Текст книги "1920. Война с белополяками. Поход Пилсудского на Украину"

В области снабжения продовольствием органы военного ведомства также не имели заготовительных, а лишь распределительные функции. Заготовка продовольствия и передача его войскам производилась центральными, местными и состоящими при войсках органами Народного комиссариата по продовольствию, причем ближайшим к войскам органом Наркомпрода являлся опродкомдив, обязанный заботиться о продснабжении войск как из местных средств, так и путем получения продовольствия от своих армейских и выше их стоящих органов. Поскольку аппарат, ведавший продовольствием армии, являлся по закону независимым от войскового командования, в работе его замечались часто оторванность от войск и малая гибкость, почему в довольствии войск также наблюдались перебои, особенно в те периоды, когда войскам приходилось совершать значительные передвижения. В отношении продснабжения войск можно отметить то же явление, что и в отношении вещевого снабжения их. Так, в период зимнего стояния на позициях войска 16‑й армии были удовлетворены: мукой и хлебопродуктами на 89 %, мясом и рыбой на 113 %, сахаром на 100 %, чаем на 100 %, овощами на 79 %, мылом и табаком на 100 %, жирами на 80 %, солью на 109 %, овсом на 41 %, сеном на 82 %[50]50
  Историческо-стратегический очерк 16‑й армии. Данные о продовольственном снабжении за октябрь 1919 г.


[Закрыть]. В январе 1920 г. констатируется сильное падение процента обеспеченности войск колониальными продуктами (чаем на 30 %, сахаром на 56 %, табаком на 80 %). Резко также падает процент обеспеченности войск мылом – до 7 %. В период решительных операций на Западном фронте летом 1920 г. этот последний был обеспечен согласно данным ниже приводимой таблицы.

Потребность и поступление продовольствия

Обеспеченность войск фронта продуктами и фуражом в днях усматривается из прилагаемой ниже таблицы:

* На довольствии состояло 707 700 чел.

Приведенный цифровой материал свидетельствует о сравнительном благополучии фронтовых и армейских складов в отношении продовольствия. Но те же причины, которые вызвали перебои в снабжении вещевым довольствием фронтовых частей, сказывались и на снабжении их продовольствием. Уже цитированные нами сводки ПУРа за июнь констатируют перебои в снабжении продовольствием некоторых войсковых частей[51]51
  Например, сводка из 44‑й стр. п-ка говорит, что во всех частях продовольствие получается плохо. В 17‑й стр. дивизии красноармейцы жалуются на невыдачу 2-фунтового пайка хлеба; в 12‑й армии – 7‑я стр. дивизия заявляет, что запас продовольствия иссякает, 28‑я стр. бригада жалуется на недостаток колониальных продуктов, и т. д.


[Закрыть].

Во всяком случае, в итоге следует признать, что состояние армии в отношении вещевого довольствия и снабжения продовольствием, если и не удовлетворяло идеальным пожеланиям, то, во всяком случае, не отражалось отрицательно на ходе военных операций.

В области тактики армия руководствовалась уставами и наставлениями старой русской армии, переработанными на основании опыта мировой войны в течение 1918 г. Кроме того, в армии выработались в среде командного состава определенные тактические воззрения на основании опыта многочисленных фронтов Гражданской войны. Практика на этих фронтах, своим протяжением превосходивших все до сих пор известные нормы эпохи мировой войны, ставившая наш командный состав всех степеней в условия самостоятельных и ответственных исполнителей, способствовала выработке в нем широкой инициативы, энергии, и предприимчивости. Наиболее полное и законченное выражение эти взгляды приобрели у нового командующего Западным фронтом тов. Тухачевского. Поскольку в своих директивных указаниях он настойчиво проводил их в жизнь на своем фронте и путем печати в широкой военной аудитории, мы считаем необходимым дать краткий синтез этих взглядов. Тов. Тухачевский считал, что Гражданская война по самому своему существу требует решительных, смелых, наступательных действий.

Поэтому тов. Тухачевский считал, что воспитание командиров и войск Красной армии должно быть основано на привитии им духа активности, изобретательности и решительного стремления к уничтожению живой силы противника.

Это не должно было мешать, однако, проведению начал твердого управления в рядах армии.

Самостоятельность, смелость и изобретательность частного начальника должны были в полной мере проявляться лишь в пределах поставленной им задачи.

Тов. Тухачевский твердо держался взгляда, что стремление к уничтожению живой силы противника должно всегда господствовать над стремлением к захвату или сохранению территории.

В операциях маневренной войны на растянутых фронтах тов. Тухачевский являлся решительным врагом кордонной стратегии и решительно придерживался принципа частной победы.

Придавая огромное значение последовательному напряжению усилий в каждой развивающейся операции тов. Тухачевский выдвигал важность и значение предварительной подготовки операции, причем стратегия должна была обеспечить для тактики легковыполнимые задачи, что достигалось в первую очередь сосредоточением на направлении главного удара значительно превосходных сил, а также использованием внезапности и хорошей технической подготовки операции в виде заблаговременной и продуманной организации сети связи, устройстве и усовершенствовании путей сообщения и проч.

Достигнутый успех в первом решающем столкновении должен быть развит последующим энергичным и решительным использованием победы.

На второстепенные направления надлежало уделять строго ограниченное количество сил и средств.

Всякая концепция операции в целом должна была стремиться к решительной цели – возможно полного уничтожения живой силы противника путем ее окружения. Применение в этом случае комбинированных форм прорыва и охвата должно было дать наиболее благоприятные результаты. В отношении обороны на растянутых фронтах тов. Тухачевский держался взгляда, что необходимо стремиться к прочному занятию и укреплению особо удобных для обороны районов, прикрытых естественными препятствиями; было особенно выгодно, когда такие районы находились на флангах главных группировок противника, что могло заставить его прибегнуть к непредвиденным перегруппировкам.

Поскольку всякая задуманная операция должна была быть рассчитана и материально обеспечена на все свое продолжение, тов. Тухачевский придавал особое значение военным сообщениям и надлежащей организации тыла.

В отношении роли и значения стратегических резервов тов. Тухачевский держался мнения, что в маневренной войне они вовсе неприменимы, исходя из того, что в маневренной войне при быстром темпе развития операций и расстройстве сети железных дорог эти резервы будут запаздывать к пункту решительного удара; однако, тов. Тухачевский оговаривался при этом, что переброски с одного фронта на другой, а также и вдоль всего фронта, конечно, должны иметь самое широкое применение; таким образом, в сущности, тов. Тухачевский, не отрицая понятия о стратегическом резерве в целом, придавал ему только более распространенное толкование. Командный состав и красноармейцы войсковых частей, продолжительное время пребывавших на фронте, приобретали достаточную тактическую подготовку. С тактической подготовкой командного состава и стрелков пополнений и вновь прибывавших на фронт с тыла частей дело обстояло хуже. В своем докладе Главкому от 12 июня № 163/к. ф. командзап констатирует: «Слабость строевой и тактической подготовки пополнений; расхлябанность их командного состава и низкий уровень дисциплины»[52]52
  Дело Штаба РККА № 10 по описи В-уч. арх. № 1357.


[Закрыть]. К числу отрицательных явлений в области тактики, укоренившихся довольно прочно в войсках, следует отнести беззаботное отношение командного состава к дисциплине походных движений. На марше походные колонны быстро теряли форму строя, мелкие войсковые единицы распылялись между многочисленными обывательскими повозками, везшими обыкновенно все снаряжение и шинели; о неудобствах этого явления мы говорили уже выше. Длительный пассивный период на Польском фронте нашей Гражданской войны выдвинул вопрос об организации обороны в условиях растянутых и слабо насыщенных войсками фронтов. Командования фронтов и армий пришли к сознанию о вреде кордонной обороны, когда войска растягивались по фронту в нитку без резервов или с ничтожными резервами. В обороне восторжествовали также идеи маневренности с развитием ее из глубины, что требовало эшелонированного расположения войск лишь на некоторых важнейших направлениях с прикрытием всего их расположения авангардами, занимающими тот рубеж, на котором маневр должен получить свое полное развитие. Как увидим в дальнейшем, такое именно расположение для обороны было предписано командюзом тов. Егоровым войскам 12‑й и 14‑й армий перед началом общего наступления поляков на Украине и такое же расположение применялось войсками Западного фронта еще с начала зимы 1920 г. В области связи и взаимодействия различных родов войск следует отметить не всегда умелое обращение общевойсковых начальников с приданной им артиллерией и не всегда достаточное знакомство их со свойствами этого рода войск. В области работы по организации штабов, особенно низших войсковых соединений (дивизий и бригад), следует отметить бедность их лицами со специальной подготовкой к службе Генерального штаба и стремление проявить свое руководство войсками до самых мелких деталей указаниями, каким именно способом надлежало войскам разрешить ту или иную задачу. Последнее обстоятельство можно объяснить недостаточной тактической подготовкой и опытом многих войсковых начальников, являвшихся непосредственными исполнителями той или иной операции, за которую в целом нес ответственность штаб.

Все отмеченные выше недостатки и особенности не достигали, однако, таких размеров, чтобы существенно влиять в отрицательную сторону на операции войск. В этом отношении интересно будет привести мнение польских авторов о боевой подготовке Красной армии. Один из них, полковник Кукель, отмечает упорство в бою красной пехоты, ее равнодушие к потерям и хорошую боевую дисциплину; в отношении артиллерии польский автор делает упрек за склонность ее вести огонь по площадям в целях достижения морального эффекта; наконец, кавалерию полковник Кукель называет смелой, предприимчивой и стремящейся широко проявить на поле сражения свое взаимодействие с пехотой. Таким образом, следует признать, что в тактическом отношении Красная армия при некоторых недостатках своей подготовки являлась все-таки величиной, вполне могущей соперничать с польской армией.

В кампанию 1920 г. Красная армия вступила под знаком продолжения укрепления в ней начал регулярности и порядка. В этом отношении как правительство, так и РВСР придерживались вполне определенной политики. В начале 1920 г. начальникам и комиссарам были предоставлены права по наложению дисциплинарных взысканий. РВСР обращал особое внимание на поддержание порядка и дисциплины в войсковых частях. Вышеуказанные мероприятия в связи с усиленно проводимой политработой в войсковых частях значительно подняли их боеспособность. Так, например, политсводка за 29 и 30 апреля 1920 г. из 86 войсковых частей различных фронтов отмечает 22 войсковые части с определенно хорошими настроением и дисциплиной, констатирует удовлетворительное состояние того и другого во всех остальных частях и отмечает лишь только одну войсковую часть (532‑й стр. полк 60‑й стр. дивизии) как не выполнившую боевого приказа вследствие крайнего переутомления[53]53
  Дело Штаба РККА № 4ж, по описи В-уч. арх. № 1451.


[Закрыть]. Такое же настроение поддерживалось в войсковых частях и во время решительных операций описываемой кампании. Вот данные из соответствующих сводок за период с 8 по 15 июня 1920 г.

15‑я армия

4‑я стр. дивизия – настроение боевое; 6‑я стр. дивизия – в общем настроение удовлетворительное; 11‑я стр. дивизия – настроение бойцов хорошее, но чувствуется сильная усталость; 18‑я стр. дивизия – настроение хорошее; 29‑я стр. дивизия – настроение бойцов хорошее; 53‑я стр. дивизия – настроение хорошее.

12‑я армия

7‑я стр. дивизия – настроение бойцов хорошее, местами приподнятое; 25‑я стр. дивизия – боеспособность частей средняя; 58‑я стр. дивизия – настроение частей хорошее[54]54
  Там же.


[Закрыть].

Кроме объективных условий сосредоточения, как-то: густоты железнодорожной сети страны, количества сквозных линий и степени оборудования выгрузочных станций, на условия сосредоточения, а в современных условиях ведения войны и на условия стратегического маневрирования влияет также в решительной мере и общее состояние транспорта. Для того чтобы охватить условия сосредоточения в целом, нам необходимо остановиться на состоянии нашего транспорта в период начала сосредоточения войск на польском участке нашего фронта перед началом решительных операций.

В одном из проектов докладов, имеющихся в делах Штаба РККА и помеченном 17 марта, отмечается «неуклонное понижение всех положительных и возрастание всех отрицательных коэффициентов в работе транспорта». В пояснение этой характеристики приводится следующий материал:

А. Состояние паровозного парка[55]55
  При рассмотрении цифр следует иметь в виду еще и общее сокращение железнодорожной сети.


[Закрыть]

* Дело Штаба РККА № 4 ж, по описи В.-уч. арх. № 1451.

Б. Состояние вагонного парка

Этот же набросок доклада положение с топливом характеризует как катастрофическое, обосновывая это утверждение на следующих выкладках. Среднее месячное наличие топлива в 1918 г. при общей длине железнодорожной сети 21 000 км равнялось 773 000 куб. саж.

То же наличие в 1919 году при сети 26 000 км определялось в 290 000 куб. саж.

Средний месячный подвоз топлива за ноябрь – декабрь 1919 г. определялся в 250 000 куб. саж., тогда как предполагаемая средняя месячная потребность на 1920 г. исчислялась в 350 000 куб. саж.

Тот же проект доклада приводит следующие примеры хода воинских перевозок. Перевозка 5‑й стр. дивизии из Кургана за время с 18 по 26 декабря дала недогруз в 21 эшелон. Перевозка 29‑й и 5‑й стр. дивизий началась месяцем позже, чем это предполагалось военным командованием; в отношении передвижения санитарных поездов и пополнений наблюдались еще большие дефекты[56]56
  Дело Штаба РККА № 27, по описи В-уч. арх. № 1767.


[Закрыть].

Состояние транспорта привлекло к себе усиленное внимание РВСР. Вопросы о переброске войсковых частей с доведением нормы эшелонов до 1,5–2 эшелонов в сутки приобретали настолько острое значение, что доходили до обсуждения РВСР и требовали специального согласования с особоуполномоченными НКПС[57]57
  Там же, см. протокол № 104 от 26 марта 1920 г.


[Закрыть]. Не только вопросы о переброске частей усложняли работу РВСР. Зима 1919/20 г. принесла с собою еще особое обстоятельство в виде снежных заносов, осложнившее и ухудшившее положение с железнодорожным транспортом. Для борьбы с заносами на жел. дорогах приказано было привлекать воинские части из проходивших эшелонов. Все изложенные причины влекли за собою крайнюю медлительность в продвижении воинских эшелонов и продолжительные простои их на станциях. Так, например, начоперодарм Цветков телеграммой № 0394 от 7/II доносит, что эшелоны 5‑й стр. дивизии расстояние от Кургана до Уфы прошли в 22 дня, вследствие чего у них иссяк двухнедельный запас продовольствия[58]58
  Дело Штаба РККА № 3 Зап., по описи В-уч. арх. № 1923.


[Закрыть]. В дальнейшем транспорт удалось наладить лучше в отношении быстроты перебросок; из последующего изложения будет видно, что в отношении некоторых из них удавалось достигать скорости до 700 км в сутки. Вообще же, несмотря на тяжелое положение нашего транспорта, работа его непрерывно улучшалась. С. Варин в вышецитированной нами статье указывает, что «средняя норма перебросок, потребованная стратегией, была равна 173,1 эшелона в месяц, что для одного дня выражалось цифрой в 5,4 эшелона.

В отношении состояния железнодорожного транспорта у нашего противника мы не располагаем точным цифровым материалом, но вот данные, которые могут свидетельствовать о его состоянии: один польский автор прямо указывает, что «благодаря исправности польской железнодорожной сети, быстро передававшей части изнутри страны и с других фронтов (Чехо-Словацкого и Северного) переброска войск была выполнена своевременно, и лишь немногие части запоздали к началу решительных действий. Примером этой исправности железнодорожной сети служит переброска дивизиона шеволежеров в течение 4‑х дней из-под Вилейки в Калинковичи»[59]59
  «Беллона», октябрь 1921 г. С. 859–866.


[Закрыть].

Таким образом, следует признать, что по состоянию транспорта условия сосредоточения были более благоприятны для польской армии и менее благоприятны для Красной армии.

Обе враждебные армии одинаково пользовались отрезками прежней стратегической сети русских жел. дорог, но если в отношении продольных железнодорожных линий они находились в равных условиях, то иначе обстояло дело в отношении рокадных жел. дорожных путей. Лучшими из них в стратегическом отношении владела польская армия. Главнейшим из них и по протяжению и по оборудованию целым рядом хорошо развитых узловых станций является железнодорожный путь Вильно – Барановичи – Лунинец – Сарны – Ровно, сыгравший крупную роль в польских оперативных перебросках в течение весенней и летней кампаний 1920 г. Кроме того, в тылу польских армий имелся целый ряд рокадных железнодорожных линий, связывавших железнодорожные продольные линии, проходившие к северу и югу от Полесья.

Все вышеприведенные обстоятельства создавали для польской армии несравненно более выгодные условия сосредоточения на театре войны, чем для Красной армии.

Обращаясь к оценке сил и средств сторон, следует отметить, что при этом нельзя ограничиться простым сопоставлением численности сил обеих сторон. Если РСФСР абсолютно по численности своих вооруженных сил и превосходила Польшу, то это абсолютное превосходство становилось весьма условным, если взять во внимание обширность пространства, на котором были разбросаны эти силы, разнородность выпадавших на них задач, наличие, кроме Польского, еще и др. фронтов, либо полуликвидированных (Эстония, Латвия), либо совсем еще не ликвидированных (Врангелевский фронт). В иных условиях находилась Польша. Еще до начала решительных активных операций на своем Восточном фронте она уже свободно могла распоряжаться всеми своими вооруженными силами, так как все ее фронты, за исключением Восточного, были уже ликвидированы. Благоприятные условия сосредоточения обеспечивали ей переброску возможно большего количества ее сил в нужное время на Восточный фронт. Поэтому пока невыясненным является для нас вопрос, почему Польша не использовала этих выгод своего положения для нанесения РСФСР решительного удара в то время, пока наши силы еще сосредоточивались на Западном и Юго-Западном фронтах? Весьма косвенные намеки на неправильность основного распределения вооруженных сил Польши перед началом решительных операций на востоке можно найти в статьях майора Ружицкого в газете «Zbroina Polska». Действительно, из предыдущего изложения мы знаем, что полное напряжение в отношении использования запасов своей живой силы Польша сделала только в августе 1920 г., с другой стороны, оправдывающим до известной степени польское командование обстоятельством является то, что поляки к моменту начала решительных операций не успели еще полностью закончить своих формирований второй очереди.

В отношении материальных и технических средств разного рода Польша безусловно превосходила РСФСР, так как последняя должна была базироваться исключительно на собственные источники, далеко недостаточные, в то время как первая в этом отношении базировалась на все страны большой и отчасти малой Антанты.

Как окончательный вывод следует признать, что если в отношении боеспособности и тактической подготовки между обеими армиями нельзя было провести особенно резкие грани, то зато в отношении условий сосредоточения и материальных возможностей польская армия безусловно превосходила Красную.

Однако Красная армия имела и одно неоспоримое преимущество перед польской армией. Это преимущество заключалось в глубоком осознании каждым бойцом Красной армии жизненности и исторической законности тех лозунгов, ради которых он сражался и жертвовал своей жизнью. Эта сознательность, как следствие силы самих лозунгов и соответствия их интересам и надеждам широких народных масс всего мира, так и соответствующей политической работы среди войсковых частей, и создавала тот дух Красной армии, которому удивлялись и отдавали должное наши противники.

В организационном отношении следует отметить, что организация нашей дивизии согласно штату № 220 перегружала командование дивизии массой подчиненных единиц и учреждений, что сделало управление дивизий малогибким. При большом количестве организационных единиц мы никогда не могли довести их численность до полного штата, особенно это сказывалось на таких организационных единицах, как полки. Благодаря этому обстоятельству наша 9‑полковая дивизия, числом штыков в редких случаях равнялась, а в большинстве была всегда слабее польской 4‑полковой дивизии; при малом количестве штыков мы изобиловали значительным количеством едоков, обслуживавших слабо пополненные штыками кадры дивизий. Рамки армейских аппаратов Западного фронта оказались тесными для принятия в себя многочисленных дивизий, прибывших туда в течение лета 1920 г., что вынудило импровизированным образом и наспех создавать дополнительно новые армейские и групповые аппараты управления. Это обстоятельство потребовало особенных усилий со стороны Западного фронта в деле снабжения этих аппаратов штабными работниками и средствами связи.