Текст книги "Стальной десерт (сборник)"

Гуров молча наблюдал за ним и с вопросами не торопился. Пауза начала затягиваться.

Улыбка стерлась с лица Доронина.

– Что-то не так? – осведомился он.

– Скажите, вы знали о том, что Кирилл Роточков незадолго до своей гибели пытался изнасиловать Зинаиду Ромащенко? – наконец-то поинтересовался полковник.

Андрей несколько раз моргнул.

– Кто вам сказал?

– Она официально дала показания.

– Зинка-то? – Андрей скроил презрительную гримасу. – Ну да, конечно! Вы ее слушайте больше. Изнасиловали бедняжку. Ага! Ну, может, и поприставал к ней немного Кирилл. Пофлиртовал, так сказать. А вы говорите про изнасилование.

– Выходит, вы знали об этом? – спросил Гуров и нахмурился.

– О чем? О том, что Зинка ходила к нему в кабинет и по дури своей отвергла ухаживания богатого, уважаемого человека? Да. Об этом я знал. Железобетонно. Кирилл сам попросил меня…

– О чем попросил?

– Как бы это сказать?.. Он попросил меня свести его с Зинкой. Так, кажется, это называется.

– Если вы ищете правильное слово в отношении вашего поступка, Андрей, то я могу его подсказать. – Полковник ничуть не старался скрыть свое презрение к субъекту, которого он сейчас допрашивал. – Это называется сутенерство.

– Что? Какое еще сутенерство? Я никем не торговал, господин полковник, – открестился Доронин от обвинения. – Друг попросил, я не отказал. Обычная услуга. Железобетонно.

– Обычная услуга? Отдать свою девушку?

– Она – не моя девушка. Мы познакомились только пару дней назад. Кириллу она глянулась. Я охотно уступил ее лучшему другу, но сказать ей об этом прямо не мог. Она же, типа, приличная.

– Часто такое случалось?

– Что именно?

– Чтобы Кириллу нравилась ваша новая девушка и вы ее ему уступали, – пояснил сыщик.

Доронин помолчал немного, потом сказал:

– Бывало, конечно, и прежде. А что тут такого? – вскинулся он. – Мы же с ним не чужие. Мне для друга ничего не жалко. Особенно какой-то там девицы. Кирилл много сделал для меня по жизни. Я уже говорил об этом.

– Таким вот образом вы возвращали ему долги? – резко выдал Гуров.

– Какие долги?

– Вот эти. – Полковник развернул ноутбук, стоявший перед ним таким образом, чтобы Андрей мог видеть документы на экране.

Тот склонился и пьяно прищурился. На осмысление увиденного у Доронина ушло не меньше полутора минут. Потом он испуганно так резко отшатнулся от ноутбука, словно оттуда на него готовился выпрыгнуть жуткий скалящийся монстр.

– Откуда это у вас? Что такое? Зачем? При чем тут вся эта хрень?..

– Это вовсе не хрень, Андрей, – спокойно отреагировал Гуров. – Вы видите электронные копии ваших долговых расписок. Оригиналов у нас, правда, пока нет, но скоро мы обязательно отыщем и их. Просто странно, что вы забыли упомянуть о ваших огромных долгах Кириллу Роточкову. Как видите, он старательно фиксировал эту цифирь и с ее помощью держал вас на коротком поводке. Так? Я ничего не путаю?

– Это бред! – Андрей замотал головой. – Ничем он меня не держал! Расписки эти были даны исключительно для проформы. Железобетонно. Кирилл, как и я, не придавал им никакого значения. Это все Виталий Владимирович!..

– Какой еще Виталий Владимирович?

– Коробов. Управляющий Роточкова, – ответил вместо Доронина оперативник, сидящий рядом с Гуровым. – Он заведовал всеми финансовыми делами погибшего бизнесмена.

Андрей фыркнул и заявил:

– Не только делами, но и телами. Особенно активно Виталий Владимирович заведовал Наташкиными прелестями. А меня он всю жизнь ненавидит, старательно записывает все, что Кирилл дает… давал мне. По доброте душевной. Чисто по-дружески. Я же говорю вам. Железобетонно.

– Вы хотите сказать, что Коробов спал с женой Роточкова? – осторожно осведомился оперативник и покосился на Гурова, опасаясь, не нарушил ли он случайно субординацию.

Но полковник никак не отреагировал на это. Вопрос был задан и требовал ответа. Доронин вновь поерзал на стуле, отыскивая самое удобное положение.

– Я уж не знаю, спал он с ней или пытался заснуть. – Собственная шутка понравилась Андрею, и он негромко подхихикнул. – Но то, что он каждый раз при виде Наташки слюни пускал, – это совершенно точно. Обхаживал ее, короче. А про остальное я так, к слову. Чтобы знать наверняка, мне надо было с ними в одной постели оказаться, а я там не был. Групповушка с участием другого мужика – не моя стихия. Никогда не знаешь, в какой момент у тебя перед лицом окажется что-то совершенно нежелательное…

– Где оригиналы расписок? – перебил Лев Иванович словесный поток Доронина.

– Я не знаю, – честно ответил тот. – Но точно не у Кирилла. В смысле, их у него не было. Чего нам с ним делить?.. Вот Коробов наверняка и хранил оригиналы. Гнида! И как вообще Кирилл мог терпеть рядом с собой такую мразь?

– Вы играли на тотализаторе?

– А кто не играл? – Андрей пожал плечами: – Случалось, конечно. Кирилл и сам любил такое дело. Но это же не преследуется законом? Верно?.. Тем более что мне, как правило, не везло. Я в боксе не так хорошо шарю, как Кирилл или Павел. А они в этом разбирались. Железобетонно.

Гуров развернул обратно ноутбук и вновь взглянул на экран.

8 часов 43 минуты

Услышав шаги за спиной, Глинский вздрогнул, поспешно захлопнул дверцу холодильника и обернулся. Он состроил самое невинное выражение лица, на какое только был способен.

– Фу ты, бес! – Яков облегченно выдохнул, столкнувшись взглядом с лейтенантом Беспаловым. – Напугал меня до бледноты, как говорится. Я ж думал, грешным делом, что это Наталья Сергеевна.

– А чего вы ее боитесь? – спросил Беспалов и подсел к столу.

Лейтенант раскрыл новенький похрустывающий блокнотик, достал из нагрудного кармана шариковую ручку.

– Давай только ты не будешь мне выкать, братишка, – попросил Яков, после чего вновь нырнул в раскрытый холодильник.

С минуту Беспалов имел возможность лицезреть только его оттопыренный зад.

– Мы же вроде не старики, – проговорил водитель. – А Наталья Сергеевна серчает шибко, когда я у них из холодильника продукты ворую. Не любит она этого. До жути просто. Я со вчерашнего обеда не жрал ни черта. Только и ношусь, как в задницу ужаленный. А покормить бедного Яшу никому и в голову не придет. Был бы шеф жив, он бы такого не допустил. Хозяин всегда только посмеивался надо мной, если у холодильника видел, но есть не запрещал. А эта мегера… она совсем другая.

Яков наконец-то вынырнул из холодильника с оторванной куриной ножкой в руке. На кафельный пол упало несколько жирных капель. Водитель снял ботинок, вытер их носком, потом снова обулся.

– У меня к вам… к тебе возникла пара новых вопросов.

– Валяй. Спрашивай.

Зубы Глинского жадно вонзились в куриную ногу. Попутно он вынул из холодильника еще и бутерброд с красной икрой и бережно пристроил его на краешке стола. Сам садиться не стал. Ел стоя, зубами отдирал от кости сочное мясо.

– Во время первого допроса ты показал, что приехал к трем часам ночи. По просьбе Кирилла Александровича. Так?

– Да. Шеф велел быть мне к трем. Я и приехал. Зашел к нему и увидел… тело. Ядрен батон! – Яков на мгновение перестал жевать. – До сих пор, как вспомню, в дрожь бросает. Я тебе честно признаюсь, братишка, но только не для протокола. Я ведь и в ментовку-то позвонил не сразу.

– Как – не сразу? – насторожился Беспалов.

– А так. Я минут пять, наверное, как в ступоре был. Стоял, пялился на покойника и не знал, чего делать. Подумал еще, а вдруг босс жив, но трогать не рискнул. Прикинул, раз так много кровищи – точно мертвяк. А как ступор прошел, так и позвонил. Руки ходуном ходили, прямо как с перепоя недельного, в кнопки телефона не попадал.

– А зачем он просил тебя приехать?

Яков доел курицу, взял со стола салфетки, вытер руки.

Затем он завернул в эти бумажки косточки, равнодушно пожал плечами и ответил:

– Сказал, забрать кого-то надо будет.

– Олега и Светлану?

Яков снова пожал плечами:

– Может, и их. Он не уточнял. А я вопросов задавать не привык.

Глинский взял бутерброд, хотел было откусить от него добрую половину, но в последний момент передумал. Он положил бутерброд на прежнее место, и его голова вновь скрылась в недрах холодильника. Правда, на этот раз совсем ненадолго.

В правой руке водителя появилась початая бутылка водки. Он с опаской покосился на дверь, прислушался к звукам, раздававшимся в доме.

– Будешь? – коротко предложил Яков лейтенанту.

– Нет. Спасибо. Я при исполнении.

– Понимаю, – Глинский кивнул. – Не повезло, значит. А я могу себе позволить. Неизвестно, сколько дней вы нас тут морозить будете.

– Пока не найдем убийцу.

– Вот я и говорю, неизвестно сколько.

Он свинтил крышку, сделал внушительный глоток прямо из горлышка, крякнул, вернул бутылку обратно в холодильник и только после этого откусил немного от бутерброда с икрой.

– Хорошо, – с улыбкой прокомментировал весь этот процесс Глинский.

Беспалов поймал себя на мысли о том, что немного завидует водителю, но тут же поспешил отогнать прочь эту крамолу.

– Когда Роточков отдал тебе распоряжение приехать к трем? – спросил лейтенант и раскрыл блокнот.

– Когда я приезжал в прошлый раз.

– В котором часу это было?

– Вот бес! Погоди-ка. Дай вспомнить. – На сухую Якову думалось явно хуже.

Поэтому он в очередной раз приложился к бутылке, бутербродом только занюхал, но откусывать больше не стал. Берег градус.

– Он сказал мне об этом в мой прошлый приезд. Я же цельный день гонялся, как савраска. Туда-сюда, туда-сюда. «Яша, привези шашлык, спиртное, доставь гостей». В последний раз я был тут где-то в половине одиннадцатого. Ну, может, в начале. Коробка привез.

– Что привез? – Лейтенант старательно делал в блокноте какие-то пометки, одному ему понятные, но последние слова Глинского заставили его прервать этот творческий процесс.

– Не что, а кого. – Яков усмехнулся. – Коробок – это Коробов Виталий Владимирович. Управляющий покойного шефа. Что-то типа зама. Я его, конечно, в глаза Коробком не зову. Боже упаси! Жалобами завалит, а шефу потом разгребай. Дескать, оскорбление личности и все такое. Коробок у нас не простой. С заскоками.

– И вы привозили его сюда? – Беспалов задумчиво постучал краем ручки по передним зубам.

Он непроизвольно перешел с этим водителем обратно на «вы».

– Ага. Где-то в половине одиннадцатого. Вот шеф меня тогда, значит, отозвал в сторонку и говорит: «Ты, Яша, часам к трем подъезжай. Не хочу, чтобы некоторые тут на ночь оставались». Ну а я что? Раз надо, то приеду. А уж кого он там спровадить хотел, я не знаю. Сказал, «некоторые».

– А что, на своих машинах никто не приехал?

– Нет, конечно. Они же не дураки. Всем выпить охота. А руль водке только помеха. Это все знают. – Упоминание о водке подвигло Якова снова полезть в холодильник.

На дверь он уже с опаской не оглядывался. Первые глотки придали ему храбрости.

– Их всех я привез.

– А Коробок? – Беспалов сделал новую пометку у себя в блокноте. – То есть Коробов. Он зачем приезжал?

Яков выпил и хитро прищурился. Он машинально пригладил рукой всклокоченные волосы на макушке, но это не помогло им улечься.

– Тут мутная история, братишка, – сказал водитель. – Тебе как, официальную версию изложить или настоящую?

– И ту, и ту, – живо откликнулся лейтенант и тут же почему-то добавил: – Если не сложно.

– Мне ничего не сложно. – Яков все-таки решил закусить, мигом сжевал полбутерброда, подсел к столу и заявил: – Это ж только все думают, что водитель – дурак. Ничего не видит, ничего не слышит. Знай себе возит и помалкивает в салфетку. А все не так, братишка! Водитель любую мелочь подмечает. Это у него профессиональное. По сравнению с ним все остальные – слепцы. – Лицо Глинского на какой-то миг сделалось серьезным и сосредоточенным. – Если моя информация поможет вам убийцу шефа отыскать, так я все расскажу. Как перед священником. Про всех всю подноготную выложу. Но только если польза будет. Просто так трепаться мне никакого резона нет.

– Я уверен, что поможет. – Глаза Беспалова азартно заблестели.

Он представил себе, как крепит новые звездочки на погоны.

– Говорите.

– Лады. – Яков кивнул. – Давай сначала про Коробка. Тут такая, значится, история. Официально он привозил шефу какие-то бумажки на подпись. Заодно и с днюхой поздравить хотел, конечно. Я забрал Коробка из дома, мы заехали в офис, потом он в магазин заскочил, купил подарок какой-то. Уже потом мы сюда двинули. Пробыл Коробок тут никак не больше получаса. Бумажки подписал, подарок вручил, водочки махнул, вроде даже какой-то тост задвинул. Все по культуре, в общем. А как обратно ехать собрались, он мне и говорит: «Ты езжай один, Яша. А я прогуляться хочу. Погода хорошая. Пройдусь до трассы, а там поймаю попутку какую-нибудь». Я спрашиваю: «Уверены, Виталий Владимирович?» А сам-то уже смекаю, что тут к чему. Давлюсь от смеха, но виду не подаю. «Уверен, – говорит. – Езжай». Разговор наш уже за калиткой был. Ну, я поехал, а в зеркало смотрю, он стоит. Типа, воздухом дышит. – Глинский не удержался, хохотнул, запихал в рот вторую половину бутерброда с икрой, проглотил и продолжил: – А я, значит, за угол свернул, остановился, из машины вышел и к крайнему дому вернулся. Захотел глянуть на Ромео нашего еще разок. Так он потоптался с минутку, а потом шасть в калитку. Но к гостям не пошел. Обогнул гараж и к черному ходу. Там, где лестница пожарная на второй этаж идет. Видел, наверное?

– Да, конечно. – Беспалов почувствовал, как от волнения у него покрылись испариной лоб и ладони.

Он быстро-быстро строчил слово за словом в своем блокноте. Информация Глинского в корне меняла ход расследования. В доме был еще один человек, о котором пока не знали ни Гуров, ни Крячко. Новые, пока еще воображаемые, звездочки на погонах лейтенанта ослепительно засверкали.

– Зачем он вернулся-то?

Яков приложил палец к губам, нырнул в холодильник, достал бутылку и сделал длительный, затяжной, прямо как прыжок парашютиста, глоток из горлышка.

Потом он без всякого стеснения громко рыгнул и ответил:

– К Наталье Сергеевне, жене шефа. Шуры-муры у них конкретные. Трах-тибидох. Врубаешься?

– Врубаюсь. И давно?

– Полгода где-то, – равнодушно бросил Глинский.

– А Роточков об этом не знал? Не замечал? Как же так?

– А так! Шеф наверняка заметил бы, если бы только ему самому было какое-то дело до этой Натальи Сергеевны. Но ему на нее плевать с высокого дерева. Вот потому и не видел. У него своих приключений хватает, братишка.

– Это каких же?

– А если скажу, это поможет делу? – настороженно осведомился Глинский.

– Без сомнения.

– Тогда ладно. Скажу. Там много чего было. – Яков опять хитро прищурился. – И с женой брата Светкой. И с невестой сына.

– С невестой сына? – переспросил Беспалов, не прекращая при этом заполнять свой блокнот мелким убористым почерком.

– С бывшей невестой. Антон узнал, что папаша его избранницу облагодетельствовал, и жениться как-то сразу передумал. Развонялся мальчонка, скандал закатил. А шеф по этому поводу особо не парился. Как говорится, сделал дело, гуляй мимо. Куча других женщин у него была. Уж больно он охоч был до этого дела, ни одну юбку не пропускал. Или хотя бы старался.

– А Зинаида? Андрей действительно ее вчера для Кирилла привез?

– Ну а для кого же еще-то? Для тебя, что ли? Только без обид, братишка.

– Но она же все-таки была его девушкой… – неуверенно протянул лейтенант.

Яков снова хмыкнул и заявил:

– Ну да. Правая рука для него девушка. Он всех таких особ шефу отдавал. Или мог при случае попользоваться объедками с барского стола. Не брезговал. Если ты понимаешь, о чем я. – Глинский помолчал немного, потом продолжил: – Андрей Галину любил. Сестру шефа, значит. Давно еще. Но проваландались они недолго. Шеф как узнал об их романе, тут же лавочку и прикрыл. Андрей-то, кстати, ничего. Смирился почти сразу. А сестрица шефова!.. Ох и хлебнул он с ней тогда! Она руки на себя хотела наложить, дуреха. Еле откачали. Но крыша все равно прохудилась. Напрочь. Шеф ее два раза в «дурке» держал. Эх! – Яков поднялся.

Он распахнул холодильник, решительно допил остатки водки и, не задумываясь о последствиях, поставил на полку совершенно пустую бутылку. Потом водитель взял со стола куриные кости, завернутые в салфетку.

– Пойду Чангу угощу, – сказал он. – Она ведь такая же, как я. Никто не вспомнит, не покормит. Разница в том, что я могу воровать жратву из холодильника, а она, бедолага, нет.

Уже у двери кухни водитель обернулся и сказал лейтенанту:

– Я, если надо, могу еще много чего припомнить. Ты обращайся, братишка. Водитель, он же все видит, слышит и много чего помнит.

9 часов 11 минут

Разобрать почерк лейтенанта было непросто. Беспалову то и дело приходилось разъяснять написанное.

Крячко склонился над плечом Гурова, сокрушенно покачал головой.

– Проще и быстрее криптографов вызвать, – посоветовал он. – Готов поспорить, лейтенант, что твоя учительница русского языка, проверяя диктанты и сочинения, твоей тетради старалась даже не касаться. Или открывала ее, основательно напившись валерьянки. Ты в какой школе учился?

– В сто семнадцатой.

– Перестань, Стас! – одернул напарника Гуров, пытаясь сосредоточиться.

– Я просто хотел узнать, кто эта бедная женщина с травмированной психикой.

Гуров перевернул лист, ознакомился с последними строчками и вернул блокнот Беспалову.

– Молодец, лейтенант, – не удержался он от искренней похвалы. – Такую информацию нарыл! Она дорогого стоит.

– Парню элементарно повезло, – сказал Крячко и поморщился: – Знай я, что этот водитель таким болтуном окажется, пообщался бы с ним в первую очередь. Так что ты не очень-то обольщайся, лейтенант. Работа опера далеко не всегда строится на везении. А вот хороший почерк везде в цене.

Беспалов широко улыбнулся. Он был доволен собой. Ему были одинаково приятны и похвала Гурова, и беззлобное ворчание Крячко. В этот момент лейтенант почувствовал себя в связке с этими людьми. Он был частью команды.

– Я учту это, товарищ полковник, – пообещал он, пряча блокнот в нагрудный карман рубашки.

– Учти обязательно. Кто еще наставит тебя на путь истинный, кроме старого и опытного полковника Крячко?

– Прикажете ехать за Коробовым? – Этот вопрос лейтенанта был обращен к Гурову.

Сыщик откинулся на спинку стула и потянулся к полупустой чашке кофе. Он уже успел погрузиться в омут собственных размышлений. Информация, полученная от Якова Глинского, имела немалую ценность, но в то же время порождала и множество новых нелегких вопросов. Гурову требовалось некоторое время, чтобы разложить все по полочкам и ясно представить себе все то, что здесь случилось. Пока у них имелись лишь разрозненные кусочки пазла. Свести все воедино не получалось.

– Да. Отправляйтесь, лейтенант, – сказал полковник, глотнул холодного кофе и поморщился.

Пора было уменьшить дозу тонизирующего напитка. Гурову требовалось что-то посущественнее для подпитки мозга.

– Доставьте его сюда как можно быстрее.

– А заодно захвати еще пиццы, – посоветовал Крячко. – Как говорится, война войной, а обед по расписанию. Правда, в нашем случае это будет второй завтрак.

– Сделаю. Разрешите идти?

Лейтенант покинул холл первого этажа, и в помещении на некоторое время установилось молчание. Гуров буравил взглядом абстрактную точку на противоположной стене. Крячко присел рядом с товарищем. Стул скрипнул под тяжестью его тела.

– Уверен, я знаю, о чем ты сейчас думаешь, Лева. Чем дальше в лес, тем больше ну его на хрен? Верно? Количество подозреваемых не только не сужается, а, наоборот, ширится в геометрической прогрессии. Сколько их уже? Человек десять? Двенадцать? Из тех, кто реально мог убить Роточкова?

– Теперь получается одиннадцать, если считать участкового Никифорова и Глинского, нашедшего тело, – машинально ответил Гуров.

– Их ты тоже подозреваешь? – удивился Крячко. – И участкового?

– Нет, последних двух я бы исключил из общего списка. Просто посчитал для проформы. С некоторой натяжкой я бы рискнул убрать из этого перечня и Зинаиду с Галиной. Андрей пока вызывает не так много подозрений.

– Я не стал бы исключать его. Да и Галину тоже.

– Я опираюсь на факты. У шести человек реально были мотивы и возможности. Еще трое в подвешенном состоянии. Практически все ненавидели невинно убиенного господина Роточкова.

– Судя по тому, что мы о нем узнали, он это вполне заслужил, – заявил Крячко. – Я бы и сам его возненавидел. До убийства у меня, конечно, не дошло бы. Кстати, тебе не кажется, что пора выпустить Зиночку из-под ареста, раз ты и сам готов убрать ее из списка подозреваемых?

Гуров сокрушенно покачал головой. Так или иначе, но настырному напарнику удалось выдернуть его из мрачного, задумчивого состояния.

– Ты только об этом и думаешь, Стас.

– Не только. Но согласись, Лева, что прессовать бедную девушку больше всех как-то не по-джентльменски. Она взаперти, а остальные подозреваемые спокойно разгуливают по территории. Жрут, пьют.

– Пусть остается там, где она сейчас, – решительно произнес Гуров. – Так будет лучше для ее же безопасности.

– Не понял?

– Я успел убедиться в том, что Зинаиду в этом доме ненавидят ничуть не меньше, чем покойного Роточкова. Не хочу, чтобы она стала очередной жертвой.

Крячко хотел было что-то возразить, но не успел. В кармане его пиджака зазвонил мобильник.

Станислав недовольно насупился, но на вызов все же ответил:

– Полковник Крячко! Что?.. Да-да. Внимательно вас слушаю. Очень хорошо. Спасибо. Это то, на что я и рассчитывал, милая барышня. Постойте! У меня к вам будет еще одна просьба. Не откажите вашему тайному воздыхателю. Вы можете перекинуть мне эту информацию? Ящик? Да, конечно. Одну секунду. – Сыщик прошел к столу, склонился над портативным ноутбуком, нажал несколько клавиш, а затем продиктовал собеседнице электронный адрес. – Еще раз огромное вам спасибо. С нетерпением буду ждать. Конечно. При личной встрече с меня цветы и коробка конфет. Ого! Это взаимно. Поверьте. – Продолжая сиять, Крячко отключил связь и опустил мобильник обратно в карман. – Вот так-то, Лева, – с победным видом обратился он к напарнику. – Не только лейтенант умеет добывать нужную информацию. Старик Крячко тоже еще на что-то способен.

– Что ты узнал?

– Ну, скажем так, у нас появилось на одного реального подозреваемого больше. Сверх тех шести, которых ты уже очертил.

– Кто на этот раз?

– Павел Воронов.

Гуров нахмурился:

– Так я и не снимал с него подозрений. А что там случилось еще?

– Я взял на себя смелость покопаться в их с Роточковым совместном бизнесе. Попросил поднять кое-какие бумаги за последнее время. Мне попалась очень приятная девушка.

– Это я уже понял. Что конкретно ты узнал?

Станислав раскрыл было рот, но тут же предусмотрительно захлопнул его. В дальнем конце холла возникла мужеподобная фигура Галины Роточковой. Она стояла, слегка ссутулившись и безвольно опустив длинные руки вдоль тела. Нерасчесанные свалявшиеся волосы скрывали половину ее лица. На Галине были джинсовые бриджи, с трудом натянутые на широкие бедра. Нелепая пестрая блузка висела на женщине гораздо хуже, чем на вешалке. Огромные ступни на этот раз скрывались под носками сомнительной чистоты.

Крячко привычно потянулся к оружию в наплечной кобуре. Гуров проследил за взглядом напарника.

– Галина? – Он приветствовал даму галантным наклоном головы. – Вы что-то хотели?

– Да, – глухо откликнулась она. – Мне нужно поговорить. Это важно. Очень. Кто у вас тут главный?

– Вообще-то мы с полковником Крячко находимся в одинаковых званиях и, по сути…

Станислав дернул напарника за рукав. Гуров повернул голову. Умоляющий взгляд Крячко сказал ему обо всем. Лев Иванович едва удержался от того, чтобы подложить приятелю дружескую свинью. Причем в прямом и переносном смысле этого слова.

– Но главный я, – сказал он Галине. – Вы хотите поговорить со мной?

– Да.

Крячко облегченно выдохнул.

– Присаживайтесь, – Гуров указал женщине на кресло перед собой.

Но Галина отрицательно покачала головой и сказала:

– Лучше не здесь. Давайте пройдемся по саду, полковник…

– Гуров.

– Да. Полковник Гуров. – Нижняя губа Галины немного подрагивала. – Вы не против пройтись? С некоторых пор этот дом давит на меня. На улице мне будет лучше.

– Хорошо, – согласился сыщик. – Давайте пройдемся. Где ваша обувь?

Галина опустила глаза. Сыщику показалось, будто она только в эту минуту заметила, что стоит в одних носках. Женщина вздрогнула. Данное обстоятельство повергло ее в затруднительное положение. Крячко расстегнул кобуру.

– Я найду, что обуть, – пообещала она после небольшой паузы.

– Тогда идемте.

Гуров двинулся ей навстречу, и они вместе покинули холл. Крячко молча смотрел им вслед, пока оба не скрылись из виду. Только после этого он позволил себе застегнуть кобуру.

– Вот ведь что на свете бывает, – буркнул он себе под нос. – Такая красотка способна убить любое желание. Хорошо, если не навсегда. – Станислав сунул в рот сигарету, щелкнул зажигалкой и глубоко затянулся едким табачным дымом.

9 часов 23 минуты

– Мне нужно уехать! – заявил Воронов, едва Крячко пересек порог гостевой комнаты, расположенной на втором этаже.

Павел был уже, что называется, при полном параде. Белая рубашка, костюм, аккуратно повязанный галстук, чисто выбритые щеки. В правой руке он держал компактный кейс серебристого цвета. Ботинки начищены до блеска.

– Это невозможно, – Крячко покачал головой.

– Напротив, – не согласился Воронов. – Это мне никак невозможно оставаться здесь дольше. Меня ждут.

– Могу я поинтересоваться, кто именно?

Станислав встал таким образом, чтобы Павел не смог покинуть пределы комнаты, широко расставил ноги, скрестил руки на груди. Сыщик не собирался демонстрировать свое преимущество. Как раз наоборот. Он являл собой полное спокойствие и уверенность. В отличие от Галины, Павел не вызывал у полковника никаких опасений.

– Не кто, а что. – Павел взял со стола бумажник, сунул его во внутренний карман пиджака, затем передумал и переложил в правый боковой.

Сыщик невольно отметил суетливость движений бизнесмена.

– Меня ждут дела, полковник. Я полагаю, вы и сами знаете, что такое должностные обязанности, и обязаны понимать всю серьезность ситуации, сложившейся в компании, за которую я теперь отвечаю. Один из учредителей убит, второй, по сути дела, находится под следствием. Фирма обезглавлена, оставлена без руководства. Как, по вашему мнению, должны реагировать на это сотрудники?

– Как?

– Они в панике. Вот как. Люди не знают, что делать, что будет с ними со всеми завтра. Бизнес не должен страдать из-за того, что Кирилла не стало. Я созвонился с нашим управляющим и попросил собрать руководящий персонал на экстренное совещание. На десять ноль-ноль. – Павел бросил взгляд на наручные часы. – Сами видите, что времени у меня осталось немного. Я должен ехать. Не люблю опаздывать. Множество вопросов без меня никто решить не сможет. Я должен присутствовать лично. Понимаете?

– Понимаю, – все так же спокойно и невозмутимо отреагировал Крячко. – Более того, я догадываюсь, что это за вопросы. Должно быть, они напрямую связаны с архангельским заводом по пошиву одежды? Не так ли?

– Что? – Павел пристроил во рту сигарету, щелкнул зажигалкой, но замер, так и не прикурив. – Откуда вы об этом узнали?

– Работа у нас такая. Все про всех узнавать. Что у вас в чемоданчике, Павел?

Воронов невольно отступил на шаг.

– Документы. Какая вам разница?

– Те самые? – Крячко буквально буравил взглядом собеседника. – Контракты с архангельским заводом? Вы торопитесь поскорее их подписать?

– Там разные документы.

Неприкуренная сигарета по-прежнему свисала с нижней губы Воронова. Огонек зажигалки успел погаснуть.

– Позвольте взглянуть, – полковник требовательно протянул руку.

Но Павел не подчинился ни этому жесту, ни словам. Напротив, его ладонь еще плотнее сжала металлическую ручку серебристого кейса. Костяшки пальцев побелели от напряжения.

– Вы не имеете права, – растерянно пробормотал он. – Это конфиденциальная информация. Исключительно для личного пользования. Чтобы забрать ее у меня, вам нужно специальное разрешение.

– Разрешение будет, – заверил Крячко. – Присядьте, Павел. Нам с вами все же придется пообщаться. Может быть, по всей строгости закона.

– Мне нужно ехать. Меня ждут!

– Не извольте беспокоиться. Никто вас не ждет. – Станислав пододвинул к себе стул и сел, все так же перекрывая Воронову путь к двери. – Совещания не будет. Коробов никого не соберет. Его самого сейчас везут сюда для допроса.

Павел, не глядя, опустился на край кровати, положил кейс к себе на колени, вынул изо рта сигарету, смял ее и в таком виде сунул в карман брюк. Крошки табака просыпались на пол.

– Зачем? – Его голос дрогнул совсем чуть-чуть, едва заметно, но этот факт не укрылся от тонкого слуха Крячко. – Зачем вам Коробов? Какое отношение он имеет к тому, что случилось здесь?

– Это конфиденциальная информация, – процитировал собеседника Крячко, точно сымитировав его интонацию. – Лучше поведайте мне о тех махинациях, которые вы планировали провернуть за спиной Роточкова. С архангельским заводом.

– Да не было никаких махинаций! – Раздражение Воронова нарастало. – Нам поступило выгодное предложение от партнеров. Я посчитал, что упускать такой шанс нельзя.

– Но Роточков высказался против, – подсказал Станислав.

– Да. – Павел полез в пачку за новой сигаретой, не выпуская при этом кейс из рук. – Поймите, дело вот в чем. Я попытаюсь объяснить вам в общих чертах принцип ведения нашего бизнеса.

– В общих чертах он мне уже известен, – огорошил собеседника сыщик. – У вас с Роточковым три ресторана и семь брендовых магазинов модной одежды для мужчин и женщин, поступления в которые идут из коллекций первой линии. В крайнем случае из второй. Все правильно? Я ничего не путаю?

– Да. Все верно. – Воронов закурил. – Вы действительно успели навести справки.

– Повторяю, это наша работа. А теперь перейдем к архангельскому заводу. Вам поступило предложение, как вы сами только что сказали. Какого рода? Забросить первую и вторую линии, перейти на отечественный ширпотреб, к которому пришиты знаменитые лейблы?

– Не совсем так, – помолчав немного, выдавил из себя Павел. – Для того чтобы понять, чем мы занимаемся, нужно немного лучше разбираться в нашем бизнесе. Вы существенно перегибаете палку, полковник. Тут нет никаких махинаций. Только экономия. Я пытался то же самое объяснить Кириллу, но он меня не понял. Точнее, просто не захотел, был чертовски упрям и непреклонен. Архангельск предлагал нам очень выгодные условия. Себестоимость закупаемой продукции намного ниже. Почти на девяносто процентов. А реализация та же. Это ведь миллионные прибыли! – Воронов дважды энергично хлопнул по корпусу своего серебристого кейса.