Текст книги "Неудобное прошлое. Память о государственных преступлениях в России и других странах"

Постепенно гармония церкви и государства становилась все более шаткой. Одним из факторов, осложняющих их отношения, стало развитие католического синдикализма. Энергия служения церкви в миру приводила к усилению миссии среди рабочих (в числе прочего направленной против усиления марксистских настроений), и возникавшие благодаря этому католические рабочие движения (прежде всего «Рабочие братства католического действия», HOAC) оказывались в оппозиции единому и подконтрольному государству рабочему профсоюзу. Другим фактором было усиление национального самосознания среди каталонских и баскских католиков. В начале 1960‐х стали все громче звучать проповеди и открытые письма священников, обличавших режим Франко, монастыри Аранзазу в Стране Басков и Монтсеррат в Каталонии становятся символами националистического антифранкистского католицизма. Важную роль сыграл тут и Второй Ватиканский собор (1962–1965): в годы, когда режим слабел, церковь подняла на щит идеи свободы и демократии.

17 апреля 1975 года, в год смерти Франко и в год, торжественно названный церковью годом примирения, испанские прелаты подписали коллективное пастырское послание, озаглавленное «Примирение в церкви и в обществе». В нем изложен целый ряд этических положений, направленных на объединение испанцев по обе стороны баррикад – задача, которая так и не была решена со времен гражданской войны. Примирение требовало истинной демократизации и полного признания гражданских прав, особенно свободы «слова, собраний и объединений», чтобы «избавиться от искушения разрешать политические проблемы через применение насилия». Другие важные требования заключались в юридическом признании регионального разнообразия Испании, права на критику как фундаментальную ценность демократии и права на политический плюрализм, который дает возможность естественным образом разрешать социальные конфликты[198]198
  Санчес С. М., Ромеро Р. Э. Испанская католическая церковь и постфранкистская демократизация / Пер. с исп. А. Школьник // Новое литературное обозрение. 2009. № 6. С. 631–653.


[Закрыть].

Результатом сознательно занятой церковью продемократической позиции стало ее решение сохранять нейтралитет на первых демократических выборах 1977 года. Священники призывали католиков не создавать конфессиональные партии и даже не включать в названия создававшихся политических объединений эпитет «христианский». Это только обострило бы существующие разделения, превратив церковь из авторитетной силы, способной объединить общество, в еще один фактор разделения. Эта позиция была закреплена в Конституции 1978 года, согласно которой Испания стала неконфессиональным государством. Это было еще раз подтверждено в подписанном в 1979 году соглашении между государством и церковью.

Опыт Испании в этом смысле уникален: фактически церковь сама настояла на своем отделении от государства. Благодаря позиции епископата в стране не появилось ни католической партии, ни католической политической доктрины.

НАСТРОЕНИЯ ИСПАНСКОГО ОБЩЕСТВА В ПЕРИОД ТРАНЗИТА

Отказ давать оценку преступлениям прошлого на государственном уровне был не только политикой, спускаемой сверху. Во многом он соответствовал настроениям испанского общества. На них влияло то, что диктатура Франко принесла Испании стабильность и экономическое благополучие. А разговор о прошлом включал комплекс болезненных переживаний, угрожавших разрушить с таким трудом достигнутый баланс сил. В то же время, по данным опросов, память о прошлом не только никуда не уходила, но, напротив, все настойчивее заявляла о себе. Так, в 2000 году только 42 % испанцев считали разделения времен Гражданской войны забытыми, а 67 % ощущали в настоящем глубокий отпечаток франкистского прошлого (ил. 16)[199]199
  Здесь и далее 100 % составляет общее число опрошенных, согласных или не согласных с предложенным утверждением (или не уверенных в ответе). Данные исследований Centro de Investigaciones Sociológicas (№ 1984, 2201, 2401, 2760). Графики взяты из работы: Aguilar P., Ramírez-Barat C. Amnesty and Reparations Without Truth or Justice in Spain // Transitional Justice and Memory in Europe (1945–2013) / Ed. by N. Wouters. Intersentia, 2014. P. 242–244.


[Закрыть]. Впрочем, еще большее число респондентов считали, что «образ мысли людей мало зависит от прошлого».

Ил. 16. Отношение испанцев к разделениям Гражданской войны

Ил. 17. Ответы на вопрос: «Какой из сторон Гражданской войны больше симпатизировала ваша семья?»

С каждым годом число готовых признать, что их родные воевали на стороне националистов, уменьшалось, а число готовых признать, что их родные воевали на стороне республиканцев, увеличивалось (ил. 17).

Хотя за годы «демократии молчания» оценка франкизма респондентами постепенно становилась все более негативной, большая часть респондентов характеризовала этот период истории как время, не лишенное достоинств (ил. 18).

Ил. 18. Оценка франкистского периода

Ил. 19. Отношение к Франко

Амбивалентная оценка прошлого характеризовала и отношение к самому Каудильо. В 1995 году 48 % испанцев называли его гарантом мира в стране, 28 % ставили ему в заслугу модернизацию экономики, при этом 88 % считали его диктатором (в 1986‐м таких было только 54 %) и 67 % возлагали на него ответственность за многолетнее ущемление свобод и помехи развитию страны (ил. 19).

ИСПАНСКИЙ ТРАНЗИТ В ЛИЦАХ: ПРЕМЬЕР-МИНИСТРЫ ПОСЛЕ СМЕРТИ ФРАНКО И ИХ ПРОИСХОЖДЕНИЕ

Сложность и амбивалентность политического процесса в Испании и его зависимость от неразрешенных конфликтов прошлого хорошо иллюстрирует список испанских премьеров начиная с 1976 года, их политическая карьера и семейные корни.

1976–1981: Адольфо Суарес. В годы правления Франко функционер «Национального движения», в которое в 1956 году была переименована Фаланга, с 1975 года и до роспуска его генеральный секретарь. В 1969–1973 годах возглавлял испанское радио и телевидение. В 1975 году создал партию «Союз демократического центра».

1981–1982: Леопольдо Кальво-Сотело и Бустело (Союз демократического центра). Дядя премьера, Хосе Кальво Сотело, был главой администрации и министром финансов в годы диктатуры Мигеля Примо де Риверы. В годы Второй республики (1931–1939) он был одним из лидеров правой оппозиции. Убийство Хосе Сотело в 1936 году стало одним из поводов для путча 17 июля. При Франко он считался национальным героем и «первомучеником Национального движения».

1982–1996: Фелипе Гонсалес Маркес (Испанская социалистическая рабочая партия, ИСРП). С 1964 года – член Социалистической рабочей партии, существовавшей при Франко на нелегальных основаниях, с 1974 года – ее генеральный секретарь, к моменту смерти Франко – глава оппозиции. 14 лет на посту премьера при поддержке подавляющего большинства в парламенте позволили Маркесу провести полноценные демократические реформы.

1996–2004: Хосе Мария Аснар (Народная партия, созданная в 1976 году бывшими членами Национального движения). Отец Аснара при Франко возглавлял Национальную ассоциацию радио и телевидения; его дед, Мануэль Аснар Субикарай, был одним из самых заметных «медиаменеджеров» режима Франко, первым биографом Каудильо, автором официальной истории Гражданской войны, основателем нескольких ведущих испанских изданий, послом Испании в США и ООН.

2004–2011: Хосе Луис Родригес Сапатеро (ИСРП). Дед Сапатеро, офицер испанской армии, был расстрелян националистами в 1936 году за отказ присоединиться к восстанию.

2011–2018: Мариано Рахой (Народная партия). Дед Рахоя в годы Второй республики был одним из авторов Устава автономии Галисии, после путча 1936 года и до начала 1950‐х был отстранен от преподавания в Университете Сантьяго де Компостела.

С 2018: Сменивший Рахоя на посту премьера после правительственного кризиса Педро Санчес (ИСРП) 1972 года рождения принадлежит к новому поколению испанских политиков. Это первый премьер с момента перехода к демократии, семейное прошлое которого напрямую не связано с историей режима Франко.

НАРУШЕНИЕ ПАКТА МОЛЧАНИЯ: ЭКСГУМАЦИИ МАССОВЫХ ЗАХОРОНЕНИЙ И ЗАКОН ОБ ИСТОРИЧЕСКОЙ ПАМЯТИ

Принятое испанскими политиками решение забыть болезненное прошлое, не решая проблемы, только откладывает их и со временем оборачивается «прорывами памяти»[200]200
  Выражение «прорывы памяти» (irruptions of memory) ввел применительно к чилийскому случаю американский политолог Александр Уайлд. См.: Wilde A. Irruptions of Memory. Expressive Politics in Chile’s Transition to Democracy // Journal of Latin American Studies. 1999. Issue 31/2. P. 473–500.


[Закрыть]. В конце 1990‐х – начале 2000‐х на общественную и политическую сцену выходит поколение внуков участников Гражданской войны, выросшее в условиях демократии. В гораздо большей степени, чем их отцы и матери, представители этого поколения склонны формировать отношение к болезненному прошлому исходя из представлений о праве и справедливости и в меньшей степени – под влиянием страхов и стремления «не ворошить прошлое». Одна из представительниц этого поколения, дочь Асенсьон Мендьеты по имени Сон, убедила мать добиваться у властей обнаружения останков Тимотео.

Наиболее заметным «прорывом» такого рода стало общественное движение по установлению имен жертв франкистов и эксгумации братских могил. Главным эпизодом тут стало формирование ARMH – Ассоциации восстановления исторической памяти (Asociación para la Recuperación de la Memoria Histórica). Ее деятельность за несколько лет буквально разбудила страну.

Своим созданием ARMH была обязана стечению обстоятельств. В 1999 году мадридский журналист Эмилио Сильва уволился с работы, чтобы посвятить себя написанию романа на основе истории своей семьи (его дед погиб, воюя на стороне республиканцев). Для этого он стал интервьюировать участников Гражданской войны и политзаключенных в годы правления Франко. Один из них рассказал ему о кладбище в деревне Приаранса-дель-Бьерсо в провинции Леон, где, предположительно, похоронен его дед, тоже Эмилио Сильва, казненный франкистами в 1936 году вместе с 12 другими республиканцами. Сильва написал статью, которая буквально раскрутила маховик розысков.

В сентябре 2000 года я опубликовал в газете «La Cronica – El Mundo» статью под названием «Мой дед – тоже Desaparecido» («Исчезнутый». – Н. Э.), – рассказывает Сильва, – где подчеркнул: Испания приветствовала арест Пиночета, Гарсон начал судебные процессы в Аргентине и Чили, то же самое происходит в Гватемале. Но в нашей собственной стране ничего подобного не делается, хотя и у нас были свои Desaparecidos. Я писал эти строки, еще ничего не зная о масштабах проблемы, – просто изливал свое возмущение[201]201
  Реншоу Л. Правда вскрывается: как поменялись местами разоблачения и утаивание в «политике памяти» в Испании / Пер. с англ. С. Силаковой // Новое литературное обозрение. 2009. № 100. С. 475–493. См. также: Silva E., Macías S. Las fosas de Franco: Los republicanos que el dictador dejó en las cunetas. Madrid: Temas de Hoy, 2003.


[Закрыть].

Через месяц в Приаранс-дель-Бьерсо успешно провели эксгумацию останков казненных. А уже в декабре того же года Эмилио Сильва вместе с гражданским активистом Сантьяго Масиас основали ARMH, зарегистрировав ее в качестве благотворительной организации в Министерстве внутренних дел. Сильва и Масиас начали получать письма со всей Испании. В основном люди просто выражали солидарность с их делом, но некоторые, разыскивающие тела своих пропавших без вести родственников, просили совета и помощи. Силами гражданских активистов были проведены эксгумации захоронений жертв войны в других местах – деятельность организации становилась все более известной, и родственники жертв настойчиво писали Сильве и Масиасу с просьбами о помощи. К концу 2005 года произведено более 60 эксгумаций и найдены останки более 500 человек, к концу 2010‐го число идентифицированных жертв уже достигало 3 тысяч.

Благодаря вниманию прессы и растущей активности в интернете региональные организации начали расти как грибы. Некоторые привлекли к работе ученых и специалистов-историков, которые записывают воспоминания очевидцев – археологов, антропологов и патологоанатомов. Эксгумации силами добровольцев производились по всей Испании. В итоге был обнаружен прах примерно 3 тысяч человек. То был кардинальный разрыв с политикой памяти, которая доселе доминировала в Испании. Фернандес де Мата назвал его «феноменом массовых захоронений», подчеркнув ключевую роль эксгумации для изменения положения вещей[202]202
  Silva E., Macías S. Las fosas de Franco…


[Закрыть].

К концу 2018 года ARMH провела раскопки и эксгумации более чем в 740 массовых захоронениях из более чем 2500, известных на сегодня в Испании. Эксгумации подверглись порядка 9000 тел из, предположительно, 120 000 захороненных[203]203
  Данные по эксгумированным могилам см.: Ferrándiz F. Unburials, Generals and Phantom Militarism // Current Anthropology. 2019. Vol. 60, Supplement 19. P. 67. Данные по общему числу могил основаны на приблизительных оценках Министерства юстиции; см.: Sánchez R. Las víctimas en fosas del franquismo // Онлайн-проект издания Eldiario.es к 40-летию смерти Франко: https://desmemoria.eldiario.es.


[Закрыть]. Феномен массовых захоронений сыграл и продолжает играть огромную роль в изменении отношения к прошлому. Не в последнюю очередь это связано с сильнейшим психологическим эффектом, который оказывают эксгумации на всех участников процесса.

Преследования республиканцев часто служили целью не только уничтожить врага физически, но и опозорить жертву и ее семью перед членами общины (женщин раздевали и остригали наголо, чтобы прогнать в таком виде строем по их родным деревням). Поэтому память о франкистских репрессиях блокировалась не только политикой, но и психологическими механизмами. Раскрытие могил при большом скоплении зрителей и широком освещении в СМИ – это способ «распечатать» не только останки убитых, но и глубоко запрятанные воспоминания о бесчестье.

Этот глубоко личный процесс превращается в публичный ритуал восстановления чести, оплакивания и почетных проводов. Общество оказывается буквально вынужденным «ворошить прошлое», но из мучительной процедуры это превращается в важный для всех ритуал. Отсюда странное на первый взгляд стремление членов семей убитых фотографироваться с костями родственников или даже в их могилах.

Ил. 20. Карта массовых захоронений с сайта Министерства юстиции Испании. Темно-серым отмечены захоронения, не подвергшиеся эксгумациям; белым – остающиеся не обнаруженными; светло-серым – перенесенные Франко в Долину павших; черным – полностью или частично эксгумированные с начала века

Эксгумация вызывает катарсис прежде всего благодаря тому, как выглядит вскрытая могила, особенно при освещении в СМИ, и когда рассказ сопровождается визуальным рядом. В Испании эксгумации отличаются открытостью и публичностью: собираются представители самых разных социальных слоев общины, родственники убитых приносят цветы, устраивают свои собственные бдения и поминки. Способы коммуникации и вспоминания, органично формирующиеся у тех, кто собрался около могилы, означают, что появилась новая дискуссионная площадка, не только в метафорическом, но и в буквальном смысле. На этом принципиально новом социальном форуме могут возникать новые разновидности социальных взаимодействий, а старые запреты на память – отодвигаться в прошлое[204]204
  Реншоу Л. Правда вскрывается…


[Закрыть].

Разрыву пакта молчания парадоксальным образом способствовала потеря социалистами большинства в парламенте. Оказавшись в оппозиции и уступив власть Народной партии, препятствовавшей переосмыслению прошлого, социалисты оказались вынуждены действовать решительнее, чем раньше. Ища поддержки у граждан, они стали обращать больше внимания на проблемы прошлого. Повлияла на это и общая эволюция инструментов международного права (в частности, арест в Лондоне в 1998 году чилийского диктатора Аугусто Пиночета по иску Бальтасара Гарсона), и рост авторитета правозащитных организаций. ARMH добилась, чтобы ООН признала пропавших без вести в годы Гражданской войны в Испании жертвами репрессий. Вместе с Amnesty International ARMH составила рекомендации для правительства Испании: какие меры следует принять в связи с фактами политических репрессий в годы Гражданской войны и диктатуры.

ПРОРЫВ МОЛЧАНИЯ В ИСПАНСКОЙ ЛИТЕРАТУРЕ И КИНО

«Пакт молчания», действовавший в политике и в общественной жизни, не распространялся на испанскую культуру. Травма Гражданской войны стала главной темой испанской литературы и кино еще до смерти Франко. Но если раньше об этом говорилось языком аллегорий, как в классических фильмах «Дух улья» (1973) Виктора Эрисе и «Выкорми ворона» (1976) Карлоса Сауры, то теперь эта тема трактуется напрямую.

В литературе, как и в обществе, этот прорыв происходит в начале 2000‐х. Главная книга, посвященная памяти о Гражданской войне в Испании, – «Солдаты Саламина» Хавьера Серкаса (2001). Книга получила все возможные испанские литературные премии, высокую оценку М. Варгаса Льосы, Дж. М. Кутзее и Сьюзан Зонтаг, была переведена на 20 языков (русского в их числе до сих пор нет), в 2003 году по ней был снят фильм. В центре сюжета – судьба двух человек: убежденного фалангиста, сподвижника Примо де Риверы, и неизвестного солдата республиканских войск, члена расстрельной команды, спасшего ему жизнь в конце Гражданской войны.

Тема памяти о войне формирует целое направление в испанской литературе рубежа веков. Среди его лучших образцов – «Карандаш плотника» (1998) Мануэля Риваса, «Долгое молчание» (2000) Анхелес Касо, «Спящий голос» (2002) Дульче Чакон, «Тринадцать роз» (2003) Хесуса Ферреро, «Призраки зимы» (2004) Луиса Матео Диеса.

Кино не отстает от литературы. В 2000 году выходит посвященный последствиям Гражданской войны фильм Мончо Армендариса с красноречивым названием «Нарушенное молчание», в 2001‐м – фильм Гильермо дель Торо «Хребет Дьявола». Тема призраков Гражданской войны была продолжена дель Торо в фильме «Лабиринт Фавна» (2006).

ЗАКОН ОБ ИСТОРИЧЕСКОЙ ПАМЯТИ

Власти вынуждены были откликнуться на растущее давление общественных активистов и правозащитников. В 2002 году конституционная комиссия парламента принимает декларацию, осуждающую преследование политических противников. В 2003 году парламент проводит акцию поминовения жертв диктатуры (члены правящей Народной партии отказались к ней присоединиться). На выборах 2004 года социалисты вновь получают большинство и сразу же формируют Межведомственную комиссию по изучению положения жертв Гражданской войны и франкизма под председательством вице-президента правительства. Парламент объявляет 2006 год Годом исторической памяти. В обществе разворачивается «война некрологов»: родственники погибших публикуют некрологи жертвам франкизма в испанских газетах. Наконец, 31 октября 2007 года после горячих споров парламент принимает «Закон об исторической памяти».

Этот закон формально признал жертвы с обеих сторон конфликта, но фактически был призван восстановить справедливость в отношении жертв режима Франко. Инициатива его принятия принадлежала правительству социалистов во главе с Хосе Луисом Сапатеро и вызвала несогласие как со стороны консерваторов (Народной партии), так и со стороны республиканцев (левые Каталонии). Первые увидели в нем использование памяти о войне в пропагандистских целях, вторые – поверхностные и косметические меры.

Среди положений закона:

– осуждение режима Франко и признание жертв политического, религиозного и идеологического насилия с обеих сторон в годы Гражданской войны и режима Франко;

– признание незаконными судов, действовавших во время Гражданской войны и в годы диктатуры Франко, и вынесенных ими приговоров;

– устранение франкистской символики с общественных зданий и сооружений, запрет на политические акции в Долине павших;

– выплата компенсаций жертвам и потомкам жертв Гражданской войны и режима Франко; участие государства в розыске и эксгумации жертв франкистских репрессий;

– предоставление испанского гражданства выжившим членам интербригад (без требований отказа от имеющегося гражданства) и потомкам тех, кто вынужденно отправился в изгнание в 1936–1955 годах.

Закон об исторической памяти стал новой рамкой разговора о франкистском прошлом в испанском обществе. Политики правого толка могли годами бойкотировать его исполнение, однако тем самым они только помогали своим оппонентам набирать очки. Отныне тема ответственности за преступления диктатуры стала отчетливым фактором политики.

ОТ БАЛЬТАСАРА ГАРСОНА ДО АСЕНСЬОН МЕНДЬЕТЫ

16 октября 2008 года Бальтасар Гарсон, судья Верховного криминального суда Испании, начал расследование по делу пропавших без вести в годы Гражданской войны и диктатуры. Эта дата была выбрана не случайно: ровно 10 годами раньше по иску Гарсона в Лондоне был арестован чилийский диктатор Аугусто Пиночет. Тот арест стал громким примером успешного применения международной юрисдикции в иностранных судах, послужив одним из факторов, запустивших упомянутый в прошлой главе процесс «космополитизации прав человека». Гарсон поддержал иски 15 общественных организаций, оценив общее число «пропавших без вести» в 114 тысяч человек, и впервые поставил вопрос о юридической квалификации преступлений режима Франко.

В апреле 2010 года Гарсон был обвинен в превышении должностных полномочий при расследовании совершенных франкистами преступлений: на них распространяется действие Закона об амнистии 1977 года. Эти обвинения вызвали многочисленные протесты в Испании и других странах, в том числе со стороны правозащитных организаций. В митинге в поддержку Гарсона, прошедшем в Мадриде 24 апреля, приняли участие около 100 тысяч человек. В 2012 году Гарсон был оправдан по делу о превышении полномочий, но его признали виновным в незаконном прослушивании телефонных переговоров при расследовании коррупции среди членов Народной партии Испании. Верховный суд Испании единогласно лишил Гарсона права работать в суде на 11 лет.

Реагируя на попытку государства блокировать осуждение преступлений франкистов в испанском суде, правозащитники решили действовать при помощи международных юридических механизмов. В 2010 году несколько испанских и аргентинских правозащитных организаций, в том числе легендарные «Матери площади Мая», вместе с лауреатом Нобелевской премии мира Адольфо Пересом Эскивелем подали иск в суд Буэнос-Айреса с требованием расследовать преступления режима Франко против человечности. На эту категорию преступлений распространяется правило универсальной юрисдикции: они могут расследоваться безотносительно к месту их совершения.

Аргентина несколько раз обращалась к Испании с требованием выдачи причастных к массовым расстрелам, но Испания все время отвечала отказом. Дело сдвинулось с мертвой точки, когда в 2013 году к иску присоединилась Асенсьон Мендьета, специально для этого отправившаяся в Аргентину (в самолете она отметила свое 88-летие). В 2016 году в рамках расследования по иску Асенсьон суд Мадрида постановил эксгумировать останки Тимотео Мендьеты. Останки были идентифицированы со второй попытки, и в июле 2017 года 91-летняя Асенсьон смогла наконец должным образом похоронить своего отца.

Этот случай стал важнейшим прецедентом. В процессе поиска захоронения Тимотео Мендьеты были идентифицированы останки еще нескольких человек. Теперь перед глазами у их родных и тысяч им подобных есть обнадеживающий пример. Истории Асеньсьон и других потомков репрессированных в годы Гражданской войны посвящен документальный фильм Амульдена Караседо и Роберта Бахара «Молчание других», получивший спецприз на Берлинском кинофестивале в 2018 году.

⁂

Настойчивость Асенсьон в отстаивании справедливости по отношению к своему отцу – пример, работающий и в масштабах всей Испании. В мае 2017 года парламент, большинство в котором составляла левая оппозиция, проголосовал за резолюцию (не имевшую, впрочем, обязательной силы), призывающую вынести останки Франко из базилики в Долине павших. Летом 2018 года возглавляемая премьером Мариано Рахоем Народная партия оказалась замешана в коррупционном скандале. Рахой и его правительство, фактически блокировавшее выполнение Закона об исторической памяти, вынуждены были уйти в отставку. Одним из первых решений нового правительства во главе с молодым премьером-социалистом Педро Санчесом стали поправки в Закон об исторической памяти, согласно которым останки Франко должны быть эксгумированы и перезахоронены в любом другом месте по усмотрению семьи. «Испания, как устоявшаяся европейская демократия, не может позволить себе символов, разделяющих испанцев», – заявил испанский премьер. 24 октября 2019 года в присутствии министра юстиции Испании, католического духовенства и потомков Франко останки диктатора были перенесены из Долины павших и захоронены на кладбище Эль-Пардо под Мадридом.

Однако вопросов по-прежнему больше, чем ответов. Даже перестав быть местом упокоения Франко, мемориал в Долине павших остается памятником торжеству диктатуры и ее благословению со стороны церкви. Те, кто участвовал в преступлениях режима Франко – например, обвиняемый в пытках заключенных бывший инспектор мадридской полиции Антонио Пачеко по прозвищу Билли-малыш, – по-прежнему на свободе. Испанское общество все еще разделено в отношении к франкистскому прошлому.