Текст книги "Горячее прошлое"

Глава 8

– Что делать будем, Ткач?

– Заткнись, Вовчик, дай подумать.

Двое беглецов сидели в зарослях кустарника недалеко от Икшинского водохранилища. Здоровяк привалился к стволу, закрыл глаза. Стычка с полицией выбила почву у него из-под ног. Он выскочил из казармы и помчался к роднику, где оставил машину. Почему не подогнал к казарме? Чтобы не привлекать внимания всякого сброда, вроде бомжей и грибников, которые нет-нет да и подходили к заброшенной воинской части.

Когда с улицы донесся крик мента, Ткач понял, что нужно валить. У него были опасения, что Вовчик впадет в ступор, не сообразит, что нужно делать. Но нет, тот отреагировал правильно, сорвался с места как подстреленная лань, тут же сообразил, что к машине бежать надо.

Идея свалить стеллаж была просто гениальной. Правда, Ткач рассчитывал, что закупоренный проход задержит того наглого мента на более-менее долгое время. Пока тот будет разбираться, он успеет добраться до машины. У него еще останется время на то, чтобы найти брата.

Но мент не стал возиться с тяжелой конструкцией. Он просто бросился в обход.

Ткач выбежал из здания и на всех парах помчался к лесополосе. Между лопатками у него возник леденящий холод, он все ждал, что мент начнет стрелять. Беглец почти физически ощущал, как пуля, прорезав воздух, впивается ему в спину точно между лопаток. Чувство мерзопакостное. Он не хотел бы испытать его снова.

До машины добраться ему удалось без труда. Мента задержала вовсе не его баррикада, а что-то другое. Ткач получил хорошую фору. А уж когда он почувствовал вибрацию рулевого колеса, услышал рычание движка, тут все сомнения отпали. Все! Свобода у них в руках.

Тут вдруг откуда-то из глубины души поднялась злость. Так неожиданно, совершенно некстати.

Она заставила его действовать совсем не так, как он задумывал вначале. Вместо того чтобы гнать машину к брату, Ткач вдруг развернул ее строго на казарму и помчал прямо на мента. Паршивые ублюдки! Приперлись сюда, нарушили их покой!

А тот мент совсем страх потерял, стоял и будто с лучшим корешем за баб трепался. Видел же, что не в его пользу расклад, а не струхнул, хоть Ткач мог его запросто раздавить, расплющить, как мокрицу бесполезную!

Он и раздавил бы, если бы про пистолет ментовский не вспомнил. Ткач, как идиот последний, летел прямо на пулю. Хорошо, хватило ума, свернул, чуть проехал, Вовчика увидел, дверцу распахнул, погнал прямо на него. Тот молодец, не сдрейфил, прыгнул, в дверцу вцепился, повис на ней, как макака. Ткач ему помочь никак не мог. Ему баранку крутить надо было. Но Вовчик и тут не сплоховал, повисел малость и в салон запрыгнул. Ткач снова по газам и вперед.

Мент, наверное, тоже про свой пистолет забыл. Когда выстрелы зазвучали, Ткач уже далеко был, ни одна пуля даже близко не прошла. Дальше он гнал, не разбирая дороги. Лишь бы уйти подальше, увеличить расстояние.

Какое-то время Ткач назад оглядывался, погони ждал. Но нет, ничего подобного не было. Наврали эти менты, что ОМОН с ними. Если бы это была правда, то не сидеть бы ему сейчас под березой, не валяться бы Вовчику на холодной земле.

Когда пыл погони улегся, он начал думать, куда им податься. От машины нужно было избавляться, это Ткач понимал. Но как самим отсюда выбираться, без колес, да еще когда неизвестно, куда их занесло?

Чтобы мозг в порядок привести, он машину остановил, вышел, осмотрелся. Вдалеке, чуть левее, выстроился ряд домов. Окна все темные, собаки не брешут. Значит, дачные постройки. Все стоят пустые, потому что не сезон.

Ткач вернулся в машину, завел движок, проехал весь поселок, поставил машину за гараж у крайней дачи. Место глухое, «Нива» не сразу в глаза бросится.

Ткач вытолкал Вовчика из салона и погнал вперед. Тот ныть начал. Мол, и куда же это мы идем? Да все равно, лишь бы от машины подальше, чтобы не загребли. Человека найти намного сложнее, чем автомобиль. Вовчик идти не мог, задыхался. Ну и что теперь делать? Не на горбу же его тащить. Ткач обматерил брата, отвесил ему пинка, тот и поплелся.

Шли они долго, километров шесть отмахали. Сначала по дороге, потом свернули с нее, речку вброд одолели на тот случай, если менты собак по следу пустят. Дважды железку перемахнули, забрели в этот лесок, и все, силы у них иссякли.

Ткач присмотрел кустарник погуще, затолкал туда брата, залез сам и рухнул на землю. К тому времени Вовчик слова сказать не мог, сил у него совсем не осталось. Да оно и к лучшему, пусть помолчит, зубы целее будут.

Угораздило же его этого прыщавого нытика себе в кореша определить! В детстве они совсем не ладили. Мать Вовчика за его отца замуж вышла, поселилась в их доме и сынка с собой привела. Тот все к бабке просился, а она ни в какую. Живи со мной, да и все тут. Отец его не обижал, жалел, так как больной он с детства.

Ну а Ткачу-то за что этого прыща жалеть? Какой же мерзкий он в детстве был! Стучал на сводного брата матери почем зря, не раз получал за это по загривку и прочим местам, но все равно никак не унимался.

Потом Ткач из дома ушел, самостоятельной жизнью зажил. Пути их тогда надолго разошлись. Сперва отец умер, через пять лет и мать Вовчика.

Ткач на похороны приехал. А как же иначе? Она ведь его растила, да и женщиной оказалась неплохой, только сынка избаловала, а в остальном все нормально было.

На поминках Вовчик разнылся. Дескать, как одному жить? Пропаду ведь теперь. Ткач то ли с бухлом перебрал, то ли чувства родственные в нем вдруг проснулись. Он взял да и предложил Вовчику к нему переехать. Тот, не будь дурак, согласился.

С тех пор так они и жили. Вовчик ныл, задирался и получал оплеухи, а Ткач терпел. Он раз двести, наверное, собирался выгнать брата из дома. Разозлит его Вовчик, взбесит до края, он ему по репе настучит и за порог вышвырнет. Вовчик сопли распустит, с час ноет, потом обратно проситься начинает. Ткач его пускал. А куда его выгонишь, он ведь и правда пропадет. Да и привык Ткач к нему, хоть и злился порой.

Когда это дело подвернулось, Ткач не хотел брата втягивать. Пользы от него все равно никакой не будет, одни помехи. На черта это надо? Но Вовчик его уговорил.

Пока они сами работу выполняли, Вовчик и правда больше мешался, чем пользы приносил. Зато потом, когда все круто завернулось, брата как подменили. В нем вдруг проснулись жуткая злоба, невероятная жестокость. Сам Ткач этого не любил, только уж если край. А Вовчик будто всю жизнь об этом мечтал.

В прошлый раз и в самом деле нехорошо вышло. Ткач не уследил, а Вовчик перестарался, забил парнишку до смерти. Да тот сам виноват, незачем было во взрослые игры лезть.

Чтобы неповадно было, Ткач Вовчика с собой взял, когда тачку на кладбище отгонял. Братец трясся всю дорогу, от каждого пешехода шарахался, все ждал, что их менты остановят. Нет, обошлось. Обратно их Мах на своей машине подхватил и к автобату подвез.

Мах – мужик серьезный, не какая-то шушера. У него выходы на серьезных людей. Потому Ткач с Вовчиком и в дерьме сейчас, что слишком важных персон подставили. Понятно, что не они это сделали, а эти молокососы. Но ведь и те вроде как из команды Маха. Пусть нанятые, но ответ за них ему держать.

Так серьезные люди сказали, а с ними не поспоришь. Поступили они с Махом не как отморозки, вполне благородно. Срок дали на исправление ситуации. Только не хватило этого времени. К концу недели надо бабки и товар готовить, либо голову в петлю совать.

А тут еще менты. Откуда они взялись? Как вышли на их логово? Ведь вроде все Мах продумал, и следов они нигде не оставляли, а гляди – неделя не минула, а легавые уже на них вышли.

Так что теперь делать? В город показываться нельзя, засветились они с братом перед теми легашами. Здесь оставаться тоже не резон. Без бабок, жрачки, теплой одежды.

Выход один. Надо идти к Маху. Пусть помогает, разруливает ситуацию. Он мужик осторожный, даже перед ними не светился, да только Ткач тоже не лох. Вычислил место, где Маха найти можно. Для страховки, так сказать, на всякий случай.

Вот теперь этот случай и представился.

– Вставай, Вовчик! – Ткач толкнул в бок прикемарившего брата. – Пойдем к Маху, пусть бабками снабжает. Нам куда подальше валить надо.

– К Маху? На хрена нам к нему? Домой пошли, там деньгами разживемся, оденемся по-человечески, а потом уберемся из города, – заартачился Вовчик.

– Нельзя нам домой, – ответил Ткач, которому вернуться в родной дом хотелось ничуть не меньше, чем брату. – Там нас менты пасти будут.

– Да как они узнают? – спросил Вовчик. – По фотороботу еще адрес не научились вычислять.

– Как-нибудь узнают, – неуверенно произнес Ткач. – Выведали же как-то, что мы в автобате засели.

– Это другое, – с видом знатока начал объяснять Вовчик. – Там экспертиза помогла. Они машину того молокососа нашли, с колес почву взяли, вот по ее анализу и вычислили, на какой территории нас искать.

– Вовчик, ты идиот! Какая почва? Какие анализы? – Ткач утомленно закатил глаза. – Насмотрелся фильмов, теперь к жизни их примеряешь. Нет у наших легашей таких возможностей, чтобы почву с каждой машины анализировать. Даже ФСБ не может такое сделать, а ты про рядовых оперов речь ведешь.

– Тогда как они на нас вышли? Скажи, раз такой умный, – заявил Вовчик. – Или лучше растолкуй мне, как они нашу хату по лицам вычислят.

– Домой не пойдем, – отрезал Ткач. – Отправимся к Маху. Он у нас главный, вот пусть и расхлебывает.

Ткач начал подниматься, Вовчик потянулся, ухватился за его штанину. Тот брезгливо поморщился, но руку подал, поднял брата, обхватил за плечи, потащил из кустов. Доходяга прошел метров десять и снова свалился.

– Погоди, дай передохнуть, – простонал он.

– Что, совсем хреново? – сочувственно спросил Ткач.

– Голова кружится, в глазах темно, – ответил брат. – Пожрать бы чего.

– Нет жратвы, терпи.

– Не могу я терпеть, ты же знаешь!

Да, Ткач знал. Хиляк Вовчик с шести лет страдал сахарным диабетом. Диета и питание по часам было главной темой для обсуждения в семье. Вовчика ругали за то, что он ел много или мало. Ему влетало, когда он забывал сделать инъекцию, загуливался на улице и пропускал обед. Короче, в детстве жизнь Вовчика была не намного веселее, чем во взрослом возрасте. Ткач удивлялся, как тот вообще дожил до тридцати семи. По его представлениям, братец едва ли мог рассчитывать пересечь тридцатилетний рубеж, с его-то рассеянностью и недальновидностью.

Пока была жива мать, на ее плечах лежало бремя заботы о своевременном пополнении запаса инсулина, приготовлении пищи, пригодной для сына, и контроле за ее приемом. Когда же матери не стало, все это автоматически перешло на Ткача. Но сейчас он ничем не мог помочь брату. Инсулин, совсем малый запас, который он забрал из «Нивы», нужно было приберечь на самый крайний случай. Еды же в глуши, в которую их занесло, взять было негде.

– Ладно, оставайся здесь. Пойду поищу, может, удастся стащить для тебя что-то съестное у местных, – заявил Ткач.

– Не оставляй меня, – взмолился Вовчик. – Я пойду с тобой. Я смогу!

– Ты что, сдурел? – Ткач нахмурился. – Думаешь, я тебя здесь брошу?

– А разве нет? Уйдешь, а я сдохну здесь от голода и холода, – поныл Вовчик.

– Заткнись! – Ткач отвесил брату увесистую оплеуху. – Еще раз заведешь такой разговор, я тебя и в самом деле брошу.

Он развернулся и, не оглядываясь, зашагал прочь. За спиной Ткач слышал тихие всхлипывания. Брат снова разнюнился.

Минут через двадцать Ткач вышел к домам. Он понятия не имел о том, что это за деревня. В темноте указателей не увидеть. Но ночь играла ему на руку. Местные жители спали мирным сном, так что можно было надеяться без помех поживиться в их сараях. На мясо Ткач не рассчитывал, ему бы хоть картошки найти или соленостей каких-никаких.

Он осторожно прошел крайнюю улицу из конца в конец, приглядел домишко, стоявший немного в стороне от основного ряда. Эта изба покосилась, выглядела развалюхой, но по всем признакам была обитаемой. Собак хозяин не держал, иначе они давно разбрехались бы.

В дом Ткач не полез, направился сразу к сараю, оказавшемуся не запертым, пошарил по стене возле двери, нащупал фонарь.

«Отлично, пока предположения оправдываются! – обрадовался он, включил фонарь, посветил перед собой. – Ага, и съестное имеется».

Ткач увидел в центре сарая крышку погреба и еще больше воодушевился.

В погреб вела старенькая лестница. Ткач с сомнением покачал головой. Выдержит ли она его вес? Эта хилая конструкция явно не была рассчитана на сто двадцать кило. Однако на деле лестница оказалась намного крепче, чем выглядела.

Ткач спустился в погреб, обследовал полки. Разнообразием разносолов хозяин хибары похвастаться не мог, но пара десятков банок в погребе нашлась. Ткач выбрал огурчики, нагреб из деревянного короба картошки, для себя взял баночку варенья и собрался уходить.

Разворачиваясь, он зацепил ботинком дерюжку, которая лежала сбоку от стеллажей с консервацией. Тряпка поднялась, и Ткач довольно рассмеялся. Под дерюжкой, прямо на полу лежали стеклянные банки с жестяными крышками.

«Ну вот, совсем другое дело, – подумал произнес Ткач. – Теперь у нас полный комплект».

В банках оказалась рыба домашнего приготовления. Не мясная тушенка, но тоже ничего.

Ткач распихал банки по карманам, прикрыл остатки дерюжкой и вылез из погреба. Он чуть подумал, прихватил с собой алюминиевый бидончик и телогрейку, висевшую на гвозде возле выхода, осторожно вышел из сарая, перемахнул через забор и отправился в обратный путь.

По пути Ткач сделал-таки крюк, дошел до дороги, где на указателе прочитал название населенного пункта. Оно изрядно обескуражило его. «Торфоболото» – так значилось на табличке.

«Да, название паршивое. Интересно, здесь действительно где-то болота есть или у кого-то фантазии не хватило что-то веселое придумать?» – подумал Ткач.

После этого он вернулся к развилке, где дорога уходила в лес, и пошел искать брата.

Тот лежал на земле точно в том месте, где его оставил Ткач. Выглядел Вовчик паршиво. Щеки ввалились, вокруг глаз коричневые круги, дыхание учащенное.

Услышав шаги, он приподнялся, вяло улыбнулся и едва слышно прошептал:

– Ты вернулся.

– Вернулся, конечно, куда же я денусь, – грубовато откликнулся Ткач. – Поднимайся, хворост собирай, я жрачку принес.

Пока Вовчик лазал по кустам в поисках хвороста, Ткач достал из кармана нож, взрезал сразу три банки консервов, раскупорил банку с огурцами. Сводные братья разожгли костер, покидали в бидон содержимое консервных банок, немного погрели над огнем и принялись есть.

Вовчик запускал руку в бидон, вылавливал кусок рыбы и швырял себе в рот. Ладонь Ткача в бидон едва пролезала, так что ему приходилось подцеплять куски, зажимая их меж пальцами. Огурцы тоже пошли на ура.

Когда рыба закончилась, Вовчик вылил остатки жижи прямо себе в рот, причмокнул, рыгнул и весело рассмеялся.

– Роскошный у нас ужин получился, – улыбаясь во весь рот, проговорил он. – Еще бы чайку хлебнуть, и вообще лафа.

– Некогда нам чаи распивать. Сейчас картошку чуть припечем, в бидон сложим и будем отчаливать.

– Злой ты, Ткач! – заявил Вовчик и насупился. – Была бы жива мама, она бы тебя отчитала.

– Заткнись ты! – разозлился Ткач. – Неужели думаешь, что у нас небольшое приключение? Два брата пошли в турпоход, да? До тебя не доходит, что мы по уши в дерьме? У нас полиция на хвосте, денег ни копейки, документов нет, одежда хлипкая, а ты сидишь и радуешься уворованной рыбе!

– Зря ты так завелся. – Вовчик тут же пошел на примирение. – Ничего такого я не думаю. Я ведь не дурак. Понимаю, что дело наше хреновое. Только разница между нами в том, что ты паникуешь, а я в тебе уверен. Ты обязательно найдешь выход. Непременно, слышишь? Даже не смей думать иначе.

– Господи, ну и идиот же ты, – устало проговорил Ткач. – Как меня угораздило связаться с тобой? Ладно, собирайся. Пора нам отчаливать.

Километра два они шагали пешком, потом Вовчик стал заметно слабеть и отставать от брата.

«Да уж, такими темпами мы до Москвы неделю добираться будем, – с досадой подумал Ткач, подхватывая брата под руку. – Надо где-то транспорт добывать. Солнце начало вставать, через час совсем рассветет. Тогда в нашем прикиде по дорогам особо не походишь».

Бежать им пришлось в том, в чем они были. Если Вовчик хоть куртку надел, когда они за водой отправились, то Ткач вышел налегке. Хлопковая водолазка и цветастый свитер, поверх которого он натянул телогрейку, найденную в сарае – тот еще видок.

Чтобы обмозговать ситуацию, Ткач объявил привал. Сводные братья уселись недалеко от дороги, возле лесополосы. Вовчик не успел голову опустить, сразу захрапел.

Ткач всегда удивлялся этой его способности. Говорят, что крепкий сон является признаком спокойной совести. Однако Ткач считал, что таковой бывает только у глупых людей. У них мозг под проблемы не заточен, вот они и вырубаются за секунду. Мнение это было сугубо личное, причем основанное на примере одного-единственного человека, но на глубокие психологические изыскания он и не претендовал.

Вдалеке послышался шум автомобиля. Ткач насторожился, чуть подвинулся в сторону, чтобы придорожные кусты не закрывали обзор. Машина прошла метрах в двадцати от них. Водитель, молодой парень, даже не посмотрел в их сторону.

«Вот ведь ублюдок! Сидит там, в тепле, жвачку жует, музыку слушает, – подумал Ткач. – А мы тут мерзнем, ноги в кровь сбиваем. Нам нужна машина».

Почему-то ему казалось вопиющей несправедливостью то обстоятельство, что они остались на своих двоих. Как было бы хорошо оказаться сейчас в тепле салона хоть какой захудалой тачки.

– Так в чем вопрос? Давай угоним, – послышался голос брата.

– Ты о чем? – не понял Ткач.

– О том, что нам нужна машина, – ответил Вовчик.

Оказалось, что Ткач высказал свое желание вслух.

«Да! Видно, что и я дошел до ручки, раз уже и речь не контролирую», – подумал он и сказал:

– Откуда ты ее угонять решил? И вообще, ты хоть что-то об угоне машин знаешь?

– А ты проверь. – Вовчик хитро прищурился. – Отведи меня в какую-нибудь крупную деревню, и обещаю, через пятнадцать минут мы оттуда на колесах уйдем.

– Ладно, заметано. – Ткач поднялся, немного помедлил, вспоминая, с какой стороны они обходили поселок Некрасовский.

Он застроен многоэтажными панельными домами, в нем наверняка найдется не одна машина.

– Пошли, хвастун. Я отведу тебя туда, где много колес.

До Некрасовского они шли с остановками, ноги отказывались им служить. От обуви, не приспособленной для долгой ходьбы, мозоли на пятках образовались еще в начале пути, теперь же они полопались, превратились в кровавое месиво. Кожу противно щипало, отчего оба брата ковыляли как на протезах.

На окраине Вовчик остановил Ткача.

– Все, дальше не ходи, – заявил он. – В этом деле мне наблюдатели не нужны.

– Чует мое сердце, влипнешь ты в историю, брат. – Ткач с сомнением покачал головой.

– Жди, – сказал Вовчик. – Уверен, я сумею тебя удивить.

Ткач послушался и остался на месте. Вовчик сошел с дороги, пару десятков метров прошагал параллельно обочине, затем скрылся за первыми домами. Чтобы не отсвечивать, Ткач отошел в тень высоких деревьев. День занимался все быстрее, движение на трассе становилось оживленнее.

«Надо было здесь машину тормознуть, – размышлял он. – Водителя по башке тюкнуть, вот тебе и колеса. Куда его понесло? Почему я поддался на эту авантюру? Наверное, совсем ум потерял от усталости».

Но беспокоился он напрасно. Как и обещал Вовчик, через пятнадцать минут из того самого проулка, в котором он совсем недавно скрылся, выехал подержанный пикап, «УАЗ Патриот». Он остановился в двух метрах от Ткача. За рулем сидел Вовчик и лыбился во весь рот.

– Карета подана, монсеньор, – распахивая пассажирскую дверцу, пропел он. – Как вам обновка?

– Ну, ты даешь! – В голосе Ткача звучало неподдельное восхищение.

– А ты думал! Кое-что и я умею. Полный бак бензина, в бардачке документы и страховка, – принялся хвастаться Вовчик. – Даже замок зажигания ломать не пришлось. Этот лох запасной комплект ключей под ковриком держал.

– Ладно, по дороге потреплешься, – оборвал брата Ткач. – Перелезай на пассажирское сиденье. Поведу я.

– Как скажешь, – охотно согласился Вовчик. – Признаться честно, водить я никогда не любил.

«Пора выбираться из этой передряги», – в который раз за последние несколько часов подумал Ткач и вывел машину на дорогу.

Она послушно неслась вперед, печка работала как часы. Через десять минут салон заполнило блаженное тепло. Вовчик снова закрыл глаза и захрапел. Ткач тоже разомлел, но старался бороться с сонливостью. Ему предстояло как-то добраться до Зеленограда, где последние два месяца жил Мах.

По сто четвертой трассе он пролетел на максимальной скорости.

«Плевать мне на ограничения и камеры, все равно штрафы придут владельцу пикапа, а вот проскочить этот участок дороги, пока движение еще не разогналось, было бы шикарно, – рассуждал Ткач. – А то еще в какую-нибудь пробку вопрешься, тогда на ментов налететь – раз плюнуть».

Потом он съехал на проселочную дорогу. Там ему пришлось сбросить скорость. Ткач и так опасался, что по колдобинам все кишки растрясет. На шоссейные трассы он не выезжал вплоть до скоростной М-11, аэропорт Шереметьево обошел слева. По скоростной Ткач снова погнал, выжимая из пикапа предельную скорость. В Зеленоград он въехал через Ржавки, углубился во дворы спального района и там остановился.

Возле дома, где кантовался Мах, Ткач был всего один раз. Он и сам не знал, почему тогда решил проследить за ним.

Просто после очередной встречи, которая проходила принародно, возле парка в Долгопрудном, Ткач вдруг подумал:

«Почему Мах всегда выбирает людные места и никогда не приглашает меня на хату? Перекрывается от меня? Перестраховывается на тот случай, если придется рвать когти? А ведь верно. Если что-то пойдет не так, то где я буду его искать?»

Мысль сработала моментально, реакция оказалась еще быстрее. Так он узнал, где живет Мах, и вроде даже запомнил это место.

Тогда оно показалось ему приметным. Новостройки углом, табачный ларек у дороги, узкая дорожка к гаражам.

Вроде хорошие ориентиры, да только поди вспомни, где именно эти новостройки углом стоят. Пока Ткач ехал, был уверен в том, что легко найдет нужное место, а как в город попал, так и растерялся. Ему бы остановиться, подумать, а он несся по дороге, по сторонам глазами шарил и ни хрена не узнавал. Вот ведь засада!

– Ты что, Ткач, заблудился? – подал голос Вовчик.

– С чего ты взял?

– Да мы мимо этого перекрестка уже третий раз проезжаем, – ответил Вовчик. – Заблудился?

– Похоже на то, – не стал отпираться Ткач. – Я тогда по темному времени приезжал, и в город мы с другой стороны закатились. Надо бы выехать, развернуться и обратно попасть тем путем, каким первый раз ехал.

– Ага, и подставиться капитально, – съязвил Вовчик. – На каждом перекрестке снова под камерами ехать. Нет, Ткач, ты лучше через город как-нибудь.

– А чего тебе камеры? – не понял Ткач.

– Так машина у нас какая? Я слышал, сейчас менты быстро угнанные тачки вычисляют по записям с таких вот камер.

– Думаешь, хозяин уже в угон подал? – осведомился Ткач. – Времени-то прошло всего ничего.

– Ну, это как сказать, – протянул Вовчик, и фраза его показалась Ткачу подозрительной.

– Мне кажется, или ты и на самом деле чего-то недоговариваешь? – спросил он. – Давай, колись, говори, где ты эту тачку взял!

– От магазина угнал, – чуть помедлив, ответил Вовчик. – Водила ее на парковку поставил и пошел закупаться. Я выждал малость и забрал ее.

– Вовчик, ты все-таки круглый идиот. Кто так тачки угоняет? – заорал Ткач и ударил по тормозам. – Да ты понимаешь, как подставил нас? Мы уже полсотни километров на ней едем, а ты молчишь о том, что за нами уже погоня идет.

– Может, и не идет. – Вовчик наивно улыбнулся. – Мужик, скорее всего, долго по магазину ходить будет. Там знаешь какая махина, за три часа не обойти.

– Все, приехали. Вытряхивайся из машины! – приказал Ткач и первым покинул салон.

Для порядка он протер руль и дверную ручку краем рукава, хлопнул дверцей.

Вовчик же остался в пикапе. Он насупился и что-то бурчал себе под нос. Вылезать на мороз ему не хотелось.

Ткач с минуту подождал, потом плюнул и пошел прочь.

«Хрен с ним, пусть остается. Задолбало все, – ругался Ткач. – Пусть сидит хоть до вечера».

Но до вечера Вовчик сидеть не стал. Он выбрался из машины, с сожалением захлопнул дверцу и побежал догонять брата.

– Стой, малахольный! Меня подожди, – прокричал Вовчик на ходу. – Да не гони ты так, пятки болят.

Ткачу пришлось остановиться. Вовчик доковылял до него, примиряющим жестом похлопал по плечу и пошел вперед. Ткач вздохнул и зашагал. Идти им предстояло далеко, но мысль о новом угоне заставила его содрогнуться. Кто знает, что еще отчудит брат, выскажи он свою мысль. Уж лучше пешком.

До выезда из города чапать им не пришлось. Где-то на полпути Ткач вдруг вспомнил название нужной улицы. Это произошло не случайно. Его взгляд зацепился за нужную табличку на доме. «Болдов Ручей» – именно это название он и искал. Еще тогда название улицы показалось ему смешным, оттого и запомнилось. Потом оно из памяти стерлось, а когда глаза увидели, всплыло.

– Стой, Вовчик, мы почти пришли, – заявил Ткач и остановился.

– Пришли, говоришь? Который дом? – Вовчик засуетился.

– Не гони, дай сориентироваться, – оборвал его Ткач. – Вон розовый фасад, его мы точно проезжали. Там продуктовый магазин. Значит, нам чуть дальше.

Сводные братья прошли еще пару кварталов, свернули во двор, Ткач встал и заявил:

– Пришли. Вот его дом, а вон подъезд.

У подъезда они застопорились. Ткач представления не имел о том, что ждало их в доме Маха.

«Вдруг он разозлится и выгонит незваных гостей? Да нет, как Мах с нами справится? Нас двое, а он один.

«А один ли? – нашептывал внутренний голос. – И так ли умно идти к Маху с голыми руками? Что будет, если он решит от нас избавиться? Мах – человек непредсказуемый. Башка у него насчет всяких пакостей варит куда лучше, чем у меня с братом, вместе взятых. Захочет от свидетелей избавиться, так заболтает, что даже я не почувствую подвоха. А уж Вовчик и подавно».

– Чего стоим? – Вовчика начало потряхивать от холода.

Он мечтал поскорее оказаться в тепле.

– Думаю, – ответил Ткач.

– Слушай, ты не можешь у Маха подумать? Или лучше вы вместе этим займетесь, а я заправлюсь приличной едой и наконец-то посплю, – внес предложение Вовчик.

– Для тебя вся жизнь состоит из жрачки и сна, – огрызнулся Ткач. – С чего ты взял, что Мах тебя кормить станет?

– А то нет? Мы за него грязную работу сколько дней делали, он наш должник! – выпалил Вовчик.

– Не вздумай Маху такое брякнуть. И вообще, придем к нему, рот не открывай. Говорить я буду. Ляпнешь что-то не то, прибью! – пригрозил Ткач.

– Ну, началось! Чего ты заводишься. Мы же уже дошли. Скоро все закончится, а ты злишься, – с обидой проговорил Вовчик.

– Ничего еще не закончилось, – заявил Ткач.

Вовчик затих. Ткач стоял и думал, что надо бы предупредить наивного брата о том, что их может ждать не самый теплый прием, но опасался, что тот выдаст его мысли Маху, и решил оставить все как есть. Пусть Вовчик думает, что они пришли в безопасное место. Достаточно того, что Ткач будет начеку. Он обо всем позаботится.

– Ладно, хватит сопли морозить, пошли к Маху, – проговорил он наконец-то и первым вошел в подъезд.

Сводные братья поднялись на третий этаж, остановились у двери с глазком. Ткач подумал, отошел чуть в сторону, Вовчика запихнул за угол.

Тот хотел было возмутиться, но Ткач зажал ему рот ладонью и прошипел в самое ухо:

– Стой тихо, не отсвечивай!

– Думаешь, там мусора? – Глаза Вовчика расширились от страха.

– Все возможно, – произнес Ткач, в душе благодарный брату за эту невольную подсказку.

«Вот вам и объяснение, почему я за стену прячусь, боюсь, что у Маха мусора обосновались. Кто знает, может, они палить начнут прямо через дверь?»

Дальше Вовчика и держать не надо было. Он сам вжался в стену, приготовился при первых признаках опасности дать деру.

Ткач еще минуту постоял, прислушиваясь, ничего не разобрал и тихонько постучал костяшками пальцев в дверь. Никакой реакции на это не последовало. Тогда он постучал громче. Снова тишина. Ткач понял, что так можно простоять долго, и нажал-таки кнопку дверного звонка. Легкая трель разлилась по коридору, отдаваясь эхом в подъезде.

В глубине квартиры послышались крадущиеся шаги. Они затихли у самой двери. Ткач позвонил еще раз. В ответ тишина.

Ткач набрался духу, вышел из-за угла, встал перед глазком и произнес достаточно громко, чтобы его услышал тот человек, который стоял за дверью:

– Мах, открывай, это мы.

Пару долгих минут Ткач стоял перед дверью и покрывался попеременно холодным и горячим потом.

«Что задумал Мах? Почему тянет, не открывает дверь? Даже если он не один, то должен же понимать, что, раз мы здесь, значит, там, в автобате, случилась какая-то беда. Давай же, открывай эту чертову дверь! – молил он. – Впусти нас, и вместе мы все решим».

Наконец-то Ткач услышал звук открывающихся замков. Створка пошла вперед. В дверном проеме Ткач увидел Маха.

– Привет, это мы, – проговорил он, вытянул Вовчика из-за угла, втолкнул в квартиру, сам зашел следом и поспешно захлопнул дверь. – Пожрать есть что? Мы голодные как волки.

Ткач прочитал растерянность на лице Маха и решил действовать нахрапом. Он без приглашения прошел в кухню, полез в холодильник, попутно щелкнул кнопкой электрического чайника. Вовчика Ткач толкнул на мягкий диван, сунул ему в руку булку хлеба и колбасу, скомандовал, чтобы тот быстренько бутербродов нарубал.

Сам он полез по кастрюлям, все это время не переставая говорить:

– Устали мы – жесть. Сколько до тебя добирались? Часа три? Промерзли до костей. Сперва на своей тачке, потом ее бросить пришлось, слишком уж приметная. Пешкодралом чапали, Вовчик машиной разжился, на ней сюда стартанули. Хорошо еще, что ночь на дворе. Днем мы хрен добрались бы сюда.

Удивительно, но наглость Ткача сыграла ему на руку. Мах наблюдал за подельниками, не делал никаких замечаний, не отпускал комментариев, даже вопросов не задавал. Он просто стоял в дверях кухни и наблюдал, как они разоряют его холодильник.

Ткач в душе радовался тому, что выбрал верный тон, не стал лебезить и оправдываться. Он легко разрулил ситуацию, получил для себя и брата кров и пищу.