Текст книги "Продавец острых ощущений"

Гуров видел, что продолжить разговор не получится, слишком возбуждена и расстроена Алла. Он спросил, закончили ли осмотр Хитенко и Крячко, и, получив утвердительный ответ, сказал Алле, что на сегодня разговор можно закончить, но как только она отдохнет и будет готова, беседа продолжится.

Алла не пошла провожать посетителей до двери. Попросила просто захлопнуть ее, а сама осталась в гостиной. Гуров с командой попрощались с хозяйкой и ушли.

Алла просидела на кресле минут тридцать, пытаясь переварить информацию о завещании и нотариусе. Потом силы к ней вернулись, и она помчалась в спальню мужа. Там, в верхнем ящике прикроватной тумбочки, лежала записная книжка Валерия. Алла открыла ящик, но записной книжки там не оказалось. И тут она вспомнила, как тот, второй полковник, зачитывал список вещей, которые они забирают в отделение. Была ли указана в списке записная книжка, Алла не помнила, но раз на месте ее нет, значит, она в полиции.

Почему, ну почему она не спросила фамилию нотариуса? Как теперь ей узнать, существует завещание или нет? Да никак. Остается только ждать, пока полиция выяснит и сообщит ей. Неужели правда? Неужели этот ублюдок составил завещание втайне от нее? Что она будет делать, если он не оставил ей ничего? Такое вообще возможно? Алла ничего не знала о завещаниях, о правилах их оспаривания. Муж вообще избавил ее от всех финансовых проблем, оградил от вопросов оплаты коммунальных услуг и прочих забот.

Ей вдруг стало страшно. Что, если Альберт не шутил, когда говорил, что она – следующая? Что, если прямо сейчас по лестнице поднимаются те, кто убил ее мужа, а теперь расправятся и с ней?

– Боже, это паранойя! – сама себя одернула Алла. – Успокойся немедленно! Не устраивай драмы!

Но увещевания не действовали. Липкий, безотчетный страх заполз в мозг, оплетая все внутри, добираясь до сердца. Еще пару минут, и она закричит. Нет, завизжит и не сможет остановиться. Поняв это, Алла сорвалась с места, схватила ключи и сумочку и выскочила из квартиры.

Добежав до первого этажа, она вдруг успокоилась. Что за глупости она творит? Куда бежит? От чего бежит? Алла вдруг увидела себя со стороны: стоит в подъезде, в траурном одеянии, в руке зажаты ключи, а в глазах дикий ужас. Надо же, до чего себя довела. Паранойя в действии. Она глупо захихикала, потом рассмеялась. Смех разносился по подъезду все громче и громче. Умом она понимала, что такое поведение ненормально, но остановиться уже не могла.

– Аллочка, ты в порядке? – раздался чей-то женский голос. Он доносился откуда-то издалека, словно сквозь туман или толстый слой ваты. Алла повернула голову на голос. Из дверей своей квартиры выглядывала Изабелла. На лице соседки читалась неподдельная тревога.

– Я? Я в порядке. Сегодня полиция приходила. Расспрашивали про Валерика.

– А что ты в подъезде делаешь? – спросила Изабелла. – И что тебя так рассмешило?

– Это от нервов, – честно призналась Алла. – Ладно, пойду домой. Спокойной ночи.

– Ты правда в порядке? Выглядишь не очень. – Впервые в жизни Изабелла действительно беспокоилась за соседку. – Можешь посидеть немного у меня. Сорванцы уже спят. Чайку попьем или вина.

– Спасибо, Изабелла. Не переживай, я справлюсь.

Алла начала подниматься по лестнице. Изабелла смотрела ей вслед и не уходила до тех пор, пока не щелкнул дверной замок. Только тогда она тоже закрыла дверь и вернулась к своим заботам. Попав домой, Алла прошла прямиком к бару, налила в бокал коньяк чуть ли не до краев, залпом выпила и отправилась спать.

Глава 8

Как же много люди врут! Бессмысленная, никчемная ложь растекается по миру, словно раковые клетки по зараженной плоти. Остановить этот процесс невозможно. Удалить, как удаляют гниющую плоть? Слишком поздно. Болезнь перешла в последнюю стадию, когда оперативное вмешательство означает верную смерть. Опухоль разрослась до гигантских размеров, пустила метастазы. И, что самое скверное, она захватывает все больше и больше здоровых органов.

Сколько вранья проходит через уши оперов и следователей, невозможно сосчитать. Если бы за каждую выслушанную ложь оперу давали копейку, через год его имя внесли бы в список Форбс. И ведь что интересно: каждый человек знает пословицу про тайное, которое непременно становится явным, каждый, пока растет, взрослеет и мужает, на собственном опыте убеждается, что она работает, что последствия разоблачения лжи всегда чреваты большими неприятностями. И все равно люди продолжают врать.

Такими размышлениями был занят полковник Гуров спустя три дня после посещения квартиры Кадацкого. Он сидел в кабинете один и мысленно перебирал все этапы расследования. Недели не прошло с тех пор, как звонок генерала поднял его с постели, а паутина лжи успела опутать дело так, что оно стало похоже на огромный клубок, покрытый чем-то липким и мерзким.

Почему, скажите на милость, Альберт Забиулин не сказал Гурову, что имел проблемы с законом? Глупо рассчитывать на то, что он не узнает. Он ведь не на швейной фабрике работает, а в органах. Что ему стоит сделать запрос и получить всю информацию по Забиулину? Когда, где и за что привлекался, имена следователя и адвоката, каким образом удалось уйти от наказания и какие выводы вынесены из урока.

Запрос Лев сделал. По его заданию Хитенко уже к полудню следующего дня имел на руках все вышеперечисленные данные. На малой родине Забиулин не привлекался, а вот в Читинском уголовном розыске на него имелось пространное дело. Десять лет назад гражданин Забиулин попытался поправить свое финансовое положение простым и доступным безработному способом. Он решил, что перевозить наркоту из Казахстана в Россию дело не хлопотное, но прибыльное. Сколько денег успел заработать начинающий курьер, в деле указано не было, но, судя по всему, практически нисколько.

Забиулина взяли на границе на второй или на первой же ходке. Так как ранее судим он не был, то шел по смягчающим. К тому же, не желая сидеть, Забиулин подсуетился и через адвоката вытребовал помощь брата. Денежную, разумеется. Кому надо заплатили, статью переквалифицировали в самую безобидную, по которой Забиулин за свои художества получил год условно. Услуги адвоката оплатил брат.

На пятьдесят пятом году жизни Альберт вдруг вспомнил про неудавшийся бизнес и не придумал ничего умнее, как снова взяться за старое. На этот раз везло ему дольше, но ненамного. Месяц назад его снова взяли с наркотой. На той же границе. Дело вести досталось тому же следователю. Забиулин привлек того же адвоката, который собирался провернуть старую схему повторно. С той только разницей, что теперь его клиент не был настолько чист. Зато братец его стал богаче, и связи у него появились намного круче.

Адвокат договорился со следователем, чтобы делу ход пока не давали. Тот, зная и Забиулина, и адвоката, согласился подождать, и Забиулин помчался в Москву. Но все трое просчитались. Брат Альберту отказал и отправил домой ни с чем. Адвокат оказался парнем ушлым и велел выставить на продажу квартиру. Остаться на улице лучше, чем попасть в камеру, решил Альберт, и предложение адвоката принял. Объявление о продаже разместили, да вот беда: по закону, половина квадратных метров принадлежала брату. Этого ни адвокат, ни Альберт не учли.

Таким образом, у Альберта появился третий мотив, по которому он мог желать избавиться от брата. И все же к его убийству он оказался непричастен. Больше суток Гуров и Крячко допрашивали Забиулина, расписывали ему преимущества чистосердечного признания, а он так и не раскололся. Почему? Да потому что брата не убивал. Ни своими, ни чужими руками. Много вранья Забиулин нагородил, а про смерть брата сказал правду.

Или взять Аллу Кадацкую. Зачем она скрыла, что знает о любовных похождениях мужа? Зачем сказала, что не изменяла ему? Солгала, а сама на следующий же день привела «наружку» к дому любовника, а к вечеру организовала встречу со Светланой, любовницей Валерия.

Для чего скрыла, что у Кадацкого есть друг из бывших зэков? И общался Кадацкий с этим другом систематически, и в доме его принимали чуть ли не каждую неделю. А Алла заявила, что закадычных друзей у мужа нет. Она и сама довольно тесно с этим другом общалась, а кое с кем из друзей «сидельца» умудрилась вступить в интимную связь. Один так втрескался в Аллу, что готов был выполнить любое ее желание или поручение. И все же Кадацкого убили не с его подачи. Сорок восемь часов непрерывной работы коту под хвост. Обвинения с Кадацкой пришлось снять.

Завещание у нотариуса Кадацкий все-таки составил. К вящему сожалению Аллы, он упомянул в нем и брата. Обогатиться настолько, насколько рассчитывал, брат не смог, но квартира родителей, в которой он проживал, досталась ему целиком, плюс брат позаботился о скромной ренте с денежного вклада, открытого на имя Альберта Забиулина. Так что и Алла не осталась внакладе, и Альберт не с голым задом.

И вот, эти лжецы получили каждый что хотел, а он, честный мент, вынужден начинать все сначала. К восьми утра шестого дня расследования у него не осталось ни одного подозреваемого. Где справедливость? За этими невеселыми мыслями Гурова и застал Крячко.

– Снова хандрим? – произнес он, войдя в кабинет.

– Есть отчего, – ответил Лев. – Забиулин с крючка сорвался, Кадацкая тоже, про остальных я вообще молчу. И где теперь преступников искать?

– Так вот в чем твоя печаль, – тоном цыганки с вокзала протянул Стас. – А я подумал, действительно что-то серьезное.

– По-твоему, это несерьезно?

– Не кисни, придумаем что-нибудь.

– Например, объявление повесим: просьба всех участников гольяновской резни прийти с повинной в Главное управление, – невесело пошутил Лев.

– А хоть бы и так, – подхватил Крячко. – Сдается мне, парни эти, кем бы они ни были, рекламу уважают.

– Еще бы, такое выступление устроили, а зрителей не получили. Даже соседи их художества не услышали и не увидели. Должно быть обидно.

– Наверняка кто-то видел, совсем без зрителей не бывает, – заметил Стас. – Эх, жаль, я сегодня на особом задании, а то бы сгонял с тобой в Гольяново, поискал зрячих и слышащих.

– А мне придется ехать, – вздохнул Гуров. – Больше вариантов нет. Или найду свидетелей, или сдам дело в архив. И на кой черт Кадацкий таскался в Гольяново?

– Любовница, – бросил Крячко. – Насмотрелся на своих клиентов, экзотики захотелось. Нашел женщину попроще, а чтобы с ней перед братьями по бизнесу случайно не «засветиться» и имидж свой не подпортить, снял квартиру в таком районе, куда они точно не сунутся.

– Ты квартиру видел? Подобное жилье для интимных встреч не снимают.

– Кто-то снимает, – пожал плечами Стас. – Говорю же – экзотика.

У него зазвонил телефон, он взглянул на дисплей:

– Все. Шеф вызывает, погнал я, – и, махнув рукой, направился к двери. У самого порога остановился: – Да не кисни, напарник, найдешь ты своих преступников. Прямо сегодня и найдешь.

– Иди уже, предсказатель, – улыбнулся Лев. – Как освободишься со своего особого задания, звони. Вместе посидим, подумаем.

Крячко ушел, Гуров еще какое-то время оставался в кабинете, но вскоре ушел и он. Помощи Юхимишина он просить не стал. Смысл? В прошлый раз не сработало, значит, теперь придется действовать самому.

В Гольяново доехал за час, собрав пробки везде, где только было можно. Поставил машину возле дома, где убили Кадацкого, дошел до подъезда и вдруг резко развернулся и направился на другую сторону дороги. В тот дом, где грозная женщина-гора не дала ему возможности провести поквартирный опрос. На этот раз препятствий он не встретил. Спокойно поднялся на девятый этаж, вышел из лифта и остановился на лестничной площадке.

Подумав, решил начать с левого крыла. В двух квартирах ему не открыли, в третьей встретил мальчишка-подросток, сообщил, что взрослых дома нет, и захлопнул дверь. А в четвертой Гурова ждал сюрприз. На звонок дверь открыла женщина-гора. В ситцевой кофточке, в белых брюках и с кудрями на голове. Женщина явно была навеселе.

– Госпожа Сивкова?

– Мент? – удивленно и как-то радостно воскликнула Сивкова. – Снова ты? Не думала, что после моего выступления ты снова здесь появишься. Ладно, заходи уж, гостем будешь.

– Так вы все-таки здесь живете? – спросил Гуров.

– А ты думал, я правда к любовнику пришла? Ну, даешь, мент! Всяким россказням веришь, – рассмеялась Сивкова. – Здесь, мент, я живу, а насчет мужика наплела, чтобы желание вопросы задавать у тебя отбить.

– И ведь сработало, – улыбнулся в ответ Лев. – Почему теперь гнев на милость сменили?

– Скучно, – коротко ответила женщина-гора.

– Что ж, госпожа Сивкова, постараюсь развеять вашу скуку.

– Можете называть меня Марго. Так мне привычнее.

– Тогда вы зовите меня полковник, – попросил Гуров. – Мне так тоже привычнее.

– Договорились, – рассмеялась Марго.

Она провела его в уютно обставленную комнату, усадила в кресло, сама заняла широченный диван.

– Валяй, полковник, трави свои байки!

Несмотря на то, что все в районе уже давно знали больше, чем полиция, Гуров вкратце обрисовал картину убийства. Затем начал задавать вопросы. Марго отвечала быстро, но рассказывала только то, что считала нужным. Квартира, которую сдавали внаем, проблем участковому никогда не доставляла. Прежний хозяин помер своей смертью два года назад, а новый никогда здесь не жил, сразу стал квартирантов пускать, даже ремонтом не заморачивался.

Жили у него по большей части командировочные, а те приключения себе на задницу в чужом городе редко находят. До того как случилась резня, квартира больше месяца пустовала, никак, видно, не срасталось у хозяина с поиском квартирантов. А все потому, что цену ломил. Другие поскромнее суммы назначали, а этот зарядил, как за пентхаус в центре Москвы, вот и остался без дохода. Как только аппетиты поубавил, сразу жилец нашелся.

Откуда Марго так много знает про хозяина квартиры? Соседка его – Маргошина подруга, она ей все сплетни и приносит. Только про людей, которые мужика искромсали, спрашивать бесполезно. Не повезло полковнику, подруга сначала лета в больницу загремела, что-то серьезное с сердцем. Так что квартира ее в день убийства пустовала, подслушать и подглядеть было некому.

– Что, даже во дворе не обсуждали, предположений не выдвигали? – спросил Лев.

– Так все хреново, полковник, что рад и сплетням? – сочувственно покачала головой Марго. – Ладно уж, поделюсь сплетнями. Но, чур, уговор: от меня ты ничего не слышал.

Гуров быстро согласился, и Марго пересказала все дворовые сплетни. Версий выдвигали целый список. И наркоторговцам жилец задолжал, и супругу кого-то из «шишкарей» оприходовал, и на «бабки» не того, кого следовало, насадил. Один даже целую историю выстроил, как жилец новый, отработав на приисках, прихватил оттуда мешок золотых самородков и решил в Москве устроиться, а «быки» приисковые узнали и за ним в столицу приехали. Его версию обсмеяли, он же настаивал на своем, утверждая, что лично знаком с убитым и историю его из первых уст слышал.

Выслушав все версии, Гуров понял, что в Гольяново ему найти полезного свидетеля не «светит», нужно возвращаться в Управление. Попрощавшись с Марго, он вышел в подъезд и остановился в тамбуре между двумя коридорами. «Идти по квартирам или не тратить время попусту?» – думал он, разглядывая обшарпанные двери, когда одна из них открылась, и в коридор вышел невысокий мужчина в возрасте. За ним следовали два крепких парня: взгляд настороженный по сторонам рыскает, руки возле пояса, а на поясе шокеры.

Парни увидели Гурова, моментально сориентировались, оттеснили мужчину назад, а сами двинулись ему навстречу.

– Чего стоим, кого ждем? – спросил один из них.

– Вопрос решаю, – честно ответил Гуров.

– Вопросы в офисах решают, а тут люди живут, площадкой по назначению пользуются, – назидательно проговорил парень. – Тебе пора, приятель. Топай отсюда.

– Остынь, Корень! – подал голос шедший с ним мужчина. – У гражданина полковника в каждом подъезде офис.

Гуров внимательнее вгляделся в его лицо. Черты вроде знакомые, но с ходу и не скажешь, знакомы ли они. Губы мужчины тронула еле заметная улыбка.

– Вижу, не припоминаешь, – после паузы произнес мужчина. – А я вот тебя за двадцать лет ни разу не забывал.

– Я так понимаю, мы знакомы, – предположил Гуров.

– Знакомы, полковник, близко знакомы, – подтвердил мужчина.

– Двадцать лет – долгий срок, – философски заметил Лев, – всего не упомнишь.

– Трап я, гражданин полковник. И двадцать лет Трапом был. Заозерск помнишь? Девочку там убили, а повесить решили на меня. Честного вора в «мокрушники» записали. Да еще кого, ребенка! – Голос Трапа звучал глухо. – Твоими стараниями с крючка меня сняли, припоминаешь?

Услышав название Заозерск, Гуров сразу вспомнил Трапа. Тогда его откомандировали в Заозерск для расследования убийства малолетки, совершенного с особой жестокостью. Помощь вызвали не сразу, почти неделя прошла после того, как труп обнаружили. Гуров приехал к готовым выводам местных правоохранителей и отработать собственные версии ему никак не хотели давать. У них в камере сидел Трап, рецидивист со стажем, и улики против него по делу об убийстве девочки сходились как нельзя лучше. И решили местные, что лучше пусть он сядет, за чужое преступление срок отмотает, раз у него все равно рыльце в пушку, а за собственные преступления поймать его не удается. У них «глухарь» вырисовывался, а по такому резонансному делу начальство «глухарей» не прощает.

Но Гурова такой расклад не устраивал. Пусть Трап вор со стажем, пусть пробу ставить негде, но девочку-то он не убивал. Получается, раз Трап бывший зэк, его можно посадить, подогнав улики, подтасовав факты, а настоящий убийца останется на свободе? Две недели бился Лев, землю носом рыл, чтобы найти убийцу и снять обвинение с Трапа. И нашел. И снял. А потом забыл про этот случай и не вспоминал больше ни разу. А гляди ты, Трап запомнил.

– Вижу, и ты вспомнил. Приятно. Да, много времени прошло. – В голосе Трапа прозвучала ностальгия по прошлому. – Кем ты тогда был, полковник? Капитаном? Майором?

– Не вспомню теперь, да и неважно это, – ответил Гуров. – Выходит, вы в Москве обосновались?

– Да, суечусь помаленьку. От дел отошел, восьмой десяток дохаживаю. – Трап подал едва заметный знак и, когда парни отошли на приличное расстояние, спросил: – По «мокрухе» в соседнем доме ноги топчешь?

– Есть такое дело, – кивнул Лев.

– Зря. Не найдешь здесь ничего, – уверенно произнес Трап.

– Как знать? Человека убить – не воду в стакан налить. Что-то да отыщется, и я выясню, кто и за что убил Кадацкого. В тот раз тоже безнадега была, а нашел же. Если бы каждый раз, когда мне говорят «ничего не найдешь», я разворачивался бы и уходил, где бы был сейчас ты?

– Слушать надо уметь, – делая ударение на последнем слове, заметил Трап. – Здесь ты ничего не найдешь. Бывает, убийцы находят жертву, а бывает и наоборот. Думай, полковник. И бывай. Надеюсь, больше не встретимся.

Трап подозвал охранников и вместе с ними вошел в лифт. Мотор мягко гудел, пока лифт спускался вниз, а Гуров все стоял и смотрел на закрытые двери. «Что он хотел сказать? Что имел в виду?» От жары в голове звенело, во рту пересохло и ужасно хотелось пить. Он вызвал лифт, спустился вниз и направился к знакомому магазину, где в первый день опрашивал продавца. Новости его не интересовали, он просто хотел купить бутылку воды, чтобы смочить горло.

Продавец в магазине оказался из другой смены. За минуту продал Гурову минеральную воду, такую, какая тому требовалась, причем цена оказалась не выше, чем в сетевых магазинах. Не выходя из магазина, Лев открыл бутылку, сделал три больших глотка, и сразу стало легче.

– Приятно холодненьким освежиться, правда? – подал голос продавец, молоденький парнишка невыразительной внешности.

– Приятно, – согласно кивнул Лев.

– Я специально слежу, чтобы запас в холодильнике был. А то придет покупатель, потный от жары, пить страшно хочет, а воды нет. Не успели или не захотели подсуетиться, – оживился продавец. – А вы из полиции?

– Почему так решил? – поинтересовался Гуров.

– Я вас видел, вы приезжали, когда в том доме труп нашли, – ответил парнишка. – Мне на смену нужно было заступать, а живу далеко, так что приезжаю рано.

– Что-то я тебя не припомню, – Гуров не забыл, что в магазине в тот день был один продавец. – Ты здесь был?

– Нет, я во дворике сидел. Не люблю смену раньше принимать. А то кое-кто считает, что все за него должны работать, а он только зарплату будет получать.

– Это ты про сменщика? Странный парень.

– Не то слово, – подхватил парнишка. – И ленивый, вот он точно не перетрудится. Как думаете, ту квартиру теперь дешевле сдавать будут?

Вопрос прозвучал без перехода и буквально поставил Гурова в тупик.

– Квартиру? Ту, в которой убийство произошло? – уточнил он.

– Ну да. Я бы снял, если бы по деньгам договорились. А что? От работы пять минут, и район мне знаком. Хороший вариант, – рассуждал парнишка. – Я у бабки живу, комнату снимаю. До работы два с половиной часа добираться, а тут рядом совсем. Не замолвите за меня словечко перед хозяином?

– Боюсь, не получится, – развел руками Лев. – Не в моей компетенции.

– Нет, заставлять не нужно. Просто сказать, что вот, мол, хороший парень, на долгий срок квартиру снимет. Не будет таких проблем, как с этим жильцом, которого неизвестно где подцепили.

– Ладно, я подумаю, – пообещал Гуров, выходя из магазина.

– Он сейчас как раз в квартире! – вдогонку ему крикнул парень. – Удачный момент, чтобы поговорить!

Лев резко развернулся, вернулся в магазин и подступил к парнишке:

– Кто сейчас в квартире?

– Да тот, хозяин новый. Минут десять назад в магазин заходил. Взял моющие средства, тряпки и ушел. Отмывать, наверное, собирается, – предположил парень. – Я поэтому и попросил, чтобы вы это, замолвили за меня…

– Будет тебе квартира! – похлопал парнишку по плечу Лев и помчался к дому, где убили Кадацкого.

На последний этаж он поднялся вовремя. Дверь в квартиру стояла открытой, клочок бумаги с печатью, предназначенный для обозначения зоны, куда нет доступа, болтался на косяке. Из квартиры доносился звук льющейся воды. Гуров ворвался внутрь и сразу в ванную комнату. Там, наклонившись над раковиной, стоял мужчина.

– Стоять, руки за голову! – выкрикнул Лев.

От неожиданности мужчина выронил пластиковое ведро и медленно повернулся, подняв руки так высоко, как только мог. Лицо приобрело оттенок старой побелки, губы подрагивали, в глазах не просто страх, а дикий ужас. Если бы мог, он бы заорал во все горло, но язык онемел, и все, что он мог из себя выдавить, лишь жалкий писк.

– Проклятье, весь пол залил, – опустив глаза вниз, проговорил Лев. – Посмотри, что натворил! Да опусти ты руки!

– Кто вы? – выдавил из себя мужчина.

– Вопрос в том, кто ты и кто тебе позволил проникать в опечатанное помещение? – грозно произнес Гуров. – Не видел печать на двери?

– Это моя квартира, у меня документы есть… – Мужчина потянулся к карману брюк.

– Руки! Убрал руки от карманов!

– Вы из милиции? – с надеждой в голосе спросил мужчина.

– Из полиции, – поправил Лев. – Полковник Гуров. Московский уголовный розыск.

– Полковник? Вот удача! Как же вы меня напугали! А я – Сергей Антипин, владелец квартиры. Мы с вашим коллегой общались по телефону, он говорил, что вы у них главный. Могу я теперь в карман залезть?

– Что там?

– Документы. Хотите, сами возьмите, я не возражаю. – От облегчения Антипин был готов на все.

Лев достал из кармана брюк паспорт. В нем лежало свидетельство о праве собственности на квартиру. Изучив документы, он внимательно посмотрел на мужчину и спросил:

– Ты зачем в квартиру полез, Антипин?

– Так отмывать же надо, – удивленно произнес тот. – Как ее в таком виде сдавать?

– Кому сдавать? Ты действительно не понимаешь или притворяешься? Идет следствие, твоя квартира является местом совершения преступления, а ты собрался все улики смыть?

– Да времени-то сколько уже прошло! Все отпечатки наверняка сняли, а чего здесь еще искать?

– Пока разрешение не получено, место преступления должно оставаться неприкосновенным, – объяснил Гуров. – Сначала разрешение получи, потом отмывай.

– Я деньги на ней теряю, – расстроенно проговорил Антипин. – Весь сезон мимо меня пройдет.

– Надо было проверять, кому квартиру сдаешь. А ты даже встретиться с квартиросъемщиком не удосужился.

– Что же мне делать? Я ведь без куска хлеба останусь, – чуть не простонал Антипин.

– Есть у меня на примете жилец на твои квадратные метры, – неожиданно для самого себя сказал Лев. – Парнишка – продавец из соседнего магазина. Денег больших он тебе заплатить не сможет, зато и убивать его никто не придет. Это не владелец ивент-агентства, за ним убийцы с тесаками толпами ходить не будут. Не интеллигенция, и сленг соответствующий, зато надежно и надолго.

– Ну да, владельцы агентств тоже не все грамотной речью похвастаться могут, – согласился Антипин. – Этот вон, когда звонил, такие словечки вставлял! Я мужик, а даже мне неприятно.

– Хочешь сказать, Кадацкий за речью не следит? Странно.

– Следит или нет, а выражался он весьма косноязычно, и словечки всякие заковыристые не к месту вставлял, – продолжал вспоминать Антипин. – Знаете, когда человек хочет умным казаться, а сам понятия не имеет, что значит слово «аутентичный» и в каком контексте используется слово «априори».

– Не знал? Удивительно. Насколько я могу судить, Валерий Кадацкий речь себе поставил покруче профессора-филолога. – Гуров испытывал недоумение. – Да и как иначе? Профессия обязывает.

– Странно, а мне так не показалось. Я, правда, тоже литературных курсов не заканчивал, но мать у меня всю жизнь учителем русского языка и литературы в школе проработала. Вздумай я так выражаться, она бы мне язык отрезала.

Инцидент с проникновением был исчерпан, все темы обговорены, и Гуров отпустил Антипина со строгим наказом больше в квартире до особого распоряжения не появляться. Сам же поехал на Петровку, переваривать новую информацию. По дороге в его голове попеременно крутились слова Антипина насчет косноязычия квартиросъемщика и фраза, произнесенная вором Трапом.

«Бывает, убийцы находят жертву, а бывает и наоборот». Что значит эта фраза? Что он имел в виду? Жертва сама нашла убийц? Кадацкий сам нашел своих убийц? Сам себя заказал? В судебной практике такие случаи встречаются. Но зачем ему убивать себя? В бизнесе у него все стабильно, семейные неурядицы он решает другим способом, с деньгами напряга нет, со здоровьем, по словам супруги, тоже. Так зачем ему себя убивать?

Нет, не мог он выступать в роли заказчика. Кто станет обрекать себя на подобную смерть? И все же Трап сказал то, что сказал. Бывает, убийцы находят жертву, а бывает… Что бывает? Что они ее не находят? Но ведь труп есть, значит, убийцы жертву нашли. Или нет? И тут Гурова осенило: что, если они пришли за кем-то другим? Что, если жертва вовсе не Кадацкий? Он резко свернул с дороги, припарковал машину на ближайшем пятачке, заглушил мотор и задумался.

Если взять эту версию за рабочую, то что получается? А получается следующее: Валерий Кадацкий оказался не в том месте и не в то время. Только поэтому его убили. Жертва нашла убийц. Тогда кого собирались убить преступники? По чью душу шли в Гольяново? Ответ очевиден: они шли за квартиросъемщиком. Почему Гуров решил, что квартиру снимал Кадацкий? Доказательств этому нет, есть лишь противоречия.

Итак, некто снял квартиру в районе Гольяново. Для этого он воспользовался объявлением из бесплатного приложения и таксофоном, установленным в самом многолюдном месте Москвы. Затем расплатился за жилье авансом, уговорив хозяина квартиры обойтись без личной встречи. Расплачивался он банковской картой, и это единственное слабое звено, благодаря которому можно попытаться выйти на квартиросъемщика.

Теперь Кадацкий: как он оказался в квартире? Ответ тоже очевиден. Его пригласил квартиросъемщик. С какой целью? Возможно, что-то по работе. И вот, когда пришли убийцы, квартиросъемщику удалось сбежать, а Кадацкому не повезло. Попал под раздачу и погиб. Возможно такое? Да запросто. Что получается в этом случае? Получается, они не там искали. Не того искали. Нужно искать не врагов Кадацкого, а врагов квартиросъемщика.

Только для начала надо найти его самого. Что о нем известно? Что он мужчина, косноязычный, но с претензией на интеллигентность. Есть номер его карты и название банка. Вот и все данные. Негусто, но начать есть с чего. Еще можно снова пообщаться с сотрудниками агентства и узнать, нет ли среди клиентов человека, чья речь соответствовала бы описанию Антипина. Плюс вытрясти из них сведения о всех текущих заказах, как о личных заказах Кадацкого, так и агентства в целом.

Несмотря на то, что работы предстояло много, Гуров был счастлив. Впервые за несколько дней у него появилось чувство, что дело сдвинулось с мертвой точки. У него аж руки чесались, так хотелось поскорее приняться за работу. Он вырулил на дорогу и помчался в Управление на максимально допустимой скорости.