Текст книги "Бологое"

Перспективы Бологое

В Указе Правительственному Сенату от 1 февраля 1842 года Николай I предписал «соединить обе Столицы как бы воедино». И сооруженная ж.д. магистраль не только приблизила С.-Петербург к Москве, но и Москву к Кронштадту. Она востребовала к жизни многие населенные пункты и даже города. Небольшие селения, деревушки, волею судьбы, оказавшиеся на пути или близко к железной дороге, стали расти словно на дрожжах. Маловишерский Посад вскоре стал городом Малая Вишера, аналогичная судьба у Тосно, Чудово, Окуловки, Бологое, Лихославля, Химок.

Оживилась торговля, промышленность, культурная жизнь ареала; все это повлекло за собой экономический подъем в крупных и малых масштабах; резко подскочила ценность земельных участков, недвижимости. Природные красоты стали еще более притягательными, ибо оказались доступнее. Позднее, когда станция первого класса Бологое превратится в крупнейший первоклассный ж.д. узел меж двух столиц, эти явления еще более усилятся. Второе дыхание получат не только село Бологое, но и близлежащие к нему станции, деревни.

У мелкопоместных дворян нашего края доходность имений была низкой, если вообще была. Вот и стремились продать землю, продать лес. Только было некому и некуда. А тут – дорога, ажиотаж под ее строительство!

Характерный пример произошел с усадьбой Лысцово на окраине г. Боровичи. Это – поместье Коковцевых. В 1877 году, когда строили из Угловки Боровичскую железную дорогу, трассу полотна сознательно уперли в землю Коковцевых. На месте господского дома разместилась ж.д. станция Боровичи. Владимир Николаевич Коковцев – в то время служил в Минфине (на 1896 год – зам. министра финансов, тайный советник), в 1911 году он будет Председателем Совета Министров России. Кому все знать, как не ему!

Для Бологое прокладка Петербурго-Московской (НЖД) ж.д. имела особенное значение. Уже тогда из столичных кабинетов просачивалась информация о перспективе строительства железных дорог на Рыбинск, Новгород и Псков, и в этих долгосрочных прогнозах все чаще упоминалось слово «Бологое»: быть ему перекрестком, сплетением, узлом на важном стратегическом направлении, а, значит, и городом. И Бологое задолго, как это свершится, стало магнитом, который притягивал очень многих энергичных, деятельных людей с самых разных концов и губерний России. Наступал «золотой век» для Бологое – последняя треть, даже четверть ХIX века.

«Станция I класса Малая Вишера, начало XX века». Почтовая карточка.

К местным знаменитостям типа князя П. А. Путятина и других, кто уже имел здесь усадьбы, добавляется большая группа т.н. пришлых, дворян – дачников, которые приобретают в Бологое и Бологовском крае небольшие имения. В них практически безвыездно на протяжении многих лет будут жить их семьи. Эти дачники, обладая высоким нравственным и интеллектуальным потенциалом, начнут энергично осваивать этот край. Благодаря их усилиям, может быть, даже подвижничеству, в крае начнут открываться школы, медпункты, больницы, библиотеки, ссудно-сберегательные товарищества. В одной из рютинских усадеб будет жить Николай Александрович Бойсман со своей семьей. Он – Действительный Статский Советник, Вице – Директор Департамента Общих Дел МВД. В 1873 году на свои средства открывает в селе Рютино ссудно-сберегательное товарищество. В селе Кемцы усадьбу приобретает семья покойного инженер – генерала, в прошлом активнейшего первостроителя НЖД А. Ф. Поссе. Долгие годы в усадьбе будет жить его жена вдова Елизавета Яковлевна Поссе, семья их сына профессора математики (впоследствии академика) Константина Александровича Поссе, семья видного деятеля российской и европейской социал-демократии Владимира Александровича Поссе… Все они будут оказывать на развитие края самое благотворное влияние. Там же, под Кемцами, в усадьбе Оловенец поселится семья Ивана Ивановича Боргмана. Он – виднейший российский физик, профессор, позднее – Ректор СПб университета, прогрессивный общественный деятель, также оказавший на край самое положительное влияние. На ответственных должностях различных ж.д. служб в Бологое будут находиться ближайшие родственники и родные легендарных инженеров – путейцев, работавших под руководством П. П. Мельникова и Н. О. Крафта в эпопею 1851 года. Бологое станет настолько притягательным, что здесь разместит свою дачу (усадьба Екатериновка) даже сам губернатор Новгородской губернии Э. В. Лерхе. Столь мощного заряда Бологое хватило бы надолго.

«Провода». Сухая пастель, крафт-бумага. Часовня Николая Чудотворца.

Зимние Императорские Охоты в Бологое

В 1920-е годы Бологовский край стал излюбленным местом охот Льва Д. Троцкого – члена Политбюро ЦК ВКП (б). Из Москвы поездом в спецвагоне до станции Березайка; там по телеграмме его уже встречали сани; фотоснимок на память – и в деревню Совино под Рютино. Охотился Троцкий в совинских, старских, клещинских лесах, под Подмошьем вокруг хутора Отоки, возле станции Березайки… Троцкого забавляла охота на зайцев. И обставлялась она в меру возможностей «по – барски». Во время пребывания здесь он общался с местными помещиками, до конца 20-х годов, еще живших в своих усадьбах – имениях. По воспоминаниям аборигенов края, мальчишками принимавших участие в охотах Троцкого, охотники выставляли около 20 номеров; в загонах, кроме собак Троцкого, участвовали до нескольких сотен нанятых деревенских ребятишек. Зайцев убивали до сотни в день. Расплачивался деньгами и, как рассказывают, щедро.

Последний раз Лев Давидович, как всегда с двумя адъютантами, приезжал в Совино и Старое к крестьянину Филатову в марте 1927 года. Из Москвы явился нарочный, вручил Троцкому какой – то пакет. Охоту Троцкий немедленно прервал и уехал. Но перед отъездом дал георгиевскому кавалеру Г. А. Маренкову денег серебром, чтобы тот роздал их старским женщинам. Серьезные охоты и сейчас еще возможны. Характер местности таков, что дичь никогда ее сама не покинет. Но полтора столетия назад, когда слева и справа от железной дороги почти сплошным массивом тянулся дремучий лес, зверье чувствовало себя в нем совсем вольготно. Постепенно железная дорога сделала свое дело и помимо всего прочего извела былые леса. Тогда в них не были редкостью не то, что медведи, лоси, рыси, волки, кабаны, коих и сейчас довольно, но и даже ныне не встречающиеся северные олени и дикие козы.

44—летний Император Александр II известен не только как Освободитель и Реформатор, но и заядлый охотник, даже медвежатник. Царские охоты устраиваются только в заведомо богатом зверем регионе. И прокладка железной дороги Петербург – Москва сделала бологовский край как раз таким местом, удобным и доступным для организации Зимних Императорских Охот. Безусловно, роль играло и близкое знакомство князя Арсения Степановича Путятина с монаршим семейством Романовых. Вероятно, между Государем и князем имела место определенная дружеская договоренность на эту тему. И как только в окрестностях сельца обнаруживались в достаточном количестве лоси, олени, медведи, князь спешил на Телеграф (размещался в цокольной части вокзала) и слал депешу в Петербург графу Г. П. Ферзену. Дальше, как говорится, все было делом техники, благо усадебный дом князя в Бологое позволял принять даже такого рода гостей. На несколько дней дом Путятина становился временной не только охотничьей резиденцией российского монарха.

Граф Г. П. Ферзен тотчас направлял в Бологое придворных егерей, унтер-егермейстера, Управляющего Императорскими Охотами – людей, знающими толк в охоте. Наконец, дело доходило до приезда обер-егермейстера. И как только вся высокопоставленная охотничья свита убеждалась, что звери действительно есть, и облава должна быть успешной, по Правительственному Телеграфу вдоль полотна дороги от станции к станции в Петербург следовал еще один сигнал, после которого все в Бологое с волнением ждали приезда главного охотника – Его Императорское Величество.

По воспоминаниям князя Павла Арсениевича Путятина, который в свои 20 с небольшим лет был непременным участником Царских Охот в окрестностях сельца Бологое, Государь всегда приезжал вечером. Его сопровождали великие князья, зарубежные дипломаты, многочисленная свита. Бологое превращалось в филиал Столицы империи.

Все необходимое для Охоты и пребывания государственного бомонда – палатки, кровати, походные туалеты, пища, посуда и пр., и пр. – перебрасывалось в Бологое заблаговременно. Даже специальные сани для охот. И непременно – личные повара Его Величества.

По такому случаю князь Арсений Степанович запасался смолой и закладывал кострища по обеим сторонам дороги от вокзала до своего дома (это, примерно, с километр). И как только Александр II, сойдя с поезда, садился в свои сани, костры зажигали, и по освещенной дороге бологовские рысаки легко доставляли всю царскую свиту к дому князя на берегу озера Бологое. Зрелище, конечно же, было непривычным и захватывающим, во всяком случае для бологовских обывателей: словно из какого – то неведомого другого мира опустились на бологовскую землю так непохожие на них люди.

В доме князя гостей уже ждал только что роскошно накрытый стол. Все усаживались и аппетитно после дальней дороги ужинали. После ужина в доме оставались князь и княгиня Мария Ивановна как хозяева, Государь и граф Ферзен. Для остальной свиты было приготовлено все необходимое для ночлега (палатки, туалеты и пр.) на вокзале станции в большом зале для пассажиров (зал и сейчас тот же – Авторы). Дети Путятиных на дни охоты отправлялись пожить к соседу – помещику Василевскому, который жил рядом, за речкой Боложицей (теперь реку Бологовку называют Нефтянкой).

Освободившиеся комнаты и залы дома князя распределялись, как того требовал факт присутствия Государя – императора: в зале подавали чай, обед и ужин, гостиная служила для приемов, в угловой комнате с камином, сразу за гостиной, устраивалась опочивальня и кабинет Александра II. В ней устанавливали походную кровать, походный молитвенный столик с образами, письменный стол. Графа Ферзена помещали в противоположной угловой комнате.

Государственные дела при этом не прерывались. Император просматривал бумаги, слушал доклады секретарей, принимал срочные депеши из Петербурга, которые доставляли фельдъегерские поезда. Нередко приходилось Государю работать и за полночь. Среди неотложных дел текущего характера могли быть и были весьма важные. Якобы, в 1863 году именно в период зимних Охот произошел обмен депешами с Наполеоном III касательно Польши.

Наконец, оставшись один в кабинете, Александр II долго и искренно молился, стоял у окна, глядя в темноту заснеженного парка и озера, и, укрывшись военной шинелью, ложился почивать. А в 5 – 6 утра – на охоту.

Приходилось устраивать такие охоты в разных местах окрестностей, но чаще охотились в районе деревни Подлипье. Нужно было рано утром проехать все Бологое, миновать усадьбу князя Эристова в Высоком (теперь Бологое-2), ехать еще несколько верст по направлению к озерам Глубочиха и Долгое. Это и будет район Подлипье. Далековато. Но именно там их «ждет» медведь. Его давно караулят, хотя он и в берлоге.

Перед охотой раздавались номера, согласно которым каждый занимал определенное место. Задача – выгнать зверя на охотника с первым номером – Государя.

Путятинские крестьяне оцепляли район берлоги. Внутрь оклада входили егеря, холостыми выстрелами тревожа зверя и выгоняя его из берлоги, провоцируя его перемещение в нужном направлении.

Охота, тем более на крупного зверя, редко обходится без происшествий. Они запоминаются надолго. В этом одна из главных прелестей охот. Ведь императору зверь нужен не ради меркантильных интересов. О ярких впечатлениях, случившихся во времена бологовских охот, Александр II вспоминал и много лет спустя.

Так, был случай, когда небольшой медведь вырвался из оклада и набросился на крестьянина, стоявшего в оцеплении. Разъяренный, что его столь невежливо потревожили, он располосовал не только тулуп крестьянина, но добрался уже до голой спины…

В одной из других охот медведь прижал егеря к сосне, и все кончилось бы трагически, но егерю удалось – таки дуплетом, из обоих стволов разом, хотя они и были заряжены холостыми патронами, выстрелить в морду зверя, уже собиравшегося снять скальп с невезучего охотника…

Долго вспоминал Александр II и другой, но уже действительно смешной случай, когда егерь пытался спастись от медведя на первом подвернувшемся дереве. Медведь погнался за егерем и по стволу и даже снял с него сапог…

Во всех вышеописанных происшествиях незадачливые герои получали благодарность и подарки от Государя. Спустя годы, в очередной раз бывая в Бологое на охоте, Александр II не забывал справиться о здоровье пострадавших крестьян.

В 1877 году князь П. А. Путятин пишет: «В настоящее время крупных зверей стало менее, но лет 15 назад, когда вблизи существовали обширные леса, охоты устраивались великолепные… Зверей, для зимних охот, имелось множество пород: медведи, лоси, козы, зайцы и даже северные олени. Об оленях между охотниками происходили споры, многие утверждали, что не другая ли какая порода?! Но одна очень удачная охота императора, на которой их застрелили несколько штук, положительно доказала, что это действительно были северные олени, их даже стреляли в Тверской губернии, хотя редко…».

Зимние Императорские Охоты в Бологое происходили достаточно регулярно, и, возможно, не только в 1862 – 1864 годы.

От станции к узлу

С постройкой Петербурго-Московской железной дороги Бологое вступило в самый важный период своей многовековой истории. Но Бологое так и осталось бы пристанционным селом, если бы не еще один мощный толчок. И таким толчком стало возведение на базе станции крупнейшего ж.д. узла из пяти направлений. О важности его говорит само географическое расположение: на наиболее опасном, западном от Центра направлении и в то же время не близко к границе. Всегда – да, но иногда это важно особенно. И такое в истории Бологое, к сожалению, уже было.

Прежде чем перейти к истории становления ж.д. узла на базе станции, необходимо уточнить некоторые детали.

Что принято в железнодорожной науке считать ж.д. узлом? Станции являются важнейшими звеньями железных дорог. Следует отличать узловые станции и ж.д. узлы. Узловой считается станция, к которой примыкает не менее трех направлений. В отличие от нее ж.д. узел – совокупность нескольких станций, связанных между собой соединительными линиями – путями. Это обеспечивает возможность перехода поездов с одной магистрали на другую.

Бологое как ж.д. узел включает в себя станции Бологое-Московское, Бологое-Полоцкое, Медведево на Рыбинском направлении. Все станции вместе обеспечивают движение поездов по пяти направлениям: на Петербург, на Москву, на Полоцк и Великие Луки, на Новгород и Псков, на Рыбинск. Все эти станции взаимосвязаны линиями. Бологое как ж.д. узел играет в итоге активнейшую роль в единой сети железных дорог всей России.

«Иосиф Гофферт, 1862 – Железнодорожный вокзал Бологое».

Формированию Бологовской станции в узловую станцию положило начало строительство и пуск в эксплуатацию Рыбинско-Бологовской железной дороги. В районе ст. Бологое появилась еще одна станция – Медведево на Рыбинском направлении. Прокладывались соединительные пути между этими двумя направлениями.

Изначально дорога строилась от Рыбинского речного порта на Волге до станции Бологое. Она должна была вывозить сельскохозяйственную продукцию из центра России, с Волги, через Николаевскую ж. д. от Бологое до Петербурга и Петербургского порта, чтобы доставлять ее морем за границу.

Рыбинско-Бологовская ж. д. открыта для правильного движения в июне 1870 года. Ее протяженность составляла 279 верст. Ввод железной дороги Рыбинск-Бологое обеспечил движение по Бологое в трех направлениях, тем самым было положено начало превращению узловой станции в узел, потому что в головах проектировщиков и государственных деятелей уже тогда имела место идея – в ближайшее же будущее соединить Бологое с Новгородом и Псковом и тем самым сделать узловую станцию ж.д. узлом. Это позволило бы значительно разгрузить участок Бологое – Петербург от увеличившегося потока грузов с Рыбинского порта. Кроме того, строительство дороги на Псков связало бы центр России с незамерзающим Рижским портом (с Пскова до Риги ж. д. уже была с 1889 года). При этом уменьшалась нагрузка и на само Бологое от перевалки грузов. Итак, впереди было строительство еще двух направлений: на Псков (334 версты; линия будет сдана в эксплуатацию в ноябре 1897 года) и на Полоцк (445 верст; линия будет сдана в эксплуатацию в январе 1907 года).

Строительство ж. д. Псков-Бологое началось 4 июня 1895 года. По ряду соображений выбор проекта направления дороги пал на Дно – Старая Русса – Валдай – Бологое.

Руководство изыскательными работами было возложено на Инженера путей сообщения Действительного Статского Советника П. Петте. Приглашены были также инженеры В. Линин, Э. О. Рурк, С. Пугачев.

Строительство этой магистрали немногим отличалось от методов возведения Петербурго-Московской ж. д. Поставка материалов и строительные работы целиком отдавались в руки поставщиков и подрядчиков. При этом не обходилось без протекций, интриг и взяток. Однако основная работа по выемке грунта делалась крестьянами – отходниками, которые нанимались к подрядчикам. На стройке трудились и рабочие, а также солдаты железнодорожных войск. Лопата, тачка, кирка, лом – основные инструменты. В зависимости от погоды и времени года продолжительность рабочего дня доходила до 12,5 часов (летом). Жили работные люди в шалашах и землянках, только частично в бараках.

От Пскова до Бологое были построены 16 станций. Одновременно с колеей (дорога строилась однопутной) возводились и объекты инфраструктуры: путевое хозяйство со зданиями на станциях и разъездах, служба связи, паровозные и вагонные депо, водокачки, водонапорные башни, жилые дома для работников железной дороги. По типовому проекту строились одноэтажные деревянные вокзалы.

11 ноября (23 по н. ст.) 1897 года железная дорога Псков-Бологое была открыта для правильного движения. Она связала Центр, Поволжье (в том числе г. Рыбинск), Сибирь с незамерзающими портами – Ригой, Виндавой.

Глава 5. Становление инфраструктуры города

Состав населения

Метрическая книга Бологовской приходской Покровской церкви (запись №1 от 2 января 1876 года) начинается с «Кемецкой волости деревни Олешева безземельного крестьянина Степана Васильева». Таковых в Бологое сосредотачивалось значительное количество: не только с Кемецкой, но и с Березорядской, реже с Рютинской, Дубровской, в основном – с Медведевской волостей, из деревень Вышневолоцкого уезда. Немного отмечалось крестьян – собственников со всех волостей бологовского края. Безземельные, оставаясь на учете в своих деревнях, старались осесть или уже осели в самом Бологое. Как правило, – семейные. Очень большое число отставных солдат с самыми разными военными специальностями. Среди отставных очень часто встречаются унтер-офицеры. Большинство простого люда уже на 1876 год идет с фамилиями, в том числе и крестьяне. Без фамилий остались крестьяне с окраин Бологовского погоста и почти все – с периферийных погостов. В равной степени сказанное касается как безземельных, так и крестьян – собственников. Многие из крестьянского и мещанского сословий уже прижились в Бологое и отмечаются в записях многократно и на протяжении ряда лет. Не аборигены погоста, но именно эта категория пришлых из крестьянского и мещанского сословий составляла основную массу населения и трудовых ресурсов ж.д. узла к концу ХIX века. Бологое превращалось в поселок с гражданским населением. Попутно решалась и проблема избыточного населения в деревнях ряда прилегающих уездов.

«Вышневолоцкого уезда Подольской волости села Тубаса крестьянин Андрей Федоров Федосихин (1876 год); того же уезда деревни Тубасской Горки государственный крестьянин Григорий Васильев Вараксин, в 26 лет женившийся на «Прусского Подданного Иогана Вебер 21-летней дочери девице Вильгельмине Иогановой Вебер, лютеранке» (1876 год); «Осташковского уезда Посада Селижарова Мещанин Илья Петров Гоппов» (1877 г.);» Кемецкой волости деревни Дуплева безземельный крестьянин Степан Федоров Ремизов» (1877), «Вышневолоцкий мещанин Егор Ефимов Трусов, в 60 лет «раздавленный поездом» (1876 г.); «78 резервного пехотного Тамбовского батальона, уволенный в запас рядовой Нил Богданов Митрушенков» с кемецкого Заозерья (1880); «Лейб-Гвардии Саперного батальона 4 роты рядовой Тимофей Григорьев Лашков» (1882); «Вышневолоцкий мещанин Яков Павлов Шишков (1883) – не отец ли известного писателя? «Вышневолоцкого уезда Дорской волости деревни Заречья крестьянин Иван Ефимов Сычев» (1889); «Нижегородской губ. Ардатовского уезда Завода Выксы горнозаводские мастеровые Александр Иванов Гавричев, Павел Андреев Зайцев, Александр Дахен» (1890); «Петербургской крепостной артиллерии рядовой Пантелеймон Матвеев Дацкий» (1891); «Вышневолоцкого уезда Дорской волости безземельная крестьянка Евдокия Елкина» (1893); «Тверской губ. г. Вышнего Волочка мещанин Василий Яковлев Манзе» (1788 г.) и др.