Текст книги "Неудобное прошлое. Память о государственных преступлениях в России и других странах"

Благодаря свидетельствам Силинго и других военных «полеты смерти» стали важной частью аргентинской коллективной памяти. В 1999 году режиссер Марко Бечис, сам переживший тюрьму в 1977 году, изображает их в своем фильме «Гараж „Олимпо“». Лента рассказывает о молодой женщине, которую похищают военные и пытают в тайной тюрьме в центре Буэнос-Айреса. Два года спустя Бечис вновь возвращается к этой теме в фильме «Сыновья и дочери», истории брата и сестры, разлученных детьми в годы правления хунты и разыскивающих друг друга.

ДАВЛЕНИЕ ПРАВДЫ: НЕСТОР КИРШНЕР И ИНСТИТУЦИАЛИЗАЦИЯ ОТВЕТСТВЕННОСТИ

С конца 1990‐х годов аргентинские власти чувствуют на себе резко усилившееся давление общества и правозащитных организаций – и местных, и международных, которые требуют привлечь преступников к ответственности. Федеральный суд все охотнее помогает родственникам жертв в поиске информации о близких, а Аргентинская ассоциация судебной антропологии (EEAF) участвует в идентификации останков.

В 1997 году испанский судья Бальтасар Гарсон, специализирующийся на использовании универсальной юрисдикции для исков, связанных с преступлениями против человечности, потребовал ареста и экстрадиции 45 аргентинских военных и 1 гражданского по обвинениям в военных преступлениях, геноциде, государственном терроризме и пытках. Среди обвиняемых был и Адольфо Силинго, согласившийся поехать в Испанию и дать показания; в Аргентину он больше не вернется. Выдачи виновных в гибели своих граждан требует также Италия.

Поддержка международными организациями (в частности, Межамериканской комиссией по правам человека) исков Матерей и Бабушек площади Мая, учреждение в 2002 году Международного уголовного суда и другие примеры того, что американский социолог Даниэль Леви назвал «космополитизацией прав человека»[187]187
  Levy D., Sznaider N. Human Rights and Memory. University Park, Pa: Pennsylvania State University Press, 2010. О расширении практики применения универсальной юрисдикции см.: Sriram Ch. L. Globalizing Justice for Mass Atrocities: A Revolution in Accountability. London: Routledge, 2005.


[Закрыть], усиливают давление на правительство Аргентины; военные оказываются в меньшинстве.

Алехандро Бэр и Натан Шнайдер говорят в связи с этим о формировании коллективной памяти, основывающейся на представлении об универсальной ценности прав человека и оказывающейся все более заметным фактором политики:

Когда государство теряет привилегированную позицию в качестве законодателя коллективных ценностей, память о защите прав человека становится более связной в политическом и культурном плане. Именно это произошло в Аргентине[188]188
  Baer A., Sznaider N. Memory and Forgetting in the Post-Holocaust Era: The Ethics of Never Again. London; New York: Routledge, 2016. P. 34.


[Закрыть].

В 2003 году президентом Аргентины становится Нестор Киршнер, в студенческие годы близкий к Montoneros, боевикам левоперонистского толка. Вскоре Конгресс признает законы об амнистии юридически ничтожными. Процессы против военных начинаются вновь, и теперь уже в полную силу.

24 марта 2004 года Нестор Киршнер и мэр Буэнос-Айреса Маурицио Макри распоряжаются передать 17 гектаров в центре столицы, на которых располагается ESMA, из ведения ВМС в федеральное подчинение для организации там музея. Территория ESMA превращается в «Пространство памяти, популяризации и защиты прав человека», там размещаются музеи и представительства правозащитных организаций. В прежнем виде сохраняется только «офицерское казино», где производились пытки: это место до сих пор служит доказательством в продолжающихся судах.

Ил. 12. Гектор Пантусо (слева) обнимает Адриану де Гарньер, дочь двух активистов, его близких друзей, убитых в 1976 году. Адриана стала 126‐й из тех, кто благодаря усилиям Бабушек площади Мая нашел своих родных, будучи в детстве разлучен с родителями и отдан на воспитание в чужую семью. Буэнос-Айрес, 2017 год

В 2005 году Верховный суд Испании приговаривает Силинго за убийство 30 человек и пытки к 640 годам тюремного заключения; в 2007 году его срок увеличен до 1084 лет. В июле 2012 года в Аргентине 87-летний Хорхе Видела и 84-летний Рейнальдо Биньоне приговариваются к 50 и 15 годам тюрьмы соответственно.

В 2007 и 2009 годах в Аргентине проходят процессы над обвиняемыми в преступлениях, совершенных на базе ESMA. В 2012 году в Буэнос-Айресе начался третий, самый масштабный в истории страны процесс над виновными в преступлениях «грязной войны». На скамье подсудимых оказались несколько десятков военных и гражданских лиц, которые обвиняются в совершенных на базе ESMA преступлениях против 789 жертв. Среди подсудимых – «Белокурый ангел смерти» Альфредо Астис и комендант ESMA Хорхе Акоста по прозвищу «Тигр».

Как и полагается эпохальному трибуналу, он занял много лет. Приговор был оглашен только в ноябре 2017 года. Из 54 обвиняемых 29 были приговорены к пожизненному заключению, 19 осуждены на тюремные сроки от 8 до 25 лет, 6 человек оправданы.

Всего, по данным аргентинской прокуратуры, к ноябрю 2017 года за преступления, совершенные в годы правления хунты, обвинения предъявлены 2971 человеку, 818 из которых осуждены, а 99 оправданы. 533 человека находятся под домашним арестом – мера, предусмотренная в некоторых случаях аргентинскими законами для подсудимых или осужденных старше 70 лет[189]189
  World Report 2018: Argentina. Human Rights Watch. https://www.hrw.org/world-report/2018/country-chapters/argentina.


[Закрыть].

СУДЬБЫ ЛИДЕРОВ ХУНТЫ

Хорошей иллюстрацией сложной истории аргентинской проработки прошлого, в которой движение вперед периодически чередовалось с откатами, служит судьба главных руководителей хунты в 1976–1982 годах.

Хорхе Рафаэль Видела был диктатором Аргентины в 1976–1981 годах. В 1985‐м он был приговорен к пожизненному заключению за нарушения прав человека в годы его правления. В 1990 году был помилован президентом Аргентины Карлосом Менемом. Вновь арестован в 1998 году по обвинению в похищении детей политических противников и незаконном усыновлении их военными. Ордера на его арест были выданы Германией и Швейцарией. Он был приговорен к тюремному заключению, но через месяц из‐за ухудшения здоровья был переведен под домашний арест. 30 октября 2008 года ему были предъявлены новые обвинения, он был помещен в военную тюрьму на время расследования и суда. В 2010 году вторично приговорен к пожизненному заключению по обвинению в организации убийства 31 политзаключенного. В 2012 году в рамках процесса, связанного с похищениями детей у женщин-заключенных, Хорхе Видела был приговорен еще к 50 годам тюремного заключения. Видела умер в заключении в возрасте 88 лет.

Эмилио Эдуардо Массера – один из членов хунты, в непосредственном ведении которого находилась тюрьма ESMA. В 1985 году осужден за нарушение прав человека, убийства, пытки и незаконное лишение свободы, приговорен к пожизненному заключению. В 1990 году помилован президентом Карлосом Менемом. В 1998 году ему предъявлены новые обвинения, связанные с похищением и сокрытием несовершеннолетних, он был возвращен в тюрьму. Умер от остановки сердца 8 ноября 2010 года в военном госпитале в Буэнос-Айресе.

Роберто Эдуардо Виола – диктатор Аргентины в 1981 году. В 1985 году приговорен к 17 годам тюремного заключения. Освобожден в 1990 году президентом Карлосом Менемом. Умер в 1994 году, похоронен на кладбище Ла-Чакарита в Буэнос-Айресе.

Армандо Ламбрускини – бывший адмирал ВМФ Аргентины, член хунты в 1978–1981 годах. В 1985 году приговорен к 8 годам заключения. В 1990 году освобожден из-под стражи и восстановлен в звании адмирала. В 1994 году решением суда ему было предписано выплатить 1 млн долларов родственникам похищенных и убитых. В 1997 году заочно осужден итальянским судом. В 2003 году приговорен к домашнему аресту, в 2004‐м умер.

Орландо Рамон Агости – член хунты в 1976–1981 годах. В 1985 году приговорен к 4,5 года лишения свободы. После апелляции срок заключения был сокращен до трех лет и девяти месяцев. Освобожден из тюрьмы 9 мая 1989 года. В 1990 году помилован президентом Карлосом Менемом. Умер от рака в 1997 году в авиационном госпитале в Буэнос-Айресе.

Омар Граффинья и Басилио Лами Досо – главнокомандующие ВВС в 1976–1981 и 1981–1982 годах. В 1985 году обвинены в пытках, похищениях людей, подделке документов. Суд решил рассматривать отдельно вину каждой из трех ветвей Вооруженных сил Аргентины в каждом отдельном случае, и оба они были оправданы по всем пунктам обвинения. В 1989 году Лами Досо приговорен к 8 годам заключения за преступления, совершенные в ходе Фолклендской войны. В 1990 году помилован президентом Карлосом Менемом с возвращением всех званий. В 2003 году Испания (в лице судьи Бальтасара Гарсона) потребовала экстрадиции Граффиньи и Лами Досо в связи с обвинениями в преступлениях против человечности. Премьер-министр Хосе Мариа Аснар признал экстрадицию неправомерной, но в 2005 году испанский Верховный суд отменил это решение и инициировал процедуру экстрадиции. В сентябре 2016 года Граффинья осужден в Аргентине на 25 лет за похищение и пытки семейной пары. Досо умер в начале 2017 года, Граффинья – в декабре 2019 года.

Леопольдо Галтьери – диктатор Аргентины в 1981–1982 годах. В конце 1983 года арестован и предан суду военного трибунала за нарушение прав человека (по этому обвинению был оправдан) и за неудачное руководство аргентинскими войсками в войне за Фолклендские острова (осужден в 1986 году к тюремному заключению). Помилован в 1991 году. В 2002 году против него выдвинуты новые обвинения в похищениях и убийствах оппозиционеров и иностранных граждан. Помещен под домашний арест, где и умер от инфаркта. Похоронен на кладбище Ла-Чакарита в Буэнос-Айресе.

Хорхе Исаак Анайа – главнокомандующий ВМФ в 1981–1982 годах. В 1985 году обвинялся в пытках, похищении людей, подделке документов, но был оправдан. В 1997 году его экстрадиции потребовала Испания, в 2005 году процесс экстрадиции был инициирован официально. В 2006 году перед допросом пережил сердечный приступ, был помещен в военный госпиталь, а потом под домашний арест. Умер под арестом в 2008 году.

Рейнальдо Биньоне – последний диктатор Аргентины, самоназначенный президент в 1982–1983 годах. В 1985 году был обвинен в пытках, похищениях и убийствах и освобожден в 1986 году. В январе 1999 года признан виновным по новым обвинениям, но из‐за слабого здоровья помещен под домашний арест. В 2007 году ему были предъявлены новые обвинения, по которым в 2010 году он был приговорен к 25 годам тюрьмы. В июле 2012 года Биньоне вместе с Виделой признан виновным в похищения детей и приговорен к 30 годам тюремного заключения. В мае 2016 года Биньоне приговорен еще к 20 годам заключения. Умер в марте 2018 года.

Последний из живых на сегодня[190]190
  Данные на начало 2020 года.


[Закрыть] руководителей хунты – 96-летний Сантьяго Омар Риверос, руководивший военными подразделениями, охранявшими площадь Мая. В его непосредственном подчинении находились несколько крупных тайных тюрем. Осужден в 1985 году, в 1989‐м помилован. В 2009 году приговорен к пожизненному заключению по обвинениям в более чем 40 преступлениях против человечности. С начала 2010‐х Риверос был осужден на несколько десятков лет тюрьмы и несколько пожизненных заключений в рамках восьми судебных процессов. Последний суд, приговоривший Ривероса к очередному пожизненному заключению, прошел в 2017 году.

⁂

Свидетельством того, что память о трудном прошлом в Аргентине сохраняется и работает по принципу «Никогда больше», стала реакция общества на исчезновение в августе 2017 года гражданского активиста Сантьяго Мальдонадо. Молодой человек был задержан полицией после акции протеста, а затем пропал без вести. (Через несколько месяцев его тело было найдено. Он не был похищен; его смерть, вероятнее всего, произошла в результате несчастного случая.) С требованием сообщить о его местонахождении на улицы Буэнос-Айреса и других городов Аргентины вышли тысячи людей. Среди лозунгов был и такой: «30 000 исчезнувших начались с одного». Мальдонадо был посвящен традиционный марш Матерей площади Мая. С призывом найти активиста к властям обратились многочисленные аргентинские и международные правозащитные организации[191]191
  Novaro M. El Caso Maldonado. Barselona: Edhasa, 2017.


[Закрыть].

В последние годы в Аргентине идет больше судов по нарушениям прав человека, чем в любой другой стране мира; Аргентина переживает самый долгий период демократического правления в своей истории. Это хороший аргумент в пользу того, что даже самое усердное «ворошение прошлого» не приводит к дестабилизации. Наоборот, оно укрепляет доверие граждан к государственным институтам.

2. Испания, или Преодоление молчания

2 июля 2017 года на мадридском кладбище Альмудена была перевернута страница семейной истории, имеющая значение для всей Испании. После многих лет борьбы 91-летняя Асенсьон Мендьета добилась от испанских властей перезахоронения останков своего отца. Тимотео Мендьета был расстрелян франкистами в 1939 году и похоронен в братской могиле в Гвадалахаре. Хотя после смерти Франко и начала демократического транзита в Испании прошло больше сорока лет, случай Асенсьон стал первым, когда государство удовлетворило иск родственников жертвы террора, сопровождавшего Гражданскую войну, и согласилось на эксгумацию и идентификацию останков.

История Асенсьон не только символизирует путь, который прошло испанское общество за последние четыре десятилетия, но и обнаруживает параллели с важнейшими сюжетами переосмысления прошлого в других посттоталитарных обществах. Иск против Испании был подан в Аргентине, среди его инициаторов были «Матери площади Мая».

Главной характеристикой «испанской модели» преодоления трудного прошлого принято считать согласие общества забыть о былых разделениях ради сохранения единства нации, достижения гражданского мира и совместного движения в будущее. В этом смысле испанская модель куда ближе России, чем так часто ставящаяся ей в пример германская. В отличие от Германии, в Испании не происходило слома государственности, страна не была завоевана иностранными державами, период диктатуры длился не 12, а 40 лет. В то же время, в отличие от СССР, именно в период диктатуры Франко Испания достигла долгожданной социальной и политической стабильности и экономического процветания.

Ил. 13. Асенсьон Мендьета на церемонии перезахоронения останков отца. Мадрид, кладбище Альмудена, 2017 год

ГРАЖДАНСКАЯ ВОЙНА (1936–1939): НЕЗАЖИВАЮЩАЯ РАНА

Гражданская война 1936–1939 годов была последним всплеском в длинном ряду социально-политических катаклизмов, сотрясавших Испанию больше сотни лет. Это во многом объясняет отношение испанского общества к диктатуре Франко как ко времени долгожданной стабильности. Войны и нестроения первой половины XIX века, Славная революция (1868), Первая республика (1873–1874), период реставрации Бурбонов (1874–1931) – все это почти непрерывная череда государственных переворотов и восстаний разного масштаба. Краткая история Второй республики, предшествовавшая Гражданской войне, тоже полна мятежей и вооруженных столкновений.

Один из таких мятежей (военный путч 17–18 июля 1936 года) и стал началом Гражданской войны. Против сторонников Республики – их главной политической силой было лево-либеральное движение «Народный фронт» – выступали правые националисты-консерваторы и их главная сила – радикальная партия «Испанская фаланга». В ходе войны их возглавил сделавший военную карьеру в Марокко генерал Франсиско Франко (1892–1975). Военную помощь республиканцам оказывал СССР (в Испании сражается главный герой романа Каверина «Два капитана»). Большинство европейских государств и США объявили о нейтралитете, и сочувствовавшие идеям Республики добровольцы из разных стран воевали в составе «интербригад»: история одного из бойцов рассказана в романе Хемингуэя «По ком звонит колокол». Видя в республиканцах опасность распространения коммунизма в Европе, помощь Франко оказывали нацистская Германия, Италия и Португалия.

Особенно упорно сопротивлялась националистам Каталония – и современные сепаратистские тенденции этого региона во многом связаны с наследием Гражданской войны. Националисты с самого начала настаивали на отмене каталонской автономии и запрете каталонского языка. Кроме того, из‐за развития промышленности Каталония была районом с сильными левыми настроениями и развитым профсоюзным движением. Именно туда отправился воевать с фашизмом британский анархист Эрик Артур Блэр, описавший (под псевдонимом Джордж Оруэлл) свой опыт в вышедшей в 1936 году повести «Памяти Каталонии»[192]192
  Сложность противоречий, разделявших даже находившихся по одну сторону линии фронта, и особенно острых именно в Каталонии (и, как следствие, осложняющих сегодняшние усилия по проработке этого прошлого), отражена в фильме британца Кена Лоуча «Земля и свобода» (1995). Фильм, основывающийся на книге Оруэлла, рассказывает о вооруженном конфликте между республиканцами-сталинистами и действовавшими сообща рабочими-марксистами (ПОУМ) и анархистами, разгоревшемся в Барселоне в мае 1937 года. Конфликт ослабил республиканцев и способствовал победе националистов. Споры, вспыхнувшие в Испании после выхода фильма на экраны, показали, что разделения полувековой давности по-прежнему дают о себе знать. См.: Aguilar Fernández P. Romanticisme i maniqueisme en la guerra civil: de Tierra y Libertad a Libertarias // L’ Avenç: Revista de història i cultura. 1996. № 204. P. 66–70; Feenstra P. Spanish Cinematographic Memories: Ken Loach’s «Land and Freedom»: Conflicts and Questions Concerning Spanish Cinematographic Memories // Journal of Interdisciplinary Studies on Film in Spanish. 2009. Vol. 2. № 1. P. 66–87.


[Закрыть].

Точное число жертв Гражданской войны и последующей диктатуры не установлено до сих пор. Оценки меняются в зависимости от партийной принадлежности спорящего. По наиболее взвешенным данным, около 200 тысяч погибли в боях (110 тысяч со стороны республиканцев и 90 тысяч со стороны националистов). Авиация Германии и Италии бомбила территории под контролем республикацев, в результате чего погибли около 10 тысяч мирных жителей, еще порядка 25 тысяч умерли от истощения в районах, подвергнутых националистами экономической блокаде. Жертвами «красного террора» стали, по приблизительным подсчетам, 50 тысяч человек, в том числе почти 7 тысяч служителей церкви (епископов, священников, монахов и монахинь). Жертвами «белого террора» – от 130 тысяч до 200 тысяч человек в годы Гражданской войны и еще примерно 40 тысяч после ее окончания (последний приговор был приведен в исполнение за несколько месяцев до смерти Франко). Еще около 600 тысяч человек покинули страну после падения Республики в 1939 году.

Среди жертв «белого террора» был и Тимотео Мендьета, отец семерых детей, одной из которых была та самая Асенсьон. Он был мясником и возглавлял профсоюзную ячейку в родном городке Саседон под Гвадалахарой. Националисты жестко подавляли профсоюзное движение, так что Тимотео едва ли мог рассчитывать на снисхождение.

РЕЖИМ ФРАНКО (1939–1975): ПАМЯТЬ О ВОЙНЕ И ПОПЫТКИ ПРИМИРЕНИЯ

Победа националистов привела к установлению диктатуры Франко, которая сохранялась до его смерти в 1975 году. Были запрещены все политические партии, кроме Фаланги, все независимые профсоюзные движения и газеты. Противников режима отправляли в тюрьмы или выдавливали из страны. Режим начинался как фашистский и изоляционистский, опиравшийся на фашистскую по идеологии Фалангу, но уже в ходе Второй мировой войны (в которой Испания старалась занимать нейтральную позицию) Франко начал процессы дерадикализации режима. Если раньше опорой режима была вполне фашистская по идеологии Фаланга и мобилизационная риторика, то с начала 1950‐х режим приобретает в большей степени национал-католическую окраску, риторика становится умереннее. В конце 1950‐х руководство страны взяло курс на преодоление экономической изоляции и либерализацию экономики. В 1959 году ключевые посты в правительстве занимают технократы, близкие к католической организации Opus Dei. Реформы оказались успешными: в 1960‐х по темпам экономического роста Испания опережала все страны мира, за исключением Японии.

Попытки «национального примирения сверху» предпринимались уже в годы правления Франко: режим старался зафиксировать выгодную ему версию прошлого. Власти осознавали, насколько серьезны нанесенные войной раны и насколько сильно разделение общества. Об этом свидетельствуют многочисленные указы о помиловании сторонников Республики, выпускавшиеся Франко с завидной регулярностью (в 1945, 1946, 1947, 1952, 1954, 1958, 1961, 1963, 1964, 1965, 1966, 1969, 1971 годах).

Самым масштабным из них стал указ 1969 года, декриминализировавший преступления республиканцев в годы войны и облегчивший режим возвращения для беженцев. «Мы окончательно похоронили остатки последних разделений и завершили нашу последнюю Гражданскую войну», – заявил один из членов правительства, комментируя это решение.

На деле это было далеко не так. Это были лишь локальные проявления милости победителей к побежденным. «Сознавая свою силу и поддержку народа, – говорилось в указе 1945 года, – правительство готово предпринять еще один шаг навстречу дальнейшей нормализации жизни испанцев». Участники Гражданской войны, сражавшиеся на стороне Республики, и после этих указов испытывали трудности с трудоустройством; инвалиды войны, вдовы и дети погибших республиканцев не получали компенсаций или пенсий. Зато ветераны боевых действий на стороне националистов получали льготы при устройстве на работу, повышенные зарплаты и пенсии, льготное медицинское обслуживание и право перезахоронить родных, погребенных в братских могилах. Близкие погибших из числа республиканцев такого права не имели – семья Тимотео Мендьеты опасалась даже разыскивать его могилу, не говоря уже о том, чтобы требовать от властей его перезахоронения.

В 1959 году, к 20-летию окончания войны, в 58 км от Мадрида был открыт гигантский мемориал жертвам Гражданской войны, получивший название «Долина павших». В его строительстве принимали участие заключенные сторонники Республики. Центром мемориала служит вырубленная в скале базилика, превосходящая размерами собор Святого Петра в Риме; в алтаре помещена гробница Хосе Антонио Примо де Риверы, одного из идеологов националистического движения (основателя Фаланги и сына Мигеля Примо де Риверы, диктатора Испании в 1923–1930 годах). В 1975 году рядом с ним был похоронен и сам Франко. Слева и справа от алтаря захоронены останки погибших с обеих сторон конфликта (около 20 тысяч человек к моменту открытия, позднее число захороненных достигло 70 тысяч).

Распространенное мнение, что базилика в Долине павших задумывалась Франко именно в качестве мемориала примирения, не соответствует действительности. Диктатор строил мемориал победе в крестовом походе против коммунизма и безбожия (La Cruzada – преобладающее название Гражданской войны в политической риторике франкизма); решение переосмыслить мемориал как символ примирения и перезахоронить туда останки республиканцев было принято лишь перед окончанием строительства и под влиянием церкви (сам Франко, по свидетельствам биографов, не разделял этого подхода)[193]193
  Aguilar P. Memory and Amnesia: The Role of the Spanish Civil War in the Transition to Democracy. Oxford: Berghahn Books, 2002. P. 77–85.


[Закрыть].

Ил. 14. Мемориал в Долине павших

ДЕМОКРАТИЧЕСКИЙ ТРАНЗИТ (1975–1982): ПАКТ О ЗАБВЕНИИ

В 1975 году Франко умирает, не оставив преемника: его ближайший помощник Луис Карреро Бланко был убит баскскими террористами в 1973 году. Период, который принято называть «транзитом» (la transición), начался со смерти Франко и закончился выборами социалистического парламента в 1982 году. Переговоры о политическом транзите начали политики франкистского толка, главным образом Адольфо Суарес, первый премьер-министр и глава правоцентристской партии после первых демократических выборов в 1977 году. Они увенчались принятием демократической конституции в 1978‐м.

Переход от диктатуры к демократии в Испании совершился быстро и безболезненно, но оказался во многом вынужденным и косметическим, а установившаяся демократия – «договорной». Это был не свободный выбор демократического пути развития как наилучшего и отвечающего ценностям большинства, а скорее сговор политических элит, согласившихся на переход к видимости демократии во избежание новых катаклизмов и при негласных гарантиях сохранения политической гегемонии консерваторами и центристами. Это вполне устраивало общество, более озабоченное сохранением стабильности, чем реальными демократическими реформами.

Фиксацией общественного консенсуса, обеспечившего переход к демократии устраивающим обе стороны способом, стал Закон об амнистии, принятый испанским парламентом 15 октября 1977 года. Этот закон обеспечивал иммунитет за политические преступления, совершенные до декабря 1976 года. Закон об амнистии стал юридическим воплощением более широкого общественно-политического процесса, который получил название «пакта о забвении» (el pacto del olvido). В рамках пакта все политические силы страны договорились забыть о Гражданской войне ради сохранения гражданского и политического единства. Некоторые исследователи полагают, что «пакт о забвении» был не решением забыть прошлое, а решением не позволить ему отравлять будущее: таким образом, он оказывается аналогом «коммуникативного умолчания» в Германии (продолжавшегося с 1945 года до выхода на сцену поколения 1968-го).

Такая договоренность была призвана обеспечить мягкий переход от диктатуры к демократии. Ответственность за преступления, совершенные в ходе Гражданской войны и в годы диктатуры, решено было не возлагать на какую-то определенную общественную или политическую силу. На практике это предполагало подавление болезненных воспоминаний, связанных с разделением общества в годы диктатуры, на победителей и побежденных. С одной стороны, лица, ответственные за массовые репрессии, не стали объектом юридического преследования. С другой – мемориалы эпохи Франко (прежде всего, Долина павших) перестали использоваться для официальных церемоний.

Форма этого перехода к демократии – так называемый «переход в соответствии с пактом» – когда-то восхвалялась зарубежными комментаторами как образец компромисса и сотрудничества между былыми непримиримыми врагами, – пишет британский специалист в области судебной археологии Лейла Реншоу, много лет изучавшая массовые захоронения жертв Гражданской войны. – Теперь же критики левого толка все чаще утверждают, что в действительности прежний режим вынужденно поступился властью в основном ради самосохранения, дабы предотвратить массовые народные восстания по образцу греческих или португальских. Весьма симптоматична риторика переходного периода. Закон о политической амнистии в народе называли punto final –  «закон, подводящий черту», позволяющий начать с чистого листа. Установившийся в этот период консенсус сами испанцы неформально именуют «пактом молчания» или, что еще красноречивее, «пактом амнезии». Современные критики считают, что левые зря пошли навстречу своим противникам ради получения официального юридического статуса и права участвовать в переходе к демократии. Компромиссы и уступки на деле лишь парализовали и выхолостили эти партии и, более того, скомпрометировали их в нравственном отношении. Сделавшись соучастниками замалчивания репрессий и убийств мирных граждан в годы гражданской войны и диктатуры, левые утратили свое реноме и предназначение – роль партий народного сопротивления. Собственно, сговор с противниками – не что иное, как предательство по отношению к жертвам франкизма, полагают критики[194]194
  Реншоу Л. Правда вскрывается: как поменялись местами разоблачения и утаивание в «политике памяти» в Испании / Пер. с англ. С. Силаковой // Новое литературное обозрение. 2009. № 100. С. 475–493.


[Закрыть].

Формально демократический транзит продолжался с 1975 по 1981 год, но по существу «пакт забвения» действовал до конца 1990‐х. Крупнейший исследователь испанской памяти Палома Агилер Фернандес описывает этот период как «амнистию и репарации без признания ответственности и раскрытия правды о преступлениях прошлого»[195]195
  Aguila P., Ramírez-Bara C. Amnesty and Reparations Without Truth or Justice in Spain // Transitional Justice and Memory in Europe (1945–2013) / Ed. by N. Wouters. Cambridge;Antwerp; Portland: Intersentia, 2014.


[Закрыть], а испанский политолог Омар Энкарнасьон – как «демократию без справедливости»[196]196
  Encarnacion O. G. Democracy Without Justice in Spain: The Politics of Forgetting. Philadelphia: University of Pennsylvania Press, 2014.


[Закрыть].

Испанское правительство тратило огромные средства на компенсации и пенсии жертвам Гражданской войны с республиканской стороны. В начале 1990‐х на это уходила четверть бюджета страны. В то же время в 1975–2000 годах в Испании не было предпринято ни одной из мер, считающихся необходимыми в теории правосудия переходного периода:

Не проведено ни одного суда над преступлениями режима Франко.

Не было осуществлено ничего даже отдаленно напоминающего люстрации: бенефициары прежнего режима не были отстранены от участия в политике и общественной жизни. Самая многочисленная в современной Испании Народная партия – наследница Народного альянса, правоцентристской партии, которая объединила франкистских чиновников, признавших значение демократических свобод.

За исключением профсоюзов и партий никому не была возвращена собственность, отнятая в годы войны или диктатуры. При этом потомки Франко не только унаследовали его имущество, но до сих пор владеют собственностью, ранее принадлежавшей государству.

Не было организовано государственной Комиссии правды и примирения. С этим связано, в частности, отсутствие официальных данных о числе жертв Гражданской войны и диктатуры.

Жертвам франкизма не было установлено памятников, кроме одного на площади Леальтад в Мадриде. Но он посвящен памяти всех погибших в Гражданскую и не воспринимается испанцами как символически значимый.

ПОПЫТКА ПУТЧА 23 ФЕВРАЛЯ

Неудавшаяся попытка путча сторонников реставрации франкизма 23 февраля 1981 года – хорошая иллюстрация шаткого равновесия, в котором пребывало испанское государство и общество, и красивая история про личное мужество и настоящий патриотизм. В этот день части Гражданской гвардии во главе с полковником Антонио Техеро ворвались в зал заседаний испанского парламента и, открыв стрельбу, потребовали от всех присутствующих лечь на пол. Только три человека не подчинились этому требованию. Это были Адольфо Суарес, первый премьер постфранкситского правительства, при котором Испания совершила переход от авторитаризма к демократии (за месяц до путча он ушел в отставку, в том числе и из‐за сильно испортившихся отношений с военными), его первый заместитель генерал Мануэль Гутьеррес Мельядо и лидер испанских коммунистов Сантьяго Каррийо. Последние двое в годы Гражданской войны воевали по разные стороны баррикад.

Ил. 15. Мануэль Мельядо (в центре) и Адольфо Суарес (слева) противостоят путчистам 23 февраля 1981 года. Кадр видеосьемки

Мельядо сделал военную карьеру при Франко, хотя со временем эволюционировал в либеральную сторону. После смерти Франко он возглавил вооруженные силы страны и занялся их реформированием. 23 февраля Мельядо не просто не лег на пол, но бросился на вооруженных путчистов, требуя сложить оружие и сопротивляясь их попыткам силой усадить его на скамью. На тот момент Мельядо было 70 лет. Эпизод с попыткой захвата парламента оказался снят на видеокамеру. Когда страна увидела сцену противостояния Мельядо путчистам, он стал национальным героем, причем именно как защитник демократии.

Этому эпизоду посвящен роман-эссе «Анатомия мгновения» Хавьера Серкаса, одного из главных авторов «литературы испанской памяти».

ИСПАНСКАЯ КАТОЛИЧЕСКАЯ ЦЕРКОВЬ ПРИ ФРАНКО И ПОСЛЕ

Франко установил свою власть в значительной степени благодаря опоре на Католическую церковь. Во время его правления она оставалась важнейшей «скрепой», обеспечивавшей стабильность государства и поддержку населения. Союз Франко и церкви облегчала резко антикатолическая политика республиканцев; они расстреливали священников и монахов, считая их не только идеологическими, но и политическими врагами Республики. Впрочем, и в рядах националистов в годы Гражданской войны католикам было не просто. Это иллюстрирует история иезуитского священника Фернандо Поланко, которую рассказывает Пол Престон в книге «Испанский Холокост» – одной из лучших работ про Гражданскую войну в Испании[197]197
  Preston P. The Spanish Holocaust: Inquisition and Extermination in Twentieth-Century Spain. London: Harper Press, 2012. P. 337–340.


[Закрыть]. Поланко служил капелланом в рядах националистов. В 1937 году он погибает под обстрелом «красных». Десять лет спустя орден Иезуитов начинает процесс его беатификации, а для этого исследует обстоятельства жизни и смерти священника. Выясняется, что он активно выступал против расстрелов пленных и даже писал по этому поводу Франко гневные письма, а убит был, вероятнее всего, не шрапнелью со стороны «красных», как гласила официальная версия, а выстрелом в спину своих, уставших от его принципиальности. После этого, пишет Престон, Ватикан приостановил разбор его дела.