Текст книги "Серия криминальных детективов «Погоня». Том 2"

В дверях появился Кирюхин. Его лицо было хмурым, озабоченным новым происшествием. Он сел на стул. – Ну как ты себя чувствуешь? – спросил он.

– Неважно, но это пройдёт.

Подошла медсестра. Я перевёл взгляд на неё. – Девушка принесите, пожалуйста, стакан холодной воды, – попросил я.

Медсестра торопливо пошла в дом.

Кирюхин придвинулся ближе. – Ты можешь рассказать, что произошло?

Я изложил ему в подробностях, всё, что смог вспомнить.

Подполковник внимательно выслушал, потом произнёс: – Похоже, действует один и тот же стрелок. Лапин, Рябов и теперь Жанна. Тот же способ. Во всех случаях стреляли в сердце, только в последнем эпизоде пуля чудом не задела жизненно важные органы. Если есть Бог, то это по его воле Жанна уцелела. Вот когда она очнётся, мы узнаем имя убийцы.

– По-твоему, если она не очнётся, мы не узнаем имя убийцы, – пробурчал я.

– Не передёргивай, – недовольно буркнул Кирюхин. – Мы ищем убийцу, делаем всё возможное, но пока безрезультатно. – Оперативная обстановка сложная, много не раскрытых. Ты же знаешь нашу работу, был в нашей шкуре.

– Прекрасно знаю, поэтому, вопреки указаниям полковника Вихрова, провожу собственное расследование.

Кирюхин криво ухмыльнулся. – Вижу, как проводишь расследование. Чуть было сам в ящик не сыграл.

– Ну, это издержки нашей профессии, – грустно изрёк я. – За последние дни я уже много шишек набил и не зря.

Брови у Кирюхина поползли вверх. – Да. Так значит, ты успешно воюешь. Поделись фактами.

– Какие факты? – спросил я. – Одни лишь предположения. Нет не единого факта, реально указывающего на убийцу.

– А найденные в доме Богданова джинсы, служебное удостоверение и мобильник Фёдора? – поинтересовался Кирюхин.

– Значит, прочитал мой рапорт.

– Да, Мария мне предоставила рапорт и вещи, – сказал подполковник.

– Ну, хорошо, – Вздохнул я. – Придётся тебе рассказать всё остальное.

В течение нескольких минут мне пришлось изложить ему дополнительную информацию. О голубом бриллианте я умышленно умолчал, зная, что вся информация по любому ляжет на стол полковнику. Мне не хотелось, чтобы Вихров об этом знал.

Кирюхин выслушал внимательно. – Ладно, о портсигаре, который вернулся к своему владельцу, я забываю, – проговорил он. – Но джинсы, служебное удостоверение и мобильник Фёдора, это вещественные доказательства, которые я приобщил к уголовному делу.

На веранде появилсь медсестра, в руках она держала стакан. Я взял стакан и жадно выпил холодную воду. Через минуту мне стало немного легче. Я с грустью посмотрел на подполковника.

Кирюхин обнадеживающе улыбнулся. – Не вижу энтузиазма в твоих глазах, – бодро произнёс он.

Я попытался улыбнуться, но улыбка получилась жалкая, вымученная.

– Тебе нужно хорошенько выспаться, – сказал он, вставая. – Пошли в машину. Я довезу тебя до дома.

Я с трудом встал и двинулся следом за Кирюхиным. Когда мы подошли к машине я спросил: – Ты сообщил Раисе Марковне, что в её дочь стреляли.

– Да, она уже в больнице, подняла на ноги всех медицинских светил.

Кирюхин сел за руль, я осторожно опустился на переднее пассажирское сиденье. Шевроле-Нива медленно тронулась с места и покатила по узкой бетонной дороге. Пропетляв по деревенским улочкам, мы, наконец, выехали на шоссе.

Кирюхин задумчиво смотрел на дорогу, а когда мы остановились перед красным светофором, медленно перевёл взгляд на меня.

– Как ты себя чувствуешь? – спросил он.

– Немного лучше.

– Ну, тогда выслушай ещё одну неприятную новость.

Я с удивлением посмотрел на него. Кирюхин спросил: – Где Фомин?

Я не ожидал от него, что он знает Фомина.

– Ты имеешь в виду Влада Фомина?

– Да. Где он?

– Уехал в командировку.

– Куда именно и что он там делает? – спросил он и тронулся с места на зелёный сигнал светофора.

– Он должен был съездить в «Марьино» проверить подноготную Астахова, – сказал я. – А что произошло?

– Он мёртв.

Меня пробила дрожь. Кожа покрылась мурашками.

– Фомин мёртв?

– Да. Его выловили из большого пруда в «Марьино», – сообщил Кирюхин, уставившись в дорожное полотно. – У него на голове большая гематома. Похоже, его прежде ударили чем-то тяжёлым, а затем сбросили в воду. Местные эксперты сделали заключение, что он умер вчера около одиннадцати вечера.

Мы подъехали к моему дому. Я вышел из автомобиля и остановился возле калитки. Кирюхин махнул мне на прощание рукой и поехал. Я стоял, дышал свежим воздухом и взглядом провожал удаляющуюся машину.

Я пошёл домой, разделся, принял душ, приготовил крепкий кофе и сел в своё любимое кресло.

Фёдор, Рябов, Жанна и теперь Фомин. Мир сошёл с ума. Раскрыть эти преступления для меня стало делом чести.

Внезапно позвонили в дверь. Я чуть не захлебнулся кофе. Меня внезапно охватило чувство тревоги. Я взглянул на часы, было без пяти девять вечера. Странно, я никого не ждал. Я подошёл к входным дверям и взглянул в монитор цветного видеодомофона. Возле входа на веранду стояла женщина. Я пригляделся и узнал в ней своего секретаря Миллер. Я открыл входную дверь: – Входи, Мария.

Она вошла в дом.

– Что-нибудь случилось? – спросил я, возвращаясь к своему креслу.

– Я узнала о происшествии от Кирюхина, – произнесла она. – Вот решила тебя навестить. Помочь. Может нужно чего-нибудь.

– Спасибо, Мария, у меня есть всё, – сказал я. – Проходи, присаживайся. Будешь кофе?

Она утвердительно кивнула.

Я поднялся, чтобы обслужить гостью. Она запротестовала.

– Сиди, сиди, я сама приготовлю, – торопливо проговорила она, сходила на кухню и через минуту пришла с наполненной чашечкой. Мария тут же опустилась в кресло напротив.

– Я волновалась, звонила тебе, но телефон не отвечал, – пояснила она своё беспокойство.

– Возможно, в телефоне опять сел аккумулятор, – пробубнил я. – Периодически забываю зарядить.

– Расскажи. Как всё произошло?

Я подробно изложил все перипетии, которые со мной произошли за сегодняшний день.

Мария внимательно слушала и наблюдала за мной. Её взгляд был тревожен и мрачен, брови наморщены.

– Что ты намерен предпринять?

Я встал, поскрёб затылок и рассеянно вымолвил: – Пока не решил. Нужен мозговой штурм. А у меня болит голова.

– Тебе нужно лечь в постель.

– Наверное, ты права, – согласился я. – Завтра мне нужно ехать в «Марьино», чтобы опознать Фомина.

– Я категорически против твоей поездки, – резко возразила она. – Ты пока не в форме, чтобы ехать. Поехать могу я или кто-то другой из нашего агентства.

Я приблизился к шкафу, где хранились таблетки.

Одну таблетку я бросил в рот и запил кофе.

– Тебе необходимо поехать в травмпункт, чтобы врач осмотрел твою голову, – посоветовала Мария.

Мне было видно, что она взволнована.

– У тебя может быть сотрясение мозга.

Семейство Гонымар славится своими каменными черепами, – произнёс я, раздумывая, достаточно ли обезболивающего я принял.

Чтобы не сомневаться, я выпил ещё одну таблетку.

Меня беспокоила одна мысль, у кого поднялась рука стрелять в беззащитную хрупкую Жанну. Завтра мне обязательно нужно успеть её увидеть.

– О чём ты всё думаешь? – с тревогой спросила она. – Может быть, ещё что-то произошло помимо Жанны и Фомина?

– А разве этого мало?

Она промолчала.

Наконец таблетки сделали своё дело. Головная боль стала постепенно утихать.

– Извини, но мне необходимо лечь в постель, – сказал я и встал.

Мария тоже поднялась с кресла. – Я ухожу.

Я сопроводил гостью до двери и сказал: – До свидания.

Она вышла, и дверь за ней закрылась. Через минуту до моих ушей донёсся звук автомобиля. Я заторопился в спальную комнату.

Глава 9

На следующее утро из Москвы приехал Олег Юдин. Я сообщил ему последние новости, он был потрясён. Потом Олег доложил, что алиби у Богданова железные: тот был с Алиной Овсянниковой с одиннадцати вечера до двенадцати часов следующего дня. Это подтвердила соседка по квартире. Примерно этому же времени соответствовали записи журнала учёта охраняемой автостоянки, где находился автомобиль Богданова.

Мария не хотела, чтобы я ехал в командировку, но я настоял на поездке. Мы решили поехать в моём «Ситроене», но только за руль сел Юдин. Прежде чем отправиться в «Марьино», мы заехали в больницу, узнать состояние здоровья Жанны. Мне сообщили, что она не приходила в сознание.

И тогда мы двинулись в путь. Я всю дорогу думал о Фомине. Я знал его много лет, и мы хорошо сработались. Конечно, он был по натуре авантюрист, рисковый парень, но честный с товарищами и добросовестный в работе. Из родственников у него никого не было. Он вырос в детдоме. Думать о том, что его уже нет, было очень больно.

Юдин пытался меня убедить в том, что нет никаких доказательств того, что смерть Влада связана с орловским стрелком. Но я думал иначе. Связь существует и эту связующую нить я должен отыскать.

Юдин признался мне, что ранее замечал, что Влад увлекается игральными картами. Покер его любимая игра, которая приносила ему дополнительный доход и вполне возможно, в командировке он ввязался в азартную игру и вероятно выиграл. Быть может, на этой почве его сбросили в озеро. На этой версии Юдин не настаивал, но сказал, что Влад был лихим парнем и вполне мог угодить в подобного рода трагедию.

Я был категорично не согласен с его доводами. На работе Влад был настоящим трудягой. Возможно, он был лихим, но только не тогда, когда выполнял служебные обязанности.

За два с половиной часа мы доехали до места. Следователь нас уже ждал и препроводил в здание судмедэкспертизы, где должен был провести опознание тела. Судебный эксперт в белом халате откинул простыню, закрывающее тело. Увидев Влада на длинном мраморном столе в несколько ином виде, у меня вновь разболелась голова.

Следователь коротко спросил: – Это он?

– Да, это Владислав Фомин, – ответил я.

Он посмотрел на Юдина, у которого лицо стало, словно белая простыня.

– Вы подтверждаете?

Юдин утвердительно кивнул.

Судебный эксперт накинул простыню на тело Фомина.

Мы подписали протокол.

Следователь произнёс: – Как это ни печально, но никто из нас смерти не избежит. Этого парня ударили по темечку тяжёлым предметом. Смерть наступила мгновенно, воды он не почувствовал.

Следователь оказался разговорчивым парнем. Он рассказал, что Фомин приехал позавчера около семи часов вечера на рейсовом автобусе. Билет был в кармане пиджака. Он устроился в санатории. Вчера в восемь часов утра его тело обнаружил служащий лодочной станции. Экспертиза показала, что он был мёртв около девяти часов. Из этого следует, что его убили примерно в одиннадцать часов вечера, то есть через пять часов после приезда в «Марьино». Мы осмотрели его комнату, ничего подозрительного не нашли. Его вещи разместили в камере хранения пансионата. Можете их забрать.

Я подумал, что пяти часов ему было вполне достаточно, чтобы начать наводить справки о частной жизни Ларисы Будиной и Виктора Астахова и при этом окончательно засветиться.

Мы вышли из здания судмедэкспертизы.

***

В пансионате были созданы такие условия, что можно было без проблем устроиться хоть на одни сутки. Фомин поселился в обычной ничем не примечательной комнате с типичным стандартом мебели и аксессуарами. Мы осмотрели комнату и вещи Фомина, но ничего такого, что привлекло бы наше внимание, не нашли.

У дежурной по этажу мы узнали, что Фомин после того как разместился в номере, ушёл в столовую на ужин и больше она его не видела. Официантка обслуживающая его стол ничего существенного не сообщила.

Мы вышли из главного административного корпуса во внутреннюю часть парка к огромному водоёму, и двинулись по аллее. Подойдя к пруду, мы пошли вдоль берега к лодочной станции.

– Где-то здесь выловили тело Влада, – грустно сказал я, окидывая взглядом обширный водоём и лодочную станцию, где были видны катамараны и лодки.

Я вынул из внутреннего кармана пиджака фотоснимок и протянул Юдину. – Посмотри. Это место, где Влад начал своё расследование.

Пока Юдин с интересом разглядывал фото, я рассказал ему, где нашёл фотокарточку. – Перед отъездом Влад мне сказал, как только доберётся сюда, то первым делом возьмётся за проверку фотографии. Поэтому мы здесь. Я заранее сделал для него копию.

Юдин, внимательно изучал снимок и сопоставлял с местностью. Он сориентировался и нашёл то место, откуда происходило фотографирование.

– Хорошо бы узнать, кто был тот фотограф? – спросил он и посмотрел на меня.

Я задумался и перевёл взгляд на лодочную станцию. Там возле пристани возился с лодками какой-то мужчина.

Мы, не сговариваясь, двинулись к нему. Неожиданно мне в голову пришла идея. – Постой, не спеши, – резко притормозив, сказал я. – Где-то на пути своей проверки Влад сделал неверный шаг и сошёл с дороги. Результаты мы знаем. Поэтому, сделаем так: я буду действовать, а ты меня прикрывать. Твоя задача висеть у меня на хвосте, при этом оставаясь незамеченным. Если я окажусь в опасности, то поможешь мне. Ты понял?

Юдин утвердительно кивнул, при этом предложил: – Давай поменяемся. Я мог бы пойти на риск, а ты под охраной.

– Нет. Будем играть по моим правилам.

– Тогда действуй, – согласился Юдин.

Я зашагал к лодочной станции, а Юдин пошёл в сторону, наблюдая за мной.

Лодочник был склонный к полноте человек лет около пятидесяти, невысокого роста, с густыми седыми волосами на голове и усами, кое-где пожелтевшими от табачного дыма. Он был одет в голубую сорочку с коротким рукавом и светлые штаны. Лодочник посмотрел на меня, я в ответ улыбнулся и кивнул. Он довольно долго глядел на меня, потом спросил: – Вам лодку или катамаран?

– Ни то и не другое, – сказал я.

– Ну, тогда ступайте своей дорогой, любезный человек, А мне надо ещё многое успеть сделать, – произнёс он и, отвернувшись, стал заниматься своим делом.

– Уважаемый, – позвал я. – Мне хотелось бы с вами переговорить.

Лодочник вновь взглянул на меня. Я опять ему вежливо улыбнулся.

– Уделите мне несколько минут, я вас отблагодарю, – доставая из кармана деньги, сказал я.

Его лицо скривилось в недовольной гримасе. – Ну, что вам ещё?

Я подошёл к нему ближе, держа в одной руке деньги, в другой фото. Он жадно уставился на деньги, а потом перевёл взгляд на фото.

– Вы хотите спросить, кто изображён на этом снимке?

– А как вы угадали?

– Это несложно. Мне этот вопрос уже задавал тот парень, которого недавно выловили из воды, – проговорил он и кивнул в неопределённом направлении.

– Вас как зовут? – спросил я.

– Зовите просто, Петрович.

– Так вот, Петрович. Тот парень, которого выловили из воды, был мой хороший товарищ, его звали Влад. Мы вместе работали.

– Понимаю и сочувствую, – хмуро буркнул он.

– И что вы можете сказать? – спросил я.

Лодочник покосился на деньги и промолчал.

Я протянул ему пятьсот рублей. – Возьмите, Петрович! Только расскажите, то, что вы сказали Владу.

– Вижу вы не из полиции. Иначе бы не предлагали деньги, – произнёс он.

Я утвердительно кивнул.

Лодочник почесал затылок. – Хорошо я скажу.

Он быстро спрятал купюру в карман.

– Эту молодую пару фотографировал я. Они подъехали верхом на жеребцах и попросили это сделать. Передали мне фотоаппарат. Девушку зовут Лариса, а парня я раньше не видел.

– Скажите, откуда у них могут быть эти жеребцы? – поинтересовался я.

– Лошади из соседней деревни. Есть там фермер, который иногда даёт лошадей на прокат. В советские времена он колхозной конюшней заведовал, а потом с двумя сыновьями собственную конюшню отстроил, лучше прежней. Развернулись они хорошо. У них там много всякой живности.

Движением руки он показал в направлении деревни. – От главного здания пансионата туда ведёт асфальтированная дорога. Спросите Старикова Ивана Тимофеевича. Там его всякий знает.

– А вы в тот вечер ничего не заметили подозрительного?

– Нет, не заметил, – ответил лодочник. – А зачем мне замечать? Я если и замечу, то сделаю вид, что ничего не видел. Живу тихо, никого не трогаю. Мне проблемы не нужны. А вас попрошу, то, что я вам тут наговорил, никому не рассказывать. Вы меня поняли?

– Хорошо, Петрович, никому не скажу.

Я попрощался с лодочником и зашагал в сторону главного корпуса санатория.

Юдин догнал меня уже в здании. – Что он тебе наговорил? – с интересом спросил он.

Я пересказал ему весь наш разговор.

Юдин поскрёб затылок. – Ну, что ж, нужно ехать к этому конюху, – изрёк он умную фразу.

Разумеется, я с ним согласился, и мы двинулись на охраняемую стоянку.

Через четверть часа мы уже подъезжали к деревне. Старикова, нам искать не пришлось. Его двухэтажный дом, конюшня и другие строения были видны издалека. Усадьба располагалась на другом краю деревни. За ней в поле колыхались на ветру овсяные колосья, а чуть в отдалении простирались зелёные луга, где на выпасе вырисовывались силуэты лошадей.

Мы подъехали к дому. Огромные ворота и высокий бетонный забор преградили путь. Я вышел из машины, Юдин остался сидеть на водительском кресле. Я подошёл к железной калитке, вмонтированной в заборе, и нажал на кнопку звонка. Через пару минут, калитка распахнулась, и появился мужчина лет семидесяти. Он был настоящим исполином. Его крупное загорелое лицо, проницательные серые глаза и большой волевой рот выдавали в нём опытного старожила много повидавшего на своём веку. Я сразу понял, что это был хозяин.

Он оглядел меня с головы до ног, бросил внимательный взгляд на машину, а затем прогремел: – Что надо?

– Вы, Стариков Иван Тимофеевич? – чеканя каждое слово, строго спросил я.

– Ну, да, – буркнул он. – Чего хотел?

– Мне нужно с вами переговорить.

– Кто таков?

– Моя фамилия Гонымар, – произнёс я. – Я хотел бы посмотреть ваших жеребцов.

– Зачем?

– Подыскиваю хорошего скакуна, – произнёс я на всякий случай, чувствуя, что разговор ни клеится.

– Не похож ты на покупателя, – сказал он. – Ступай своей дорогой, мне некогда.

Стариков бесцеремонно захлопнул калитку перед моим носом.

Я в недоумении вернулся к машине. Юдин хмуро произнёс: – Кажется, мы прокололись.

– Ты хочешь сказать, что его заранее предупредили о нашем визите, – изрёк я, и потёр виски, ощущая усиливающую головную боль.

– Я этого не исключаю. Здесь все знают друг друга. Информация распространяется мгновенно, как говорят: «бежит впереди паровоза» опережая события, – проговорил он. – Но не будем отчаиваться. У меня есть план.

Юдин запустил двигатель и тронулся с места. Наша машина покатила в обратном направлении. Отъехав с полкилометра, возле дороги мы увидели медленно идущего парня.

Юдин остановил машину, приспустил стекло, – Паренёк садись, подвезём, – предложил он.

Парень обрадовался, открыл дверцу и плюхнулся на заднее сиденье. – Спасибо.

– Тебе куда? – спросил Юдин, пытаясь разговорить попутчика.

– В пансионат.

– Работаешь там?

– Ночным сторожем.

– А разве в вашем колхозе нет работы?

Парень отрицательно покачал головой. – Колхоз развалился давно.

– Тебя как зовут?

– Гордей.

– Гордей, скажи нам: Стариковы наёмных рабочих держат?

– Да. Я работал у них конюхом, но ушёл. С работников они выжимают все соки, а зарплату платят очень мало.

– А какое у них поголовье?

– Чуть больше пятидесяти.

Юдин от удивления присвистнул. – Мы хотели купить хорошего скакуна, но Стариков даже разговаривать с нами не захотел.

– Это на него похоже – сказал парень. – Иван Тимофеевич только выращивает поголовье, а реализацией занимается его сыновья и компания.

– А что за компания?

Парень немного замялся. – Из них я видел только одну женщину.

– Ну-ка, расскажи, – заинтересованно произнёс Юдин.

– Несколько лет назад Стариковы едва сводили концы с концами. Но потом его сын Егор стал встречаться с Анной Стародубцевой. В свободное от работы время их можно было увидеть верхом на лошадях. Она работала администратором и помогала им находить покупателей, из числа состоятельных клиентов пансионата. После этого их дела пошли в гору. Егор Стариков влюбился в неё и бегал за ней, стараясь исполнить любую прихоть. Но, Анна спуталась с каким-то влиятельным мужчиной и уехала в город. Егор тяжело переживал разлуку, потом последовал за ней.

– Наверное, дела у них ухудшились? – осведомился Юдин.

– Нет, здесь остался второй сын Руслан. Отъезд Егора и Анны не помешало Стариковым успешно продавать лошадей.

– Есть хорошие скаковые жеребцы?

– Имеются. В основном племенные лошади русской рысистой породы. Они заезжены и испытаны, находятся в отличной форме. Вот, например «Звёздный» стал лучшим четырёхлетним жеребцом Центрально-Черноземного округа. Он выиграл приз ДЕРБИ на Орловском и Воронежском ипподромах.

Я встрял в разговор. – Хотелось бы взглянуть на него хоть одним глазом.

– Не получится. Его продали несколько месяцев назад за очень большие деньги, – ответил он.

Я вынул из кармана фотокарточку и показал ему. – Ты знаешь кого-нибудь из них.

Парень внимательно посмотрел на фото и сообщил: – Лариса сводная сестра Руслана и Егора по матери. На фото она с Виктором. Я видел их вместе несколько раз, – и он метнул подозрительный взгляд на меня. – Под ними кобылы по кличке «Легенда» и «Неаполитанка». Кстати, именно от «Легенды» произошёл вороной жеребец по кличке «Звёздный». У него даже есть отличительная особенность: белая «звёздочка» во лбу.

– Белая звёздочка, – повторил я и вспомнил вороного жеребца с пятном во лбу, которого видел у Жанны, а также в доме Раисы Марковны, изображённой на картине.

– Да, белое пятно, но мы называем его «звёздочкой» или «депель». И поэтому жеребца назвали «Звёздный».

– Интересно, кому его продали? – спросил я.

– Я этого не знаю.

– А давно вы видели Ларису?

– Она редко приезжает.

В этот момент мы подъехали к пансионату. Гордей поблагодарил нас и вышел из автомобиля.

Мы остались в машине, размышляя над новой информацией. «Необходимо выяснить: Анна Стародубцева однофамилец или потомок ювелира Стародубцева, – думал я. – Легко сказать выяснить, а как? Столько времени прошло. Конечно, можно поискать в архиве. Допустим, я найду данные на ювелира Стародубцева. Что дальше? Как по архивным документам я прослежу, что Анна именно та Стародубцева. Ведь как говорила Раиса Шмулович, после революции Стародубцевы уехали. А куда? Неизвестно. Сколько людей с такой фамилией на белом свете?».

Я подумал о вороном жеребце принадлежащей Жанне. Может быть, это «Звёздный», а может быть – нет. Я решил преждевременно не говорить о своём открытии Юдину. Сначала, я должен был сам всё проверить.

Я вспомнил о лодочнике Петровиче, и у меня мелькнула очередная идея. – Олег, поставь автомашину на стоянку, а я схожу куплю спиртное, – произнёс я. – У меня есть смутное подозрение, что Петрович не всё мне рассказал. Есть старый испытанный способ развязать язык, это хорошая выпивка. С царицей столов, её величеством Водка я не такие крепости осаждал.

Юдин улыбнулся. – Действуй, Григорий, а я подстрахую. Но не будь таким самоуверенным.

Я вылез из машины и торопливо зашагал в магазин. Я чувствовал, что в этой местности опасной зоной является усадьба Старикова. А ключик к нему я могу подобрать, лишь в том случае, если развяжу язык лодочнику. Я решил полностью положиться на свою интуицию.

Мне хватило четверти часа, чтобы набить сумку спиртным и закуской. Расстояние до лодочной станции я преодолел за десять минут и успел застать на месте Петровича, который завершал свой трудовой день. Было уже около шести вечера. Увидев меня, он не обрадовался, но я нашёл, что ему сказать в этот момент.

– Петрович. Я пришёл отблагодарить вас за ценную информацию.

Лодочник с изумлением уставился на меня. – Неужели вы нашли виновника? – спросил он.

– Пока не нашёл, но с вашей лёгкой руки Стариков нам многое рассказал, – соврал я. – Теперь мы знаем, где нужно искать.

– Ну, что ж, я рад за вас, – безрадостно пробурчал он.

Я кивком головы показал на сумку. – Хочу вам поляну накрыть, – изрёк я. – Не возражаете?

Его лицо посветлело. – В таком случае пройдём в мой скромный кабинет, – охотно произнёс он и движением руки показал на строение лодочной конторы.

В скромном маленьком помещении стояла подержанная мебель: квадратный стол слева у окна, три стула, возле дальней стенки старый диван и тумбочка, на которой стоял маленький телевизор.

Я выложил две бутылки водки и продукты на стол и разместился у окна. Лодочник достал из тумбочки пару гранёных стаканов, по привычке распечатал бутылку водки и торопливо наполнил посуду. Я тем временем нарезал колбасу, хлеб, огурцы и помидоры. Петрович сел напротив меня и взял в руки стакан. Его рука немного подрагивала.

– Ну, раз такое дело, давай помянём раба Божьего Владислава, – нахмурившись, произнёс он. – Пусть земля ему будет пухом. – Он залпом опрокинул в себя полный стакан.

После этого он с аппетитом стал поглощать закуску. Я повертел в руках наполненный стакан и, поморщившись, отхлебнул пару глотков.

– Нет. Так не пойдёт, – недовольно пробурчал Петрович. – За ушедшего товарища, первую надо выпить до дна. Иначе он обидится.

Мне оставалось только подчиниться, ибо я должен был найти с ним общий язык. Я опустошил стакан. Тепло разлилось по моим жилам. Моя головная боль постепенно утихла, а мой собеседник стал чувствовать себя менее скованно.

Мы снова выпили и разговор наш оживился, поскольку ограничения были сняты. Сначала мы покритиковали начальство, а затем полицию. Потом мы поговорили по извечной проблеме: кому на Руси жить хорошо, а кому плохо. Беседа постепенно перетекла от житейских проблем в обсуждение международной политики. И здесь мы были едины в одном, что наши враги находятся там за «большой лужей», и мы ещё им покажем.

Когда мы допили вторую бутылку водки, Петровичу ещё захотелось выпить, и я достал из кармана дежурную фляжку коньяка. Этому сюрпризу Петрович был весьма рад и душевно разоткровенничался.

– Ты, отличный парень, и мне понравился, – сказал он. – Поэтому расскажу тебе то, чего никому не хотел говорить.

– Тогда не надо, не говори, – заплетающимся голосом пролопотал я.

– Нет, как другу, тебе скажу, – настойчиво вымолвил он. – Дело в том, что в тот вечер, у меня был мой давний приятель, и мы хорошо выпили, вот так же как сейчас. Друг ушёл, а я решил здесь переночевать. Было уже поздно, а у меня не было желания плестись домой. Там всё равно никто не ждёт. Ведь я вдовец, детей нет. Но, прежде чем лечь спать, я вышел на улицу по малой нужде и зашёл за угол сарая. Неожиданно я увидел на той стороне пруда мужчину сбросившего в воду тело человека. Я притаился. Он торопливо пошёл в лес. Я, пригибаясь и прячась за кустами, пошёл за ним и увидел, как он подошёл к дереву, где стояла лошадь, отвязал её, лихо запрыгнул на него верхом и рысью ускакал по терренкуру вглубь леса. Я решил пройтись за ним, заодно немного освежиться. Дело в том, что через лес ведёт тропа в сторону хозяйства Старикова. И мне подумалось, что всадник приехал именно оттуда. Я нашёл на тропе свежие следы от копыт.

– Вы узнали мужчину? Это был Стариков? – спросил я.

– Не хочу наводить на него поклёп. В это время смеркалось. Я различил только силуэт мужчины, – промычал он.

Я поднялся со стула. – Пойдём, покажешь, где это было?

Лодочник встал, его слегка качало. – Пошли.

Мы вышли из конторы и по набережной двинулись к тому месту. Пройдя метров двести, лодочник рукой показал обрывистый берег, с которого по его словам мужчина сбросил тяжёлый груз. Далее мы прошли ещё метров пятьдесят и приблизились к границе лесного массива.

– Вот это дерево, – произнёс Петрович.

Я нагнулся и стал внимательно всматриваться на поверхность травяного покроя, пытаясь обнаружить следы. Там были видны несколько отчётливых отпечатков копыт.

– Всё верно, – сказал я. – А где тропинка?

Лодочник повёл меня по терренкуру вглубь леса. Когда мы прошли метров триста и перешли небольшой каменный мостик через ручеёк, он обратил моё внимание на тропинку, уходящую резко в сторону. Среди густой высокой травы, лесная стёжка была едва видна.

– Вот это и есть тропа, по которой ушёл тот человек, – сказал он. – Здесь напрямую около двух километров до фермы Старикова.

Я прошёл по тропе и сразу отыскал следы копыт. Они были немного притоптаны. – Пора возвращаться, – сказал я.

Мы вышли из леса. Я огляделся вокруг, но Юдина так и не обнаружил: «Хорошо спрятался», – подумал я.

Я поблагодарил Петровича за ценную информацию. Мы немного поболтали, а затем расстались.

***

Юдин догнал меня в коридоре главного корпуса. И я тут же изложил ему всё то существенное, что рассказал мне лодочник. Мы решили немедленно идти на ферму коротким путём.

Выйдя на улицу, мы двинулись к лесному массиву, а вскоре подошли к тропе, ведущей в хозяйство Старикова. Юдин тщательно осмотрел дорожку. – След не отчётливый, но различим, – изрёк он как настоящий следопыт.

Мы зашагали по тропе, по которой два дня назад медленно двигалась лошадь, оставляя как бы извилистую цепочку следов. Просёлочная дорожка петляла, обходя лощины и возвышенности. Лес состоял из деревьев смешанных пород: хвойных и лиственных. В некоторых местах попадалась неровная бугристая тропа, петляющая среди каменных завалов, покрытых землёй. Здесь след местами был почти не виден. Кое-где тропа сильно заросла, приходилось идти осторожно, чтобы не обжечься борщевиком. Постепенно тропа поворачивала налево, впереди был виден подъём. Мы стали подниматься и вскоре оказались на большой поляне. Здесь практически заканчивалась зона леса, за исключением отдельных деревьев удалённых друг от друга на небольшое расстояние. Прямо перед нами возникли строения. По—прежнему колыхались на ветру овсяные колосья. А на пастбище я уже не увидел силуэтов лошадей, по—видимому, их загнали в конюшню.

– Похоже, это и есть ферма Старикова, – произнёс Юдин.

– Она самая, – сказал я, окидывая глазами знакомые строения и остальной пейзаж.

Мы прошли вперёд и, спрятавшись за пушистой ёлкой, остановились в десяти метрах от конюшни. Наши взоры были устремлены туда, но там никого не было.

Я приблизился к конюшне и встал за угол. Я решил рискнуть и проникнуть внутрь. Для этого мне надо было пересечь открытое пространство метров пятьдесят и добраться до входной двери. Я надеялся, что там никого не будет, потому что было четверть десятого вечера. В это время все отдыхают и смотрят новостную программу. Я рассчитывал найти там что-нибудь, что указывало бы на посещение Фомина. Я ждал подходящего момента. Напряжение нарастало. В тот момент, когда внутренние эмоции зашкалили, я метнулся туда что было сил. Когда я рванул дверь на себя и очутился внутри, то столкнулся нос к носу с владельцем фермы. Увидев меня внезапно выросшим из под земли, Стариков открыл было рот, желая что-то сказать, но мне пришлось его опередить.

– За что вы убили Фомина? – с раздражением выкрикнул я.

Стариков был ошеломлён. Похоже, я застал его врасплох. Он промычал что-то невнятное и схватился за сердце, медленно оседая на пол. Я подхватил его и повёл к открытой двери комнаты, где помог опуститься на тахту. Трясущимися руками он достал из кармана таблетку и сунул под язык. Затем принял горизонтальное положение. Его бледное лицо не выражало ничего хорошего.