Текст книги "Россия в Первой мировой войне"

Для того чтобы привлечь образованных молодых людей подготовляться к офицерскому званию, Уставу пришлось пойти на еще большую жертву: он сокращает для этих молодых людей не только срок службы, но и срок пребывания их в запасе, уменьшая этот срок до 12 лет; таким образом, Устав 1874 г. не только ухудшал подготовку запасного офицерства, но и численно уменьшал офицерский запас.

Точка зрения Устава 1874 г., что образование само по себе должно давать право на облегчение «воинской повинности», оказалась неправильной не только в узко военном смысле, но она имела вредное влияние и в более широком, общегосударственном отношении. Своей точкой зрения Устав 1874 г. низводил провозглашенный им самим в первой статье закона принцип – что защита Отечества есть священный долг каждого гражданина – до узко эгоистического понимания этого долга лишь как неприятной «повинности». В этой точке зрения проглядывает устарелая идея, присущая циклу идей, связанных с «вотчинным» пониманием государства, – идея белой кости и пушечного мяса. Правда, Устав 1874 г. отказался от сословных и имущественных привилегий, но благодаря неполному разумению начал новой государственности он фактически вводил новые привилегии для того слоя людей, который в России обобщался под словом «интеллигенция». Неправильная точка зрения Устава широко отразилась на наших мероприятиях по подготовке к войне. Под предлогом оградить потребность различных отраслей государственной и общественной жизни в образованных людях составлялись длиннейшие списки должностей, освобождавших от призыва в войска в случае войны. Сопоставление таких списков с подобными же французскими и немецкими обнаружило бы нам обширную категорию «амбюске», которую в мирное время подготовляло наше законодательство.

Полное освобождение от действительной службы в мирное время преподавателей и воспитателей учебных заведений могло только усиливать эту тенденцию к уклонению от «священного» долга защиты отечества. Ближайшие руководители молодежи совершенно отрывались от армии, в то время как создание в военное время «вооруженного народа» требовало как раз обратного, т. е. самой тесной и многообразной духовной связи между народом и армией. Учителя нашей молодежи не могли в настоящем смысле слова воспитывать в ней чувство долга защищать Родину. Вопрос идет здесь вовсе не о воспитании нашей молодежи в шовинистическом духе, а о том, чтобы каждый юноша был приучен к сознанию, что интересы государства могут потребовать от него не только бескорыстных усилий, но и жертвы жизнью и что поэтому воинская служба есть не только повинность, а действительно священный долг. Оторванный от армии учитель часто видел только ее отрицательные стороны и за внешними формами милитаризма не мог различить права народа на защиту своей национальной независимости, единства и свободы.

Таким образом, Устав 1874 г. не только не предвидел необходимости бороться с «амбюскированием» во время войны, но даже заложил психологические основы для его широкого развития. Насколько это зло в действительности получило у нас широкое распространение во время большой войны, и как раз среди нашего образованного класса, свидетельствует следующий характерный психологический факт: несмотря на то что число «амбюске» в среде нашей интеллигенции было несоизмеримо больше, чем во Франции, на нашем языке не создалось даже слова, отвечающего понятию «амбюске». В общественной мысли это новое социальное явление не было еще осознано. Тем более не могло быть оно осознано в понимании широких малокультурных народных масс.

Закон 1912 года

Закон 1912 года внес некоторые изменения в льготы «по образованию», установленные Уставом 1874 года.

Срок действительной службы по льготе I разряда был увеличен до двух лет (в запасе 16 лет). Но пользование этой льготой было поставлено под условием выдержания экзамена на прапорщика (т. е. подготовка на должность младшего офицера).

Действие льготы II разряда было сокращено; она только предоставляла право лицам, обладавшим этой льготой, состоять на действительной службе три года, независимо от того, в какой род войск они будут определены. Ввиду того, что, как мы видели выше, срок службы в пехоте и в артиллерии, кроме конной, был установлен для всех призывных – три года, получалось, что вторая льгота распространялась лишь на тех лиц, которые попадали в конную артиллерию или в специальные войска, где срок службы был четырехлетний. Таким образом, действие второй льготы по образованию фактически было ограничено. Льгота III разряда, с общим сокращением сроков службы, сама собою отпадала. Решение закона 1912 года – поставить пользование льготой по образованию I разряда под условие выдержания на прапорщика – понуждало нашу образованную молодежь готовиться к должности младшего офицера в военное время, независимо от того, проходят они службу как жеребьевые или как вольноопределяющиеся. Это увеличило контингент нашего запасного офицерства. Ввиду этого закон счел возможным повысить срок действительной службы для вольноопределяющихся и увеличить срок их пребывания в запасе, доведя общий срок до 18 лет.[25]25
  Как мы указывали выше, Устав 1874 года сокращал пребывание вольноопределяющихся в запасе до 12 лет, что приводило к сокращению общего срока службы в действующих войсках – для вольноопределяющегося I разряда до 13 лет, а для вольноопределяющегося II разряда до 14 лет.


[Закрыть] Согласно закону 1912 года, срок действительной службы для всех вольноопределяющихся был установлен на два года (ст. 110). Из них имеющие право и выдержавшие экзамен на прапорщика или подпоручика (корнета) должны были прослужить на действительной службе всего 18 месяцев и 16 1/2 лет числиться в запасе, причем им предоставлялось право выбора – служить ли все 18 месяцев подряд или в два срока: сначала 15 месяцев подряд, а затем через год еще 3 месяца.

Военное ведомство, внесшее законопроект 1912 года в Государственную думу, находило и эти сроки недостаточными для соответственной подготовки будущих офицеров и настаивало на 20-месячном сроке службы. Оно «намечало следующую схему подготовки будущих офицеров запаса»:

«Поступление на службу 1 января.

С января по апрель – первоначальное воинское обучение, т. е. одиночная подготовка и учебная команда.

С мая по август – отбытие лагерного сбора, обязательно в рядах своей части унтер-офицером.

Осенью подготовка в особых курсах (командах) к экзамену на прапорщика; производство в этот чин в декабре – январе.

Последние 8 месяцев – с 1 января по 1 сентября – служба в войсковой части в качестве офицера.

Изменения, внесенные в законопроект Государственной думой и получившие силу закона: поступление на службу 1 июля и срок службы 18 месяцев подряд или в два приема на выбор, не позволяли осуществить программу, намеченную военным ведомством».[26]26
  Монография Б. А. Энгельгардта. Тетрадь 1. С. 37, 38, 39.


[Закрыть]

В первой главе нам приходилось уже указывать на то, что наше молодое народное представительство, обращая внимание на обеспечение личных интересов населения, не в должной мере учитывало общегосударственные интересы. «Это особенно рельефно сказалось, – пишет член Государственной думы Б. А. Энгельгардт, докладчик законопроекта, – в поправках, внесенных Государственной думой по вопросу о вольноопределяющихся, и в других изменениях законопроекта, составленного военным министром».[27]27
  Там же. С. 10.


[Закрыть]

Закон 1912 года внес еще и другие изменения в отдел льгот по образованию.

Ст. 49 этого закона повышала до двух лет срок службы для лиц, занимающих учительские должности, которые не дают по закону полного освобождения от военной службы в мирное время.[28]28
  Кроме того, закон 1912 г. вносил некоторые изменения в прохождение службы лиц, получивших один из видов медицинского образования.


[Закрыть] Изменить коренным образом точку зрения на учителя, как прежде всего на воспитателя молодежи в чувстве долга перед отечеством, закон 1912 года не посмел. Поэтому ожидать от него быстрого влияния на перемену создавшейся в условиях закона 1874 года психологии было трудно. Но даже в ограниченных рамках улучшения в законодательстве, вносимые изменением 1912 г., не могли сказаться в 1914 г. Психика масс в период мирной жизни изменяется медленно.

Малое просвещение народных масс отразилось на длительности сроков действительной службы в постоянных войсках.

Естественно, что для того, чтобы подготовить современного воина из неграмотного или малограмотного новобранца, нужно больше времени, чем для таковой же подготовки хорошо грамотного и просвещенного молодого человека. Этим обстоятельством и объясняется то, что Россия гораздо медленнее шла по пути сокращения сроков действительной службы в мирное время, нежели Франция и Германия. Но и в этом вопросе наше Военное ведомство, учитывая специфические условия России, не сумело в своих расчетах стать на новую точку зрения, связанную с подготовкой вооруженной силы как вооруженного народа. Последнее требовало создания многочисленного запаса военнообученных людей. В свою очередь, это приводило к необходимости призывать на пополнение постоянной армии при объявлении общей мобилизации более пожилые возрастные классы, т. е. армия выступала на войну более старой. Выше мы говорили, что именно многолюдье России позволяло ей иметь самую молодую из всех европейских государств армию.

Германия с целью увеличить запас военнообученных людей отчисляла часть призыва после годового пребывания в постоянных войсках в Эрзац-резерв. Немецкий Генеральный штаб был совершенно прав, исходя из того, что элементарная воинская подготовка не требует большого срока. Во время войны пришлось даже и у нас сократить срок воинской подготовки новых призывов и ранее не обученных людей до шести месяцев, и опыт войны показал, что при правильной постановке обучения в запасных частях и при сильных кадрах в частях действующей армии достигались отличные результаты.

Но наши законоположения об обязательной воинской службе и об организации вооруженных сил, как мы неоднократно указывали, никак не могли отрешиться от устарелой точки зрения, связанной с ведением войны профессиональной армией. Отсюда и вытекало то, что наше военное ведомство не оценило всего громадного значения отлично профессионально подготовленных и численно сильных кадров из начальствующих лиц. Ярким доказательством этому может служить нижеприводимая таблица, указывающая, какое число сверхсрочных унтер-офицеров приходится в среднем на роту постоянных войск мирного времени:

Сколько сверхсрочных унтер-офицеров приходится в среднем на роту в мирное время

Если добавить к этому, что в офицерском составе Русской армии в мирное время всегда существовал большой некомплект,[29]29
  12 (25) июля 1914 г. этот некомплект равнялся 3000 офицеров.


[Закрыть] а также то, что, как мы указывали выше, вопрос о подготовке запасного офицерства был в России поставлен хуже, чем где бы то ни было, можно еще раз убедиться, что наше Военное ведомство готовило скорее профессиональную армию, а не профессиональные кадры для вооруженного народа.

Если бы Россия предъявила к своим более образованным слоям населения повышенные требования и подготовила бы из них хорошие офицерские и унтер-офицерские кадры, то и срок службы для рядового бойца мог быть сокращен гораздо решительнее, чем это делалось на деле.

Приходится в заключение опять указать, что наши законоположения об обязательной воинской службе пытались слишком примитивно разрешить крайне усложнившиеся вопросы организации современного «вооруженного народа»; над ними слишком еще тяготела устарелая идея ведения войны «постоянной армией».

Глава третья
Условия, затруднявшие надлежащее устройство и оборудование российской вооруженной силы

«Дешевизна». – Экономия и артиллерийское вооружение. – Недостаточность железных дорог. – Ограниченность доступов к морю. – Несостоятельность расчетов мирного времени. – Слабость военной промышленности. – Попытки реформ. – Отсутствие прочной веры в военную науку.

«Дешевизна»

С освобождением крестьян для России открылись совершенно новые хозяйственные перспективы. Крестьянство, получившее хотя и недостаточный надел землей, расширяет и укрепляет свое хозяйство, стремясь к денежной его форме. Помещичий класс тоже вынужден перейти к товарной форме, однако часть этого класса, не выдержав хозяйственного шока, теряет свои земли и уходит в города, образуя кадры для нового хозяйства. Общая доходность сельского хозяйства резко увеличивается, и одновременно нарождается потребность в индустриальных промыслах и в первую очередь вызывает железнодорожное строительство. Последнее, в свою очередь, усиливает активность существующих хозяйственных центров и вызывает появление новых (например, в Азиатской России). Нуждами железных дорог обуславливается возникновение каменноугольной и металлургической промышленности. Новый фактор – массовое производство – расширяет перспективы перед индустрией; последняя, в свою очередь, стимулирует дальнейший рост сельского хозяйства. Эти процессы перекрещены и взаимно связаны. Цифра национального дохода неуклонно растет.

Но этот абсолютно большой рост национального дохода, принимая во внимание численность народонаселения и величину России, являлся относительно недостаточным для того, чтобы Россия, запоздавшая с выходом на новые социальные и экономические пути, догнала бы остальные культурные государства. Россия остается страной, богатой возможностями в будущем и стесненной в средствах в настоящем.

Эта относительная бедность России явилась серьезным тормозом, затруднявшим для России подготовку ее вооруженной силы.

В труде генерала Редигера,[30]30
  Редигер. Комплектование и устройство вооруженной силы. С. 35.


[Закрыть] неоднократно нами цитированном, на странице 35 приведен расчет относительной величины расхода на вооруженную силу в 1897–1898 гг. в России, Франции, Германии и Австро-Венгрии, в зависимости от ее численности в мирное время. Для этого им взяты суммы военных бюджетов этих государств и эти суммы разделены на соответствующие числа штатного состава мирного времени. Полученные данные могут быть представлены следующей таблицей:

Если же мы подойдем к сравнению военных расходов за те же годы с другой точки зрения, а именно – определим, какую часть общего бюджета в 1898 г. составляли военные расходы, мы получим иное взаимоотношение:[31]31
  Там же. С. 7.


[Закрыть]

Из сравнения обеих вышеприведенных таблиц можно убедиться, что, несмотря на более «дешевое» содержание Русской армии в мирное время, России приходилось уделять на военные расходы гораздо большую часть своего государственного бюджета, нежели Германии. Несмотря на значительный экономический подъем, имевший место в России непосредственно перед большой европейской войной, общая картина соотношений, выраженных в приведенных двух таблицах, по существу, мало изменилась. Причиной этого было то, что после войны с Японией Россия вынуждена была расходовать громадные суммы на восстановление своей военной мощи.

«После войны 1904–1905 гг., – пишет генерал Ю. Данилов,[32]32
  Данилов Ю. Н. Россия в мировой войне 1914–1915 гг. 1924. С. 32.


[Закрыть] – России пришлось приступить к созданию своей военной мощи почти заново. Работа шла медленно как по причине ее грандиозности, так и потому, что отпускавшиеся в первые годы после войны денежные средства совершенно не соответствовали потребностям. По своей долголетней службе в Главном управлении Генерального штаба до конца 1906 г., в должности начальника оперативного отделения, а с конца 1908 г. – в должности сперва первого обер-квартирмейстера, а затем генерал-квартирмейстера Генерального штаба, я был хорошо знаком с состоянием всей Русской армии в этот период времени, равно как и с ходом работ по ее воссозданию. В течение двух промежуточных лет, с 1906 по 1908 гг., я по должности командира пехотного полка успел близко соприкоснуться и на практике к войсковому быту и армейским нуждам того времени. И я не могу охарактеризовать иначе период времени с 1905 г. по 1910 г. включительно, а может быть, даже и более продолжительный, как назвав его периодом нашей полной военной беспомощности…

Наши так называемые неприкосновенные запасы, – пишет дальше[33]33
  Данилов Ю. Н. Россия в мировой войне 1914–1915 гг. 1924. С. 46.


[Закрыть] генерал Ю. Данилов, – или, проще говоря, запасы военного времени, были в корне нарушены войной 1904–1905 гг. На восстановление их, по далеко неполным исчислениям, требовалось несколько сотен миллионов рублей, каковая сумма по тому времени представлялась для нашего Государственного казначейства весьма внушительной».

Таким образом, перед русским военным ведомством все время стояла дилемма: либо сократить численность армии, либо гнаться за дешевизной содержания. Военное ведомство выбрало второй путь и в этом отношении, как ярко показала минувшая война, перешло предел допустимого.

«Дешевизна» содержания Русской армии имела своим первым следствием слабость профессиональных кадров, как раз то, в чем при общем недостатке культурности народных масс Русская армия особенно нуждалась. В предыдущей главе мы уже указывали, что постоянный некомплект в офицерском составе достигал к концу июля 1914 г. 3000 офицеров. Многочисленного кадра сверхсрочных унтер-офицеров подобно тому, как это имело место в Германии, Франции и Австро-Венгрии, у нас не было. Запасное офицерство не было подготовлено. Даже учебные сборы запасных были сокращены из-за требований экономии, между тем как именно русские запасные нуждались более, чем запасные других западноевропейских государств, в повторном обучении.

Стремление к «дешевизне» содержания отражалось также на вооружении и техническом оборудовании войск. Для того чтобы вполне обрисовать влияние недостатка в средствах на эту сторону устройства вооруженной силы, мы подробно остановимся на вопросе артиллерийского вооружения и снабжения Русской армии перед войной 1914 г., ибо недочеты в этой области дали себя особенно больно почувствовать во время войны.

Экономия и артиллерийское вооружение

Русская армия выступила на войну в 1914 г., имея в полевых войсках следующее артиллерийское вооружение.

На каждую пехотную дивизию приходилось 6 легких 3-дюймовых батарей. Кроме того, в каждом армейском корпусе имелось еще 2 батареи 4,8-дм. мортир. Принимая во внимание, что армейский корпус состоял из 2 полевых пехотных дивизий, мы получим, что на каждую пехотную дивизию приходилось 7 легких батарей.

У главного противника России – Германии на каждую полевую пехотную дивизию приходилось двойное число батарей, а именно:

Слабость артиллерийского вооружения Русской армии этим не ограничивалась.

Армейская полевая тяжелая артиллерия Русской армии ко времени начала войны состояла всего из 60 батарей. Германская же армейская тяжелая артиллерия к тому же времени исчислялась 381 батареями.

Недостаток в артиллерийском вооружении сознавался в русских руководящих кругах. Парализовать его предназначалось двумя способами:

1) Переформированием 8-орудийных батарей в 6-орудийные, ибо при скорострельных образцах 6-орудийная батарея могла считаться столь же сильной огневой единицей, как и 8-орудийная.

2) Сформированием новых батарей и вооружением их более тяжелыми и дальнобойными орудиями (полевая тяжелая артиллерия).

Ярким примером того, как в жертву финансовым соображениям должны были приноситься боевые соображения, может служить история с таким важным организационным вопросом, как переход от 8-орудийных батарей к 6-орудийным.[34]34
  Изложение вопроса о переформировании 8-орудийных батарей в 6-орудийные заимствовано из труда генерала Маниковского «Боевое снабжение Русской армии в 1914–1918 гг.», изданного в Москве в 1922 г. (часть II, с. 105, 106, 107). Ген. Маниковский является самым авторитетным свидетелем в вопросах артиллерийского снабжения Русской армии. Выделившись своими знаниями и служебным опытом среди артиллерии старой императорской армии, он с мая 1915 г. был поставлен во главе дела артиллерийского снабжения; в конце 1915 г., оставаясь во главе того же дела, он был назначен помощником военного министра; перед самым большевистским переворотом он временно исполнял обязанности военного министра.


[Закрыть] Уже с принятием на вооружение нашей артиллерии 3-дм. орудий образца 1900 г. в Главном артиллерийском управлении возник вопрос об изменении существующей организации полевой артиллерии в соответствии со свойствами вновь вводимой скорострельной пушки. Собранное по этому вопросу совещание из представителей Генерального штаба и артиллерии – строевой, ученой и административной службы – пришло к заключению о необходимости реорганизовать наши громоздкие 8-орудийные батареи в более подвижные и гибкие 6-орудийные и даже в 4-орудийные. Командующие войсками в округах и корпусные командиры в значительном большинстве высказывались за 6-орудийные батареи. Учитывая таковое суждение высших войсковых начальников в целях поддержания артиллерии на высоте современных требований, Главное артиллерийское управление настаивало на скорейшем переходе к 6-орудийным батареям. Военный министр генерал Куропаткин, признавая необходимым путем опыта выяснить сравнительные преимущества батарей уменьшенного состава, а также исходя из соображения о новом серьезном расходе в 3 миллиона рублей при реорганизации полевой артиллерии в 6-орудийные батареи, высказался за временное оставление существующих 8-орудийных батарей. По мнению генерала Куропаткина, столь крупный расход препятствовал бы разрешению назревшего в то время вопроса об установлении чайного довольствия войск. Осенью 1902 г. состоялось повеление – временно остаться при 8-орудийных батареях.

В 1906 г., вслед за окончанием войны с Японией, по инициативе генерал-инспектора артиллерии, Великого князя Сергея Михайловича в Особом совещании при Главном артиллерийском управлении были выработаны меры, направленные к увеличению силы полевой артиллерии.

При разработке основных организационных положений вновь было установлено иметь в каждой легкой батарее по 6 орудий вместо существующих 8, а каждому корпусу двухдивизионного состава придать по 23 батареи вместо 14.

Предположенный переход к 6-орудийным батареям с усилением каждого корпуса на 9 батарей не был разрешен вследствие отказа в ассигновании требуемых денежных средств.[35]35
  Маниковский. Боевое снабжение Русской армии в 1914–1918 гг. М., 1922. Ч. II. С. 106. Курсив генерала Маниковского.


[Закрыть]

В 1909 г., когда Главное управление Генерального штаба приступило к разработке организации армии на новых началах, генерал-инспектор артиллерии, Великий князь Сергей Михайлович настойчиво ходатайствовал о реорганизации артиллерии на основании проекта Главного артиллерийского управления 1906 г. Помощнику военного министра были представлены для соображения денежные расчеты, связанные с переходом артиллерии к 6-орудийным батареям. Согласия не последовало.

Для удовлетворения хотя бы частичной потребности артиллерийского ведомства в начале следующего, 1910 г. были представлены помощнику военного министра расчеты о расходах, вызываемых переходом к 6-орудийной организации без численного усиления полевой артиллерии (в каждой существующей артиллерийской бригаде 6 батарей 8-орудийного состава переформировывались в 8 батарей 6-орудийных). Недопустимость новых постоянных расходов послужила основанием к отклонению и этой меры.[36]36
  Там же. С. 107.


[Закрыть]

Только в 1914 г., перед самой войной, под непосредственной угрозой германской «большой программы» у нас утверждается наша «большая программа», в которой было наконец предусмотрено усиление всех родов артиллерии (представление в Государственную думу по Главному управлению Генерального штаба от 20 февраля 1914 г., № 447).

Но указанное в этой «большой программе» мероприятие предположено было завершить к 1/14 апреля 1917 г., и вспыхнувшая мировая война помешала в самом начале осуществлению его. «Здесь следует отметить, – говорит генерал Маниковский, – что и эта неосуществленная программа все-таки не давала вполне удовлетворительного решения важнейшего для армии артиллерийского вопроса: согласно ей, наша дивизия все-таки получала на 1 1/2 батареи и на 8 орудий меньше, чем германская».[37]37
  Там же С. 177.


[Закрыть]