Текст книги "Улика из пепла"

Глава 7

Когда Гуров сел за руль машины, он обратил внимание, что день уже клонится к вечеру. На улице заметно стемнело. «Что ж, до ночи, пожалуй, успею повстречаться с еще одним из бывших свинцовских, – решил сыщик. – Допустим, со Смурным». И он уже собрался набрать телефон Смурного, когда его собственный телефон зазвонил. Это был Стас Крячко.

– Ты как там, жив еще? – спросил Крячко. – А то ведь свидания с бандитами, пусть и бывшими, – дело очень вредное…

– Если ты меня слышишь, то я, наверное, еще жив, – ответил Гуров. – И даже собирался еще поработать, встретиться сегодня с еще одним человечком. А у тебя как дела? Тебе ведь тоже пришлось нелегко. Все-таки две безутешные вдовы…

– Вот я, собственно, почему и звоню, – сказал Крячко. – Я хотел сообщить, что в основном закончил встречи с родственниками. У меня куча впечатлений и есть кое-какие выводы. Всем этим я бы хотел с тобой поделиться. Так что я хотел предложить, чтобы мы немного прогулялись возле нашей гостиницы «Малахит», обменялись информацией и соображениями, а потом вместе поужинали в гостиничном ресторане. Что ты об этом думаешь?

– Предложение, конечно, хорошее, – отвечал Гуров. – Однако дело есть дело. Как видишь, на дворе еще не ночь, так что рано нам с тобой заканчивать работу. К тому же я не так давно пообедал в компании с нашим коллегой майором. Так что об ужине мне пока думать рано. Поэтому у меня к тебе встречное предложение. Давай вместе навестим бывшего участника свинцовской группировки Пашу Смурного, побеседуем с ним. Вот после этого уже можно будет подумать об отдыхе.

– Предложение принято, – согласился Крячко. – Куда подъезжать?

– Сейчас я этот вопрос выясню, – сказал Гуров. – Предупреждать героя о нашем визите я не буду – я заметил, что нам здесь почему-то не очень рады. Сейчас узнаю, чем он занимается и где расположен его офис, и там встретимся.

Гуров отключил телефон и полез в справку, составленную майором Березкиным. Там значилось, что Павел Смурной является владельцем магазина охотничьего оружия и снаряжения, расположенного на улице Ватутина. Гуров снова включил телефон, продиктовал Крячко адрес, после чего поехал туда сам.

На месте выяснилось, что магазин «Тулка» расположен в нижнем этаже девятиэтажки, в пристроенном помещении. Прежде чем зайти в магазин, Гуров предложил другу обойти пристройку вокруг и поискать запасной выход. Он оказался прав – такой выход действительно нашелся.

– Знаешь, давай ты тут постоишь, – предложил Гуров другу. – Что-то мне подсказывает, что успешный бизнесмен Павел Смурной не захочет с нами беседовать и попробует скрыться. Тогда беседу с ним начнешь ты, я потом присоединюсь.

– Вот у тебя какие мысли! – сказал Крячко. – Ладно, давай я здесь подежурю.

Гуров вернулся к входу в магазин и толкнул дверь. Внутри магазина было полутемно. За прилавками, в которых лежали охотничьи сапоги, капканы, манки и другие предметы, нужные на охоте, стояли исключительно мужики. В глубине, за прилавком, в котором были выставлены ружья, виднелся проход внутрь магазина. Гуров направился туда. Однако дорогу ему тут же преградил мордатый мужик с внешностью тяжелоатлета.

– Куда? – неприветливо произнес он. – Тут служебное помещение, прохода нет.

– Так я как раз по делам службы, – объяснил Гуров. – Я полковник полиции, и у меня к Смурному разговор имеется.

И он показал охраннику удостоверение, после чего сделал еще одну попытку пройти. Однако «тяжелоатлет» и не думал его пропускать.

– Нет там никого! – заявил он. – И вообще, у нас оружейный магазин, особый порядок доступа. Лицензия у нас в порядке, все разрешения имеются, так что…

Он бы, наверное, еще долго объяснял, почему не может пропустить Гурова внутрь магазина, но сыщик не стал слушать его объяснения. В его арсенале имелось несколько болевых приемов, способных вывести из строя и более внушительных противников, чем этот охранник. И теперь Гуров использовал один из этих приемов. Охранник охнул, согнулся от боли, и вопрос допуска посторонних в магазин перестал его интересовать. Гуров быстро прошел по проходу и очутился в узком коридорчике. Впереди он услышал шаги бегущего человека и поспешил на этот звук. Коридор повернул, Гуров услышал, как где-то впереди хлопнула дверь. Он добежал до этой двери, распахнул ее – и увидел Стаса Крячко, сидящего верхом на крупном мужчине, лежавшем на асфальте.

– Вот, Лев Иваныч, гражданин очень хотел бегать, – объяснил Крячко другу эту ситуацию. – А мне хотелось у него спросить имя-отчество, а также цель его пробежки. Вот и пришлось его уложить, чтобы поговорить.

– Отпусти господина Смурного, Стас, – приказал Гуров другу. – Это он по старой привычке решил от нас бегать. Он больше не будет.

Крячко слез с лежащего. И тот поднялся на ноги. Это был крупный мужчина лет сорока, светловолосый, с рыхлым лицом и водянистыми светло-голубыми глазами. Сейчас его лицо выражало два чувства: злобу и растерянность.

– Вы не имеете права! – прохрипел он. – Я ни в чем не виновен!

– Безусловно, Смурной, ваши права мы будем соблюдать, – пообещал ему Гуров. – И возможно, что вы и в самом деле ни в чем не виноваты. Но тогда встает естественный вопрос: зачем вы убегали? Почему боялись встречи с полицией?

– Потому что я знаю, что вы мне будете шить! – заявил владелец оружейного магазина. – Убийство Коршуна и Мрачняка, вот что! А у меня на эти дни, как нарочно, никакого алиби нет! А кроме того, я с Коршуном в плохих отношениях был, это вам многие могут сказать.

– Когда эти плохие отношения сложились – еще в группе Свинца? – спросил Крячко.

– Ну да, – кивнул Смурной. – После распада группы мы мало виделись. Коршун три года сидел, я в Сочи уезжал, деньги там делал. А когда оба сюда вернулись, здесь нам делить нечего было.

– А отчего были плохие отношения в группировке? – спросил Гуров.

– Они двое больно много на себя брали. Например, как они вдвоем Дрыгина развели? Вообще никого из братвы не спросили, как будто нас и не было. Так не полагается, так не по понятиям! И с Теребякиным так же было, и с Тепловым, и с другими.

– А что, были и другие дела, связанные с поджогами? – заинтересовался Гуров.

– А как же! Были, конечно. У Мрачняка это вроде как пунктик был – огоньку жертве пустить.

– А ты, Смурной, значит, обижался, что тебе не дали огоньку пустить? Ты бы и сам был не прочь, верно?

– Нет, зачем на меня напраслину возводить? Я никогда в поджогах не участвовал. Мне это, если хотите знать, противно – человека жечь. Застрелить – другое дело, это я могу.

– Чего же ты тогда опасался, что тебя обвинят в убийствах Угрюмова и Коршунова? – спросил Гуров. – Ведь их обоих именно что сожгли.

– А что, ваши разве будут разбираться, мог человек другого поджечь или не мог? Для вас ведь главное – чтобы дело закрыть, чтобы «висяка» не было. Вот я и опасался…

– Скажи, Смурной, а не могло быть так, что этим двоим отомстил кто-то из тех, с кем они расправились? – спросил Гуров. – Родственники Дрыгина или Теребякина?

Владелец магазина пожал плечами:

– Не знаю. Могли, наверно. Но какие родственники? Сына Дрыгина Угрюмов убил, а сам Дрыгин после этой истории запил, пил по-черному и в итоге утонул в Каме. Других детей у него, насколько я знаю, не было, так мстить некому. Правда, у Теплова вроде остался сын. А о Теребякине я ничего не знаю.

– Ты в последнее время не встречался с Угрюмовым и Коршуновым, не разговаривал с ними?

– Я с ними вообще последние лет шесть не встречался! Кого хотите спросите, вам это все скажут. Скажут, что Павел Смурной этих двух уродов стороной обходил. Да я вообще ни с кем из своих бывших дружбанов не вижусь. Зачем они мне? Были дружбаны, да все вышли. Теперь у меня другая жизнь и друзья другие.

– Значит, говоришь, у тебя на эти дни, 14 и 20 сентября, нет алиби? – спросил Крячко.

– Нет. Я уж думал об этом. Как только узнал, что этих двоих пришили, стал думать, где я в эти дни был, что делал. И вышло, что отмазки у меня никакой нет. Потому я и боялся, что за меня возьмутся.

– А что ты делал в эти дни?

– На охоту ездил. А у меня обычай такой – одному охотиться. Я компаний не люблю. И потом, сейчас охота на кабана запрещена, не сезон. А я должен признаться, что охотился именно на кабана. Я другую дичь не уважаю – зайцев там, лис или птицу. Кабан – вот это добыча! У меня в области есть несколько мест прикормленных. Я там кормушки оборудовал, куда кабаны ходят, настилы на деревьях сделал, чтобы с них огонь вести.

– И как охота была – успешная?

– Да не особо. Четырнадцатого завалил одного первогодка, это верно. А двадцатого к кормушке пришел матерый кабан, но все время так стоял, что стрелять неудобно было. Будто чуял меня! Я в конце концов не выдержал, выстрелил, да промахнулся. Ну и все. На этом вся охота кончилась, пустой вернулся. И как я докажу, что ездил на охоту?

– Но ведь тебя жена провожала, потом встречала…

– Нет, тут я все понимаю, знаю ваши ментовские обычаи. У вас женам веры нет. И это, в общем, можно понять. Ведь жена что видела? Она видела, как я сажусь в машину, кладу туда ружье, термос с чаем, еду. А потом – как я уже утром возвращаюсь. А где я был ночью, она не знает. Может, я как раз там был, где Славка Угрюмов мордой в костер свалился?

– А откуда ты знаешь, как Угрюмов погиб? Ведь тебе из Управления сводку вряд ли присылали…

– Ну, об этом весь город знает, это как раз не секрет. Сейчас ведь эпоха интернета, все сразу становится известно. Писали люди в сетях, как все было. А откуда они узнали, это мне неведомо…

Гуров и Крячко переглянулись. Им не нужно было ничего говорить, спрашивать друг друга, есть ли еще вопросы к владельцу оружейного магазина. Они так давно работали вместе, что научились понимать друг друга без слов. И сейчас оба ясно понимали, что больше спрашивать Смурного им не о чем. С этим фигурантом все было ясно, беседу можно прекращать.

– Ладно, Смурной, – сказал Гуров. – Больше у нас к тебе вопросов нет. Но ты из Егорьевска никуда не уезжай – может, ты нам еще понадобишься. И если ты вспомнишь что-то важное, что касается этих убийств, какую-то деталь, звони. Вот тебе мой телефон.

И он засунул в карман бывшего бандита карточку с номером. После этого оперативники развернулись и направились к своим машинам.

– Ну, теперь ты не будешь возражать, чтобы направиться в гостиницу и хорошенько поужинать? – спросил Крячко.

– Нет, возражать против гостиницы не буду, – отвечал Гуров. – И против ужина тоже. Но основное наше занятие сегодня будет – это анализ полученной информации. Мы должны рассказать, что каждый из нас узнал за день и какие из этого следуют выводы. А то ведь у нас с тобой до сих пор даже подозреваемых нет. А это уж совсем никуда не годится!

Глава 8

После беседы с владельцем оружейного магазина Смурным оперативники первым делом заехали в ресторан, где устроили скромный ужин. О том, чтобы заказать к отбивной по стопке водки, у них даже речь не шла – они давно постановили, что, выезжая в командировки, ведя расследование преступлений в других городах, они могут позволить себе выпить только в последний вечер, когда дело сделано, расследование завершено. Так что они поужинали, а затем поднялись к себе в номер. Тут Крячко заварил крепкий чай, каждый налил себе по бокалу, они сели к столу, и началась аналитическая часть.

– Давай сначала ты расскажи, как проходили твои встречи с родственниками погибших, – предложил Гуров. – С кем ты успел встретиться?

– Прежде всего я поговорил с обеими вдовами – с Людмилой Коршуновой и Ириной Угрюмовой, – начал Крячко. – Женщины они очень разные, и беседы проходили по-разному, а результат одинаковый – нулевой. Сейчас расскажу некоторые подробности. Жена Угрюмова – существо робкое, можно сказать, забитое. Как видно, муж держал ее в черном теле. Можно сказать, она даже денег не видела, Угрюмов требовал от нее отчета за каждую потраченную копейку. О его делах она совершенно ничего не знала, он ничего ей не рассказывал, ничем не делился. Так что тут результат – полный ноль.

С Коршуновой немного иначе. Людмила – человек более независимый, себе на уме. И если Ирина понятия не имеет, что она будет делать с деньгами, тем более не знает, как будет управлять гостиницами и прочим хозяйством, то Людмила Коршунова уже успела побывать в обоих таксопарках, принадлежавших ее мужу, побеседовала с управляющими, с бухгалтерами, вникла в дела. В общем, она не пропадет.

– Я так чувствую, что обе вдовы не слишком горюют по своим погибшим мужьям, – сказал Гуров. – Особенно, как мне кажется, это относится к Людмиле Коршуновой. Я прав?

– Да, тут ты угадал, – согласился Крячко. – Если Ирина Угрюмова еще выглядит подавленной, то Людмила Васильевна весела, будто тяжесть с плеч сбросила.

– Но если так, то не может быть, что они и помогли себе избавиться от гнета? – предположил Гуров.

Крячко покачал головой:

– Вряд ли. Надо, конечно, еще проверить действия Людмилы Коршуновой накануне гибели мужа, поискать тех, кому она могла сделать такой заказ. Но думаю, что эти поиски ничего не дадут. Она просто радуется, что избавилась от злого и нелюбимого человека, домашнего тирана. И уж совсем невозможно себе представить, что такое могла совершить забитая и робкая Ирина.

– А с сыновьями Угрюмова ты беседовал? Ведь у него, кажется, остались двое взрослых сыновей от первого брака?

– Да, я встретился с Игорем Угрюмовым, беседовал с ним. Уверен, что он непричастен к убийству. Артем Угрюмов живет в Москве, но я смог связаться с ним по мессенджеру. Там тоже ничего ухватить не удалось. И уж совсем бестолковое дело – проверять всех теток и племянниц Коршунова, которым он оставил деньги по завещанию. Нет, тут мы ничего не найдем. Единственный намек я получил от Людмилы Коршуновой, этой веселой вдовы.

– И что за намек?

– Понимаешь, она вспомнила, что примерно месяц назад муж как-то сказал, что видел какого-то человека, которого не думал больше увидеть. Я, конечно, сразу заинтересовался, стал расспрашивать, что за человек. Людмила отвечала, что ей самой было интересно, она тогда же спросила об этом мужа. Спросила: «Ты что, покойника, что ли, встретил?» – «А он в ответ усмехнулся, – так она мне рассказывала, – и сказал, что вроде того. Что он был уверен, что тот мертвый, а он вот, по улицам ходит». А больше ничего не захотел говорить. На том этот разговор и закончился.

– Очень интересно… – произнес задумчиво Гуров. – Дело в том, что почти то же самое мне сказал и адвокат Коршунова, Леонид Сорокин. Что его клиент сказал, что внезапно появился какой-то новый фактор.

– Фактор, а не человек?

– Ну, он мог для адвоката так выразиться. Я думаю, что речь шла о том же, о чем он проговорился жене. Он встретил кого-то из бывших знакомых, кого он считал умершим. И эта встреча была ему неприятной, она его встревожила. Может быть, после нее Коршунов и решил составить завещание. Он ведь это совсем недавно сделал.

– Черт, а вот это, что называется, «горячо»! – воскликнул Крячко. – Как же теперь узнать, кто это был? Людмилу бесполезно расспрашивать – я и так минут десять ее об этом эпизоде спрашивал, она сказала все, что знала.

– Кто может об этом сказать, говоришь? – произнес Гуров. – Бывшие подельники Коршунова, участники банды. Надо их всех еще раз расспросить. И прежде всего Валерия Терехина – он умнее остальных, и совесть его мучает. Вот он может нам подсказать, кого Коршунов мог так испугаться.

– Ну, раз мы перешли к бывшим подельникам, значит, теперь твоя очередь рассказывать, – заявил Крячко. – Кто такой Терехин, как это в нем совесть проснулась и с кем ты еще встречался?

Гуров не стал отнекиваться и рассказал другу обо всех встречах и беседах, какие он вел в этот день, начиная со встречи с прокурором Зубченко.

– Понимаешь, в чем проблема? – сказал он, когда закончил свой рассказ. – Никто не отказывается с нами сотрудничать, все делятся информацией, а некоторые, вроде Валерия Терехина, даже охотно идут на контакт. И при этом мы не получили за сегодняшний день ни одной зацепки! У нас нет подозреваемых, нет своей версии случившегося. Все, что у нас есть, – это вопросы. Кто хотел убить Угрюмова и Коршунова? Почему этому человеку (или этим людям, если тут действовала группа) удалось заманить свои жертвы в уединенные места, где убийца смог с ними расправиться? Почему эти опытные бизнесмены, в прошлом – матерые бандиты, позволили так легко себя «развести»? Почему убийца выбрал такой необычный способ расправы? Каким образом ему удалось исчезнуть с мест совершения преступлений, не оставив следов? Где он находится сейчас? Планирует ли новые преступления? И это еще не все вопросы, можно и другие задать.

– То есть ты считаешь, что мы сегодня весь день шли по ложному следу? – подытожил слова друга Крячко. – Что работали весь день впустую?

– Не совсем впустую, – отвечал Гуров. – Во-первых, мы отсекли ненужные направления, на которые не стоит тратить время в дальнейшем. Я ясно вижу, что бывшие подельники убитых, Забелин, Щедринский, Смурной, к их смерти не причастны и прослеживать их действия в дни убийств не стоит. Также не стоит копаться в родственных отношениях Коршунова и Угрюмова, выяснять, кто кому в прошлом свинью подложил. Наша история – не про бандитские разборки и не про дележ наследства. Это какая-то другая история, только я пока не могу понять какая.

– Ты сказал «во-первых». А что, есть и «во-вторых»?

– Да, есть. Я отметил два момента. Первый – мы обнаружили, что по крайней мере один убитый, Угрюмов, сам в прошлом любил баловаться с огнем. Он любил поджигать свои жертвы и сам погиб в огне, упал лицом в костер. Это не может быть простым совпадением! А второй момент – это какой-то неизвестный, появление которого заметил Олег Коршунов. Появился какой-то человек, неприятный Коршунову, о котором тот не хочет вспоминать, – и спустя незначительный отрезок времени Коршунов гибнет. И эти два события тоже не могут быть простым совпадением. Вот в каких двух направлениях нам нужно вести поиски, Стас! Нужно установить все случаи, когда Угрюмов и Коршунов использовали огонь для сведения счетов с противниками. Наверняка должны иметься и другие эпизоды, кроме тех, о которых мне рассказал банкир Щедринский, а потом подтвердил Павел Смурной. Тогда речь шла о рестораторе Дрыгине и застройщике Теребякине. Надо заняться в первую очередь ими, их родными, близкими. И выявить другие эпизоды поджогов. Знаешь, какая еще фигура меня заинтересовала? Наш друг и коллега майор Березкин рассказал, что известный застройщик Рябов любил использовать поджигателей, чтобы решить проблемы с принудительным отселением обитателей частных домов. Не найдется ли тут какой-нибудь зацепки? Правда, майор рассказывал об этом вне связи с Угрюмовым и Коршуновым – он говорил об известном здешнем пироманьяке Жене Стародубове. Но мы с тобой знаем, что иногда нить, ведущая к разгадке преступления, может быть запутанной. Так что стоит заняться и застройщиком Рябовым, любителем поджогов.

– Ну и как ты хочешь эти направления между нами распределить? – спросил Крячко.

– Смотри: у нас есть два человека, пострадавших от Угрюмова, – Дрыгин и Теребякин. В обоих случаях виновный, то есть Угрюмов, не понес заслуженного наказания. А значит, у близких могло возникнуть такое желание – наказать убийцу самим. Надо пройтись по всей родне этих людей, не забыть не только детей, но и внуков. А еще есть один человек, по фамилии Теплов, но против него огонь не использовали. И есть застройщик Рябов, уважаемый человек, который любит баловаться с огнем. Давай сделаем так: ты возьмешь на себя Дрыгина и Теплова, а я – Теребякина и Рябова. Думаю, к этой части расследования можно привлекать таких людей, как бывший член банды Голубева Валера Терехин. Ну и майора Березкина вместе с прокурором Зубченко не стоит забывать. Что ты об этом думаешь?

– Нормально думаю, – кивнул Крячко. – Хочу обратить твое внимание, что ты, в общем, сейчас обрисовал новый мотив для этих убийств. Не бандитские разборки, не дележ наследства – а месть. То есть ты хочешь сказать, что это история о мести?

– Пока что я ничего определенного не хочу сказать, – заявил Гуров. – Для этого у меня слишком мало данных. Я просто вижу перспективное направление и хочу его исследовать. Мы пока еще собираем информацию, ищем подозреваемых. А уже на следующем этапе будем искать улики и доказательства. И хочу сказать, что на этом этапе нам важна любая деталь, любая мелочь. Иногда может показаться, что мы имеем дело с чем-то почти неуловимым…

– С призраком, что ли? – иронически произнес Крячко.

– Может быть, и с призраком, – серьезно ответил Гуров.