Текст книги "Рождение гигантов"

– Потрясающе, – прокомментировал Ростик.

– Ты здоровый, – не совсем понятно согласилась Ева, хотя и с очевидным удовольствием, – но я все-таки изящнее.

Она была занята своей работой, ее не тянуло на разговоры. Она прошла круг, другой, снова пике… Скрежет при ударе и захвате, трудный подъем, падение паука, хрясь… И снова выстрелы с земли, теперь даже более многочисленные, но все равно вслепую и безрезультатно. Теперь она, немного задыхаясь, как показалось Ростику, высказалась более пространно:

– Сначала я не знала, что они пробуют стрелять, пока падают. И получила два заряда… По крыльям пришлось, поэтому мне нелегко. Ожоги еще не зажили.

– А днем пробовала?

– Днем тяжелее… Но смотри дальше.

Она спикировала еще раз пять, не промахнувшись мимо выбранной цели и не подставившись ни разу. Она работала, как часы, хотя почему-то при этом и уходила чуть южнее, так что Ростику даже с суперзрением Гулливера уже трудно было за ней следить.

И вдруг ее поймали. Получилось это как-то странно, видимо, разброс выстрелов, показавшийся Ростику вначале беспорядочным и нелепым, все-таки имел какой-то смысл. Ева не успела даже спикировать, только прицелилась, как вдруг снизу ей навстречу поднялся целый веер огня, и он был прицельным, он накрыл ее… Ну, почти накрыл. Она резко ушла к земле, взвинтив скорость, уже не пробуя парить, а удирая во всю силу своих крыльев.

Ростик присмотрелся, впервые осознавая, что даже способности гиганта имеют некий предел. И спустя некоторое время увидел… Пауки стояли странной пирамидкой, некоторые из них даже взобрались на спины своих соседей, и может быть, не в два, а в три этажа. Верхние имели оружие, их как-то поддерживали нижние, таким образом, чтобы пушки, которые комши были не способны направлять вверх, как Ростик помнил по прошлым войнам, теперь были выставлены именно вверх и выискивали атакующего их птерозавра. И в этой куче их было много, более сотни, по самым скромным подсчетам.

– Теперь бы долбануть их бомбой, – мечтательно проговорил Ростик.

– Правильно понимаешь, – рассудительно ответила Ева. – А то эти крейсера чуть не за одиночками охотятся.

– Живая крепость, стреляющая при том, – раздумывал вслух Рост, – тут даже Гулливер ничего не сможет.

– Ты и не суйся, – отрезала Ева. – Каким бы ты ни был шустрым и ловким, они тебя нашинкуют… Даже для аглоров слишком опасно.

– Сколько ты их долбаешь за ночь?

– Я и днем атакую одиночек… Но таких стало мало. Они, похоже, теперь пасутся группами. И в каждой команде есть пять-семь стволов.

– И все-таки, сколько?

– За ночь, когда у них активность падает, я до сотни раскалываю… – Она помолчала, причем Ростик почти физически ощущал это молчание, как давление в ушной перепонке. – Если бы нас было с десяток, мы бы их отбросили.

Рост подумал, и потом, как у него не раз случалось, неожиданно для себя произнес:

– Десятка не будет. Но пяток птерозавров с поддержкой крейсеров… Я тебе обещаю.

– Твоими бы устами… – вздохнула Ева. – Кстати, меня на корабль не пускают. То ли не понимают, что это я, то ли… глупые там все. Палят почище, чем комши.

– Придется мне на корабль пробраться, – решил Ростик, – и сообщить им, что ты – это ты.

– Сумеешь ли? Пауки почти все озеро окружили, со всех сторон атаковать корабль решили.

– Тогда ты и выищи место, где я смогу в воду войти.

– А ты плыть сумеешь, туша несуразная?

Рост уже настолько доверял Гулливеру после похода через Водный мир, что не сомневался в ответе ни на мгновение.

– Может, только под водой будет трудно, он потребляет столько кислорода, что быстро задыхается. – И вдруг понял, что говорят они не просто так, а при свидетелях. – Ты с Гулливером осторожнее, вдруг он обидчивым окажется?

– А меня птерозавром обзывать можно?

– Так ты и есть… Впрочем, извини.

– То-то. Слушай, Гринев, мы в общих чертах здравую тактику против них выработали. Теперь тебе нужно скоординировать усилия, и… Пригнать сюда побольше таких красоток, как я.

Ростик подумал. Посчитал время, получалось, что пробираться на корабль лучше все-таки не сегодня, потому что уже скоро должно было включиться солнце, но и эту ночь можно было использовать с толком, заняв наиболее удобное для заплыва место.

– Так где, говоришь, они берег не контролируют?

– С того места, где ты находишься, на юг. Километров пятьдесят прошагать, не больше.

Он вдруг засомневался:

– А до корабля мне сколько плыть?

Все-таки Ева была черствой, как сухарь. Особенно если дело касалось Ростика, или она таким образом что-то вымещала на нем свое, женское?

– Доплывешь как-нибудь. Раз уж тут оказался.

Ростик с Гулливером отползли назад и пустились на юг, оставляя озеро слева, но и принюхиваясь к нему, чтобы не сбиться и не слишком от берега отрываться. Почему-то даже с такой совершенной системой ориентирования, какой обладал гигант, такая опасность существовала. К тому же Ростику не хотелось, чтобы пауки знали о его прибытии и организовали на него охоту.

Еву он потерял из виду очень скоро, ее закрыла гряда холмов, или он просто отпраздновал труса, слишком отвалился от озера и не мог ее заметить, даже со всем великоплепным ночным зрением гиганта. Поэтому он позвал, мало надеясь на успех:

– Ева, ты еще тут?

– Хорошо идешь, я за тобой присматриваю, – долетел, словно бы издалека, ее ответ. – Кстати, Рост, а почему ты сказал, что десятка летунов не будет? У нас столько пилотов…

– Умение пилотировать антигравы тут ни при чем. – Рост подумал над тем, что ей ответить, отчасти потому, что и сам хотел бы решить эту проблему, вернее, проговорить ее словами. – Тут требуется что-то иное. Вот и выходит, что много таких зверюг создавать бессмысленно, подходящих людей все равно не найдется.

– Почему? – Она все заметнее терялась в темной, необозримой дали где-то на западе. Или эти холмы, что мешали видеть озеро, создавали помеху и для их переговоров? – Кстати, аймихо не подойдут? Они такие штуки умеют, на какие мы с тобой вовек не решимся.

– Нет, аймихо что-то в этих существах чувствуют, чего им… не одолеть.

– Что именно?

– Не знаю, – серьезно и печально, словно этот ответ подтверждал, что он, как и Ева, относится к другому роду-племени, чем другие люди, чем даже аймихо с их недюжинными ментальными способностями, отозвался Ростик.

– Ты должен придумать, – вынесла вердикт Ева. – Со мной же у тебя получилось. Так что…

Да, вздохнул про себя Ростик, осознав, что на этот раз связь с Евой прервалась окончательно. Выдумать он должен, вот только что? И вообще, в этом новом для человечества положении, создавшемся при появлении гигантов, было столько непонятного, нового, столько немыслимого ранее, что любые его догадки и предложения, кажется, обречены были на неудачу.

Вот если бы он еще имел право на такую неудачу.

Глава 10

Случается, что и на войне сложная ситуация получает более простое и жизненное решение, чем представлялось ранее. Так вышло на этот раз.

Рост все еще спал, когда Гулливер, который на кого-то охотился или даже не охотился, а присматривался к местной травке и выборочно пробовал ее на вкус, послал ему изрядный толчок. Еще не слишком соображая со сна, вздумав почему-то, что это Ева не дает ему покоя, он пробудился, попробовал повертеть головой, разумеется, безрезультатно, и понял, что это не она.

Невдалеке от них с Гулливером, в воздухе, не очень грозно, даже немного опасливо, парил крейсер. Ростик осмотрел его, как ему показалось, заметил чье-то знакомое пилотское лицо за передним стеклом, и тогда указал рукой, чтобы черный треугольник шел за ним. И побежал, оглядываясь… Больше всего он опасался, чтобы крейсер не удрал, не понимая его поведения. Ведь ясно же было, еще по рассказу Евы, что из Боловска почему-то не сообразили прислать информацию на корабль, чтобы их с Евой не расстреливали, или решили, что Ростик и сам справится, раз уж отправился на юг.

Крейсер покрутился почти на месте, потом все-таки пошел за ним. Рост бежал и отчетливо ощущал, что комши, заинтересованные поведением этого крейсера, который по всем их представлениям должен был бы их атаковать, но вот почему-то не атакует, решили разведать обстановку. А это значило, что… следовало удрать от них подальше, чтобы они не представляли угрозу, чтобы не имели возможности быстро и результативно напасть, когда он из Гулливера выберется.

Поэтому пришлось пройти километров тридцать, что, к счастью, для крейсера было не расстоянием, да и Росту в Гулливере было не слишком сложно. В этот момент, впрочем, он больше думал не о том, как непросто стало бежать по довольно плотному кустарнику, а опасался пропустить момент, когда крейсер попробует повернуть назад.

Вдруг они выскочили на довольно обширную песчаную площадку. Это был один из тех языков пустыни, в которой обитали пауки и который вытянулся чрезмерно далеко на запад. И главное, песок этот был вылизан ветрами и дождями… до чистоты писчей бумаги. Чем Ростик немедленно и воспользовался.

Он стал ходить, пробуя, чтобы буквы не получались слишком кривые. Иногда он смотрел, как крейсер то с одной стороны, то с другой ходит над ним… Но, определенно, улетать он теперь не собирался. На букве «я», в конце слова «садиться», крейсер завис совсем над землей, затем довольно тяжко плюхнулся вниз, взвихрив несколько сот килограммов песка, как обычно бывало под действием антигравитационных блинов. А Ростик, еще раз окинув мысленным взором окружающее пространство, пробуя даже заглянуть за холмы, где могли находиться пауки, и не обнаружив ничего подозрительного, уложил Гулливера на песок и стал из него выбираться.

Почему-то на этот раз операция по освобождению проходила дольше и мучительней, чем прежде. Зато когда он все-таки выбрался и скатился с горячего бока гиганта, приходя в себя, оглушенный собственной неполноценностью по сравнению с ясностью и радостью пребывания внутри, и огляделся, стало ясно, что крейсер тоже находится неподалеку, ребята не улетели.

Рост посидел, потом поднялся и, пошатываясь, побрел к треугольнику. Он прошел уже почти треть расстояния, разделяющего гиганта и черный крейсер, как от него отвалился люк и на песок спустились… Сначала это был Изыльметьев, с огромной, почти дварского калибра пушкой в руках. За ним выступал Квадратный, вот его-то Ростик был особенно рад видеть.

Они встретились: ни Квадратный, ни Изыльметьев, лицо которого Ростик, вероятно, и видел на пилотском месте, не проявляли особых чувств. Оба оставались настороженными, даже казались слегка злыми.

– Привет, – сказал Рост и понял, что сейчас, после этого вот простого слова, может запросто осесть на песок, который проваливался под его босыми ступнями и мешал шагать.

– Ты… – Изыльметьев даже не спрашивал, он проверял, действительно ли Ростик говорит с ними.

– Ну да, это я, – сказал Рост и попробовал улыбнуться. – Из вот этой… зверюги, – он для уверенности оглянулся. Гулливер терпеливо лежал, но хотел снова получить себе какого-нибудь… пилота? – Если вы мне еще не верите, могу высказаться по-дварски – л-ру.

Изыльметьев наконец опустил ружье. Квадратный бросился вперед, подхватил Роста, как всегда, он лучше других читал состояние человека, которого видел. И действовал соответственно.

И все-таки он отдернулся, когда прикоснулся к Росту.

– Ты… Какой-то липкий.

Рост поднял голову, оказалось, что старшина кажется ему чрезмерно высоким. А раньше выглядел вроде бы нормальным, даже пониже Роста. Или у него что-то в голове сместилось?

– Квадратный, друг, давай-ка раздевайся, полезай в этого зверя… И попробуй найти с ним общий язык.

– Я не умею.

– Ты все поймешь, когда там очутишься. – Рост снова попробовал осмотреть холмы, которые могли скрывать тысячи пауков. – Иначе невозможно.

– Я не знаю…

– Ты, главное, действуй. А когда окажешься в нем, ничему не удивляйся.

После этого Рост попробовал оттереться от контактного вещества гиганта, обильно нанесенного на его кожу, песком. Из этого, конечно, мало что получилось, но это было и не важно. Тем более что он сумел все-таки как-то натянуть на свои телеса шмотки, которые нехотя, острожно, словно в этом был какой-то дурацкий подвох, скидывал с себя Квадратный.

Оттираясь пригоршнями холодного песка, Ростик отлично понимал, что пытается как-то внутренне убедить старшину не дрейфить, или… Нет, даже хуже, он пытался что-то такое сотворить с его сознанием, что позволило бы Гулливеру принять его. Это было трудно, очень трудно, но возможно. Тем более что представления о ясности мышления и ощущений в Ростике еще не выветрились, поэтому по части внушений он был сейчас не намного слабее небольшой группы аймихо.

Квадратный это тоже чувствовал, как-то затравленно озирался на Роста, но действовал, не медлил. Внутренне подчиняясь его внушению.

– Да что же тут все-таки происходит? – не выдержал Изыльметьев. Потом почему-то пожаловался: – Мы прямо глазам поверить не могли, когда увидели, что какая-то зверюга, явно из леса, вышагивает русскими буквами на песке слова – «я Гринев, садиться». Ты бы как-нибудь осторожнее… А то так и спятить недолго.

Звучало это так, словно им теперь и удивляться нечему, даже если, например, Ростик прямо перед ними начнет превращаться в комши.

Рост оделся, собрался с духом, подвел Квадратного к Гулливеру и зачем-то немного подсадил его. Старшина, кажется, видел, откуда выполз Ростик, поэтому пополз повыше, потом уложился, почти правильно, в мешок на спине гиганта, как всегда в таких случаях бывает, его тело немного размазалось, потом исчезло совсем и… Гулливер взрыкнул, еще не поднимаясь, потом все-таки поднялся и зарычал в бешенстве, словно от боли, выплескивая в мир свою ярость. Изыльметьев даже попятился от него, нацелив пушку ему в грудь.

Потом Гулливер вдруг сел на песок, повертел головой, почти осмысленно поднял руку и сделал странный жест, словно и приветствовал ребят, и прощался с ними. Снова легко поднялся на ноги, покрутил задом, потряс плечами и зашагал в сторону леса…

Рост, осознавая, какой от него теперь исходит запах, и стараясь не злиться оттого, что даже бакумуры по-человечьи зажимали свои не слишком человечьи, а плоские носы, принялся кое-что объяснять, пока Изыльметьев взлетал и на не очень большой высоте ходил над Гулливером с Квадратным. Завершил он, впрочем, так:

– Главная особенность этих зверей в том, что из них невозможно связаться с людьми, понимаешь? Между собой – возможно разговаривать на очень значительных расстояниях, а вот как общаться с человечеством – непонятно.

– Слушай, – быстро заговорил Изыльметьев, пользуясь моментом, пока Ростик не заговорил снова, – значит, та самая летучая тварь, которая охотилась на пауков, это… Бахметьева?

– Ладно, – Рост понимал, как тут, в отдалении от всех последних событий, непросто усвоить новые сведения, оценить новую ситуацию, поэтому он решил сделать иначе, – ты гони на корабль, потом вызывай всех пилотов, и я сделаю один всеобъемлющий, можно сказать, доклад. И отвечу на все вопросы.

Изыльметьеву это тоже показалось разумным, поэтому он вырулил в сторону корабля и двинулся на вполне приличной скорости. Он даже слегка торопился, хотя определенно раздумывал больше над тем, что только что увидел, а не над тем, как двигать рычагами.

Ростик как-то мигом успокоился и стал рассматривать лицо Серого Изыльметьева. Других пилотов, которые помогали ему управиться с крейсером, он тоже осмотрел, но мельком, что-то сейчас не включалось в нем, не позволяло тратить на это время и внимание. Тем более, что лица их показались ему знакомыми, но по-настоящему этих ребят он не знал.

А вот Серый выглядел не очень. На его коже, от лба и до шеи, и, как угадывалось, даже существенно ниже полетной куртки, остались рубцы, которые показались бы страшноватыми, если бы они не имели почти нормальный цвет. Левый его глаз изменил форму, веко и часть брови сползли вниз, при том, что угол губ поднялся, что в целом придавало ему выражение какой-то кривоватой ухмылки, и неприятной, и одновременно забавной.

Изыльметьев поймал оценивающий взгляд Ростика и кивнул:

– Страшен? – Помолчал. – Зато жив, чем не многие могут похвастать, побывав в медузе. – Снова о чем-то подумал, добавил: – Тебе спасибо.

– Ты вообще молодец, – с чувством сказал Рост. – По всему видно – оклемался от той атаки.

– Не очень-то, командир, – признался со вздохом пилот. – И теперь точно могу про себя сказать – до свадьбы это не заживет.

Он изменился и психологически, это Ростик чувствовал очень явственно, но разобраться было непросто. Вот так, с ходу, за это Рост не взялся бы, тем более что у него оказалось очень мало времени.

Менее часа прошло, как они уже садились на корабль. К ним тут же подбежал с десяток пурпурных, видимо, раннее возвращение крейсера навело их на мысль, что с экипажем что-то неладно, вот они и спешили на помощь. Рост порадовался про себя, как слаженно тут стали работать люди, губиски и бакумуры, а может, и викрамы, но очень долго наслаждаться этим чувством не пришлось.

Пришлось попросить комбинезон себе по росту, отдать команду на общий сбор всех крейсеров и отправиться в душ, который оказался неплох. Немного подогретая забортная вода озера пахла такой чистотой и здоровьем, что Рост проплескался гораздо дольше обычного, тем более что все равно следовало подождать, пока ему найдут какое-нибудь обмундирование. Не голым же на сбор всего офицерского состава появляться.

Сбор получился не слишком представительным, Росту хотелось бы увидеть всех, до последнего капрала пурпурных, но и три-четыре десятка пилотов, во главе с Катериничевым и Ией Просинечкой, и почти столько же губисков – тоже было неплохо. Вот тогда-то Рост, выйдя перед этим собранием, как ему показалось, довольно пространно рассказал, что и как произошло на Алюминиевом заводе. Потом предложил задавать вопросы. Но их оказалось не слишком много, ребятам требовалось какое-то время, чтобы переварить услышанное.

Вот объяснение новой тактики, которую они придумали вместе с Евой, нашло отклик. В целом ребята ее поняли сразу, вот только не очень-то обрадовались необходимости летать по ночам. Даже Катериничев проворчал:

– Майор Гринев, вы поймите, ночью с воздуха на земле почти ничего разобрать невозможно. А палить из ракет, чтобы рассмотреть хоть что-нибудь, – значит подставляться под огонь. Нам же не из пушек их долбить, а бомбами, и выходить при этом на дистанцию метров трехсот или меньше… Трудно, черт побери.

Что-то в этом было еще, невысказанное, но понятное присутствующим. Рост посмотрел на Изыльметьева, тот нехотя пояснил:

– Мы уже три полных экипажа сменили, против их слитного огня у нас ничего нет. Да и крейсера уродуются от их пальбы.

– А может, все-таки стрелять всеми бортовыми пушками? – предложил кто-то. – Промахнуться ведь невозможно, они будут кучей стоять.

– Ракеты хорошо бы придумать, хотя бы с дальностью в километр, уже помощь охрененная, – высказался пилот, чем-то очень похожий на девчонку, даже волосы у него были зачесаны за уши.

– Так, – неожиданно и веско сказал вдруг Катериничев, – как я понимаю, это лишь общее соображение… майора Гринева. Детали придется, ребята, выяснять нам. Кому-то, у кого машины не на высоте, может, лучше и пушками, на расстоянии, но в целом, разумеется, бомбежки будут эффективнее.

Едва он вынес этот вердикт, как около него оказалась хмурая не по возрасту девушка, которая, наклонившись к уху главного тут офицера, что-то горячо стала излагать. Катериничев удивленно вскинул брови.

– Вот ведь как бывает, то ничегошеньки ничего, то вдруг – до фига. – Он посмотрел на Роста. – К нам кто-то подлетает, Гринев. Не знаешь, что бы это значило?

– Долетят, узнаем, – философски заметил Изыльметьев, и на том инструктаж закончился.

Прилетевший кораблик был из тех, с которого сняли верхнюю башенку с пушками. Но при этом он выглядел чуть более широким, чем обычно, из чего Ростик заключил, что котел в него вставили помощнее и, следовательно, скорость он способен развивать чуть ли не крейсерскую. И в посадке его на палубу корабля ему почудилось что-то знакомое, что-то очень уж лихое, словно бы вынырнувшее из прошлого. Поэтому он даже не удивился, когда из этого антиграва вышли Ким, Лада и… Он не ошибся, следом за ними, не очень твердо, опустив голову, может быть, оттого, что полет прошел для нее не слишком гладко, вышагивала Баяпошка.

Губиски уже принялись обихаживать антиграв, когда Ким доложил:

– Рост, мне приказали слетать сюда за тобой.

– Может, вы нам хоть что-нибудь расскажете из того, что происходит в городе? – ворчливо перебил его Катериничев. Может, ему стало обидно, что Ким проигнорировал его, фактического командира корабля и всего тут населения как людей, так и пурпурных.

– У меня приказ подхватить Гринева и сразу же назад, – отозвался непреклонный Ким.

– Может, вы хотя бы перекусите? – предложила Просинечка лукаво. – Заодно и расскажете.

– Перекусить можно, – отозвалась непривычно молчаливая Лада.

Ростик рассматривал всех ребят разом и чувствовал, что на настоящие новости здешним… орлам рассчитывать не приходится. Что-то там, на севере, произошло такое, о чем им не расскажут, но что потребовало присутствия его, Роста, и о чем распространяться не следовало.

Делать нечего, пошли в столовую, причем Лада, отдав приказ сменить загребного и заправить антиграв для скорого вылета, дипломатично отвлекла офицеров корабля и пилотов, которые к ним присоединились, повела впереди, рассказывая им что-то не слишком обязательное. Ким зашагал рядом с Ростом, причем с другой стороны к ним присоединилась Баяпошка.

Ким выглядел усталым и, что было еще большей редкостью, обескураженным. Но разговор он начал с другого:

– Чего он такой? – кивнув в спину Катериничеву.

– Им тут даже не сообщили, что мы с Евой и Гулливером сюда направляемся. Он решил, что о нем забыли, хотя по-прежнему думает, что самое главное творится именно тут, – пояснил Ростик.

– Главное… – Ким даже плечи опустил. – Главное вот что, Рост, когда ты ушел в этом своем… Гулливере, Зевс прекратил выдавать нам гигантов. Автоклава четыре уже отложил в подвале, но ни один почему-то не растет, только верхушки показались из литого камня.

– Может, рано еще? – Ростик подумал. – Что мы знаем о сроках, в какие он может создавать очередного гиганта? Или одновременное выхаживание сразу четырех… летунов требует большего перерыва?

– Откуда ты знаешь, что будут летуны? – спросил Ким, но таким тоном, что отвечать показалось необязательно.

– Дело не в сроках, – уронила Бояпошка, прерывая паузу. – Он не хочет отдавать этих зверей в неизвестные руки. Он, вероятно, способен работать только с тобой.

Тогда Ростик в нескольких словах объяснил им свою догадку о том, что для того, чтобы пилотировать гиганта любого происхождения и назначения, требуется какой-то особенный человек. Ким выслушал его хмуро.

– Час от часу не легче… Где же мы ему два-три десятка Гриневых отыщем?

Роста это немного удивило, но он спросил про другое:

– Кажется, ты еще что-то знаешь, но…

– Есть такое дело. – Ким вздохнул. – Зевс стал растворять корабли, которые стоят полуразобранными у Одессы. И теперь Казаринов боится, что он доберется до функциональных кораблей, которые он бережет пуще глаза. Он просил, даже заклинал тебя прибыть туда, чтобы ты как-нибудь остановил это… разрушение. Так он выразился.

– Этого нельзя допустить, нужно с Зевсом как-нибудь договориться, – добавила Баяпошка.

Но ее Ростик уже плохо услышал. В каком-то странном трансе, похожем на прорывы его обычного предвиденья и одновременно на отрешенное состояние, возникающее при медитации, он вдруг заявил:

– Зевс не только гигантов и птерозавров умеет делать. Он готовится сотворить что-то еще.

– Что? – Баяпошка подняла к Ростику голову, даже остановилась, опасаясь пропустить хотя бы мимолетное выражение его глаз.

– Из того, что он узнает, схрумкав корабли, он сделает… Возможно, он сделает Левиафана.

– Зачем? – не понял Ким.

Этого Ростик и сам не знал. Но он решил пофантазировать, поэтому высказался хотя и не слишком убедительно, но все-таки разумно:

– Мы же обещали викрамам, что отвоюем им шхеры у океанских. Вот, может, для этого.

– Господи, еще и эта война! – Ким сделался хмурым и недовольным, каким Ростик его почти никогда не видел. – Кстати, Рост, а где твой Гулливер?

Рост пояснил, как он запихнул в него Квадратного, попутно заметив, что именно реакция Гулливера на нового седока и подтверждает его мысль о том, что с людьми, подходящими для гигантов, будет трудно.

Неожиданно Баяпошка высказалась:

– Опять старшина как твой второй номер, Гринев, попал.

А Ростик подумал, отвернув от нее лицо, что женщины – они как эти вот самые гигантские монстры. Вроде бы все понятно, и в то же время – никогда не поймешь, что получится, особенно если с ними сживешься.