Текст книги "Замороженная страсть (сборник)"

Он оглянулся на машину. Ясно. Удар пришелся на левую фару. Наверное, преступник споткнулся или нога больная помешала. Видимо, именно фарой он и получил удар в лицо. А потом еще падение на асфальт. И наверное, никаких документов, потому что на такие операции не берут с собой ничего, что могло бы идентифицировать человека. И снова неизвестно, куда он бежал, где его ждала машина, наверняка с напарником. Гуров, не вставая на ноги, вытащил телефон и набрал номер Крячко.

– Ну, что там у тебя? – сразу торопливо засыпал его вопросами Стас. – Что за стрельба? Был кто-то?

– Был, – со вздохом ответил Гуров. – Как там пациент?

– Обошлось, хотя парень явно в трансе от такого поворота событий. Так ты взял его?

– Только труп, – уныло ответил Лев.

Рядом остановилась машина ГИБДД, потом патрульный «уазик» местного подразделения ППС. Через дорогу спешили две женщины, на ходу натягивавшие куртки, видимо, из круглосуточного магазинчика. Свидетельницы. Гуров поднялся навстречу капитану полиции и достал свое удостоверение.

– Полковник Гуров, – представился он и кивнул на тело: – Это очень важная улика. Зафиксируйте всех свидетелей, кстати, водитель этой машины не виноват, парень выскочил на дорогу слишком неожиданно.

– Мы измерим тормозной путь, – ответил капитан.

– Измеряйте, – устало бросил Лев и повернулся к лейтенанту, вышедшему из машины ППС. – Возьмите это место под охрану. Сейчас я вызову оперативно-следственную группу. А вы, товарищ капитан, свяжитесь со своим дежурным, пусть он передаст нарядам проехать по всем смежным и прилегающим улицам. Объект – человек, сидящий в машине и похожий на человека, который кого-то ждет. Установить личность. Обязательно преследовать, если водитель попытается скрыться. Понятно?

Через сорок минут кинолог опергруппы проследил путь киллера до места гибели. Нашли брошенное им оружие, нашли пистолет Гурова. Кстати, именно кинолог предположил, что киллер травмировал ногу о металлический штырь у стены здания, который не успели удалить после завершения работ по благоустройству территории. Спускаясь поспешно по веревке, он сильно о него поранился. Порвал кроссовку на одной ноге и распорол ногу.

Гуров в это время сидел в палате раненого. Бледный парень с короткой стрижкой и перевязанной грудью продолжал опасливо коситься на окно. Оказывается, киллер успел-таки сделать один выстрел. И видимо, сделал его торопливо, а может, именно Гуров вспугнул его в критический момент, и пуля не попала в цель. Крячко с интересом рассматривал, сидя на корточках, пулевое отверстие в профиле пластикового окна на сантиметр левее стеклопакета. Пуля прошла совсем рядом с головой пациента и попала в плинтус противоположной стены. Наверное, она застряла в бетонном перекрытии, и извлечь ее будет сложно.

– Ну? – спросил раненого Гуров. – Значит, в рубашке родился, говоришь? Обидно было бы тебя потерять. И врачи за твою жизнь бились сколько, такую сложную операцию провели, сутки пылинки с тебя сдували. Да и мы с тебя глаз не спускали, все переживали и беспокоились, а не попытаются ли тебя свои же шлепнуть? Попытались!

– Плохо беспокоились, – тихим, но вполне уверенным голосом ответил киллер, – если он к самому окну подобрался.

– Гляди-ка, – усмехнулся Крячко у окна. – Претензии выражает. Может, еще в суд на нас подаст. Взять вот, и совсем охрану снять.

– Как это? – удивился раненый. – Вы не имеете права.

– Хватит, – остановил его Гуров. – Ишь, нюни распустил. Когда в человека стреляли из-за двадцати миллионов в аэропорту, ты что-то про права не заикался.

– Вы меня задержали, обязаны теперь охранять и беречь, – упрямо проговорил киллер.

– Слышь, Хлебников, а тебе кличку Батон почему приклеили? – как бы между прочим спросил Крячко. – Из-за фамилии Хлебников? Или ты весь был тогда на зоне мягонький, пышненький?

– Хорош, начальник, – тут же огрызнулся киллер, а дежурный врач сделал попытку вскочить, глядя, как загорелись глаза пациента.

Гуров остановил врача, положив руку ему на локоть. Все нормально, это была лишь ненавязчивая попытка заставить преступника назваться. Вот он в определенной форме и подтвердил, что является тем самым Николаем Хлебниковым, за которого сыщики его и принимали. Значит, все нормально.

– Ты не обижайся, – спокойно произнес Лев, – лучше скажи, Николай, ты хочешь жить? Нам бы вот очень хотелось, чтобы ты выжил. Но нам нужно это для того, чтобы ты дал показания, иначе нет смысла уродоваться и обеспечивать тебе безопасность на уровне президента.

– Чего это? Почему на уровне президента? Как-то и необязательно…

– На уровне президента, милок, – добавил Крячко, возвращаясь к кровати раненого и садясь на стул, – это потому, что придется обеспечивать целый комплекс мер безопасности твоей персоны. Просто пряча тебя от снайпера, мы ничего не добьемся. Это знает каждый специалист – защиты от снайпера не существует. Он всегда найдет позицию и время, когда объект откроется хоть на секунду. Щелк, и в голове дырочка. Или дырища, потому что есть снайперское оружие, которое бьет на несколько сот метров, даже на километр. Правда, там калибр 12,7 мм. Так что, сам понимаешь, что от твоей головы останется. Поэтому не тебя от снайпера защищать нужно, что бесполезно в принципе, а создавать условия, когда к тебе киллеров подсылать не будут.

– Например?

– Например, ты умер, – хмыкнул Гуров. – Например, сегодня киллер до тебя добрался и выполнил поставленную задачу.

– А если он знает, что промахнулся, если он подтвердит? Он ведь вполне мог понять, что промахнулся. И тогда…

– И тогда ничего. Киллер мертв. Он погиб при попытке скрыться.

– Вы уверены? Точно погиб? – продолжал волноваться раненый.

– Тебе фотографию показать? – усмехнулся Крячко. – Очень живописная картина смерти.

– Итак, – подвел итог Гуров, – либо ты начинаешь все рассказывать прямо сейчас и до суда ты – мертвый, а потом мы решаем, как с тобой быть, чтобы ты прожил еще долгую и честную жизнь, либо… – Он показал пальцами, как они уходят из палаты, и развел руками с видом человека, который ничего в данной ситуации не может поделать.

– Если гарантируете полную безопасность, то я буду говорить, – угрюмо произнес киллер.

– Кто тот человек, которого вы с Сеней Рощиным застрелили в аэропорту?

– Не знаю. Нам приметы дали и время прилета. Сумку велели забрать.

– Вы знали, что в сумке?

Хлебников помолчал некоторое время, бегая глазами по потолку, потом все же ответил:

– Деньги в сумке. Знали.

– Что из тебя клещами все тянуть приходится, – сделал вид, что сердится, Крячко. – Зачем велели убить этого человека, что за деньги он вез?

– Там схемка есть, – криво усмехнулся Хлебников. – Когда и кто прилетает или приезжает в Москву с большими деньгами. Не то чтобы мне это рассказали и показали ее. Это мне Роща намекнул. Он наверху в доверии ходил. Предлагал дружить с ним и работать честно, тогда, мол, при бабках будем всегда. Схема, говорит, есть, информация, когда и сколько привезут в столицу. А наше дело встретить и нейтрализовать. У него напарник был, скурвился, говорят. Его и самого шлепнули. А теперь, я думаю, может, они периодически нас всех так вот меняют. Может, у них Роща один и есть постоянный.

– Это ты с испугу так говоришь, – покачал головой Гуров. – Много трупов – это много проблем. Проще все-таки найти надежного человека, который будет выполнять важные задания достаточно долго. А трупы своих бывших одноразовых помощников надо прятать, да так, чтобы не нашли. Потом еще надо быть уверенным, что никто из знакомых или родственников покойного не видел его с кем-то, с кем видеть нельзя, не слышал что-нибудь. Теперь второй вопрос, а как часто вы расстреливали и грабили курьеров из провинции?

– Я не знаю. У меня с Рощей это было первое совместное дело. До этого, как мне кажется, он просто присматривался ко мне, изучал меня. Мы много времени проводили вместе.

– Про заказчика или хозяина Роща ничего не сболтнул? Ты, я вижу, парень головастый, многое понимаешь и схватываешь на лету.

– Нет, – отрицательно покачал головой Хлебников. – Чего нет, того нет. Я бы с радостью! Я же понимаю, что, помоги я вам главного взять, мне же спокойнее было бы. Голову снимете, а там вся их организация рассыплется. Нет, тут все железно было.

Рассвет застал Гурова и Крячко снова в кабинете генерала Орлова. Гуров морщился, шевеля под столом ушибленной ногой, Крячко смотрел на него с состраданием и шумно прихлебывал из бокала крепкий душистый чай. Орлов с покрасневшими от второй бессонной ночи глазами, выслушивал доклад, сидя за своим столом и откинувшись на спинку кресла.

– Значит, опять труп, и никаких концов, – констатировал он. – Что-то у вас это дело, ребята, идет наперекосяк. Что происходит? Я не понимаю.

– Я, например, тоже пока не понимаю, – продолжая морщиться, ответил Гуров. – Но идем мы в правильном направлении. Мы предвидели, что Хлебникова попытаются убрать, так и получилось. И не важно, что мы не знаем, кто послал второго киллера. Главное, что схема верна. Есть в ней одно слабое место.

– Какую схему ты имеешь в виду? – удивленно спросил генерал.

– Схему деятельности организованной преступной группы. На этом этапе Хлебникову можно верить, и вообще, он лишь подтвердил мои догадки. Они встречают приезжих с большими деньгами и убивают их, а деньги забирают. Но не всех. По какому принципу они выбирают жертвы, я пока понять не могу. Но, видимо, такие акции происходят не каждый месяц. Вы мне скажете, что в Москву из провинции так редко приезжают люди с большими деньгами? Не скажете. Значит, они действуют выборочно. Вопрос – почему и как?

На столе перед Гуровым завибрировал и медленно пополз к краю стола телефон. В кабинете воцарилась тишина. Все трое смотрели на аппарат, но первым высказался, как всегда, Крячко:

– Это уже становится страшным, я начиню бояться телефона Гурова.

– Глупости, – буркнул Лев и взял аппарат. – Слушаю! Кто? А, Вячеслав Андреевич… нет, не разбудил. Давай выкладывай. Раз сам еще не ложился и мне звонишь, значит, не с девочками развлекаешься. Слушаю!

Крячко и Орлов переглянулись, а потом стали смотреть на Гурова, как тот молча кивал и хмурился. Наконец Лев попросил собеседника составить рапорт по этому факту и отправить ему по электронной почте. Положив трубку на стол, он устало, но с некоторым торжеством взглянул на друзей.

– Это звонил подполковник Акимов из Саратова. Станислав его знает. Так вот, по имеющимся у него данным, некто недавно уволившийся из органов внутренних дел полковник Червяков нацелился на некий пост в аппарате Федерального административного округа. По ранее полученным Акимовым сведениям, за должности в региональных правительствах, а также в аппаратах федеральных округов претендентам приходится платить деньги. А это миллионы рублей. Кто получает эти деньги, кто стоит во главе этой коррупционной пирамиды, он не знает. Не уверен он так же и в том, что пирамида существует в реалии именно в таком виде, в каком он нам ее нарисовал во время нашего прошлого приезда в Саратов. Но дело уже даже не в этом. Возможно, что Червяков и заплатил или должен будет заплатить за свое назначение кому-то. Дело в том, что несколько часов назад, в первом часу ночи, Червяков выбросился с девятого этажа дома, в котором он приживал. Естественно, что он мертв.

– Оп-паньки! – Крячко поставил чайный бокал на стол и медленно промокнул губы чистым носовым платком. – Как мне говорила моя бабушка, ты, Стасик, куда-нибудь, а вступишь. Не в партию, так в дерьмо. Приплыли!

– Если все так, как вы мне тут излагаете, – покачал головой генерал, – то дела-то творятся страшные.

– Я думаю, все не так масштабно и не так страшно, – возразил Гуров. – Теперь мне стало ясно, что все не совсем так, как мы с самого начала полагали. Организатор нападения на Пыжова и смерти Червякова сидит в Москве. Это очевидно. Боюсь, что это лишь видимость всеобъемлющей системы торговли должностями. Она выгодна лишь продавцу, который вряд ли настолько всесилен. Обычный развод, на который покупаются претенденты.

– Но как он может долго обманывать претендентов, – удивился Орлов, – если никого и никуда не устраивает, если у него нет таких возможностей?

– У него есть возможность! – уверенно заявил Гуров. – Но только не продавать должности, не устраивать на них людей по своему желанию. У него есть возможность совершенно точно и вовремя устанавливать, кого и куда назначат его начальники здесь, в Москве. Вот этим он и пользуется и свою осведомленность выдает за могущество. Он четко знает всех претендентов, вовремя и почти первым узнает о назначении одного из них, и тут уже играет свою безошибочную партию. Ты мне такую-то сумму, и завтра, образно говоря, завтра, ты будешь назначен на эту должность. Один, второй, третий, пятый согласились и действительно оказались назначенными. Слух пошел дальше, в это поверили. И деньги потекли. Один, два раза в год, может, чаще, может, реже, но этот аферист имеет кругленькую сумму. Наверняка он с кем-то делится, кого-то благодарит за информацию, и тому подобное. Но большая часть остается ему.

– Все объяснил, все логично, – согласился Орлов. – Ты вот только не объяснил, почему был убит Пыжов. А его ведь намеревались еще и ограбить. Это не входит в твою схему, Лев Иванович!

– Это как раз проще простого, – ответил вместо Гурова Крячко, продолжая прихлебывать чай. – Мы просто все испортили, и главарь пирамиды начал «рубить концы». Мы – это полиция. Эти двое шустрых оперов из линейного отдела Домодедова спутали все планы. Один из киллеров остался в живых, мог слить нам информацию. При таких доходах организатор мог вполне нанять, и быстро нанять, убийц и для Хлебникова, и для Червякова, чтобы тот не подтвердил, что отправлял кому-то в Москву деньги, как плату за должность.

– Кстати, – добавил Лев, – раньше таких накладок не было, поэтому схема не нарушалась. До сих пор киллеры убивали курьеров удачно. И удачно забирали деньги. Поэтому мы и не знали, что часть убийств по Москве необходимо относить к этой ОПГ.

– Какие вы умные, – с иронией проговорил Орлов. – А почему же продолжают платить мифическому помощнику в карьерном росте, если он убивает курьеров и крадет деньги? Чушь вы несете, полковники! Зачем убивать, если тебе деньги несут добровольно? Зачем убивать, если есть риск, что до других претендентов дойдет слух об этих регулярных убийствах и кражах? Претенденты ведь перестанут пользоваться этой схемой.

– Ну-у… – Крячко развел руками и вопросительно посмотрел на Гурова.

– Ну, на этот вопрос мы тебе чуть позже ответим, – нисколько не смутившись, пожал плечами Гуров. – Думаешь, поймал на противоречиях? Нет, просто это самое уязвимое место моей теории. Ответ будет. Обязательно будет. Единственное, на чем я настаиваю, и Станислав тоже, что Червякова убили из-за неудавшегося нападения на Пыжова. Акимов займется этим делом, он попытается в Саратове найти связь Пыжова и Червякова. Это второстепенная задача, но для нас она важна, как дополнительное подтверждение. И займемся мы пока местными делами. Никто не отменял еще связи между смертью Полунина и делами Свечникова, который попадает под гипотезу о существовании московского главаря Бориса, о котором нам докладывали. И возможно, Полунин – часть этой преступной схемы, в рамках которой и лежит причина его смерти.

Глава 8

– Ну, что можно сказать об этом человеке? – Гуров привычно уселся на своем любимом диване в углу напротив окна и заложил руки за голову.

Капитан Максимов по настоянию Крячко сел за стол Гурова, разложил перед собой акты, какие-то записи, откашлялся и начал степенно докладывать с видом человека, который повествует о методах удобрения почвы и принципах севооборота. Сыщики знали Максимова, как человека увлекающегося, как поэта криминалистики. Он с упоением мог заниматься анализами, поисками информации, консультироваться у специалистов таких областей науки, о которых сыщики и не слышали. Но вот рассказывать с таким же упоением и азартом он не умел. Сейчас речь шла об установлении личности погибшего под колесами машины киллера, пытавшегося застрелить в домодедовской больнице раненого Хлебникова.

– Возраст медики определили как тридцать пять-сорок лет. Физических особенностей, которые могли бы идентифицировать личность, помочь с опознанием его родственниками, знакомыми, не выявлено. Во всех отношениях средний человек.

– Что, даже наколок нет? – скорее для порядка спросил Крячко, прекрасно зная, что настоящий киллер не может иметь татуировок.

– Ни наколок, ни родинок, ни шрамов, ни зубных протезов индивидуального изготовления. Ничего, – покачал головой Максимов. – Больше скажу, сравнение пальцевых отпечатков с нашей базой тоже ничего не дало. Он не судим, серьезно в поле зрения полиции не попадал, так что его в нашем дактилоскопическом ведомстве нет.

– А по базе прошлых дел проверяли? – не утерпел Гуров.

В полиции давно уже существует кроме обычной базы данных преступников, которых дактилоскопировали по закону в обязательном порядке, другая база данных – неустановленных лиц, совершивших преступления, точнее, отпечатки пальцев с мест преступления, которые не удалось идентифицировать с личностью человека. Работать с этой базой сложнее, потому что качество отпечатков, как правило, оставляет желать лучшего. Компьютер выдает огромное количество результатов возможных совпадений, и очень часто приходится заканчивать работу почти в ручном режиме.

– Да, в этом направлении работа идет. Чтобы попытаться ускорить процесс, мы установили фильтр по типам преступления. Это места убийств или попыток убийств и несколько дел, где киллер оставил следы.

– А что, и такие есть? – сделал вид, что удивился, Крячко.

– Есть несколько. С десяток всего за последние годы, начиная с… – Максимов посмотрел в записи, – с 1989 года.

– Восстановить лицо не удастся?

– Медики колдуют, благо есть сейчас специальные программы, сродни тем, что используются при восстановлении лица по форме черепа. У убитого разрушены хрящевые ткани носа, кости челюсти, но в целом, думаю, сложностей не будет. Приемлемый компьютерный портрет сделают.

– Хорошо, что с результатами обработки фотографий?

– Я получил от Станислава Васильевича фотоматериалы окружения гражданина Свечникова, – монотонно стал докладывать Максимов. – Съемка, проводившаяся в дневное время, анализируется быстрее. Ночные кадры и кадры, снятые с неудачных ракурсов, анализируются медленнее. Было бы лучше, Лев Иванович, если бы наше руководство договорилось с руководством ФСО о сличении фотографий сотрудников…

– Иван, ты с ума сошел! – засмеялся Крячко. – Ты предлагаешь нам засветиться со своими подозрениями в аппарате президента, да еще попросить Федеральную службу охраны, чтобы она нам позволила порыться в личных делах сотрудников? И что мы им предъявим в качестве доказательств вины Свечникова? То, что он стоял рядом с человеком в ночном элитном клубе, и этот человек спустя десять минут умер от отравления? Пощади погоны и репутацию, если уж не наши, так Орлова. Нет уж, пользуйтесь сличением снимков известных нам личностей, сделанных оперативным путем.

– Я понимаю, – согласился Максимов. – Мы, кстати, пытаемся расширить базу данных. Удалось раздобыть коллективные фотографии студенческой группы, где учился Свечников, и школьную фотографию класса. За последние недели Свечников ни с кем из однокурсников не встречался, по крайней мере фотонаблюдение таких контактов не зафиксировало. Вот список!

– Это что? – поинтересовался Гуров, глядя, как Максимов через стол передает Крячко лист бумаги.

– Это установленные внеслужебные контакты Свечникова за полторы недели. М-да, одиннадцать дней уже прошло… Не уложились мы в сроки! Так, кто у нас тут есть… Мастер по автомобильной электронике. Два контакта: один возле дома самого Свечникова, второй у автомастерской «Автодоктор». В принципе, оправданно. Так, один контакт с Плотниковым Денисом Андреевичем. Ссылка на общих знакомых… Кто у нас этот Плотников? Директор спортивного комплекса… Оправданный контакт.

Список был небольшим, всего двенадцать человек, которые не входили в число профессиональных контактов Свечникова. По всем двенадцати Максимов дал исчерпывающий ответ, оправдывавший хотя бы одну встречу, затем протянул еще несколько листков более плотной бумаги, используемой в цветных фотопринтерах.

– Я вам сброшу и в электронном виде, – пояснил он. – Это фотографии четырех человек, которых нам идентифицировать пока не удалось. Но встречи, как заявили оперативники, проводившие фотосъемку, были если и случайными, но с хорошо знакомыми Свечникову людьми. Их всех не удалось сфотографировать в момент разговора с нашим объектом, но чуть позже их лица запечатлели.

– Подробнее можно? – спросил Гуров, когда Крячко пересел к нему на диван и по одной стал давать фотографии мужчин.

Всего их было четыре. Гуров рассматривал снятых в разных ракурсах мужчин. Этому под пятьдесят. Волосы с проседью, зачесаны вбок с пробором, немолодой грузнеющий мужчина с самодовольным лицом, но… видимо, без особого положения в обществе или бизнесе. Пустое какое-то самодовольство. Такие лица, помнится, в советское время были у некоторых мужиков в гаражах возле дома. У всех старенькие «Москвичи», «Запорожцы» или мотоциклы с колясками, а один дом умершей бабки в другом городе продал и купил «Жигули» первой модели. Вот так он и смотрел на окружающих.

А этому лет тридцать, и взгляд просящий. Сразу чувствуется его зависимость от Свечникова. Хотя в этот момент, когда его опера фотографировали, он уже со Свечниковым расстался. Нет, этот тянет максимум на отделочника из частной бригады, а то и на разнорабочего.

А вот эти двое похожи, как братья. Хотя нет, просто типаж такой. Непроницаемые лица людей, которые не привыкли обнажать душу перед другими. Лет тридцать пять – сорок каждому. Оба ведут здоровый образ жизни, наверняка в тренажерный зал ходят. Лица овальные, нос средний, глаза у одного светлые, у другого карие, и разрез чуть отличается, а вот выражение одинаковое. Снисходительное такое, уверенное. Именно уверенное в себе, а не самоуверенное. Рты одинаково узкие, подбородки крепкие. Эти двое могут оказаться кем угодно, от тренера по мотоспорту до индивидуального предпринимателя, который или компьютеры чинит, или… Нет, не компьютерщики они. Эти двое не особенно стремятся вглубь глядеть, эти любят принимать решения интуитивно. Сильные парни, не то что первые двое. Правда, если те двое прирожденные артисты, то…

– Готов спорить, что на кого-то их этих последних будет похож лицом наш покойный киллер, – сказал Крячко, принимая от Гурова фотографии. – Хотя это было бы слишком просто. Свечников сам лично нанимает киллера, сам передает все данные на объекты, сам принимает деньги, сам расплачивается с исполнителями. Так не бывает.

– Не бывает, – согласился Гуров и поднялся с дивана. Максимов тут же вскочил, освобождая стол хозяину, но Гуров положил ему руку на плечо и двинулся к окну. – Сиди, Ваня, сиди. Я вот что думаю, ребята! Если Свечников занимается приторговыванием должностями в регионах, то для него постоянно существует много различных рисков. Не простые люди претендуют на эти должности, и почти каждый может в случае неудачи разобраться с тем, кто давал обещания, какие-то гарантии.

– Слишком все очевидно? – спросил Крячко.

– Именно. Мы вот чуть копнули, и все всплыло наружу. Слишком легко, слишком все на поверхности. Тем не менее столько совпадений. От имени Борис, названного нам как имя человека, который в аппарате президента решает эти вопросы с назначением, до фактической должности Свечникова, которая как раз с этими вопросами и связана. И других ведь Борисов там нет.

– Зарывается мужик, такое тоже бывает, – попытался возразить Крячко. – Все когда-то на своих аферах палятся. Придет и его черед.

– Ладно. – Гуров помолчал, глядя в окно, потом решительно повернулся к капитану Максимову: – Спасибо, Иван! Ты там поторопись со своими помощниками. Время бежит очень быстро, а мы топчемся без информации на месте.

Максимов поднялся, пожал руку Гурову, потом Крячко и вышел из кабинета.

– Так, давай-ка, Станислав, провернем с тобой, пока у нас готовится информация по Саратову, и по убитому киллеру, и по нашему третьему претенденту.

– По Баринову?

– Да. Из всего собранного на него материала мы ничего криминального не почерпнули, если не считать, что его бизнес где-то на самой грани морали, духовности и порядочности. Баринов у нас в тот вечер, когда отравили Полунина, к его столу подходил тоже. Точнее, замедлил шаг, проходя мимо, и бросил Полунину какую-то фразу. Все это не точно, и для выводов этого недостаточно. Но мы с тобой решили, что он вполне мог грамотно организовать отравление Полунина, как владелец этого элитного ночного клуба. Он там все знает, персонал там его, и степень их преданности мы можем только приблизительно оценивать. Но зарплаты он платит великолепные, это мы установили.

– Установили мы также, – продолжил Крячко, – что Олег Васильевич Баринов является членом того же самого патриотического движения «Восток», которое возглавлял Полунин. И ты сейчас клонишь к справке, которую просил меня еще ко вчерашнему дню подготовить по этому «Востоку».

– Ну, в том числе.

– Ну, тогда слушай. – Крячко откинулся на спинку кресла за своим столом, уставился в потолок и, помахивая карандашиком, стал перечислять, не заглядывая в свои записи. – Патриотическое движение «Восток» зарегистрировано 10 декабря 2013 года за номером… Ну, есть там очень длинный номер знаков на тринадцать. Исходя из устава это движение является объединением граждан и организаций с целью совместного повышения патриотизма и идеологии достоинства. Еще, кажется, там что-то говорится о спортивном или физкультурном развитии человеческой личности и что-то про оборону Отечества. Одним словом, красиво изложено, специалист сочинял.

– А ты сразу и не поверил в искренность этих слов? – хмыкнул Гуров.

– Ты знаешь, не поверил, – серьезно ответил Крячко. – Простая логика подсказывает, что верить нельзя. У нас этих партий, различных движений знаешь сколько? Больше сотни! Если ты такой патриот, если горишь желанием что-то полезное сделать для родины, если в тебе горит желание вести за собой людей, патриотов своей страны, так вливайся в ряды любой партии, любого движения. Там же все имеют практически одинаковые цели. Легко выбрать, что тебе ближе. Так нет, надо создавать свою структуру и там хозяйничать единолично.

– Как ты их, – тихо заметил Гуров. – Не любишь, судя по всему.

– Не люблю, – признался Крячко. – Не люблю тех, кто много и красиво говорит. Я люблю тех, кто много и красиво делает для людей. Так вот, почитал я устав организации и ничего особенного или нового не почерпнул. Тот же примерно набор фраз о целях и задачах. Все то же содействие в сфере патриотического воспитания граждан, та же пропаганда здорового образа жизни, те же слова о духовном развитии личности.

– Большая организация?

– Так маленькую бы и не зарегистрировали. Работа проделана большая, это точно. Я так понял, что для регистрации общероссийского патриотического или любого движения необходимо иметь представительства в двух третях регионов страны. И в каждой ячейке что-то не менее двадцати или тридцати членов. Ну, и регистрация, конечно, как юридического лица. Короче, принцип финансовой пирамиды.

– Так уж и пирамида? А может, люди действительно делом занимались?

– Пирамида, пирамида, – заверил Крячко. – Принцип простой. Собираются взносы, ведется деятельность, привлекаются спонсоры, и все, в той или иной мере, течет наверх, в одни руки. Ты знаешь, сколько у них поступает денег на счет ежемесячно? Мы ревизию не проводили, у нас прав таких не было, но я узнал. Сто двадцать миллионов! Конечно, они не все в карман клали, спонсорские деньги отрабатывать надо, но и отмывалось, я думаю, немало. Еще бы, такая кормушка!

– А Баринов что забыл в этой организации?

– О-о! – с довольным видом ответил Крячко. – Баринов стоял у истоков. Только потом как-то отошел. Остыл, наверное, к этому виду деятельности. Занялся другим. Хотя формально он там возглавляет направление, которое занимается взаимодействием с органами государственной власти и местного самоуправления. Кстати, в целом вполне лояльное существующему правительству движение, я бы даже сказал, придворное, все поддерживает и вроде как своей деятельностью дополняет.

– Ну, тем более, – согласно кивнул Гуров. – Так вот надо нам с тобой, Станислав, подобрать из числа сотрудниц полиции потолковее и посимпатичнее и отправить их в дебри непонятных фирм Баринова, что базируются в одном здании с «Занзибаром». Пусть походят в «Клеопатру» на курсы. Мы со своими наскоками и допросами там всех перебаламутили, а нам нужна повседневная оперативная информация. Кто туда ходит, чем занимается, что там вообще происходит.

– Я уже думал о таком варианте, – почесал в затылке Крячко. – Даже сам хотел тебе предложить. Я и кадры уже присмотрел у нас в министерстве.

Крячко сразу ухватился за эту идею со школьной учительницей, а вот генерал Орлов посчитал ее излишней углубленностью в дебри, не относящейся к делу. Гурову, конечно, виднее, но, по его, Орлова, мнению, это простая трата времени. Хотя, черт его знает. Гурову очень понравилось вот это последнее дополнение начальника, и он попросил его расценивать как руководство к действию. Орлов рассмеялся и махнул рукой.

– Если бы я не верил в твое чутье, Лев Иванович, – сказал тогда генерал, – не доверял твоему опыту сыщика, я бы не держал тебя в лучших работниках, не баловал, не холил и не лелеял как родного. Вперед!

Крячко, выходя из кабинета Орлова, чуть задержался и глубокомысленно заметил:

– А знаешь, Петр! Если подчиненных часто холить и лелеять…

– То что? – купился Орлов на серьезное лицо Стаса.

– То у подчиненных начинает расти «холка» и «лелейка», – грустно закончил свою мысль Крячко.

– Тьфу! – сплюнул с досадой Орлов. – Сколько тебя знаю, а все время попадаюсь на твои шуточки и на твою серьезную физиономию. Идите вы уже, делом займитесь.

Сыщики вышли, плотно прикрыв за собой дверь, а генерал еще несколько минут смотрел им вслед и думал, как ему повезло. Столько лет прошло, за такой срок обычно судьба и работа разбрасывают старых друзей по ведомствам, городам, а то и по стране. А им посчастливилось подружиться троим еще во время работы в МУРе, и ведь не разбросала судьба, столько лет вместе. И Станислав ведь не болтун и пустомеля. Он сейчас просто решил разрядить обстановку, потому что видел, что Орлов пришел от начальства взвинченный, что Гуров устал за эти дни и валится с ног, и настроение какое-то стало появляться унылое. Вот и разряжал обстановку в своем стиле. Заставил всех улыбнуться. Грубоватый, кому-то даже кажущийся циничным, Станислав Крячко был человеком тонким, внимательным и очень остро чувствующим. Эх, ребята, как мне с вами повезло, как повезло встретить вас в жизни, снова подумал генерал.