Книга: Русская идея. Истоки и смысл русского коммунизма - Николай Бердяев

"мир идей у достоевского совсем особый, небывало оригинальный мир", - утверждает бердяев.

до достоевского еще никто таким образом не преподносил свое мировоззрение. оно не было новым,

многие чувствуют то, о чем пишет достоевский, но не многие способны перенести свои взгляды на бумагу. достоевский сделал это первым. он, как тонкий психолог, с точностью показал в своих произведениях всю особенность национального менталитета своего любимого народа; при это язык его также дивен, как и понятлив, что даже филистеры застывают в изумлении, осознав, что в книгах достоевского прописано все то, о чем они, к своему же удивлению, до сих пор не догадывались. потому мы опровергаем тезис бердяева:

"для понимания достоевского нужен особый склад души".

" творчество достоевского есть русское слово о всечеловеческом",

потому и его так ценят и любят зарубежные читатели. он дает им заглянуть в душу загадочного русского человека. этим и объясняется то, как часто японцы экранизировали его произведения (впрочем, не только они_. но и для русских ф. м. не менее ценен и любим.

почему же русский народ так интересен для иностранцев? да потому, что русские люди - "апокалиптики или нигилисты". у них нет золотой середины: или кутеж, или самоубийство. "дух их устремлен к конечному и предельному", это народ, бросающийся из крайности в крайность, с каждый разом становится для иностранцев непонятным и амбивалентным, поэтому они так хотят узнать о нем все правду. ведь запретный плод сладок.

таким образом, "русский душевный строй - самый трудный для творчества культуры".

увы, к культуре и тогда относились пренебрежительно, что уж говорить о нынешнем времени? люди, поглощенные "решением конечных мировых вопросов", воспринимают культуру как преградой "в их стремительном движении к концу". европейцы трудятся и планируют, расписывают по дням и часам свое будущее, в русские тем временем совершают "прыжок к концу". оттуда и возникает неприятия формальных рамок со стороны государства и общества, которые ограничивают их душевные порывы.

все герои достоевского взяты из действительности, потому что лужины, версиловы и рогожины есть и среди нас. проходят года и столетия, но эти типажи остаются; они лишь меняют стиль речи и одежду.

говорят, что персонажи "преступления и наказания" - двойники родиона романовича раскольникова. бердяев мыслит масштабнее:

"все герои достоевского - он сам".

начиная с трогательного романа "бедные люди" и заканчивая философским романом "братья карамазовы" - все это жизненные этапы достоевского, его страдания и "его вопрошания".

тем и характерны его романы, что с помощью них мы можем узнать о духовной жизни достоевского.

"художество его обращено... к неведомому грядущему. это - пророческое художество".

в роли пророка достоевский особенно проявил себя через роман "бесы".

"бесы" - роман о неумолимом и кровавом движении - революции. отношение автора к такому способу выражения своих идей заслуживает особого внимания. автор еще в эпиграфе к роману приводит отрывок из своего любимого евангелия. данная отсылка как нельзя яснее выражает надежду достоевского на нравственное исцеление одержимых "бесами", то есть губительными для гармонии и стабильности мира идеями и взглядами.

таким образом, д. с. мережковский совершенно справедливо отметил, что достоевский - "пророк русской революции", ведь он отобразил коммунистов и тот хаос, что они за собой несут.

"человек, приблизившийся к миру достоевского, становится новым человеком".

даже нигилисты чувствуют в своем сердце те ощущения, которые они до знакомства с достоевским отвергали. этот гений переворачивает мировоззрение любого читателя в нужную сторону; он направляет на путь истинный, который не даст духу закаменеть от черствости.

как д. с. мережковский, так и н. а. бердяев сопоставляет самых великих русских прозаиков конца xix века, которых, кажется, никогда не устанут сравнивать - достоевского и толстого.

толстой - бунтовщик, он с легкостью ссорится как с церковью, так и с друзьями (вспомнить хоть более 10-летнюю холодную войну с и. с. тургеневым). толстой - радикал и нигилист, который "не хочет никакой преемственности культуры". достоевский же будто его старший брат, которого всегда ставят в пример: трудолюбив, спокоен нравом и кроток духом. действительно, от толстого исходит некая агрессивные флюиды, в то время как достоевский пленяет своей склонностью к рефлексии и глубиной слога. в то же время ф. м. достоевский дорожит,а не пренебрегает, как толстой, традициями и святынями.

толстого больше занимает природа, чем человек. достоевский же видит особенную ценность в человеческой душе. следовательно, "художество толстого есть аполлоново искусство. художество достоевского - дионисиво искусство".

каждый из них искал бога - вот что их сближает. но дело в том, что для достоевского "тайна божья лучше раскрывается через тайну человеческую", а толстой был человеком природным и искал все через теологию.

остается только выразить всю свою горечь по тому, что толстой и достоевский так никогда и не встретились. кто знает, что бы стряслось, если бы эти два гиганта мысли столкнулись tête-à-tête

у достоевского есть родство с одним русским писателем - гоголем. оба добавляли в свои произведения элементы мистики и потустороннего мира. потусторонняя реальность сталкивалась с действительной реальностью. что-то таинственное, подчеркивает бердяев, "связывает мышкина с настасьей филипповной и рогожина, раскольникова со свидригайловым" и т. д. но эти нереальные узы не мешают, а наоборот, помогают творцу раскрыть всю глубину человеческой души.

как л. н. толстой занижал образ наполеона в романе-эпопее "война и мир", так и бердяев делает толстого простаком. и вообще:

"конечно, не толстой, а достоевский был великим мыслителем".

бердяев одной фразой взял и разбил сердца поклонников творчества л. н. толстого. бердяева толстой поражает "плоскостью своего ума". никто не отрицает, что у достоевского был чрезвычайно острый ум, но при этом не следует втаптывать в грязь не менее смышленого толстого.

благодаря толстому мы научились видеть, а не смотреть небо; научились с трепетом касаться детищ природы; научились ценить человеческую жизнь и чувствовать то умиротворение в душе от девичьего пения.

человек для достоевского важен как и интересное существо, так и субъект, через которого познается бог.

весь сюжет крутится около конкретной личности, которая представляет интерес для всех героев.

в "подростке" это, несомненно, версилов. версилов - загадка, которую надо разгадать. "это и есть загадка о человеке, о человеческой судьбе". когда незаконнорожденный сын версилова узнает всю правду о своем биологическом отце, тогда он и успокаивается, тогда и кончается весь роман, тогда и мы теряем интерес к манительной своей иррациональностью фигуре версилова, ведь он для нас уже известен.

"такая же централизованная конструкция" есть и в "бесах".

ставрогин - солнце, от которого идут лучи, делающие всех персонажей его отражением в зеркале. все к нему льнут, как рыбы к корму, потому что он "солнце", "идол", как сказал Верховенский, "без вас я никто", что совершенно верно, потому что ставрогин неосознанно и, возможно, не совсем того желая, оказал влияние как на петра верховенского, так и на шатова и даже кириллова. они - "эманация этой необычайной личности".

я могу бесконечно размышлять о великолепии этого произведения. оно открыло мне глаза на многие аспекты в творчестве достоевского. конечно, в произведении есть многие спорные моменты, но в том-то и прелесть: ты, анализируя, принимаешь формируешь свою точку зрению, а не копируешь другую.

P.S А наилучшая, пожалуй , рецензия принадлежит Науму Коржавину в "Памяти Герцена"

Чем больше всего удивляет сам Бердяев - этому человеку не нужно отстраивать никаких структуры для сравнения, даже мысленно, он оперирует каким-то всепроникающим чувством, которое может и не логично, но производит впечатление. При этом он не забывает оценивать всех и каждого с точки зрения человеческой совести и мир российской словесности очень скоро окрашивается в бердяевские краски. Почему словесности? Собственно, действительно, сборник у Бердяева получился в какой-то большей мере о литераторах, этому вопросу писатель посвятил отдельный семинар, объясняя форму российской философии, которая менее социальна, нежели западная, а потому у нас не было таковых нахлебников на зарплате, которых величали "философы", не было эпохи ренессанса.

Как я это понимаю, Россия никогда не жировала до такой степени, чтобы позволить себе культурное свинство, оплатить неких признанных жрецов, чтобы они при этом еще начинали трепать судьбу великой страны. Игра в бисер у нас всегда велась за незамедлительный наличный расчет. Был некий период, зовущийся "русским ренессансом" (серебряный век), но его представители были однообразными и однообразно упоротыми, их Бердяев в присущей ему джентльменской манере называет "поклонялись не только Богу, но и Дионису". Кому-то, впрочем, они, безусловно, все, как на подбор, нравятся. Что еще раз подтверждает тот факт, что все они в основном похожи. И не нужно уповать на собственную тягу к разнообразию.

Именно потому наши философы напрямую связаны с литературной деятельностью. Один мой знакомый, например, в настоящий момент защищает диссертацию на философском факультете на тему сравнения Толстого и Достоевского. В России не было философов, которые бы более характерно выразили русский дух. Таким образом, русская идея у нас с полным набором мыслей о религии, самоидентификации и без людей, которые открыто называли себя философами. Мне кажется, что именно это и связано напрямую с особенностями национального характера, у нас никогда не любили дармоедов-умников, которые целыми днями ходят из угля в угол в своих туниках, а при этом не занимаются ничем полезным. Мы предпочитаем их попроще и обличенных должной степенью власти.

"Русская идея" рассматривает полный набор деятелей, преимущественно 19 века, частично обращаясь в век 18-й, к Радищеву, и заканчивая веком 20-м, самим Бердяевым. Мысль о менталитете отслежена Бердяевым исторически, он даже предлагает некую связь, в которую, впрочем, я не поверил, ибо придерживаюсь здесь мнения Льва Толстого - не люди выдвигаются в определенное время, а время выдвигает определенных людей. Также, Бердяев немного задалбливает своей манерой сравнивать людей в выводах, это выглядит надуманным и порою не так и важно. Другое дело, что надумано, конечно, у него абсолютно все, но в ходе повествования это совершенно незаметно. Текст производит впечатление максимально объективного.

Терминологически произведение мне показалось довольно простым, это хорошее свойство автора, который использует специальные слова только в тех случаях, когда избежать их уже невозможно, но, к сожалению, книга требует какого-то общего представления о русской литературе 19 века. В противном случае имена Писемского, Чернышевского, Льва Шестова покажутся только именами. Не считая самого себя вовсе не подготовленным в данной области, и я периодически натыкался на людей, которых никогда не читал. Да и одного чтения, определенно, мало. Скажем, ну, знал я Чернышевского в школе, но ничего кроме какой-то идеализированности и общей скучности оттуда не вынес.

В любом случае, большое спасибо Николаю Бердяеву за его труд, сам бы я никогда в подобном ключе русскую литературу оценить не смог. Произведение, как я понимаю, хотя бы в части последней главы, где делаются выводы о природе большевизма, было запрещено при советской власти, да и, насколько я помню сам начало девяностых, когда все бросились читать Бердяева, сам автор не был в чести после революции. Это делает образ автора еще более притягательным.

Рекомендую всем, кто хочет систематизировать свои представления о русской мысли 19 века, всем, кого данный вопрос особо интересует, всем, кто любит Бердяева. Книга написана широко, необъятно охватывает историю, философию, литературу и психологию. Автор - несомненный монстр, способный делать выводы о глобальном, проникший абсолютно везде и постучавшийся во все двери.

Сие произведение показалось мне запредельно сложным для восприятия. Человеку, обладающему скудным багажом знаний в области общественной мысли XIX века, за данную книгу лучше не браться. На мой взгляд, это будет потраченное в пустую время, т.к. при всей изысканности и одновременной простоте слога Бердяева он пишет о вещах, которые сложно осознать, будучи незнакомым с работами авторов, на которых он ссылается. О некоторых персонах я вообще слышала впервые. Однако, это даже хорошо. Именно благодаря "Русской идее" я открыла для себя великолепного Владимира Соловьева и его работу Смысл любви .

Тем не менее, даже несмотря на то, что мне было достаточно трудно пробираться сквозь тернии "Русской идеи", кое-что меня зацепило. Наверное, это то немногое, что я поняла и осознала. В первую очередь, безграничная любовь Бердяева к своему народу. Это чувствуется уже с первых страниц книги. Только человек безгранично влюбленный в свой народ, может наделить его таким одухотворенным характером. Не совру, если скажу, что после прочтения этой книги начинаешь испытывать подлинную гордость тем, что являешься россиянином, наследником великого прошлого своей страны.