Текст книги "Российские и международные криминалистические учеты"

Николай Корниенко
Российские и международные криминалистические учеты

Светлой памяти Рауфа Асланова – основателя издательства «Юридический центр Пресс»

ПОСВЯЩАЕТСЯ

© Н. А. Корниенко, 2004

© Изд-во Р. Асланова «Юридический центр Пресс», 2004

* * *

Предисловие

Современное состояние преступности в России, наличие международных преступных связей, опасность для всего человечества терроризма, заказных убийств, похищения людей, криминального оборота наркотиков, хищения предметов антиквариата и транспортных средств, фальшивомонетничество, незаконная миграция требуют постоянного информационного сопровождения процесса оперативно-розыскной деятельности, раскрытия и расследования преступлений. Значительное место в работе всех правоохранительных органов занимают использование криминалистических учетов, учетной документации, позволяющих принимать обоснованные тактические и процессуальные решения, успешно реализовывать полученные данные.

Н. А. Корниенко в течение нескольких лет работал над темой, освещающей отдельные проблемы отечественных и зарубежных криминалистических учетов. В 1996 г. вышло его учебное пособие «Учеты и учетная документация, используемые при расследовании уголовных дел», в 1998 г. – второе, переработанное и дополненное издание этой работы. В 1999 г. выходит еще одно учебное пособие «Международные учеты». Все издания предназначались для сотрудников правоохранительных органов. Логическим завершением упомянутых учебных пособий является предлагаемая читателю работа «Российские и международные криминалистические учеты», адресованная будущим юристам и действующим криминалистам.

Известный ученый, знающий потребности прокурорско-следственных работников, Н. А. Корниенко излагает материал криминалистических учетов, исходя из потребностей практики сотрудников правоохранительных органов – об объектах учета, сообщающего, в каких подразделениях МВД действуют те или иные учеты. Представляется, что подобная структура наиболее удачна, так как позволяет сделать конкретный запрос по российским, межгосударственным и международным учетам. Автор собрал интересный материал по организации и функционированию автоматизированных российских и международных криминалистических учетов.

Впервые в отечественной криминалистике Н. А. Корниенко анализируются основные положения устава региональной полицейской организации Европол, именуемые «информационной системой Европола». Информация об объектах учета, примеры из следственной практики, статистические данные, библиография – все это позволит лучше усвоить учебный материал, соединяющий три раздела криминалистики: криминалистическая техника, тактика и методика расследования отдельных видов преступлений.

Доктор юридических наук, профессор,

Почетный работник прокуратуры,

Заслуженный юрист России В. И. Рохлин

Глава I
Общие сведения об учетах и учетной документации, используемых при расследовании преступлений

§ 1. История создания криминалистических учетов

Одним из первых учетов преступников который известен истории, является список взяткополучателей, обнаруженный голландскими археологами в Сирии близ Бакки, недалеко от Дамаска. Во время раскопок в развалинах здания, ранее используемого в качестве государственного учреждения, был обнаружен полный перечень лиц, занимающих высокие должности, получающих взятки. Ученые считают, что документ был составлен где-то 1400 лет до н. э[1]1
  Еженедельник «24 часа». 1998. № 4.


[Закрыть].

Практика регистрации лиц, совершивших преступления, существует много столетий. В Древнем Египте для этих целей у человека выбивали передний зуб, в античных Греции и Риме – раскаленным железом на плече выжигали буквенное клеймо. В средневековой Европе лицам, совершившим кражу, как правило, отрезали уши; осужденным за разбойные нападения отсекали нос; нарушившим клятву – палец, в некоторых случаях и руку; мошенникам на ушах делали надрезы. Таким образом, членовредительство выполняло функции наказания и публичной отметки того, что субъект является преступником.

В Новое время во Франции клеймо из букв «ТF» означало «Travaux forces» – принудительные работы; осужденный отбывать наказание гребцом на галеру имел отметку «GАL» либо «G»; осужденный за кражу – «U», а за повторную кражу клеймился второй буквой «U». Во времена австрийской императрицы Марии-Терезии (1717–1780) клеймо указывало не только вид преступления, но и место, где преступление было совершено. В XVIII–XIX вв. в Германии между городами практиковался обмен списками лиц, совершивших мошеннические действия, в которых помимо анкетных данных имелись и описания внешности этих лиц. Окончательно клеймение во Франции было отменено в 1832 г.

Членовредительство и связанная с ним регистрация преступников в правовых актах на Руси впервые фигурирует с 945 г. в договоре князя Игоря с греками[2]2
  Соловьев С. М. История России с древнейших времен. Кн. 1. М., 1959. С. 945.


[Закрыть]. Законодательство Византийской империи того времени предусматривало членовредительство за кражу[3]3
  Шаргородский М. Д. Наказание по уголовному праву эксплуатационного общества. М., 1957. С. 247.


[Закрыть], что и нашло отражение в правовом документе. Исторические источники более позднего времени отмечают и конкретный вид членовредительства. Так новгородский епископ Лука Жидяга в 1053 г., наказывая своего холопа, приказал отрезать ему обе руки и нос. В 1189 г., преступнику по приказу киевского митрополита Феодора был отрезан язык, выколоты глаза и отсечена правая рука[4]4
  Там же.


[Закрыть]. За кражу имущества, стоимостью более половины гривны предусматривалось наказание розгами и клеймение (договор Новгорода с Готландом 1270 г.)[5]5
  Там же.


[Закрыть]. Уставная грамота великого князя Василия, сына Дмитрия Донского, выданная жителям Двинской земли[6]6
  Памятники русского права. М., 1957. Вып. 1. С. 384–385.


[Закрыть] прямо указывала «татя всякого пятнати» (ст. 5). По свидетельству английского купца Р. Ченлора, бывшего в России в 1553–1554 гг. и прибывшего в Москву из Архангельска, за повторную кражу преступнику отрезали часть носа, на лоб ставили клеймо и помещали в тюрьму[7]7
  Шаргородский М. Д. Указ. соч. С. 251.


[Закрыть].

Уставная книга Разбойного приказа, действовавшая на Руси в период принятия Судебника 1589 г. и до Уложения 1649 г., которая периодически дополнялась нормативными актами, также предусматривала членовредительство как меру наказания и акт регистрации преступника. Так ст. 38 содержала санкцию «отсечение руки» за укрывательство особо тяжких преступлений и за кражу, совершенную повторно. В Уложении 1649 г., которое формально действовало с изменениями и дополнениями почти 200 лет (до Уголовного Уложения 1845 г.), различного рода членовредительство предусматривались ст. 4, 5, 9 главы 3; ст. 19, 27, 106, 199 главы 10; ст. 29 главы 7 за то, что виновный в присутствии государя замахнулся оружием на кого-либо; ранит кого-либо на государевом дворе; за насильственный въезд на чужой двор; подлог документов; кражи некоторых объектов и т. д.

И. Т. Посошков (1652–1726) в «Книге о скудности и богатстве» обосновывал необходимость клеймения в качестве средства предупреждающего совершения повторных преступлений[8]8
  Посошков И. Т. Книга о скудности и богатстве. М., 1951. С. 111.


[Закрыть].

Указы Петра I предусматривали, что лица, осужденные к смертной казни, которая заменялась им ссылкой, должны быть заклеймены буквой «В» – вор. Чтобы знак был хорошо различим и его нельзя было уничтожить, клеймо «многожды накрепко» натирали порохом. Осужденных же к пожизненной каторге в Сибири клеймили буквами «КАТ» – каторга. Клеймение и наложение штемпельных знаков были отменены указом «О некоторых изменениях в существующей ныне системе наказаний уголовных и исправительных» от 17 апреля 1863 г.

Поскольку к первой четверти XIX в. клеймение как средство регистрации уже изжило себя, то в российской полиции для этой цели все шире практикуется описание внешности человека. Учету с помощью описания подвергались осужденные, подозреваемые в совершении преступлений, а также разыскиваемые лица. Централизованный учет по признакам внешности в полиции отсутствовал. Более успешно действовал данный способ учета в жандармском корпусе, документы которого носили оперативный характер и аккумулировались в особых досье, именуемых «дела-формуляры». Сведения о лицах, поставленных на учет, с 1826 г. концентрировались в штабе корпуса жандармов в алфавитных картотеках (в архиве на Мойке, д. 16 действовал еще и «Личный алфавит»).

В Санкт-Петербурге и в местных подразделениях корпуса к 1850 г. архив жандармерии насчитывал до 30 тыс. «дел-формуляров».

Использование фотографии с целью запечатления внешности преступника, возможно, начинается ранее 1841 г. В одной из газет, издаваемых в Калифорнии, в ноябре 1841 г. сообщалось, что французская полиция производит фотосъемку лиц, совершивших преступление. Таким образом, производился учет людей по признакам внешности. И во Франции к 70-м гг. XIX в. таких фотоснимков насчитывалось до 80 тысяч. Бельгийский криминалист Боргерхов писал, что ему удалось обнаружить в архиве Брюсселя фотоснимки (точнее дагерротипы)[9]9
  Дагерротип получается путем экспонирования изображения на металлическую пластинку, покрытую слоем серебра, которая затем окуривается парами йода, после чего проявляется в парах ртути.


[Закрыть] лиц, отбывающих наказание с 1843–1844 гг.

Известны также первые публикации по использованию фотоснимков (дагерротипов) для розыска преступников. 1854 г. полицией города Лозанны была задержана группа лиц, совершивших несколько краж, личность одного из них установить не представлялось возможным. Дагерротип данного лица был разослан в полицейские подразделения всех кантонов Швейцарии и соседних государств. Через некоторое время из Австро-Венгрии пришло известие, что преступник опознан.

Интересны воспоминания современников о первых фактах формирования учетов фотоизображений лиц, которые по мнению правительства проявили политическую неблагодарность. М. В. Ямщиков (литературный псевдоним – А. Алтаев) выразительно описывает негласную оперативную фотосъемку, проводимую агентами сыскного отделения лиц, которые принимали участие в массовом шествии во время похорон на Волковском кладбище в Санкт-Петербурге. Отец М. В. Ямщикова, практиковавший в качестве зубного врача, рассказал сыну о том, что среди его пациентов имеется человек, который, переодевшись в студенческий мундир, фотографировал лиц, представляющих оперативный интерес. Он также пояснил, что одежда агента могла быть и другой.

С 1891 г. в Пруссии вводится обязательное фотографирование неопознанных трупов.

Анализируя возможности использования фотоснимков для отождествления личности, французский антрополог Ойтмак и англичанин О. Рейландер в 1872 г. предложили фотографировать преступников в фас и правый профиль. Для полного представления о внешности человека, которого впоследствии необходимо будет предъявить для опознания, отец криминалистики Г. Гросс рекомендовал фотографировать их и в ¾ поворота.

С конца 50-х гг. XIX в. в III отделении начали использовать фотографию, фиксируя внешность лиц, представляющих оперативный интерес. В 1862 г. в столичной полиции было открыто специальное фотографическое бюро, а с 1867 г. подобная лаборатория начала действовать и в Москве.

В середине XIX в. в Европе учет преступников производился уже с помощью регистрационных карточек и фотоснимков. Фотографирование осуществлялось, исходя из субъективных представлений полицейского чиновника, а в регистрационной карточке опять-таки произвольно фиксировались некоторые элементы внешности, анкетные данные и способ совершения преступления.

В связи с ростом преступности, особенно в столичных городах Европы, эти меры уголовной регистрации были уже неэффективны. Нужна была система ведения учетов, которая бы обеспечила быстрый поиск сведений о том или ином лице и безошибочный способ его идентификации. Таким средством стал антропометрический метод регистрации, предложенный в 1879 г. А. Бертильоном. Регистрация подобным образом была внедрена с 1882 г. в практику работы парижской полиции, а впоследствии и в других государствах. Заслугой французского криминалиста является и разработанная им специальная методика фотографирования преступников, названная опознавательной (сигналетической) фотосъемкой. На какое-то время антропометрическая регистрация и опознавательная фотосъемка дали положительные результаты в деятельности полицейских учреждений, ведущих учет преступников.

С 1869 по 1917 г. Министерство юстиции ежегодно издавало «Ведомости справок о судимости», которые высылались во все судебные органы, в том числе судебным следователям. Учету подлежали все осужденные к мере наказания, связанной не менее, чем с заключением в тюрьму. Сведения об учитываемых лицах размещались в алфавитном порядке. Каждая ежегодная книга содержала перечень осужденных, идущих по алфавиту и под своим порядковым номером. Сведения об осужденном содержали следующие данные: 1. Фамилия, имя, отчество; 2. Возраст; 3. Место рождения (губерния, город, волость и селение); 4. Каким судом осужден, дата вынесения приговора; 5. Вид и мера наказания; 6. Наличие прежних судимостей. Существенным недостатком указанных «Ведомостей» являлась их неполнота так как регистрации не подлежали, к примеру, лица, наказанные арестом, денежным штрафом, осужденные военным и военно-морским, а также волостным, судами. В силу этого обстоятельства подобный учет содержал, в основном, сведения о судимости, но установить личность, когда человек скрывает какие-либо данные о себе, представлялось проблематичным.

6 августа 1880 г. в системе МВД был создан Департамент полиции, и в подразделении, именуемом справочной частью, были сосредоточены архивы жандармерии и полиции.

Система А. Бертильона в России стала использоваться с 1890 г. после того, как 31 мая приказом Санкт-Петербургского градоначальника при сыскном отделении полиции[10]10
  Первое сыскное отделение полиции было учреждено петербургским обер-полицмейстером генерал-лейтенантом Ф. Ф. Треповым в 1866 г., и состояло оно всего из 22 оперативных сотрудников, обслуживающих 517 тыс. жителей столицы.


[Закрыть] было создано антропологическое бюро, получившее название регистрационной станции. Позже подобная станция была организована и в Москве.

Постановлению на учет в регистрационных станциях подлежали лица, попавшие в поле зрения сотрудников сыскных подразделений. Таковыми являлись: лица, совершившие преступления, задержанные за нищенство и не имеющие права на жительство в столицах (Санкт-Петербурге и Москве).

Регистрационная станция представляла первую в России специальную службу, в которой было организовано ведение криминалистических учетов. В 1892 г. в местах, где размещались лица, осужденные к ссылке и ссыльные каторжане, а также в ряде крупных городов, были открыты еще 10 регистрационных станций. С 1890 по 1915 г. сотрудники столичной регистрационной станции поставили на учет 111 370 человек и установили личность 1538 человек. Организатор и первый начальник петербургской регистрационной станции инженер-полковник Н. А. Козлов сконструировал специальную фотографическую установку, позволяющую получать изображение лица в профиль, анфас и, при необходимости, устанавливать размеры частей тела человека.

Для проведения регистрации действовали специальные кабинеты, в которых производились: фотосъемка регистрируемых лиц, антропологические измерения по методу А. Бертильона, описание по методу словесного портрета, а позже и дактилоскопирование. 9 апреля 1907 г. циркуляром № 110 МВД установило и единый порядок фиксации антропометрических данных. В 1909 г. антропометрические станции были созданы уже в 89 сыскных отделениях полиции.

Большой резонанс в России вызвал факт установления личности по системе А. Бертильона – бертильонажа, как его часто именовали – который имел место 1909 г. В 1902 г. в Москве за убийство матери и двух сестер к 12 годам каторжных работ был осужден А. Кара. Мать и сестры возражали против брака, что и послужило мотивом преступления. После ареста в 1901 г. он был поставлен на учет в сыскной полиции, при этом был подвергнут антропометрическим измерениям, сфотографирован и у него были взяты образцы почерка. В январе 1905 г. осужденный А. Кара совершил побег и по подложным документам проживал в Саратове, Екатеринодаре, Баку, работая домашним учителем. Некоторое время он проживал за границей, но в 1908 г. вернулся в Россию и в 1909 г. был задержан в Саратове. Сравнив учетные антропометрические данные с результатами измерений, сделанных в 1901 г., специалисты пришли к выводу, что под вымышленной фамилией Кардино Ивана Францевича, несмотря на незначительные расхождения в измерениях, объясняемых недостаточным опытом, скрывается осужденный Кара Александр Антонович. Положительный результат принесло и сопоставление фотоснимков внешности осужденного, сделанных также в 1902 г. и 1909 г.

С 1881 по 1902 г. МВД ежегодно издавало «Обзор важнейших дознаний, производившихся в жандармских управлениях империи по делам о государственных преступлениях». В «Обзорах» содержались сведения о революционной деятельности организаций, кружков, отдельных лиц, а также групп, находящихся в эмиграции за границей. Информация для «Обзоров» поступала из губернских жандармских управлений в Департамент полиции, который и готовил документы для публикации. В приложениях к каждому изданию сообщалось о результатах дознания по государственным преступлениям, приводился перечень обвиняемых с указанием о мерах наказания, иные сведения, представляющие интерес для жандармерии. Интересно отметить одно обстоятельство, актуальное для нашего времени. Регистрируя связи лиц, привлекаемых к уголовной ответственности, в жандармерии фиксировали такие данные и записи с адресами, сведения о местах регулярного посещения, которые сейчас рекомендуют учитывать во время расследования организованных преступных групп, преступных организаций[11]11
  Ищенко П. П. О необходимости создания нового криминалистического учета для борьбы с организованной преступностью // Актуальные проблемы борьбы с правонарушениями. Екатеринбург, 1992. С. 66–70. Белкин Р. С. Курс криминалистики. М., 1997. Т. 2. С. 201–202.


[Закрыть]. В отдельных темах «Обзоров» (т. 2, 4–18) приводились статистические данные о количестве дознаний, иногда излагались фабулы обвинения. Сообщались также сведения о половой принадлежности обвиняемых, их вероисповедании, национальности, месте рождения, социальном статусе, профессии, образовании, семейном положении и материальном обеспечении.

Неизменяемость папиллярных линий, точнее, их особенностей, составляющих узор на ногтевых фалангах пальцев рук (за исключением травм и ряда заболеваний), их постоянное строение, а также наличие индивидуальной совокупности особенностей, позволяют идентифицировать человека (труп). Первая научная классификация папиллярных линий на ногтевых фалангах пальцев рук, являющаяся основой дактилоскопической регистрации, была предложена в 1823 г. чешским профессором медицины Я. Пуркинье (1787–1869). Английский врач Г. Фулдс (1843–1930), практиковавший в Японии, изучал папиллярные отпечатки на руках человека. Случай, к которому он имел отношение, позволил ему, сравнив след пальца с места кражи с отпечатками пальцев рук, собранными в его коллекции, установить лицо, которое совершило преступление. Несколько ранее результаты сравнения следов пальцев с места другой кражи и имеющимися отпечатками, дали возможность Г. Фулдсу исключить причастность лица к преступлению. Таким образом, любительская картотека, небольшой дактилоскопический архив позволили в короткий срок решить вопрос невиновности и виновности людей в преступлении. В октябре 1880 г. Г. Фулдс опубликовал в журнале «Природа» свои соображения о возможности использования папиллярных линий в криминалистических целях[12]12
  Faulds H. On the skin furrows of the hand. Nature. 1880. V. 22. 3574. P. 605 (28 oct.). Ссылка на указанный источник приводится по: Гладкова Т. Д. Кожные узоры кисти и стопы обезьян и человека. М., 1966. С. 144; Богданов Н. Н., Солониченко В. Г. История и основные тенденции развития дерматоглифики // Папиллярные узоры: идентификация и определение характеристик личности (дактилоскопия и дерматоглифика) / Под ред. Л. Г. Эджубова и Н. Н. Богданова. С. 36–37.


[Закрыть].

В ноябре 1880 года в том же журнале публикуется статья В. Гершеля (1833–1917)[13]13
  Hershel W. Skin furrows of the hand. Nature. 1880. V. 23. № 578. Р. 76 (25 nov.) Ссылка на указанный источник приводится по вышеуказанной работе Т. Д. Гладковой и статье Н. Н. Богданова, В. Г. Солониченко. С. 36–37.


[Закрыть], в которой он, не претендуя на первенство, утверждал, что использовал отпечатки папиллярных линий для регистрации осужденных более 20 лет, работая в качестве высшего должностного лица в одной из провинций в Бенгалии (Индия).

«Отец дактилоскопии» Ф. Гальтон (1822–1911) в 1891 г. опубликовал статью, в которой предложил классифицировать папиллярные узоры на три основных типа: дуговые (arch), петлевые (loop), и завитковые (worl), которые и сегодня приняты во всем мире. Впоследствии в каждом из типов узоров выделили различные их виды.

Приоритет Ж. Вучетича (1858–1925), служащего аргентинской полиции, югослава по происхождению, в создании дактилоскопического учета является несомненным. В 1890 г. он возглавил в Буэнос-Айресе службу, занимающуюся учетом преступников. Быстро уяснив недостатки антропометрии, которой пользовались во многих странах, Ж. Вучетич решил разработать методику классификации отпечатков пальцев рук, употребив для этой цели термин инкофа-лангометрия (incofalangometria). В конце 1893 г. службу Ж. Вучетича посетил доктор Ф. Латцина, который, в заметке от 8 января 1894 г., опубликованной в газете La Nacion, предложил заменить слово инкофалангометрия на более удачный термин – дактилоскопия. Предложение было обоснованным, поскольку при работе со следами пальцев рук и их отпечатков отсутствуют измерения. Объекты с папиллярными линиями осматриваются, анализируются, изучаются и по результатам исследования формируются определенные выводы. Поэтому термин дактилоскопия более удачен, так как содержит два понятия: дактилос – палец, скопейн – рассматриваю, разглядываю[14]14
  Подробнее по этому вопросу см.: Локар Э. Руководство по криминалистике. М., 1941. С. 28–29.


[Закрыть]. Распространенный в настоящее время термин был предложен не криминалистом, а публицистом Ф. Латциной.

В 1896 г. в Аргентине система учета по методу Бертильона была заменена на дактилоскопию. Начиная с 1903 г., используя классификацию папиллярных узоров Вучетича, дактилоскопический учет стал вводиться в государствах Южной Америки.

Дискуссию о первенстве в организации дактилоскопического учета в свое время изложил Э. Локар в 6-томном «Руководстве по криминалистике», вышедшем на русском языке в 1941 г. Факты таковы: один из вариантов системы классификации папиллярных линий был разработан Ж. Вучетичем в июле 1891 г., в сентябре 1891 г. введен в практику полиции г. Буэнос-Айреса, и дактокарты того времени сохранялись к моменту издания книги в 30-х гг. ХХ в. Система Ф. Гальтона была усовершенствована Э. Генри, ставшего преемником В. Гершеля в Бенгалии, стала там использоваться в качестве дополнительного средства к антропометрическим измерениям по методу А. Бертильона в 1892 г. Дактилоскопический учет в Бенгалии нашел применение только в 1897 г. после одобрения его правительством. Приведенные факты Э. Локар заключает следующими словами: «Вучетич заимствовал у Гальтона идею идентификаци преступников при помощи отпечатков их пальцев, но дактилоскопическую классификацию он построил первый»[15]15
  Там же. С. 29, 30.


[Закрыть].

Опережая время и реальные условия деятельности полицейских служб, аргентинский криминалист предлагал осуществить всеобщее дактилоскопирование население страны. Им также пропагандировалась мысль о создании международного дактилоскопического учета. По его мнению, межконтинентальное бюро идентификации могло бы представлять необходимые сведения полиции любого государства, осуществляющего уголовное преследование лица за пределами своей территории. В необходимых случаях бюро могло бы оказать содействие и в розыске лица, пропавшего без вести, а также в идентификации личности неопознанного трупа. Указанные мероприятия являлись прообразом дактилоскопических учетов современного Интерпола.

В Европе идею всеобщего дактилоскопирования населения пропагандировал известный германский криминалист Р. Гендель. Указанную акцию он именовал «прекрасной мечтой будущего», «чудесной музыкой», позволяющей быстро и точно установить личность любого человека.

Несколько лет ушло в России на введение дактилоскопической регистрации в практике правоохранительных органов. Возможно, одной из первых публикаций в стране о дактилоскопии была статья в официальной газете «Правительственный вестник» (№ 75 от 7/19 апреля 1895.) «Папиллярные линии, как средство удостоверения личности преступника», в которой наряду с общими вопросами морфологии папиллярных линий, истории их применения, содержались рекомендации дополнить антропометрический учет по методу А. Бертильона отпечатками пальцев рук и ладоней. В 1906 г. в Германию был командирован инспектор Главного тюремного управления Н. Ф. Лучинский и его коллега А.Ф. Штакельберг, которые должны были ознакомиться с использованием дактилоскопической регистрации. По результатам поездки ими был представлен доклад и обоснование о целесообразности введения дактилоскопической регистрации в России.

Для ведения дактилоскопической регистрации при Главном тюремном управлении Министерства юстиции было образованно Центральное дактилоскопическое бюро и его заведующим назначен действительный статский советник Н. Ф. Лучинский. 16 декабря 1906 г. Министерством юстиции утверждаются «Правила о производстве и регистрации дактилоскопических снимков». А Главное тюремное управление подготавливает циркуляр «О введении дактилоскопии в тюремном ведомстве для регистрации преступников». Обязательному дактилоскопированию подлежали: обвиняемые в преступлениях, за которые предусматривалось наказание в виде лишения всех прав и состояния; осужденные к ссылке на каторжные работы, либо поселение; а также обвиняемые в бродяжничестве. Заполнение дактилоскопических карт должно было производиться в течении трех суток после помещения арестованного в места заключения под стражу. Процесс дактилоскопирования и оформления документов осуществлялся в присутствии начальника места заключения, либо его помощника, которые своей подписью удостоверяли полноту и точность документа.

Целью деятельности Центрального дактилоскопического бюро являлось сосредоточение всех дактилоскопических данных, необходимых для установления личности. В то время оно помещалось в здании Главного тюремного управления на пл. Александринского театра, д. 4 (ныне пл. А. Н. Островского), было оснащено шкафами, ящиками и папками для дактокарт, лупами, иными принадлежностями. В каждое учреждение, где содержались арестованные, были разосланы бланки дактокарт, необходимые принадлежности для дактилоскопирования и экземпляр «Правил о производстве и регистрации дактилоскопических снимков». Журнал «Тюремный вестник» за 1907 г., № 2 известил начальников мест заключения и других лиц, желавших приобрести принадлежности для дактилоскопирования, обращаться в контору Санкт-Петербургской тюрьмы (Арсенальная наб., д. 5).

Ежедневная газета «Русское слово» в № 183 от 10 августа 1911 г. сообщила о Царскосельской юбилейной выставке, на которой в павильоне Главного тюремного управления демонстрировалось оборудование Центрального дактилоскопического бюро. Иллюстрируя результаты своей деятельности, учреждение представило посетителям таблицу с фактами установления личности задержанных за бродяжничество, а также перечень арестованных, сведения о которых стали известны после их дактилоскопирования. При необходимости давались пояснения о сущности дактилоскопии, а некоторые посетители даже просили изготовить на память их отпечатки пальцев рук.

Почти одновременно с введением дактилоскопического учета в системе Министерства юстиции, он был учрежден и в Министерстве внутренних дел. 22 декабря 1906 г. Департамент полиции разослал циркуляр № 1 «О применении антропометрии и фотографии к регистрации преступников». В документе отмечалось следующее обстоятельство: дактилоскопия является наилучшим способом классификации карточек с приметами и применяется или самостоятельно (без фотографий), или же как дополнительное средство удостоверения личности.

Дактилоскопические отпечатки вначале содержали не десять оттисков пальцев рук. А только шести – большого, указательного, среднего и безымянного пальцев правой руки и большого и указательного пальцев левой руки. Подобное объяснялось тем, что следы именно этих пальцев рук, в основном, встречаются в практике расследования преступлений.

Интересно описание методики проверки по дактилоскопическим учетам, составленное российским криминалистом Н. П. Прохоровым, которое приводит известный криминалист А. Гельвиг. Сравнивать учетную дактокарту и отпечатки лица, которого надлежит проверить, необходимо с помощью увеличительной лупы, анализируя совпадение или различие как общих, так и частных признаков. Визуальное сопоставление надлежит подтвердить на увеличенных фотоснимках[16]16
  Гельвиг А. Современная криминалистика (методы расследования преступлений) М., 1925. С. 70–71.


[Закрыть].

Массив дактокарт, имеющихся в Центральном дактилоскопическом бюро, наполнялся следующим образом: в 1907 г. их поступило 11 834, а общее их число к 1 декабря 1916 г. достигло 90 005. Количество осужденных, личность которых была установлена с 1907 по 1916 г. включительно, равнялось 1147. Причем наибольшее число пришлось на 1915 г., когда была установлена личность 253 человек.

Функционирующие разрозненные учеты были реорганизованы в январе 1907 г., когда при Департаменте полиции был создан Регистрационный отдел, в котором начал действовать Центральный справочный аппарат (ЦСА). С этого времени начинает функционировать единая система учета, включающая алфавитную картотеку и картотеку, фиксирующую факты, события, иные необходимые данные об объектах учета. Таким образом, был создан предметно-тематический криминалистический учет. В ЦСА поступило около 1,5 млн именных карточек, ранее рассредоточенных в 19 тематических картотеках. В течение трех месяцев «барышни» занимались систематизацией картотеки, помещая в новую карточку информацию об одном лице, или событии, ранее находившихся в разных карточках. Итогом такой систематизации явилось сокращение массива картотеки до 800 тыс[17]17
  Перегудова З. А. Политический сыск России (1880–1917). М., 2000.


[Закрыть].

Сведения об учитываемых лицах аккумулировались в карточке. Каждая карточка содержала демографические данные и дактилоскопическую карту, причем два экземпляра подобной карточки высылались в Центральное регистрационное бюро Департамента полиции и в Центральную справочно-регистрационную картотеку. Кроме того, действовал специальный учет, имеющих судимость и лиц, отбывающих наказание в местной тюрьме. Существовал и картотечный учет лиц, находящихся в розыске. По видам преступлений в специальных альбомах помещались фотоснимки преступников и лиц «порочного поведения». Обязательный фотоснимок лиц, зарегистрированных в альбомах, высылался в ЦСА, где действовал централизованный учет. Существовали также коллекции образцов почерка преступников и орудий, используемых при совершении преступлений, в том числе и предметов, употребляемых мошенниками. Имелась информация по текущим оперативным данным и подборки из газетных заметок, сообщавших о различных преступлениях и происшествиях.

После создания ЦСА в Регистрационном отделе ответы на запросы по существующим учетам производились в течение 3–4 мин. В течение этого времени имелась возможность установить наличие какой-либо информации о лице, сведений о его причастности к противоправной деятельности, подвергалось ли лицо арестам, было ли оно осуждено, или подвергалось административной ссылке, либо состояло под наблюдением полиции (жандармерии). Столь оперативная по тем временам проверка осуществлялась за счет введения в единый учет разнообразных картотек.

Ежегодно в Регистрационный отдел поступало до 150 тыс. карточек, но на учет ставились только те лица, сведений о которых не имелось в картотеке. Пофамильная картотека состояла, приблизительно, из 2,5 млн карточек, содержащих сведения о 2 млн человек. В марте 1910 г. Регистрационный отдел был переименован в Центральный справочный алфавит, который вошел в новую структуру – Секретную часть. В феврале 1917 г. сотрудники Департамента полиции пытались уничтожить массив картотеки, однако ликвидировать удалось только часть карточек, в основном на букву «А». В настоящее время сохранившаяся картотека является составной частью научно-справочного аппарата Государственного архива России[18]18
  Перегудова З. А. Там же. С. 47–48.


[Закрыть].