Текст книги "Стальной десерт (сборник)"

– Отсюда, – наконец-то произнесла она. – Антон заезжал поздравить отца с днем рождения. Это нормально. Он обязан был это сделать. Парень не хотел оставаться здесь и участвовать в праздновании, но сказать пару теплых слов – прямая сыновья обязанность. Антон ее исполнил.

– Сколько ему лет?

– Двадцать два.

– Женат?

Галина тяжело вздохнула:

– К сожалению, нет. Ему бы уже пора, конечно, но он все никак…

– В котором часу он приезжал сюда? – перебил женщину сыщик.

– Где-то в одиннадцать. Может, чуть позже.

– А уехал?

– Почти сразу. – Галина нахмурилась, и ее мелкие глазки мгновенно затерялись под огромными гипертрофированными надбровными дугами. – Зачем вы об этом спрашиваете? При чем тут Антон? Его не было здесь, когда случилось убийство. Он был уже дома. Я разговаривала с ним по телефону не позднее половины первого. Вы не можете подозревать его в случившемся. Это нелепо!

– Мы разберемся, – сухо отчеканил Крячко. – С Антоном и со всеми остальными, кто так или иначе может иметь отношение к убийству. А пока давайте лучше вернемся к вам. Когда вы узнали о случившемся?

Галина продолжала хмуриться, но ее недовольство не было связано с новым вопросом сыщика. Она мысленно все еще оставалась в предыдущей теме разговора.

Неожиданно всплывшая фигура Антона крайне заинтересовала Крячко. Тут определенно было что-то не так, если упоминание об этом парне вызвало столь бурную и неадекватную реакцию со стороны Галины. То, что Антона не было в доме на момент убийства его отца, следовало только со слов его тетки. Данный источник не казался Станиславу особо надежным. Информацию следовало проверить.

– Я узнала о гибели брата, когда приехали вы.

– В каком смысле?

Крячко все еще держал пиджак расстегнутым. Мало ли что.

– Так ведь это на вас залаяла Чанга. Ее лай меня и разбудил. Я поняла, что на территории кто-то посторонний, выглянула в окно, увидела вас, оделась и спустилась на первый этаж. Никифоров, наш участковый, как раз велел всем собраться в гостиной. Он и сказал мне, что произошло убийство.

Некоторое время полковник молча смотрел на Галину. Под его пристальным взглядом она перестала барабанить пальцами ног по полу, вновь подобрала их под себя, забилась в угол дивана.

Крячко сразу обратил внимание на то обстоятельство, что ее комната была крайней от винтовой лестницы, которая спускалась прямиком в кабинет Роточкова. Согласно собственным показаниям Галины, ее никто не видел с полуночи и до приезда оперативной группы. Ничто не помешало бы сестре, полной не самых добрых чувств, незаметно спуститься, перерезать горло ненавистному брату, а затем так же быстро и бесшумно вернуться в свои скромные апартаменты. Пьяные гости почти в полном составе находились на территории, прилегающей к дому. Галину никто не заметил бы.

В кармане Крячко зазвонил телефон.

Он достал аппарат и ответил на вызов:

– Да, Лева. Я на втором этаже. Беседую с Галиной Роточковой. Мы уже закончили. Хорошо. Понял. Сейчас спущусь. – Станислав спрятал телефон в карман.

Он еще раз взглянул на Галину и с удивлением поймал себя на мысли о том, что ему почти хотелось бы, чтобы убийцей оказалась именно она. Странное чувство по отношению к женщине. Но оно было.

5 часов 50 минут

– Лейтенант, возьмите у Натальи Роточковой адрес ее сына Антона, отправляйтесь к нему и привезите сюда, – распорядился Гуров. – Думаю, что полковник Крячко прав и нам стоит с ним познакомиться.

– Слушаюсь, товарищ полковник!

Беспалов уже двинулся было к выходу, но Гуров остановил его и спросил:

– По орудию убийства есть что-то новое?

– Увы, – виновато откликнулся лейтенант, словно ответственность за решение этого вопроса лежала исключительно на нем. – Ищем. Но орудия пока нет.

– Продолжайте искать. – Гуров тяжело опустился в кресло и потер веки.

Недосып минувшей ночи начал давать о себе знать. Полковник потянулся.

– Надо бы заказать, кофе, Стас, – сказал он. – Как думаешь?

– Я голосую «за» двумя руками и ногами. – Полковник Крячко расплылся в улыбке.

Он потягивал сигарету возле приоткрытого окна, глядя на неподвижную гладь бассейна.

– И еще неплохо бы чего-нибудь перекусить, Лева. Вид полного блюда шашлыка в беседке буквально сводит меня с ума. Признаюсь, я даже начал украдкой заглядываться на участкового. Готов съесть холодный шашлык или его.

– Нет, этого я допустить не могу, – запротестовал Гуров. – Еще одно убийство в доме. К тому же на почве каннибализма. Исключено! Мы закажем кофе и пиццу.

– А заодно попросим участкового принести чего-нибудь из дома. Готов поспорить, его жена великолепно готовит.

– С чего такой вывод?

– С его килограммов. Она же кормит его на убой. Сразу видно. Вот пусть он и поделится с нами. – Крячко затушил сигарету в пепельнице на подоконнике и закрыл окно. – А ему немного диеты, напротив, не помешает.

– Хорошо, – согласился Гуров. – Реши этот вопрос. И рассказывай, что еще тебе удалось нарыть.

– Да я уже тебе все изложил. – Станислав пожал плечами. – Кругом туман и неясность. Галина мне откровенно не нравится.

– Это я уже понял, – с ухмылкой проговорил Гуров. – Ты ведь у нас эстет.

– Определенно. Теперь что касается Зиночки. Не знаю, Лева. У меня как-то не вызывает особого доверия та история, которую поведала тебе Светлана. Хотелось бы получить свидетельские показания хотя бы от еще одного человека.

– Или признание самой Зиночки, – проговорил Лев Иванович. – Но на самом деле тут все весьма просто, Стас. Если Галина тебе в корне не нравится, то к молоденькой дамочке ты, напротив, питаешь симпатию. Мы оба прекрасно знаем, каким именно местом ты сейчас стараешься делать выводы. Это явно не голова.

– Опять обидеть норовишь? Только это напрасно, Лева. Сегодня у тебя ничего не получится. Я нынче человек-кремень.

– Похоже на имя какого-то супергероя из дешевых американских комиксов, – прокомментировал Гуров. – Но обиды тут ни при чем. Мне просто хочется, чтобы ты иногда мыслил логически, а не эмоционально. Ты не обратил внимания на то, что сказала тебе Зиночка относительно того, где она была, когда стало известно об убийстве. Ты ведь мне сам говорил. Помнишь?

– Конечно. Она сказала, что была в бассейне.

– Вот! – Гуров демонстративно поднял указательный палец. – И Наталья сказала мне то же самое. Только она утверждала, что была в бассейне одна. Показания уже разняться. Ты не находишь?.. А какой вывод из этого следует? Как минимум одна из двух женщин лжет. Во всяком случае, чего-то не договаривает.

– Ты считаешь, что это Зиночка? – осведомился Крячко и скривился.

– Я пока ничего не считаю. Но подозрений относительно твоей распрекрасной Зиночки на данный момент у меня гораздо больше.

– Она – не моя, – откликнулся Станислав, выдержал небольшую паузу и добавил: – К сожалению.

Гуров поднялся с кресла, прошелся по холлу, разминая затекшие ноги, и заявил:

– Нам в любом случае необходимо дождаться результатов экспертизы от Самуила Марковича. Как только мы получим эти сведения, информации у нас станет гораздо больше. – Он взглянул на часы. – А их до сих пор нет.

– Самуил Маркович звонил?

– Звонил и сказал, что процесс немного затягивается. На месте нет какого-то человека, и он не может попасть в лабораторию. Долго и нудно извинялся, в итоге обещал связаться со мной сразу же, как только результаты будут у него на руках. Ну а мы пока давай перейдем к остальным персонажам. Не стоит зацикливаться только на женщинах.

– Это опять камень в мой огород? – вскинулся Крячко.

– Боже упаси, Стас. – Гуров подошел к напарнику и дружески похлопал его по плечу. – Я совсем не то имел в виду. Пойдем-ка лучше пообщаемся с господином Вороновым. Мне тут жена покойного подкинула информацию к размышлению относительно его персоны.

Сыщики прошли в гостиную. Павел был там, только уже не восседал за столом, а стоял на фоне оконного проема спиной к входу. На звук шагов он обернулся. В зубах у него дымилась наполовину истлевшая сигарета. При виде сыщиков Воронов энергично разогнал рукой клубы дыма, повисшие в воздухе, и неприязненно дернул верхней губой.

– Дошла очередь и до меня? Да? – с вызовом бросил он. – Странно, что вы тянули так долго. Мне казалось, что я должен был подвергнуться допросу в первую очередь.

– Это почему же?

Гуров, как и в прошлый раз, занял место верхом на стуле по центру гостиной. Крячко скромно разместился на диванчике салатного цвета. Павел оказался будто между двух огней. Он не мог держать в поле зрения обоих сыщиков одновременно. Ему приходилось вертеть головой то в одну, то в другую сторону.

Правда, в итоге он все же определился с выбором, сфокусировал взгляд на полковнике Гурове и ответил на его вопрос:

– Ну а как же? У меня с Кириллом был общий бизнес, который теперь полностью отходит ко мне. Согласно договорам, подписанным ранее, я, конечно, буду обязан выплачивать семье Кирилла определенные дивиденды с прибыли, но это крохи по сравнению с тем, что получу сам. По-моему, отличный мотив для убийства. Вам еще не намекнули на это?

– А кто должен был намекнуть?

– Да кто угодно. – Павел затянулся сигаретой. – Я, наверное, не смогу назвать вам человека, присутствующего сейчас в доме, который не питал бы ко мне негативных чувств.

– Вот как! – Гуров изобразил удивление. – Я не знал об этом. На чем же основаны негативные чувства в отношении вас?

– Не могу сказать наверняка. – Павел пожал плечами. – Но я им всем как кость поперек горла. Человек, которого Кирилл вытащил из дерьма и сделал фактически равным себе.

– Из какого дерьма?

Воронов ответил не сразу. Он отлепился от подоконника, прошел к столу, сел, бросил в пепельницу сигарету, не став гасить ее.

– Вам все равно не составит труда это выяснить, – сказал Павел и двумя пальцами пригладил усы. – Так лучше от меня, чем от кого-то другого. Я был судим. Давно. По молодости еще.

– По какой статье?

Павел вскинул голову, и его кадык непроизвольно дернулся.

– Я был осужден за убийство. Неумышленное, – живо поправился он. – С тринадцати лет мы с Кириллом вместе занимались боксом. Ходили в одну секцию. А в шестнадцать случилась та драка на улице. История давняя, вспоминать ее сейчас во всех подробностях не очень хочется. Нам пришлось заступиться за девушку. Их было пятеро против меня и Кирилла. Но это не помешало нам раскидать отморозков. Я был не очень осторожен. Один из тех ребят умер. В больнице. Спустя сутки. Меня осудили на семь лет, из которых я отсидел всего три, а потом был выпущен по УДО. С боксом, конечно, было покончено раз и навсегда. Мне не разрешили вернуться на ринг. Но Кирилл не бросил меня. Протянул руку помощи. В девятнадцать лет он с подачи дяди уже открыл свою первую кафешку и взял меня в долю. Дальше мы раскручивались вместе. Но на мне все время висело клеймо человека, отсидевшего за убийство. Я чувствую, как они смотрят на меня.

– Кто?

– Все. – Павел потянулся было к пачке сигарет, но передумал. – Олег, Галина. Наташка вам еще не сказала прямым текстом, что это я грохнул Кирилла?

– Пока нет.

– Странно. – Воронов хмыкнул. – На нее это не очень похоже. Я думал, она начнет поносить меня с первых же секунд. – Он немного помолчал и продолжил: – Хотя, если разобраться, у нее самой поводов для убийства было не меньше. Дело тут не только в наследстве.

– А в чем еще? – заинтересовался Гуров.

Крячко предпочитал хранить молчание и до поры до времени не вмешивался в диалог напарника с компаньоном погибшего бизнесмена.

– Полагаю, вам стоит об этом знать. Кирилл был известным бабником и не скрывал этого. Он старался не пропускать ни одной юбки. Наташка, конечно же, об этом знала. Мирилась ли она с этим? Не думаю. Скорее делала вид. Все вокруг, черт возьми, прикидывались. Сплошное лицемерие!.. Неужто Олег не знал, что брат трахает его жену? Да наверняка в курсе был! Как и Наташка, и все прочие. Знали, но молчали. Потому что не рисковали бросить претензию в лицо Кириллу. Кишка тонка!

– Кирилл и Светлана? – наконец-то подал голос Станислав. – У них был роман?

Воронов повернулся в его сторону. Губы Павла скривились в презрительной усмешке. Он достал из пачки новую сигарету, но прикуривать не стал, перекатывал ее между пальцев.

– Назвать это романом можно с огромной натяжкой, – сказал Павел. – Скорее секс на родственных началах. Баба, можно сказать, под боком. Чего бы не воспользоваться? Понятия морали для Кирилла не существовало. А Светка?.. Ну, не знаю, может, она и любила его или просто подчинялась. В голову-то ей не залезешь.

– Так Олег знал об этих отношениях?

– Знал, – Павел уверенно качнул головой. – Бесился, но ничего не мог поделать. Еще бы! Попробовал бы он вякнуть хоть что-то, и Кирилл дал бы ему такого пинка под зад, что мало не показалось бы! В общем, ему оставалось молчать в тряпочку либо сразу на паперть идти побираться.

Щелкнула зажигалка.

Воронов закурил, прищурился и веско добавил:

– Или убить. Его или ее. Но Светку он все-таки любил, а брата ненавидел. Выбор очевиден.

Крячко бросил взгляд на напарника. Гуров задумчиво смотрел в одну точку и хранил молчание. Торопиться с выводами было не в его стиле. Станислав прекрасно знал об этом. Но информация, пусть и непроверенная, которой только что поделился Воронов, заметно расширяла круг потенциальных подозреваемых.

Гуров сухо откашлялся в кулак и совершенно неожиданно сменил тему разговора.

– Расскажите нам о вчерашнем вечере, Павел, – предложил он. – До того момента, как Кирилл покинул компанию и отправился к себе в кабинет. По нашей информации, вы были последним, кто с ним общался.

Воронов на мгновение растерялся. Ему казалось, что все предыдущие откровения должны были отвлечь внимание сыщиков от его персоны.

Он несколько раз энергично затянулся сигаретой, облизал губы и спросил:

– Так вы все-таки считаете, что это я?

– Мы ничего пока не считаем, – сухо проговорил Гуров. – Мы еще разбираемся в ситуации. Так вы были последним, кто видел Кирилла перед смертью?

– Нет. Последним, как я полагаю, его видел убийца. Это был не я. А если вас интересует, что делал я… что ж, охотно отвечу. Все разбрелись, мы с Кириллом остались за столом. Посидели немного, выпили.

– О чем вы говорили?

– Да ни о чем конкретном. Я поднял пару вопросов по бизнесу, но Кирилл не захотел их обсуждать. Сказал, что сейчас неподходящее время и место. Мол, мы обсудим это завтра. Потом встал и пошел к себе. Обещал вернуться, но…

– Вы ругались?

– Ругались? – переспросил Воронов. – С какой стати? Зачем нам ругаться?

– Относительно тех вопросов бизнеса, которые Кирилл не захотел обсуждать.

Павел усмехнулся:

– Разумеется, нет. По вашим вопросам, полковник, сразу видно, что вы совершенно не знали Кирилла. С ним нельзя было ругаться. Я не стал бы этого делать, даже если бы очень захотел. Так и во всех вопросах бизнеса. Я мог внести какое-то предложение, но если Кирилл говорил «нет», то мне оставалось только подчиниться.

– Или убить, – негромко произнес сыщик с точно такой же интонацией, какая звучала в голосе Воронова, когда тот упоминал о взаимоотношениях покойного с братом.

– Что?

– Ничего. – Гуров покачал головой. – Что вы делали после того, как Кирилл ушел из-за стола?

– Я остался сидеть в беседке. Выпил еще немного. Перекусил. Потом вернулся Олег. Мы с ним приняли еще. У него были очередные разборки со Светкой. Он выкушал едва ли не полбутылки и ушел. Злой как черт. Я не стал его ни о чем расспрашивать.

– Вы все время находились в беседке? Вплоть до того момента, когда стало известно об убийстве Кирилла?

– Кажется, да.

– Кажется?

– Я не могу сказать наверняка. – Павел загасил сигарету. – В конце концов, я мог отойти в туалет или просто размять ноги. Но когда выбежал Яшка и стал орать, что шефа убили, я точно находился в беседке.

– Один?

– Один.

Гуров кивнул в знак согласия и задал новый вопрос:

– Из беседки неплохо просматривается бассейн. Припомните хорошенько, Павел. Кто был там в тот момент, когда Яков выбежал из дома и сообщил, что шефа убили?

Воронов потер ладонью лоб. Перевел взгляд с Гурова на Крячко и обратно. Плохо затушенная сигарета продолжала дымиться в пепельнице.

– Никого.

– Вы уверены?

– Абсолютно уверен, – заявил Павел. – В бассейне на тот момент никого не было. Да и в беседке тоже. Кроме меня и Яшки.

6 часов 42 минуты

Гуров допил кофе, поставил опустевшую чашку на низкий стеклянный столик.

Потом он вытер губы салфеткой и поднял глаза на лейтенанта Беспалова, замершего в дверном проеме, и спросил:

– Где он?

– В кабинете погибшего, товарищ полковник, – доложил лейтенант. – Как вы и приказали. Только…

– Что?

– Там сейчас работает группа. Оперативники досматривают личные вещи и документы Кирилла Роточкова.

– Пусть сделают перерыв, – распорядился сыщик и поднялся на ноги. – Десяти-пятнадцати минут общения с молодым человеком мне будет вполне достаточно. Потом им займетесь вы, лейтенант. И еще вот что. – Гуров снял со спинки стула пиджак и небрежно набросил его на плечи. – Приготовьте мне для просмотра кое-какие бумаги.

– Какие именно?

– Заключение дактилоскопистов, протокол осмотра места преступления, а также задокументированные показания трех человек: Якова Глинского, Натальи Роточковой и Зинаиды Ромащенко.

– Сделаю, – пообещал лейтенант.

Гуров размашистым шагом миновал холл, свернул направо и оказался в кабинете покойного Роточкова. Он жестом дал понять оперативникам, чтобы они на время освободили помещение.

Антон сидел на диване спиной к винтовой лестнице. Он вальяжно закинул ногу на ногу и монотонно покачивал острым носком до блеска начищенного ботинка. У него были средней длины русые вьющиеся волосы, заостренный греческий нос, тонкие губы и довольно большая, сразу бросающаяся в глаза родинка на правой щеке.

При появлении Гурова парень демонстративно не стал вставать с дивана, даже не сменил позу.

– Антон Кириллович? – осведомился полковник, занимая кресло напротив.

Оперативники уже убрали ковер, залитый кровью, но на линолеуме еще остались запекшиеся следы. Полковнику казалось, что Антон не обратил на них никакого внимания.

– Можно без отчества, – сказал молодой человек и машинально поправил ворот белоснежной рубашки, расстегнутой всего на одну пуговицу. – Просто Антон. Я могу узнать, для чего меня привезли сюда?

– Разумеется. Я – полковник Гуров Лев Иванович из Главного управления уголовного розыска. – Сыщик продемонстрировал пареньку свое удостоверение, но Антон не обратил на это внимания. – Вы уже в курсе, что случилось с вашим отцом?

– Да. Мне сказали. Он умер. И слава богу, – открыто и довольно бесцеремонно заявил молодой человек. – Вы не представляете, какое для меня облегчение. Словно гора с плеч свалилась. И дышать, знаете ли, как будто свободнее стало. Его убили тут? В этой комнате?

– Да. Откуда вы знаете?

Антон неопределенно фыркнул:

– Ваши люди что-то активно искали здесь. Я заметил кровь на полу. А еще вы предпочли познакомиться со мной именно в этой комнате. Известный психологический прием.

– Откуда известный? – удивился Гуров.

– Я два года учился в юридическом. Кое-какие основы мне знакомы.

– А сейчас уже не учитесь?

– Нет. – Антон обеими руками пригладил вьющиеся волосы, собрал их на затылке, но уже через секунду они вновь рассыпались по его плечам. – Бросил. Уже больше года.

– Почему?

– Надоело. Бесперспективно. Это не мое. Отец хотел сделать из меня юриста. Он никогда не считался с моими желаниями. В детстве отдал в бокс. Ему было угодно, чтобы я, как и он, стал чемпионом. Но я забил на секцию уже через месяц. Не вижу никакой радости в том, чтобы молотить кому-то морду и уж тем более подставлять свою. Это даже не спорт, а просто проявление насилия. Тупое и примитивное.

– А ты, стало быть, против насилия?

Антон растянул губы в улыбке:

– Вопрос с подвохом, товарищ полковник? – Он быстро покосился на запекшиеся пятна крови и тут же отвел взгляд. – Да, я против насилия, но при этом за справедливость. Пусть от насилия страдают те, кто его порождает.

– Такие люди, как твой отец?

– Вот именно. Перестаньте уже ходить вокруг да около, товарищ полковник. – Антон вынул из кармана упаковку жвачки, одним движением сдернул обертку, вытряхнул на ладонь две голубоватые подушечки и отправил их в рот. – Вы подозреваете меня в убийстве отца, не так ли? Совершенно напрасно. Я был здесь в районе одиннадцати вечера. Заехал поздравить папика. Тетка очень уж настаивала. Считала, что это правильно. Но даже вчерашний вечер не закончился для нас ничем хорошим.

– В каком смысле?

– Мы поругались. Как обычно. Он сказал, что думает обо мне, я ответил тем же и уехал. Даже подарок забыл ему отдать. Все случилось очень быстро.

– Из-за чего вы поругались?

– Сейчас уже и не помню, – беспечно отмахнулся Антон. – Мало ли могло быть причин. Они у нас с папиком всегда отыскивались. Кстати, из-за чего бы мы ни поцапались вчера – это глубоко личное, и к делу вашему никакого отношения не имеет.

– Это уже нам решать, – проговорил полковник и нахмурился.

Паренек вел себя слишком уж вызывающе. Гурову такая манера совсем не нравилась.

– Во сколько ты уехал? – задал он очередной вопрос.

– Говорю же, сразу, – пробурчал Антон, активно работая челюстями. – В начале двенадцатого. Максимум в половине.

– Кто видел, как ты уезжал?

– Тетка. Она проводила меня до машины. Да и дядя Андрей тоже видел. Он как раз подошел к папику о чем-то поговорить, а я уже отчаливал. Мы с дядей попрощались, пожали друг другу руки.

– Но как ты садился в машину, он не видел. Верно? Это может подтвердить только твоя тетя Галя, не так ли?

Антон перестал жевать, вновь откинул назад волосы, но те опять вернулись на прежнее место. В глазах парня появилось чувство настороженности, которого не было пару минут назад. Молодой человек опустил ноги на пол.

– А ее слово для вас ничего не значит? – неуверенно протянул он. – Она под подозрением?

– Все под подозрением, – ответил Гуров. – Пока. В том числе и ты, Антон. Извини. – В действительности в голосе сыщика не было и намека на сожаление. – Так что тебе, как и всем остальным, придется остаться в доме до конца расследования.

– Что-то я не понял. – Антон поднялся на ноги и прошелся по кабинету. – Я арестован? В таком случае по закону мне положен адвокат. Я не обязан общаться с вами без него.

– Ты не арестован, – парировал Гуров. – А всего лишь задержан до выяснения обстоятельств. В качестве очевидца. Адвокаты тут ни при чем.

– Какого еще очевидца? Я ни хрена не видел. – Антон резко распахнул дверцу встроенного бара.

– И ничего не трогай! – Приказ Гурова за спиной парня прозвучал как выстрел.

Антон вздрогнул, обернулся и сказал:

– Я хотел только немного выпить. Из личных запасов отца, так сказать. Ему-то уже все равно.

– Это место преступления. – Полковник поднялся с кресла, приблизился к Антону и почти насильно заставил его закрыть дверцу бара. – Здесь не стоит ни к чему прикасаться. На первых двух курсах юридического этому не учат?

Пару минут они молча смотрели в глаза друг другу, после чего молодой человек сдался. Дуэль взглядов с полковником была им проиграна вчистую. Он опустил голову и покорно отошел от бара.

– Хорошо, – неохотно выдавил из себя парень, и сыщик почувствовал злобу, затаенную в его голосе. – Где я должен находиться?

– Где угодно, но только не за пределами территории. Перемещения по дому и двору не ограничены, – заявил полковник и позволил себе добродушно улыбнуться, чтобы сгладить остроту ситуации. – Я жду от тебя письменных показаний, Антон. Причины твоих постоянных ссор с отцом, график того, как ты провел вчерашний вечер. С кем виделся, общался. Неплохо было бы узнать, кого лично ты подозреваешь в убийстве отца.

– Его мог грохнуть кто угодно. – Антон выплюнул изжеванную жвачку в ладонь. – Он всех умудрился достать. Я не знаю никого, кто не ненавидел бы его. Так что советую вам запастись большим количеством наручников, товарищ полковник.

– Непременно.

Гуров вышел из кабинета, вернулся в зимний сад и занял прежнее место за стеклянным столиком. Пустая чашка из-под кофе уже была убрана.

За спиной полковника как по мановению волшебной палочки вырос оперативник из следственной группы.

– Вот документы, которые вы просили, Лев Иванович. – Он протянул Гурову стопку бумаг. – Мы можем продолжить обыск в кабинете убитого?

– Да. Продолжайте.

Полковник взял документы и положил их рядом с собой на столик. Зимний сад уже полностью был освещен солнечными лучами, падавшими через огромное панорамное окно. Ночь окончательно уступила дню свои законные права.

Гуров сверился с наручными часами и достал мобильник. Он хотел было связаться с медицинской лабораторией, но в последний момент передумал и взял из пачки первую попавшуюся бумагу. Это был протокол допроса Глинского.

Сыщик погрузился в чтение. Ему совершенно не нравилось, что в свидетельских показаниях было так много нестыковок. С ними следовало детально ознакомиться еще раз и сопоставить. У Гурова возникло ощущение, что они с Крячко невольно упустили что-то важное, очень значимое.

Следствие по-прежнему не располагало ни одной стройной версией. Гурову определенно требовалась еще одна чашка бодрящего кофе.

Полковник заметил в дверном проеме массивную фигуру участкового Никифорова и жестом подозвал его к себе.

В этот момент в кармане пиджака Гурова ожил мобильный телефон. На дисплее высветился номер Самуила Марковича.

6 часов 58 минут

– Хотите? За компанию?

За пару часов Андрей успел основательно нагрузиться. Крячко не мог знать наверняка, сколько он выпил, но по внешнему состоянию парня рискнул предположить, что никак не меньше бутылки водки. Теперь тот как раз распечатал новую емкость и наполнил две рюмки. Удивительно, но Андрей не пролил ни капли мимо. Одну рюмку он взял себе, другую слегка подтолкнул в направлении Станислава.

Но сыщик отрицательно покачал головой.

– Я воздержусь, – сказал он.

– Хотя бы просто пригубите, господин полковник, – настаивал Доронин. – А то я как алкоголик какой-то. Пить в одиночестве, без компании, это же последнее дело. Железобетонно.

– Так не пейте, – разумно заметил Крячко.

Андрей бессмысленно уставился на свою рюмку. На мгновение его тонкие от природы губы разомкнулись и тут же сжались. Если он и хотел что-то сказать, то передумал. Но и пить не стал.

– Расскажите о том, что помните о вчерашнем вечере, Андрей. – Станислав решительно взял инициативу разговора в свои руки. – Может быть, были какие-то ссоры, конфликты?..

Доронин покачал головой.

– Это же был день рождения. – Язык его слегка заплетался.

Он продолжал смотреть в рюмку, а не на собеседника.

– Какие еще конфликты? У кого? С кем?.. Я готовил шашлык. Кирилл никогда не доверял это дело никому другому. Так уж повелось. С давних пор.

– Вы давно знакомы?

– Где-то лет тридцать. Железобетонно. А если уж быть точным… – Доронин призадумался.

Он все-таки поднял голову, и его пустые остекленевшие глаза навыкате попытались поймать сыщика в фокус. Получилось не очень успешно. Блуждающий взгляд остановился где-то в районе мочки левого уха полковника Крячко.

– С десятого класса. С выпускного. Да. Я ведь парень из небогатой семьи, господин полковник. Помню, все скидывались тогда на выпускной, а мне и дать-то оказалось нечего. Я решил, что просто не пойду. Но Кирилл внес за меня долю. Не в долг, а просто так, по доброте душевной. Взял и внес. Сказал, что для него это не сложно. Железобетонно. Да, дальше… – Андрей потянулся к рюмке, но Крячко остановил его, накрыл руку ладонью. – Как-то так повелось, что Кирилл всегда заботился обо мне. Он был для меня как брат. Без него я никто. Понимаете? Я теперь пустое место! – Он повысил голос: – Ноль без палочки! А вы говорите «не пейте».

– Свет клином не сошелся на одном Кирилле. – Станислав попробовал найти нужные слова поддержки. – Так же нельзя. У вас девушка.

– Плевать я на нее хотел!

– А я думал, у вас серьезные намерения.

– Ага. – Андрей фыркнул.

Слюна сорвалась с его нижней губы и капнула в рюмку.

– Очень серьезные! По всей Москве целая куча таких потаскух, с которыми у меня серьезные отношения. Только и успеваю заявлениями загсы засыпать. Она вам нравится, господин полковник? Зинка? Приглянулась, да? Могу подарить. Хотите?.. Не за просто так, конечно, а за уважуху. Вы со мной выпьете за компанию, а я вам Зинку за это. Железобетонно. Идет? Обмоем сделку? – Доронин поднял рюмку, громко икнул, прикрыл рот свободной рукой и тут же поставил посудинку обратно на стол.

– Извините. – Он стушевался и поспешно отвел взгляд в сторону.

Крячко показалось, что на глаза Андрея навернулись слезы.

– Правда, простите меня за этот бред, господин полковник. Я сам не знаю, что несу. Все смешалось. Я сам не свой. Не могу поверить, что Кирилла больше нет. О чем вы меня спрашивали?.. Ссоры, конфликты?.. У кого с кем?

– Не знаю. – Крячко воспользовался тем, что внимание Доронина рассеялось, забрал его рюмку и брезгливо отодвинул ее на край стола.

Взамен он вложил в руку собеседника стакан с апельсиновым соком.

– Я надеялся, что как раз вы мне об этом и расскажете.

Андрей не заметил подмены. Теперь слюна с его нижней губы капала в сок.

– Да никто ни с кем не конфликтовал, – сказал он, глядя все так же немного в сторону.

Глаза у Андрея действительно слезились, но причиной тому мог быть и алкоголь.

– При Кирилле никто не посмел бы. Железобетонно. Они теперь начнут конфликтовать.

– Кто?

– Да все. Думаете, они такие белые и пушистые? А вот вам! – Доронин сделал неприличный жест, стукнул кулаком по согнутому локтю, и сок выплеснулся на стол. – Огромный такой железобетонный болт!.. Хотите знать, что они все представляют из себя на самом деле?

Крячко промолчал. Он знал, что продолжение и так не заставит себя ждать, и не ошибся.

– Пашка – хапуга! Все под себя. Для него через человека перешагнуть – все равно что рюмку водки выпить. – Андрей глотнул апельсиновый сок, поморщился и машинально понюхал тыльную сторону ладони.

Он до сих пор не заметил подмены.

– Наташка – шлюха! Да, Кирилл, конечно, в этом плане тоже был не святой. Он любил женщин. Но для мужика это нормально.

Крячко машинально кивнул в знак согласия.

– Но ведь что позволено Юпитеру, то совершенно неприемлемо… нет, не для быка, а для такой коровы, как Наташка. Ей бы сидеть тише воды при таком-то муже, а не разбрасывать ноги перед всяким сбродом. – Доронин в очередной раз икнул, но уже не стал извиняться.

Он твердо встал на победоносный путь доносов и разоблачений.

– Светка! Эта клялась Кириллу в вечной любви, а сама только тянула из мужика бабки и мечтала залететь от него! Наивная дура!.. Олег – просто тряпка. Об него ноги любой мог вытереть. Говорили, что Кирилл уважал такое занятие, но это не так. Любой, кто входил в дом, тот и вытирал. Железобетонно. А чего стесняться, если человечишка сам добровольно хребет подставляет? Мол, не желаете ли ноги вытереть? Про Галку вообще разговор отдельный. Кирилл жалел ее. Иначе она из «дурки» не вылезала бы. Там ей самое место! Я только сейчас стал понимать, от какой ужасной ошибки уберег меня Кирилл.