Текст книги "Кто помогал Гитлеру? Европа в войне против Советского Союза"

Интервенция Германии, Италии, Португалии

Просьба Франко рассматривалась 25 июля на совещании в составе Гитлера, главнокомандующего военно-воздушными силами рейхсмаршала Г. Геринга, военного министра генерал-фельдмаршала В. Бломберга и начальника гитлеровской военной разведки адмирала В. Канариса. Хотя ни Гитлер, ни Муссолини заранее не были осведомлены о подготовке мятежа, они без промедления поддержали просьбу Франко. 28 июля 20 германских транспортных самолетов «Юнкерс-52» взяли курс на Тетуан, город в Испанском Марокко, чтобы организовать воздушный мост через Гибралтарский пролив. 30 июля тем же курсом вылетели 12 итальянских самолетов «Савойя-Маркетти-81».

2 августа в территориальные воды Испании вошла немецкая эскадра во главе с «карманным» линкором «Дойчланд» – самым мощным кораблем германского флота в то время. Мятежникам были доставлены сотни тонн военных материалов, в том числе пушки, тяжелые пулеметы, боеприпасы. Германия и Италия обеспечили Франко переброску по воздуху и морю из Марокко на Пиренейский полуостров африканских войск. Их авиация систематически бомбила республиканские военные корабли, патрулировавшие зону Гибралтара. Бомбы обрушивались также на мирные города и селения, хотя в них не было никаких военных объектов.

Мятежникам помогли и международные власти Танжера, среди которых преобладало влияние Англии и Франции. Они обязали флот республиканской Испании покинуть воды Танжера, откуда он мог контролировать морской путь через Гибралтарский пролив. В то же время почти беспрепятственно в воды Танжера вошли германские и итальянские корабли.

3 августа при попытке кораблей республиканского флота бомбардировать причалы в Сеуте (испанский порт на марокканском побережье), где мятежные войска грузились для отправки в Альхесирас (порт на южном берегу Испании), им воспрепятствовал линкор «Дойчланд».

5 августа под прикрытием немецких и итальянских военных самолетов и кораблей, не встретив сколько-нибудь серьезного противодействия со стороны республиканской эскадры, мятежники переправили из Сеуты в Альхесирас транспорт, на котором было примерно 2500 марокканских солдат и легионеров.

На следующий день из Гамбурга в Кадис пришел корабль с новой группой немецких летчиков и самолетами-истребителями «Хейнкель-51», зенитной артиллерией и другим военным снаряжением. Самолеты-истребители поступали в разобранном виде, а бомбардировщики перегонялись по маршруту Италия – Балеарские острова или на большой высоте через Францию.

Германо-итальянская помощь спасла мятежников от полного разгрома. Мятеж превращался в гражданскую войну.

Из Гамбурга (почти всегда из Гамбурга) в среднем каждые пять дней в течение 1936–1939 годов выходил один корабль с военными материалами для мятежников. Немецкие перевозки в Испанию совершили 170 германских судов. Минимум раз в неделю четыре транспортных самолета со срочными грузами на борту прилетали из Германии в районы Испании, захваченные мятежниками.

В боях против Испанской республики участвовал 91 надводный и подводный итальянский военный корабль. 92 итальянских судна были заняты перевозкой грузов.

Ежемесячно в боях на испанской земле участвовало 10–12 тысяч немцев и 40–45 тысяч итальянцев. В течение 1936–1939 годов на стороне мятежников в разное время воевало более 300 тысяч иностранных солдат, из них не менее 50 тысяч немцев, 150 тысяч итальянцев, 20 тысяч португальцев, группы фашистов из других стран Европы, около 90 тысяч марокканцев. (По данным комиссии под председательством Долорес Ибаррури, «в войне на стороне Франко принимало участие около 300 тысяч итальянских, немецких, португальских и марокканских солдат и офицеров».)

За первые два года войны Франко получил из Германии 650 самолетов, 200 танков, 700 артиллерийских орудий. Италия, по официальным данным, передала Франко 950 танков и бронетранспортеров, 1000 самолетов, 17 тысяч авиабомб, 1930 орудий, свыше 7,5 миллиона артиллерийских снарядов, около 241 тысячи винтовок, 10 135 автоматов, около 325 миллионов патронов, 7633 автомашины, 2 подводные лодки, 4 миноносца.

По данным, опубликованным в итальянской печати в июне 1939 года, итальянские летчики совершили в Испании 5318 бомбардировок, сбросив 11 584 тонны бомб, и сделали 86 420 вылетов.

Как велика была роль интервентов в гражданской войне, свидетельствуют, например, такие данные. Из 163 летчиков, сбитых в небе Испании и плененных республиканцами, 98 были итальянцы (60 процентов), 49 – немцы (30 процентов) и только 16 – испанцы (10 процентов).

В то время как против республиканцев действовали итальянские и немецкие армады бомбардировщиков и истребителей новейших конструкций, республиканцы могли противопоставить им всего 85 устаревших самолетов, из которых в середине октября остались в строю всего 1 бомбардировщик и 2 истребителя.

С каждым днем германо-итальянская интервенция в Испании обретала все более широкие масштабы, особенно после 18 ноября 1936 года, когда Германия и Италия официально признали правительство Франко. Против республики стали действовать авиационные, танковые, зенитные, инженерные и другие немецкие части, входившие в «легион Кондор», в котором насчитывалось 250 самолетов, в том числе 100 бомбардировщиков и 140 истребителей, 180 танков, сотни противотанковых орудий, а также другая боевая техника. Он стал главной ударной силой немецкого фашизма в Испании и крупным учебным центром. Здесь прошли обучение 56 тысяч офицеров и кандидатов в офицеры франкистской армии.

Одновременно на испанском фронте овладевали боевым опытом немецкие и итальянские солдаты и офицеры, проверялись принципы и совершенствовались методы ведения тотальной войны, способы применения современной боевой техники и оружия. На испанской земле гитлеровцы практически испытали все новейшие типы немецких самолетов – «Дорнье-17», «Юнкерс-88», «Хейнкель-51», «Мессершмитт-109», образцы зенитной и противотанковой артиллерии, стрелкового оружия, боевые и технические возможности танков и автомашин. Ценные сведения они получили в результате тщательного исследования у себя в стране образцов трофейных советских танков, эвакуированных с поля боя. «Испания для Германии стала высшей школой войны», более полезной, «чем десять лет обучения в мирных условиях». Так считал один из высших военно-политических руководителей Третьего рейха в 1939 году генерал-полковник, а с 1940 года генерал-фельдмаршал Вальтер Рейхенау.

Впоследствии, на Нюрнбергском процессе, разъясняя причины, побудившие Германию оказать помощь Франко, Геринг скажет: «Я советовал оказать помощь… во-первых, с целью предупредить господство коммунизма на этом театре и, во-вторых, с целью использовать предоставляющуюся возможность испытать мою молодую авиацию в техническом отношении».

Первый аргумент, как важный компонент идеологического камуфляжа, в общественном мнении на Западе культивируется и поныне, чтобы оправдать итало-германскую агрессию и оставить в тени действительные геополитические планы творцов политики «невмешательства». Полная ясность имеется и с реализацией второго аргумента, о чем Европа и мир хорошо осведомлены, особенно после разрушения Герники, испанского города, стертого с лица земли немецкой авиацией в конце апреля 1937 года.

Положение Франко, его мятежных войск, германских, итальянских и португальских интервентов более упрочилось, когда вслед за Германией, Италией и Португалией франкистский режим де-факто признали Англия и Франция. Осенью 1937 года они назначили при его незаконном правительстве своих представителей. В феврале 1939-го Лондон и Париж, а в апреле Вашингтон признали Франко официально и порвали дипломатические отношения с правительством Испанской республики.

Совместная помощь мятежникам сблизила фашистские державы. Италия окончательно определилась как верный союзник Германии в будущей агрессии против европейских государств, а затем и против Советского Союза.

25 октября 1936 года, в дни, когда мятежные войска стремились ворваться в Мадрид, было подписано соглашение, означавшее установление тесного военно-политического и экономического сотрудничества Германии и Италии. Их сближение прошло под лозунгами борьбы против СССР и «угрозы большевизма в Испании».

В обстановке эйфории, вызванной ожиданием близкой победы и неоправданно высокой оценкой собственных сил и возможностей, Германия и Италия разграничили сферы экономической экспансии на Балканах и в Дунайском бассейне. Германия, вопреки правительствам других стран, признала захват Италией Эфиопии. Стороны договорились о совместной линии в международной политике. Оформилась так называемая «ось Берлин – Рим», ставшая в мировой политике новым фактором, вокруг которой, по словам Муссолини, «смогут вращаться все европейские страны, желающие сотрудничества и мира».

Спустя три дня на встрече в резиденции фюрера в Берхтесгадене с министром иностранных дел Италии Г. Чиано Гитлер заявил: «Германия и Италия сообща могут победить не только “большевизм”, но и Запад, включая Англию».

Вследствие этих действий баланс сил в Средиземноморье перемещался в пользу стран «оси» и тесно связанной с ними Испании.

Интервенция Германии и Италии обеспечила военное превосходство франкистов, превратила гражданскую войну в Испании в крупный международный региональный конфликт, очаг кровопролитного кризиса. Целью интервентов было не только свержение «красного правительства» и установление в Испании профашистского режима, а и укрепление позиций фашизма на юге Европы и в Средиземноморье с одновременным ослаблением влияния в этом регионе Англии и Франции.

«Первая битва за новый порядок», – так определил содержание гражданской войны в Испании генерал Франко, вождь мятежников, в пятую годовщину мятежа. Напомним: она отмечалась в июле 1941 года. Под новым порядком в то время разумели один «порядок» – немецко-фашистский, гитлеровский.

Дипломатия «невмешательства»

Если бы Испанскую республику поддержали государства, от которых во многом зависел мир в Европе, и помогли ей, согласно нормам международного права и уставу Лиги Наций, гражданская война в Испании была бы погашена в самом начале. Но у правящих кругов Запада были другие интересы и намерения.

Уже на третий день мятежа республиканское правительство обратилось за помощью к Франции, своему ближайшему соседу, где у власти пребывало идейно близкое ему правительство Народного фронта, возглавляемое Леоном Блюмом. На следующий день премьер-министр Франции телеграфировал: «Законное правительство дружественной страны, рожденное законными выборами, просит помощи, и наш моральный долг предоставить ему оружие. Кроме того, это совпадает с интересами Франции не допустить установления какой-либо формы фашизма на своих юго-восточных и восточных границах».

Французы согласились предоставить оружие законному правительству Испанской республики.

Очень скоро, однако, уже через две недели, все тот же Блюм отказался передать испанцам оплаченное ими оружие и предложил всем европейским странам запретить поставки вооружений в Испанию и строго придерживаться принципа «невмешательства». Вероятно, случилось это под давлением английского правительства, после экстренного визита Блюма в Лондон. В согласии с англичанами 2 августа он предложил всем европейским государствам и США договориться о «невмешательстве» в испанские дела. Невмешательство извне позволяло локализовать внутренний вооруженный конфликт, исключало его перерастание в общеевропейскую войну.

Так бы и случилось, если бы политика «невмешательства» предотвратила бы итало-германскую интервенцию.

На позиции Блюма, по-видимому, сказалось также его социально-классовое происхождение и общественное положение. Выходец из семьи богатого еврейского банкира, он получил среднее образование в одной из самых аристократических гимназий Парижа. С дипломом о высшем образовании, в 23 года, поступил на государственную службу. Одновременно занимался литературой и театром, стал известным критиком. Перед ним открылись двери салонов высшего общества. Во время Первой мировой войны Блюм стал начальником кабинета одного из министров-социалистов. На этом посту быстро расширил связи в деловом и политическом мире и так приобщился к «социализму». Избранный в 1919 году во французский парламент, сразу же возглавил социалистическую фракцию, хотя «социалист» этот был махровым буржуа, прилипшим к идее социализма, как банный лист к одному мягкому месту.

С победой Народного фронта Блюм возглавил его правительство, поскольку являлся лидером Социалистической партии Франции. Блюм не занял во внешней политике позиции, провозглашенные Народным фронтом. Вместе со своим министром иностранных дел Блюм отменил уже готовую сделку о продаже оружия законному правительству Испанской республики, а затем разорвал торговое соглашение с Испанией, по которому она могла закупать оружие у Франции, своего соседа.

Так вопреки настроениям народа и части членов своего правительства Блюм сделал выбор в пользу Англии, чьи правящие круги на словах выступали против всякого вмешательства в испанские дела, а на деле искали возможности для соглашения с Германией и Италией.

По поручению Блюма французский МИД разработал «Декларацию о невмешательстве в дела Испании». После ее одобрения 27 государствами Европы, в их числе были Германия и Италия, 24 августа 1936 года «Декларация» вступила в силу. Ее подписал и СССР как европейская страна, полагая, что это поможет защитить интересы законно избранного правительства Испании. На следующий день по инициативе Франции и при активной поддержке Англии в Лондоне был создан Комитет по невмешательству в испанские дела. В его задачу входила координация политики невмешательства. В Комитет вошли представители всех европейских стран, кроме Испании и Швейцарии, у которой был постоянный нейтралитет. На поставки и продажу оружия в Испанию вводилось эмбарго (запрещение).

Политика «невмешательства» со стороны стран Запада преследовала совершенно иные цели, чем те, которые официально декларировались ими.

Очень скоро выяснилось, что словами о «невмешательстве» западные страны прикрывают самое грубое вмешательство во внутренние дела Испании, что эта политика – всего лишь ширма для их действий и действительных намерений. Английский министр иностранных дел в качестве важнейшей причины политики «невмешательства» со стороны Англии называл «страх перед коммунистическим правительством Испании».

На самом деле в первых составах испанского правительства не имелось ни одного коммуниста. В правительство Испании они вошли в сентябре 1936 года, было их всего два, да и занимали они второстепенные посты. Политику правительства определяли другие партии, входившие в Народный фронт Испании.

Деятельность Комитета по невмешательству свелась к бесплодным дискуссиям между послами и по совместительству главами делегаций. Протоколы дебатов, проходивших в этой эфемерной организации, ее подкомитете и комиссиях, составили 15 толстых томов, многие тысячи страниц. Они запечатлели бесконечные рассуждения представителей западных держав, озабоченных одним – не допустить принятия решений, направленных против Третьего рейха и фашистской Италии, пославших в Испанию многочисленные части вермахта и итальянской королевской армии.

Пока дипломаты вели дискуссии, итало-германская интервенция продолжалась. «Невмешательство» западных стран фактически сводилось к лозунгу «Лучше Гитлер, чем Народный фронт!».

С животной ненавистью к испанской революции и к Народному фронту, утрачивая такие важнейшие качества журналиста, как критический дух и объективность, ведущие обозреватели в Лондоне, Нью-Йорке, Париже пугали мир участием «русских дивизий» в войне на стороне Испанской республики. Хотя число одновременно находившихся в Испании советских офицеров и военных специалистов никогда не превышало 700–800 человек.

Западная печать и радио наперебой кричали, что Испания – это первый этап «большевизации Европы». Их бесчисленные газеты утверждали, что Советский Союз хочет «наложить руку на Испанию». Буржуазные средства информации шумно и громко рассказывали о «непрерывном потоке советского оружия» для республиканцев. Помощь Советского Союза Испанской республике стала объектом беспардонной фальсификации и очернительства.

Все попытки представителей Советского Союза добиться прекращения помощи мятежникам наталкивались на глухую стену. Их не хотели слышать и понимать. Нарком иностранных дел М.М. Литвинов 29 декабря 1936 года в ноте Советского правительства правительствам Англии и Франции писал:

«Советское правительство считает справедливым и желательным, чтобы судьба войны в Испании решалась исключительно самими испанцами».

Однако англо-французские «миротворцы» и фашистские агрессоры использовали лондонский Комитет по невмешательству с другой целью – максимально деформировать реакцию стран Западной Европы на испанские события и задушить Испанскую республику. Когда правительство Испанской республики обратилось в Лигу Наций с просьбой дать оценку многочисленным фактам нарушения принципа «невмешательства» и отменить эмбарго на продажу оружия, Совет Лиги Наций отказался рассматривать испанский вопрос по существу и передал его в Комитет по невмешательству, где хозяевами положения были англо-французские «миротворцы» и сторонники «невмешательства».

Если итало-германская агрессия преследовала цель укрепить позиции фашизма на Пиренеях и в Средиземноморье, то англичане и французы надеялись найти общий язык с мятежниками, оттеснить от Франко Германию и Италию и самим занять их место. В этом состоял скрытый смысл попыток Англии и Франции добиться «мирного урегулирования» испанского конфликта. Агрессоров и их «умиротворителей» привлекало стратегическое положение Испании, большую ценность имели ее богатые природные ресурсы, особенно запасы железной руды, горнорудные предприятия, минеральные месторождения страны.

Практика всех предшествующих и последующих лет доказала, что «невмешательство» оказалось разновидностью политики «умиротворения» агрессора, в которой западные страны обрели изрядный опыт, особенно Англия и Франция. Правящие круги Германии и Италии послали свои войска в Испанию, лишь убедившись, что ни Англия, ни Франция не собираются поддерживать Испанскую республику.

Не стояли в стороне от испанских событий и США. Они не подписали соглашение о «невмешательстве», но фактически его придерживались и были в Европе одной из главных опор политики «невмешательства». Без их молчаливого согласия она была невозможна.

В январе 1937 года американский конгресс распространил закон о нейтралитете, принятый в 1935 году, и на гражданские войны вне Американского континента. Американский «нейтралитет» лишил противников Франко возможности закупать оружие за океаном.

Еще один закон о нейтралитете американский конгресс принял в мае 1937 года. В отличие от прежнего он наделил президента США правом разрешать продажу военных материалов воюющей стране за наличный расчет и при условии их вывоза ее транспортом.

У Испанской республики не было ни валюты, ни океанских судов. На практике закон помогал ее врагам. Теперь США могли без всяких ограничений снабжать мятежников, умножать их силы. Таким оказался их «нейтралитет» на деле или «невмешательство» с обратной стороны.

Политику США определяли интересы американских монополий – тех самых, что сыграли решающую роль в возрождении германской военной мощи после Первой мировой войны.

Американские фирмы «Студебеккер», «Форд» и «Дженерал моторс» поставили Франко 12 тысяч грузовых автомобилей, причем по ценам ниже, чем державы «оси». Правительство США разрешило «Тексако», «Стандард ойл» и другим нефтяным компаниям снабжать бензином в необходимом количестве франкистские, итальянские и немецкие войска – без ограничений и в кредит, в счет американских займов. Сколь значительны были их поставки, свидетельствуют данные по компании «Тексако». В 1936 году она поставила 344 тысячи тонн бензина, в 1937-м – 420 тысяч тонн, в 1938-м – 478 тысяч тонн, а в 1939-м – 624 тысячи тонн.

Правительства Италии и Германии закупили в США авиационные бомбы, которые фашистские летчики сбрасывали на города Испании. «Мы читали, – признал президент США Рузвельт на пресс-конференции 21 апреля 1938 года, – что самолеты Франко сбросили на Барселону бомбы американского производства. Это возможно… Вероятно, их продали германскому правительству, что абсолютно законно, или немецким компаниям, что также совершенно законно, и направили в Германию, а затем они были перепроданы силам Франко».

Вместо осуждения фашистских варваров правительства Англии, Франции и США под предлогом «невмешательства» организовали блокаду Испанской республики. Это происходило в то время, когда усиливалась интервенция Германии и Италии, росла их военная помощь мятежникам генерала Франко.

Политика «невмешательства» превратилась в политику удушения Испанской республики. Ее инициаторы, как и прямые фашистские агрессоры, пренебрегли нормами международного права. Как известно, элементарные нормы международного права исключали всякую помощь мятежникам, выступившим против законного правительства, исключали всякое иностранное вмешательство во внутренние дела суверенной республики. Если бы они соблюдались, правительство Испанской республики имело бы возможность быстро покончить с мятежом.

Поступление германской и итальянской военной техники обеспечили мятежникам уже в августе и сентябре 1936 года значительные преимущества, особенно в авиации. Осенью 1936 года они одержали несколько крупных побед. 18 ноября Германия и Италия официально признали правительство Франко. Если раньше они посылали только военную технику и специалистов, то теперь – целые воинские части и соединения.

Но политика «невмешательства» имела еще одну изначальную цель. Правительства Англии, Франции и США видели в ней средство создания единого фронта против Советского Союза при участии Германии с Италией. Маневрировать же на почве «невмешательства» заставляла их позиция демократической общественности своих стран, которая была солидарна с испанским народом, помогала ему. Положение изменилось на рубеже 1937–1938 годов, когда в Англии и Франции к власти пришли Чемберлен и Даладье – сторонники прямого сговора с фашистскими державами.

Оценивая эту перемену, советский полпред в Лондоне И.М. Майский писал: «Чемберлен глубоко враждебен коммунизму и СССР. Ему совершенно не по силам перешагнуть через эту вражду ради создания единого фронта миролюбивых держав даже в целях защиты Британской империи. Больше того, он считает, что германский и итальянский фашизм смогут еще пригодиться английской буржуазии в качестве тарана в борьбе с коммунистической опасностью, идущей с востока. Вот почему вся его внешнеполитическая установка базируется не на сопротивлении агрессорам, а на сделке с агрессорами за счет третьих стран, если возможно, то и за счет СССР».

Дважды в течение 1938 года правительства Англии и Франции пытались поставить на колени республиканское правительство. В первый раз это случилось в апреле, когда они потребовали от законного правительства заключить «почетный мир» с мятежниками. В то время интервенты и мятежники нанесли мощный удар на арагонском фронте и прорвались к Средиземному морю. Отрезав Каталонию от центральной и южной части страны, они вышли на подступы к Валенсии. В результате стратегическое и политическое положение республики резко ухудшилось. В августе Англия и Франция еще более усилили давление на правительство Испанской республики. Они потребовали в ультимативной форме прекратить огонь, а некоторые горячие головы во Франции даже выказали намерение ввести свои войска в Каталонию, чтобы побудить республиканцев к капитуляции.

Участие иностранных войск на стороне мятежников вкупе с политикой «невмешательства» обеспечило решающий перевес сил в пользу врагов Испанской республики.