Текст книги "Гондла"

Николай Гумилев
Гондла
Драматическая поэма в четырех действиях

Действующие лица

Старый конунг, один из исландских властителей.

Снорре, Груббе – его ярлы.

Лаге (сын Гер-Педера), Ахти – молодые исландцы.

Гондла, ирландский королевич на воспитании у конунга.

Лера, она же Лаик, знатная исландская девушка.

Вождь ирландского народа.

Ирландские воины.

Рабы.

Действие происходит в Исландии в IX веке.

Вместо предисловия

1

В Исландии, на этом далеком северном острове, принадлежащем скорее Новому, чем Старому, свету, столкнулись в IX веке две оригинальные, нам одинаково-чуждые культуры – норманнская и кельтская. Там, почти под северным полярным кругом, встретились скандинавские воины-викинги и ирландские монахи-отшельники, одни вооруженные – мечом и боевым топором, другие – монашеским посохом и священной книгой.

Эта случайная встреча предопределила, казалось, всю дальнейшую историю острова: историю духовной борьбы меча с Евангелием, которое Переродило мощных морских королей IX века в мирных собирателей гагачьего пуха, рыболовов и пастухов наших дней.

С. Н. Сыромятников

2

Первобытный германец возмущает нас своей беспредметной грубостью, этой любовью ко злу, которая делает его умным и сильным только для ненависти и вреда. Богатырь кельтский, напротив, в своих странных уклонениях всегда руководился привычками благоволения и живого сочувствия к слабым. Это чувство – одно из самых глубоких народов кельтских, они имели жалость даже к самому Иуде…

Ренан[1]1
  Эту цитату, как и цитату из самого Сыромятникова, Гумилев заимствовал из книги С. Н. Сыромятникова «Сага об Эйрике Красном» (С.-Петербург, 1890, стр. 14). В цитате из Ренана Гумилев допустил небольшое изменение: у Сыромятникова говорится о богатыре кимрском (так и у Ренана в подлиннике), а Гумилев пишет «богатырь кельтский». Кимры – коренные обитатели Валлиса. Кимрский (или кимрийский, как принято говорить сейчас) язык – то же, что язык валлийский, принадлежащий к одной из трех групп, входящих в языки кельтские. Заимствованное Сыромятниковым у Ренана место находится в его статье «La poesie des races celtiques», напечатанной впервые в журнале Revue des Deux Mondes 1 февраля 1854 г. и вошедшей потом в собрание его сочинений. Пользовался ли Гумилев какими-нибудь другими источниками, знакомился ли он с исландскими сагами и откуда он заимствовал имя героя, остается неизвестным. (Примеч. ред.)


[Закрыть]

Действие первое

Широкий полутемный коридор рядом с пиршественной залой; несколько окон и дверь в спальню Леры. Поздно.

Сцена первая

Конунг, Снорре, Груббе, Лаге, Ахти выходят из пиршественной залы.

Конунг

 
Выпит досуха кубок венчальный,
Съеден дочиста свадебный бык,
Отчего ж вы сидели печальны
На торжественном пире владык?
Снорре, Груббе, полярные волки,
Лаге, Ахти, волчата мои,
Что за странные слышал я толки
Пред лицом венценосной любви?
Вы шептались о клятве, о мести,
О короне с чужой головы,
О Гер-Педере… даже к невесте
Подходили угрюмыми вы.
 

Лаге

 
У невесты мерцающий взгляд
Был так горько порой затуманен…
 

Ахти

 
Что ж! жених некрасив и горбат,
И к тому же еще христианин.
 

Груббе

 
Не такого бы ей жениха
Мы средь юношей наших сыскали…
 

Снорре

 
Пусть покорна она и тиха,
Но печальнее мы не видали.
 

Конунг

 
Вы не любите Гондлы, я знаю,
Может быть, даже сам не люблю,
Но не Гондле я Леру вручаю,
А Ирландии всей королю.
С каждым годом становится туже
Крепкий узел, сжимающий нас,
Слишком злобны норвежские мужи,
У шотландца завистливый глаз.
Даже скрелинги, псы, а не волки,
Нападая ночною порой,
Истребили за морем поселки,
Обретенные некогда мной.
Над своими нас манит победа,
Каждый род ополчился на род,
Нападает сосед на соседа,
Брат на брата с дубиной идет.
Над Исландией тучи нависли,
И она бы погибла, но я
Небывалое дело замыслил –
Дать свободной стране короля.
Там, в Ирландии, жены, как луны,
Мужи ясны, в единстве святом,
Ибо скальдов певучие струны
Не нахвалятся их королем.
Осмотрительно, мудро и тонко
Я давал наставленья послам,
Чтоб оттуда достать лебеденка
Благородного выводка нам.
И Гер-Педер, моряк именитый,
На холодный исландский утес
Из Ирландии, лавром увитой,
Королевского сына привез.
Гондла вырос, и ныне венчают
Гондлу с Лерой Спаситель и Тор,
Это волки союз заключают
С лебедями спокойных озер.
Две страны под единой державой,
Два могучих орлиных крыла
Устремятся за громкою славой
Непреклонною волей орла.
 

Груббе

 
Только кровь в нем, о конунг, не наша,
Слаб в бою он и в играх ленив…
 

Снорре

 
Но Ирландия – полная чаша
Виноградников, пастбищ и нив.
 

Конунг уходит.

Сцена вторая

Снорре, Груббе, Лаге, Ахти хохочут.

Лаге

 
Гондла! Гондла, властитель великий!
 

Ахти

 
Ну наделал Гер-Педер хлопот!
 

Снорре

 
Не признаем его мы владыкой,
Но, быть может, признает народ.
 

Ахти

 
А когда мы откроем народу
Все, что знаем об этом щенке,
Кто такой он, какого он роду,
Где он будет, в дворце иль реке?
 

Груббе

 
Гондлу сжить нам пора бы со света,
Что нам конунг, ведь мы в стороне,
Надоела история эта
Подмененных мальчишек и мне.
 

Лаге

 
Конунг стар.
 

Снорре

 
           Вы же знаете, дети,
Что страшней не найти никого,
Если б даже десятки столетий
Навалились на плечи его.
Он походкой неспешной, чугунной
Сорок тысяч датчан раздавил
И, единственный в целой подлунной,
На таинственный полюс ступил.
Никогда вы его не могли бы
О пощаде за ложь умолить,
Пусть сожрали Гер-Педера рыбы,
Старый Снорре надеется жить.
 

Лаге

 
А безумье сегодняшней свадьбы!
Мы ведь знаем, кто Лерина мать…
Снорре, может быть, это сказать бы?
 

Снорре

 
И об этом нам надо молчать.
 

Груббе

 
Яд помог бы нам в нашей заботе,
Так чтоб в смерть перешло забытье.
 

Лаге

 
И бывает еще: на охоте
Не туда попадает копье.
 

Ахти

 
Нет, я шутку придумал другую:
Гондла все-таки духом высок,
Нанесем ему рану такую
Прямо в сердце, чтоб встать он не мог.
Только Лера окажется в спальне
И погасит огонь ночника,
Я беседой искусной и дальней
Задержу жениха-простяка,
Этим временем Лаге к невесте
Проберется и будет молчать,
Женский стыд, с боязливостью вместе,
Не дадут ей обмана понять.
И для Гондлы, вы знаете сами,
Станет мир тяжелее тюрьмы…
Над союзом волков с лебедями
Нахохочемся досыта мы.
 

Снорре

 
Верно! Этой обиды не может
Самый низкий мужчина снести.
 

Груббе

 
Если душу подобное гложет,
То от смерти ее не спасти.
 

Лаге

 
И наверное, милая Лера
Свой смирить догадается гнев,
Ведь еще не бывало примера,
Чтоб пленяли горбатые дев.
 

Ахти

 
Чу, идут! Расходитесь скорее,
Лаге здесь, остальные сюда!
 

Груббе

 
Лет хоть на тридцать будь я свежее,
Я бы с Лаге поспорил тогда.
 

Скрываются.

Сцена третья

Входят Гондла и Лера.

Гондла

 
Лера, Лера, надменная дева,
Ты, как прежде, бежишь от меня!
 

Лера

 
Я боюсь, как небесного гнева,
Глаз твоих голубого огня.
 

Гондла

 
Ты боишься? Возможно ли это?
Ведь не ты ли бывала всегда
Весела, как могучее лето,
И вольна, как морская вода?
И не ты ли охоты водила
На своем вороном скакуне
И цветов никогда не дарила,
Никогда одинокому мне?
 

Лера

 
Вспоминаешь ты Леру дневную,
Что от солнца бывает пьяна,
А печальную Лаик ночную
Знает только седая луна.
 

Гондла

 
Лаик… странное, сладкое имя…
 

Лера

 
Так звала меня некогда мать,
Из Ирландии родом. Такими
Именами не здесь называть!
 

Гондла

 
Это имя мне дивно знакомо,
И такая знакомая ты,
И такая на сердце истома
От сверканья твоей красоты!
Ты не любишь меня, ты смеялась
Над уродливым Гондлой всегда…
 

Лера

 
Но когда я одна оставалась,
Я так горько рыдала тогда.
Для чего-то слепыми ночами
Уверяла лукавая мгла,
Что не горб у тебя за плечами –
Два серебряно-белых крыла,
И что родина наша не эта
Ненавистная сердцу тюрьма,
А страна, где зеленое лето
Никогда не сменяет зима.
Днем все иначе. Боги неволят
Леру быть и веселой, и злой,
Ликовать, если рубят и колют,
И смеяться над Лаик ночной.
 

Гондла

 
Дорогая, какое безумье,
Огневое безумье любовь!
Где вы, долгие годы раздумья,
Чуть запела горячая кровь!
Что мне гордая Лера дневная
На огромном вспененном коне,
Ты не Лера, ты девочка Лаик,
Одинокая в этой стране.
 

Лера

 
Как ты бледен и смотришь, маня…
Неужели ты любишь меня?
 

Гондла

 
Я так вольно и сладко люблю,
Словно отдал себя кораблю,
А с тобой я еще не слыхал,
Как шумит набегающий вал.
И совсем не морские слова
Ты сказала с волшебной тоской,
Я внимал им, но понял едва,
Я услышал в них ветер морской.
Значит, правда открылась святым,
Что за бредами в нашей крови
И за миром, за миром земным
Есть свободное море любви.
Серафимы стоят у руля
Пестропарусных легких ладей,
А вдали зеленеет земля
В снеговой белизне лебедей.
Сердце слышит, как плещет вода,
Сердце бьется, как птица в руке,
Там Мария, Морская Звезда,
На высоком стоит маяке.
 

Лера

 
Ты бледнеешь опять, ты дрожишь…
Что с тобой, королевич мой белый?
Ты прекрасен, когда говоришь,
Ты как Бальдер, бросающий стрелы.
 

Гондла

 
Ночь летит и летит на закат,
Ночи летние песни короче,
Вон, за окнами совы кружат,
Эти тихие горлинки ночи.
Ах, к таинственной спальне твоей
Я сегодня пройду за тобою,
И любимая станет моей,
Самой близкой и самой родною.
 

Лера

 
Только, милый, не сразу входи,
Умоляю тебя, подожди,
Это глупое сердце в груди,
Что боится еще, пощади.
 

Скрывается за дверью; входит Ахти.

Сцена четвертая

Гондла и Ахти

Ахти

 
Королевич, большую услугу
Ты бы мог мне теперь оказать…
 

Гондла

 
Это Ахти? Старинному другу,
Другу детства готов я внимать.
Помнишь, между рябин, по дорожке
Мы взбегали на каменный вал,
Ты так часто мне ставил подножки,
Я срывался, а ты хохотал.
 

Лаге у него за спиной прокрадывается к Лере.

Ахти

(смеется)

 
Это Лаге.
 

Гондла

 
        Конечно, и Лаге.
Он со мной был особенно груб.
Как дивился его я отваге
И улыбке насмешливых губ!
Быстроглазый, большой, смуглолицый,
Всех красивей, сильней и смелей,
Он казался мне хищною птицей,
Ты же – волком исландских полей.
Странно! Был я и хилый, и дикий,
Всех боялся и плакал всегда,
А над сильными буду владыкой,
И невеста моя, как звезда.
 

Ахти

 
В день, когда ты получишь державу
И властителем станешь вполне,
Ты наверно устроишь облаву
Небывалую в нашей стране?
 

Гондла

 
Я люблю, чтоб спокойно бродили
Серны в рощах, щипля зеленя;
Слишком долго и злобно травили,
Точно дикую серну, меня.
 

Ахти

 
Ну, тогда ты поднимешь дружину
И войною пойдешь на датчан?
Хорошо королевскому сыну
Опорожнить на поле колчан.
 

Гондла

 
Ахти, мальчик жестокий и глупый,
Знай, что больше не будет войны,
Для чего безобразные трупы
На коврах многоцветных весны?
 

Ахти

 
Понял. Все мы узнаем на деле,
Что отрадно веселье одно,
Что милы и седые метели,
Если женщины пенят вино.
 

Гондла

 
Все вы, сильны, красивы и прямы,
За горбатым пойдете за мной,
Чтобы строить высокие храмы
Над грозящей очам крутизной.
Слышу, слышу, как льется победный,
Мерный благовест с диких высот,
То не колокол гулкий и медный –
Лебединое сердце поет.
Поднимаются тонкие шпили
(Их не ведали наши отцы) –
Лебединых сверкающих крылий
Устремленные в небо концы.
И окажется правдой поверье,
Что земля хороша и свята,
Что она – золотое преддверье
Огнезарного Дома Христа.
 

(Как бы очнувшись.)

 
Ты просил о какой-то услуге?
 

Ахти

 
Ты уже оказал мне ее.
Что же медлишь нести ты к подруге
Лебединое сердце свое?
 

(Уходит, смеясь.)

Гондла медленно входит к Лере. Шум. Гондла и Лаге вылетают, сцепившись. В дверях Лера в ночной одежде закрывает лицо руками. Вбегают Снорре, Груббе и Ахти.

Сцена пятая

Гондла, Лера, Снорре, Груббе, Лаге, Ахти.

Лаге

 
Как? Ты думаешь драться со мною,
Хочешь силу изведать мою,
Так прощайся, цыпленок, с землею,
Потому что тебя я убью.
 

Бросает Гондлу на пол; его удерживают.

Гондла

 
Где он, где он, мой камень надгробный?
Как ты в спальню невесты проник?
Кто ты? Волк ненавистный и злобный
Иль мой собственный страшный двойник?
 

Лаге

 
Ночью кошки и черные серы,
А отважным удачливый путь!
Что за нежные губы у Леры
И какая высокая грудь!
 

Снорре

 
Гондла умер.
 

Лера

 
           Любимый, любимый,
Я не вынесу этих скорбей,
Ты живи, небесами хранимый,
А меня пожалей и убей…
 

Гондла

(вдруг поднимаясь)

 
Нет, я часто пугался пустого,
И сейчас это, может быть, бред,
Старый конунг последнего слова
Не сказал, многознающий, нет!
Боль найдет неожиданной тучей
И, как туча, рассеется боль…
Гондла умер? Нет, Гондла живучий,
Гондла ваш перед Богом король!
 

Действие второе

Двор замка, освещенный воткнутыми в стену факелами. Ночь еще продолжается.

Сцена первая

Конунг сидит в креслах; по обе стороны от него Снорре и Груббе; напротив, Лаге и Ахти, и отдельно от них Гондла.

Конунг

 
Разве может быть суд пред рассветом?
Солнце – лучший свидетель судьи,
Королевич, подумав об этом,
Отложи обвиненья твои.
 

Гондла

 
Как сумели бы стать правосудней
Правосудные вечно уста!
Словно солнце июльских полудней,
Засияет моя правота.
Насмеявшись над правдой нетленной
И законом исландской земли,
Над моею короной священной
Дерзко руку враги занесли.
Я, как раненый лебедь в овраге,
Мне и муки и смерти больней,
Что сегодня насмешливый Лаге
Спал с прекрасной невестой моей.
Ненавистный, он брата ей ближе,
Он один ее видел нагой…
Защити же меня, защити же,
О могучий, от пытки такой.
Пусть не ведает мщенье предела:
Привяжи его к конским хвостам,
Чтоб его ненасытное тело
Разметалось по острым кустам.
А потом запрети для примера
Даже имя его называть,
Чтобы я и несчастная Лера
Друг на друга посмели взирать.
 

Конунг

(к Лаге)

 
Что ты скажешь в свое оправданье,
Человек неправдивый и злой,
И какого ты ждешь наказанья
За поступок неслыханный твой?
 

Лаге

 
Государь, я с простыми словами
Появляюсь пред взором судей,
Нас недаром прозвали волками
Здесь, в отчизне твоей и моей.
Что для девушки Гондла? Из меди
Сердце Леры, и голос как рог,
Я же часто косматых медведей
Для нее поднимал из берлог.
Что я сделал, то сделал по праву,
Гондла слаб, я и смел и силен,
Нашим предкам бессмертную славу
Этот волчий доставил закон.
 

Конунг

(к Снорре и Груббе)

 
Ярлы, ум ваш и ясен и зорок,
Так судите ж обиду и боль,
Позабыв и что Лаге вам дорог,
И что Гондла ирландский король.
 

Снорре

 
Повелось по старинным обычьям,
Если двое полюбят одну,
То, не внемля причудам девичьим,
Начинают друг с другом войну.
 

Груббе

 
Это верно! Так было и будет,
Как о правде другой ни кричи!
Если люди людей не рассудят,
Их наверно рассудят мечи.
 

Конунг

 
Гондла, слышал решенье такое?
Справедливым считаю и я,
Что выходит герой на героя
И копье не бежит от копья.
Мы твоей подивимся отваге,
Лера доблесть оценит твою,
Если Лаге, могучего Лаге,
Ты повергнешь в открытом бою.
Крепче стой! Я пред всеми отвечу
За огонь в королевской крови.
Неудержно бросается в сечу,
Кто достоин девичьей любви.
Помню, утром сияла пустыня,
Где Марстана я бросил в песок,
Сердце дрогнуло, словно богиня
Протянула мне вспененный рог.
А когда вместе с Эйриком Красным
Я норвежцев погнал ввечеру,
День казался мне столь же прекрасным,
Как на самом роскошном пиру.
 

Гондла

 
Конунг, судьи, вы знаете…
 

Конунг

 
                       Что же?
 

Гондла

 
Я горбат, вы забыли про то.
По закону калеку не может
К поединку принудить никто.
 

Конунг

 
Дело бранное дивно и чудно,
Смерть бежит от стремящихся в бой,
Почему же бывает так трудно
Трусу панцирь надеть боевой?
 

Гондла

 
К правосудью, судья, к правосудью!
Удержи эту лживую речь,
Или я королевскою грудью
Упаду на отточенный меч.
Поединок бессмыслен, а славу
Получает в народе простом
Царь, кладущий копье и державу
Покрывающий крепким щитом.
 

Конунг

 
Не любовник, не царь и не воин…
Бьется ль сердце в подобной груди?
Ты короны своей недостоин,
Мы тебя не хотим. Уходи.
 

(Выходит.)

Гондла

(ему вслед)

 
Волк, и с поступью легкою, волчьей!
Я воды у него попросил,
Он же уксусом, смертною желчью,
Мой запекшийся рот оросил.
 

Сцена вторая

Те же без конунга

Гондла

 
Ярлы, к вам обращается правый,
Обвиненный в неправом суде,
Не теряйте прадедовской славы,
Вновь ее не найдете нигде.
Осужденный судебным решеньем,
Опрокинутый вражьим мечом,
Эгиль голову выкупил пеньем,
Пред норвежским представ королем.
Лютню мне! Лебединые саги
Вам о роде моем я спою,
Если знает такие же Лаге,
Жизнь и честь отнимите мою.
 

Груббе

 
Ты не знаешь, какого ты рода,
Несуразный птенец и смешной,
Поливают у нас огороды
Королевскою кровью такой.
 

Лаге

 
Где ты принцев видал, чтоб умели
Лишь судиться, играть и рыдать,
Опоздали к девичьей постели
И меча не посмели поднять?
 

Снорре

 
Удивил бы тебя я безмерно,
Рассказавши о роде твоем,
Если б ведал, что конунг наверно
Никогда не узнает о том.
 

Гондла

 
Лютню! Лютню! Исчезнет злословье,
Как ночного тумана струи,
Лишь польются мои славословья,
Лебединые песни мои.
 

Ахти

(протягивая лютню)

 
Эта лютня всегда приносила
Славу самым плохим игрокам,
В ней сокрыта волшебная сила
Сердце радовать даже волкам.
 

Гондла

(играет и пробует петь)

 
Разгорается звездное пламя…
Нет, не то! – На морском берегу…
Ах, слова не идут мне на память,
Я играю, а петь не могу.
 

Ахти

 
Ну, теперь мы увидим потеху!
Эта лютня из финской страны,
Эту лютню сложили для смеху,
На забаву волкам колдуны.
Знай же: где бы ты ни был, несчастный,
В поле, в доме ли с лютней такой,
Ты повсюду услышишь ужасный,
Волчий, тихий, пугающий вой.
Будут волки ходить за тобою
И в глаза тебе зорко глядеть,
Чтобы, занятый дивной игрою,
Ты не мог, ты не смел ослабеть.
Но когда-нибудь ты ослабеешь,
Дрогнешь, лютню опустишь чуть-чуть
И, смятенный, уже не успеешь
Ни вскричать, ни взглянуть, ни вздохнуть.
Волки жаждали этого часа,
Он назначен им был искони,
Лебединого сладкого мяса
Так давно не терзали они.
 

Слышен волчий вой. Гондла в ужасе убегает, продолжая играть. Остальные прислушиваются.

Лаге

 
Ты уверен ли в лютне?
 

Ахти

 
                   Еще бы!
Хоть двойное заклятье на ней,
Но от волчьей, от алчущей злобы
Никогда не уйдет дуралей.
 

Сцена третья

Те же без Гондлы.

Лаге

 
Что за диво? Неясные звуки
И тревожат меня, и томят.
 

Снорре

 
Я как будто проснулся от скуки
И чему-то мучительно рад.
 

Груббе

 
Этот Гондла придумает вечно,
Как ему стариков огорчить.
 

Ахти

 
Я доволен собой бесконечно,
Но зато не могу не завыть.
 

Воет; все переглядываются.

Снорре

 
Брат, ты слышишь? Качается вереск,
Пахнет кровью прохлада лугов.
 

Груббе

 
Серый брат мой, ты слышишь? На берег
Вышли козы, боятся волков.
 

Снорре

 
Под пушистою шерстью вольнее
Бьется сердце пустынных владык.
 

Груббе

 
Зубы белые ранят больнее
Крепкой стали рогатин и пик.
 

Лаге

 
Надоели мне эти кафтаны!
Что, не станем мы сами собой?
Побежим, побежим на поляны,
Окропленные свежей росой.
 

Ахти

 
Задохнемся от радостной злости,
Будем выть в опустелых полях,
Вырывать позабытые кости
На высоких могильных холмах.
 

Груббе

 
Гондлу выследим. Лаге нагонит,
Снорре с Ахти наскочат сам-друг.
 

Ахти

 
Но не прежде, чем лютню уронит,
Гондла лютню уронит из рук.
 

Убегают, входит Гондла, играя.

Сцена четвертая

Гондла один.

Гондла

 
Обманули меня. Насмеялись
Над горбатым своим королем.
А когда-то друзьями казались,
Дом их был мой единственный дом.
Вой все ближе, унылый, грозящий,
Гаснет взор, костенеет рука,
Сердце бьется тревожней и чаще,
И такая, такая тоска!
Но зачем я стою у порога,
Если прямо средь дымных полей
Для меня протянулась дорога
К лебединой отчизне моей?
Только стану на берег зеленый,
Крикну: лебеди, где вы? Я тут! –
Колокольные ясные звоны
Нежно сердце мое разобьют.
И, не слушая волчьей угрозы,
Буду близкими я погребен,
Чтоб из губ моих выросли розы,
Из груди – многолиственный клен.
А потом лебединая стая
Будет петь надо мною всегда
Про печальную девочку Лаик,
Что моей не была никогда.
 

Хочет уйти. Вбегает Лера.

Сцена пятая

Гондла и Лера

Лера

 
Гондла, Гондла, меня оскорбляли,
Угрожали держать взаперти,
Я свивалась узлом от печали,
Но к тебе не могла не прийти.
 

Гондла

 
Ты пришла? Разве ты не слыхала?
Я изгнанник, я всеми травим,
А одна диадема пристала
Ослепительным кудрям твоим.
 

Лера

 
Я пока еще Лаик, не Лера,
Я верна обещаньям любви,
Хоть рассветное небо и серо,
Зажигая безумье в крови.
Ах, коснись меня нежной рукою,
Защити от меня же самой,
Не возлюбленной, только сестрою,
Я ведь смею идти за тобой.
 

Опускается перед ним на колени. Гондла поднимает ее.

Гондла

 
Ты улыбка Господня. Мы оба
Из великой семьи лебедей.
Для тебя я восстал бы из гроба,
За тебя я прощаю людей.
 

Лера

 
Ты не знаешь про новое горе:
Мы от гибели были близки,
Я заметила когти у Снорре,
А у Груббе большие клыки.
Все они собрались в ожиданьи,
Помнишь, в старый заброшенный ров,
Там колдун говорил заклинанье,
Чтоб совсем превратить их в волков.
Красной кровью наполнены чаши,
Что-то варится в медных котлах…
Унеси меня к родине нашей
На своих лебединых крылах.
 

Действие третье

Глухой лес. Июльский полдень.

Сцена первая

Входят Лера и Гондла с лютней.

По-прежнему в отдалении слышен волчий вой.

Лера

 
С добела раскаленного неба
Словно льются потоки огня…
Ты не взял ни орехов, ни хлеба
И голодной оставил меня.
 

Гондла

 
Лаик…
 

Лера

 
      Нет, называй меня Лерой,
Я живу на земле, не в гробу,
Счастье меряю полною мерой
И за горло хватаю судьбу.
 

Гондла

 
Счастья мера, а муки безмерность –
Вот вся жизнь; но я жив, не таю,
Чтоб узнать благородную верность,
Лебединую нежность твою.
 

Лера

 
Королевич, условиться надо:
Я не буду твоей никогда,
Между нами навеки преграда
Из девичьего встала стыда,
Нет, я буду могучей, спокойной,
Рассудительной, честной женой
И царицей, короны достойной,
Над твоею великой страной.
Да, царицей! Ты слабый, ты хилый,
Утомлен и тревожен всегда,
А мои непочатые силы
Королевского ищут труда.
 

Гондла

 
Я согласен. Пусть Лера дневная
Управляет на троне моем,
С ненаглядною девочкой Лаик
Ночью будем мы плакать вдвоем.
 

Лера

 
Только солнце опустится в море
И наступит таинственный час,
За дверьми на тяжелом затворе
Лаик будет сокрыта от глаз.
 

Гондла

 
Ты жестока ко мне. Ты не видишь,
Я уже не похож на людей,
Неужели ты также обидишь
И веселых моих лебедей?
 

Лера

 
Королевич, поверь, что не хуже
Твоего будет царство мое,
Ведь в Ирландии сильные мужи
И в руках их могуче копье.
Я приду к ним, как лебедь кровавый,
Напою их бессмертным вином
Боевой ослепительной славы
И заставлю мечтать об одном:
Чтобы кровь пламенела повсюду,
Чтобы сёла вставали в огне…
Я сама, как валкирия, буду
Перед строем летать на коне.
 

Гондла

 
Лера! Нет… что сказать ты хотела?
Вспомни, лебеди верят в Христа…
Горе, если для черного дела
Лебединая кровь пролита.
 

Лера

 
Там увидим. А солнце все злее,
Отдохнуть нам, пожалуй, пора.
 

Гондла

 
Я воды принесу посвежее
И посуше ветвей для костра.
 

(Уходит).

Сцена вторая

Лера и Лаге, который входит.

Лаге

 
Лера.
 

Лера

 
     Дерзкий, ты можешь? Ты смеешь?
 

Лаге

 
Да, я смею. Тебя я люблю.
 

Лера

 
Дай мне меч твой, дай меч мне скорее,
И тебя я сейчас заколю.
 

Лаге

 
Если хочешь, возьми. Мне не внове
Забавляться опасной игрой.
Солнцу летнему хочется крови,
В нас вселяет безумие зной.
 

Лера

 
Злобный волк!
 

Лаге

 
             Мне приятны проклятья,
Жизнь дешевле твоей красоты,
И в последнем предсмертном объятьи
Будешь сжата единая ты.
 

Лера

 
Что ты хочешь?
 

Лаге

 
             От Леры и боли.
 

Лера

 
Ты меня не любил, ты был груб.
 

Лаге

 
Да, тебя не любил я, доколе
Я твоих не почувствовал губ.
Не забыть твоего поцелуя,
Пусть я волк, ты – волчица моя,
И тебя никогда не пущу я
Ни в какие иные края.
 

Лера

 
Уходи.
 

Лаге

 
      Я уйду, но с тобою.
 

Лера

 
Гондла может вернуться.
 

Лаге

 
                     Ну что ж?
Иль для Гондлы ты стала рабою,
За горбатым повсюду пойдешь?
 

Лера

 
Я жена королевича. Смело
Перед всеми скажу я о том,
И корона Ирландии целой
Наградит мою верность потом.
 

Лаге

 
Не отвечу на это ни слова,
Хоть и многое мог бы сказать,
Только муж ли тебе он? Другого
Ты тогда не могла б обнимать.
 

Лера

 
Лаге, Лаге, какими словами,
Как меня оскорбить ты готов?
 

Лаге

 
Лера, все, что случается с нами,
Происходит по воле богов.
Сильный Top опьянил меня страстью,
Фрея в спальню твою привела,
Волк Фенрир с угрожающей пастью
Сторожил, как моей ты была.
Пусть уйдешь ты далеко, пусть кинешь
Небожителей наших и нас,
Но из памяти разве ты вынешь
Тот жестокий и сладостный час?
 

Лера

 
Ты был страшен тогда; мне казалось,
Что огонь пожирает меня.
 

Лаге

 
Ты смотрела и ты улыбалась
Веселей и страшнее огня.
 

Лера

 
Выжди, Лаге, позволь воцариться
Мне в богатой и сильной стране
И тогда, как кочующий рыцарь,
Приходи откровенно ко мне.
 

Лаге

 
Да, но ты поцелуешь сначала,
Поцелуешь меня, как тогда…
 

Лера

 
Нет, не надо.
 

Лаге

 
           Ведь ты обещала…
Лера, помнишь ли прошлое?
 

Лера

(целуя его)

 
                         Да.
 

Входит Гондла.

Сцена третья

Лера, Лаге, Гондла, потом Груббе.

Гондла

 
Лаге? Лаге опять? На колени!
Я король, пресмыкайся, змея!
 

Лера

 
Нам не надо твоих повелений,
Ведь корона моя, не твоя.
 

Гондла

(не слушая)

 
Вот теперь-то добьюсь я ответа
От тебя, возмутившийся раб!
 

Лаге

 
Посмотрю, как ты сделаешь это;
Мы в лесу, я с мечом и не слаб.
 

Гондла

 
Честь мою не унижу я спором,
Лютню брошу, себя погубя,
И падет небывалым позором
Королевская кровь на тебя.
 

Лера

(к Лаге)

 
Уходи же!
 

Лаге

 
         Но ты обманулась,
Никаких здесь властителей нет!
Эта шутка и так затянулась
На пятнадцать без малого лет.
 

Гондла

 
Что за ложь?
 

Лера

 
           Я понять бы хотела…
 

Лаге

(указывая на входящего Груббе)

 
Груббе все рассказать вам готов,
Очевидец нелепого дела
На одном из старинных судов.
 

Груббе

 
Расскажу. Что отрадней былого
Для такого, как я, старика?
Лере в пользу пойдет это слово
И вдобавок унизит щенка.
Помню, помню, как злилась пучина,
Мы с Гер-Педером рвали волну,
Увозя королевского сына
Из Ирландии в волчью страну.
Сам король отпустил лебеденка,
Но Гер-Педер, затейник пустой,
Взял с собой и другого ребенка,
Некрасивого, крови простой.
С ним за это поспорил бы каждый,
Но Гер-Педер был друг мне, не лгу,
Мы варили кита не однажды
С ним, на Страшном живя Берегу.
С нами ехал и маленький Лаге,
Сын любимый Гер-Педера, он
Раз делил с королевичем флаги,
Поднял ссору и, вмиг обозлен,
Бросил бедного мальчика в море. –
И беде не сумели помочь
Ни Гер-Педер, ни я и ни Снорре,
Потому что надвинулась ночь.
До утра бушевала пучина,
И Гер-Педер молчал до утра, –
Все он видел, как голову сына
Отсекает удар топора.
А на утро сказал: «Лебеденка
Все равно мы теперь не вернем,
Так давайте другого ребенка
Королевичем мы назовем».
Он молил нас, и мы согласились
Неразумного Лаге спасти,
Дальше поплыли, ветры бесились,
Как гуляки, у нас на пути.
Связки молний пылали на небе,
И до тучи доплескивал вал;
Мы гадали по книге, и жребий
На Гер-Педера трижды упал.
И его мы швырнули в пучину,
Но сперва поклялись перед ним,
Что подложному царскому сыну
Мы жестоко за все отомстим.
 

Гондла

(быстро)

 
Кто отец мой?
 

Груббе

 
            Бродячий, ничтожный
Скальд, забыли теперь про него.
 

Гондла

 
Кто же мать моя?
 

Груббе

 
               Нет, осторожно,
Больше я не скажу ничего
 

(К Лере.)

 
Вот, короной венчан шутовскою,
Он поднять не осмелится глаз.
 

Лера

 
Груббе, Лаге, оставьте со мною
Эту… этого… Гондлу сейчас
 

Груббе и Лаге выходят.

Сцена четвертая

Лера и Гондла.

Лера

 
Что же, друг? Ты обманно назвался
Королевичем? Значит, ты вор?
Ты корону мне дать обещался,
А даешь только боль и позор.
Полно! Есть и глумлению мера,
Не превысит ее человек!
Иль ты думал, что глупая Лера,
Как развратница, любит калек?
Что рожденной отцом благородным
Так уж лестно покинуть свой дом
И повсюду идти за негодным
Нищим, может быть, даже рабом?
Где же лютня? Играй. Так уныло
Воют волки в полях и лесах,
Я тебя до сих пор не убила,
Потому что мне дорог твой страх.
Но ничто не бывает, ты знаешь,
Окончательным, даже беда…
Например: если ты утверждаешь,
Что король ты и был им всегда, –
Кто помеха тебе в этом деле?
Снорре, Груббе? Их можно убрать.
Лаге с нами. Мы б верно сумели
Властелинами заново стать.
 

Гондла

 
Там, в стране, только духам известной,
Заждались короля своего,
Мой венец не земной, а небесный,
Лаик, терны – алмазы его.
 

Лера

 
Так? Ну, помни обет мой веселый:
Чуть погаснет на западе луч,
Лаик будет за дверью тяжелой,
И у Лаге окажется ключ.
Он войдет к ней, ее он измучит
Ненасытным желаньем мужским.
Он ее наслаждаться научит,
И смирится она перед ним.
И на месте тоскующей Лаик
Будет Лера и ночью, и днем,
Неустанно тебя проклиная,
Называя трусливым щенком.
 

(Кричит.)

 
Где вы, сильные, волки, не люди?
Пусть же когти пустынных владык
Вырвут низкое сердце из груди,
Из гортани лукавый язык.
 

Показываются Снорре, Груббе, Лаге, Ахти.

 
Вот смотрите, он голову клонит.
Кто убьет его, будет мне друг…
 

Ахти

 
Но не прежде, чем лютню уронит,
Гондла лютню уронит из рук.
 

Сцена пятая

Лера, Гондла, Снорре, Груббе, Лаге, Ахти.

Лера

 
Сладко мне улыбнуться героям!
 

Груббе

 
Не бывало подобной жары,
Жилы словно наполнены зноем,
И в глазах огневые шары.
 

Снорре

 
Мы оленя убили, тяжелый,
Словно лошадь, достанет на всех.
 

Ахти

 
Я же браги хмельной и веселой
Захватил полуведерный мех.
 

Все, кроме Гондлы, садятся.

Лаге

 
Гондла, живо костер! Поднимаю
Первый кубок за Леру мою.
 

Снорре, Груббе и Ахти

 
Пьем за Леру мы все!
 

Лера

 
                  Принимаю
И за Лаге могучего пью.
 

Ахти

(втаскивая оленью тушу)

 
Вот олень. Жира, жира-то сколько!
Ну, волкам не пропасть без еды.
 

Лаге

 
Сердце – Лере.
 

Ахти

 
              Конечно, но только
Прежде вымою. Гондла, воды!
 

Лаге

 
Ах, вино мне удвоило силы.
 

Лера

 
Я любовью и солнцем пьяна,
Этой ночью, не правда ли, милый,
Ты придешь ко мне?
 

Лаге

(обнимая ее)

 
                 Гондла, вина!
 

Снорре, Груббе и Ахти

 
Гондла, музыки! Лютня такая
Для чего у тебя, нелюдим?
Целый день проведешь ты, играя,
А под вечер тебя мы съедим.
 

Лаге

(наклоняясь к Лере)

 
Как мучительно рот мой находит
Твой кровавый, смеющийся рот!
 

Лера

 
Посмотрите, горбатый уходит.
 

Ахти

 
Ну, далеко от нас не уйдет.