Текст книги "Горячее прошлое"

Глава 7

Прошло минуты три с тех пор, как сыщики обосновались в лесополосе напротив главного корпуса. Стас привалился к стволу березы и неотрывно смотрел вперед. Гуров вслушивался в тишину, старался не пропустить ни звука.

В какой-то момент ему показалось, что он что-то разобрал.

Лев Иванович подался вперед и спросил:

– Стас, ты это слышишь? – спросил он напарника.

– Что именно?

– Как будто кто-то стонет, – ответил Гуров. – Не пойму, откуда звук идет.

Крячко сменил позу, вслушался в тишину. Вдалеке действительно послышался слабый стон.

Он повернулся к другу и прошептал:

– Точно, кто-то стонет. Держу пари, это из казармы. Что делать будем?

– Надо идти, – произнес Гуров. – Чует мое сердце, простой прогулкой этот вечер не закончится.

– Ладно, ты справа, я слева, – сказал Крячко и первым двинулся к зданию.

Открытое пространство они преодолели почти бегом, добрались до здания, прижались к стене. Гуров дал отмашку, и друзья двинулись вдоль нее. Лев Иванович шел медленно, доходил до окна, осторожно заглядывал в него и двигался дальше. Пока все комнаты оказывались пустыми.

Завернув за угол, он увидел тусклый свет. Тонкая полоска лежала на промерзшей земле, чуть присыпанной снегом.

Гуров продвинулся еще на пару шагов, добрался до окна, расположенного первым на торцевой стене, заглянул в него. В комнате никого не было, но в дверном проеме отражался все тот же тусклый свет. Шел он из соседней комнаты, хотя второе окно оставалось темным, падал откуда-то сверху, видимо, пробивался через трещину у плиты перекрытия.

Лев Иванович подобрался ко второму окну. Оно оказалось забито фанерным щитом, причем следы от гвоздей оказались свежими.

«Ясно. Мне сюда и надо, – подумал он. – Идти придется через соседнее окно».

Прежде чем лезть в здание, Гуров дошел до окна, последнего в ряду, заглянул туда, увидел все те же пустоту и темень и вернулся обратно. Участок шел под уклон, поэтому здесь оконный проем располагался намного ниже.

Стараясь действовать бесшумно, Лев Иванович подтянулся на руках, перевесился через подоконник, подтянул туловище. Через минуту он стоял в комнате.

Сразу к дверному проему Гуров не пошел, неслышно переместился к смежной стене, потихоньку начал передвигаться ближе к проему. Возле него он остановился и прислушался. Стон повторился, теперь уже он различался явственно. Других звуков слышно не было.

Полковник заглянул в комнату. Картина, представшая перед его взором, заставила содрогнуться сыскаря, видавшего виды.

В центре комнаты на металлическом крюке висело тело мужчины. Вместо лица сплошное месиво, руки и ноги исколоты и изрезаны, на полу лужа воды вперемешку с кровью.

Гуров секунду оставался недвижим, затем сорвался с места и бросился к этому человеку.

«Черт возьми, он же едва дышит, – промелькнуло у него в голове. – Как его оттуда снять?»

Лев Иванович остановился, осмотрелся.

«Успокойся, не суетись, – сказал он себе. – Спешка только навредит. Железная цепь, пропущенная под обеими руками, обвивает шею и уходит вниз. Как они его туда подняли? Думай, Гуров, соображай».

Он посмотрел на цепь. Конец ее был наброшен на металлический швеллер, торчащий из стены.

«Ясно, поднимали за цепь. Нужно ослабить ее, и он окажется на полу, – подумал Гуров. – Только бы концы не перепутать. Иначе у него шея враз переломится».

Он подбежал к швеллеру, снял цепь, осторожно потянул за один конец. Цепь начала натягиваться туже. Сыщик тут же отпустил этот конец и начал тянуть за второй. Поддавалась цепь туго, видно, за что-то зацепилась, но он не останавливался.

«Еще чуть-чуть, давай, родная, – уговаривал он ее как человека. – Помогай, милая, жизнь этого парня от тебя зависит».

За все это время человек, висевший на крюке, кроме стонов не издал ни звука. Он не заметил появления Гурова, не видел, как тот боролся с цепью, был в отключке.

Лев Иванович понимал, что времени у него в обрез. Крячко находился неизвестно где. Один черт знает, когда вернется сюда тот тип, который ушел в лес.

И все же торопиться он не мог. Одно неверное движение, и цепь затянет шею, переломит кадык. Тогда все его труды окажутся напрасными.

О том, кого он спасает, Гуров не думал. Не важно! Надо выручить. Это человек, он должен жить, имеет на это право. Полковник обязан сделать все, чтобы помочь ему.

Цепь застопорилась и никак не хотела скользить вниз. Лев Иванович тянул ее из стороны в сторону, дергал вниз, а она стояла на месте как приваренная.

«Да чтоб тебя! Пойдешь ты наконец?» – Гуров изрядно разозлился и резко дернул цепь.

Она поддалась, понеслась вниз, увлекая за собой тело.

Лев Иванович отбросил ее в сторону и бросился вперед. Он едва успел подхватить бездыханное тело и оттащить в сторону, чтобы его не накрыло каскадом металлических звеньев. Сыщик начал освобождать человека от пут, услышал какой-то посторонний шум за спиной и оглянулся.

В дверях стоял человек, широкие плечи которого занимали почти весь проем. В руках у него красовалась массивная железная труба.

– Привет! – почти добродушно произнес он.

Гуров начал выпрямляться. Рука его потянулась к бедру, где висела кобура с пистолетом.

– Эй, без глупостей! Руки поднял! – Тон этого типа мгновенно изменился. – Не делай резких движений!

– С какой стати? – Голос Гурова звучал совершенно обыденно.

В нем не было ни волнения, ни тем более страха.

– С такой, что твоя жизнь в моих руках, – заявил этот субъект и глумливо ухмыльнулся.

– Труба против пистолета?

– Двое против одного, – произнес здоровяк и свистнул.

Из дверного проема, за которым располагалась соседняя комната, показался щуплый мужик с прыщами по всему лицу.

Сыщик вздохнул, убрал руку от кобуры и проговорил:

– Не думаю, что это вам поможет.

– Да чего ты с ним трындишь? Валить его надо, да и все дела, – подал голос прыщавый недомерок. – Какой-то козел влез к нам в хату, а ты с ним лясы точишь!

– Слышал? Ты влез на нашу территорию, – заявил первый дядька. – По мнению моего кореша, тебя нужно грохнуть. Как тебе такая идея?

– Мысль интересная, но нерациональная, – сказал Гуров и сделал вид, что серьезно обдумывает этот вопрос.

Он тянул время, так как знал, что скоро здесь появится Стас, и тогда положение изменится в их пользу.

– Убить мента само по себе неразумно, а полковника из главка и подавно. Вам угодно натравить на себя всю полицию Москвы и области? Ну, разве что хочется почувствовать себя смертниками, тогда да, ради бога.

– Чего он сказал? – засуетился мелкий гад. – Ты что, в натуре мент?

– Нет, я лесник, природу охраняю, – съязвил Гуров.

– Заткнитесь оба! – Тон здоровяка резко изменился, лицо его исказила гримаса злобы.

– Простите, но я не договорил, – как ни в чем не бывало продолжил Лев Иванович. – Итак, про мента я сказал. Теперь о главном. Неужели вы думаете, что я приехал сюда один? Наивные вы, парни. Сами и то парой ходите, а меня за полного лоха приняли, да?

– Треп! – коротко бросил здоровяк. – Ты здесь один, лох самый натуральный.

Едва он договорил, как со стороны окна послышался громкий свист, и зычный голос Стаса Крячко огласил окрестности:

– Валера, с фланга заходи! Группа захвата, на выход!

Далее события начали развиваться со скоростью света, но для Гурова все происходило как в замедленной съемке. Недоросток отшатнулся, отбросил в сторону бейсбольную биту, которую держал в руках, пока шла беседа, и исчез в боковом проеме. Здоровяк оттолкнулся от стены и нырнул под ее защиту.

Лев Иванович услышал лязг металла, а через секунду увидел, как в дверной проем падает стеллаж огромных размеров. Он закрыл проем почти полностью. С пола поднялась пыль.

Гуров чертыхнулся. Тратить время на освобождение прохода, когда гулкий топот стихал, преступник удалялся в неизвестном направлении? Нет, на это времени не было. Сыщику пришлось последовать за прыщавым типом и искать выход через боковое помещение.

– Стас, здоровяк мой, – прокричал он на ходу, чтобы сориентировать Крячко.

Лев Иванович выскочил из здания всего на пару минут позже здоровяка, и все равно тот успел получить хорошую фору. Его фигура виднелась метрах в двадцати от лесополосы. Гуров потратил еще полминуты на то, чтобы определить, где находится Крячко. Он пробежал до угла и почти нос к носу столкнулся с напарником.

Стас остановился и спросил:

– Что у тебя?

– Первый бежит в сторону лесополосы, – скороговоркой произнес Гуров. – Где второй?

– Ушел вправо. Я за ним. Он в обход по кустам пошел, – выпалил Крячко, обогнул товарища и помчался дальше.

Лев Иванович взглядом нашел здоровяка и помчался ему наперерез. Расстояние сокращалось медленно, бежать мешал строительный мусор, которым была завалена вся территория заброшенной воинской части. Гуров то и дело спотыкался, но не останавливался.

Боковым зрением он следил за передвижением второго беглеца. Тот продирался сквозь кусты, выскакивал на открытое пространство, потом снова нырял в лесополосу, стремился соединиться с подельником.

– Лева, поднажми, они к тачке бегут!

Предупреждение Крячко прозвучало за секунду до того, как в лесу заработал двигатель. Еще через минуту на дороге показался автомобиль, неприметная старенькая «Нива». За рулем сидел здоровяк. Он давил на газ, выжимал из машины максимум скорости, вел ее прямо на Гурова. Фары слепили глаза сыщика, не давали ему сориентироваться, понять, откуда надвигается опасность.

– Лева, к дому давай! – выкрикнул Крячко. – Уходи, тебе говорят!

Гуров и сам понимал, что на открытом пространстве он представляет собой отличную мишень, но видел и то, что уходить с дороги ему нельзя. В этом случае преступники сбегут. Где их потом искать, куда бежать или ехать?

Пока он метался из стороны в сторону, раздумывал, как поступить, «Нива» вдруг резко сменила направление. Теперь здоровяк погнал ее от полковника к высокому кустарнику. Из него выскочил второй преступник и понесся прямо к автомобилю, не оглядываясь, не притормаживая, вперед к спасению.

Крячко все еще пытался перехватить прыщавого недомерка, не дать ему добраться до машины, но все напрасно. Здоровяк на ходу распахнул пассажирскую дверь. Его подельник каким-то чудом не залетел под колеса, ухватился за нее, дважды качнулся из стороны в сторону и нырнул в салон. Дверь хлопнула, двигатель взревел, здоровяк снова изменил направление, и «Нива» на максимальной скорости понеслась прочь с территории воинской части.

Гуров понял, что преступники уходят, и предпринял последнюю попытку остановить их. Он выхватил из кобуры пистолет, прицелился и выстрелил. Увы, это решение запоздало. Пуля ушла в сторону. Слишком большое расстояние отделяло стрелка от мишени, к тому же движущейся. Лев Иванович сделал три или четыре выстрела, но ни одна из пуль, выпущенных им, не достигла цели.

– Кончай палить, полковник. Смирись, мы их упустили.

Гуров повернул голову на звук голоса. Крячко стоял в десяти метрах от него и тяжело дышал. От жаркой погони лицо Стаса покрыла пыль. Она мешалась с потом, оставляла на лбу и щеках грязные потеки.

Лев Иванович прочел в глазах друга искреннее сожаление.

– Ничего, мы их найдем, – подбодрил он его.

– Почему я не взял с собой пистолет? Если бы у меня было оружие!.. – сокрушенно произнес Крячко. – Этот поганец был в двадцати метрах от меня. Совсем близко, Лева! Один выстрел в коленную чашечку, и он уже не беглец.

– Забудь, – сказал Гуров и махнул рукой. – Я тоже хорош. «Нива» мне прямо в лоб шла. Вот уж мне точно даже в водителя целиться не было нужды. Стекло раскроил, видимости его лишил, вот и все, далеко не уедет.

– Почему я не взял пистолет?

– Почему я не стал стрелять?

Эти фразы прозвучали одновременно, с одинаковой интонацией. Гуров и Крячко переглянулись и внезапно громко рассмеялись. Ситуация и правда выглядела комично. Два бывалых сыскаря стоят в темноте в лесу и плачутся друг другу об упущенных возможностях.

– Кто увидит, засмеет, – сквозь смех проговорил Крячко. – Ладно, давай выбираться из этой глухомани.

– Уезжать отсюда рано, – заявил Гуров. – Мы с пленником еще не разобрались.

– С каким пленником? – Крячко изрядно опешил.

– Да, ты ведь не в курсе, – протянул Лев Иванович. – Эти бандиты в казарме пленника держали. На меня они вышли, когда я его с крюка снимал. Пойдем, сам все увидишь.

Они вернулись в казарму.

Пленник, освобожденный от пут, лежал на полу и не подавал признаков жизни. Гуров склонился над ним, поднял кисть, нащупал пульс. Тот едва бился под его пальцами.

Крячко взглянул на страдальца, покачал головой и проговорил:

– Да, хреновые дела. Давай, Лева, дуй за машиной, а я сейчас бригаду вызову и «Скорую». Без помощи специалистов нам точно не обойтись.

Бригада «Скорой помощи» приехала через пятнадцать минут. Крячко связался с дежурным на Петровке, отдал приказ отправить к ним выездную группу с криминалистами, велел срочно связаться с Икшей, чтобы оттуда прислали машину «Скорой помощи» для перевозки тяжелораненого, а также передал приметы автомобиля преступников для организации плана «Перехват».

Пока сыщики ждали врачей и криминалистов, Гуров подогнал свой автомобиль к зданию казармы, вооружился питьевой водой и автомобильной аптечкой. Господа полковники соорудили в комнате некое подобие постели, перенесли туда раненого и попытались привести его в чувство.

Разглядывая скудный набор аптечки, Лев Иванович озабоченно покачал головой и проворчал себе под нос:

– И что со всем этим делать? Одни бинты да лейкопластырь. Как будто после аварии на дороге все, что нужно пострадавшему, так это крестиками его обклеить. Даже нашатыря нет.

Он полил водой лицо освобожденного узника, осторожно, стараясь не давить на раны, обтер лоб и щеки, смочил губы. Однако никакой реакции на эти его манипуляции не последовало. Попытки вернуть сознание человеку, перенесшему жуткие мучения, пришлось прекратить.

Гуров остался возле страдальца, а Крячко отправился в помещения, которыми пользовались преступники. Осмотр пыточной, как он назвал комнату, оборудованную крюком и цепью, Стас оставил криминалистам.

В казарме обжитыми оказались еще три помещения. Два располагались через коридор от пыточной и той каморки, где, по предположению Крячко, бандиты держали пленника. Комнатой ее было сложно назвать. Это скорее был чулан или кладовая два на два метра, без окон, зато с массивной железной дверью, чудом уцелевшей после неоднократных набегов любителей дармовщинки. О ее назначении красноречивее всяких слов говорил матрас, основательно пропитанный кровью и специфическим запахом выделений гниющих ран.

В двух других комнатах шикарной мебели и других благ цивилизации тоже не было. Но все же они казались вполне пригодными для жилья. Панцирные кровати застелены постельным бельем, в тумбочках некоторый запас еды, одноразовая посуда из супермаркета, в одной из комнат портативный приемник на батарейках.

«Похоже, не один день эти изверги здесь загорали, – пришел к выводу Крячко. – Постелью обзавелись, матрасы откуда-то притащили».

Он окончил осмотр, вернулся к Гурову и сказал:

– Короче, Лева, дела обстоят так. Две комнаты обжитые, бандиты с неделю ими пользовались. Одна, которая для пленника, пустая. Там только матрас. Ну а о себе преступнички позаботились получше. Кровати спроворили, посудой обзавелись. Для проведения досуга радиоприемник сюда привезли. Судя по количеству коек, действовали они вдвоем.

– Их было трое.

Гуров и Крячко одновременно оглянулись.

Тихий, едва слышный голос принадлежал пленнику.

Лев Иванович поспешно присел возле него, отвинтил крышку с бутылки, поднес к губам. Пленник сумел сделать только один глоток. Вода потекла по подбородку, скатилась на шею. Это простое движение лишило его сил.

– Лежи, не двигайся. – Гуров придержал его за плечи. – Помощь уже в пути, скоро все закончится.

– Их было трое, – повторил пленник. – Третий – главный.

– Скажи, кто ты? Можешь назвать свое имя? – спросил Гуров.

– Игорь Никиф….

Пленник снова потерял сознание, но того, что он успел сказать, было достаточно для того, чтобы господа полковники сумели сделать соответствующие выводы.

Когда приехали доктора, они сдали им пациента с рук на руки. Врач бегло осмотрел его и тут же заявил, что надо везти бедолагу в институт Склифосовского. Тамошние специалисты непременно поставят парня на ноги.

Игоря Никифорова увезли, криминалисты и оперативники разошлись по комнатам собирать улики и доказательства. Гуров и Крячко какое-то время наблюдали за работой коллег, потом собрались и поехали обратно в Москву.

Какое-то время сыщики молчали, затем Крячко не выдержал и проговорил:

– Да, Лева, ты и на этот раз оказался прав. Никифоров не преступник, а еще одна жертва. Кто бы мог подумать?

– На самом деле в пользу этой версии говорило много фактов, – заметил Гуров. – Справедливости ради надо признаться, что я тоже до последнего не был уверен в том, что Игорь тут жертва. Подозрительно было то, что он так глупо себя подставил. Ведь столько человек видели его вместе с Веденеевым перед самым исчезновением.

– Ну, знаешь ли, если бы он планировал сбежать после убийства, тогда бы ему было плевать на то, сколько человек видели их вместе, – сказал Крячко.

– Насчет бегства тоже все слишком сложно и мудрено. Раз уж ты все равно ноги уносишь, то почему бы тебе не взять свою машину хотя бы для того, чтобы выехать из области? – Гуров поморщился и сменил направление разговора: – Ладно, что толку переливать из пустого в порожнее. Давай помозгуем, что у нас есть на руках на настоящий момент.

– Двое преступников, автомобиль, на котором они передвигаются, и сведения о том, что бандитов, насильно удерживавших Никифорова, возглавляет третье лицо, пока нам неизвестное, – перечислил Стас.

– Еще с уверенностью можно сказать, что эти же люди удерживали Ивана Веденеева, а затем перевезли его тело на территорию Старо-Марковского кладбища, – добавил Гуров. – Получается, что мы имеем дело с организованной преступной группировкой, целью которой является что?

– А вот это мы узнаем только тогда, когда врачи позволят нам допросить Игоря Никифорова, – ответил Крячко.

– Или пока не задержим самих преступников, – сказал Лев Иванович. – Теперь давай смотреть, что можно сделать сейчас, пока у нас на руках нет ни задержанных, ни показаний потерпевшего.

– Составить фоторобот преступников, разослать ориентировку и пробить по базе, – споро, как школьник на уроке математики, ответил Крячко.

– Хороший ответ, – похвалил друга Гуров. – Вернемся в Москву, этим и займемся.

– Лева, побойся бога! Два часа ночи. Неужели дело не потерпит до утра? – взмолился Стас. – Это ты у нас семижильный, а простым смертным иногда еще и спать нужно. Да и покушать не мешало бы.

– Ладно, подброшу тебя домой, а сам всем займусь, – произнес Гуров. – Все равно сейчас не усну, да и по «Перехвату» кто-то должен сведения получать и систематизировать.

– В управлении есть кому этим заняться, – заявил Крячко. – Ты там сейчас совершенно не нужен. Будут новости, дежурный тебе доложит. Да и ребята из лаборатории отдыхают давно. Завтра приедешь, составим фоторобот и отправимся к Никифорову в больницу.

– Да не усну я, Стас, – в сердцах бросил Гуров. – Ведь мы чуть второго парня не загубили. Все выжидали да сомневались, пока эти изверги истязали его.

– Лева, ты просто не можешь спасти всех, понимаешь? Ты простой человек, со своими слабостями и недостатками. Никто не ждет от тебя, что ты круглые сутки будешь гоняться по Москве и искоренять преступность.

– Ладно, забыли. Едем по домам, – сказал Лев Иванович, поджал губы и устремил взгляд на дорогу.

Крячко расстроенно покачал головой, хотел что-то сказать, но передумал. Он лишь махнул рукой, отвернулся и закрыл глаза.

До Москвы сыщики докатили молча. Гуров высадил напарника у его дома и уехал.

Обещание свое Лев Иванович не сдержал, домой не поехал. Он вернулся на Петровку, засел за телефон и начал обзванивать районные отделы, задействованные в плане «Перехват».

Спустя час эти действия были свернуты. «Ниву» сотрудники полиции нашли в районе деревни Игнатово. От воинской части она не отъехала и десяти километров. Преступники бросили машину в дачном кооперативе. Каким образом они выбрались из населенного пункта, предстояло выяснять уже другим службам. Машина была передана криминалистам для глубокого осмотра, но до утра сведений от них ждать явно не стоило.

Ехать домой было поздно, но Гуров рассудил, что лучше провести два часа в собственной постели, чем четыре в казенной.

Он закрыл кабинет, вернулся домой, потихоньку прошел на кухню, сделал на скорую руку бутерброд, пожевал и отправился спать.

Жена беспокойно заворочалась.

– Который час? – Она потянулась к будильнику.

– Спи, родная, еще глубокая ночь, – сказал Гуров, обнял жену за плечи и задумался.

«Сообщать Александру Веденееву о том, что мы нашли Игоря Никифорова? Мать Ивана уверена, что тот виновен в смерти ее сына. Станет ли она добиваться встречи с Игорем? Смягчится или станет еще непримиримее? О том, что дело Ивана передано в главк, я сообщил Веденееву еще в тот день, когда мы с Крячко посетили ресторан и поехали знакомиться с окружением Ивана и Игоря.

Я позвонил Александру, предупредил, что подъеду, чтобы составить список тех людей, с которыми общался Иван. В тот раз в квартиру Веденеев меня не впустил. Спустился во двор, извинился, что не приглашает в дом, заявил, что жена подавлена горем и не готова сейчас общаться с посторонними.

Разговаривали мы в машине, Веденеев внешне держался спокойно, сказал, что теперь за судьбу сына спокоен. В переносном значении, разумеется.

Список он приготовил очень подробный, вспомнил даже тех мальчишек и девчонок, с которыми Иван дружил в младших классах. Я это обстоятельство отметил, на что Веденеев сообщил мне, что перечень готовила жена. Она зашла на странички сына в социальных сетях и выписала всех людей, имена которых хоть раз слышала от сына.

Я забрал список и уехал. С того дня с Веденеевым не встречался, и он мне не звонил.

Теперь обстоятельства дела изменились коренным образом. Я должен решить, сообщать об этом Веденееву или нет? По большому счету я изначально, еще при первой встрече, предупреждал отца, что не стану посвящать его в детали расследования убийства сына, но ведь Игорь Никифоров – ключевая фигура в произошедшей трагедии.

С одной стороны, сообщить надо. Все-таки у них одна судьба с сыном Веденеева. Или почти одна. Оба они попали в руки жестоких преступников, претерпели от них мучения. Для одного это закончилось гибелью, для другого – почти наверняка увечьем на всю жизнь. Если не физическим, то психологическим точно.

С другой стороны, неизвестно, что поведает нам Никифоров. Вполне возможно, что в передрягу Иван попал с подачи Никифорова. Такой расклад вряд ли вызовет сочувствие и понимание со стороны родственников Ивана. Кто знает, как отреагирует на новость Веденеев. Вдруг затаит злобу и, чего доброго, начнет парню мстить? Да и реакция матери Ивана совершенно непредсказуема.

Подождать, пока Игорь придет в сознание и сможет говорить, а уж потом сообщать отцу Ивана? По факту, так сказать. Наверное, это решение будет самым разумным. Мне ведь и так предстоит нелегкий разговор с родителями Никифорова. Сейчас я их оповещать не стал. Зачем? В больницу отца и мать все равно не пустят, а устраивать им лишнюю бессонную ночь я совершенно не хотел. Понятно, что матери сейчас и так не до сна. Сколько дней от Игоря новостей нет, а тут еще и друга его убили. Все же будет лучше, если я сначала побеседую с врачами института Склифосовского, выясню, насколько все плохо или, наоборот, хорошо, а потом сам поставлю родителей Никифорова в известность о том, что их сын нашелся».

Тяжелый сон сморил полковника лишь под утро. Час зыбкого, беспокойного забытья пролетел как одна минута. Когда на тумбочке прозвенел будильник, он открыл глаза, хлопнул ладонью по кнопке и понял, что если пролежит в постели хотя бы одну лишнюю минуту, то ни за что не сможет заставить себя встать.

Чертыхаясь про себя, Гуров поднялся и заковылял в ванную.

«Холодный душ исправит положение, – подбадривал он себя. – А если очень повезет, то сегодня можно будет вернуться пораньше и сразу завалиться спать».