Текст книги "В ту же реку. Начало пути"

С часами провозились до конца октября. Не заработали лишь одни, ржавчина сильно разъела шестерёнки. Однако механика старенькой «Молнии» встала лучше родной. Остальные влагу не пропустили, но кое-где при вскрытии прохудились герметичные прокладки. Заодно научился их вырезать из пробки или тонкой резины. На наручных пришлось заменить потемневший от времени целлулоид на стекло. Новое, от «Победы», вклеили в старый ободок. Цена двенадцать рублей, и в часовой мастерской донора легко починить.

Другую ювелирку привели в порядок быстрее. Золото с помощью жидкости для чистки довели до блеска. Труднее было вымывать грязь из-под камней, но медицинский шприц и толстая игла справились.

К заколке для галстука легли запонки с зелёными камнями. «Изумруды. Крупные и чистые. Цвет густой, насыщенный. Они чуть не дороже всего бидона стоят, – пояснил знаток. – Кроме этого бриллианта, – показывается перстень. – Карат шесть-семь тянет. Храни до случая, за такие вещи полную цену никогда не дадут».

Затем дядя Витя показал класс. Взял тяжеленный, в меру побитый деревянный чемоданчик с инструментами скокаря. Вытащил содержимое и парой лёгких ударов выбил внутреннее дно. За исцарапанной и запачканной, тонкой, но прочной авиационной фанеркой открылось потайное отделение. «Заберёшь домой. Пусть до случая будет. Всё едино мне хранить нечего», – посетовал умелец и закрыл потайную крышку вновь. С тяжестью инструментов вес спрятанного в тайнике не определяется. Еще такой же чемодан с набором медвежатника и ящик с коллекцией замков Калина лично помог отнести ко мне домой. Там тоже были потайные отделения, и тоже пустые. Пока пустые. Кажется, я знаю, куда ТТ и наганы убирать.

– На материк возьми. Никто внимания не обратит, смотреть в лупу будут, не разглядят. Рыжьё, как в порядок приведём, туда же прибери.

– А ваша доля?

– Пусть пока лежит. Когда понадобится, заберу. Такая щедрость сильно напрягает. Калина отдал мне весь воровской инструмент и половину обычного. Скоро ему не с чем работать будет, в мастерской остались только казённые железки. Зачем? Может, хочет уйти на пенсию? По возрасту ему или уже пора, или скоро будет можно уходить.

В Палану на соревнования меня всё-таки направили. Первое место в своей категории еле-еле, но выбил. Еще и норму первого разряда вновь подтвердил. Но только по винтовке, по пистолетам на округе стрельб не проводили.

Из подарков в посёлок привез килограмма три швейцарского сыра. Понятно, в столице Корякского округа снабжение лучше, чем у нас.

Никита Захарович поблагодарил и вручил обещанный приз. Мне досталась металлическая укладка с «Фотоснайпером», камерой для фотоохоты. В комплекте аппарат «Зенит-ЕС», а к нему кроме штатного «Гелиоса-44» – «Таир-3ФС» с фокусным расстоянием триста миллиметров. В наборе приклад, бленды и светофильтры. Между прочим, не дешёвка, 280 рублей стоит. Самуил Яковлевич и то одобрил, хоть он не любитель малого формата. Говорит, даже за границей таких камер почти не производят. Другое дело, зачем он нужен? Да и куда мне столько фотоаппаратов?

В заочную школу МГУ своевременно отправляю контрольные работы. Я же на прикладной математике учился, в дипломе специальность 0647, инженер-математик. Пусть многое забыл, но уж на задачи 9-го класса знаний хватает. Случайно увидел у Жанны знакомую методичку. Спросил, оказалось, она тоже там учится. Стали вместе контрольные делать, так оно значительно веселее.

Занимались по субботам после школы у неё дома. Девочка ко мне приходить стесняется, вдруг приятельницы не так поймут, сплетничать будут, а если делать контрольные при её родителях, никто ничего не подумает.

Задачи из заочной школы МГУ присылают интересные, но сложные. Даже мне с высшим образованием и профильной специальностью приходится сложновато, за столько лет слишком многое забылось. Один раз мы застряли с решением, и тут подошёл её папа… рабочий СМУ… он нам на пальцах, даже не напрягаясь, показал, как задачу решить. Я слегка обалдел, но Жанка объяснила, в чем дело. Оказывается, ее папа кандидат физматнаук.

Нормально так, да? Строителем он стал, когда с друзьями строил новосибирский Академгородок. Там и с женой познакомился. Вместе строили, вместе учились, вместе работали в одной лаборатории, даже защитились почти одновременно. И работали хорошо, и тема была перспективная. Завлаб докторскую защитил, и ему предложили с научной темой переехать в Москву. С людьми хуже получилось. Шеф взял только одного человека, остальных обещал вызвать позже.

Говорят, обещанного три года ждут… Люди бы подождали, но… Раз тему отдали, то и лабораторию закрыли, а узкому специалисту без квартиры пристроиться непросто. Затем бывший завлаб проявился. У него всё хорошо, в членкоры метит, вот только ставок для бывших сотрудников нет и не будет.

Подумали Жанкины родители, посчитали да и завербовались на Север, чтобы на кооператив заработать. Наукой даже не пахнет, но не они первые, не они последние. Будет квартира, можно будет нормальную работу найти. В Новосибе, Свердловске или еще где. Страна большая, что-нибудь где-нибудь обязательно найдётся.

На работе у меня дела хорошо идут. За прошедшие соревнования двести рублей премии выписали. Заодно познакомился с Ваграмом Ашотовичем Карапетяном, новым начальником райпотребкооператива. Нормальный мужик оказался. Честно сказал, что я ему в отчётах спортивную работу закрываю полностью, для соцсоревнования оно самое милое дело. Стенгазеты к праздникам выпускаю, свадьбы и красные даты в посёлке фотографирую, людей на документы тоже, часть плана дома быта закрываю, начальству нравится.

И за обучение фотографии не зря деньги плачу, сам вижу, как растёт квалификация. Печатаюсь в районной газете. Мне хорошо для портфолио, а руководство не забывает записать в отчёт о проделанной общественно-политической работе.

По ней тоже загружен прилично. От райкома комсомола в школе сделал доклад про поездку на ВДНХ. На выставке набор слайдов купил и книжечку к нему, ничего придумывать не надо, вызубри текст и начинай выступление. Народу понравилось, в районе пришлось повторить, потом в интернате для коряков. Обещали по нескольким посёлкам свозить от лекторской группы. На минуточку, кроме командировочных и гостиничных, по пять рублей за выступление платить обещали. Причём с сохранением заработной платы по месту работы.

Дядя Витя дрессирует на замках до спазмов в пальцах, а по основной работе хочет, чтобы сдал на 3-й разряд. Учит закаливать металл, затачивать железо и просто понимать, какой инструмент для чего нужен и как его использовать. Под его руководством сделал два ножа. Один из сломанного полотна ножовки, а второй из плоского напильника. Не булат, конечно, и не дамасская сталь, но исходные материалы легко достать, а лезвия получились прекрасные. Один недостаток – металл ржавеет, так за любой железякой ухаживать надо. Зато понимаю теперь и как отпустить сталь, и как закалить её.

В качестве экзамена на профпригодность сделал лапки – это такие клещи, скорее кусачки, для перекусывания дужек замков или металлических прутьев. Понятно, не с нуля делал, переделал из здоровенных пресс-клещей для обжимки клемм электрокабеля. Первым шагом закалил и заточил режущие пластины, затем приторочил их вместо обжимки контактов. В конце, для проверки, перекусил решётку на окне. Экзамен был принят, но приваривать срезанное пришлось опять-таки мне. Нет в этой жизни справедливости! Меня еще и красить прутья в цвет слоновой кости заставили. Опять же, полученный инструмент пришлось припрятать от посторонних взглядов.

Один раз Калина таинственно подмигнул и пообещал показать химический процесс. Говорит, не особо сложный, но интересный. Достаёт полстакана чёрного песка. Я еще с прошлой жизни знаю такой от мамы. Тоже золотоносный шлих, но старатели его редко собирают. Золотинки там очень мелкие, механическим путем не достанешь, химию на природе не разведёшь, а тащить в переработку просто невыгодно. У Чалдона в бутылке были одни золотинки, здесь их совсем не видно.

Сухой, обязательно полностью просушенный песок тонким слоем рассыпан на плоской поверхности. На подносе, проще говоря. Шлих должен быть сухим, чтобы золотинки не липли к железу, а оставались на месте. Появляется электромагнит, сделанный из старого автомобильного стартёра. Можно и обыкновенный – помощней, но электрический удобнее. Включаем, водим над песком, над пакетом выключаем. Включаем, водим, выключаем. Нагрелся стартёр? Не страшно, ждем, пока остынет, потом продолжаем. И так раз несколько, пока песок не перестанет прилипать. Первый этап закончен. Железо убрано из песка.

Продолжаем разговор. Остаток отмагниченного песка ссыпаем в керамическую чашечку-тигель и ставим на прокаливание. В муфельную печь нельзя, там воздух сразу выгорает, а нам надо серу и прочие примеси кислородом выжечь. Ждём часа полтора, можно два. Занимаемся своими делами, но не забываем время от времени смесь помешивать. Отожгли? Пусть остывает до завтра.

На следующий день на объем пережжённого песка добавляем равный объем просеянного кварцевого и два объема обычной поваренной соли. Тщательно мешаем и в качестве начинки кладём в самолепный пирожок из глины. Его можно в горн, но лучше в муфельную печь. Три часа печём и… Опять ждём до завтра, пока остынет. После школы прихожу, лепешка вскрывается, а в ней блестки золота.

Затем дядя Витя стал учить извлекать золото вторым способом. Достал еще полстакана черного песка. Говорит, можно без магнита обойтись, но с ним проще. Отмагнитили песок, пересыпали в банку. Требуется азотная кислота. Можно и без нее, но с ней лучше. Разводим до десяти процентов. Химию помним? Наливаем кислоту в воду, а не наоборот. Техника безопасности – наше всё. Кислоту выливаем в банку с песком. Пока идет реакция, держим банку под вытяжкой. Реакция закончилась? Не верим, мешаем стеклянной трубочкой. И вновь ждем. Повторять, пока не поверим. Тогда кислоту удалить, а песок как следует промыть чистой водой.

На керамическом лоточке… Керамическом! Металл не используем! Резиновые перчаточки надевать не забываем. На лоточке тонким слоем рассыпаем обработанный кислотой песок, на него выливаем чуток ртути. Покатаем ее по песочку, покатаем… На капельки рассыпалась? Значит, золота много, а ртути маловато. Не жмемся, добавляем жидкого металла и собираем золотинки. Затем золотую амальгаму отделяем для дальнейшей работы. И навсегда запоминаем, что старателей вычисляют по покупке специфических химикалий.

Излишки ртути из амальгамы удаляем медицинским шприцем. Пригодится на следующий раз. Интересный вопрос – как теперь выделить золото? Есть два пути. Первый – половину амальгамы растворяем в азотной кислоте. Раствор не слабее шести к одному, и надо ждать, пока реакция не закончится полностью. Я не слишком часто напоминаю про вытяжку? Про перчатки и маску, думаю, и так все помнят. Как реакция закончилась, постучим спицей по крупным кусочкам, подождем еще. Если сомневаемся, можно кислоты добавить. В конце концов, сливаем кислоту в чистую банку и засовываем кусок алюминиевой фольги. Ртуть осядет на дно. Купить ее не так просто, пусть хоть часть на будущее применение останется. Кислоту сливаем в следующую банку, гасим питьевой содой и утилизируем. Ртуть промываем и собираем для следующих проектов. Золото к этому времени уже должно быть промыто.

Из второй половины амальгамы ртуть мы выпаривали. Всех сложностей – лишь постепенный нагрев рабочего объема в верхней части пламени горелки, чтобы брызги ртути не летели вокруг. Просто и надежно. Про вытяжку напоминать не буду? Отравление парами ртути не самое приятное дело. Не знаю, сам не пробовал, мы правила безопасности блюдём. При сильном желании сэкономить ртуть можно устроить что-то вроде самогонного аппарата и направлять пары в контейнер с водой.

Есть способ выделения золота из шлиха цианидами, но там уж больно ядовитые химикалии. Его в промышленности используют.

Много интересного я узнал в процессе химических опытов. Главное, как быстро отыскать химика, работающего на старателей. Смотри, где вытяжка есть и кто ртутью интересуется. Например, если бы не первый отдел, мама могла бы пару граммов в день получать. Но для старателей несколько граммов – капля в море. Им надо на пару-тройку порядков больше, зато только раз в год, осенью. Вытяжек в поселке не так много, а чтобы посторонние не шастали, так вовсе лишь мастерская в порту.

Последнюю химическую реакцию дядя Витя показал на толстом листе железа. Полстакана железной окалины, проще говоря, ржавчины, растираем в порошок и прокаливаем на сковороде. Из алюминиевой проволоки с помощью напильника получаем три четверти стакана опилок. Тщательно перемешиваем. Затем добавляем чуток лака для вязкости и забиваем в гильзу. Мы же охотники, приспособление для набивки патронов у нас имеется. В крайнем случае, оно в любом охотмаге продается, вместе с пустыми гильзами. Получили маленькую термитную шашку. Чтобы ее зажечь, сверху добавляем смесь от бенгальского огня и вновь прессуем. Теперь шашка готова. Горит, разбрызгивая искры, потому нужны брезентовые рукавицы, а лучше и фартук. Воняет как не знаю что. Зажигать неудобно. Держать приходится щипцами. Однако кованую дужку навесного замка пережгли спокойно. Вторая шашка оставила дырку в печной заслонке. Полезная штука, однако. И делается довольно просто.

01.11.1972

А с Котёнком в конце концов мы разбежались. После возвращения с ВДНХ, чего скрывать, разок по-взрослому целовались. Мать засекла, как мы обнимались, но при Кате ничего не сказала. Только потом устроила мне одному лекцию о вреде ранней беременности. Объяснил, что у нас ничего такого близко нет, но она, похоже, не поверила, начала у тети Тони выспрашивать.

Затем Катька не то советов матери наслушалась, не то подружки накрутили, только стала учить меня правильной жизни.

Началось с того, что в школе один охламон спросил про ювелирку с материка. Его отбрил, Катька стала интересоваться. Не сказал, конечно, а она обиделась.

Дальше – больше. В райцентр поехал вместе с Самуилом Яковлевичем и местным фотографом свадьбу снимать. Как обычно, ночная печать, матерные частушки и выход молодых с вручением альбомов. Денег получил, понятно, меньше, но достаточно. На троих же делили, не считая того, что отдали в дом быта. Тут Катька и говорит, мол, фотоаппарат-то твой, ты горбатишься, снимаешь, а тебе копейки платят. Купи себе увеличитель, бумагу и химию. Будешь снимать от себя, хорошие деньги заработаешь.

Во-первых, зачем она в мои дела лезет и мои деньги считает? Во-вторых, никто не знает, что я помимо зарплаты за каждую съемку неплохо получаю. К тому же от Самуила Яковлевича бескорыстия не ждут, он на должности и вместе с фотками выдает квитанцию дома быта. Берут ее или не берут и куда пошли потом деньги, никто не ведает, однако формальности соблюдены, и никаких претензий быть не может. А я, начав класть плату за съемку себе в карман, в глазах целого поселка сразу перепрыгну в разряд барыг. В-третьих, после первой, максимум второй, фотосессии ко мне придут строгие дяди из ОБХСС и скажут: «Нехорошо…» В СССР так зарабатывать нельзя, а доброжелатели верняк стукнут. Есть еще в-четвертых, в-пятых и просто человеческие отношения с тем, кто меня учит ремеслу фотографа.

Опять же девчонка постоянно зудела, почему я по субботам на танцы не хожу… Она меня научит танцевать. Пить плохо, напиваться нельзя, но мы с ней по глоточку красненького, из бутылок, что с юга привёз, могли бы иногда вдвоем употреблять. Одеваюсь я, оказывается, неправильно. Надо не черную рубашку носить, а как все – белую. После аванса вдруг спрашивает: «Ой, ты сегодня денежку у себя получил, да? А сколько? Ну скажи, мне просто интересно». И как ей объяснить, что на танцах мне жалко терять время? Что не хочу встревать в поселковые разборки среди пацанов… Что белая рубашка в нашей воде желтеет после нескольких стирок и мне жалко мать, отбеливающую ее… Что черная выглядит красиво, я один так по поселку хожу, и это мой стиль… Зачем объяснять сотый раз про то, что я сердечник и мне не нравятся последствия употребления алкоголя и табака? Секрет, кто сколько зарабатывает, любая бухгалтерия хранит свято. У меня родители о заработках не спрашивают. Почему я должен докладывать про свои денежные поступления любопытной болтливой девчонке?

Когда постарался мягко донести до Кати, что есть вопросы, которые ее не касаются, она устроила истерику, развернулась и ушла. В школе о разрыве сразу узнали. Котёнок подружкам рассказала про наш разговор с мельчайшими подробностями. Ириска бросает ехидные взгляды, кое-кто посочувствует, кое-кто злорадствует. Как мне тишком стукнула Жанка, девчонки ждут, что я побегу мириться, и спорят, как именно буду просить прощения. Катька решила меня простить, но только со второго раза.

Мама вечерами непрерывно вздыхала: «Где же Катенька? Почему она к нам перестала заходить?» Дня два терпел, потом терпение лопнуло, и я серьезно поговорил с отчимом. Рассказал, в чем дело и почему так произошло. Дядя Володя с уважением посмотрел и пообещал, что мать прекратит стенания. Кстати, прекратила. Только напоследок прочла лекцию на тему «Любовь – не вздохи на скамейке» и «Мы в ответе за тех, кого приручаем». На прямой вопрос: «Я виноват в том, что не стал рассказывать все подробности о себе и своих делах?» – ответила: «Ну, ты же мужчина…» Логику не понял.

Разговоры

– Я тут узнала, что Лёша Костров москвич и собирается после школы возвращаться домой. Интересно, правда?

– Да, милая. Я тоже об этом думал. И, главное, он очень понимающий юноша.

– Пап, мам! Вы про что?

– Доченька, ты же собираешься поступать в институт. Почему не в Москве?

– Полностью согласен с мамой, столичное образование имеет много плюсов.

– Можно поступать и в Москве. Но при чём здесь Лёша?

– Он серьёзный мальчик, с ним можно договориться, чтобы ты осталась жить в столице.

– А мы с мамой потом к тебе переедем жить.

– Я ничего не поняла.

– Какая ты у нас еще маленькая! Если мальчик умный, ему можно кое-что предложить, чтобы всем стало хорошо.

– Мама говорит, что без прописки пристроиться в московский кооператив нельзя. Но если ты выйдешь замуж за москвича, то вам можно будет купить трехкомнатную квартиру.

– Мне же он совсем не нравится! Ну… Почти совсем… И замуж я не собираюсь. Вот еще! Жить непонятно с кем!

– Вместе жить не обязательно. От него нужна только прописка. Потом вы можете развестись. Он получит однокомнатную квартиру, ты двухкомнатную. Мы приедем к тебе жить и снова поменяем квартиру на трехкомнатную.

– У нас есть знакомый маклер с большими связями.

– Лёша никогда не согласится! И я тоже не хочу. Вы сами знаете почему.

– Я знаю, ты знаешь, папа знает, что у нас в семье есть кое-какие обстоятельства. А остальным про это знать и не стоит.

– Ты пойми, мальчику много не надо. Стрельни глазками, и он уже твой.

– У него уже есть подружка, просто они сейчас поругались.

– Вот видишь, как всё удачно складывается!

* * *

– Мне же Ирка сама так велела делать!

– А ты больше ее слушай. Ухи растопырь поширше, и пусть тебе на них кто хочет лапшу вешает. Ирка сама с ним погулять мечтает, а мать против. Вот и сидит, как злая собака на сене. Ни себе ни людям.

– Стерва! Значит, она специально? Да? Говорила: «Делай как скажу! Он с рук будет кушать!» И что теперь? Может, ему дать?

– Тогда совсем дурой будешь. Мужики ценят только то, чего сами добились. Взять он, может, и возьмёт, только потом к другой сбежит. От тебя всё получил, зачем ты ему нужна?

– Я маме его нравлюсь.

– Это пока. Потом, может, другая понравится.

– Так что делать-то?

– Поговори с ним. Слезу пусти, дави на жалость. Или наоборот, найди другого парня и заставь ревновать.

* * *

– Ты как думаешь, Лёшка к Катьке вернется?

– Не знаю… А тебе зачем? Сама с ним закрутить хочешь?

– Да нет. Не знаю… Можно было бы вообще…

– Катька тебя с потрохами сожрет.

– Не сожрет, подавится. Да и не нужен мне ее Лёшенька.

– На нее Игорек из ее класса поглядывает. Можно попробовать их свести.

– Ну, ты придумала… А давай сведем!

* * *

– Что она, сама должна с тобой заговорить? Подойди, пригласи в кино. А там… темнота – друг молодежи.

– Думаешь?

– Я с Ленкой так и задружился. Это она сказала, что ты Котёнку нравишься.

– А Писарь?

– Что Писарь? Сам виноват, раз его девчонка бросила.

– Ну не знаю… У меня рубль есть и мелочи копеек сорок. Хватит?

– В будний день на два раза! И оба с мороженым! Только билеты бери на последний ряд.

06–07.10.1972

С 6 ноября неделю не учимся, у нас каникулы. Как члена комитета комсомола и знатока иностранных языков меня еще в сентябре обязали приготовить номер на школьный концерт к 7 ноября. Будет комиссия из области, школе надо произвести хорошее впечатление. Желательно перевод чего-нибудь иностранного, очень желательно рассказ о тяжелой жизни рабочего класса за границей. В прошлой жизни мне тоже навесили задание приготовить номер, но обошлись без ограничений. Тогда читал Маяковского, затем с ним же попал на областную олимпиаду. Занял первое место и был удостоен предложения поступить в театральный институт в Хабаровске. Вне конкурса, на специальность «актёрское искусство». Однако не воспользовался возможностью. Во-первых, после десятого класса мы в Москву возвращались. Во-вторых, не верил, что стану известным артистом, и решил, что лучше быть средним инженером, чем средним актером. В новой жизни Маяковский уже не прокатит. Пришлось искать хороший перевод.

Долго думал, пока случайно не наткнулся на старую пластинку 1961 года. Фирма «Мелодия», ташкентский завод, «Вокруг света» (девятая серия). На в меру запиленном диске последней песней шла «Англия. Шестнадцать тонн (М. Тревис). Герберт Рид». Сразу вспомнил клип Курия на Ютубе, в свое время он мне очень нравился. Восстановил слова, порепетировал. Со слухом у меня напряг, но тут почти речитатив, справлюсь. Школьному ансамблю показал пластинку, те согласились подыграть. И вот 6 ноября концерт школьной самодеятельности в клубе. Выхожу на сцену в том самом «не джинсовом» чёрном костюме из «Альбатроса». Клетчатая ковбойка под жилетом оттуда же. Ремень с пряжкой Коли Кима и моднючие лаковые полуботинки отчима. Только золотой фиксы не хватает, а то все девчонки были бы моими.

Завожу политически правильный рассказ, типа тридцатые годы, тяжелая жизнь шахтеров. Наличных денег не дают, товары под запись в магазине шахты, как у наших рабочих до Октябрьской революции. Дескать, в таких условиях родилась песня, ну и так далее, что положено. Народу не очень интересно, однако две минуты выдержали. Подражая Теннесси Форду, легендарному исполнителю этой песни, начинаю щелкать пальцами, отбивая ритм. Тихонечко вступает школьный ансамбль.

 
Они говорят: человек – это грязь.
Простой человек – это быдло и мразь.
Быдло и мразь, знай давай им пинка,
Жилистые руки, тупая башка…
 

Необычная подача, совсем необычные для советской сцены слова. Зритель начинает прислушиваться. Когда дошел до

 
Промозглым утром в дождь я родился тут,
«Нарвись на неприятность» – так меня зовут,
Меня воспитала старая львица,
Справиться со мною не нашлась девица, —
 

мама довольно заулыбалась, а девчонки вспомнили эпопею с Котёнком и зашушукались.

 
Попадёшься навстречу – отвали, зашибу,
Те, кто не понял, давно уж в гробу.
Один кулак железный, второй стальной,
Одной рукой промажу, достану другой.
 

После этого куплета ребята закивали. Нормальное дело! Понятное. Наш пацан, любит помахаться. После последних строк зал взорвался аплодисментами. Народ в поселке простой и непосредственный. Стали требовать повтора. Исполнил еще раз, но на английском языке. Понравилось значительно меньше, зато убедились, что такая песня действительно есть, а не я ее придумал. Лёлька, которая пошла после меня, показала большой палец. Леонид Андреевич, наш директор, похвалил: «Хороший номер. И идеологически грамотно ты подачу выбрал. Молодец, Костров». Когда сел к родителям, мама шепотом сделала замечание: «Не такая уж я и старая». Видимо, с львицей согласна. Собственно, по гороскопу она родилась под знаком Льва. В антракте ребята тоже одобрили: «Правильная песня. Не блатная, но настоящая пацанская». Так я не думал, не гадал, однако невольно угодил зрителям.

После концерта дернули к комиссии, хоть я им понравился, но номер дальше поселка решили не выпускать. Слишком он непривычный, вдруг чего. Спросили, могу еще что исполнить. Глядя тяжелым взглядом на слушателей, негромко начинаю читать чеканные строфы Маяковского:

 
Слова
у нас
до важного самого
в привычку входят,
ветшают, как платье.
Хочу
сиять заставить заново
величественнейшее слово —
«ПАРТИЯ».
 

Одобрили и велели именно с этим стихотворением ехать на областной конкурс. Однако посоветовали подготовить дополнительно еще несколько произведений. На случай если вдруг выйду из первого тура. Я более или менее помню ход конкурса. Первое место тогда получил как альтернативный ничей кандидат. Драчка была в жюри, там каждый своего кандидата продавливал. Не договорились и, чтобы никто сильно не обиделся, выдвинули нейтрального кандидата, меня. В принципе, могу попробовать повторить результат.

На демонстрацию ходили всей семьей, там ко мне подошел старший Крюков, отец Вовки. Тот пошел учиться в Новосибирский универ. И ведь приняли охламона! Чуток поговорили за жизнь, и Фёдор Владимирович сунул мне в карман газетный сверток. Говорит:

– Здесь доля Чалдона от моей бригады за последнее лето. Ты вроде как его наследник. Опять же наши на могилку ходили. Батюшка сказал, что ты оплатил сорокоусты, крест, оградку… Словом, тебе отходит его долянка.

– Спасибо, но я ж не за это.

– Положено. И вот еще что. Чалдон жилку дал, да закончилась она. Может, от него другая осталась? Мы бы от общества отблагодарили.

Так ведь осталась. В той книжке, что дядя Петя перед больницей дал прибрать, несколько карт нарисовано. Ну как – карты, скорее наброски с абрисом, по таким геологи ходят. В карманчике на задней обложке лежит кусок трехверстки. На нем отмечены места вдоль распадка. На обратной стороне прикинуто, сколько можно взять золота. Судя по всему, геолог прогноз делал. Сам я мыться не буду. Не умею, да и бригада нужна. Можно было бы отдать человеку, однако опасно. Вопросы начнутся: «где взял?», «что еще на хранение тебе было отдано?» и главный – «а не у тебя ли казна Чалдона?». Во избежание неприятностей ответил уклончиво, хоть человек с виду и хороший. Потом посмотрел, в свертке ни много ни мало три тысячи рублей лежало.

Приличные деньги. Можно было бы отдать книжку. Еще денег бы подкинули, может, в долю от добычи бы взяли. Одно мешает. Когда с Чалдоном в последний раз виделся, тот сказал, что именно Крюков их команду кагэбэшникам сдал. Думаю, прихватили старшего Крюка на золотишке, вот он теперь и старается, чтобы на нары лет на пять не присесть. Я не против, пусть живет как знает, но мне светиться около золота ни к чему.

Деньги дело такое – мне дали, я взял и сказал спасибо. Мало? Еще раз скажу и на могилку потрачу. А сам-то я пустой, ничего у меня нет и никогда не было. Знать ничего не знаю, ведать ничего не ведаю. И вообще, глуп, туп, и перхоть меня совсем замучила. А что подарили, как буду в Питере, в церковь на помин души Чалдона отдам.

За столом, когда отмечали годовщину революции, дядя Вася сказал, что в Ягодное по зимнику груз повезут. Зимник – это дорога по снегу. В поселки, расположенные в глубине полуострова, не на побережье, вертолетами много не перебросишь, дорого. Стройматериалы, горючку, продукты… Да что говорить! Почти всё тянут из портопунктов тракторами по зимнику. Из бруса сколачивают огромные сани, прилаживают к ним полозья и нагружают товар. Собирают десяток или два тракторов, цепляют груз, так и везут куда надо. Если караван большой, один трактор с бытовкой. Но стараются обойтись, ведь лишний груз не оплачивают. За рейс в полторы-две недели, поездку туда-обратно, можно заработать тысячу рублей и больше. Зимой самая выгодная работа. Но очень тяжелая и достаточно опасная. Редко бывает, что рейс обходится без происшествий. То промоина в реке маршрут перекроет, то трактор заглохнет, то буран на два-три дня зарядит, после него надо откапываться и заново пробивать дорогу. Если заболел, обморозился или поломался, придется ждать с лечением до ближайшего поселка, чаще всего до конца маршрута. Совсем не факт, что вертолетом эвакуируют, ведь рации с собой не берут.

Так вот, после праздников он в рейс идет. Вдруг какой трактор поломается или еще что. Ну и заработать хочется, он каждую зиму ездит. А в Ягодном списанный газон стоит, он уже побазарил с местными, его готовы отдать за символическую плату. Дядя Вася предварительно договорился. Обратно можно на освободившихся санях притянуть. Но придется чутка аргументировать. Словом, ящик водки, и останки экспериментального газона мои. Сто рублей за кота в мешке. Мне решать – надо ли? Согласился рискнуть, деньги пока есть.

Разговоры

– Что делать-то будешь?! Такие деньжищи!

– Не знаю… Я же в выигрыше был, мне любая карта годилась.

– Кроме туза.

– Угу, кроме туза.

– Отца, может, попросишь?

– Третий раз? Он после второго на меня как на придурка смотрит.

– Может, занять у кого?

– У кого?

– Есть один человек.

– Кто?

– Лёха Писарь при деньгах. У него всегда на кармане лежит.

– А если не даст?

– Ну не даст. Хуже всё равно не будет. Ему надо объяснить, что карточный долг, долг чести. Тебе три дня на сбор денег дали. Он авторитетный пацан, должен понять.

– Вдруг не поймет?

– Ну и что?! Не поймет – значит не поймет. Что ты как маленький? Я тебя уговаривать должен? Делай сам что хочешь.

– Пошли, рядом постоишь? Одному мне что-то стрёмно.

– Ладно, пошли. Постою.

08.11.1972

На день рождения Юн меня пригласила заранее. Не одного, из класса все были приглашены. Что дарить? Шестнадцать лет – все-таки дата. Опять же девчонка. Пацанам я привезённые летом из отпуска радионаборы «Юный техник» дарил.

Однако вывернулся. Вместе с дядей Витей из меди с оловом сварили бронзу. Отлили в медальон, на котором по кругу выгравировали красивым шрифтом: «Юн Маша. 16 лет», – а в центре ее профиль с фотографии. Фотогальваника, как начальник учил. Неделю возился. Хотя, если по чесноку, чуточку грубовато вышло. Подарок понравился. Благородный цвет бронзы хорошо смотрелся на фоне смуглой кожи новорожденной. То, что сделал сам, тоже оценили.

Народу собралось много. Были ребята из нашего прошлогоднего класса, которые остались в поселке, даже Кимба пришла. Еще пара подружек и трое знакомых ребят. Без Машкиных родителей не обошлось, но они весь вечер просидели в своей комнате, не мешали. Хотя в щелочку временами мама подглядывала, я заметил. Как обычно, поели, попели, потанцевали. Когда до меня гитара дошла, вспомнил Петра Лещенко и под настроение запел: