Текст книги "Бандитский путеводитель (сборник)"

Одновременно «буйный» одной рукой попытался схватить Стаса за грудки, а другой замахнулся крепко сжатым кулаком. Но еще через мгновение его голос обратился в писклявый визг. Четким движением перехватив его руку своими железными пальцами, Крячко проворно схватил его за ушную раковину и с силой стиснул эту чрезвычайно важную деталь органа слуха. «Буйный» и помыслить не мог, что его ухо окажется средоточием вселенской боли и муки. Боли нестерпимой и кошмарной, от которой темнело в глазах и перехватывало дыхание.

– О-о-о-й!!! А-а-а-а-й!!! У-у-у-у-у!!! – извиваясь и дергаясь, завопил он на разные лады.

Примчавшегося ему на выручку долговязого, мосластого типа мгновенно заблокировал вовремя появившийся из-за эвакуатора Геннадий. Сноровисто перехватив занесенную руку с бейсбольной битой, таксист лихо выполнил самбистскую подсечку. Испуганно охнув, мосластый подскочил в воздух и плюхнулся копчиком об асфальт, жалобно заойкав от боли. Довершил эту стычку Данилыч, который заступил дорогу охраннику штрафстоянки. Тот, как видно, засобирался на выручку мордастому и мосластому. Уперев руки в бока, Звенягин произнес лаконичное и свирепое:

– Ну-у?!!

– Все, все! Уже ушел! – отпрянув назад, поспешил заверить охранник.

В этот момент, поблескивая мигалкой, из-за угла выскочил полицейский «бобик». Прибывшие пэпээсники, взглянув на удостоверение Крячко и моментально проникнувшись к нему уважением, потребовали документы задержанных. И тут вдруг обнаружилось, что «корочка» мордастого, якобы удостоверявшая, что ее владелец – штатный «взыскатель задолженностей» коллекторского агентства «Параграф», – полнейшая «липа». Как выяснилось из блицдопроса, он там давно уже не работает. Но навыки, полученные в этой малопочтенной конторе, ему пригодились. Найдя себе напарника (тоже из бывших вышибал), он занялся самодеятельным «коллекторингом». Впрочем, работали эти двое не сами по себе – у них имелась «крыша» из двух участковых и одного сотрудника более высокого ранга в районном ОВД.

Эвакуаторщик, «расчухав», что вместе с «коллекторами» влип в историю весьма и весьма нехорошую, заладил как попугай одну и ту же фразу:

– А я тут – ни при чем! А я тут – ни при чем!..

Покончив с бумажными формальностями, Крячко с Геннадием отбыли к микрорайону «Семафоровка», где, по информации таксиста, и проживали дядька и двоюродный брат Фрола Пятырина. С полчаса попетляв по полупустым городским улицам, они выехали за пределы многоэтажных массивов и заехали в одноэтажный сектор, представленный небедными коттеджами, иные из которых высились на два, а то и три этажа. Неспешно руля по безлюдной улице, не слишком густо освещенной фонарями, Геннадий без конца вертел головой, всматриваясь в дома по обе стороны этой «авеню».

– Где-то, где-то, где-то тут… Где-то, где-то, где-то тут… – бормотал он, напряженно припоминая очертания уже давненько виденного им дома.

– А как ты узнал, что они именно здесь живут? – полюбопытствовал Станислав.

– Да в позапрошлом году летом Гришка прикатил навестить тетю Веру на своем «Форде», а местные пацанята ему все четыре колеса ножом прохреначили, – смеясь, рассказал Геннадий. – Я как раз был на обеде. Выхожу, а он у соседнего подъезда матерится как сапожник. Машина стоит на ободах. Ну, он меня и нанял съездить в Семафоровку за зимним комплектом колес. Когда вернулись, весь капот и стекла «Форда» собачьими какашками были изгвазданы. Его чуть кондрашка не хватила. Больше в наш двор на своей тачке не заезжал, оставлял где-нибудь квартала за два.

Удивленно покрутив головой, Крячко поинтересовался:

– Эти пацанята его так не любят? А за что?

– Да было одно нехорошее дело… Он же – понтовый сверх всякой меры, весь из себя, борзой. Когда приезжал к нам во двор, то ставил свою машину прямо у подъезда, да еще так, что другим людям – ни проехать ни пройти. И вот как-то раз один мальчонка лет пяти, проходя мимо его тарантаса, случайно задел бок машины игрушечной лопаткой. Гришка увидел, разголосился, отшлепал его и наорал так, что пацана, кстати, его тоже Гришей зовут, аж трясло от испуга. Тут мать того мальца вышла выяснить, в чем дело. Этот обормот на нее накинулся, хотел даже ударить. Да не на ту нарвался! Женька из сумочки электрошокер хвать – и на него! Он тут же деру дал.

– Ну и скотина! – подивился Крячко.

– А то! Куркуль из куркулей. Накатал заяву в полицию, да еще и иск подал в суд о взыскании ущерба, нанесенного машине. Только ничего у него не вышло. А когда эта история попала в городские газеты, он сам чуть не залетел под суд за побои ребенка. Но дружки из тамошней районной чинушни отмазали. Вот после этого наша пацанва ему и объявила вендетту. Гришуткин старший брат Костя у нашей мелюзги в авторитете. По всякой части – первый во дворе заводила. Думаю, колеса – это его работа. Кстати, везти в Семафоровку Гришку в тот день я не собирался – на кой бы он мне был бы нужен, этот козел? Но он начал плакаться, вроде того, мать у него в больнице, надо срочно к ней ехать. Ну, подумал я и согласился, хоть он и сволочь, но мать есть мать…

Когда «Фольксваген» миновал один из двухэтажных особняков за высоким зеленым забором, перед которым тянулся ряд высоченных пирамидальных тополей, таксист неожиданно ткнул в его сторону пальцем:

– О! По-моему, это их дом. Вон и тачка в тени вроде бы Гришкина. Станислав Васильевич, подождите секунду, я добегу, узнаю…

Выйдя из машины, он направился было к особняку, но в этот момент калитка распахнулась, и на улицу, похрустывая снегом, вышли двое мужчин, которых в тени заснеженных крон деревьев разглядеть было очень затруднительно. Остановившись, Геннадий громко спросил:

– Скажите, это дом Каракуцевых?

– А в чем дело? – подходя к машине, спросил один из мужчин.

– Да вас хотел бы видеть сотрудник уголовного розыска из Москвы…

Реакция мужчин на эти слова оказалась неожиданной. Они вдруг опрометью ринулись в кабину своего авто и, спешно запустив мотор, с пробуксовкой ринулись в ночь.

– Гена! За ними! – через окно выкрикнул Крячко, но тот и сам, одним прыжком достигнув машины, уже спешно запускал двигатель, затем стремительно развернулся в обратную сторону и что есть духу припустил вслед за беглецами.

Не выпуская из поля зрения задние габаритные огни преследуемых, Геннадий «давил на всю железку», выжимая из мотора все, на что тот был способен. Пролетев километра три по нежилым территориям, беглецы круто свернули влево. Достигнув перекрестка, Геннадий свернул следом, почти не сбавляя скорости. Эта дорога оказалась довольно извилистой и изобилующей ледяными буграми. Как видно, сидевший за рулем «машины-беглянки» по своим водительским кондициям Геннадию уступал, и очень существенно, из-за чего расстояние между автомобилями начало постепенно сокращаться. И тогда машина преследуемых резко пошла в отрыв. Но длилось это недолго. Внезапно ее стремительно закрутило вокруг оси, а затем резко бросило вправо. «Споткнувшись» колесами о снежный бугор, тянущийся вдоль края дороги, она, подлетев в воздух, с грохотом покатилась куда-то вниз.

Наблюдая за этим вынужденным кульбитом, Геннадий и Крячко одновременно выдохнули:

– Ух ты-ы-ы!..

Через несколько секунд поравнявшись с местом падения машины, они остановились, выскочили из салона и, утопая в сугробах, поспешили к авто, оставшемуся лежать кверху колесами. Даже на расстоянии под капотом слышалось какое-то жужжание и потрескивание. Судя по всему, закоротило аккумулятор, и если сейчас на место искрения попадет горючее – все, вспышки не миновать.

Неимоверным усилием вырвав смятую пассажирскую дверцу, Стас и его добровольный помощник кое-как смогли вытащить из-под перекореженной крыши авто зажатых в салоне двоих мужчин, примерно тридцати и пятидесяти с лишним лет. Форсируя сугробы, они оттащили беглецов подальше от смятого в лепешку «Форда». Те охали и стонали, явно не в силах подняться на ноги – похоже, в момент падения им досталось очень даже крепко.

Крячко понимал, что эти двое неспроста кинулись наутек, лишь услышав про уголовный розыск. Судя по репутации и папы, и сына Каракуцевых, скорее всего, набедокурили они – и к гадалке не ходи. Но что именно они сотворили, как бы это выяснить? Проще всего было взять их «на пушку», с ходу потребовав признаний в содеянном. Вот только Геннадий не подвел бы… От простоты душевной возьмет и ляпнет что-нибудь невпопад. А эти два пройдохи сразу «просекут», что их разводят на мякину. И тогда – все! Уйдут в «несознанку», и хрен чего докажешь…

Уловив момент, Крячко сделал многозначительное лицо и выразительно подмигнул таксисту, мол, внимание, смотри, не «проколись»! Но у того «соображалка» работала отменно. Геннадий сразу же догадался, что опер имеет в виду, и движением опущенных век ответил, что все будет в полном порядке. Они подняли беглецов на ноги и повели к машине. В этот момент сзади них раздалось громкое фырканье, и ночной мрак озарило вырвавшееся из моторного отсека авто буйное оранжевое пламя.

Каракуцев-младший, оглянувшись назад, горестно охнул и запричитал:

– Машина! Моя машина! Е-мое! Все, пропала… Это вы виноваты! Вы!..

– Мы? – язвительно рассмеялся Станислав. – Не надо заниматься темными делишками, чтобы потом не пришлось удирать от уголовного розыска. А от нас – не убежишь! Официально уведомляю: чистосердечное признание смягчает меру наказания. Уговаривать не буду. Хотите отмотать себе срок на всю катушку – да на здоровье! Есть желание сократить и смягчить со строгого на общий – тоже реально. Так что выбираем?

– Явку с повинной и чистосердечное… – угрюмо откликнулся Каракуцев-старший. – Только, гражданин начальник, прошу учесть: она сама во всем виновата!

– Разберемся! – откликнулся Крячко.

В этот момент пламя охватило весь «Форд», и менее чем через минуту с громким грохотом он обратился в лохматый огненный шар. В разные стороны полетели мелкие жестянки и пластмассовые детали. Жаркая взрывная волна, пахнущая горелой резиной, достигла «Фольксвагена», стоящего почти в полусотне метров от пожарища.

Усадив задержанных на заднее сиденье, Станислав сел впереди и, обернувшись к ним, внушительно указал пальцем на свою левую подмышку:

– Сидеть смирненько! Без глупостей, хлопцы, без глупостей!

Геннадий аккуратно развернулся и уже без всякого лихачества направился к Семафоровке. В течение всего пути в салоне царило полное молчание. Подъехав к коттеджу, все так же молча, все четверо направились к калитке. Сильно прихрамывая на ходу, Григорий Каракуцев, покосившись в сторону Геннадия, угрюмо проворчал:

– Ты тоже, гляжу, приложил руку, чтобы нас загребли?

– Я оказал посильное содействие угрозыску в раскрытии особо опасного преступления, – с достоинством парировал таксист.

– Ну-ну… – сдавленно обронил тот.

Пройдя через двор, оформленный в японском стиле, они вошли в небедно обставленный дом. В просторном холле первого этажа отец и сын сели за стол в центре помещения и, вооружившись авторучками, торопливо что-то начали писать на листах принтерной бумаги. В этот момент на лестнице, ведущей на второй этаж, послышались чьи-то шаги. Пожилая женщина в дорогом халате, спустившись до середины лестницы, некоторое время молча наблюдала за происходящим, после чего, проворчав: «Говорила вам, идиотам: допрыгаетесь!» – снова ушла наверх.

Минут через пятнадцать Каракуцев-младший размашисто поставил роспись и протянул свое «сочинение» Станиславу. Ревниво отследивший этот жест, Каракуцев-старший недовольно поинтересовался:

– И чего ты там накатал? Небось всех собак на меня перевешал?

– Что надо, то и написал! – не без ехидства огрызнулся его «любящий» сын.

– Ах, во-он оно что… – зловеще процедил его не менее «любящий» отец. – Ну, тогда не обессудь… Ла-а-адно! – И снова продолжил свое сочинение.

Зло насупившись и волком глянув на своего отца, Григорий объявил:

– Гражданин начальник! Я хочу еще кое-что добавить к уже сказанному.

– Без проблем! – изобразил широкий жест рукой Крячко. – Можно изложить на другом листе.

Тот, кивнув, тут же снова что-то начал писать, исподтишка бросая на своего папашу косые взгляды, а Станислав приступил к прочтению показаний Каракуцева-младшего. Кривоватым почерком в признании было написано:

«В палицию от Каракуцева Г. А. Чистосирдечное признание.

Я, Каракуцев Григорий, показываю следущее. Седня вечиром мы с моим отцом Каракуцевым Антоном ходили к житильнице Семафоровки Ляточкиной Анастасии, пинсионерке. Два года назад я как риелтор кампании «Твердая гарантия» заключил с ней договор на то, што в случае ее смерти я продаю ее квартиру, беру свой процент, а деньги кладу на щет детского дома «Солнышко», потому што у нее нет наследников. Седня днем я услыхал от знакомой, што Ляточкиной хто-то че-то наплел, и она хочет наш договор разторгнуть…»

Как далее явствовало из показаний Григория, тот решил навестить пенсионерку и переубедить ее, доказав свою честность и бескорыстие. В качестве морального подкрепления с ним решил пойти и его отец, который с ней был хорошо знаком. Уже стемнело, когда они пришли к пожилой женщине на восьмом десятке и стали выяснять причины ее решения расторгнуть договор с риелторами. Ляточкина им сообщила, что сегодня встретилась со своей старой знакомой, которая много чего слышала о «Твердой гарантии», причем в основном нелицеприятное. Поэтому официально объявила, что договор считает недействительным, а завтра же обязательно вызовет нотариуса, как ей посоветовала знакомая, с которым и оформит завещание в пользу детдома, минуя в этом любое участие риелторов.

Фразу Григория: «Мы стали ее убизждать, што она ниправа и так дела не делаютца…» – Крячко понял по-своему: папа с сыном начали жестко напирать на пожилую женщину, чтобы не потерять свой куш. Но та стала их бранить, бить и выгонять и (если судить по показаниям Каракуцева-младшего), отбиваясь, Антон Каракуцев оттолкнул ее от себя. Упав, женщина разбила голову об угол табуретки, вследствие чего тут же умерла. Дойдя до этого места, Крячко поинтересовался, вызывали ли Каракуцевы потерпевшей «Скорую». Оба с хмурым видом отрицательно мотнули головой. Уточнив адрес Анастасии Ляточкиной, Стас позвонил в местную «Скорую» и попросил бригаду срочно туда подъехать.

Получив показания, написанные Антоном Каракуцевым, Станислав прочел почти то же самое, но только здесь уже Григорий ударил женщину кулаком, что и стало причиной падения и смерти. Помимо этого, папаша расписал еще три подобные аферы своего сыночка плюс историю смерти его родственницы Веры Кононенко, которую Григорий напоил ликером с подмешанным в него метиловым спиртом.

Впрочем, сын о папе написал тоже еще много чего интересного. В частности, о том, как тот долгие годы занимался бутлегерством, зарабатывая на «паленке» огромные барыши. В дополнение к этим «чистухам» Крячко поинтересовался, видели ли они последние два-три года своего родственника Фрола Пятырина, на что услышал однозначно отрицательное «нет».

Примерно через полчаса (время к этой поре уже давно перевалило за полночь) они прибыли в ближайший райотдел, где мучимый вынужденной бессонницей капитан составил протокол задержания отца и сына Каракуцевых по подозрению в непредумышленном убийстве.

– Товарищ полковник, а вы-то как узнали об этом преступлении? – поинтересовался он.

– Так они сами все и рассказали, – рассмеялся Станислав. – Я, вон, с таксистом Геной к ним приехал, чтобы узнать, когда они последний раз видели их родственника Фрола Пятырина. А они, узнав, что я из угрозыска, попытались скрыться на своем личном авто. Ну, тут уж и без намеков стало понятно, что за ними что-то есть, и достаточно серьезное. Мы начали преследование. Километрах в пятнадцати от Семафоровки Каракуцевы не справились с управлением и улетели под откос. Мы их из авто вытащили, после чего машина загорелась и взорвалась. Ну а потом они откровенно сделали чистосердечное признание, к тому же не одно.

Слушавшие его Григорий и Антон то зеленели, то багровели. Только теперь до них дошло, как же они дико лопухнулись. Не выдержав, Каракуцев-старший с ненавистью хрипло выдохнул:

– Все из-за тебя, козленка трусливого! «Это за на-а-а-ми! Это за на-а-а-ми! Надо рвать ко-о-огти!» – юродствуя, передразнил он сына.

– Сам-то обвалялся, как только услышал про угрозыск! – огрызнулся тот. – Только и долдонил: «Ой, где бы нам залечь? Ой, как бы нам схорониться!» Гражданин начальник, хочу сделать заявление: этот полковник вынудил нас себя оговорить. Он оказал на нас давление, пользуясь нашим бедственным положением. У меня сгорел «Форд» стоимостью около миллиона рублей. Мы с отцом получили тяжелые черепно-мозговые травмы, что и стало причиной самооговора.

Встрепенувшись, Антон Каракуцев усердно закивал, подтверждая сказанное Григорием.

– Точно-точно, гражданин начальник! – зачастил он. – Этот полковник нас принудил. Разве я стал бы что-то такое нехорошее говорить про родного сына?! Да и он, согласитесь, мог ли что-то сказать плохое про меня? Это инсинуация и провокация!

Слушая их, Геннадий не выдержал и громко рассмеялся. Такое умение «переобуться в прыжке» не каждому дано. То папа с сынком друг друга усердно топили, то, едва ситуация начала меняться, тут же вспомнили о своих родственных чувствах. А то, и в самом деле воодушевившись возможностью отказаться от своих недавних показаний, объявили и таксиста заинтересованным лицом.

– Может быть, полковник Крячко ему чего-то наобещал, вот он теперь в эту дуду и будет дуть! – с ехидством в голосе произнес Каракуцев-младший. – Прошу приобщить к моим прежним показаниям: с гражданином Плавковым Геннадием я знаком, и он ко мне всегда испытывал личную неприязнь, а потому быть свидетелем обвинения он никак не может.

Чему-то смеясь, Крячко достал телефон, с кем-то созвонился и спросил, как состояние потерпевшей Ляточкиной. Услышав ответ, он невозмутимо посмотрел на задержанных:

– Может быть, вы еще откажетесь и от того, что вечером были в доме гражданки Ляточкиной, где вымогали у нее дом? Так это вы зря. Она жива, хотя у нее тяжелая травма головы, и врачи прогноз дают положительный. И еще… – Станислав демонстративно повертел своим телефоном. – У моего гаджета есть функция аудиозаписи. И ею я воспользовался. Так что у меня есть чем доказать отсутствие давления со своей стороны. Вот так-то, господа хорошие!

На это Григорий немедленно вскинулся и с торжеством уведомил:

– А несанкционированная запись, к тому же без уведомления тех, кого записывают, не может быть принята как доказательство вины.

– А я не вас записывал, а себя, – снисходительно усмехнулся Крячко. – Себя-то я имею право записать? Имею. Вот это-то судьи и возьмут во внимание: вас я ни к чему не принуждал! И еще. Чтобы иметь дополнительные доказательства, у вас, гражданин Каракуцев, я возьму биологическую пробу для генетического исследования. А местным операм поручаю обшарить прихожую дома потерпевшей Ляточкиной с пылесосом, и тогда открутиться уже не удастся.

Он взял у капитана канцелярские ножницы, отстриг у Каракуцева-старшего небольшой клочок волос и упаковал его в конвертик из бумаги. Опешивший Антон, похлопав глазами, обиженно заорал:

– Э! Это вы чего? Вы на это имеете право?

– Имеет… – устало вздохнул капитан, потерев глаза кулаками. – В «обезьянник» отведи, только по разным клеткам, – отдал он распоряжение своему помощнику.

Выйдя из райотдела, Станислав почувствовал неимоверную усталость. Время близилось к двум ночи, и спать хотелось до одурения.

– Куда вас? – позевывая, спросил Геннадий.

– В аэропорт… Откуда приехал, туда и уехал. Кстати, сколько тебе буду должен?

Потерев темя, таксист мысленно прикинул и с оттенком сомнения произнес:

– Ну-у… Две… Ммм…

– «Трояка» хватит? – Крячко достал из кармана три зеленые бумажки.

– Сейчас сдачу поищу… – Геннадий тоже полез в карман.

– Да будет тебе! Это как бы микробонус – за успешную погоню и оперативное раскрытие опасного преступления. Все! Едем! – почти падая на пассажирское кресло, расслабленно махнул рукой Станислав.

Глава 6

В Москву он прилетел под утро. Проспав около часа с лишним в полете, Крячко вышел из аэропорта и, взяв такси, поехал к себе домой. Приняв душ, тут же свалился, сраженный непобедимым сном. Разбудил его настойчивый звонок телефона. Все еще пребывая в пучине сна, он поднес трубку к уху и сонно пробормотал:

– Да, я слушаю…

– Стас, здорово! У тебя все в порядке? – услышал он озабоченный голос генерала Орлова.

– Да, да… Все путем…

– Похоже, я тебя разбудил? Ладно, когда тебя ждать?

Взглянув одним глазом на часы, показывавшие начало девятого, Станислав пробормотал:

– К десяти… – и тут же снова провалился в сон…

К Главку они с Гуровым прибыли почти одновременно. Поздоровавшись, опера вкратце обсудили итоги своих поездок. Когда Стас, с оттенком бахвальства, объявил о том, что для генетической идентификации Фрола Пятырина он привез биопробу, взятую у человека, который тому доводится родным дядькой, Лев сказал, что взял биопробу у сына Фрола.

– У него есть сын? И ты его нашел? – почесав затылок, удивленно спросил Крячко. – Лихо!

Поскольку время близилось к десяти, напарники сразу отправились к Орлову. Увидев их на пороге кабинета, генерал бросил трубку телефона, по которому с кем-то только что жестко дискутировал. Обменявшись приветствием, он откинулся в кресле и вопросительно мотнул головой:

– Ну, что там у вас? Нашли что-то реальное или просто покатались за казенный счет? Кстати, я думал, что вы еще и сегодня будете там работать. Неужели за один вечер все успели?

Друзья переглянулись, и Лев с подначкой поинтересовался:

– А что это ты так про казенный счет заговорил, или не без «задней мысли»? Тебе опять, что ль, наши министерские скряги накрутили хвоста за перерасход командировочных?

Чуть смущенно закашлявшись, Орлов сокрушенно махнул рукой:

– Да вот же… Только что названивали, интересовались, почему у нас в прошлом месяце был более высокий расход денежных средств в сравнении с соответствующим периодом прошлого года. Как будто у нас ЧП случаются строго по графику! Ну, а что с них возьмешь, с этих «чайников» – буквоедов?! Ладно, давайте ближе к теме… Что-то удалось там накопать?

– А как же! Кое-что есть… – многозначительно ответил Станислав. – Я нашел таксиста, который в прошлом году вез двух пассажиров, и один из них – представь себе! – копия того, что на снимке нашего «снежного человека». Что интересно, Пятырина этот таксист знал лично, поэтому спросил у него, не Фрол ли он. Тот ему вслух ответить почему-то не захотел, только головой мотнул: вроде того – нет, я не Фрол.

– Занятно… – хмыкнул Орлов.

– Что еще можно сказать? В общем, ехали эти двое на улицу Лесничную. Поэтому сейчас хочу зайти к информационщикам, чтобы они уточнили по базам данных, не было ли в июне прошлого года в том районе чего-то необычного? Ну, там, крупной кражи, ограбления… Ведь не просто же так они притащились в Нижний?

– Хорошо, действуй… – одобрил генерал. – Что-то у тебя еще есть?

– Ну, так себе… – скромно ухмыльнулся Стас. – По мелочам…

И он вкратце рассказал про свои вчерашние приключения – и про то, как задержали лжеколлекторов, и про погоню за родственничками Фрола Пятырина.

– А у тебя что? – посмотрел Орлов на Гурова.

Сжатый рассказ Льва о встрече с директором клуба «Барс» и личным другом Фрола он воспринял вполне благосклонно. А вот сообщение о Чупчугине его прямо-таки заинтриговало.

– Да, Лева, это информация, бесспорно, очень ценная. Чрезвычайно! Как только из Нижнего и Питера получим фотороботы, немедленно объявим этого Чупчугина в федеральный розыск! Насчет фотороботов вы уже распорядились?

– Да, когда я ехал сюда, то созвонился с коллегами в Питере, – утвердительно кивнул Гуров, – пообещали сделать… Дробнова и Нечаева предупредил.

– Ну, нижегородцы мне тоже пообещали, что того мужика, который был в такси с как бы Пятыриным, сегодня обязательно скомпонуют, – убежденно проговорил Крячко.

– То есть у нас появилась очень серьезная зацепка, которая, я так понимаю, это расследование продвинет и ускорит… – с удовлетворением отметил Орлов.

– Как ни досадно такое говорить, но до конца я в этом не вполне уверен! – неожиданно возразил Гуров.

– Это почему? С чего бы? – встревожились его собеседники.

– Да вот мне сейчас подумалось… Ведь нет никаких гарантий, что Валентин Чупчугин – настоящее имя этого типа. Если судить по тому, что о нем рассказывают знавшие его, это жулик суперкласса, которому что поменять носки или галстук, что состряпать фальшивый паспорт – раз плюнуть! Более того, нет уверенности в том, что он тоже не прошел через пластику лица. Если допустить, что в Нижнем с якобы Пятыриным был именно Чупчугин, то я допускаю даже то, что фоторобот из Питера не будет похож на нижегородский.

– О-хре-неть! – Стас разочарованно всплеснул руками. – Лева! У тебя потрясающий талант в один момент ухрендячить любое хорошее настроение!

– М-да-а-а-а… – тягостно задумался Орлов. – И на что же нам тогда опираться? Имена – фальшивые, лица – фальшивые… Отпечатки пальцев? Ну, уж их-то точно не изменить!..

– Не изменить. Но брать их пока не у кого, да и образцов для сравнения тоже нет. Нет у нас и исходных имен с приобщенными к ним отпечатками… Так-то мне говорили, что Чупчугин вроде бы отбывал срок, если бы узнать, как его звали в ту пору, то отпечатки мы бы заполучили гарантированно. Но как это узнать?! Тут задачка даже не с двумя, а со многими неизвестными.

– А у тебя есть уверенность, что Чупчугин сидел, будучи в ту пору не Чупчугиным? А? – нервозно спросил Крячко.

– Проверим! – безмятежно улыбнулся Гуров. – Все в наших силах, кроме того, что выше наших сил.

– Да уж, проверьте, проверьте! – с изрядной долей язвительности сердито хохотнул Орлов. – А то у меня уже от всех этих загадок и неопределенностей голова кругом пошла. Со стороны глянуть, так у нас, ешкин кот, не расследование, а прямо мультик про пластилиновую ворону: а может быть – корова, а может быть – собака, а может – бегемот…

После «посиделок» у генерала по пути к своему кабинету опера передали экспертам биопробы на генетическую идентификацию Пятырина. Кроме того, Лев дал ЦУ Жаворонкову на предмет того, чтобы тот «прозвонил» по базам данных пенитенциарной системы сроки и место отбытия наказания неким Валентином Чупчугиным. Заодно поручил проверить вероятность пребывания в «местах не столь отдаленных» Ивана Корнилина. И не просто зафиксировать факт пребывания в заключении, а взять из их дел все необходимые личные данные.

– А Корнилин-то еще зачем? – с долей удивления спросил Станислав. – Он же, не исключено, всего лишь псевдоним Пятырина. Что нам это даст, даже если какой-нибудь Иван Корнилин и найдется среди бывших или нынешних зэков?

– Видишь ли… – многозначительно усмехнулся Гуров. – Человеку свойственна лень и склонность к шаблонам. Как сказал один психолог, голодный, даже произнося слово «беда», обязательно оговорится и скажет «еда». Вот, исходя из этого, и возникла мысль… Что, если все так и было: Чупчугин решил для каких-то своих целей «замаскировать» Пятырина пластической операцией, да еще и сменой документов? А какое имя он вписал бы в фальшивый паспорт, чтобы оно выглядело достаточно естественным? Правильно, из числа подлинных, ранее слышанных им и желательно, принадлежавших тем, кого в живых уже нет.

– Ну, вроде бы логично… – на всякий случай согласился Крячко. – Но тогда у меня возникает другой вопрос: а что именно тебе это даст?

– Как это – что даст? Как только будут готовы фотороботы, разошлю их по тем зонам, где отбывали срок Иваны Корнилины. Если одновременно с кем-то из них сидел и Валентин Чупчугин, то это станет косвенным подтверждением того, что и в самом деле это тот самый Чупчугин, который нам нужен. Можно ведь допустить, что среди зоновского «населения» могло быть несколько Чупчугиных, в том числе и похожих друг на друга?

– Н-ну… Как бы – да.

– Да и информационщики с фотороботами пусть поработают, пробьют их через все базы данных. Уверен: где-то что-то да просочится. Нам бы только ниточку ухватить, а уж остальной клубочек как-нибудь вытянем… И еще… Надо обязательно изучить криминальные сводки по Челябинску за последние три дня. Ну, это я сам сейчас проработаю. Если есть что-то громкое – все, срочно выезжаем туда.

– «Срочно»… Дай хоть отоспаться после вчерашней поездки! – с обиженным возмущением возразил Станислав.

– Кстати, товарищ Крячко, – напомнил Лев, – ты, кажется, собирался что-то там уточнить по одному из нижегородских адресов. По улице Лесничной, если не ошибаюсь?

– О блин! – Стас хлопнул себя ладонью по лбу. – Чуть не забыл! – и мгновенно скрылся за дверью информационного отдела.

Войдя в свой кабинет, Гуров включил компьютер и зашел на министерский сайт объединенной информсистемы, отслеживающей и систематизирующей криминальные происшествия по всей территории России. Запросив информацию по Челябинску за последние три дня, он с головой ушел в прорву всевозможных дрязг, стычек, ссор, краж, ограблений, поножовщин и тому подобных «реалити-экшенов». Но все это было совершенно не то, что, как ему казалось, могла учинить некая темная компания. Не заинтересовало его даже задержание с боевой гранатой клиента одной из строительных фирм, который отчаялся выбить свои кровные из обманщиков-«короедов», «кинувших» его с жильем. Несмотря на всю экстремальность происшедшего, для Льва даже это не выглядело чем-то особенным и чрезвычайным. Пропустил он мимо своего внимания и ночную перестрелку у ресторана с двумя убитыми и тремя ранеными…

Вскоре появился Стас, который тоже расположился за своим ноутбуком и принялся клацать клавиатурой. Через некоторое время он спросил:

– Ну, что там у тебя по Челябинску?

– Пока ничего особенного. Обычная вульгарная уголовщина, без претензии на демонстративность.

– А ты считаешь, проделки чупчугинской группировки обязательно должны быть демонстративными? – с сомнением хмыкнул Крячко.

– Что-то мне подсказывает – да. Как я понял из того, что рассказывал Дробнов, у Чупчугина есть такая слабость, как тщеславие. Я бы это назвал синдромом Лягушки-путешественницы. Помнишь мультик: «Это – я, я, я придумала!!!» Он мнит себя в некотором смысле непризнанным Джеймсом Бондом. У него изрядные претензии на некую «великосветскость» и «международность». Или хотя бы на какую-то заумную «символичность»… Поэтому я и не исключаю того, что задуманные им криминальные выходки обязательно будут нацелены на некую «бессмертность». Ну, чтобы даже если он однажды и попадется, то при этом выглядел бы не примитивным гопником или «мокрушником», а эдаким «аристократом» преступного мира.