаджетов даже у школьников? Или возможность каждого человека свободно передавать и принимать информацию; иметь мгновенный доступ к освоенным знаниям и поставленным планам человечества? В предыдущие эпохи люди действительно были более ограниченными в возможностях передачи данных. Но главное отличие сегодняшней эры совершенно в другом. Раньше человечество обрабатывало ровно столько информации, сколько и вырабатывало. Теперь же весь мировой социум успевает обработать лишь 10 % всех поступающих в открытый доступ данных. Миллионы статей остаются непрочитанными, миллиарды идей неуслышанными, триллионы мыслей нереализованными. Наш сегодняшний мир находится одновременно везде и нигде, но точно не там, где живут наши тела. И в такой реальности традиционная российская школа напоминает островок средневекового века, лапотной России среди огней живого мегаполиса, где педагог может научить ребёнка теореме Пифагора, а ребёнок расскажет, как нужно жить.

Конечно, нельзя сказать, что 13-летний ребёнок действительно сможет правильно расставить акценты во взрослой жизни. Поэтому в последнее пятилетие увеличилось количество случаев экономической преступности в сфере киберпространства, совершенных подростками. Особенно привлекательной для детей-хакеров стала область онлайн-магазинов, а точнее – создание мошеннических площадок.

Происходит это потому, что в лавине информации разобраться, что есть «хорошо», а что «плохо» сложно даже взрослому человеку, не говоря уже о ребёнке. Но обвинять Интернет, СМИ и надписи на заборе в наличии «плохой» информации то же самое, что обвинять природу в катаклизмах. Метод изоляции от «порочных соблазнов» путём нагрузки «полезными знаниями» настолько неэффективен, что уровень детской преступности в России растет каждый год примерно на 3–5%. Как сказал глава МВД РФ Владимир Колокольцев относительно всплеска криминогенной обстановки несовершеннолетними лицами в 2015 году: «Это, фактически, означает, что мы все недосмотрели за тридцати шестью тысячами подростков».

Развитие данная проблема получает именно потому, что дети уже сейчас, на стадии школьного образования, понимают бессмысленность происходящего вокруг них. Школы не могут научить, как человеку взаимодействовать с миром за стенами школы. Так как на одного педагога приходится около 30 детей, то даже если допустить, что будет желание рассказать что-то полезное, на это просто физически не хватит времени, ведь нужно жёстко следовать «программе обучения». В них он находится как в инкубаторе, не имея даже возможность спросить совета у взрослого человека. Да и сильно ли современный российский педагог хочет кого-то воспитывать? Школа в России сегодня превратилась в конвейер по производству никому не нужной продукции. Сравнение, конечно, очень грубое, но это действительный факт. В России принято гордиться своей системой образования и считать её одной из самых сильных в мире. Но при этом дипломы даже самых престижных российских ВУЗов не котируются в большинстве стран мира. И русским выпускникам, чтобы работать за границей, необходимо сдавать квалификационные экзамены. При этом многие иностранцы в России получают высокопрофессиональные должности и без подтверждения своих знаний. Мало того, «имущая» часть населения страны, которая часто хвалит российскую систему образования, предпочитает обучать собственных детей в какой-нибудь частной английской или американской школе. Если этим людям необходима уникальная хирургическая операция или они просто хотят привести в порядок зубы, едут в Германию или Израиль. Официальные лица называют русских программистов одними из лучших в мире, но при этом все пользуются американскими интернет-технологиями, которые опережают российские на несколько лет.

Для того, чтобы кардинально изменить ситуацию, нужно понять одно простое правило: сейчас учить детей всему практически невозможно. Всё, что надо и всё, что захотят, они смогут найти самостоятельно, без помощи учителя и родителей. Конечно, сейчас речь идёт об информации. Поэтому главная задача – научить детей добывать нужную информацию, фильтровать её в общем потоке, а для этого понимать и применять её на живой практике, а не на примерах десятилетней давности, описанных каким-нибудь профессором. В противном же случае дети потеряют из своего поля зрения педагогов и родителей. Нужно осознать, что не школа нужна детям, а дети нужны школе. И пока этого перелома сознания не произойдёт, говорить о системе образования вообще не имеет смысла. Потому что дети не будут просить научить их жизни… они научатся сами, и очень быстро… вопрос только в том, чему они научатся. А потому, как уже было сказано раньше, – судьба любого государства напрямую зависит от того, как налажена её система образования.

Бывают времена, когда люди принимают коллективную вонь за единство духа

Фазиль Абдулович Искандер

Всегда ли прав учитель?

Много, очень много говорят о том, что школа помогает детям приобрести бесценный опыт работы в коллективе, который впоследствии им понадобится для адаптации на рабочем месте, вне зависимости от выбранной профессии. Получается, что если ребёнок не пройдёт это «горнило знаний», он просто не сможет осуществить трудовую самореализацию.

Такое убеждение распространенно в подавляющем большинстве стран. В теории всё выглядит правильно, но на деле происходить совсем иначе, бывшим детям приходится не столько выбирать себе профессию, сколько осваивать ту, в которой они смогут оказаться. И тут стоит задаться вопросом: а правильный ли опыт приобретают наши дети в школах?

Вот теперь на первый план выходит учитель, который является… ну или, по крайней мере, должен таковым быть… проводником ребёнка из детской во взрослую жизнь. Благодаря такому важному статусу авторитет учителя у родителей возводится в «лик святых». В итоге учитель понимает, что ребёнок находится полностью в его власти. Ситуация катастрофически усугубляется, учитывая тот факт, что в России большинство учителей в школах идут туда работать от безысходности за маленькую зарплату. В итоге получаем, что страна лидирует в плане детских суицидов. В российских школах ещё со времен царизма существует одна простая неписаная истина: ученик должен делать всё, что скажет ему учитель. Не зря же в образовательной системе имеется оценка поведения.

Кто учился в школах раньше, возможно, помнят, как учителя пугали самых непослушных «заведённой папочкой», в которую вкладывали составленную характеристику. Так вот, по словам тех же педагогов, эта школьная характеристика в будущем должна была сыграть чуть ли не роковую роль в жизни ученика, когда он начал бы осваивать профессию. Что касалось оценки за поведение, то она проставлялась в табель, и чтобы получить аттестат, необходимо было «заслужить» хотя бы тройку. В итоге оценка поведения являлась рычагом влияния на самого ученика. Но здесь ещё нужно понимать, что помимо «официальной истины» существует и «человеческий фактор». То есть, возможно, ребёнок по установленным правилам и не является непослушным, но он недостаточно кроткий (по мнению самого педагога, которое, естественно, может быть предвзятым). Но это то, что было раньше.

Если почитать раздел современного российского законодательства относительно образования, а также действий, прав и обязанностей учителя, то можно узнать, что сегодня существует только три оценки за поведение: «примерное», «удовлетворительное» и «неудовлетворительное», при этом негативной является только одна из трёх. Также педагогам запрещается проставлять в журнал оценки поведения. Ну и, в конце концов, сегодня уже практически каждый ученик знает, что школьная характеристика в его жизни никакой роли не сыграет, особенно если мы говорим об общедоступных учебных заведения, а не об элитных школах подготовки будущих студентов лучших ВУЗов страны.

И вот, казалось бы, правильное решение! Теперь оценка поведения является только констатацией того, насколько ученик соответствует установленным правилам в учебном заведении, но никак не может повлиять на само обучение. Как упоминалось раньше, нынешняя российская школа формирует в детях привыкание к нарушениям каких-либо правил и порядков, с навыками уклонения от возможного наказания. И вот сами учителя, на форумах и сайтах, личным примером демонстрируют, во что на деле такое «обучение» выливается:

«раз за поведение двойку ставить нельзя, я всегда знаю, что спросить у ученика по теме, чтобы поставить ему в журнал «2». Обычно одного раза хватает, чтобы ученики вели себя достойно. Если при неважном поведении умудрился правильно ответить, то ставлю хорошую оценку, но в дневнике рядом пишу замечание о поведении. Ученик опомнился, а ничего сделать уже не может. Очень хорошо помогает!» – Именно так опытные педагоги учат своих более молодых коллег нарушать законодательство относительно оценивания поведения школьников, и при этом избегать наказания. Ведь формально доказать, что учитель «завалил» школьника сознательно ради плохой оценки, невозможно.

Хотя, как упоминалось, некоторые в школе учатся сопротивляться наказаниям, идя с учителями в «лобовое столкновение»; это выражается в том, что педагоги могут целенаправленно ставить в журнале двойку по предмету, объясняя, что это оценка за поведение. То есть здесь уже идёт прямое нарушение правил. Но учителя рассчитывают на то, что родители, скорее всего, упрекнут своё чадо, ведь авторитет учителя неприкасаем. В противном случае им попросту будет не на кого оставить своё дитя, а заодно и переложить ответственность за воспитание полноценной личности.

Но если попадаются родители, которые ставят своего ребёнка выше педагога, начинается целый шквал возмущений:

«А ученик имеет право вести себя так, что учитель ставит двойку в журнал за поведение?! Может, просто вести себя нормально, и таких проблем не будет?!»

«Нужно быть взрослее, а не «качать права»!»

«Вы пытаетесь «качать права». Ведите себя достойно, и будет все хорошо. А на обиженных воду возят».

Таких примеров поведения учителей можно найти тысячи. Суть изложенного заключается в том, что педагог – это человек, который, как минимум, может ошибаться, как максимум – совершать ошибки целенаправленно. И в том, и во втором случае преподаватели, чаще всего, избегают ответственности, хотя бы формальной, так как популярности эта профессия не имеет, и руководству школы не так просто найти педагога на замену, особенно такого, который хорошо вольется в сформированный тем же руководством учительский коллектив. Теперь вернёмся к тому, что школа помогает детям приобрести бесценный опыт существования в коллективе. Без преувеличения и смело можно сказать, что образовательное учреждение для школьников больше напоминает не аналог завода или какого-нибудь офиса, а упрощённую модель тюрьмы. В чём это выражается?

Работа – это любая форма деятельности для человека, в виде добровольной службы, которая является оплачиваемой. Работа бывает любимой и необходимой, но она всегда является совершаемой по собственному желанию, без принуждения. В любой момент сотрудник вправе уволиться, если трудовые обязанности его не устраивают. Дети в школу направляются вне зависимости от своего желания и, как правило, не могут самостоятельно выбирать учреждение и даже класс, в котором будут обучаться. Схожая аналогия происходит с заключённым, который также не может покинуть место отбывания наказания. Впоследствии у школьников формируется привыкание к тому, что им деваться некуда. И, попадая работать, по различным причинам, на невыгодную для себя работу, уже взрослый человек терпит и мучается точно так же, как он это делал в школе, ожидая, когда «кошмар» закончится сам по себе. Соответственно, работодатели, осознавая такую власть над своими подчинёнными, начинают этим пользоваться, поднимая планку требовательности, но оставляя при этом уровень оплаты труда на прежнем уровне. Ведь бояться такому нанимателю нечего: работники всё равно никуда не могут от него уйти.

Конечно, можно много говорить о том, что в России не так уже и просто найти себе работу, и большинство людей вынуждены «держаться» за своё место именно по этой причине. Но на самом деле экономическое положение здесь не при чём, и доказательством этого является тот факт, что российский рынок труда даже в самые суровые экономические времена оставался привлекательным для иностранных трудовых ресурсов. Просто когда все одновременно привыкли «держаться и терпеть», очень сложно одному человеку уволиться и найти свободное рабочее место, ведь там уже сидит очередной «терпила». При этом иностранные рабочие, особенно если речь идёт о квалифицированных специалистах, не так сильно «прикипают» к своей работе. Умение искать заработок за пределами своей страны приучает их значительно расширять свой кругозор. В итоге они понимают, что российский рынок является хоть и привлекательным, но не единственным. Особенно это касается жителей таких стран как Молдавия, Украина, Белоруссия, Литва, Латвия и другие. Работники из этих стран осознают, что если они будут делать своим преимуществом профессионализм, то им всегда найдется место заработка, независимо от страны. Российские же работники чаще всего делают акцент не на профессионализме и умении, а на способности адаптироваться и терпеть даже самые несносные условия. То есть на том, к чему их приучали в школе.

Соответствующая аналогия ярко проявляется и в авторитетности учителя, который всегда и при любых обстоятельствах прав. Ученику остается лишь смириться с подобным положением дел, ведь фактически он ни на что не может повлиять. Даже если в какой-то конфликтной ситуации родители займут позицию своего ребёнка, всё равно учителя в 90 % случаев выходят сухими из воды. Подобная ситуация происходит и в тюрьме, где администрация имеет безусловный авторитет, который выливается в безоговорочную власть над заключенными, и последним остается лишь подстраиваться под ту ситуацию, под ту, можно сказать, атмосферу, которую формирует администрация. Конечно, в учреждениях тюремной системы проводятся периодические ревизии, и заключённые могут пожаловаться на сотрудников колонии, но фактически все эти методики носят номинальный характер, и работники мест заключений в 90 % случаев избегают наказаний, точно так же, как и учителя в школах. Всё это приводит к тому, что ученик, повзрослев, приучается лишь подстраиваться под того руководителя, с которым он столкнется после устройства на работу. При этом вопрос качества выполнения самой работы занимает последнее место.

На различных трудовых порталах можно увидеть очень много нареканий от работодателей на то, что найти работника для компании не сложно, а вот отыскать по-настоящему добросовестных сотрудников проблематично. Конечно, «охотники за головами» кадровых служб есть и в западных компаниях, но там вопрос «охоты» преимущественно касается стратегически важных должностей: начиная от руководителей проекта и заканчивая сверхумными инженерами или разработчиками. В России же работодатели бьются головой о стену над тем вопросом, как обеспечить организацию рядовым составом сотрудников, а также как их мотивировать на добросовестное выполнение своей работы. И происходит это потому, что вчерашний школьник уже сформировал для себя отношение к любой рабочей обстановке как к трудовой повинности. Устраиваясь на работу, он изначально «запрограммирован» на то, что будет либо стоически терпеть те условия, в которых окажется, либо всячески извиваться, чтобы нарушать правила, не понеся за это наказания. Это именно то, на что современный российский рабочий тратит основную долю своих внутренних ресурсов, и поэтому на добросовестное выполнение служебных обязанностей у него попросту не остаётся сил. Кстати, работодатели на своих тематических порталах сами очень часто говорят о том, что работники их воспринимают как учителей, и за это очень сильно не любят, так как школьное прошлое у многих вызывает негативные воспоминания.

И вот, задаваясь вопросом, всегда ли прав учитель, можно подумать над тем, а почему у педагога формируется такая всеобъемлющая власть? Конечно, отчасти это зависит от востребованности данной профессии, ведь преподавателем в школе желает стать далеко не каждый, кто начинает выбирать будущую профессию. Особенно она непривлекательна для тех, кто уже понимает, что такое заработок, и знает, сколько на самом деле получают учителя в российских школах. Оттого руководству учебного заведения для формирования педагогического состава приходится выбирать лишь из того, что имеется в наличии – людей, которые не нашли себе лучшего места или пришли в школу для самореализации своих внутренних потребностей. Но это лишь одна причина, которая сформировала проблему. Второй является то, что дети – это очень серьезная ответственность, с которой могут справиться далеко не все родители. Поэтому педагог для них становится определённой «спасательной соломинкой». Проще говоря, такие родители перекладывают на педагога свою ответственность и, в случае, если из их чада вырастет не совсем тот человек, которого им бы хотелось видеть, они начинают обвинять всех тех, кто, по их мнению, несёт ответственность. А это педагоги в школах и ВУЗах, работники МВД, социальные службы, пропагандирующие насилие СМИ, правительство, общество и кто угодно, но только не они сами.

На тему психологического перекладывания ответственности было проведено множество экспериментов в разных странах. Но результат у всех был один и тот же: независимо от своих моральных, этических, личностных и душевных качеств людям очень легко совершать самые непристойные поступки, если они могут показать на другого пальцем, сказав, что это он виноват в их совершении. Самым известным экспериментом на эту тему является опыт профессора Йельского университета Стэнли Милгрэма в 1961 году, который впоследствии неоднократно повторялся.

Суть его заключалась в том, чтобы понять, как образованные и дисциплинированные граждане могли принимать участие в массовых убийствах в войнах середины 20-го века. Для этого исследователи собрали группу из 80 человек, половина из которых являлась наёмными актёрами, а вторая половина – настоящими испытуемыми. Впоследствии Милгрэм разделил участников подтасованным жребием на учителей и учеников, объяснив необходимость проведения эксперимента изучением влияния боли на память.

Все ученики оказались актерами, которые знали, как себя вести в ходе эксперимента, а в категорию учителя попали настоящие испытуемые. Милгрэм, путём психологического оценивания, изначально исключил попадание в группу испытуемых людей с нарушениями психики, садистскими наклонностями, умственной недостаточностью и склонностью к безоговорочному подчинению. В этой категории были 40 человек разного возраста и пола, являющиеся абсолютно самостоятельными, социально адаптированными и вменяемыми личностями.