Текст книги "Фитиль для бочки с порохом"

Эффект этой непродолжительной речи был почти таким же, как само появление полковника в военной части.

Калачев долго молчал, будто утратив дар речи, а его маленькие глазки снова лихорадочно бегали из стороны в сторону, давая понять, что в мозгу командира идет сложная работа по поиску выхода из безвыходной ситуации.

– Видите ли, дело в том, – медленно, как бы в раздумье, начал Калачев, – что сведения об имеющихся в части боеприпасах это действительно закрытая информация. Прежде чем давать разрешение на ее просмотр, я должен… проконсультироваться. Вы ведь понимаете, никому не хочется, как говорится, «попасть под раздачу». Тем более что дело-то, в общем, довольно очевидное, и даже не совсем понятно, для чего вам так необходима информация о том, что именно лежало на том складе. Ведь причина взрывов установлена, это пожар, устроенный безответственным фермером. Зачем же еще…

– Если бы склад после утилизации оставался пустым, никакая причина не привела бы к взрывам просто потому, что взрываться было бы нечему. Но катастрофа случилась, погиб человек. Мне необходимо выяснить, по какой причине и какие именно боеприпасы находились на этом складе. Вы сказали мне, что я могу узнать это у Дмитрия Ивановича.

Он говорит, что не может дать такую информацию без вашей специальной санкции. Вы же, в свою очередь, утверждаете, что тоже должны с кем-то проконсультироваться. Сколько времени займут эти консультации?

– Ну… я не знаю… Трудно сказать. Мне нужно будет созвониться…

– Хорошо. Сейчас двенадцать, – взглянув на часы, сказал Гуров. – Думаю, до конца рабочего дня вам вполне хватит времени, чтобы провести любые консультации. Созванивайтесь, договаривайтесь, получайте рекомендации. Завтра утром я надеюсь увидеть необходимые мне документы на столе в кабинете, где мы сейчас общались с Дмитрием Ивановичем. Если их там не будет, я созвонюсь сам и тоже постараюсь получить кое-какие разрешения. Я веду это дело, и моих полномочий совершенно достаточно, чтобы не только изъять ведомости о перемещении боеприпасов, но и опечатать вообще всю документацию, которая имеется в вашей части. Если вместо частичной проверки предпочитаете тотальный аудит, вы будете иметь его в самое ближайшее время. Уж мне-то удастся получить необходимые разрешения. В этом можете не сомневаться.

Не дожидаясь ответа, он развернулся и вышел из кабинета, оставив изумленных «подельников» переваривать озвученную им информацию.

Лев не сомневался, что изумительная бессодержательность разговоров с командиром части и заведующим складами обусловлена их упорным нежеланием открывать «страшный секрет», откуда же на формально пустом складе появились боеприпасы. И, среди прочего, его очень интересовало, насколько серьезны причины этого нежелания. Если гибель военнослужащего еще можно было списать на действия «безответственного фермера» и обойти вопрос боеприпасов стороной, то угроза тотальной проверки документации уже не позволяла сделать вид, что проблемы не существует.

Хотя он был почти уверен, что не далее чем завтра ему все-таки удастся просмотреть «засекреченные» ведомости, но вместе с тем понимал, что возможен и другой сценарий. Обещанная им проверка не начнется сию минуту, для этого действительно необходимо было получить соответствующие разрешения и отправить людей. Все это займет время, и Калачев может успеть уничтожить или заменить подделками «подозрительные» бумаги, которые могут указать на то, что в части происходят злоупотребления, и тогда все грандиозные «репрессивные меры» закончатся ничем.

Подобное развитие событий тоже могло иметь место и не следовало сбрасывать его со счетов. Но насколько же серьезными должны быть злоупотребления с этими боеприпасами, если командир части не захочет показать ведомости даже под угрозой тотального аудита!

Размышляя о возможных причинах беспримерной скрытности командования, Гуров спустился вниз и уже выходил из здания, когда его нагнал Стрелков.

– Лев Иванович! Подождите! – взывал он. – Куда же вы так спешите? Мы же договаривались…

– Договаривались? О чем? – Гуров остановился, недоумевая, когда это он успел о чем-то договориться в ходе непродолжительного и довольно бессмысленного общения со Стрелковым.

– Ну как же? Квартира… Я ведь должен заселить вас, – суетливо частил майор, делая вид, что ужасно запыхался, догоняя полковника.

– А, это. Да я уже и забыл.

– Ну как же? Нужно ведь вам где-то жить. Меня начальство довольствия лишит, если узнает, что я вас на произвол судьбы бросил. Одноместный номер, полностью оборудованный всем необходимым, – разливался соловьем Стрелков. – В холодильнике продукты, в ванной полный набор средств гигиены. Все, как говорится, включено. Рядом кафе, там можно вполне прилично пообедать. Надеюсь, вам понравится.

– А далеко это? – поинтересовался Лев, искоса взглянув на припаркованную неподалеку от входа в часть машину.

– Нет, совсем рядом. Можем прогуляться пешком или, если хотите, организую машину.

– Давайте лучше пешком.

Огороженная территория, занимавшая несколько гектаров земли, делилась на две неравные части – жилую и «рабочую». На жилой половине располагались солдатские казармы и несколько трехэтажных домов для офицерского состава. «Рабочая» часть, занимавшая основную площадь, включала плац и полигон для учений.

Миновав стоявшие в ряд непрезентабельные трехэтажки, Гуров и Стрелков подошли к «гостевому домику».

Это было тоже трехэтажное строение, но по сравнению со всеми остальными домами оно выглядело более опрятно и даже щеголевато.

В небольшом ухоженном вестибюле вместо традиционной консьержки новоприбывших встретил дежурный и проводил на второй этаж, где располагались одноместные люксы.

– Вот здесь можете устраиваться, – сказал Стрелков, открывая перед Гуровым дверь номера. – Располагайтесь, осваивайтесь. Если что-то будет нужно, обращайтесь к дежурному. Или прямо ко мне. Мой телефон у вас есть?

– Нет, как-то не удосужился узнать, – чуть усмехнувшись, ответил Лев, которого очень позабавило это «прямо ко мне», явно не соответствующее статусу его провожатого.

– Запишите, пожалуйста, я продиктую, – тем временем заботливо проговорил Стрелков. – Мало ли что может понадобиться. Может быть, машина в город или еще какой-то организационный вопрос нужно будет решить. Звоните, все сделаем.

– Спасибо, – сдержанно поблагодарил Гуров, прекрасно понимая, кто именно будет обеспечивать Стрелкову это завидное «всемогущество».

Еще немного поговорив о пустяках, надоедливый провожатый оставил наконец его в покое, и Лев смог осмотреть свои новые владения.

Номер действительно оказался очень удобным и был оборудован всем необходимым. Перекусив тем, что нашел в холодильнике, он запер дверь и отправился к командному корпусу, чтобы перегнать оттуда машину и перенести в номер вещи.

Подходя к зданию, Гуров увидел перед подъездом черный «Майбах», явно дожидавшийся выхода какой-то важной персоны. Заинтересованный, он сбавил шаг и, укрывшись за углом ближайшей постройки, стал наблюдать.

Минут через десять из дверей появился очень полный, небольшого роста мужчина, которого, уважительно поотстав шага на два, сопровождал вездесущий Стрелков. В толстяке Лев сразу узнал командира части, и безошибочный инстинкт бывалого опера подсказал ему, что экстренное отбытие Владимира Григорьевича теснейшим образом связано с их недавним разговором.

«Не иначе, на консультацию отправился», – с усмешкой подумал он.

Дождавшись, когда «Майбах» уедет, Гуров сел в свою машину и перегнал ее к гостинице. Забрав вещи, вновь поднялся в номер. Одежду он аккуратно разложил в шкафу, зубную щетку отнес в ванную, а заботливо завернутые в пищевую пленку бутерброды пристроил в холодильник. Поразмыслив, куда лучше спрятать пистолет, решил просто положить его в прикроватную тумбу.

Окончательно устроившись, Лев затем позвонил Панфилову, чтобы узнать, не готово ли заключение экспертов относительно того, что именно взорвалось в «пустом» складе. Все, кому он до сих пор задавал этот вопрос, упоминали патроны и гранаты, но, судя по разрушениям, в хранилище находились и более мощные снаряды. Ручные гранаты, даже в большом количестве, навряд ли смогли бы разнести на куски железобетонную стену метровой толщины.

– Артем? Здравствуй, – приветствовал Гуров молодого коллегу. – Звоню узнать, нет ли каких новостей по делу о взрыве.

– А какие у меня могут быть новости? Теперь все новости у вас, – ответил Артем.

– Я имею в виду заключение экспертов по поводу боеприпасов, которые были на том складе. Если оно готово, его, наверное, пришлют тебе, а не мне. Ведь изначально вел дело именно ты.

– Нет, пока ничего не присылали. Но я могу позвонить, узнать. Может быть, результаты у них уже есть, только официальную бумажку писать ленятся.

– Позвони, Артем. Чем раньше придет информация, тем лучше.

Минут через двадцать молодой коллега перезвонил Гурову «с докладом».

– Готово, Лев Иванович! – сообщил он. – Виды боеприпасов они действительно установили, заключение обещали прислать завтра.

– И что же там было?

– Приблизительно то, о чем я и говорил. Несколько видов патронов, в том числе и крупнокалиберные. И гранаты. Тоже несколько видов. Точнее, два: ручные и для противотанковых гранатометов.

– Для противотанковых гранатометов? Не слабо!

– Да. То есть РПГ имеется в виду. Ручной противотанковый гранатомет. Видимо, они есть на вооружении в этой части, вот и боеприпасы к ним, соответственно, имеются.

– Да, РПГ – это серьезно.

Узнав, что именно лежало на складе, Гуров уже не удивлялся тому, что взрывом разнесло стены метровой толщины. Скорее нужно было удивляться, что разрушения не стали более глобальными. Взрыв нескольких противотанковых гранат разом мог вызвать и более серьезные последствия, чем изломанная в куски железобетонная стена.

– …по-видимому, сначала патроны стали взрываться от температуры, – продолжал между тем говорить Артем. – А потом уже и гранаты сдетонировали. Вот и получилось…

– Светопреставление, – с усмешкой закончил фразу Лев. – Что ж, спасибо, Артем, твоя информация многое объясняет. Когда будет готово официальное заключение, пришли мне, пожалуйста, на тот же адрес, куда дело отправлял.

– Хорошо, Лев Иванович, как только получу бумажку, сразу вам скину.

Переговорив с Артемом, Гуров еще раз мысленно перебрал все основные пункты дела о взрывах и увидел, что «белых» пятен в нем практически не осталось.

Причина пожара была понятна, обстоятельства гибели рядового в целом тоже. Для передачи дела в суд оставалось лишь собрать показания очевидцев и официально оформить признание Сизова. Теперь было известно даже то, какие именно боеприпасы взорвались на злосчастном складе. Неясным оставалось лишь одно: откуда они там взялись.

«Скорее всего, это выяснится завтра, – предполагал полковник. – Ведь выбор у товарища Калачева, в общем-то, небольшой. Либо он объяснит мне, приватно, какие такие загадочные маневры привели на формально пустой склад все эти «неучтенные» гранаты и патроны, либо то же самое ему придется рассказать уже официально суровым и неподкупным проверяющим. Ну а если завтра ничего не выяснится и упрямый командир части не проговорится даже под угрозой аудиторской проверки, значит… значит, в этом уютном номере я поживу несколько дольше, чем рассчитывал».

Придя к такому заключению, он запер «уютный номер» и отправился осматривать территорию части, даже не подозревая, насколько точным окажется его предвидение и каким неожиданным будет поворот событий, который заставит его задержаться.

Пешую прогулку Гуров решил предпринять, имея в виду две цели. Во-первых, он рассчитывал, что во время этого моциона ему удастся пообщаться с кем-то еще из обитателей военного городка, с теми, кто не обременен тяготами «высокого ранга» и с кем можно поговорить запросто. А во-вторых, уже имея представление о том, как выглядит разрушенный склад из-за забора, ему хотелось посмотреть на него «изнутри» и изучить более детально.

Однако, оказавшись на свежем воздухе, Гуров понял, что первую часть плана выполнить не удастся. В жилой зоне военного городка, где он сейчас находился, наблюдалось унылое запустение. Не было «случайных прохожих» или просто праздношатающихся, не стояли возле подъездов домохозяйки, оживленно обсуждающие последнее происшествие, не было вообще никого, городок будто вымер.

Пройдя дальше, он тоже не обнаружил особого кипения жизни. Вокруг было так же пустынно, лишь издалека доносился ритмичный топот множества ног, дающий понять, что рядовой состав усердно отрабатывает строевую подготовку.

Сориентировавшись с направлением, Лев отправился в сторону взорвавшегося склада.

Чем ближе он подходил, тем явственнее доносились до него характерные звуки, показывающие, что где-то идет активная борьба с не в меру разгулявшейся природой. Жужжание пил, шорох веток и периодические командные окрики – все свидетельствовало о напряженном трудовом процессе.

Подойдя к разрушенному складу, он увидел, что метрах в двадцати от него несколько измученных жарой солдатиков расчищают пространство возле ограждения, на которое вела активное наступление лесопосадка. Парни пилили деревья, убирали сухие ветки, и ряд блистающих свежими спилами пеньков, начинавшийся от выжженной площадки возле первого склада, неуклонно увеличивался.

– А это кто у нас тут? – по-хозяйски уперев руки в бока, направился к Гурову плотный низкорослый мужчина, видимо, бывший здесь «за главного». – Вы кого ищете, товарищ? Здесь закрытая территория, посторонним нельзя находиться. Кто вас пустил?

– Меня командир части пустил, – спокойно ответил Гуров. – И не только пустил, но даже в гостиницу поселил и пообещал, что во всех прочих вопросах мне будет оказано полное содействие. В том числе и со стороны офицерского состава. – Говоря это, он достал удостоверение и, развернув его, сунул прямо под нос бойкому «командиру». – Так что вы, э… как вас звать-величать?

– Старшина Никитин, – растерянно ответил крепыш, прочитав, что написано в «корочках».

– Так что вы, старшина Никитин, занимайтесь своим делом и не мешайте мне проводить следственные действия. Если вы будете нужны мне, я позову.

– Слушаюсь, – уже совсем другим тоном ответил старшина.

Съежившись и став как будто даже меньше ростом, он убрался восвояси и, вернувшись к суетившимся возле изгороди рядовым, начал еще активнее кричать и понукать бесправных солдатиков, компенсируя свое фиаско перед кем-то более сильным и облеченным властью.

Тем временем Гуров подошел к железобетонным развалинам и с интересом заглянул внутрь. Уже с первых секунд осмотра можно было понять, что интересного здесь будет немного. Предусмотрительные командиры вовремя позаботились о том, чтобы как следует «зачистить» то, что осталось от склада. Сейчас на всей довольно обширной площади, по которой разнесло железобетонные обломки, не было даже мельчайшего предмета, который мог бы намекнуть на то, что здесь когда-то хранились боеприпасы.

Единственная дополнительная информация, которую Лев смог получить, изучая развалины вблизи, это состояние бетонного пола хранилища, которое тоже свидетельствовало о том, что взрывы были достаточно мощными. Монолитная железобетонная плита, наверняка больше чем на метр уходившая в землю, была буквально раскрошена в пыль. В одном месте виднелось даже нечто вроде своеобразной воронки, будто это было не суперпрочное покрытие, а обыкновенная земля. Скорее всего, именно там и находились ящики с противотанковыми гранатами.

Остальное пространство пола было изрыто трещинами и тоже повреждено, но уже не так глобально. Это давало повод предположить, что боеприпасов как таковых здесь действительно было не много.

«Лежали, наверное, все в кучке где-нибудь в районе этой воронки, – подумал Гуров, – поэтому и обошлось все, так сказать, локальными потерями. Если бы склад был заполнен, детонация наверняка «разбудила» бы соседнюю артиллерию. И тогда здесь начался бы такой фейерверк, что и от всей части, наверное, осталось бы не больше, чем от этого склада».

Бросив взгляд на хранилище с артиллерийскими снарядами, стоявшее неподалеку, он лишний раз убедился в обоснованности своих предположений. А убедившись, снова подумал, что опасность возникновения подобного «фейерверка» действительно могла спровоцировать командиров немедленно бросить солдат на тушение пожара, несмотря на очевидный риск для их жизни.

– О! Лев Иванович! – прервал его раздумья бодрый голос, уже успевший изрядно поднадоесть за этот день. – А что ж вы один? Вызвали бы хоть меня. А то что же это? Нехорошо получается. Такого высокого гостя бросили в одиночестве. Если возникнет какой-то вопрос или проблема, даже помочь некому.

По-видимому, состояние эйфории было обычным жизненным состоянием майора Стрелкова. Вот и сейчас, лучезарно улыбаясь, он молол свой вздор, совершенно не желая замечать нахмуренного и отчужденного лица Гурова, явно показывающего, что «помощник» явился не вовремя.

– Спасибо, если вы мне понадобитесь, я вызову, – сухо проговорил Лев. – Но, вообще-то, я привык самостоятельно справляться с проблемами. Я уже большой мальчик.

– Да, разумеется, – ничуть не теряя оптимизма после этой отповеди, проговорил Стрелков. – Я ни в коем случае не навязываюсь со своей помощью. Просто вы впервые у нас в гостях. Незнакомое место, непривычная обстановка… Могут возникнуть недоразумения или непонимание. Ведь у нас здесь все-таки военный объект, мало ли как поведут себя, например, караульные. Насчет посторонних у них очень строгий приказ.

– Сразу стреляют на поражение? – саркастически усмехнулся Гуров.

– Ну что вы! Нет, конечно. Я совсем не это имел в виду, – торопливо поправился Стрелков. – Просто, не разобрав, в чем дело, они могут повести себя как-нибудь… неадекватно. А нам бы очень не хотелось, чтобы о нашей части у вас сложилось отрицательное впечатление. В сущности, все мы здесь – одна сплоченная команда, все стремимся к достижению единой цели, трудимся на благо родины. И этот случай со взрывом… он, конечно, очень неприятный, но нам бы не хотелось, чтобы из-за него…

– Послушайте, Алексей, – прервал Гуров этот нескончаемый поток слов. – Давайте договоримся так. Я понял, что вы всегда готовы прийти мне на выручку в трудную минуту, и очень это ценю. Если у меня возникнет проблема, вы узнаете об этом первый. Но в те периоды, когда проблем нет, я предпочитаю работать самостоятельно и очень не люблю, когда в мою работу вмешиваются. Это понятно?

– То есть… да, конечно, – засуетился Стрелков. – Просто я… я хотел…

– Всего хорошего, Алексей.

Более чем красноречивый взгляд полковника не оставлял возможностей для маневра, и, сбивчиво попрощавшись, Стрелков удалился.

Гуров провожал глазами сутулый, потерявший лоск силуэт, и ему в голову пришло сравнение с побитой собакой.

«Шестеркам» тоже нелегко, – сочувственно усмехнулся он. – Вот что майор скажет сейчас «барину»? Тот его послал сюда, а отсюда послали обратно. Вот и скачи тут между двух огней как знаешь».

Предыстория неожиданного возникновения возле склада вездесущего майора была ему предельно ясна. О его появлении здесь доложил «по цепочке» бойкий старшина Никитин, а уж дальше предугадать развитие событий было нетрудно. Узнав, что неудобный «гость» разгуливает без присмотра по территории части, Калачев немедленно выслал «на перехват» своего верного вассала, строго-настрого наказав тому «не спускать глаз».

Но фишка не сыграла, и, заканчивая осмотр разрушенного склада, Гуров не без сарказма думал, что теперь за ним наверняка наблюдает исподтишка Никитин, чтобы, «в случае чего», моментально дать знать «куда следует».

Впрочем, пока это пристальное внимание его почти не беспокоило. Все уже было понятно, а то, что оставалось еще непонятным, он надеялся прояснить уже завтра.

«Взять показания у солдатиков, которые сейчас в больнице, – мысленно намечал Лев план ближайших действий. – Им врать незачем, думаю, расскажут все, как было. И о том, что послали их пожар тушить, а не сами они побежали, и о том, кто именно послал. С фермером тоже наверняка проблем не будет. Бедолага в таком состоянии, что в порыве самобичевания, кажется, готов не только все, что было, подробно описать, но даже чего не было прибавить. В общем, все выстраивается, не выстраиваются только эти боеприпасы. Как заноза они торчат, всю стройную картину портят. Если бы их на этом складе не было, то и ничего бы не было. И взрывов бы не было, и парень остался бы жив. И ведь не должно было их там быть.

А вот – оказались».

Сделав несколько фотографий, иллюстрирующих последствия взрыва, он посмотрел на часы и решил, что до конца дня еще вполне успеет выполнить один из пунктов своего плана, а именно – поговорить с военнослужащими, попавшими после взрыва в больницу.

Вернувшись к гостинице, сел в машину и снова позвонил Панфилову, чтобы узнать, как лучше добраться из части до стационара. Гуров не сомневался, что в роли провожатого будет счастлив выступить Стрелков, но при одной мысли, что придется снова любоваться на приторно-счастливую физиономию и слушать нескончаемый вздор, он почувствовал непреодолимое раздражение.

– Нет уж. Как-нибудь сам, – вслух произнес Лев.

Без проблем добравшись до больницы, он, чтобы не тратить время на утомительные поиски и согласования, обратился прямо к главврачу. Результатом получасовой беседы было то, что Гуров не только получил возможность пообщаться с интересующими его пациентами, но и на время разговора в его распоряжение предоставили отдельную одноместную палату.

Из четырех человек, госпитализированных после пожара, ему разрешили поговорить с двумя. Рядовые Андрей Мищенко и Михаил Крестов получили ранения и ожоги средней тяжести, поэтому врачи не возражали против их допроса. Остальные двое только-только были переведены из реанимации и находились в довольно тяжелом состоянии, так что Лев и сам не настаивал на общении с ними.

Устроившись в предоставленной палате, он сказал сопровождавшей его медсестре, что можно вести к нему первого собеседника.

– Мищенко или Крестова? – уточнила та.

– Без разницы. Давайте Мищенко, раз уж первым его назвали.

Медсестра ушла, а минут через пять появилась снова уже в сопровождении высокого юноши, у которого половина лица была забинтована, и очень взволнованной женщины средних лет.

– …да вам все равно не разрешат, – уверяла медсестра, продолжая разговор, начатый, по-видимому, еще в коридоре. – При допросе не разрешают присутствовать посторонним.

– Кто это здесь посторонний? – едва сдерживая эмоции, говорила женщина. – Это я – посторонний? Родная мать, это, значит, теперь посторонний считается.

– Успокойтесь, пожалуйста, – произнес Гуров, поднимаясь навстречу возмущенной даме. – Никто не говорит, что вы посторонний. Вы – мама Андрея Мищенко?

– Да! Я его мама. А вы, я так полагаю, следователь? Очень хорошо. Вас-то мне и надо. Вот полюбуйтесь! – патетически воскликнула она, указав на перебинтованного юношу. – Вот что сделали с моим сыном в армии. Растишь, холишь, лелеешь, пылинки сдуваешь. А потом Родина призывает на службу и возвращает тебе сына инвалидом. Вы понимаете, что он без глаза может остаться?

– Присядьте, пожалуйста, – спокойно проговорил Лев. – Не нужно так волноваться. Я здесь именно для того, чтобы во всем разобраться и призвать к ответу виновных.

– Вот именно! Призовите! – продолжала на повышенных тонах возмущенная мать. – Сколько еще они будут калечить наших детей?! Уже и сроки службы сократили, а результат все тот же. Хоть на один день ребенка отправь, все равно калекой вернется.

– Да ладно, мам, какой я калека, – неуверенно вступил в разговор юноша.

– Помолчи, Андрюша, тебе нельзя волноваться. Так вот, я вам ответственно заявляю, – снова обратилась она к Гурову. – Если все это снова сойдет вашим генералам с рук и не вызовет никаких последствий, я во все инстанции жаловаться буду. В европейский суд напишу, до президента дойду. Вы у меня ни одной минуты не будете жить спокойно, пока эти негодяи не получат по заслугам.

– Но ведь и я прибыл сюда с той же целью, – вновь повторил Гуров. – Именно для того, чтобы вывести всех негодяев на чистую воду и собрать факты, доказывающие их вину. А для этого мне необходимо поговорить с вашим сыном и выяснить, как все произошло. Вы позволите?

– Я?.. Да… Разумеется, – немного рассеянно произнесла женщина, еще не остыв от своего эмоционального выступления. – Конечно, если это необходимо, вы можете с ним поговорить.

– Благодарю вас, – кивнул Лев и выразительно взглянул на собеседницу.

– Что? – поняв этот взгляд, слегка приподняла она бровь. – Я вам мешаю? Я – посторонний?

– Допрос проводится без свидетелей. Таковы правила.

– Ну, хорошо, – как бы устав от непосильной борьбы, выдохнула решительная дама. – Если по-другому нельзя, я вас оставлю. Андрюша, поговори со следователем, – повелительно сказала она сыну, будто без нее он так и не понял бы, что ему нужно сейчас делать. – Расскажи все, как было. Ничего не утаивай. Не бойся, они ничего не смогут тебе сделать. Наоборот, это мы их… Впрочем, ладно. Не буду вам мешать. – Вздернув подбородок, она развернулась и картинно покинула палату.

Следом за ней, аккуратно прикрыв дверь, удалилась и медсестра.

– Серьезная у тебя мамаша, – улыбаясь, сказал Лев Андрею.

– Не то слово, – тяжко вздохнул тот.

– Что с глазом-то? Действительно все так серьезно?

– Да нет. Удар просто сильный, отслоение сетчатки. Куском стены долбануло.

– Отслоение сетчатки – это не смертельно, – резонно заметил Гуров. – Другу твоему меньше повезло. А тоже, как я понял, «долбануло» куском стены.

– Там разные куски были, – сразу нахмурившись, произнес Андрей. – На него такая глыба налетела, с полтонны, наверное. Да плюс еще инерция. И огонь. Там пожар страшный был, даже взрывы на этом фоне как-то не особенно впечатляли.

– А зачем же вы полезли-то в это пекло? Что, жизнь не мила? Это ведь пожарных работа – пожары тушить.

– Черт его знает, зачем полезли, – с досадой проговорил Андрей. – Дураки. По инерции, наверное, просто. Старшина орет, значит, надо исполнять.

– То есть инициатива была не ваша? – пристально взглянув в лицо парня, спросил Лев.

– Само собой, не наша. Все-таки мы не совсем идиоты. Говорю же – по инерции. Там муштра тоже… та еще. Ты на службе – значит, главная твоя обязанность исполнять приказы. Даже дебильные. Вот мы и исполняли.

– Но это ведь не просто дебильный приказ, он ведь с риском для жизни был связан. Вы ведь не могли этого не понимать.

– Да там уж не думали – с риском, без риска. Все пылает, вокруг грохот, и так ничего не соображаешь, а тут еще этот орет, как ненормальный, «руби, пили!». Когда уж тут риски оценивать.

– То есть… что значит, «руби, пили»? – не понял Гуров.

– Ну, Никитин послал нас деревья рубить. Или пилить.

У кого что в руках было, тот тем и орудовал. Кто пилой, кто топором.

– Погоди-ка, так, значит, он вас не на тушение пожара посылал?

– Нет. Он приказал поросль убрать, чтобы огонь дальше не пошел и на второй склад не переметнулся. Как зверь орал, кажется, если бы не послушались, кусаться бы начал.

– Так, значит, все несчастные случаи произошли в то время, когда вы убирали деревья?

– Ну да. Мы там близко начали, можно сказать, под огнем прямо. Поэтому и ожоги у ребят. Не только у тех, кто здесь лежит. Многих прижарило, просто не в такой тяжелой форме, вот они и не пошли в больницу. Правильно, чего валяться? Здесь скука.

– Да уж. Зато на том пожаре вам, похоже, было весело.

– Не то слово, – усмехнулся Андрей.

– Послушай, а откуда там вообще оказались боеприпасы? Ведь, насколько я понял, этот склад должен был пустым стоять. Говорили, что все, что там лежало, вывезли на утилизацию.

– Да, вроде бы вывезли. Я тоже слышал. Но, видать, не все. Пацаны говорили, что, когда машина пришла, Рыба самолично там присутствовал, на этом складе. Указывал, какие ящики забирать, а какие оставлять.

– Рыба, это Рыбаков?

– Ну да, – смущенно улыбнулся Андрей. – Его здесь все так зовут. Лупоглазый, на карася похож.

– Значит, он лично указывал, какие именно ящики с боеприпасами можно забирать, а какие нужно оставить? – с возрастающим интересом спросил Гуров.

– Ну да. Так говорили.

– И много там их осталось, этих ящиков?

– Я не знаю, я там не был.

– А кто был? Кто занимался погрузкой?

– Грузили те, кто с этой машиной приехал. Не наши. Машину прислало предприятие, которое должно было все это утилизировать, ну и грузчики эти, соответственно, тоже были от них. Типа – специалисты. Как нести правильно, как ставить, чтобы самим на этих гранатах не подорваться при перевозке – все это они должны были соблюдать. Мы-то не знаем, как правильно. Вот нам и не доверили.

– Ясно. Но откуда же ты тогда узнал, что не все ящики со склада вывезли? Не Рыба же тебе рассказал об этом?

– Нет, не он. Это так… слухи ходили. А потом и подтвердилось… как видите.

– А о том, для каких целей Рыба оставил на складе гранаты, слухи, случайно, не ходили? – вновь пытливо посмотрел на Андрея Гуров.

– Нет, об этом не ходили, – серьезно ответил парень.

– Что ж, на нет и суда нет. Можешь возвращаться в палату, не буду больше тебя мучить. Выздоравливай.

– Спасибо.