Текст книги "Человек с лицом убийцы"

19

Пока Гуров занимался поисками двойников Елизара Шишковского, Станислав продолжил выяснять подробности жизни самого убитого. Хотя теория Гурова и казалась Крячко довольно хлипкой, он все же понимал, что некоторая доля вероятности в предположении друга существовала. Уж кому как не ему, Станиславу, знать, что именно логика, ум и чутье Гурова не раз помогали им в раскрытии самых запутанных преступлений. Он доверял своему напарнику и другу на все сто, а потому всегда выполнял его поручения с особой тщательностью. Даже в том случае, когда сам сомневался в действенности того или иного задания.

Узнав от учительницы Шишковского, что Елизар занимался волейболом, он решил расширить круг поиска знакомых убитого. Крячко знал, что в поезде Елизар встретился со старым знакомым (так он сам сказал проводнице), а значит, это был или его школьный товарищ, или кто-то, кого он знал вне школы. Университетские знакомые никак не подходили под статус старых знакомых, ведь Шишковский учился в то время уже на третьем курсе, и все его сокурсники были просто знакомыми, но никак не «старыми знакомыми». Близких друзей, по словам Жанны Валентиновны, Елизар среди студентов не имел, как не имел он и друзей во дворе дома, в котором они жили. Оставались только одноклассники из его классной компании или ребята, с которыми Елизар ходил в секцию волейбола.

Крячко не хуже Льва Ивановича умел выстраивать логические цепочки. Но в данном случае не надо было иметь семи пядей во лбу, чтобы не понимать, что раз похожих друг на друга мальчиков не было в одном классе, то искать предполагаемого двойника Елизара следовало именно в волейбольной секции. Но для начала нужно было выяснить, куда именно ходил играть в волейбол Шишковский, и узнать фамилию его тренера.

Ответить на эти вопросы могли только или Жанна Валентиновна, или кто-то из школьных товарищей Шишковского. Крячко решил начать с домработницы. Но так как ее номера телефона у него не было, то он позвонил Льву Ивановичу.

– Занят? – не тратя времени на приветствие, спросил Станислав, когда Гуров ответил на его звонок.

– Не так чтобы очень, – неопределенно ответил Лев Иванович. – Что у тебя?

– У меня просьба. Мне нужно, чтобы ты созвонился с Астаповой и узнал у нее, в какой именно спортивной школе занимался Елизар Шишковский волейболом и помнит ли она фамилию его тренера.

– А он волейболом, что ли, занимался? – удивился Гуров. – Странно, что Жанна Валентиновна нам об этом ничего не сказала.

– Наверное, посчитала этот факт несущественным, – предположил Крячко.

Он коротко рассказал Льву Ивановичу о своей беседе с классным руководителем Елизара и о своем предположении, что Елизар мог встретить в поезде кого-нибудь из ребят, с которыми он занимался в спортивной секции.

– Хм, вполне может быть, – согласился с доводами друга Лев Иванович. – Конечно, это не обязательно должен быть его двойник, – рассудил он. – Двойник мог появиться и позже, просто волей случая, однако и такое развитие событий нельзя не учитывать. Хорошо. Я сейчас у нее все узнаю и перезвоню тебе.

Астапова не отвечала на звонок, и Гуров решил, что она сейчас просто не может ему ответить, а потому стал терпеливо дожидаться, когда она ему перезвонит. Но и через полчаса никто ему не перезвонил, и тогда Гуров снова набрал номер домработницы. Та сразу же ответила.

– Здравствуйте, Жанна Валентиновна, это полковник Гуров. – Лев Иванович счел нужным напомнить женщине свою фамилию. – Я вас ни от каких процедур не отрываю?

– Нет. Все нормально. – Голос у Астаповой был уже несколько бодрее, чем вчера. – Я только что вернулась с кардиограммы и пока что свободна. Вы что-то хотели узнать?

– Да. Вы не сказали мне, что Елизар занимался в секции волейбола. Он и вправду играл в волейбол?

– Да, – после небольшой заминки ответила Жанна Валентиновна. – Я не думала, что это может быть важным, поэтому и не сказала, – принялась она оправдываться.

– Ничего страшного, – успокоил ее Лев Иванович. – А вы не помните, в какую спортивную школу он ездил и как фамилия его тренера? Когда он учился в университете, он все еще занимался волейболом?

– Нет, он бросил волейбол примерно за полгода до выпускных экзаменов. Сказал, что ему нужно готовиться к сдаче ЕГЭ и он не может отвлекаться на спорт. Но мне почему-то кажется, что он ушел оттуда из-за какого-то конфликта. Знаете, когда Елизар подрос, стал подростком и я перестала его опекать, как когда-то опекала в раннем детстве, то он не очень-то со мной делился своими проблемами и вообще своей школьной и личной жизнью. Он и с родителями не был откровенным, – добавила она после минутного раздумья. – А ходил он в «Русволлей». Вот только не помню, в какой именно из филиалов школы.

– Но фамилию тренера хотя бы помните?

– Нет. Фамилию не помню, а звали его Антон Николаевич. Елизару он очень нравился. Он его уважал и постоянно только о нем и говорил. Антон Николаевич то сказал, Антон Николаевич то посоветовал…

– Ну, хорошо, спасибо, – поблагодарил женщину Гуров и, распрощавшись с ней, набрал номер Крячко.

– Ну что – узнал? – спросил Станислав нетерпеливым голосом.

– Узнал, но не все. Ей известно только, что Елизар занимался в одном из филиалов «Русволлея» и что тренера зовут Антон Николаевич. Остальную информацию придется тебе добывать самому.

– Ладно, – разочарованно ответил Крячко. – Буду искать, раз такое дело. Ты-то хоть что-то нашел по фотографии?

– Нашел и сейчас хочу съездить по одному адресу, который узнал.

– Что, в Москве есть двойник Елизара? – удивился Станислав.

– Имеется такой, – ответил Гуров и загадочным тоном добавил: – Даже не знаю, совпадение это или нет, но зовут его Игнатом.

– Ничего себе! – обрадовался Крячко. – Ведь именно так звали парня Антонины, с которым, по словам ее подруги Динары, она познакомилась в кафе. И от которого забеременела.

– Вот-вот, и я о том же. Прописка у него московская, так что сейчас поеду разыскивать его по адресу, который мне дали в паспортном столе.

– Ну, удачи, – пожелал ему Крячко и закончил разговор словами: – Надеюсь, мы нашли того, кого искали.

– Но ты все равно разыщи мне этого волейбольного тренера и поговори с ним. Тут такое дело… – Лев Иванович вкратце передал Станиславу свой разговор с Жанной Валентиновной и добавил: – Кто знает, из-за чего там вышел конфликт, после которого Елизар ушел из секции. Вдруг именно он и стал потом причиной первого убийства, – заметил Лев Иванович и отсоединился.

Поговорив с Гуровым, Станислав принялся за поиски тренера из «Русволлея», которого бы звали Антон Николаевич. А так как он, в отличие от Льва Ивановича, вполне прилично владел навыками поиска по интернету, то уже через четверть часа точно знал, по какому адресу ему нужно ехать.

Турусов Антон Николаевич, немногословный мужчина сорока с небольшим лет, имел внушительные габариты и походил скорее на баскетболиста (имея рост не менее двух метров) или на тяжелоатлета, чем на бывшего игрока сборной России по волейболу.

– Елизара Шишковского я хорошо помню, – сразу же заявил он, как только Станислав спросил его, не у него ли тот занимался. – Перспективный парень был. Играл отлично в нападении. Постоянно вытягивал команду на всех соревнованиях.

– Это он? – протянул ему фотографию с кадра из видео Крячко.

Антон Николаевич взял фото и пару минут внимательно рассматривал ее. Наконец, протянув ее Крячко обратно, сказал:

– Это или Елизар, или Игнат. Я не уверен. Фотография не очень четкая, да и времени прошло уже не один год. Тут парень взрослый, а ко мне все-таки семнадцатилетние ребята ходили. Так что точно сказать не могу.

– Они что, так похожи были?

– Угу, как братья-близнецы, – ответил Турусов. – Я их даже первое время путал. Им было по двенадцать, когда они ко мне в команду пришли. Оба – одного роста, и даже цвет волос похож, а не только лицо. Это потом я обратил внимание, что у Елизара волосы чуть светлее, чем у Игната.

Тренер замолчал, не зная, что еще интересует Крячко, и ждал дополнительных вопросов.

– Игнат и Елизар не конфликтовали между собой? – спросил Станислав, вспомнив, что ему рассказывал Гуров.

– Вообще-то нет, – немного подумав, ответил Турусов. – Они даже дружили. Вот только…

Он замолчал, явно не решаясь продолжить.

– Что – только? Елизар ушел из команды после какого-то конфликта. Так? Это был конфликт с Игнатом?

– Так вы и без меня все знаете, – усмехнулся Антон Николаевич.

– Нет, не знаю, – поспешил заверить Крячко. – Просто у меня были некоторые сведения на этот счет, но я бы хотел их уточнить. Так что – они поссорились? Из-за чего?

– Из-за девушки, я полагаю, – нехотя ответил Турусов. – У нас в школе не только команды парней занимаются, но и девушек. И так уж получилось, что и Игнат, и Елизар влюбились в одну и ту же девушку – Катю Речкунову. Сначала все шло нормально, и они оба ее провожали до дому и вообще ходили втроем, как неразлучная троица. А потом Катя предпочла Елизару Игната, и Шишковский оскорбился.

Тренер замолчал и стал смотреть куда-то на стену, на которой висел стенд по технике безопасности. Крячко не торопил его. Он давал время вспомнить все подробности того давнего конфликта.

– Припоминаю, была драка. Я потом как тренер был вынужден вмешаться. Дальше стен нашей школы эта история не пошла. Игнат, в отличие от Елизара, был парнем добрым и умел прощать. Во всяком случае, он первым предложил мне не выносить сор из избы и не вызывать родителей Елизара на разговор. Сказал, что они с Елизаром – мужики и сами разберутся между собой.

– И разобрались? – поинтересовался Станислав.

– Не знаю, – пожал плечами Антон Николаевич. – Но я после этой драки вызвал Елизара к себе, и мы с ним беседовали целых два часа. Я пытался втолковать парню, что выбор всегда делает женщина. Это ей решать, с кем она будет дружить и кого ей любить. А мужчинам приходится довольствоваться фактом. Игнат ведь не виноват, что он больше нравится Кате, чем Елизар. Он вроде бы как со мной согласился. Но из команды и вообще из школы ушел.

– Значит, вы не знаете, имела эта история продолжение или нет, – с задумчивым видом произнес Станислав.

– Отчего же не знаю? Знаю. Елизар ушел, а Игнат остался. Он еще практически год ходил в секцию, и все это время они с Катей, насколько я был в курсе, были вместе. Только потом, когда Игнат неудачно упал на одном из турниров и сломал запястье, что-то у них разладилось, и они расстались. Об этом мне сказала моя жена, которая была тренером у Речкуновой. После травмы Игнат уже не вернулся в команду. Что с ним стало, я не знаю. Он больше не появлялся и не давал знать о себе. Как, впрочем, и Елизар.

– А Катя?

– А что Катя? Она, насколько я знаю, вышла замуж, работает менеджером по продажам строительных материалов в какой-то фирме, у нее ребенок трех лет. В отличие от парней, девушки более склонны поддерживать старые связи. Вот и Катя время от времени звонит моей жене и делится своими жизненными историями, так сказать.

– Что ж, спасибо вам за сведения. – Крячко распрощался с Турусовым.

– Постойте. – Тренер вдруг остановил его у самой двери. – Я вспомнил еще одну вещь. Мальчики, когда они только пришли ко мне, были очень похожи, как я уже говорил. Но различать их я начал со временем не только по цвету волос. Я обратил внимание, что у Елизара, вот тут, на скуле, – Антон Николаевич показал на свою правую скулу, – была родинка. Темная такая, примерно с булавочную головку. По ней я и начал их различать. Но на фотографии ее не видно, поэтому я и не могу точно сказать, кто на ней.

– Хорошо, спасибо, – еще раз поблагодарил его Крячко и ушел.

Станислав сел в машину и, немного поразмыслив, решительно набрал одноклассника Шишковского, номер которого дала ему учительница.

20

Дверь квартиры, в которой был прописан Лопахин Игнат Тимофеевич, Гурову открыл заспанный мужчина в майке и домашнем трико. Мужчина был худой и невысокий, но жилистый, что выдавало в нем человека физического труда, работягу.

– Вам кого? – дружелюбно спросил он Льва Ивановича и с любопытством оглядел его с ног до головы.

– Мне нужен Игнат Тимофеевич Лопахин, – ответил Гуров и протянул мужчине удостоверение.

Тот похлопал сонными глазами, потом потер их тыльной стороной ладони и только после этого стал внимательно рассматривать удостоверение, не беря его в руки.

– Не живет тут Игнат, – после недолгого изучения документа заявил мужчина и выжидательно стал смотреть на Гурова. И даже – с некоторой тревогой. Он наверняка догадывался, что просто так полковники из Главного управления уголовного розыска России в дом к гражданам приходить не станут.

– А где его можно найти? – задал Лев Иванович вполне ожидаемый вопрос.

– А кто его знает? – пожал плечами хозяин квартиры и оперся плечом о дверной косяк. – Он уже лет семь или даже больше в этой квартире не появляется. Как в армию ушел в двадцать лет, так мы его и не видели больше.

– Вы его отец? Мне можно войти и поговорить с вами?

Лев Иванович произнес последний вопрос настолько настойчивым голосом, что мужчина, правильно истолковав его тон (скорее требовательный, чем вопросительный), отодвинулся от дверей, приглашая Гурова войти.

Лев Иванович шагнул в квартиру и сразу же по запаху, доносящемуся из глубины помещения, понял, что попал в холостяцкое жилище. Пахло яичницей, потом и пылью. Но, к удивлению Гурова, в квартире оказалось довольно чисто. Нигде не валялись разбросанные носки и другие грязные вещи. Мебель была хоть и старой, но аккуратной. У одной из стен стоял огромный шкаф, сверху донизу заполненный книгами. Книги были старыми и с потрепанными обложками, но зато, как успел заметить Лев Иванович, в основном с классическими произведениями.

– Садитесь в кресло, – предложил хозяин, указав Гурову на единственное в комнате кресло, стоящее возле массивного маленького столика, на котором, кроме раскрытой книги и очков, ничего больше не лежало. Телевизора, по наблюдениям Гурова, в комнате тоже не было.

Сам хозяин квартиры вышел в соседнюю комнату, по предположению Гурова – в спальню, и вернулся оттуда уже одетый в рубашку и с табуретом. Табурет был поставлен напротив кресла, чуть ли не посередине небольшой комнатки, и хозяин, сев на него, выжидательно посмотрел на Льва Ивановича. Через пару секунд он вдруг встрепенулся и наконец-то ответил на первый вопрос Гурова.

– Я ему не отец. Я отчим. Мы с его матерью поженились, когда Игнату было семь лет. А его отец… – Мужчина пожал плечами. – Тимофеевич он не по отцу, а по деду. Татьяна по одной ей известной причине не захотела давать ребенку отчество его настоящего отца.

Он немного помолчал, а потом спросил:

– Хотите кофе?

Гуров помешкал с ответом пару секунд, потом решительно кивнул и сказал:

– Давайте.

– Пойдемте тогда на кухню. – Хозяин встал и, прихватив с собой табурет, пошел к выходу из комнаты, которую только с большой натяжкой Гуров назвал бы гостиной.

На кухне было так же чисто и аккуратно, как и в большой комнате, но, точно как и там, мебели было по минимуму. Если бы не второй табурет, который хозяин принес с собой, то сидеть одному из них пришлось бы на низеньком подоконнике.

– Вот. Садитесь сюда. – Мужчина поставил табурет на свободное место между холодильником и кухонным столом. – Сейчас я нам кофе сварю. Вы черный пьете? У меня ни молока, ни сливок нет.

Он достал из шкафчика турку и банку с натуральным молотым кофе, аромат от которого говорил о его отменном качестве.

– Давайте черный, раз такие дела, – ответил Гуров, с наслаждением втягивая кофейный аромат. – Тогда и сахара не надо.

– Вот это правильно, – одобрил мужчина. – Хороший кофе не стоит портить ни сливками, ни сахаром.

Они молчали, пока варился кофе, и, только когда напиток был разлит по чашкам, Лев Иванович спросил:

– Как я могу к вам обращаться?

– Атлетов Никита Георгиевич, – представился мужчина и, увидев скользнувшую по губам Гурова улыбку, сам улыбнулся. – Ну да, с такой-то фамилией нужно иметь другую наружность. Но внешность, знаете ли, бывает обманчива.

Никита Георгиевич взял в правую руку чайную ложку, явно сделанную не из алюминия, а из мельхиора, и двумя пальцами согнул ее, даже не напрягаясь.

– Жалко ложку, – рассмеялся Лев Иванович.

– Ничего, я ее сейчас обратно, – усмехнулся мужчина и легко выпрямил ложку опять же двумя пальцами, но только левой руки.

– А фамилию Игнат носит тоже дедовскую? – отпив небольшой глоток обжигающего напитка, спросил Лев Иванович.

– Угу, – утверждающе промычал Атлетов, тоже отпивая из чашки. – Татьяна Тимофеевна не была замужем, когда родила Игната. Она мне потом, когда мы с ней еще, так сказать, дружили, рассказала, что отец ребенка, в которого она была влюблена, как только узнал о ее беременности, то сразу слинял куда-то. И даже не уведомил, в каком направлении. Поэтому и пришлось давать сыну отчество и фамилию деда. Я хотел усыновить Игната и дать ему свою фамилию, но она не захотела. Говорит, он уже большой, чтобы менять фамилию. А почему, собственно, вы Игнатом интересуетесь? – покосился Никита Георгиевич на Гурова.

– Мы разыскиваем его в связи с одним старым делом, в котором обнаружился один интересный след. Он и привел нас к Игнату Лопахину. Мне бы хотелось с ним поговорить. Он мог быть нечаянным свидетелем одного происшествия, которое случилось почти семь лет назад.

– Ого, – удивился Атлетов и резонно заметил: – Давненько уже. Я бы рад вам помочь, но я и сам не знаю, где Игнат сейчас находится. Говорю же, он как в армию ушел, так обратно домой и не возвращался.

– А его мать, она…

Гуров хотел спросить, не знает ли мать Игната, где его найти, но Никита Георгиевич его перебил.

– Его мать умерла два года назад, – сказал он. – На похороны Игнат не приехал, хотя я его и уведомлял.

– Ага, значит, связь у вас ним все-таки есть, – заметил Лев Иванович.

– Сейчас уже нет, – покачал головой Атлетов. – Когда его мать была жива, он ей и звонил, и в мессенджере с ней переписывался, а потом как выслал мне деньги на ее похороны, так и пропал. В отношении квартиры он никаких претензий не высказывал. А деньги на похороны хорошие выслал – сто тысяч. Да. Номер телефона, наверное, тоже сменил, потому что на мои звонки только автоответчик и отвечал.

Никита Георгиевич замолчал и, не зная, что еще сказать, стал пить кофе. Гуров последовал его примеру, обдумывая сказанное.

– А вы не знаете, куда он подался после армии? Ведь наверняка вы с женой обсуждали этот его поступок.

– А как же, конечно, обсуждали, – согласился Атлетов. – Дело было так. Игнат, когда дембельнулся, позвонил Татьяне, жене то есть, и сказал, что скоро приедет домой. Через два дня, в общем, собирался приехать. Ну, мы с женой, конечно же, рады, давай готовиться к встрече – на рынок, туда-сюда, все как полагается. Только вот он вдруг звонит нам в день своего приезда и говорит, что встретил старого знакомого и тот его зовет к себе в гости.

– А что за знакомый, он не сказал?

– Нет, не говорил, – немного подумав, ответил Никита Георгиевич. – Сказал только, что хороший знакомый, и все. Мать, конечно же, расстроилась, высказала ему все, что думала по этому поводу, и они снова поссорились.

– Они что же, часто ссорились?

– Да постоянно почти. Игнат – парень хоть и добрый был, и матери по дому всегда помогал, но упрямый был как осел, простите за сравнение, – усмехнулся Атлетов. – Да и сама Татьяна во многом была виновата. Она была женщиной строгой и не допускала, чтобы сын ее хоть в чем-то не слушал. Я пробовал между ними вставать и мирить их или хотя бы не допускать раздоров. Но какое там! – с досадой махнул он рукой. – Как говорят, нашла коса на камень. Я еще и виноватый и у Татьяны, и у Игната оставался. Так что потом перестал в их конфликты вмешиваться. Как хотите, говорю, так и разбирайтесь между собой.

– Похоже, что это не очень у них получалось, – заметил Лев Иванович.

– Да, не очень. В общем, Игнат и в этот раз сделал по-своему, а потом, через пару дней, и вовсе позвонил и сказал матери, чтобы она его домой не ждала. Ему, мол, предложили работу на Дальнем Востоке, и он туда сразу же и поедет.

– А что за работа? – спросил Лев Иванович.

– Не помню точно, но, кажется, он собирался устроиться на рыболовецкое судно. Мать ему говорит, чтобы он учебу сначала окончил, а потом уже куда хотел, туда и ехал, а он – нет, прямо сейчас поеду, и все тут. Говорю же – упрямый был. Он и в армию из упрямства пошел. Даже второй год не доучился в универе, взял академический. Вам еще кофе?

– Нет, спасибо, – отказался Гуров. – Кофе просто отличный, но мне много его нельзя – давление, – признался он.

– Да, давление – это паршиво. Татьяна, она от инсульта ведь и умерла, – понимающе откликнулся Атлетов.

– Но с матерью, я так понимаю, он общаться после этого не перестал? – заметил Лев Иванович.

– Да, звонил примерно раз в три месяца вначале, а потом и раз в полгода.

– А фотографии он оттуда не присылал?

– Фотографии? – Никита Георгиевич задумался, но потом уверенно ответил: – Нет, фотографий она мне не показывала. И после ее смерти я в ее телефоне никаких фото с Игнатом не нашел. Значит, не присылал. Если бы присылал, то она бы обязательно хоть одну, но себе оставила, – сделал он вывод.

– А вообще у вас его фотографии сохранились? Любые.

– Да, есть альбом. Я его не выкидываю. В чуланчике он лежит. Вдруг, думаю, Игнат все-таки надумает вернуться? У меня самого-то детей нет. Так что квартира все одно ему потом по наследству достанется. Может, он оттого и не стал на нее права предъявлять, – предположил Атлетов. – Так что, вам фотографии принести, что ли?

– Да, пожалуйста. Но сначала посмотрите на вот эту фотографию. – Лев Иванович протянул мужчине фото с подъездного видео. – Вы узнаете на ней Игната или это другой, но похожий на него молодой человек?

Никита Георгиевич аккуратно взял фотографию за уголки и стал внимательно всматриваться в лицо человека, запечатленного на ней.

– На Игната чем-то похож. Даже сильно похож, я бы сказал, но столько лет прошло… Я даже и не знаю, он ли это. Слушайте, а другой фотографии у вас нет? Покачественнее, – вдруг встрепенулся он. – Я вот что вспомнил. Один раз Игнат пришел домой с волейбольной тренировки с мальчиком. Ну, точно со своей копией. Мы тогда так удивились с женой! Я даже пошутил, не близнецов ли она в свое время родила?

– И что она ответила?

– Нет, говорит, никого она, кроме Игната, не рожала. Просто паренек был очень похож. Но у него и отличия были – волосы посветлее, чем у Игната, и нос не такой курносый. Брови, опять же, светлые и цвет глаз другой. У Игната кожа смуглее была и глаза темные, а у этого… Вот не помню, как его зовут… Помню только, что у него были зеленые глаза. Сейчас я фотографии принесу.

Никита Георгиевич вышел и через минуту вернулся с фотоальбомом.

– Вот его альбом, пыльный, правда, весь, – сказал он, отряхивая переплет. Положив альбом на стол, он открыл его сразу с конца и показал пальцем на одну из фотографий. – Вот они, смотрите. Тут все отличия хорошо видны. Фотка цветная, так что…

На снимке Гуров увидел двух пареньков лет шестнадцати и девочку того же возраста. Девушка стояла между мальчишками и улыбалась, а вот лица парней были серьезными. Одеты все трое были в спортивную форму, в руках у одного из мальчиков был мяч. Мальчики и впрямь выглядели очень похожими, только у одного волосы были длиннее и темнее.

– Это Игнат? – показал на длинноволосого паренька Гуров.

Атлетов кивнул.

– А это кто? – указал Лев Иванович на девушку.

– Это Катя, – улыбнулся Никита Георгиевич. – Наш Игнат с ней когда-то дружил. Его первая любовь, можно сказать. Она тоже в секцию волейбола ходила. Ее фамилии не знаю, сразу скажу, – добавил он.

– А с этим мальчиком он тоже дружил? – показал Гуров на другого паренька.

– Да, но потом они поссорились. Кажется, причиной была Катя. Во всяком случае, я помню, как Игнат пришел однажды с тренировки с фингалом под глазом и с рассеченной губой. На вопросы матери он не отвечал, но мне потом признался, что подрался с… Нет, не помню имени, и все тут. Помню только, что такое же редкое, как и Игнат.

– Елизар? – подсказал Лев Иванович.

– Точно, Елизар! – ошарашенно посмотрел на полковника Атлетов. – Теперь я вспомнил. Елизаром его звали. Он одно время часто к нам приходил. Сначала с Игнатом вдвоем, а потом и Катя с ними приходить стала. Они пили чай у нас на кухне, о чем-то болтали, смеялись, – вспомнил Никита Георгиевич и снова улыбнулся.

– Не знаете, Игнат так и не помирился с Елизаром?

– Вроде бы нет, – неуверенно ответил Атлетов. – Во всяком случае, после той драки Елизар у нас в доме больше не появлялся. Катя – приходила. Они с Игнатом закрывались у него в комнате и чай больше на кухне не пили. Игнат чай в свою комнату относил. Мать, конечно, ворчала, но я сказал ей, что лучше пусть они при нас в комнате закрываются, чем будут втихую потом вдвоем приходить. Она со мной согласилась и успокоилась.

– И долго они дружили?

– Примерно с год еще, а потом разбежались. Причины не знаю.

– А Игнат там, где он сейчас живет, не женился?

– Сейчас я о нем ничего не знаю. А когда мать его жива была, так нет, не женат он еще был. Во всяком случае, он ничего такого Татьяне не рассказывал. Он ей даже не говорил, где живет. Прописан он до сих пор тут, в этой квартире. Да вы и сами в курсе, раз пришли сюда, – усмехнулся мужчина.

– Я могу взять эту фотографию? – Лев Иванович показал на фото Игната Лопахина, на которой тот был в армейской форме. – Я потом ее верну в целости и сохранности.

– Берите любую, – пожал плечами Атлетов. – Мне они не нужны. Да и Игнату, похоже, тоже, раз он за столько лет не появился дома. Я ведь просто на всякий случай фотоальбом храню.

– И последний вопрос. Скажите, где служил Игнат и каким транспортом он должен был вернуться в Москву?

– Служил он в ракетных войсках. Его часть стояла где-то в Краснодарском крае. Возвращался поездом. Кажется, сочинским.

Лев Иванович встал и, протянув руку, попрощался с Атлетовым.

– Если вдруг Игнат даст каким-то образом о себе знать, позвоните мне. Очень нужно с ним поговорить.

Гуров протянул мужчине свою визитку.

– Вы будете его искать? – оторвав взгляд от карточки, спросил Никита Георгиевич. – Мне кажется, что вы что-то недоговариваете.

– Да, мы будем его искать. Пока что он нужен нам как свидетель. Больше я не могу ничего вам сказать, – ответил Лев Иванович и, распрощавшись, ушел.