Текст книги "Гуров идет ва-банк"

– М-да… – задумчиво усмехнулся Гуров. – Мнение довольно-таки спорное.

– Ну, попал я в артиллерию. А дивизион квартировал в одном военном городке с вэвэшниками. Там тоже кавказцев полно. Все сплоченные, наглые… Наши пацаны у них были в «шестерках». Помыкали ими, как хотели.

– А что же офицеры?

– Сами перед ними лебезили. Пацаны рассказывали, что еще до нас был один майор, который служил строго по уставу. Он на национальность не глядел – кто отморозок, тот и получал. Так его быстро со службы турнули «за несоответствие». Как поперли ходоки-аксакалы: «зачэм афыцэр нащых малшыков абыжает», так сразу майора и выставили. Ну а я огляделся, начал наших парней организовывать. Пару раз дали этим подонкам хорошего «дрозда», они бегом к начальству: нас обижают на национальной почве! И всю нашу команду тут же отправили дослуживать в Новосибирск. Да и к лучшему – часть оказалась нормальная. Там, правда, тоже были кавказцы, но мало, и поэтому вели они себя прилично. А домой вернулся – все, как и до службы. Какие-то брюнеты подле дома постоянно отираются, кто-то по телефону названивать начал… Плюнул да и уехал в загранку.

– Ну, и как здешнее житье? – поставив бокал, спросила Мария.

– Материально, конечно, лучше, чем у нас. Я себе тут за год на «однушку» заработал. А в остальном… – Юрий усмехнулся. – По-разному складывается. Система тут жесткая, выжимающая все соки. Тут заболеть нельзя – это уважительной причиной не считается.

– Да, не загуляешь… – слушая его, резюмировал Лев. – А в остальном-то все нормально?

– Отчасти… Вообще-то вот о чем хотел вас предупредить, – вскинул указательный палец стюард, – для чего и зашел. Когда мы все там были у шлюпок, то краем глаза я заметил, что около вас какой-то колумбиец отирается. Кое-кто поговаривал, что он из колумбийской наркомафии. Так вот, с ним, смотрите, ухо востро держите. Тварь еще та! Прямых доказательств нет, но когда он оказывается на нашем судне, кто-то из женщин обязательно пропадает без вести. Уже раза четыре такое было.

– А почему же об этом не предупреждают пассажиров? – возмутилась Мария.

– А кто ж это будет делать себе антирекламу? – рассмеялся Юрий. – Все скрывается, все заминается… Скажем, в прошлом рейсе один американец приставал к молоденькой училке из Чили. Хорошо, я заметил, а то бы… Так вы думаете, им занялась полиция? Фигушки! Меня самого чуть не выставили с работы. У нас, в России, конечно, со справедливостью напряг. Но и тут, я гляжу, дуровщины хватает. И вообще, должен сказать, что на борту слишком уж разлимониваться не стоит. Это общее заблуждение, что на судне – маленький рай, где пассажир в полной безопасности. Все совсем не так. Кое в чем тут даже опаснее, чем на суше. Там хотя бы есть шанс на то, что убитого когда-нибудь, да найдут. А тут все просто – за борт, и во всех смыслах – концы в воду.

– Что-то уж очень мрачно вы обрисовываете жизнь на судне… – поднимая наполненный Юрием бокал вина, задумчиво отметила Мария. – Прямо кадр из какого-то ужастика: на фоне безмятежного антуража некто осведомленный рассказывает о его весьма страшненькой изнанке…

– Ну, как хотите! – с безмятежным видом отмахнулся Артюхин. – Я всего лишь предупреждаю о возможных рисках, и не более того. Ну, вот представьте себе – я не москвич, приехал в столицу, вижу столичную жизнь только в розовых тонах. Вы бы, наверное, зная реальную обстановку, сразу же сказали бы мне: туда и туда – не ходи, там – остерегайся, того-то опасайся… Это же не означает, что Москва – сплошные джунгли ужаса. Просто, как говорят, предупрежден, значит, вооружен. Так же и здесь. Можно отдыхать, веселиться, но не терять естественного инстинкта самосохранения. Видите ли, наша семья Льву Ивановичу очень многим обязана, поэтому для меня вопрос долга и чести ну… Помочь избежать возможных неприятностей.

– Спасибо, Юра! – признательно улыбнулась Мария. – Будем иметь в виду. Ну а что у тебя сейчас в личной жизни? Я понимаю, душевные раны заживают тяжело, но и их надо лечить…

Юрий провел по лицу рукой, словно пытаясь стереть какие-то тягостные мысли.

– Да вот, с полгода уже встречаемся с одной студенткой из Бирмингема, – немного помолчав, сообщил он. – Она, кстати, тоже русская. Ее родители увезли в Англию, когда ей было всего лет восемь. Мы с ней здесь случайно познакомились во время круиза и как-то сразу прониклись взаимными симпатиями. Она тоже пережила потерю. Года два назад встречалась с морпехом родом из Шотландии, а его послали в Афган, где всего через месяц вместе со всем отделением он разбился на вертолете.

– Не повезло парню… – сочувственно покачал головой Гуров.

– Еще как не повезло-то! Когда их отделение патрулировало долину, талибы из «зеленки» влупили по нему «блоупайпом» – это английский ПЗРК, наподобие «стингера». Что для англичан самое обидное – этот комплекс они поставили в Афган еще в восьмидесятых, когда вооружали душманов против нас. Такое вот эхо тогдашней войны. У меня, кстати, в Афгане двоюродный дядька погиб. Тоже, может, от английского снаряда или мины… Ну а Натали решила отправиться в круиз на нашей «Принцессе Энни», чтобы хоть как-то развеяться. Вот на борту мы и познакомились…

Разговор снова перешел на корабельный быт. Юрий, который за время работы на судне довольно основательно успел его изучить, охотно рассказывал о своем здешнем житье. По его словам, в судовой иерархии он относился к «крю» – третьей, низшей касте персонала. Высшей кастой здесь были «офицеры» – почти сплошь англосаксы американской выпечки или лондонские кокни, и по своим правам она приравнивалась чуть ли не к небожителям. Вторая группа – «стаффы», к которой относились представители «чистых» профессий, таких как продавцы, повара, крупье, музыканты, рецепция. Эти в основном представляли собой уроженцев Италии, Испании, Греции и Скандинавии. Ну а в качестве «крю» – официантов, декстюардов, уборщиков, да и рядовых матросов чаще всего нанимались представители Филиппин и республик бывшего Союза – русские, украинцы, отчасти прибалты.

У каждой касты были свои отдельные блоки кают («крю» проживали в тесных боксах самого нижнего уровня, по четверо в каждом кубрике), свои пункты питания, свои места развлечений. И если представитель «стаффов» имел право подхарчиться в столовой для «крю», то для третьей касты в столовую второй ступить можно было только в качестве обслуги, и не более того. Соответственно касте существенно различался и рацион. Если «офицеры» питались по ресторанному меню, то «крю» мяли в своей «крюмессе» (столовой) что-то однообразно-соевое из филиппинской кухни, изобилующей чрезмерно острыми приправами.

– …Первый месяц, еще как только начал работать, – смеясь, повествовал Юрий, – думал, что все – настал мне конец: или язву заработаю, или утоплюсь от такого счастья. А потом ничего – втянулся, привык… Кстати, вам, можно сказать, повезло. Этот круиз – из категории тематических.

– Как это – тематических? – недоуменно переспросила Мария.

И только тут наши путешественники узнали, что для привлечения большего числа туристов на круизных судах довольно часто организуются тематические «заманухи» самого разного рода – и по профессиональным интересам, и по личным. Для бизнесменов нередки бизнес-круизы, где те, помимо отдыха, имеют возможность пополнить багаж коммерческой информации самыми свежими данными по работе бирж, конъюнктуре рынка и так далее. Бывают круизы для гурманов, которые за время путешествия получают возможность не только отведать яств со всех концов земли, не только побывать на экскурсиях в каких-нибудь сыродельнях и винных погребках в окрестностях портовых городов, но и научиться готовить что-нибудь изысканное. А еще есть бейсбольные, танцевальные, даже картежные круизы.

– …Самый отпадный, на мой взгляд, это – гей-круиз. Это вообще – что-то!.. – наморщив нос, помотал головой Юрий. – Один мой знакомый латыш ходил на таком лайнере. Еле, говорит, дождался возвращения в порт. Достали эти извращенцы – дальше некуда. Он там состоял в «стаффах» – был крупье в одном из судовых казино. Парень рослый, интересный, эти стукнутые липли к нему как мухи. Он в казино шел, как на каторгу. И, главное, не знал, как отделаться от этой шивоты. Там ведь, чуть жалоба на грубость или невнимание – все, пошел вон. Высадят в первом попавшемся порту.

– Господи! И как только море терпит такую нечисть?! – округлив глаза, пожала плечами Мария.

– Вот и вопрос! – согласился Юрий, но тут же добавил: – Вообще-то, да, есть такой момент, что море таких недолюбливает. Этот же латыш рассказывал, как они попали в шторм. Кидало судно так, что кое-кто уже и с жизнью начал прощаться. Связались с теми, кто оказался к ним ближе всех, и обалдели: всего в полусотне миль волнение балла на три. А тут – чуть не все девять. Многие и говорили, что это Нептун осерчал на «голубых». Дело-то было первого ноября, а минувшим вечером эти извращенцы устроили свой «гомический хэллоуин». Вот, видно, и накликали…

Как явствовало из пояснений Юрия, теперешний круизный рейс «Принцессы Энни» был посвящен детективам и триллерам. Некая организация «Пинкертон-оушен», специализирующаяся на развлечениях детективной направленности, периодически устраивает на их судне настоящее представление, где есть и «сыщик», ведущий расследование «убийства», и «свидетели», и «подозреваемые»… Все роли распределяются при посадке пассажиров, причем свою истинную роль все должны держать в секрете. Впрочем, среди пассажиров обязательно есть и несколько «подсадных уток» из числа профессиональных актеров, которыми поддерживается накал интереса к происходящему. В течение всего путешествия проводятся опросы и допросы, поиск улик. Все происходит, как при настоящем расследовании. «Подозреваемых» на какое-то время даже могут изолировать в специальной каюте, однако потом выпускают, а поиски убийцы завершаются уже перед прибытием в порт назначения.

– …Так что, – прощаясь со Львом и Марией, хитро подмигнул Юрий, – на ловца, как говорится, и зверь бежит. Вы со Станиславом Васильевичем – сыщики, вот вам и круиз такой достался.

Глава 5

Когда Юрий скрылся за дверью, Мария вопросительно посмотрела на Гурова.

– Занятно… – как-то неопределенно заговорила она. – Значит, мы – участники большого круизного шоу? Ну, детективное расследование – это еще ничего. Вот приключение было бы, если бы попали на тур гомосексуалистов!

Ничего не ответив, Лев лишь чуть иронично усмехнулся, представив себя и жену в окружении странно одетой публики, с разноцветными боа и париками – абсурдно-иррациональный мир, со своими какими-то правилами, привычками, условностями, абсолютно чуждыми и непонятными нормальным людям. Насквозь больной мир вывернутых наизнанку душ, в большинстве своем даже не осознающих весь ужас той чудовищной шутки, какую с ними сыграла природа…

Выключив телевизор, он с трудом сдержал зевок и лаконично объявил:

– Отбой!

…Стас с Маргаритой тем временем сидели за столиком в ресторане, озирая здешнюю публику. Поскольку они заранее были наслышаны о том, что в элитный судовой кабак можно было заявиться только в элитном прикиде, Крячко нацепил смокинг, купленный за весьма нехилые деньги еще в Москве, а его спутница надела красивое вечернее платье, эффектно облегающее ее фигуру. Поэтому не только они рассматривали соседей по залу, но и те с интересом пялились в их сторону. Рослый русский крепыш с плечами, туго распирающими смокинг, прежде всего был объектом интереса одиноких дамочек, которые наверняка были бы не прочь познакомиться с ним накоротке. Мужская часть ресторанной публики в большей степени взирала на пышногрудую красотку с тонкой талией и изящными руками. Однако присутствие рядом с очаровательницей очень и очень неслабого чичероне враз отбивало охоту даже у самых бойких попытать шального счастья, пригласив ее на танец.

Невдалеке от Стаса и Риты кутилась компания итальянцев, что-то обсуждавших под мелодии, льющиеся с эстрады, где усердствовал небольшой, но весьма профессиональный оркестр. Уроженцы Апеннин тоже время от времени как бы ненароком поглядывали в сторону пышноволосой чужестранки, и в их пронзительно-черных, типично сицилианских глазах мелькали непонятные, острые искры. Крячко, незаметно окинув внимательным взглядом своих ближних соседей, сразу же поставил всей компании однозначный диагноз. «Скорее всего, бандюганы итальянские. Видимо, после «трудов своих тяжких» решили оттянуться, – мысленно рассудил он. – Однако на паханов не тянут. Не-е-ет… Скорее всего – мелкая сошка, типа наших «быков». Но морды неприятные. Как бы подлянку не учинили…»

Когда бойкий конферансье объявил белый танец, Маргарита, лучезарно улыбнувшись, тронула Стаса за рукав. С какого-то момента этот не очень отесанный, зато крутой и здоровущий опер начал нравиться ей по-настоящему. Она чувствовала, что он к ней очень и очень неравнодушен и готов на многое, чтобы их отношения становились все более крепкими. Крячко с неожиданной легкостью поднялся на ноги и вполне элегантно подставил своей спутнице руку. Они вышли на свободное пространство вместе с другими парами и закружились под звуки удивительно знакомой мелодии. Вслушавшись, Стас вдруг догадался, что это «огламуренный» и сдобренный замысловатой аранжировкой ремейк русской песни «Вечерний звон».

– Во дают, бродяги! – саркастично прошептал он на ухо Маргарите. – Слизали, заразы, наш «Вечерний звон». Ну, народ!..

– Да, действительно! – тихо рассмеялась Рита. – А я-то думаю, с чего бы эта музыка вдруг показалась знакомой? Еще чего доброго объявят, что это они сами сочинили!

Она уважительно посмотрела на Крячко – надо же! Кто бы мог подумать, что такой мужиковатый тип вполне прилично разбирается в музыке? Стас тем временем пристально приглядывал за покинутым ими столиком. Ему очень не понравилось, как южноевропейские соседи отреагировали на их отсутствие. Те словно очень ждали этого, и, когда Крячко шел следом за Ритой, краем глаза он заметил, как удовлетворенно оживились брюнеты, многозначительно поглядывая им вслед.

– Рит, когда я поворачиваюсь спиной к нашему столику, держи его в поле зрения! – прошептал он своей спутнице, внутренне ощущая, что именно сейчас соседи могут учинить им какую-то гадость.

– Ты опасаешься, что кто-то стащит со стола бутылку с вином? – усмехнулась Маргарита.

– Нет, я опасаюсь, что в него чего-нибудь добавят, – невозмутимо проговорил Стас.

– Да будет тебе! – фыркнув, возразила она. – Мы с тобой сейчас не в Люберцах или там в Солнцеве…

– Рита, уголовщина – она и в Африке уголовщина, – терпеливо, как ребенку, объяснил Крячко. – А вляпаться в историю проще всего именно тогда, когда считаешь, что пребываешь в полной безопасности.

– Ну, хорошо, хорошо… – согласилась Маргарита.

В очередной раз оказавшись лицом к той стороне, где был их столик, она вдруг заметила, как от него проворно на свое место шмыгнул один из соседей. В другое время Рита не обратила бы на это вообще никакого внимания, но теперь, в контексте только что услышанного от Станислава, сразу же сделала вывод, что тот мелькнул там неспроста.

– Стас, ты прав, – прошептала она ему на ухо. – Один из этих брунэтов, похоже, что-то делал у нашего стола. Думаю, это не просто так…

– Молодец! – жизнерадостно улыбнувшись, одобрил Стас. – Теперь самое главное – не подать виду, что мы в отношении этой компашки имеем кое-какие подозрения. Пусть думают, будто мы абсолютно ни о чем не догадываемся. Пусть! Возьмем их на живца. Будут знать, заразы, где раки зимуют!

Под тканью смокинга живыми буграми перекатились сильные мышцы, как бы подтверждая только что им сказанное. Музыка закончилась, Крячко галантно склонил голову и с хитроватой улыбкой поднес пальцы Маргариты к губам, окинув сицилийцев пристальным взглядом.

– Ну, держитесь, фрукты апеннинские! – негромко пробормотал он. – Если что – мало вам не покажется.

– Ты не любишь итальянцев? – поняв это по-своему, спросила Маргарита.

– Почему это не люблю? – продвигаясь следом за ней к столику, чуть заметно пожал плечами Станислав. – К итальянцам, как к народу, отношусь нормально. А отморозков не перевариваю, независимо от их родословной. Кстати, у нас с Левой на Сицилии в городе Джела, который стоит на берегу Мальтийского пролива, есть хорошие знакомые – семья Мизелли, сеньор Леонардо и сеньора Габриэла. Замечательные люди, они помогли нам в деле с похищением опасного военного снаряжения.

– А когда это вы с ними познакомились? – Маргарита смотрела на Крячко с безграничным удивлением, как на фокусника, который вытащил из рукава живого кролика. – Вы что, были на Сицилии? В Палермо?

В этот момент они подошли к столику, и Стас, усмехнувшись, выдвинул ее стул, после чего сел на свое место напротив. Шепнув ей, чтобы она пока не притрагивалась к вину, он вкратце рассказал об их путешествии с Гуровым на солнечную Сицилию, которое случилось несколько лет назад. Правда, детали вывоза криминального авторитета Бизона с острова он предпочел не расписывать. Ей-то это зачем?

В настоящее время Геннадий Бузин отбывал пятнадцатилетний срок за все свои былые грехи. Полгода назад по телевидению прошел сюжет о самодеятельности заключенных, который за вечерним чаем увидел Гуров. Вглядевшись в промелькнувшую на экране физиономию режиссера одного из тюремных драмтеатров, он с удивлением узнал в нем своего «старого знакомого» – Гену Бизона. Как из-за кадра сообщил корреспондент, труппа Геннадия Бузина стала победителем уже какого-то по счету конкурса, и вот теперь ее режиссер намеревается подать на УДО, чтобы на свободе целиком посвятить себя театру.

Тем временем снова заиграл оркестр. Мафиози с интересом покосились в сторону Стаса и Риты, видимо чего-то от них ожидая. Дабы не обмануть их ожидания, Крячко, многозначительно посмотрев на свою спутницу, поднял бокал и поднес его ко рту. Поняв без слов, что именно он имел в виду, Рита проделала то же самое. Увидев, что эти двое русских пьют вино, сицилианцы удовлетворенно переглянулись.

«Понятно… – мысленно отметил Крячко. – Значит, надо понимать, вы тут, хлопцы, и в самом деле что-то свосьмерили. Ну что ж, вам же хуже будет!»

Они с Ритой как ни в чем не бывало продолжали свой ужин, краем глаза ловя нетерпеливые взгляды брюнетов, исподтишка бросаемые в их сторону. Улучив момент, когда итальянцы отвернулись на шум небольшого скандальчика, возникшего за одним из столов, Стас проворно вылил содержимое бокалов в цветочную вазу и, быстро ополоснув их минералкой, наполнил новой порцией вина.

Часа через два они поднялись из-за столика и, усердно изображая перебравших вина, направились к выходу. «Квартет» мафиози тут же последовал за ними. Выйдя на палубу, Крячко с наслаждением снял смокинг и подставил лицо ночному ветерку. Продолжая изображать до крайности пьяных, едва переставляющих ноги, они шли в сторону своей секции кают. Проходя под козырьком открытого дневного кафе, они оказались в густой тени, и в этот момент сзади раздался топот срывающихся на бег четырех пар ног.

Тут же перестав ломать комедию, Стас швырнул на ближайший столик свой смокинг и, круто развернувшись назад, с ходу увесистым, твердым кулаком изо всей силы влепил попытавшемуся было схватить его за ворот плечистому подвижному парню. Уйдя от удара слева в голову – кулак второго бандита лишь вскользь прошел по волосам между виском и теменем, Крячко ребром ладони с оттяжкой рубанул нападающему по линии диафрагмы. Выпучив глаза и разинув рот наподобие рыбы, выброшенной на прибрежный песок, тот медленно осел вниз и повалился на бок. Чуть замешкавшийся третий с воплем: «Дьяволо!!!» – выхватил пружинный нож и, со щелчком открыв его лезвие, сделал профессионально выверенный выпад. Отшагнув назад, чтобы изобразить видимость отступления, Стас внезапно ринулся вперед. Выполнив четкий подбив опорной ноги нападающего, он уже без труда перехватил его руку с ножом и, с хрустом заломив ее за спину, довершил прием жестоким ударом по почкам.

Когда долю секунды спустя Крячко оглянулся, чтобы не пропустить удар четвертого, тот в этот момент, отчего-то скорчившись, с мучительным мычанием лежал на полу. Вопросительно посмотрев на Риту, Крячко удивленно спросил:

– Ты?! Во даешь!

Как оказалось, бандит накинулся на девушку и схватил ее за руку. И тут же за это поплатился. Не теряя ни секунды, та впилась зубами в его запястье, а когда он с воплем разжал пальцы, со всего размаху влепила ему в пах своей изящной босоножкой.

– А я когда-то футболом занималась… – с долей горделивости сообщила Маргарита.

– Молодец! – одобрил Стас. – Гол, можно сказать, забила классный – в девятку.

Уже не ломая комедии и не притворяясь пьяными или оказавшимися под воздействием снотворного, они пошли к себе в каюту.

– А как ты догадался, что эти умники насчет нас что-то замышляют? – прижимаясь к его плечу, вопросительно заглянула ему в лицо Рита.

– Грош мне цена как оперу, если бы я по их мордам не понял, о чем они думают и какие мыслишки ворочают в своих мозгах, – рассмеялся Крячко. – Бандюга – он где угодно бандюга, и, если собирается кому-то напакостить, выражение у них у всех абсолютно одинаковое. Тут и к гадалке не ходи – все само собой читается.

– А эти, с Сицилии, как ты думаешь, мстить нам не станут? Ну, там, какую-нибудь вендетту не учинят? – уже с некоторой опаской спросила Маргарита.

– Вряд ли… – с пренебрежением в голосе поморщился Стас, хотя в душе мысленно с ней согласился – это не исключено.

Теперь – и это было неизбежно – следовало предпринять кое-какие меры повышенной безопасности. В частности, Риту одну не оставлять ни на минуту. Да и Льву с Марией теперь придется перейти «на военное положение». Узнав о том, что эта пара – близкие друзья их обидчика, бандиты наверняка будут искать варианты, как свести счеты. Они шагали по коридору своей секции вслед за какой-то по-настоящему перебравшей парочкой. При этом шагавший впереди толстячок не столько поддерживал свою двухметровую спутницу, сколько держался за нее сам. Когда он в очередной раз споткнулся и едва не распластался на полу, та немного нервно выпалила по-русски:

– Да, что ж ты, мать твою, слабак такой? Еще чего-то там лопочет – на «рюках насить путу»! А его самого на руках надо тащить!

– Есс, Натли, юа абсолютли райт… – пробормотал тот, видимо уже начиная засыпать на ходу.

Глядя им вслед, Маргарита, не выдержав, беззвучно рассмеялась. Крячко, немного понаблюдав за парочкой, сокрушенно вздохнул и обронил, доставая из кармана карточку:

– Ритуль, конечно, о плохом думать не станем, но ты пока что без меня здесь никуда не ходи. Ладно?

– Считаешь, что… – внимательно глядя на него, начала говорить его спутница, но он перебил:

– Предполагаю. Конечно, риск не ахти какой. Но раз в году, сама знаешь…

– …Стреляет и кочерга, – теперь уже перебила Маргарита. – Хорошо, убедил. Буду осторожна, как мышка, которая пришла к кошке на именины.

Входя в каюту, она блаженно зажмурилась и, подняв руки и потянувшись всем телом, почти промурлыкала:

– Как же я сегодня устала! Сейчас усну-у-у… Как убитая!

Окинув ее алчным взглядом и закрывая за собой дверь, Стас с робостью в голосе поинтересовался:

– Что, прямо так и уснешь? А я думал…

– Никаких «думал»! – категорично отрубила Маргарита. – Все, отбой. Нет, ну ты прямо какой-то оголодалый, господи помилуй! Врать не буду, когда-то о таком, был момент, я даже мечтала. Но теперь понимаю, что когда слишком много, пусть даже и хорошего, – это тоже не подарок. Все, все, все! Вон, шагом марш в душ и – бай-бай.

…Утро следующего дня выдалось необычайно тихим. Если бы наши путешественники плыли на паруснике, то, проснувшись, увидели бы бессильно обвисшие на реях паруса и скучающих чаек, лениво кружащихся над пологими буграми сонных волн. Но это был лайнер, движимый мощью громадных дизелей, – настоящий многолюдный плавающий город в океане. И он не зависел от капризов как Борея, так и Нота, размеренным ходом идя по своему незримому маршруту, осязаемо существующему лишь на карте главного штурмана да в памяти навигационной электроники.

Встретившись утром в открытом кафе на палубе (в том самом, где Стас и Рита дали ночью бой сицилийским мафиози), обе пары приступили к завтраку, любуясь океанским простором. По соседству с ними было еще несколько пар и одиночек, уныло жующих свои бифштексы и отбивные. Уминая какой-то замысловатый салат – то ли с креветками, то ли с крабами, – Крячко не спеша рассказывал про вчерашнее приключение. Слушая его, Мария сокрушенно качала головой.

– Ой, мужики! Что ж вы такие везучие? – не выдержав, наконец заговорила она. – В Лондон летели – стычка. В Лондон прибыли – опять что-то случилось. На корабль сели – и тут не слава богу. Что ж за счастье нам такое выпало?

– Золото мое, ты к нам очень несправедлива, – отпивая из бокала великолепного качества вино, с чуть заметной улыбкой обронил Гуров. – Например, я в нашей поездке ничего особенного не усматриваю. Да, представь себе!..

– Точно, точно! – энергично закивал Станислав. – Я бы даже сказал, крайне несправедлива! Ты как думаешь? Я же прав? – обернулся он к Маргарите.

Та, немного подумав, отрицательно покачала головой:

– Я намерена соблюдать принцип женской солидарности. Женщина всегда права. Если женщина не права – смотри первый пункт.

Мария с торжествующим видом тут же изобразила руками некий жест, который следовало бы понимать: ну что, получили? В этот момент к их столику подошел моложавый джентльмен в белом костюме с тросточкой. Церемонно поклонившись, незнакомец вежливо улыбнулся и поздоровался:

– Гуд монынг, ледиз! Гуд монынг, джентлмэн! Ай-м а сеньо мэнэджо Эдвард Моггинс.

– Чего, чего он там лопочет? – наморщившись, склонился к Рите Стас.

– Говорит, что он старший менеджер. Чего именно – я так и не поняла. Зовут его Эдвардом Моггинсом, – быстрым шепотом ответила та.

Мария, в их компании владевшая английским лучше всех, приветливо улыбнувшись, тоже поздоровалась и, как полагалось в подобной ситуации согласно английскому этикету, спросила, как поживает уважаемый мистер Моггинс. Тот, просияв дружелюбнейшей улыбкой, сообщил, что у него все «о’кей», чего и им желает, после чего поинтересовался, впервые ли на этом судне путешествует эта весьма симпатичная компания. Узнав, что все четверо – из России и что на «Принцессе Энни» они в первый раз, мистер Моггинс, с изъявлением самого искреннего радушия, тут же вручил Марии несколько визиток, пояснив, что «уважаемые леди энд джентльмены из России» не посчитают время потерянным, если посетят аукционные торги, где за смешные деньги смогут приобрести весьма ценные произведения искусства. Кроме того, по словам Моггинса, есть шанс сорвать джекпот на розыгрыше специальной судовой лотереи. Ну а учитывая исключительные внешние данные всех четверых – и по части мужественности сильной половины, и по части несравненного изящества половины прекрасной, – им были бы очень рады на закрытом вечере корабельного клуба «Орион».

Еще раз раскланявшись, старший менеджер удалился. Рассматривая то ли визитку, то ли пригласительный билет в клуб «Орион», Стас протянул лоснящийся глянцем картонный прямоугольничек с золотым тиснением Маргарите и недоуменно хмыкнул:

– И что это тут накорябано?

Пробежав глазами по готической латинице, та неожиданно рассмеялась и молча протянула визитку Марии. Строева, лишь взглянув на написанное, пренебрежительно поморщилась и отбросила картонку в сторону.

– А что там такое? Что такое? – сразу же заподозрив неладное, зачастил Крячко.

– Ой! – наморщив нос, покрутила головой Маргарита. – Лучше не спрашивай. Такая дурь, что ни в какие ворота не лезет.

– Да-а-а?.. – Непонятной визиткой неожиданно заинтересовался и Гуров. – А ну-ка, девчонки, колитесь – что это вы там вычитали?

– Лева, это приглашение в секретный свингер-клуб. Его на судне как бы нет – не позволяет заявленный вид круиза. Но для любителей подобного вида развлечений, надо понимать, его все же организовали. И этот мистер Моггинс занимается не столько пропагандой легальных видов отдыха – казино, аукциона, распродаж, – сколько подыскивает парочки, склонные к коллективному разврату.

– Один момент! – вскинул указательный палец Стас. – Из всех нас четверых, сидящих за этим столом, похоже, только один я никак не уразумею, о чем идет речь. Что за хрень скрывается под словом «свингер-клуб»?

Гуров потер лоб и, быстро глянув в сторону дам, вполголоса сообщил:

– Это, Стас, такое место, куда ты приходишь со своей невестой или женой и там с кем-то ею меняешься. Дошло? Чисто американская развлекуха кретинов, которые с жиру бесятся.

– Охренеть! – Крячко хмуро глянул в ту сторону, куда ушел Моггинс, и стиснул свой мощный кулак: – Пусть радуется, козел, что вовремя успел свалить. А то я бы ему наглядно показал и свингер-клуб, и хрюндель-шмундель-клуб… Вообще, я так думаю, хорошее дело таким словом, которое начинается на «свин», не называется.

Лев и их спутницы в ответ лишь рассмеялись. В этот момент к столику подошел еще один непонятный тип, одетый во все клетчатое, «а-ля Шерлок Холмс», и вкрадчиво поинтересовался:

– Леди и джентльмены, вы не замечали здесь мужчину в черном костюме с розой в петлице? Я – известный сыщик Ричард Пэллтейн и расследую дело об убийстве.

Соседи по кафе с интересом обернулись в сторону Пэллтейна, вслушиваясь в сказанное им. Крячко, поняв из услышанного только пару слов, окинул сыщика хмурым взглядом и недовольно пробурчал:

– Я не понял… Это что, круизный корабль или плавучий бордель? Еще, что ль, один сутенер нарисовался? Может, ему для вразумления как следует «в бубен зарядить»?

– Стас, ты о чем? – дернула его за рукав Рита. – Это сыщик! Сэр, а разве у нас на судне произошло убийство? – вопросительно взглянула она на Пэллтейна.

– Увы, леди, но это факт, – развел руками сыщик. – Сегодня ночью был убит известный швейцарский банкир Дитрих Халлер. Господа, прошу всех, кто хоть что-то знает об этом происшествии, немедленно сообщить мне. Надеюсь на ваше содействие!

Откланявшись, сыщик направился дальше. Когда он удалился на значительное расстояние, один из посетителей кафе, сидевший в дальнем углу, неожиданно объявил:

– А я знаю, кто убил банкира. Но никому об этом не скажу!

Поднявшись из-за стола, он с важным видом направился к лестнице, ведущей на верхнюю палубу. Пожилая чета, проследив за ним, прервала свой завтрак и стремглав помчалась следом за Пэллтейном. Лев и Мария, переглянувшись, не могли удержаться от смеха. Стас и Маргарита удивленно смотрели на них, не понимая причины смеха. Вкратце рассказав им об услышанном вечером от Юрия, Гуров добавил: