Текст книги "Бандитский путеводитель (сборник)"

Глава 2

Ранним морозным утром Лев Гуров поднимался на крыльцо здания Главка, все еще будучи под впечатлением от необычайно реалистичного, яркого сна, увиденного сегодня ночью. Он совершал восхождение на Джомолунгму. Причем в полном одиночестве. Цепляясь руками за острые ледяные глыбы, поднимался все выше и выше, отчего-то совсем не ощущая холода. Он не понимал, зачем это делает, но что-то неумолимо гнало его куда-то вверх и вверх, к ярко-синему куполу неба.

И вот в какой-то момент он вдруг увидел себя стоящим на самой верхней точке горного пика. Причем… совсем без одежды! Босыми ногами он стоял на леднике, обдуваемый пронзительным ветром под бездонной небесной синевой. Мелькнула мысль, что надо срочно спускаться вниз. Но – как? Внезапно обнаружилось, что гора обратилась в возносящийся в небо каменный столб, с которого можно только спрыгнуть. Куда? В бездонную пропасть?! Однако и этот столб под его ногами внезапно исчез, и Лев оказался в небе безо всякой опоры. Но не упал, а, подхваченный ветром, полетел непонятно куда. Он летел, ощущая волнительное замирание в душе: надо же такому случиться!..

Утром за завтраком, вспомнив сон, Гуров, смеясь, отметил:

– В летчики, что ли, податься? Я сегодня летал во сне. И – где? Угадай! Над Гималаями.

Задорно улыбнувшись, Мария предположила, что, если Льву и суждено взлететь, то, хотелось бы надеяться, в плане служебном.

– Уж пора бы сменить свои нынешние погоны на генеральские! – добавила она.

– Ага! Вон как турнут меня с работы, так сразу же и стану генерал-ефрейтором! – с ироничным энтузиазмом откликнулся он.

Гуров не стал рассказывать ей конец своего сна, который был вовсе не оптимистичным и больше походил на какой-то голливудский триллер.

В какой-то момент он вдруг оказался в каком-то огромном, сумрачном, совершенно безлюдном зале, в котором каждый звук сопровождался многократным гулким эхо. Оглядевшись по сторонам и увидев в отдалении выход, Лев направился в ту сторону, но вдруг услышал позади себя какой-то шорох. Он быстро оглянулся и увидел ринувшегося на него с ножом здоровенного небритого детину. Нападавшего он узнал сразу – это был отбывающий в настоящее время двадцатилетний срок за убийство психопатичный параноик по кличке «Кыля». Четко заблокировав предплечье верзилы левой рукой, правой, не мешкая ни секунды, Гуров нанес бандиту мощный удар в челюсть. При этом он и в самом деле резко дернул рукой, отчего сразу же проснулся и долго лежал с открытыми глазами.

Не будучи суеверным, Лев не придал этому странному кошмару какого-либо особого значения. Но тем не менее увиденное во сне прочно засело в его памяти. С точки зрения обыденной логики, ему было совершенно непонятно, с чего это вдруг подсознание выдало такой малоприятный сюжет? Вроде бы последние дни участвовать в каких-либо рукопашных схватках необходимости не имелось – все положенные задержания проводились силами бойцов спецназа, он только координировал их действия. Да и вообще серьезных конфликтов ни с кем не возникало. Что за чушь?

Войдя в кабинет и воспользовавшись тем, что Стас пока еще не появился, Гуров включил компьютер и быстро набрал в поисковой системе Интернета запрос: «К чему снится подъем на вершину горы?» Из всего многообразия ответов он щелкнул мышкой первый, попавшийся на глаза, и из открывшегося текста узнал, что, по мнению, условно говоря, «специалистов сноведческого профиля», ответ может быть весьма неоднозначным. Если одни предполагали вероятность разного рода несчастий (умный в гору не пойдет, как гласит старая студенческая песня!), то другие, напротив, делали очень благоприятные прогнозы. По их мнению, гору следует рассматривать с разных сторон – и как символ препятствия, которое возникло на пути, и как вершину грядущего жизненного успеха, удачи везде и во всем…

Невольно рассмеявшись – во дают, прогнозисты хреновы! – Лев набрал запрос: «К чему снится полет высоко в небе, как на крыльях?» Но и здесь ответы были даны – и «за здравие», и «за упокой». Одни «спецы» утверждали, что подобное может сниться незадолго до отправки в мир иной. Зато некий восточный сонник объяснил такое сновидение как предвестие физического роста. Правда, только для юных сновидцев. А вот людям старших возрастов полет во сне обещал духовный рост.

«Ага, это точно… В монахи постригусь!» – саркастично прокомментировал про себя Гуров.

Кроме того, по мнению снознаев-оракулов, летать во сне в чистом и ясном небе означало, что в ближайшем будущем должна осуществиться самая заветная мечта.

«Мечта, мечта, мечта… А какая у меня мечта? – задумался Лев. – О! Мы еще с осени со Стасом мечтаем выбраться на рыбалку, а этот Петруха чертов, как жлобяра-Кощей, уже больше двух месяцев не дает, нахалюга, выходных. Люди уже давно на подледный лов перешли, а нам и осеннего не выпало. Может, это дело раскроем и выбьем-таки из нашего «хэнэраля» положенные выходные? Неплохо бы…»

Поскольку Стас все еще был где-то в пути, Лев напоследок сделал запрос о том, к чему снится драка с вооруженным противником. Как явствовало из ответа некой Василины Раскудышиной, драка во сне предвещала много важного и запросто могла сулить какие-то неприятности, в том числе серьезную опасность. Но ее эзотерический оппонент Жорж Монпасье заверил, что если и пришлось с кем-то во сне драться на ножах или мечах, то обязательно следовало ждать большого счастья, в частности выздоровления, прилива жизненных сил…

«Да, прилива жизненных сил, в смысле, второго дыхания, мне бы не помешало!..» – мысленно рассудил Гуров.

Но не успел он дочитать до конца во всех отношениях приятный прогноз Жоржа Монпасье, как внезапно распахнулась дверь, и в кабинет вошел сияющий Станислав Крячко.

– Л-лева! Здор-рово!!! – гаркнул он прямо с порога, а плюхнувшись на свое место, вопросительно мотнул головой: – Аки пчела, спозаранок в трудах и заботах? Что, ищешь материалы по вчерашнему происшествию?

– Ну, в общем-то, да… – нейтрально ответил Лев, поспешив закрыть поисковое окно (еще не хватало, чтобы Стас узнал о его эзотерических изысканиях!). – Как самочувствие после вчерашнего?

Тот вскинул большой палец и расплылся в улыбке:

– Класс! Какой был эскалоп, какой торт, какой чай… Ну, про вино вообще грешно было бы не упомянуть! Так что если опять наметятся посиделки – всегда буду рад получить приглашение. Ну что, Лева, будем думу думать – в какую сторону нам двигаться и с чего начнем работать?

– Давай помозгуем… – согласно кивнул Гуров. – Самое основное, что нам нужно определить, – личность нашего «снежного человека». Я сегодня все утро жду звонка из Еремеево, но они что-то молчат. По идее, по отпечаткам пальцев, если они есть в базе, определить личность труда не составило бы.

– А если их нет?.. – риторически спросил Крячко и сокрушенно вздохнул.

– Если нет, тогда хреновато. Хотя и не безнадежно. У нас есть такая зацепка, как татуировки. Как я понял еще вчера, этот «снежный человек» когда-то служил, предположительно, в морской пехоте, скорее всего, на Севере. Значит, надо думать, если удастся установить место его службы, выяснить паспортные данные труда не составит. Давай-ка сделаем так… Ты сгоняешь в Еремеево и с местными операми, кто хорошо ориентируется в тамошних лесах, пройдешь по следам нашего подопечного, чтобы определить – откуда он начал свой голый забег, кто и какие следы оставил. Не по воздуху же он прилетел? Хотя… В принципе его могли доставить и по воздуху, скажем, на каком-нибудь частном вертолетике – их же сейчас как собак нерезаных. Ну а я свяжусь с Министерством обороны – может быть, они чем-то помогут…

В этот момент лежащий перед ним на столе сотовый разразился громкой трелью. Это был капитан Дунаев из Еремеево. Поздоровавшись, опер сокрушенно сообщил, что в их краях еще с ночи внезапно разыгралась дикая пурга.

– Вон уже рассвело, а в окне ничего не видно – один только снег крутит. И что за ерунда?! Такой пурги я еще никогда не видел. Снег несет охапками. Прямо как у Пушкина: домового ли хоронят, ведьму ль замуж выдают… Лев Иванович, как и предполагалось, я еще вчера подготовил две поисковые группы, чтобы они порыскали по лесу. Но теперь вот не знаю, как и быть… Что посоветуете?

Услышанное Льва неприятно удивило и раздосадовало – надо же, какой хреновый «подарок» преподнесла погода!

– Ну что тут можно посоветовать? Понятное дело, посылать людей теперь без толку – следы, какие были, наверняка замело. К тому же и людьми рисковать не хотелось бы – мало ли что может произойти в такую погоду? Так что отбой!

Виновато закашлявшись, капитан снова заговорил:

– Лев Иванович, когда пурга стихнет, я все же пару человек снаряжу на снегоходах – вдруг что-нибудь удастся обнаружить? И еще… Наш судмедэксперт вчера произвел вскрытие умершего и установил, что смерть наступила по причине остановки сердца на фоне полного отказа почек. Взяли его отпечатки пальцев, но они очень некачественные. Судмедэксперт считает, что папиллярные линии специально были стерты каким-то непонятным способом. Возможно, мелкой наждачной бумагой.

– Вот даже как? – удивился Гуров. – Судя по всему, наш покойничек очень, очень непростой… Что-то еще есть?

– Да, есть. В правой подмышечной впадине обнаружена непонятная татуировка – змея с крыльями летучей мыши.

Услышав про крылатую змею, Лев задумался. Такого типа символы тайных, в том числе и криминальных сообществ ему еще не попадались.

– Вот что… – задумчиво обронил он. – Тело умершего нужно доставить в Москву, в морг судебно-медицинской экспертизы. Этот вопрос мы сегодня обсудим, о результатах вам сообщим. И еще. Будьте добры, скопируйте все письменные и фотоматериалы и электронной почтой срочно сбросьте мне. Мой адрес запишите…

Закончив разговор, Лев положил телефон и развел руками:

– Все, Стас, твой вояж в Еремеево отпадает начисто. Там жуткая пурга – как говорится, добрый хозяин собаку не выгонит.

– Ни хрена себе, «удружила» нам погодка! Закон подлости, блин… – неопределенно хмыкнул Крячко.

– Самое интересное, вчера вообще не было даже каких-то намеков на теперешнее светопреставление. – Гуров встал из-за стола и прошелся по кабинету. – Да-а-а… Следов нашего «снежного человека» в лесу, понятное дело, уже не найти, и не определить, откуда именно он бежал в сторону железной дороги. Сейчас коллеги должны прислать все материалы по этой истории. Давай поступим так… Его фотографию я дам информационщикам – пусть пробьют по всем базам данных. Ну, а мы с тобой, в режиме свободного поиска, едем по городу. Я, наверное, отправлюсь в Минобороны, а ты дуй по спортивным конторам. Прежде всего в федерации силовых единоборств – борьбы, бокса, боев без правил… Судя по мускулатуре, он едва ли мог быть гимнастом или там волейболистом.

– Ну, а что? Нормальная идея… Поедем. Где-нибудь что-нибудь да просочится! – Безмятежно потянувшись, Стас тоже поднялся из-за стола.

В Минобороны молодой полковник, узнав о цели прибытия сотрудника сыскного ведомства, охотно согласился помочь. Они отправились в министерский архив, где пожилой майор, выслушав Гурова, пошел рыться в шкафах и стеллажах, забитых папками и скоросшивателями, как допотопно-картонными, так и ультрасовременно-пластмассовыми, заполненными пластиковыми файлами. Вскоре он принес папку с отпечатанными на принтере снимками татуировок, которые имели обыкновение наносить себе некоторые представители различных родов войск.

– Это моя личная коллекция… – с долей иронии отметил майор. – Официально тату у нас не одобряется и не поощряется. Ну, сами согласитесь, что любая татуировка для противника – кладезь информации. Но их все равно себе наносят. Вот я в неофициальном порядке и собираю на досуге образцы такой накожной «живописи»…

Даже не заглядывая, он пролистал татуировки ВДВ, артиллеристов, танкистов, ракетчиков, авиацию, флот, остановившись на творчестве татуировщиков из морской пехоты. Здесь обнаружилось не менее полусотни образцов всевозможных эмблем, символов и даже сюжетных картинок. Майор неспешно начал листать свою коллекцию, лаконично комментируя наиболее характерные рисунки. На вопрос Гурова о змее с крыльями летучей мыши он лишь пожал плечами – такого символа видеть ему еще не доводилось.

Как оказалось, в его коллекции якорей с канатом (цепью, с ножами, акульими плавниками и еще черт-те чем) имелось больше всего. Лев, ожидавший, что нужное ему попадется чуть ли не в самом начале этой «галереи», с огорчением был вынужден констатировать, что белый медведь с автоматом почему-то не из самых распространенных сюжетов. По мере того как уменьшалась правая стопка распечаток и увеличивалась левая, изначальный оптимизм Гурова начал катастрофически таять. Он уже и не всматривался во всех этих оскаленных хищников семейства кошачьих, пикирующих орлов, свирепых барракуд и осьминогов, механически наблюдая за процессом поиска… И вдруг, подняв самый последний лист, майор объявил:

– Вот и ваш медведь!

Взглянув на рисунок, Гуров сразу же узнал татуировку «снежного человека» – она! Здесь же значилось, что данный образец армейской тату-самодеятельности был замечен у бойцов разведроты 18-й десантно-штурмовой бригады Северного флота. Удовлетворенно кивнув, майор снова отправился на поиски. Минут через десять он принес большущий штабель учетных карточек. Теперь они уже втроем, сверяясь с фотоснимком умершего, стали искать среди личного состава ДШБ того, кто мог бы быть на него похож.

Из сотен тех, кто несколько лет назад прошел через это подразделение, выбрать удалось троих, кто реально походил на «снежного человека». Понятное дело, сделать это было весьма и весьма непросто – попробуй найди среди сотен лиц еще совсем молодых пацанов уже достаточно зрелого мужчину, причем по его посмертному снимку. Благо в карточках указывались антропометрические данные – рост и обхват грудной клетки, это позволило отсеять как минимум четыре десятка человек.

Глава 3

Переписав личные данные всех троих морпехов, Гуров поблагодарил офицеров за помощь и отбыл в Главк. Первым делом он зашел к информационщикам и поинтересовался у Жаворонкова, не так давно ставшего майором и начальником этого отдела, что его сотрудникам удалось «накопать» к этому моменту. Но, как выяснилось, «раскопки» оказались безуспешными. Разводя руками, Жаворонков пояснил:

– Лев Иванович, посмертное фото достаточно редко бывает точной копией прижизненного. У бедной техники все ее электронные мозги закипели от перегрузки. Компьютер выдал пять вариантов того, кто бы это мог быть. Лица вроде похожи, но по антропометрии не подошел ни один. Про отпечатки пальцев – и говорить нечего. Они могут подойти лишь для приблизительного уточнения уже заранее известного результата. А как основной фактор в опознании – нет, не проходят.

– А что по пропавшим без вести за последние несколько дней?

– Тоже ничего дельного. Ребята проработали базу данных почти за полмесяца, но ни одного похожего вообще нет. Может быть, близкие этого «снежного человека» о нем еще не заявляли? Будем искать. Да, и по поводу крылатой змеи – тоже ничего дельного. Так-то в символике некоторых сект, криминальных группировок и тому подобного пресмыкающиеся с крыльями есть, но не от летучей мыши.

– Ничего, Валера, отрицательный результат – это тоже результат, – ободряюще резюмировал Лев, доставая из папки список морпехов. – Вот тебе новая пища для размышлений. Этих троих граждан пробей по всем возможным базам данных. Надеюсь, хотя бы один из них окажется тем, кто нам нужен.

Утвердительно кивнув, Жаворонков взял список и, пробежав его глазами, прочел вслух:

– Так, значит… Ариничев Виталий Андреевич, восемьдесят шестого года рождения, Томск. Фрол Романович Пятырин, восемьдесят пятого года рождения, Нижний Новгород. Зелененко Дмитрий Георгиевич, восемьдесят седьмого рода рождения, Белгород. Все, приступаем! О результатах буду докладывать по мере их получения.

Выйдя из информотдела, Гуров увидел куда-то спешащую секретаршу Орлова Верочку.

– Лев Иванович, вас Петр Николаевич хотел бы увидеть… – проходя мимо, сообщила та.

Свернув в сторону кабинета начальника Главка, Лев достал телефон и созвонился со Стасом. Тот откликнулся после третьего или четвертого гудка.

– Ну, что там у тебя?

– Пока – ничего дельного… – огорченно выдохнул Крячко. – Пообщался с боксерами – не знают такого. Был у самбистов, у греко-римлян и «вольников» – тоже без понятия. Сейчас еду к «восточникам», а потом к тем, что без правил. А у тебя?

– Предполагаемые варианты есть, но это сейчас уточняется информационщиками. Чего-то Петро меня жаждет узреть. Может, что-нибудь еще подкинуть хочет?..

Войдя в кабинет Орлова, он застал его взирающим на экран телевизора. Там шел выпуск новостей. Ответив на приветствие, генерал указал взглядом на экран телевизора:

– Только что рассказывали про этого твоего «снежного человека». Видимо, начальник поезда доложил о случившемся своему руководству, оттуда произошла утечка, и теперь наши СМИ гарантированно начнут охоту за подробностями. Мне уже звонили из министерства, спрашивали, какую мы предполагаем дать информацию газетчикам и телевизионщикам. Сказал, что самую общую. Так что, Лева, смотри…

– Смотрю, смотрю! Как говорят в таких случаях, «не первый год замужем», – иронично усмехнулся Гуров. – Я бы вообще не стал хоть что-то давать на эту тему. Сто из ста – те, что бросили этого бедолагу в лесу, за информацией следят и теперь какие-то свои планы наверняка подкорректируют. Надо думать, они никак не ожидали, что он окажется таким морозостойким и сможет добежать до железной дороги. Вряд ли предполагали и то, что кто-то остановит поезд и заберет его с собой. Не исключено, теперь у них полны штаны пессимизма: а вдруг он что-то успел сказать? Кстати, в новостях об этом не упоминали?

– Нет, ни слова. Они расспрашивали о случившемся проводницу твоего вагона. Ну, она в общих чертах рассказала про то, как «один из пассажиров» остановил поезд, как с двумя добровольными помощниками занесли в купе неизвестного мужчину и как еще один пассажир оказал ему медицинскую помощь. Да, сказала еще, что на станции Еремеево потерпевшего забрали врачи «Скорой».

Потерев лоб, Гуров озабоченно отметил:

– Надо срочно связаться с Дунаевым… Это опер из Еремеево. Пусть выйдет на медиков и отслеживает все входящие к ним телефонные звонки – вдруг интересующие нас граждане начнут выяснять, что с потерпевшим и где он может быть?..

Он достал свой телефон и быстро набрал номер капитана. Тот, выслушав Льва, пообещал немедленно отправиться в «Скорую» и райбольницу.

– Все будет под контролем, Лев Иванович! Значит, всем любопытствующим нужно давать информацию, что этот гражданин жив, но пока что находится в коме, его увезли в какую-то крупную московскую клинику. Приступаю!

Орлов побарабанил пальцами по столу и с сомнением поинтересовался:

– Ты считаешь более целесообразным, если неизвестные нам преступники будут думать о том, что «снежный человек» все еще жив? Но тогда они и в самом деле начнут менять свои планы, и эта хиленькая зацепка про Челябинск окажется бесполезной. Может быть, наоборот, пусть знают, что он умер, и действуют, ничего не опасаясь? Тогда у наших коллег будут хотя бы какие-то шансы их задержать. Я с Челябинском еще вчера созвонился, там все уже в «готовности номер один».

– Никакая «готовность номер один» не гарантирует полной безопасности всего города, – возразил Гуров. – К каждому объекту охрану не поставишь. А если эти негодяи будут знать, что он жив, что может их «засветить», то они свои планы, скорее всего, не изменят, а отложат. А это дает нам шанс выиграть время. Мне вот тут кое-что удалось найти в Минобороны, да и Стас, гляди-ка, что-нибудь обнаружит. И как только мы будем знать имя «снежного человека», у этих граждан начнется обратный отсчет их пребывания на свободе.

– Хорошо! Ты ответственный за проведение расследования, тебе и решать, – вздохнул Орлов. – А Стас сейчас где?

– Ездит по федерациям силовых видов спорта, пытается выяснить, не состоял ли наш «клиент» в какой-то из них. У борцов и боксеров уже был, но те за своего его не признали.

– То есть, получается так, что, если мы не выясним, кто он такой, этот «снежный человек», то расследование зависает очень серьезно?.. Да-а-а… Проблемка! Ну а ты чем сейчас думаешь заниматься?

– Порыскаю по соцсетям, – пожав плечами, ответил Лев. – Там можно найти не только бывших одноклассников и однокурсников, но и бывших сослуживцев. Даже бывших сокамерников. Вдруг кто-нибудь из морпехов что-нибудь знает про бывшего своего коллегу с татуировкой белого медведя?

– Ну занимайся, удачи… – кисловато пожелал генерал, принимаясь за лежащие перед ним бумаги. – Да! Чуть не забыл. За этим усопшим в Еремеево машина уже выехала. Как только его привезут, им будет заниматься Дроздов.

Усевшись за компьютер в своем кабинете, Гуров с головой ушел в дебри Интернета. Он нашел сайт, на котором общались бывшие морские пехотинцы, и сделал запрос по поводу татуировки с белым медведем, выложив там посмертное фото «снежного человека». Вскоре он получил несколько ответов, из которых явствовало, что подобный рисунок у морпехов появился где-то в конце первого десятилетия двухтысячных. Как раз в ту самую пору, когда Россия, к недовольству европейских соседей и США, продолжила освоение Арктики и начала формировать воинские подразделения, предназначенные для обороны наших заполярных территорий. Вот тогда-то в одной из частей морской пехоты некий умелец и начал делать своим сослуживцам такого рода наколки.

Кроме того, еще один из откликнувшихся поведал о том, что бойцы 18-й бригады в обязательном порядке накалывали себе лишь якорь, а вот медведя изначально татуировали единицы. Лишь уже ближе в пятнадцатому году это стало массовой традицией. Впрочем, эта информация, по сути, ничего не давала в плане идентификации неизвестного на снимке. А вот самый ценный ответ прислал последний из откликнувшихся. По его словам, человек, изображенный на фото, проходил службу, предположительно, в две тысячи седьмом году, и его фамилия – то ли Шутырин, то ли Бутырин.

«А вот это уже интересно! – мысленно констатировал Лев, испытав уже знакомый, едва ощутимый зуд в позвоночнике, что с ним бывало в те моменты, когда ранее бесплодные попытки вдруг сменялись настоящей удачей. – Похоже на то, что речь идет именно о Пятырине…»

В этот момент дверь распахнулась, и в кабинет вбежал запыхавшийся, красный от мороза, но чрезвычайно довольный Станислав Крячко. Сняв загрубевшую от мороза кожанку, он сел за свой стол и с некоторым даже ликованием объявил:

– Нашел! И угадай – где?

– Ну, скорее всего, у этих, что дерутся без правил… – невозмутимо ответил Гуров.

Стас многозначительно ухмыльнулся и продолжил:

– Ответ правильный, но нуждается в уточнении: «бои без правил» – термин для «чайников» от спорта. Официально же это называется «смешанные боевые искусства», по-английски – «эм эм эй».

Крячко рассказал, что в клубе ему удалось застать тамошнего президента, который и просветил его по части нюансов в названии этого вида спорта. С опознанием «снежного человека» по снимку получилась некоторая заминка. Президент клуба долго всматривался в лицо умершего и лишь потом смог назвать его имя.

– Короче, Лева, – прищурившись, продолжал Станислав, – в этом клубе – он называется «Атлант» – года три назад появился профессиональный боец по прозвищу «Медведь», который в средней весовой категории уверенно шел к мировому чемпионству. Где и в каких клубах состоял ранее, президент не припомнил. Но он рассказал, что Медведь успел «засветиться» на нескольких европейских командных первенствах. Его фамилия Корнилин, звали – Иван, он восемьдесят пятого года рождения, уроженец Москвы. О! Чего это ты так поскучнел? – насторожился Крячко.

А Лев, услышав, как зовут «снежного человека» по версии Стаса, и в самом деле испытал некоторое разочарование: выходит, зря он столько времени промотался по городу? Почесав висок, он сдержанно пояснил:

– Видишь ли… Дело в том, что результаты наших поисков существенно различаются. На роль нашего покойничка я нашел трех кандидатов, но ни одного из них не зовут Иваном Корнилиным… – Гуров нахмурился и побарабанил пальцами по столу. – Ну, Корнилин так Корнилин… Сейчас надо созвониться с архивом Минобороны, попросить сотрудников найти данные по этому Корнилину.

Он набрал номер и, услышав голос майора-архивариуса, изложил свою просьбу. Тот пообещал обязательно позвонить, но не раньше чем часа через полтора, и в трубке раздались короткие гудки.

– Чего там говорят? – поинтересовался Станислав.

– Говорят, что нам с тобой пора идти на обед! – с наисерьезнейшим видом ответил Лев. – Вроде того, никак нельзя допустить, чтобы товарищ Крячко остался голодным.

Сообразив, что он элементарно прикалывается, Стас ему охотно подыграл:

– Да, да, разумеется! Товарищ Крячко не должен сбавить в весе – ни в физическом, ни в служебном. Поэтому немедленно идем в харчевню!

Они отправились в ближайшее к Главку кафе, где можно было вкусно и сытно подкрепиться. Там, как всегда в это время, было полно студентов из расположенного неподалеку фармацевтического колледжа. Поскольку свободные места были в явном дефиците, приятели уже собрались уходить, говоря по-народному, «не солоно хлебавши», но тут зоркое око Стаса засекло два свободных места за столиком, занятым молоденькими студенточками. На вопрос оперов, не возражают ли девушки против соседства с ними, те, лишь беззаботно рассмеявшись, лаконично уведомили:

– Садитесь!..

Получив заказанные блюда, опера приступили к обеду. Девчонки, неумолчно щебеча о чем-то своем, фармацевтическом, неспешно употребляли диетические салаты. Неожиданно запиликал телефон Гурова, лежавший перед ним на столе. Лев поднял трубку и услышал голос майора-архивариуса:

– Товарищ полковник, я проверил состав 18-й бригады, начиная с две тысячи второго. Там не оказалось ни одного Ивана Корнилина. На всякий случай я пробил данные по другим подразделениям, несущим службу на Крайнем Севере. Нашел одного Владимира Корнилина, но он до сих пор служит в звании прапорщика. Был Евгений Корнилин, но этого Корнилина три года назад комиссовали по причине серьезной травмы коленного сустава. Больше никаких Корнилиных нет.

– Что там, что там? – замерев с поднятой ложкой, зачастил Крячко.

– Хре… Гм-гм!.. Скверно. Оказалось, что Федот – совсем не тот… – сунув телефон в карман, недовольно помотал головой Лев. – Не было в заполярной бригаде морской пехоты бойца с такими паспортными данными. Сейчас идем к себе и, по сути, начинаем все сначала. Нам опять надо – думать, думать и думать.

– Опять все сначала?! – Стас изобразил мученический вид. – Дайте мне кило стрихнина! Девушки, это не к вам… – поспешил он уточнить, поймав удивленный взгляд студенток.

К его удивлению, студентки оказались девчонками «с перцем».

– Стрихнина нет. Только цианистый калий! – смеясь, уведомили они и, поднявшись из-за стола, направились к раздевалке.

– Во дает молодежь! – восхитился Крячко, глядя им вслед. – Приколистки еще те… Эх, где мои семнадцать лет?! – сокрушенно вздохнул он, принимаясь за второе.

Вернувшись в кабинет, опера еще раз обсудили каждую деталь происшедшего со «снежным человеком». Для начала попытались хотя бы приблизительно определить, кем же он мог быть на самом деле. После не самой долгой дискуссии решили оставить за основу первоначальную версию Гурова о том, что неизвестный ранее мог быть морпехом-контрактником, а позже – профессиональным спортсменом из сферы силовых единоборств. Затем приятели попытались прикинуть, кем бы он мог быть еще. Станислав высказался за то, что умерший вполне мог оказаться охранником какого-нибудь туза, который чем-то не угодил своему боссу и за это был обречен на неминуемую смерть. Впрочем, Гуров тут же поставил вопрос о том, что могли бы значить последние слова «снежного человека» в этом контексте.

– Ну, если его босс – из главарей ОПГ, то… То тут все – яснее ясного. Этот момент мы с тобой уже обсуждали – он мог иметь в виду серию крупных ограблений, – авторитетно уведомил Станислав.

Согласившись, что эта версия у них уже имела место быть, Лев продолжил изложение возможных вариантов того, почему и при каких обстоятельствах неизвестный оказался в неглиже в зимнем лесу. Например, он мог быть представителем агентства полукриминального пошиба, которое берет заказы на проведение каких-либо незаконных акций в ходе конкурентной борьбы частных собственников. Сегодня есть и такие. А почему бы нет? Например, в наши дни стало уже чуть ли не официальной профессией такое явление, как «выживальщики» – наемные отморозки, создающие хозяевам спорных квартир невыносимые условия, вынуждая их тем самым или продавать свою долю жилплощади за бесценок или вообще уходить ни с чем.

Так что нет ничего удивительного и в появлении таких «профи», которые по заказу той или иной корпорации убивают репутацию конкурентов заказчика. Что, если «снежный человек» получил задание совершить нечто очень опасное, способное нанести вред здоровью потребителей, но отказался это делать, за что был изощренно убит?

– Вспомни криминальную историю с «тайленолом» в США, когда в лекарство, выпущенное какой-то фармкомпанией, кто-то добавил отраву. Предполагались конкуренты, но виновного так и не нашли. А в Японии был случай, когда отравили конфеты одной из кондитерских фирм.

– И что, кто-то умер? – уточнил Станислав.

– Да, в Штатах умерло несколько человек. По-моему, в Японии тоже. Американская фармкомпания чуть не вылетела в трубу, но удержалась на плаву ценой десятков миллионов долларов.

– Ну, и ты хочешь сказать, что-то похожее появилось и у нас? – недоверчиво спросил Крячко.

– Думаю, этого никак нельзя исключать… Последние годы наш современный мир слишком быстро стал меняться. Понятное дело, при Союзе подобное вообще было бы немыслимо. А сегодня в условиях капитализма, причем криминального пошиба, появиться может все, что угодно. Прежде всего надо иметь в виду, что такого рода «конторы» по дискредитации вряд ли стали бы слишком уж широко себя рекламировать. Поэтому версию о криминальной конкуренции я не предлагаю как основную, но в поле зрения ее держать стоит.

– Нет, Лева, все-таки мне кажется, что тут слишком много «белых пятен»… – продолжал сомневаться Станислав. – Допустим, так и есть – да, существует некая группировка, участвующая в нечестной конкуренции. Но тогда как увязать такую вот контору и то, что сказал «снежный человек»?

– Это лежит на поверхности… – тихо рассмеялся Лев.