Текст книги "Д'Артаньян в Бастилии"

Глава четырнадцатая
Алхимия и политика

Расставшись с шевалье де Робервалем, Арамис направился на окраину города. Уже совсем стемнело, дул порывистый и холодный ветер, рвавший плащи редких прохожих, но бывший мушкетер, казалось, был рад такой погоде. Он шагал уверенно, но принимал меры предосторожности, не желая быть узнанным.

Добравшись до окраины, он немного покружил возле одного из мрачных и с виду запущенных домов и наконец, удостоверившись в отсутствии любопытных глаз, подошел к обшарпанной двери и тихонько постучал. Ему пришлось постоять на улице, прислушиваясь к завыванию ветра, покуда изнутри не донесся приглушенный ответный сигнал. После чего таинственная дверь отворилась, и Арамис исчез в темном доме.

Как только он вошел, ему была вручена свеча, вторую же понес, освещая ему путь, молчаливый горбун в черном. Они спустились по ступеням старинной каменной лестницы. Ступени были изъедены не только временем, но и кислотой, которая, очевидно, не раз расплескивалась на них. Лестница привела в подземелье с каменными сводами, служившее лабораторией алхимика.

Хозяин обменялся с Арамисом сдержанным приветствием. Подземелье освещалось значительно лучше, но свет невозможно было заметить с улицы. Горбун оставил свечу, слегка поклонился и ушел, видимо, он неплохо ориентировался в темноте.

Арамис скользнул взглядом по каменным стенам, освещенным красными дрожащими бликами. Скелеты летучих мышей на полках, связки сухих трав под закопченным потолком. Колбы, тигли, ступки с какими-то порошками и еще не растолченными кореньями…

– Досточтимый мессир, – произнес Арамис, – кажется, мне удалось определить еще один компонент.

– В таком случае вы удачливее меня, – неприветливо отозвался алхимик.

– Да, – продолжал Арамис, не обращая никакого внимания на холодность хозяина. – Думаю, в «Золотом эликсире императора Рудольфа», помимо Adonis vernalis, розовых лепестков и дурмана, который по-латыни надлежит называть «Datura stramonium», должен содержаться барбарис.

– Berberis vulgaris? – живо откликнулся собеседник.

Его угрюмость как ветром сдуло. – Проклятие! Я мог бы догадаться!

Арамис протестующе поднял руки:

– Это только мое предположение, мессир.

– Думаю, оно основательно. Попробуем!

С этими словами алхимик быстро подошел к сосуду, наполненному жидкостью темно-зеленого цвета.

– Настойку я приготовил еще вчера, – приговаривал он, доставая с полок коренья, ступки, плошки и разжигая огонь под решеткой. – А это новая эссенция.

Ловкие пальцы хозяина подземелья не прекращали движений. Арамис с полуулыбкой на тонких губах внимательно следил за ним.

– Угадайте, о чем я сейчас думаю, досточтимый мессир? – спросил воспитанник иезуитов.

– О том, что большинство компонентов нам все же пока неизвестны!

– Об этом я думаю постоянно. Но я сказал – «сейчас».

– Как же я могу знать? Вы – сама тайна!

– В меньшей степени, чем вы, мессир. Обладай я хоть половиной вашего опыта и знаний…

– Вы давно сделались бы епископом.

Арамис улыбнулся:

– Епископат – не предел возможного. Но я имел в виду совсем иную материю. Впрочем, я что-то говорлив не в меру, отец настоятель заставил бы меня трижды прочитать «Confiteor»[4]4
  «Каюсь» (лат. ) – название католической молитвы.


[Закрыть].

– У вас хорошие новости?

– Нисколько. Просто меня развеселила одна мысль.

– Та самая, которую вы предложили отгадать мне?

– Вы угадали.

– Что же это за мысль?

– Это мимолетное видение костра, на котором святые отцы сжигают вас заодно со мной за наши ученые занятия.

– Чур вам! Что вы такое говорите! – замахал руками алхимик, разливая настойку. Жидкость зашипела, растекаясь по раскаленной решетке.

– Ваше положение будет лучше моего, – смеясь, продолжал Арамис. – Ведь нам, как колдунам, церковь может отказать в последнем напутствии; но я, будучи лицом духовным, смогу дать вам отпущение грехов, сам же останусь без утешения.

– Я из-за вас разлил половину, – проворчал алхимик. возвращаясь к своим снадобьям. – Мне нужны более точные весы.

– Весы я вам раздобуду, – пообещал Арамис. – В монастыре хватает подобного добра.

– Что, отцы-иезуиты тоже занимаются опытами? Признаться, вы меня удивили.

– Что же тут удивительного? Орден изучает тайны мироздания не хуже, а лучше иных мудрецов.

– Еще нужны лепестки фуксии, – бормотал хозяин, помешивая кипящее варево.

– Почему алхимия отводит этому растению такое почетное место, досточтимый мессир? – спросил Арамис, смотревший, как пламя лижет раскаленные прутья решетки.

Алхимик обернулся.

– Еще бы, это не простой цветок, – отвечал он. – В нем сочетаются два магических числа – четверка и пятерка. Вы ведь знакомы с каббалой?

– Немного.

– Тогда вам ясно значение: четыре – это крест, а также четыре стороны света, свет вообще; пять – пентаграмма и символ любви.

Арамис молча кивнул в ответ.

– Теперь взгляните на цветок, – продолжал алхимик. – Хотя у мен" с нет под рукой этого растения, но мы оба представляем, о чем идет речь.

Арамис снова наклонил голову в знак согласия.

– Верхние четыре лепестка острые, кроваво-красного цвета – символ крестной жертвы, распятия. Пять остальных, обращенный книзу, белые или розовые, образуют пентаграмму. Цвет их не случаен – ведь белое символизирует чистоту.

– Очень интересно. Не добавить ли цветок фуксии в нашу смесь?

– Но ведь у вас нет никаких указаний на этот счет?

– Действительно. Я предложил наугад.

– Тогда этого делать не надо. Мы будем следовать точным данным.

– Превосходный метод.

– Несомненно!

– Жаль только…

– Что?

– …что их нет.

– Проклятие! Но ведь где-то они есть?!

– Надеюсь.

– Значит рано или поздно мы их добудем!

Арамис пожал плечами.

– Лишь бы не слишком поздно, – прошептал он едва слышно.

Поглощенный своим занятием, алхимик ничего не заметил.

– Мессир Бежар! – спустя некоторое время окликнул его Арамис.

– Да?

– Сколько вы знаете способов отравить человека так, чтобы никто об этом не догадался?

– Порядочно, – хмыкнул тот, не прекращая помешивать настойку. – Думаю, однако, что по этой части любой из магистров вашего Ордена заткнет меня за пояс.

– Не следует упоминать Орден всуе, – сдержанно отозвался Арамис. – Хотя вы правы, разумеется.

– Но почему вы спрашиваете?

– Вы хотите знать?

– Конечно. Ведь у вас, несомненно, были веские причины, чтобы задать подобный вопрос?

– Уверяю вас, я спросил из простого любопытства.

– Хотите откровенно?

– Только так!

– Так вот, я вам не верю, господин д'Эрбле.

– Не верите или не доверяете?

– Разве это не одно и то же?

– Конечно, нет. Вы можете не верить, что я спрашиваю из простого любопытства, но в то же время вполне доверять мне в главном.

– Правда, черт побери! Мне, конечно, не превзойти вас в логических построениях.

– Итак?

– Итак, я не верю, что ваш вопрос вызван праздным любопытством. Не такой вы человек.

Арамис снова улыбнулся.

– Вам не откажешь в проницательности, мессир Бежар.

Я в самом деле спросил вас не случайно.

– Я ответил вам.

– Понимаю, что вторгаюсь в запретную область, но… не будет ли дерзостью с моей стороны спросить: неужели ваши способности в этом вопросе никогда никому не пригодились?!

– Я избегаю предложений подобного рода, – сухо отвечал алхимик.

– Вы ведь учились в Сорбонне, не правда ли? – светским тоном осведомился Арамис.

– Все-то вам известно!

– Не мне, мессир Бежар. Итак, вам никто не предлагал испытать свое мастерство на этом поприще?

– Нет. Обычно мне случалось врачевать, а не умерщвлять.

– Теперь моя очередь ответить вам вашими же словами: я вам не верю, мессир Бежар.

Алхимик исподлобья посмотрел на Арамиса. Он отставил в сторону плошку с зеленоватой настойкой, вытер руки и отошел от огня. При этом он оказался в глубокой тени. Кончиком башмака Бежар нащупал под столом потайной рычажок, в отдаленной комнате зазвенел колокольчик. В подземелье этот звон услышать было невозможно, зато его прекрасно слышал черный горбун.

– Не верите или не доверяете? – с кривой улыбкой спросил алхимик, копируя Арамиса.

– И то и другое, с вашего позволения. – Ответная улыбка Арамиса была полна любезности. – Однако я вполне могу изменить свое мнение.

– В каком случае?

– Если вы прекратите терзать звонок и расскажете мне то, что пытаетесь скрыть.

– Вы, верно, сам дьявол! – вскричал Бежар, делая движение в сторону дверей.

Голос Арамиса остановил его:

– Успокойтесь, Бежар, и не делайте глупостей! Не все люди, осведомленные о вас, ваши враги.

Алхимик колебался, не зная, как поступить. На лестнице послышались неровные шаги горбуна, он торопился.

– Отошлите прочь этого несчастного! Нам не нужны лишние глаза и уши! – властно проговорил Арамис.

Бежар хотел что-то сказать, но в это мгновение дверь распахнулась, и на пороге появился горбун с мушкетом в руках. Он сноровисто положил дуло мушкета на опору и прицелился в Арамиса. Бывший мушкетер распахнул плащ, под которым сверкнула сталь заткнутых за пояс пистолетов.

Увидев, что Арамис вооружен, горбун спустил курок.

Прогремел выстрел, и подземелье наполнилось пороховым дымом, который быстро рассеялся.

Арамис был невредим. В момент выстрела он упал на колени, и пуля просвистела над его головой. Горбун вскрикнул от досады и, отбросив в сторону бесполезный мушкет, бросился на бывшего мушкетера с рогатиной-опорой наперевес: нижний конец упомянутого предмета был остро заточен, что давало возможность использовать его в качестве пики. Арамис выстрелил в потолок над головой горбуна. Сверху посыпались кости, посуда и пучки сухой травы. Это задержало нападавшего, но лишь на мгновение. Оправившись, горбун возобновил атаку с удвоенной энергией.

– Верный слуга! – одобрительно воскликнул Арамис, отскакивая в сторону, чтобы избежать страшного удара импровизированной пикой.

Горбун потерял равновесие и попытался удержаться на ногах, уцепившись за одну из полок. Та с треском обрушилась на него.

– Не прекратить ли нам эту возню, любезный, – кротко заметил Арамис своим не потерявшим мелодичности голосом. – Этак мы перебьем тут все, а я заинтересован в продолжении опытов не меньше твоего господина.

Горбун молча возился на полу, погребенный под рухнувшей на него тяжелой полкой и высыпавшимся из нее разнообразным хламом. Арамис стоял над ним с заряженным пистолетом в руке. В другой он держал длинный кинжал с широкой гардой.

Неожиданно Бежар нервно рассмеялся:

– Хороши же теперь монахи! У вас под рясой целый арсенал!

– Quae fuerant vitia, mores sunt. Что было пороками, теперь нравы, – отвечал Арамис все тем же кротким тоном.

– Ладно, Годо, нам следует прекратить сопротивление, – сказал алхимик, помогая горбуну подняться. – Иначе наш гость понаделает в нас дырок, он имеет опыт по этой части. Если бы ему хотелось остановить тебя пулей, он бы не промахнулся, уверяю тебя.

Горбун ответил нечленораздельным мычанием, выразительно поглядев на Арамиса.

– Так ваш верный слуга нем? – спросил Арамис.

– Совершенно.

– Вот была бы находка для Атоса, – пробормотал Арамис. – Впрочем, он никогда не расстанется с Гримо.

– О ком это вы? – спросил Бежар, собирая черепки.

Легкое облачко набежало на изящные черты Арамиса.

– Так, пустое! Не обращайте внимания, любезный Бежар. Нас ждет совсем другой разговор.

– Вы правы, – нехотя согласился алхимик. – Пойдемте в комнаты. Когда Годо покончит с уборкой, он принесет нам ужин.

– Принимая во внимание ваше мастерство, звучит зловеще, – проговорил Арамис. – Но учтите, любезный, если вы отравите меня – вы горько раскаетесь. У Ордена длинные руки.

– Я вижу, вы в отличном настроении. Все время расположены шутить.

– Почему бы и нет? Скоро мне предстоит опасное дело, и я могу погибнуть, но это горячит кровь. Сутаны и молитвы, знаете ли, приедаются.

Они поднялись по лестнице. Мессир Бежар казался подавленным, Арамис был бодр и энергичен.

– Все же мне непонятно, что хорошего вы находите в подобном рискованном предприятии?

– Я же сказал вам – оно пробуждает меня от спячки, кроме того, мне предстоит встреча с друзьями, которых я не видел целую вечность!

– Что до меня – избави Бог от таких приключений!

Друзей же у меня нет.

– Мне жаль вас. Хотя вы сами виноваты.

– Это еще почему?

– Вы спрашиваете?

– Конечно.

– Вам непонятно?

– Еще бы!

– Судите сами: какие же могут быть друзья у отравителя!

Алхимик заметно вздрогнул и изменился в лице.

– Ну вот, опять вы за свое! Что вам нужно от меня?

Чего вы хотите?!

– Я хочу, чтобы вы рассказали мне, для чего вы отправляетесь в Париж?

– Только и всего? Нет ничего проще – меня вызывают ко двору королевы-матери. Всем известно, что она покровительствует ученым людям: астрологам, медикам и…

– …составителям ядов, хотите вы сказать?

– Да нет же – естествоиспытателям.

– Берегитесь, мессир Бежар. Элеонора Галигай тоже занималась предсказанием по звездам и была сведуща в медицине. За это ее сожгли на костре. И Мария Медичи не пришла к ней на помощь.

– Итальянку казнил французский народ, – твердо отвечал алхимик. – Я же буду действовать исключительно в интересах французского народа…

– Значит, вы признаете, что в Люксембургском дворце что-то затевают, и вы нужны в Париже именно по этой причине?!

Бежар прикусил губу. Он понял, что ловушка захлопнулась.

– Я вам больше ничего не скажу. – Алхимик поднялся. – Если вы кардиналист, сударь, вы можете донести на меня, можете меня арестовать и предать пыткам. Но и под пытками я не произнесу ни слова.

– Отлично, мессир Бежар, вы держались превосходно, – одобрительно сказал Арамис, подходя к растерянному алхимику и пожимая его руку. – Приношу свои извинения за весь этот спектакль, но я не имел права нарушить данное мной слово и не выполнить приказ.

– Приказ?! – вскричал изумленный Бежар.

– Вот именно.

– Так вы испытывали меня?!

– Как видите.

– Но кто приказал вам?

– Тот, кто имеет на это право.

– А-а… понимаю…

– Тем лучше.

– Так я еду в Париж?

– Мы едем вместе.

– Когда?

– Как только все будет готово.

– У вас есть доказательства того, что вы говорите от имени… тех, кто ожидает меня в Париже?

Вместо ответа Арамис поднес к глазам алхимика некое письмо.

– Вы узнаете почерк? – спросил он.

– Да.

– Подпись?

– Да.

– Достаточно вам этого?

– Почерк можно подделать, письмо похитить…

– Вы правы. Это же самое я говорил одному человеку лишь несколько часов назад.

– Кому?

– Он неизвестен вам. Итак, письмо можно похитить?

– Несомненно!

– Что вас убедит?

– Пароль.

– Но пароль можно узнать!

– Слишком много совпадений. Вам известен пароль?

– Да.

– В таком случае – назовите его!

– «Охота на лису» и «Орлеан».

– Правильно. Но…

– Правильно. А к тому же – «Ларец Генриха» и «Четки королевы».

Алхимик облегченно вздохнул. После этого он опустился на стул и снова предложил сесть Арамису.

– Мы не первый день занимаемся нашими исследованиями, а я и не подозревал, с кем имею дело. Значит, вы интересовались «Золотым напитком» только для вида?

Арамис хитро улыбнулся:

– Почему же? Я надеюсь и впредь… по окончании охотничьего сезона… продолжить наши совместные опыты. Они очень поучительны. А пока…

– А пока?

– Я с вашего позволения прочитаю «Benedicite». [5]5
  «Благословите» (лат. ) – католическая молитва, читаемая перед принятием пищи.


[Закрыть]

– Почему?

– Потому что за вашей спиной я вижу милейшего Годо. Он принес нам ужин, а я, признаюсь, голоден.

Глава пятнадцатая
Путешествие Арамиса

Мессир Бежар должен был уладить некоторые дела и приготовиться к дальнему путешествию. Он вез в Париж целую лабораторию, упаковав в ящики несчетное количество химической посуды, переложенной соломой, и разместив все это на двух громоздких повозках. Когда-то мессир Бежар действительно изучал медицину в стенах Сорбонны, поэтому в Париж отправлялся в качестве лекаря.

Он должен был явиться к Марии Медичи в Люксембургский дворец. Алхимика сопровождали двое: горбун Годо и светловолосая девушка – племянница мессира. Предусмотрительный медик нанял двоих дюжих молодцов, которые подрядились совмещать роли грузчиков и охранников на протяжении следования до Парижа всего за несколько пистолей.

Арамис собирался проделать часть пути вместе с обозом мессира Бежара.

– Однако в Париж вам придется прибыть без меня, любезный Бежар, – сказал он. – Ваши колымаги производят столько шума… Мне же полезнее передвигаться в тишине.

Пока повозки катили по земле Лотарингии, Арамис не проявлял особого беспокойства, но чем ближе к Парижу – тем более неузнаваемым становился спутник мессира Бежара. Алхимик дивился перемене во внешности своего недавнего напарника по поискам рецепта эликсира долголетия; тот располнел на глазах, стал меньше ростом и выглядел как самый обыкновенный лавочник, путешествующий в столицу по торговой надобности. Широкополая шляпа скрывала его красивое лицо и черные глаза, в которых время от времени загорались молнии.

Во время путешествия алхимик стал замечать, что его племянница все чаше посматривает в сторону переодетого монаха д'Эрбле с изумлением и затаенным страхом.

– Зачем мы едем в Париж? – спрашивала она.

– Ты же знаешь, Анна. Я уже говорил тебе…

– Нет-нет, это все не то! Мне страшно, я не хочу, чтобы ты становился придворным медиком. Я чувствую беду.

Бежар мрачно замолчал. Было видно, что он и сам едет в Париж с тяжелым сердцем.

– Так надо, Анна, поверь мне.

Девушка отворачивалась и часами не произносила ни слова. Невеселое это было путешествие.

Арамис, не обращая внимания на переживания алхимика и его племянницы, коротал время, беседуя с Бежаром, и было видно, что беседа доставляет ему удовольствие.

Но близ Корбея они распрощались.

– Теперь вы отправитесь в Париж, – приказал Арамис. – В мои же намерения не входит появляться там, тем более в такой приметной компании.

– В таком случае прощайте, – отвечал алхимик. – Но на прощание вы должны открыть мне: как вам это удается, черт побери?!

– Что вы имеете в виду, мессир Бежар?

– Все эти превращения. Сменить костюм легко, но комплекцию…

– Полно, почтенный Бежар. Разве не проще простого растолстеть, передвигаясь так медленно и питаясь в пути так основательно, как это делаем мы!

Бежар с подозрением посмотрел на улыбающегося Арамиса.

– Хорошо, положим вы набили костюм ватой, но изменить рост…

– Вы тоже можете изменить свой рост, если понадобится.

– Каким образом?

– При помощи высоких каблуков, например.

– Но тогда я стану казаться выше, чем я есть на самом деле, в то время как вы стали ниже!

– При помощи все тех же высоких каблуков, милейший Бежар.

– Но тогда я совсем ничего не понимаю!..

– Отказавшись от них.

– В самом деле! Все просто… Но ведь не на целую же голову.

– Я сутулюсь.

– Но это незаметно.

– Благодаря широкому плащу и свободной одежде, набитой, как вы изволили заметить, ватой. Незаметно – и хорошо. Так и надо.

– Так вот в чем дело!

– А вы уже были готовы подумать невесть что?

– Признаться – да.

– Стыдитесь, человек с вашими познаниями, любезный Бежар!

– Мои познания только подтверждают существование целого загадочного мира рядом с нами. И завеса, отделяющая этот мир от нашего, подчас зыбка и прозрачна.

– Не стану оспаривать ваши слова. Но мы, кажется, начинаем философствовать, а между тем мой путь ведет направо, тогда как вам следует ехать прямо. Прощайте, мессир Бежар, желаю вам успешной карьеры при дворе королевы-матери. Быть может, мы встретимся скорее, чем вы думаете.

С этими словами Арамис отвесил изящный поклон племяннице алхимика, пришпорил коня и пустился вскачь по дороге, ведущей в Корбей. Проскакав не более полумили, он очутился перед гостиницей «Золотая лилия», что подтверждалось стилизованным геральдическим изображением этого цветка на вывеске перед входом.

Наведя справки у хозяина относительно местонахождения замка дю Валлон и подкрепив свою просьбу полупистолем, Арамис через четверть часа узнал все, что ему требовалось узнать. Пообедав на скорую руку, он продолжил свой путь.

Дорога была пустынна, стояла довольно холодная погода, но Арамис не обращал никакого внимания на порывы ветра.

Предстоящая встреча с Портосом радовала его.

«Единственное, что тревожит меня по-настоящему, это госпожа дю Валлон, – бормотал он про себя. – Пожалуй, она не захочет отпустить Портоса со мной».

Догадки Арамиса были небезосновательны, в чем он имел случай убедиться еще до встречи с супругой Портоса. Ему пришлось остановиться у развилки дорог, а так как Арамис не получил от хозяина «Золотой лилии» никаких указаний на этот счет, то он посчитал за лучшее подождать кого-нибудь из окрестных обитателей, чтобы навести справки относительно нужного направления. Ждать пришлось довольно долго.

Наконец на дороге показались двое крестьян, шагавших так неторопливо, словно они охотнее повернули бы назад. Арамис обратился к ним с расспросами:

– Далеко ли до замка дю Валлон и какая дорога ведет к нему? – спросил он, когда оба поравнялись с ним.

– Вы, видно, нездешний, сударь, – кланяясь, отвечали те.

– Это так. Но я спросил вас о дороге в замок.

– Вот дорога в замок дю Валлон, сударь, – ответил один из крестьян, указывая дорогу. – Мы и сами как раз идем туда.

– Тем лучше, – сказал Арамис. – Вы, кажется, не слишком торопитесь. А мне хотелось бы узнать кое-что об обитателях замка. Вы знаете их?

– Как не знать сударь, – степенно отвечал старший из крестьян. – Мы ведь работаем в замке.

– Что же вы там делаете?

– Столярничаем, сударь. Госпожа дю Валлон любит резную мебель. С месяц тому назад ей попался на глаза один шкаф из мореного дуба флорентийской работы. Знаете, сударь, – с наядами, и дриадами, и прочими ползучими гадами, – который она присмотрела будучи в гостях то ли у виконтессы де Майбуа, то ли у мадемуазель д'Аннуа – точно не скажу. Только мы теперь трудимся в поте лица, сударь, чтобы у госпожи дю Валлон был шкаф получше флорентийского.

– Ого! Почтенные мастера, так вы – резчики по дереву.

– Да, сударь, мы из братства святой Анны, носим на похоронах и процессиях древко, украшенное циркулем на лире.

Наши инструменты – фуганок да верстак, долото да стамеска. Вот изволите видеть – все это мы и несем с собой.

– И что же, госпожа дю Валлон хорошо платит вам? – улыбаясь, спросил Арамис.

– Как бы не так, сударь. За сундук, который мы сработали ей к Духову дню, до сих пор не получили ни одного экю.

– Тогда следует обратиться к господину дю Валлону!

– Эх, сударь, господин дю Валлон, конечно, человек добрый, хоть в гневе и крут, да только, не в обиду ему будет сказано, последнее слово все равно за госпожой.

«Этого я и опасался», – подумал Арамис.

– Сочувствую вашей беде, – почти искренне проговорил Арамис. – Господин дю Валлон наградит вас за работу, любезные.

С этими словами он тронул поводья и направил лошадь в указанном ему направлении.

– Добрый вам путь, сударь. Пусть вас услышит святая Анна, – отвечали резчики, сворачивая на другую дорогу.

Удивленный Арамис придержал своего скакуна.

– Послушайте, любезные! – окликнул он. – Не вы ли сами указали мне дорогу в замок?

– Все правильно, сударь. Через четверть часа будете там.

– Однако сами-то вы пошли по другой!

– Правда, сударь…

– В то же время цель у нас общая: замок дю Валлон, не так ли?

– Ваша правда, сударь, но мы ведь указали вам кратчайший путь. По нашей дороге тоже можно добраться до замка, но не так быстро. А нам, по правде говоря, вовсе не улыбается снова услышать понукания и придирки госпожи дю Валлон. Но раз уж этого не избежать, то пусть это произойдет попозже – после того, как мы пропустим по стаканчику у папаши Робине; так что сами видите – торопиться нам ни к чему.

Закончив свою проникновенную речь, оба достойных мастера поглубже нахлобучили широкополые шляпы и продолжили свое неспешное путешествие. Арамис поступил также, и действительно через четверть часа его взору открылись приземистые постройки и кряжистые башенки родового замка дю Валлонов, который содержался теперь на средства, извлеченные из сундука покойного мэтра Кокнара.

Направив кош по аллее, ведущей к замку, Арамис обдумывал план действий. Было совершенно ясно, что даже кратковременное освобождение Портоса из семейного плена будет задачей не менее сложной, чем освобождение д'Артаньяна из Бастилии.

Перед замком суетилось несколько человек, по-видимому слуги. Арамис увидел карету, в которую запрягали четверку лошадей, и заключил, что кто-то из обитателей замка собирается на время покинуть его стены.

– Вряд ли это Портос, себе он, наверное, приказал бы подать коня, – проговорил Арамис. – Хотя я могу и ошибаться. Ведь Портос всегда мечтал быть важным вельможей.

Кто знает, быть может, наш милый Портос теперь разъезжает только в карете… И все-таки интуиция подсказывает мне, что следует подождать…

Придя к атому выводу, Арамис отъехал на расстояние, достаточное для продолжения наблюдений, и стал дожидаться появления того, кому готовили карету. Терпение его было вознаграждено. На крыльце появилась дама в фиолетовом платье, плаще и вуалях, от которых, как показалось Арамису, исходил запах нафталина, ощущаемый даже на почтительном расстоянии. Это, несомненно, была госпожа дю Валлон.

Дама погрузилась в карету, лакей захлопнул дверцу, кучер крикнул на лошадей, и… Арамис поздравил себя с таким удачным началом предприятия. Действительно, теперь он мог поговорить с Портосом с глазу на глаз, без помех изложить ему суть дела, а может быть, и увезти его с собой, пока не возвратилась его любящая супруга.

Дождавшись, пока карета не скрылась из виду, Арамис подъехал к крыльцу и обратился к одному из слуг с просьбой доложить господину дю Валлону о том, что его спрашивает господин д'Эрбле.

– Это невозможно, сударь, – отвечали ему.

– Вот как, это почему?

– Потому что господина дю Валлона нет дома.

– Где же он?

– Господин дю Валлон на охоте.

– Давно ли он отправился на охоту?

– Утром, сударь.

– А что, любезный, твой господин имеет обыкновение охотиться долго? Я хочу сказать – ждут ли его к обеду?

– К обеду он намеревался вернуться, сударь.

– Значит, он охотится недалеко.

– Вон в том лесу, за холмом, – отсюда будет около двух лье.

Арамис задумался. Размышлял он недолго.

– Теперь скажи мне одну вещь: госпожа дю Валлон будет к обеду?

– Обязательно, сударь. Госпожа и господин обедают вместе, по обыкновению.

– Бедняга Портос, – пробормотал Арамис.

– Вы что-то сказали, сударь? – спросил словоохотливый слуга.

– Нет, ничего. Я, пожалуй, поищу твоего хозяина. Мы с ним старые друзья, и мне не терпится увидеть его. Он ведь отправился не один?

– Конечно, сударь. Его сопровождает господин Мушкетон и егеря.

– О-о, так Мушкетона теперь величают господином. Хорошо, ты говоришь в том лесу, за холмом? Думаю, что смогу найти их, охотники всегда производят много шума.

И Арамис отправился на поиски Портоса.

Обогнув холм, он приблизился к указанному лакеем лесу.

Едва выехав под лесные своды и не успев углубиться в чащу, он услышал звук рога. Лай собак приближался, и, двинувшись на шум, Арамис через некоторое время увидел перед собой свору, преследующую красавца оленя с ветвистыми рогами.

Благородное животное пронеслось мимо, – а лошадь Арамиса, встревоженная собачьим лаем, заплясала и встала на дыбы.

Одному псу досталось от ее копыт, он с визгом отлетел в сторону. Несколько собак шарахнулись в кусты, другие, на против, злобно рыча, окружили храпевшую лошадь и, казалось, не прочь были отомстить за вожака.

– Тысяча чертей! Бездельники, упустили оленя!

Этот бас нельзя было спутать ни с каким другим. Арамис, привыкший подчинять порывы чувств рассудку, не мог не признаться себе, что голос Портоса взволновал и растрогал его.

Он увидел скачущего во весь опор великана, далеко опередившего двоих егерей, и воскликнул:

– Портос! Здравствуйте, друг мой!

Волна былых воспоминаний растревожила память, и Арамис поскакал навстречу гиганту. Портос же, словно громом пораженный, замер на месте подобно изваянию. От радости и удивления он лишился дара речи, и только глаза красноречиво свидетельствовали о чувствах, обуревавших его простодушную натуру.

– Милый Арамис, вас ли я вижу! – вскричал наконец Портос, раскрывая объятия. Растроганный Арамис спохватился слишком поздно. Прежде чем он успел что-либо предпринять, две могучие руки обхватили его, и, кто знает, возможно, тут и прервалась бы карьера того, кому впоследствии было суждено сделаться аббатом д'Эрбле, епископом Ваннским и даже генералом Ордена Иисуса, если бы не большое количество ваты в костюме, сыгравшей роль защитной прослойки.