Текст книги "Теория катастрофы"

«У-у…» – несогласно загудел зал. Лектор по-злодейски ухмыльнулся:

– Одна из острых проблем современного общества – необходимость сокращения виртуальной жизни подростка. Медики установили, что от компьютерной псевдожизни начинают разжижаться и деградировать важные сегменты интеллекта.

Многие в аудитории скептически скривились, а некоторые задумчиво потянулись к затылкам – почесать жидковатые сегменты.

На одной из лекций Эксмина в аудиторию залетела киберворона. Она затормозила перед профессором и, неспешно махая крыльями, каркнула:

– Эксмин – дурак! Профессора – болваны! Всех на свалку!

Аудитория засмеялась, пряча лица за книжки и лаптопы. Что предпримет профессор? Было очевидно, что робот запрограммирован не выдавать хозяина.

Профессор это понимал. Он быстро вытянул руку и схватил ворону за лапы. Ворона-камикадзе не сопротивлялась и лишь довольно гаркнула:

– Эксмин – дурак!

Неужели лектор свернёт голову бедной птице?

Профессор неожиданно наклонился и снял ботинок. Прихлопнет как муху?

Но нет – Эксмин лишь нацепил башмак на воронью лапу и отпустил ругающуюся птицу.

– Караул! – заорала она, часто махая крыльями и жужжа перегруженными моторами. – Перегруз!

В электронной голове включилась стандартная аварийная программа обращения к человеку за помощью. И ворона, отчаянно хлопая крыльями, потянула прямой наводкой к… хозяину – толстенькому Дракону, сидящему на последней парте.

Тот в ужасе махал руками на ворону:

– Кыш! Кыш!

– Хозяин, карр, помоги! – голосила птица.

Смеялся Эксмин, хохотал зал, а ворона не унималась:

– Перегруз! Сейчас упаду! Эксмин – дурак!

В коликах и судорогах студенты сползли под столы.

– Верните мне обувь! – велел профессор, и толстенький Дракон, красный как мак, снял башмак с вороньего когтя и отнёс его Эксмину.

– Ставлю вам «неудовлетворительно»! – объявил хозяину вороны довольный профессор, надевая ботинок. – За плоский юмор и непредусмотрительность при программировании летающего кибера.

Блестящий оратор и полемист Эксмин быстро завоевал массу поклонников, даже среди юношей. Невзирая на свой сарказм, он умел и любил нравиться.

Профессор говорил:

– Литература для взрослых нужна, но бесполезна, ибо опоздала. Дети и подростки – единственная аудитория, чьё интеллектуальное развитие ещё не безнадёжно. У пятнадцатилетних людей мозги острее бритвы. Они ещё не умеют их применять и мало знают о мире, но дайте им достойную, твёрдую пищу для ума, не заставляйте их жевать манную кашу! Если детей не принимать всерьёз, они не вырастают до самой старости.

Какой-то Дракон вызывающе крикнул:

– Зачем учиться среднему человеку, которому на уровне генетики уготована участь рабочего или официанта? Сегодня закон о генной свободе поступил в ООН на рассмотрение, и скоро биотехнологи создадут сверхлюдей-суперумников!

Аудитория загудела. Профессор вздохнул:

– Я не согласен с вашим выкриком о сверхлюдях. Генетически управлять интеллектом очень сложно, это вам не раковая опухоль… Нынешние системы воспитания и обучения не могут активировать даже малую часть интеллектуальных возможностей, данных нам природой, а мы уже тянем жадные руки – дай ещё…

Профессор прошёлся по аудитории:

– Генетика важна, но не отменяет воспитания. Для статуи важны и мрамор, и скульптор. Врождённая компонента интеллекта систематически переоценивается в ущерб воспитательной – для списывания на биологию педагогических ошибок. Возьмём типичный средневековый город – поголовная неграмотность, дремучее невежество и хроническая глупость. Цивилизация пьяных развлечений, поножовщины и ковыряния в носу. Поместим младенцев средневековья в современные условия хорошего воспитания – и мы получим массу талантов: программистов, биологов, писателей.

– Масса – это сколько? – спросила Дзинтара.

Профессор одобрительно посмотрел на принцессу:

– Из десяти процентов нынешних школьников вырастут завтрашние интеллектуалы: учёные, писатели, политики. Соль человеческой цивилизации. Эти будущие умники уже в молодом возрасте чрезвычайно одарены, но общественно заброшены. Например, книги есть для всех – для любителей детективов и аквариумов, для одиноких девушек и для одиноких женщин замужем. Для умных подростков книжек просто нет! Помню, когда в детстве встречал редкого зверя – книжного героя-вундеркинда, то сразу просыпался острый интерес – так, так, посмотрим, каков ты на деле… Интеллектуально-ориентированные подростки – изумительная и незамеченная аудитория! И по количеству хороша, а по качеству – бесценна.

– Большинство из вас относится к такому классу думающих подростков! – демонстративно неохотно признавался Эксмин, и эта неохотность тонко льстила школьникам и склоняла их сердца и уши к новому профессору.

Сентябрьские деревья пропитались жёлтым и забросали газонную траву растопыренными прожилистыми листьями.

Джерри и Никки, выбравшим разные факультеты, часто приходилось после завтрака шагать в противоположных направлениях: Никки – в здание Гуманитарного факультета, а Джерри – в Кибернетический корпус.

Юноша, срезая путь от Башни Сов, брёл в одиночестве по стриженой траве центрального парка, загребая ногами опавшие листья. Роботы не трогали их, давая возможность студентам полюбоваться и пошелестеть коричневыми дубовыми и красными кленовыми воспоминаниями лета. Сладкий аромат засыхающих листьев удивительно проникал в душу и волновал сердце.

До начала занятий оставалось минут десять, и Джерри не торопился, пользуясь редкой возможностью подышать свежим осенним воздухом. Обогнув рощицу низкорослых магнолий, юноша увидел рыжеволосую Элизу, сидящую на скамейке.

– Привет, Джерри! – сказала она, и её зелёные глаза засветились. Такой взгляд первой красавицы мог сделать счастливым многих, но юноша лишь смутился и кратко поздоровался.

– До лекции ещё есть время, – сказала Элиза, – садись и расскажи – как прошло лето, где побывал, что видел?

Он помялся, но вежливо сел в ответ на прямое приглашение.

Скамейка была укрыта розовыми магнолиями и зарослями шиповника. Джерри избегал смотреть на улыбающуюся Элизу, поэтому задрал голову и сделал вид, что глядит, как с наружной стороны стеклянного купола замка ползет робот-чистильщик, убирая осевшую лунную пыль и оставляя за собой хрустально-прозрачную полосу.

– Я никуда не уезжал из Колледжа, – сказал юноша. – Мы с Никки один раз летали в Луна-Сити – погулять и посмотреть зоопарк. Слон хорош, но суслики ещё лучше. А ты как провела лето?

– Я вернулась в Европу и месяц не могла привыкнуть к земной гравитации. Старалась плавать побольше… Всё время есть хотелось, – сказала озабоченно Элиза, держа руки на тонкой талии, – стала толще осенней белки.

Джерри взглянул на девушку – и улыбнулся такому преувеличению.

– Я всё лето вспоминала, как мы с тобой танцевали… – вдруг прошептала Элиза, и этот пониженный голос тревожил. – Это было потрясающе, ты просто талант!

– А ты? – улыбнулся Джерри. – Танцевали-то вместе! А какую специальность ты выбрала на второй курс? – перевёл он разговор на более безопасную тему.

Оказалось, Элиза предпочла Биологический факультет.

– Летом я даже участвовала в научной экспедиции по спасению сухопутных животных в Южной Европе.

– От чего их нужно спасать? От охотников? – поинтересовался юноша.

– Это было бы очень просто! – воскликнула рыжеволосая девушка. – Главная проблема выживания диких зверей – накопление генетических дефектов. Естественный отбор среди оленей и фазанов ослабел, крупные хищники в Европе практически исчезли. Если зверям грозит голод, их подкармливают. Численность диких животных регулируется лишь охотой да случайными смертями под колёсами машин.

– И почему это обернулось вымиранием? – спросил Джерри.

– Голод, болезни и хищники уничтожали слабых животных с плохими генами. Автомобили же неразборчивы, а охотники-трофейщики специально ищут красивых и крупных животных, оставляя генетических неудачников жить и размножаться. И врождённых дефектов у зверей стало столько, что здоровые детёныши в стаях исчезли.

– Забота обернулась трагедией, – задумчиво сказал юноша.

– Да, – кивнула Элиза.

Чистый купол над ними замерцал мелкими яркими бликами, которые иногда складывались в странные фигуры, а то и в слова, трудноуловимые из-за быстрой переливчатости, но сидящие на скамейке не обращали внимания на знаки неба.

– Странно слышать про твою научную экспедицию, – сказал Джерри, – я думал, что ты – гуманитарий чистой воды, танцовщица или поэт…

– «Во время осеннего листопада сновидения оказываются ненадёжными и лживыми…» – с улыбкой процитировала Элиза.

– Что это? – спросил Джерри. – Стихи?

Элиза отрицательно покачала головой:

– Философский вопрос, обсуждавшийся во времена Аристотеля и Плутарха.

– Пора идти на лекцию, – после удивлённой паузы сказал Джерри и посмотрел на девушку. И залюбовался. Рыжеволосая красавица Элиза с умными зелёными глазами производила сильное впечатление. Очень.

Она поймала его взгляд.

– Я вспоминала тебя летом, – сказала Элиза и положила руку на плечо Джерри. – Часто… очень часто.

Он почувствовал себя не в своей тарелке. Разговор повернул куда-то не туда. Он собрался подняться, но тут Элиза крепко обняла его и поцеловала в щеку.

Джерри страшно смутился. Это было приятно, но…

Он быстро встал со скамейки.

– Элиза, я…

Юноша не нашёл слов. Элиза кивнула и сказала:

– Да, я знаю – Никки… Но жизнь штука не простая, дорогой Джерри… Детские привязанности быстро проходят…

Девушка смотрела на юношу таким горячим взором, что слова были и не нужны.

Джерри не собирался обсуждать свои детские привязанности и просто сказал:

– До свидания!

Уходя от скамейки по шелестящим листьям, он чувствовал спиной взгляд Элизы и смятённо подумал – как бы обычные слова прощания не прозвучали слишком двусмысленно…

По Колледжу пронеслась сенсационная весть: с лекцией выступит капитан Томми Граффин – знаменитый исследователь космического пространства. На его счету числились самый глубокий полёт в корону Солнца и самый дальний полёт за пояс транснептунов – на пятьсот астрономических единиц. Ничего сенсационного на краю Солнечной системы астронавт не нашёл, но рекорд поставил. «Странное место, где Солнце – не солнце, а всего лишь звезда…» – по возвращении сказал журналистам усталый Граффин.

Знаменитый капитан недавно вышёл в отставку, но не расстался с космосом – возглавил частный фонд «Межзвёздная инициатива».

В день лекции Граффина самая большая аудитория Колледжа Эйнштейна была набита битком. С Граффином прилетел и старый знакомый Никки – Юр Гринин, коммодор Спейс Сервис. С ним девушка по-дружески поздоровалась.

Томми Граффин, превосходный рассказчик, порадовал слушателей увлекательными космическими историями.

– Лечу я потихоньку на высоте двадцати километров над вулканической зоной Ио, с заданием сбора образцов пыли и газов. Р-раз! – неожиданное извержение! – и мне в брюхо врезается вулканическая бомба размером с автомобиль. Грузовой отсек – в клочья, управление – к чёрту, и я пикирую прямо в Патеру Локи, в озеро расплавленной серы!

– У-ух! – испугалась аудитория.

– Иду на бреющем над чёрной горячей жижей. До берега далеко. Сейчас утону и сварюсь заживо! А по озеру оранжевые льдины-острова из твёрдой серы плавают. И в последний момент я сажаю шаттл не в расплав, а на льдину. Шаттл пробивает непрочную корку и тонет в лаве. Я едва выпрыгнул из кабины. На горячей оранжевой льдине остаётся лишь крыло шаттла с вспомогательным двигателем. Радио скафандра слабое – на помощь надеяться нельзя. Кругом чёрно-жёлтый пейзаж, жара… льдина тает в жидкой сере, над головой ядовитый туман висит и мне шлем залепляет – адское местечко!

В аудитории парочка заслушавшихся девиц застонали и нацелились в восторженный обморок.

– Я знаю, что студенты Колледжа каждый год летают на плановую космическую экскурсию, поэтому рекомендую посетить юпитерианские спутники – там уйма интересного! – улыбаясь, сказал космонавт.

– Как же вы выбрались оттуда?! – раздался взволнованный голос из зала.

Космонавт ждал этого вопроса и гордо усмехнулся.

– Из разбитого крыла с двигателем я сделал реактивный скутер. Сел на него верхом, разогнался прямо по озеру и взлетел, использовав гладкую льдину как трамплин!

– А-ах! – некоторые даже в обмороке ухитрялись слушать внимательно.

– Полётом я управлял, отклоняясь от оси двигателя. Летел, как ведьма на огненном помеле или легендарный барон на ядре! – рассказывал Граффин. – Когда меня увидели на орбитальной станции, то глазам не поверили.

Космонавт вежливо подождал, пока доктор Берринджер снабдила некоторых слушательниц понюшкой нашатыря, потом перешёл к деятельности межзвёздного фонда:

– Рывок к звёздам – жизненная необходимость для растущего человечества и логическое продолжение наших космических завоеваний. Мы пропагандируем идею межзвёздной экспансии. Собирая частные пожертвования и государственные субсидии, мы достигли важного рубежа: накопили сто миллионов долларов на проект первого пилотируемого межзвёздного корабля!

Зал с энтузиазмом зашумел, услышав впечатляющую новость.

– Цель первого полёта – соседняя звёздная система, возможно, Проксима Центавра. Проблем множество: топливо и безопасность корабля, питание и здоровье экипажа… Мы уже объявили конкурс на лучший проект межзвёздного крейсера, и несколько авиакосмических корпораций им заинтересовались. Участники конкурса должны разработать принципиальную модель межзвёздного корабля. Победитель первого этапа получит деньги на дальнейшее проектирование.

– А могут школьники участвовать в конкурсе? – спросила Изабелла-Леопард.

– Нет, – засмеялся Граффин, – он слишком сложен для школьников…

Никки наклонилась к Юру Гринину и что-то тихо сказала ему. Коммодор подумал, кивнул и взял слово.

– Спейс Сервис поддерживает деятельность фонда «Межзвёздная инициатива» и полагает, что вовлечение в проект астрокорабля молодых людей – наших будущих пилотов и космофизиков – было бы полезно и с технической, и с пропагандистской точки зрения.

– Отлично! – быстро согласился знаменитый космонавт. – Если Спейс Сервис одобряет эту идею, то… – он откашлялся, – фонд «Межзвёздная инициатива» объявляет дополнительный конкурс на…

Граффин взял торжественную паузу, в ходе которой не бездельничал, а напряжённо размышлял.

– …на лучший дизайн межзвёздного космического корабля! В новом конкурсе будут участвовать студенты колледжей и школьники!

– Ура! Банзай! – крики радости сотрясли зал.

Космонавт отечески смотрел на ликующих подростков.

– Задача: сформулировать концепцию межзвёздного космического корабля и его полёта, включая основание колонии возле другой звезды. Не трогайте двигатели – это слишком узкопрофессиональная проблема, но остальные сложные задачки попробуйте решить. Ищем свежие идеи! Победителям приз…

Гриффин снова сделал паузу – уже просто ораторскую.

– …миллион долларов!

Зал взревел. Космонавт напряг голос:

– Это плата за право использования ваших идей в проекте межзвёздного лайнера.

Аудитория осталась в восторге от встречи с космонавтом.

Когда публика разошлась, Никки поблагодарила коммодора Юра:

– Спасибо, коммодор, за поддержку!

Тот посмотрел, прищурившись, на Никки и сказал:

– У меня тоже есть просьба к вам, мисс Гринвич. Я хочу, чтобы вы помогли молодёжной программе Спейс Сервис. Вы вращаетесь среди школьников, и вам легче понять их психологию.

– Каковы цели этой программы? – поинтересовалась девушка.

– Я пришлю наш анонс. Общая задача – пропаганда Космической Службы среди молодёжи, конкретная – увеличить приток поступающих в школы космических пилотов, геологов и монтажников. В последние годы падает и число кандидатов, и качество их подготовки.

– Подумаю, – кивнула Никки.

– Кое-какие деньги на эту программу есть, но нужна эффективная идея по их использованию, – уточнил коммодор Гринин.

– Я уже заметила, что неэффективные идеи никому не нужны, – задумчиво сказала Маугли. – А ведь в неэффективности есть своё очарование.

Вечером в холле башни Леопардов вокруг горящего камина разгорелась не менее жаркая дискуссия.

Изабелла предложила сформировать группу для разработки концепции межзвёздника.

Другие студенты считали это напрасной тратой сил. Учёба и так отнимает столько времени, а тут ещё звёздный корабль придумывать! Куча научных институтов столько лет работают над проектами космических судов, а вы хотите решить проблемы, на которых надорвались инженеры и учёные?

Но человек восемь, включая Смита, сказали, что они готовы потратить своё время на этот авантюрный проект. После краткой, но бурной дискуссии межзвёздная команда получила название «Веганские гоблины». Никки попробовали выбрать главным гоблином, но она ускользнула от такой чести.

– Изабелла предложила проект – ей и возглавлять нашу группу. Но я с удовольствием приму участие. И полагаю, что мы должны пригласить в нашу команду школьников из других Орденов.

– Вот ещё! – крикнул кто-то. – Какие-нибудь чванливые Драконы припрутся.

– Ну и что? – подняла брови Никки. – А вы знаете, что одна из главных проблем межзвёздного полёта – психологическая совместимость космонавтов? Вот и испытаем свою команду…

Не согласиться с этим доводом было трудно.

– Я решил загадку списка! – торжественно объявил Робби поздно вечером, когда Никки уже чистила зубы перед сном.

– Наконец-то! – нетерпеливо воскликнула девушка, сплюнув мятную пену в раковину. – И что же объединяет этих людей?

– С вероятностью четыре сигма они являются создателями или распространителями бифуркационных технологий и идей.

– Именно этот список обсуждался на лекции по социологии! – поразилась Никки.

– В общем-то – да, но наш список – это не сами ключевые технологии, а люди, отвечающие за их появление.

– Список ключевых людей, – задумчиво сказала девушка. – Самый охраняемый в мире секрет.

– Верно, – согласился Робби.

– Как же он попал в файлы Джерриного отца?

– Пока не знаю. И ещё одно обстоятельство…

Робби сделал непривычную паузу, и Никки ожидающе подняла брови.

– Семеро людей из списка мертвы, включая отца Джерри. Они погибли или умерли при достаточно подозрительных обстоятельствах… Смертность людей из списка явно выше среднестатистической.

Никки потрясённо помолчала, потом сказала:

– Значит, организация, составившая список, ответственна и за смерть наших с Джерри родителей. Кто же создал список? И как он его использует?

– Составители и пользователи списка могут быть разными людьми, но они, вероятно, знакомы друг с другом, – педантично уточнил Робби.

Вода с журчанием бежала из крана, пока тот не рассердился и не закрылся сам.

Наступила пятница. Видимо, она наступила на что-то чувствительное: за завтраком в окружении принца Дитбита наблюдалось странное роение и брожение. Принц не столько завтракал, сколько вслушивался в шёпот киберсекретаря. Друзья Дитбита поминутно подбегали и что-то спрашивали, но он хмуро отправлял их восвояси небрежным жестом. Вдруг принц побагровел и закричал в т-фон:

– Какой идиот это решил?! – но тут же осёкся под взглядами обернувшихся студентов. В следующий момент Дитбит оттолкнул тарелку и, свирепо бормоча, широкими шагами двинулся к дверям зала. За ним суетливо устремились граф Рединбург и маркиз Гейлорд.

Проходя мимо столика Никки, где сидели только она и Джерри, принц кинул на девушку взгляд, полный ярости. Его друзья тоже посмотрели на Никки, но с совсем иным выражением: лошадиное лицо Рединбурга было растерянным, а обычно высокомерная физиономия маркиза выражала непритворный страх.

– Что случилось с нашими аристократами? – удивился Джерри.

– Какое-то серьёзное несварение от этой жизни, – пожала плечами Никки.

– А почему они так на тебя смотрят? – прищурившись, Джерри сам пристально поглядел на девушку.

– Канис их знает… – пожала плечами Никки. – Может, они решили со мной подружиться? И ссорятся в поисках лучшего дипломатического хода?

Джерри захохотал:

– Принц скорее съест на завтрак дохлую кошку, чем протянет тебе руку!

Он подумал и сказал:

– Когда твои враги волнуются – это к хорошей погоде. Верная примета.

За обедом Дзинтара тоже вела себя необычно: всё время поглядывала на Никки, а потом спросила:

– Ты в шахматы играешь?

Девушка отрицательно покачала головой.

– Если научишься, то будешь непобедима, – загадочно изрекла Дзинтара.

Во время ужина случилось поразительное событие: обе створки массивной наружной двери широко открылись в темноту парка, и в зал вошёл серебряный единорог.

Среди студентов прокатился гул. Единорог был столь впечатляющ, что не сразу замечалось: рядом со сверкающим зверем идёт незнакомый пожилой человек, даже, пожалуй, старик, – в старомодном белом парике и в столь же старинном чёрном камзоле с серебряными позументами. Голова единорога гордо плыла возле человеческого плеча.

Все вытаращились на удивительную парочку.

Человек двигался по проходу молча, глядя прямо перед собой и делая неспешные торжественные шаги. В правой руке он держал длинный посох или жезл, инкрустированный остро сверкающими красными камнями. В левой – крупный конверт из узорного голубоватого пергамента.

Великолепный единорог не был столь надменным: он с любопытством косился искристыми тёмными глазами на студентов и даже приветливо кивал им благородной серебряной головой с острым полуметровым рогом, приводя школьников в полный восторг.

Пройдя весь зал, старик и единорог остановились перед столом наших друзей.

Все студенты забыли про бифштексы и стынущий чай.

Человек в чёрном камзоле отточенным движением наколол конверт на рог серебряного зверя и низко поклонился, не произнося ни слова. А единорог сделал изящное движение длинной шеей, и витой рог с письмом оказался прямо возле Никки. Девушка протянула руку, но вместо того, чтобы снять письмо с острия, ласково погладила единорога по серебряной шее и гриве. Это был не робот! Единорог оказался тёплым и живым!

Никки восхищённо вздохнула и только тогда взяла пергаментный конверт. Оба почтальона повернулись и немедленно зашагали к выходу. Перед дверью единорог покосился на старика – и аккуратно прихватил мягкими губами печенье, протянутое Изабеллой. Студентки завизжали от умиления, а серебряный зверь поблагодарил девушку вежливым наклоном головы.

Пока Никки разглядывала конверт, старик в позументах и единорог исчезли, оставив за спиной оживлённое бормотание публики. Кто-то из школьников вскрикнул и указал на экран своего лаптопа. Все ещё больше зашумели – схватились за компьютеры или открыли спины робоживотных, где прятались принтеры.

Через несколько секунд у половины зала, включая Джерри, в руках оказались первые полосы свежих газет. Другая половина вскочила с мест и заглянула через головы соседей. Шум в зале стремительно нарастал и достиг уровня водопадного гула. В одно и то же время Джерри расправил газету, а Никки – открыла пергаментный конверт с красными сургучными печатями. Девушка с хрустальными волосами и все студенты Колледжа Эйнштейна одновременно прочитали загадочное письмо, которое оказалось составленным всего из двух коротких фраз, написанных изящными витиеватыми буквами:

Дорогая мисс Николь Гринвич!

По моим данным, Ваш личный капитал составляет 270 миллиардов золотых.

Имею честь пригласить Вас в Королевский Клуб.

Президент Королевского Клуба,

Вильямс Третий.

Никки подняла голову.

Зал был по-кладбищенски тих.

Все смотрели только на неё.