Текст книги "Марина [НЕ] грустит: Тяжёлая музыка"

Глава 4

Положение стремительно ухудшилось, и если судить по моим ощущениям, то теперь оно стало даже более отчаянным, нежели было во времена нашего самого первого приключения. И – нет, не надо этому удивляться: по большому счёту тогда я видел лишь последствия – то разрушенное здание школы, то Орден, открыто разгуливающий по городу. На других планетах – захваченное здание и кишащие вампирами руины, а в завершение масштабная битва существ чуждой мне природы. Понимаете, я глядел вокруг как исследователь (да простит мне читатель такое сравнение!), а наши опекуны из числа ангелов и эльфов сделали максимум, чтобы всё воспринималось как театр: школу и Дворец пионеров восстановили слишком быстро, Орден убрал с улиц свои будки, в Нестральехе захваченное здание быстренько сожгли в термоядерном пламени, а от иллских нетопырей мы попросту сбежали. Так это и отпечаталось в памяти – «наше первое приключение», ничего с этим не поделать. Ни ужаса, ни ощущения катастрофы не осталось. Не было даже понимания значимости изменений, произошедших во вселенной: Порядок Вещей на Земле ощущался менее всего прочего. Например: вот, демонов не стало, да? Так на Земле их и раньше никто не видел! Поэтому в башке так и закрепилось – «приключение»!

Даже ранения и травмы Игната и Милы не воспринимались мною всерьёз. Вспомните: их тут же исцеляли ангелы, и оба снова вставали в строй, как новенькие. О чём мы говорим, если я и сам отхватил мечом и должен был умереть от кровопотери – но спустя день уже тренировался в спортзале: крутил молотом и учил манёвры уклонения. А позже – уже на Полигоне-3 – струя демонской чёрной гадости расплавила мне гитару и обожгла руку. Помните, что случилось? Ни-че-го! Я не мутировал, не обратился в зомби, как эти несчастные эльфы. Даже боль оказалась вполне терпимой, как бы всё это ни выглядело. Меня хватало даже на то, чтоб держать какой-никакой форс и отбрёхиваться от Маруси, да ещё пытаться скрывать травму. Я вам больше скажу: хоть воспоминания и притупились, конечно, но у меня стойкое ощущение, что на каком-то этапе болеть рука попросту перестала. Как по заказу, да?

То-то и оно, что участие ангелов автоматически превращало любую опасность в фарс!

При таких делах нелишне усомниться, была ли эта самая опасность как таковая?

По прошествии времени этот вопрос всё ещё грызёт меня. Правда ли мы тогда попали в переплёт или же нас просто сводили за ручку на экскурсию? В конце концов, вот скажите мне: почему демоны допустили моё ранение вампирами вместо того, чтобы самостоятельно распылить меня на атомы, как они поступили с Флетчером? А как вышло, что заражение их протоплазмой не сказалось на мне никак? Судьба тех несчастных квирчей в здании Нестралех Индастриз намекала на совсем другой исход контакта с демоновой слизью.

Годы минули, и чем больше я теперь думаю в таком ключе, тем больше сомневаюсь. И тем ярче вспыхивают в памяти несколько часов, когда в эльфском курортном городке на наших глазах угробили кучу народу и чуть было не добрались до нас. И именно это было страшно, понимаете? Как будто бутафория и картон треснули и порвались, а за ними, точно под горелой коркой на демоне-шогготе, обнаружилось что-то очень болезненное, опасное и жутенькое.

И – да, я повторяюсь.

Повторяюсь, потому что у меня самого мысли тогда крутили всё это снова и снова без перспектив остановиться или переключиться и дать мне хоть немного отдыха. Марусе хорошо – она посапывала себе на койке, тогда как Ярослава Сергеича что-то гнало вперёд и не давало забыться.

Оцепенение прошло, и я просто обязан был срочно куда-то идти и что-то делать, лишь бы не оставаться наедине с мыслями, от которых внутри всё тряслось. Не буду врать – помимо дикой злобы к неведомым организаторам атаки меня трясли отчаяние и страх.

Боялся за Марусю (и поедом себя ел за то, что не отправился с нею!), боялся за себя (потому что, как ни крути, умирать я не собирался), а ещё боялся того, что кто-то доложит родителям, мол, так и так – сгинул ваш сын на такой-то планете без возможности доставить вам тело. Потому что тело кусается и норовит взорваться страшной заразой. Нарисованные воображением картины горя родных ранили так болезненно, что даже защемило сердце. Словом, ваш покорный почувствовал себя настолько паршиво, насколько вообще мог. С полным осознанием, что хуже я себя не ощущал, даже когда потерял Марусю.

И вот, знаете, обычно применяют всякие метафоры, типа «чувствовал себя, словно меня каток переехал» и вроде того. А вот и нет! Я просто ощущал себя, словно у меня УЖЕ отвалились и руки, и ноги, и голова – и всё это пришили назад наскоро крупными стежками. Вышла безвольная кукла, у которой внутри такая, знаете, жёсткая вата, и которую каждый норовит вернуть в угол комнаты – в нелепую позу спиной к стене. И ещё представьте на всякий случай, что эта вата, которая внутри, почему-то болит. Вот эта вот субстанция на время стала мной, и теперь это она за меня не могла и не хотела ничего знать и делать. И раз уж вата была мной, то и я был ею, и это мой голос внутри постоянно твердил, что только знакомый угол комнаты лучше всей остальной вселенной. Мерзость!

Это надо было перебороть.

Это нельзя было отпускать на самотёк!

Этому нельзя было сдавать себя.

Но в том-то и штука, что я уже не хотел сопротивляться. Сдался, погрузился с головой в эту… ре-флек-сию (Слово-то какое!). Мне стало достаточно угла комнаты: он показался пределом мечтаний, целью жизни, источником радости и защиты. А если б в том углу оказался сундук, то туда можно было бы залезть и накрыться крышкой, чтобы никто не нашёл. Желательно – никогда.

Наконец, явилось чувство хрупкости равновесия. Когда ты вроде как в безопасности, но боишься даже пальцем шевельнуть – вдруг это всё испортит! И ходишь такой, как робот, боясь совершить лишнее телодвижение. И вот в таком состоянии начинаешь во всём видеть смыслы! Слышишь любую фразу – и в ней тебе чудится ЗНАК СУДЬБЫ, если вообще не ПРОРОЧЕСТВО! Вспоминаешь незначительные детали из недавнего прошлого – и они кажутся не понятыми вовремя ПРЕДУПРЕЖДЕНИЯМИ.

От кого?

Да поди я знаю, от кого!

Нет в этом ничего мистического, это наш мозг защищается от столкновения с суровой реальностью, вот и всё. Создаёт буферную информацию, чтобы удариться не очень больно. Вот и всё.

Но это я позже таким умным стал, а на тот момент у меня установилось отчётливое ощущение конца света. И я в нём жил, кончаясь вместе со светом.

Как по голове ударенный.

Вышел из каюты, поднялся по лесенке на палубу. Вышел на мостик. Кто там мне попался на пути, что они говорили? Можно ли вообще идти туда, куда я шёл? Шут его знает, я ничего не видел и не слышал – просто пришёл на мостик и сел на пол в углу.

И вот честное слово – если бы всё было не со мной или если не знать подоплёки, то это могло бы вызвать смех. Позже мне ради шутки показали, как это выглядело с позиций камеры на мостике, которая, как положено, равнодушно писала всё происходившее. Как-то так: открывается дверь и входит деревянный человек с лицом одного знакомого вам Ярослава. Без слов боком перемещается в угол и сползает по стеночке, вытягивая ноги перед собой.

– Это чего это с ним? – Мила кивнула в мою сторону.

– В шоке он, – покачала головой Рита, – в общем-то запоздалая реакция. Я ещё в прошлый раз чего-то такого ждала. Игнат, подержи штурвал!

Да-да, на капитанском мостике внезапно обнаружился самый настоящий корабельный штурвал в виде огромного колеса с ручками. Рита стояла за ним, широко расставив ноги. И если бы кое-кто был повнимательнее, то даже заметил бы на её голове фуражку с высоченной тульей. Впрочем, после сказанного Рита как раз оставила свой пост, передав его вампирчику вместе с головным убором. И пока Игнат одной рукой устраивал фуражку на своей голове, а другой держал заданный курс, ангел присел на корточки передо мной.

– Что-то болезненный какой-то.

Эльфка остановилась рядом и, глядя сверху вниз, сказала:

– Накопилось. Бывает. Страх в нём можешь выключить?

– Убьётся сразу… – Рита тоже поднялась. – Тут другое совсем. Я б, вообще-то, сейчас рядом с ним пристроилась. Самое лучшее. В любой непонятной ситуации – впадай в ступор. Лучше не станет, зато переваришь что угодно.

– Совсем очеловечилась, – Мила покрутила пальцем у виска.

– А ты нет? – ангел выпрямился, насмешливо похлопал эльфку по плечу и вернулся к штурвалу. Впрочем, вампир не лишился ни фуражки, ни места у руля. Рита лишь глянула на экраны, потом в большое панорамное окно, после чего приободрила Игната:

– Молодец! Немного ровней держи. Во!

– Что он там? – отозвался наш рулевой, видимо, имея в виду моё состояние и свою неспособность поглазеть на меня самостоятельно.

– Сидит. Рефлексирует. По сто раз одно и то же в голове прокручивает.

– Я могу… – начал было Игнат, но Мила перебила:

– Он же не эльфская девушка! Да и на крышу проветриться не выйти. И он не телепортер.

– Ревнуешь? – подколола Рита.

– Знаешь, что! – вспыхнула Мила, но тут же успокоилась. – Да ну вас!

Она тронула меня за плечо, и окружение «переключилось»: я уже сидел не на мостике, а в Милиной каюте. Мне б хоть как-то отреагировать, хоть слово сказать, но нет – тотальное равнодушие дополняло общую ватность моей тогдашней сущности.

Эльфка подождала минуту, потом всё сорвалась:

– Не, ну это уже ни на что не похоже, Яр! А ну, возьми себя в руки! Что ты как…

И запнулась. Я молча поглядел на неё снизу вверх, ничего не имея в виду.

– Что? – переспросила она, и у меня внезапно нашлась для неё пара слов:

– Понимаю теперь, почему ты тогда в душ ушла, – произнёс я глухо. – Это ужас.

Выражение её лица мгновенно смягчилось, голова чуть склонилась набок.

И эльфка села на пол напротив меня.

– То есть вы видели…

Я скривил рот и легонько покивал.

Память снова принялась крутить жуткое кино: при свете дня сотни эльфов с перекошенными лицами, лезущие из окон и бегущие по дороге. Мужчины, женщины, дети… Те, кто пережил ночь лишь для того, чтобы днём с ними сделали то же самое – обратили в тупое стадо ужаса и смерти.

– Дети… – выдавила из себя Мила.

Я лишь опустил глаза, не хотел смотреть, как у неё дрожат губы.

– Мы узнаем, кто это сделал. И накажем его очень жестоко, – проговорила она, но интонация вышла неуклюжей и наигранной.

– Сама не веришь в это, – отозвался из моей груди чужой низкий голос.

Помолчали.

Довольно долго, кстати, молчали. Не знаю уж, насколько осознанно, но Мила правильно решила не давить на меня и не докучать вопросами. Впрочем, она могла на полном серьёзе погрузиться уже в собственные мысли, довольно сходные, кстати. Мне же это дало передышку, которая хоть мало что меняла в краткосрочной перспективе, зато приближала возврат к обычному состоянию.

В общем-то любое настроение, даже мрачное, нужно просто пережить.

– Знаешь, любое настроение, даже мрачное, нужно пережить, – молвила эльфка.

И это, как понимаете, была в точности та же фраза, что я успел подумать за секунду до её реплики. И вот на этом месте, даже несмотря на подавленное состояние, я засомневался.

Мыслить в сходном направлении – это одно, а думать одинаковыми словами – это другое. И это могло означать, что для моего самокопания как бы вообще не время.

Я поднял глаза на Милу.

Она сидела, обхватив колени и глядя куда-то мимо меня. Это называется «взглядом в пустоту» – когда перед человеком вроде и есть какой-то объект или, там, стена каюты, как в нашем случае, но глаза при этом не видят ничего в упор, а мысли устремлены куда-то в бесконечность. Лицо может выражать растерянность или наоборот – сосредоточенность, и это тоже ничего не меняет и не означает. Просто в мыслях человек далеко.

И вот как раз далеко была наша эльфка-агентесса.

А Ярослав Сергеевич был близко. И с каждой минутой созерцания остроухой разведчицы сомнения у него росли и крепли. Эльфы не думают так, как люди. У эльфов и людей не должно быть одинаковых слов в голове. А если они там есть, значит, их туда намеренно вложили.

Кто и зачем, а? Ну, и каким образом – это, естественно, тоже следовало выяснить.

Тут вам не шутки: а была ли она – ночь зомби?

Или нас всех просто хакнули в самый мозг?

Я физически ощутил, как проходит оцепенение, как депрессия трескается и разваливается, подобно скорлупе. Мне словно стало легче дышать – и это тоже было непонятно: если нас взломали и внушили нужное настроение, то как я такой красавец высвободился из-под воздействия?

«Рита!» – подумалось. Надо было срочно порасспросить её.

Или это ОНА? Нет-нет, с чего бы ей вдруг?

Или не вдруг?

Сомнения уже просто стучались в виски: кровь прилила к лицу. Я подумал о том, что по большому счёту если бы ангелы хотели нашей смерти, то не стали бы юлить и крутить. А, следовательно, мы были ещё для чего-то нужны им, причём здоровые. Дальше. Дальше неизвестные злодеи не могли рассчитывать на то, что сумасшедшей Марусе вздумается погулять по постапокалиптическому городу в компании слабо подготовленного меня. Значит, срабатывание мины замедленного действия (в виде второй волны зомбификации) – это либо как-то резервный план «на всякий пожарный», либо вообще случайность и совпадение. Потому что если кто-то так хорошо знает Марусю, что может рассчитывать на её порывы, то он должен хорошо знать и наше окружение, а тогда он не может не понимать, что Рита (да и Мила с Игнатом, чего уж там!) никогда не дадут Марусе сгинуть в свалке нашествия нежити.

«Что нам это даёт?» – думал я, вскочив.

Мила вытаращилась на меня с недоумением.

– Нас не пытались убить, – сообщил я ей.

Эльфка подняла бровь.

– Я говорю, нас не пытались убить. Ты уверена, что всё это действительно было?

– Что? – переспросила она и поднялась на ноги.

Я обратил внимание на её новый комбинезон, более плотный и тёмный. Даже слегка блестящий. Против обыкновения эльфка не расстегнула его до пупка. На шее появился массивный блестящий ошейник того же цвета, что и комбинезон. Наручей стало два, а ремней – три: на бёдрах, на талии и через плечо наискосок.

– Это что за амуниция? – не удержался я от вопроса.

– Да так. Уплотнилась немного, – пояснила эльфка и тут же вернула меня к теме. – Так что ты там говорил?

– Ещё раз: нас никто убить не пытался. Опять. Как и в прошлый раз. Нас только пугают. А вот что стоило бы проверить – это кто и как воздействовал на наши умы. Не взломали ли.

Мила нахмурилась:

– И откуда ты это взял?

– У нас почему-то одинаковые мысли. Ты мне только что сказала то же самое, что я до этого подумал. Теми же словами.

Повисла пауза.

– Эм… Яр, надеюсь, ты понимаешь, насколько это слабый довод?

«Эльфы действительно как-то иначе мыслят!» – подумал я и пустился в пространные объяснения о том, что мозги у эльфов и людей работают по-разному, и потому крайне маловероятно, чтобы одновременно…

– Яр, ты слишком много символов ищешь там, где их нету.

– И это тоже слишком похожая на мою мысль. Нас взломали и внушили…

Эльфка снова перебила:

– Взлом ты бы не раскрыл так легко!

Тоже мне, довод!

– Если бы да кабы! – передразнил я Милу. – Допустим, я прав! Разве не нужно отработать все версии?

С полминуты мы таращились друг на дружку молча.

– Надо проверить, – в конце концов покачала головой агентесса. Идём-ка.

И каюта тут же переключилась на мостик.

– Ну чего он там? – немедля спросил Игнат, даже не обернувшись. Видимо, думал, что эльфка вернулась без меня.

– «ОН ТАМ» – нормально, – ответил я. Хоть «нормально» я не был вообще-то, однако теперь замаячило, что не случилось никакого зомби-апокалипсиса. И я цеплялся за эту возможность всеми силами. Сознание, знаете ли, вытворяет удивительные кульбиты, стараясь защититься от неудобных и пугающих вещей. Всё бы ничего, да вот жалеть меня никто не думал.

– Рита! – Мила обратилась ангелу, который что-то изучал на экране-столе, сидя в капитанском кресле. – Проверь, пожалуйста, нет ли следов взлома сознания Яра.

Вишневскую даже уговаривать не пришлось – она тут же оказалась прямо передо мной, бесцеремонно открыла мне рот и заглянула внутрь со словами «Скажи: “А-а!”». Несносная. Ей достаточно было просто посмотреть на меня пару секунд, а она предпочла устроить цирк.

– Взлом был, – ангел вернулся за стол. – Нагнали депрессии, выключили инициативу, запустили несколько программ по усталости и апатии. Похоже на довольно профессиональное вмешательство, но вспомогательное по отношению к вспышке заражения. Полагаю, чтобы народ меньше сопротивлялся.

– Я ж говорил!

– Ты про другое совсем говорил, – парировала эльфка и коротко, хоть и довольно точно, пересказала мои соображения.

– А, это… – ангел скривился, как если бы тема основательно поднадоела. – К большому сожалению, вынуждена разочаровать: заражение случилось на самом деле, это не обман.

– Чёрт, – я от избытка чувств себя даже кулаком по ладони хлопнул.

И сразу же – по лбу от очередной догадки.

– А Маруся сейчас спит из-за того же?

«Бестолковые мы всё же все, включая ангела!»

Рита наградила меня очень красноречивым взглядом, а Мила ругнулась и пропала. Её не было буквально полминуты, и всё это время мы слушали, как возмущался Игнат, который вроде как не мог оставить штурвал.

– В конце концов, возьмите уже кто-нибудь управление! – взмолился вампирчик.

– Так переключись на автоматику! – посоветовала Рита. И ведь что характерно, экипаж-то, как я понял, мы с собой вообще не взяли. Рассчитывали, что при случае ангел всех заменит? Нет? В общем, как выяснилось, корабль в экипаже вообще не особо нуждался. Под ехидные ухмылки ангела Игнат отпустил штурвал и подошёл к огромному окну, которое на самом деле было экраном. И уже оттуда обозвал нас полушутливо.

И пока мы все раздумывали, не посмеяться ли (ибо неподходящий момент, а я вообще был в депрессии!), как раз вернулась эльфка.

– Ну что? – это сразу же среагировал вампир.

– Спит, – эльфка пожала плечами. – И это неправильно. Рита, можешь заглянуть?

Ангел улыбнулся и часто захлопал глазками.

– Может, хватит комедию ломать? – попробовал я настроить Риту на серьёзный лад, но куда там!

– Она себя экранирует, я не пробьюсь через защиту.

Я позволил себе не поверить. Что-то в этой вселенной не подвластно ангелу? Да полноте!

– Что, совсем ни одного канала? – я вложил в голос весь сарказм, на какой был способен.

– Ну разве что тот канал, что через тебя работает…– протянула Рита и вот тут можно было снова открывать рот и ронять челюсть на пол. Что мы и сделали. Потому что Рита невзначай взяла, да и ляпнула самый важный секрет. Он же – объяснение многих ходов демонов.

– Прости, что ты сказала? – Мила произнесла свой вопрос с трудом, как если бы у неё пересохло горло. Возможно, оно действительно пересохло. – Канал через Яра?

– Ну да. У них любовь – эмоциональную связь можно использовать как канал для взлома сознания. И это делают многие даже безо всякой магии…

– И ты молчала? – оборвал я её.

– А вы спрашивали?

– Да ну тебя!

Рита издала странный звук:

– Как же сложно с вами! Прям от любой новости впадаете в ступор и не можете принимать решений. Это что, новость для тебя? Да у вас на Земле постоянно эмоциями перебивают рациональное мышление! Вы это называете «политтехнологиями».

– Да какие, к дьяволу, политтехнологии, что ты несёшь?! – закричал я. – Мы сейчас говорим о конкретных вещах и конкретных людях – у Маруси такая уязвимость в защите, а ты молчала? Хочешь сказать, что вы, ангелы, ни разу не пользовались этим каналом в своих целях?

На этом вопросе я прям почувствовал, как напрягся Игнат и как сжала зубы Мила.

– Мы всё время на этом канале, – пожала плечами Рита. – Могли бы догадаться уже. И демоны на нём же, поэтому и дезинформация постоянная нужна. У тебя этот канал тоже открыт, потому что он двусторонний. Вот мы и вынуждены вам постоянно врать. Кстати, Мила, может, хватит притворяться, что для тебя это тоже новость.

– Мы не пользуемся этим каналом с момента перемещения на Полигон-3. А вот Орден…

– Мне не докладывали, – глухо отозвался Игнат.

– Да идите вы! – психанул я. – Выясняется, тоже мне! Совсем обнаглели! На кой ляд вам это сдалось, а? Контролировать хотите? А потом что – взломать нас и память стереть? И сколько раз вы уже так делали?

Вместо ответа Рита махнула в мою сторону пальчиком, и что бы вы думали произошло? Ну вот как вы думаете?

Понимаете, не стоит обольщаться. Не надо думать, будто все эти представители более развитых магических видов могли рассматривать нас, людей с Земли, как равных. И если эльфы ещё куда ни шло, и вампиры нам более-менее близки, хоть и с оговорками, то ангелы – это вообще непонятно откуда пришельцы с такими тараканами в голове, что впору вызывать целый батальон дезинсекторов. Это первое. Держите в уме и перейдём ко второму.

Видите ли, у кого-то могло сложиться не вполне верное понимание характера взаимоотношений внутри нашей группы. Применяя законы приключенческого жанра, можно думать, будто мы стали все просто самыми близкими, самыми преданными друзьями. Неприятность лишь в том, что никто не дружит со своими приборами.

Особенности мышления людей таковы, что мы склонны наделять предметы человеческими чертами – нам так легче. Машина не заводится, и мы говорим ей: «Ну давай, родная!» Она меж тем вас не слышит, как бы вам ни казалось обратное, и если всё же поедет – это не из-за уговоров. Что, впрочем, не помешает нам сказать ей: «Спасибо!» А теперь представьте, что очеловечивание вещей – это черта только человеческого сознания, и у тех же эльфов подобных привязанностей не возникает. У ангелов – и подавно. Приняв это, вернёмся к вопросу о характере отношений внутри команды.

Догадались?

Мы не были ровней с ангелами. Потусторонние, малопонятные нам, чуждые нашего мышления, они делали то, что им было надо, пользуясь нами. Гуманизм, сострадание – они не знали, что это. Они не видели в людях себя и оттого не знали, что такое эмпатия. Мы были для них даже не питомцами. Мы были средством. И то, что вдруг Рита или Снежана иногда вели себя, как люди, – это была их прихоть сродни игре, не более.

Теперь же ангел посчитал нужным просто выключить меня.

И – да – заодно она взломала и заблокировала память о событиях последних суток.

И если вы спросите, как же я тогда всё это рассказываю, то придётся признать: что-то с камер посмотрел уже несколько позже, а что-то мне поведали Мила и Игнат, да и саму блокировку с меня сняли довольно скоро, мы до этого ещё дойдём.

Так или иначе, а я осел на пол и был телепортирован в каюту на диванчик, где и проснулся несколько часов спустя в хорошем настроении, отдохнувший и веселый без тени пережитого ужаса и депрессии. Без самокопания. Зато с воспоминаниями о шикарно проведённом выступлении, дивном пляже и замечательном эльфском наряде Маруси на вечеринке после концерта.

На вечеринке, которой не было.

И – всё.

Корабль же, пока мы с Марусей дрыхли, продолжил свой путь. Поднимаясь всё выше над охваченной зомби-апокалипсисом планетой, он сворачивал паруса и разворачивал различные хитрые приспособления. Выдвигались наружу целые секции с какими-то двигателями, защитными экранами, антеннами, панелями и кто его там вообще разберёт, чем ещё. Когда мы стартовали с воды, яхта напоминала морское судно, тогда как в космическом режиме мы, земляне, скорее, признали бы в ней подводную лодку, на которую наварили гору непонятного железа. Именно в таком виде эльфские корабли способны к межпланетным прыжкам. Привычным к фантастике Землянам принцип этих прыжков показался бы полной бессмыслицей, смотрите! Космос, видите ли, очень большой, а быстрее света лететь нельзя. Поэтому фантасты придумывают какие-то гиперпространства и сверхсветовые скорости. У нас это стало уже общим местом.

И вот представьте, что от точки «А» до точки «Б» у нас сто световых лет.

Разогнавшись до скорости света, лететь пришлось бы целый век.

Две скорости света – пятьдесят лет.

Сто скоростей света – целый год.

Сто. Скоростей. Света.

И всё равно год лететь.

А физика отрицает возможность разогнаться даже до одной.

Вот и выходит, что без самой настоящей магии между планетами не полетаешь. И эльфы придумали, как это сделать. Они сворачивают пространство, совмещая точку отправки и пункт назначения. В этом, кстати, им как-то помогает Простенок. Не спрашивайте, я не знаю, как. Когда мне объясняли, я взял листок бумаги и свернул его трубочкой, совместив два края. На одном краю у меня была нарисована точка, и на другом – вторая. Вот их я друг на дружку и наложил, спросив: «Так?»

Мила долго надо мной смеялась, потом покивала, сказав: «Вроде того».

Ну а как ещё – попробуй пойми этих эльфов, ангелов и прочих.

Квирчи вон внутри чёрной дыры живут в вывернутом пространстве – поди разбери, как это вообще. А они так живут. Дурдом!

Придуманный эльфами (и подсказанный ангелами, подозреваю!) способ почти мгновенного перемещения позволил им колонизировать множество планет, так что всё работало. Как и говорила Мила: законы физики следует изучать, чтобы менять и обходить их с помощью магии, которая при должном развитии неотличима от технологий. Это я вам напомнил, чтобы прониклись глубиной.

А вообще – до чего ж хорошо, что я во время прыжка спал! Такого издевательства над наукой мой мозг не вынес бы. Я бы начал спрашивать, как оно работает, а ответ был бы неизменным – МАГИЯ! Ни тебе принципов, хоть они и есть, ни хотя бы упрощённых объяснений. Просто толчок, от которого мы все пошатнулись бы, но не упали (потому что от таких лёгких встрясок не падают обычно) – и всё, мы на месте – наблюдайте орбиту уже новой планеты.

Я начал бы допытываться, зачем при таких делах вообще выходить в космос, но мне и это бы никто не стал пояснять, наверное.

В общем, повторюсь: хорошо, что я спал.

Опять же, это купило мне отдых, восстановление нервов и ещё целый день по прибытии, в течение которого я пребывал в счастливом неведении. И здесь можно бы соблюсти интригу, рассказать, как я проснулся, а потом начались всякие события и ошарашенному мне сообщили бы правду. Или нет! Можно было сам рассказ начать с того, как мы оказались в одном из эльфских центральных миров со стёртой памятью. Ну, вы знаете, как это делают сейчас в фильмах и книжках: все гонятся за неожиданным поворотом. Я же, заметьте, с самого начала рассказываю вам всё по порядку – даже в случае с похождениями Милы. Вот и не стану водить вас за нос. По порядку – это значит, теперь самое время узнать, что я пропустил, пока дрых в каюте.

Приготовьтесь, это важно.

Итак, едва меня ушли, на мостике появилась собственной персоной Снежана Варяг.

Это само по себе слишком значимое событие, чтобы его замалчивать, не находите?

Как обычно, всё случилось крайне буднично: дверь отворилась, и наш серафим вошёл через неё откуда-то не пойми откуда. Вид ангела озадачил бы кого угодно: новые чёрные доспехи с белыми бронепластинами и массивными наручами, к которым примыкали латные перчатки со слишком длинными пальцами. Тут кто угодно удивился бы: от Снежаны ожидаешь белых сияющих лат, а не подобного страха. Был бы я там, сразу бы спросил, что за внешний вид, а вот народ не додумался или попросту… побоялся? Так что в полной тишине и не говоря никому ни слова, Снежана направилась к Рите.

Та что-то показала ей на столе-экране.

Позже, когда просматривал этот фрагмент в корабельном журнале, я пытался выяснить у Милы и Игната, что там было, однако они не знали, такие дела. Запись в этом месте дала сбой и не позволила рассмотреть содержимое стола. Кое-кто предпочитал хранить свои тайны подальше от чужих глаз.

Какое-то время ангелы на что-то смотрели и обсуждали молча – видимо, по какому-то своему внутреннему каналу связи. На адресованные ей реплики эльфки и вампира Снежана даже не обратила внимания. Закончилась эта мизансцена так же, как и началась: Снежана указала на что-то на экране противоестественно длинным пальцем, а потом развернулась и вышла в дверь.

Тут Мила окончательно психанула и наорала на Риту в том смысле, что это уже ни в какие рамки не лезет. Мол, она от лица Шифтеров требует, чтобы ангелы хотя бы ставили в известность о своих действиях. И вообще, дескать, происходящее имеет слишком трагические последствия, чтобы ангелы позволяли себе тайны от эльфов.

Рита выслушала Милину тираду с непробиваемым выражением лица.

– В общем, так, – молвила она, стоило лишь эльфке умолкнуть, – вы, видимо, думаете, что вы такие великие и сильно многого добились. И что офигенно много понимаете. Но у меня для вас плохие новости, потому что не понимаете вы ни черта.

Мила открыла рот, чтоб возразить, но её жестом остановил Игнат.

– Верно, Игнатик, я договорю, потом все реплики из зала, – кивнула Рита и встала из-за стола-экрана. – Вы точно не понимаете происходящего, потому что мы сами не понимаем. И Яра я отправила отдохнуть именно потому, что нам кое-что следует обсудить. Для начала. Снежана ничего плохого в виду не имела, она просто немножко слишком сосредоточена, потому что сейчас протащит нас напрямую к одной планете, куда мы бы хотели тебя, Мила, свозить по многим причинам. Прилетим – поймёшь.

Эльфка закрыла рот и завертела головой в поисках, куда бы присесть.

Рита продолжила:

– Мы больше не видим событий в перспективе, лишь просчитываем вероятности. Мы разделяем сейчас, завтра и вчера – и это очень необычно для нас – накладывает ограничения. И самое неприятное, к чему мы оказались не готовы – теперь неожиданности для нас тоже неожиданны. В частности, мы не знаем, что за процессы включились. Видим лишь последствия, которые нас не радуют. А расчёты и вовсе не хорошие.

– И куда мы сейчас?

– Мы должны удостовериться в одном… событии. Попрошу ещё немного терпения. Как только переместимся, всё прояснится. В одну либо в другую сторону.

Тряхнуло: яхта пошла через прямой переход. Если бы кто-то заглянул тогда в машинное отделение, то нашёл бы там Снежану, которая залезла в реактор, сунула в него руку выше локтя и заставила его гудеть, как турбину самолёта. Чтобы вы понимали: машинное отделение – это целый комплекс белых стерильных помещений с доступом к различным элементам силовой установки корабля. В одном из этих помещений есть пульт управления реактором, который обеспечивает электричеством двигатель яхты и все прочие нужды. Защищенный шлюз отделяет эту комнату от собственно реактора, и дальше шлюза без радиационной защиты живым людям и эльфам вообще ходить нельзя, да и вампирам не желательно, если они только не желают приобрести приятное зеленоватое свечение и способность одаривать окружающих лучевой болезнью. Так вот Снежана залезла в этот шлюз и сунула руку в самое пекло прямо сквозь защищённую дверь. И реактор, несмотря на всю звукоизоляцию, загудел.