Текст книги "Каллиграфия убийства"

Елена вдруг замолчала, оглянулась и попросила у Крячко воды. Станислав подал ей стакан и улыбнулся подбадривающей улыбкой.

– Отличная лекция, – пошутил он.

Но Елена его шутку или не поняла, или не приняла и, нахмурившись, ответила:

– Я просто пытаюсь объяснить, почему мне пришла в голову мысль, что это не единственное убийство, которое совершено, скорее всего, одним человеком.

– Да я ничего, – вдруг стушевался Крячко. – Я ведь в хорошем смысле сказал. Не хотел вас обидеть.

– В случае же, где… – Елена подыскивала подходящее слово, – где убийца действовал, подражая Ряховскому, явно просматривается тип организованного несоциального убийцы. Контроль над всем, начиная от выбора жертвы, заканчивая мелочами, которые он использовал в постановке убийства на месте, где оставлял трупы, говорят о его высоком уровне самоконтроля. И кстати, все жертвы были похищены за двое или трое суток до того, как их потом находили уже убитыми. Время смерти не превышало двадцати четырех часов, а это значит, что похититель не убивал жертв сразу, а где-то держал их какое-то время. Я внимательно изучила первое дело и пришла к выводу, что убийца не просто так срежиссировал старое убийство, а с каким-то намеком. Вроде как предложил некую игру…

– Кому он ее предложил? – наклонил голову Гуров.

– Ну, не знаю, – вдруг растерялась девушка. – Может быть, полиции или обществу в целом. Смотря какие у него амбиции.

– Вот вы – будущий криминальный психолог-профайлер. Как вы думаете, для кого были воссозданы все эти убийственные постановки? – не унимался Лев Иванович.

Елена немного подумала, опустив глаза, а потом ответила:

– Сначала, когда я обнаружила подражание первому убийству, я вообще не думала о нем как об игре. Но когда я нашла второе и третье, то… Мне кажется, что это вызов для всей системы правосудия. Понимаете, и Ряховский, и Кузнецов, и Цюман в свое время наделали много шума своими убийствами, но их арест и суд совпали со временем, когда смертная казнь была отменена. Все смертные приговоры, которые были вынесены этим убийцам, были заменены на пожизненные сроки. И мне кажется, что именно это послужило толчком, идеей к тому, что наш современный Чикатило начал убивать, подражая этим выродкам. Прошу прощения за слова.

– Да нет, все нормально, – ответил ей Станислав. – Они и есть выродки и нелюди. Так, значит, изучив подробно первое дело, вы поняли, что наверняка могут быть и еще подобные дела?

– Да. И я оказалась права. Хотя все три убийства различаются по почерку и совершены в разных районах Москвы, их объединяло одно, а вернее, целых три нюанса. Первый – подражание одному из серийных убийц конца восьмидесятых – начала девяностых годов прошлого столетия. Второй нюанс – все жертвы были не случайны, а тщательно подобраны так, чтобы максимально и по внешности, и по социальному статусу походить на жертвы советских маньяков. И третий – убийства происходили не в местах нахождения трупов и не имели никаких следов, которые бы могли указать на личность убийцы.

– А не мог убийца быть кем-то, кто раньше работал в уголовном отделе или был еще как-то связан с государственными органами правопорядка и правосудия? – спросил Лев Иванович.

– Не обязательно, – вздохнула Елена. – Сегодня в интернете можно найти все подробности, включая и фотографии, – она махнула рукой на фото на доске, – жертв серийных убийц.

– Но ведь по какому-то принципу он выбирал, кому будет подражать? Вот вы каким принципом руководствовались, когда искали нужные убийства?

– Я, в принципе, ничем таким особенным не руководствовалась. Вернее, я запросила все незаконченные за последние два года дела, в которых бы фигурировали убийства без явных следов и улик и эти убийства были бы совершены не в том месте, где были найдены тела.

– Думаю, что вам пришлось попотеть, выискивая те, что подошли бы под описание убийств Кузнецова и Цюмана, – усмехнулся Крячко. – Таких убийств в год случается явно не одно. Я имею в виду убийства, которые совершены не на месте нахождения трупов.

– Я четко оговаривала в своих запросах, что мне не нужны убийства, в которых тела были бы найдены в воде или после сильных дождей, – добавила Елена. – Насколько я знаю, все громкие серийные преступления в советский период не были совершены у воды и убийцы не сбрасывали своих жертв в реку. Да, вода смывает все улики. Но мне нужны были такие тела, где убийца сам смывал все улики. И таких дел в Москве и Подмосковье набралось восемь за два года.

– Из восьми вы выбрали только два. Почему?

– В остальных шести не были соблюдены все три условия, – пояснила Елена. – Вернее, не было одного, самого главного условия…

– Они не были подражательными, – закончил за нее Лев Иванович и встал. – Что ж, Елена Витальевна, убедили. И мне… Апчхи! – вдруг громко чихнул Гуров и выругался: – Чтоб тебя! Проклятая простуда. Извините.

– Будьте здоровы, – улыбнувшись, пожелала девушка и добавила: – А я вас помню, Лев Иванович.

Гуров молча и удивленно посмотрел на нее, ожидая пояснения.

– Вас как-то приглашал к нам на лекцию наш ректор – Ревякин Сергей Владимирович. Я еще тогда на первом курсе училась.

– Да? Не помню. И что я там рассказывал?

– Много всего. Мы тогда еще только знакомились со своей будущей профессией, и вы отвечали на наши вопросы относительно того, как вести себя с подозреваемыми и со свидетелями, как лучше их разговорить, какое поведение выбрать и какие вопросы задавать, чтобы человек раскрылся.

– Не помню, если честно, – смутился Лев Иванович. – Наверное, так и было, раз вы помните. Просто меня почти каждый год куда-нибудь приглашают к студентам. Так что… – он развел руками.

– Так значит, вы, Лев Иванович и Станислав Васильевич, беретесь за это дело? – Арцыбашев встал и довольный посмотрел на сыщиков и на Сухову. – Тогда я уверенно оставляю Елену Витальевну на ваше попечение, а сам удаляюсь. Меня ждут неотложные, хотя и временно отложенные мной, дела. – Он протянул руку для прощания.

– Я думал, что мы… – растерянно проговорил Гуров, пожимая ему руку и поглядывая на студентку.

– Нет-нет, Елена Витальевна по праву должна участвовать в этом деле. Ведь именно она нашла сходство в трех, казалось бы, совершенно разных убийствах и соединила их в одно дело. Девушке нужна практика. А где, как не у вас, она получит должное внимание к своим талантам? Молодежь, Лев Иванович, нуждается в нашей поддержке. Тем более талантливая молодежь, – скороговоркой говорил Илья Иванович, задом отступая к двери. – Вы ведь не станете возражать, что Елена Витальевна – весьма перспективная кандидатура для работы в уголовном розыске?

– Да, наверное, – растерянно ответил Гуров и покосился на Крячко.

Тот стоял с невозмутимым видом и кивал. Но Лев Иванович-то видел, что в глазах его напарника скачут веселые бесенята. Станиславу явно понравилась идея понянчиться (читай поработать) с симпатичной и, Лев Иванович должен был честно себе признаться, неглупой студенткой.

2

Лев Иванович насупился, хмыкнул что-то неопределенное себе под нос и решительным шагом направился к двери, никому не говоря ни слова. И только выйдя за двери кабинета, позвал Крячко:

– Станислав, пойдем, поможешь мне.

Крячко в недоумении пожал плечами и, не ответив на вопросительный взгляд Елены, тоже вышел. Не было их минут пять, а потом они вошли и внесли в кабинет массивный стол, который еле протиснули в дверной проем. Стол поставили посредине кабинета. Все так же молча и не глядя на студентку, Гуров расставил вокруг стола три стула и только после этого поднял глаза на Елену.

– Что стоим? – спросил он. – Раз уж у нас тут неожиданно собралась целая оперативная группа, то нужно работать с комфортом. Я так понимаю, основные материалы на все три убийства с участием подражателя у вас в папке. Вы так нежно ее прижимали к груди, когда вошли! Я так понял, что там и находятся все копии нужных нам для расследования документов. Правильно?

Елена кивнула и едва заметно улыбнулась. При этом взгляд ее был направлен не на Гурова, а куда-то мимо него. Лев Иванович невольно оглянулся, но никого за спиной у себя не обнаружил и решил, что у девушки просто такая особенность – не встречаться взглядом с собеседником. Ну или не особенность. «Фобия?» – мелькнула мысль, но Гуров ее тут же отогнал. Елена не очень-то походила на девушку с фобиями. Держалась она в незнакомом ей кабинете спокойно, уверенно и ничуть не смущаясь двух взрослых мужиков.

Елена переложила папку со стола Гурова на стол, который принесли сыщики, и достала из нее еще одну папку, набитую прозрачными файликами, в которых лежали копии разных документов.

– Это материалы по делу об убийстве сантехника Чалкина Михаила Геннадьевича, пятидесяти лет, – пояснила она.

– Это тот самый скрытый гомосексуалист, похожий на Вилкина? – уточнил Крячко.

– Да, это первая жертва Каллиграфа, – подтвердила Елена.

– Кого? – не понял Лев Иванович и удивленно посмотрел на девушку.

– Ну, – смутилась она, – надо же нам как-то его называть, пока мы не знаем, кто он. Просто Илья Иванович назвал почерк его убийств каллиграфическим, а его самого… – тихо добавила она.

– А мне нравится, – заявил Станислав бодрым голосом. – Звучит, во всяком случае, лучше, чем Чикатило или просто маньяк-подражатель.

– Хм, что же, пусть будет Каллиграф, – хмыкнул Гуров. – А насчет его почерка мы еще посмотрим, настолько ли он идеален, что не подкопаться. Так, что там у нас с первой жертвой? Елена, вы уже изучили все эти дела, вам и карты, как говорится, в руки. Рассказывайте подробно и по порядку. А мы со Станиславом Васильевичем будем на ус мотать. Кстати, о картах.

Лев Иванович подошел к своему столу, что-то некоторое время искал в его недрах, а потом с восклицанием: «Ах, да вот же она», достал дорожную карту Москвы и Подмосковья. Карта была водружена им на доску, на сторону, свободную от копий фотографий, и накрепко прикреплена магнитами со всех сторон.

– Вот, – Гуров отошел и на расстоянии полюбовался делом своих рук, – теперь можно начинать наше первое оперативное совещание.

Елена достала из одного из файлов несколько листочков и, не глядя в них, стала рассказывать:

– Как я уже сказала, первой жертвой Каллиграфа…

– А почему вы считаете, что это была первая жертва? – прервал ее Лев Иванович. – Может, она была уже десятой жертвой, просто мы о других еще не знаем.

Елена смутилась, нахмурилась, а потом честно призналась:

– Да, я как-то не подумала об этом. Сразу стала изучать дела с убийствами, которые по времени произошли позже убийства Чалкина. Это мое упущение, – виновато опустила она голову.

– Ладно, ничего страшного, – успокоил девушку Гуров. – Пока не доказано обратное, будем считать это убийство первым. Станислав, давай-ка сделай пометочку. Надо будет проверить информацию о подобных убийствах в Москве и Подмосковье, скажем, за последние… ну, допустим, года три до убийства этого Чалкина-Вилкина. Надо же, – покачал он головой, – даже фамилии звучат почти одинаково. Елена, простите, что перебил, но и впредь буду перебивать, задавать всякие вопросы и уточнять прочие рабочие моменты.

– Ничего, все правильно, – серьезно отозвалась девушка. – Я понимаю, что методы работы у всех свои.

– Вот именно! – Крячко многозначительно поднял указательный палец и пошутил: – Московские Шерлоки Холмсы совершенно отличаются от лондонских сыщиков методикой поиска разных там профессоров Мориарти.

Елена улыбнулась и украдкой бросила взгляд на Гурова.

– Давайте к делу, – нахмурился Лев Иванович и снова неожиданно чихнул. – Извиняюсь, – прогундосил он.

– Чалкин Михаил Геннадьевич, пятидесяти лет, проживал на улице Окской неподалеку от храма Андрея Боголюбского. Пропал в июле позапрошлого года неподалеку от дома. Во всяком случае, его мобильный телефон был обнаружен в соседнем с его домом дворе. Его тело с первыми признаками трупного окоченения было найдено через два дня после того, как он не пришел домой ночевать. Что, со слов его жены, было уже не раз. Я имею в виду ночевки Чалкина вне дома. Поэтому сразу она его не хватилась.

– Постойте, – прервал ее Гуров. – Выходит, что жена знала о… о наклонностях своего мужа ходить налево…

– Да, – спокойно ответила Елена. – Оперативник, который вел дело Чалкина, разговаривал с ней и выяснил, что Михаил Геннадьевич стал открыто позиционировать свою нетрадиционную ориентацию примерно лет пять назад. Ну как открыто? Имеется в виду, что он не стал скрывать это от своей жены. Но его коллеги, друзья семьи, родственники и дети Михаила Геннадьевича, правда, об этом не знали. Женщина стыдилась рассказывать им такие подробности.

– Стыдилась, но не разводилась, – саркастически заметил Крячко.

– Они прожили в браке тридцать лет. Смысла в разводе она просто не видела, – пояснила Елена и протянула листочек с копией беседы с женой Чалкина Гурову. Лев Иванович быстро пробежал глазами текст и передал бумагу Крячко.

– Она отзывается о нем как о хорошем отце и семьянине. Чалкин практически не брал в рот спиртного, неплохо зарабатывал, особенно на калымах. У него была своя клиентура по всей Москве, которая приглашала его как опытного мастера, честно выполняющего свою работу, – отметил Гуров главное в характеристике Чалкина.

– Да, но по словам его… Э-э-э, как это сказать точнее… – Елена запнулась.

– Его знакомых, – подсказал Крячко.

– Да, его знакомых, – согласилась студентка. – Он постоянного друга не имел и нередко уходил из бара «Трюдо», в котором и собирался соответствующий контингент, с разными мужчинами.

– То есть вел беспорядочный сексуальный образ жизни, – вставил Лев Иванович.

– Да, наверное, – согласилась с ним Елена.

– В какой день недели он не пришел домой ночевать? – спросил Лев Иванович.

– Это была пятница, – заглянув в записи допроса Чалкиной, ответил Станислав.

– А нашли его в воскресенье вечером собачники в парке имени Шкулева, – добавила Елена. – Причем время смерти наступило, по мнению медэксперта, буквально за три-четыре часа до того, как его тело было обнаружено недалеко от Люблинских прудов на реке Чурилихе. То есть, когда его нашли, трупное окоченение еще не наступило.

Девушка встала и, подойдя к карте, которую повесил Гуров, быстро нашла и указала на место, где было найдено тело Чалкина.

– Вот тут примерно. Ближе не могу показать, масштаб не тот.

– Неважно, – заметил Лев Иванович. – Я так думаю, что вы уже побывали там и сможете показать нам точнее, когда мы туда отправимся.

– А как вы догадались, что я там уже была? – удивленно посмотрела на него Елена, но когда Гуров попытался перехватить ее взгляд, она тут же опустила голову.

– Ну, судя по вашему дотошному характеру и желанию все узнать подробно, я предположил, что вы просто обязаны были съездить и посмотреть все своими глазами. Так?

– Да, я там была, – призналась Елена.

– Вот и хорошо. Значит, проблем с осмотром места у нас не будет, – серьезно заметил Гуров. – Так вы говорите, что Вилкина, ой, простите, Чалкина нашел кто-то из собачников?

– Да. Муж с женой. Они живут по улице Шкулева, которая примыкает к парку, и часто по выходным прогуливают там своих золотистых ретриверов Сандалика и Панамку.

– Это что, собак так зовут? – усмехнулся Лев Иванович. – Надо же додуматься дать такие клички! Они как их вообще подзывают? Панамка, иди ко мне, Сандалик, не убегай далеко?

Гуров недоуменно и вполне серьезно покачал головой, Крячко улыбнулся, а Елена прыснула в ладошку.

– Скажите спасибо, что они собак так назвали, а не своих детей. Сейчас младенцам такие имена дают, что плакать и смеяться хочется одновременно, – заметила она. – Собак, по словам Русских, это фамилия свидетелей, в какой-то момент спустили с поводка, и они, скрывшись в кустах, вдруг стали неистово лаять, словно бы призывая хозяев подойти к ним. Пара подумала, что они обнаружили белку или бурундука, и стали их звать к себе. Но обычно послушные, собаки не вернулись и продолжали лаять. Пришлось идти за ними сначала женщине, а потом и ее мужу. Тогда они и увидели тело, – четко и быстро, словно прочитав текст с листка, проговорила Елена.

– Раз трупное окоченение еще не наступило, значит, Чалкина где-то убили и сразу же после этого привезли и перенесли уже на подготовленную заранее площадку, где его вскоре и нашли, – предположил Станислав.

– Да, скорее всего, все этапы этого убийства были не просто спланированы заранее, но и тщательно разработаны и подготовлены убийцей. Он даже вычислил время и безопасные подходы к месту сброса тела, – согласился с ним Лев Иванович. – Не будь это так, он запросто мог столкнуться нос к носу с кем-нибудь из собачников. Во сколько нашли тело?

– Примерно в половине десятого вечера.

– Ага. – Гуров на секунду задумался. – В июле в это время еще довольно светло.

– В том месте, где было найдено тело Чалкина, парк довольно густо зарос кустарником и деревьями, – пояснила Елена. – Я пробовала определить, когда была на том месте, откуда могли принести труп… И немного запуталась, – призналась она честно и вздохнула. – У меня с детства развит топографический идиотизм.

– Это что еще за болезнь? – покосился на нее Гуров.

– А это, Лев Иванович, заболевание, которым страдает большинство женщин. Всем известный факт – женщины чаще, чем мужчины, теряются в незнакомом месте и не могут правильно определить какое-либо направление в пространстве, в котором они находятся. Теряют ориентиры, так сказать. Исключения составляют торговые центры и бутики, – рассмеявшись, пояснил Крячко.

– Что, правда? – удивился Лев Иванович и посмотрел на Елену.

Та, скромно улыбнувшись, кивнула, подтверждая слова Крячко.

– Что ж, тогда нам обязательно нужно будет побывать в этом месте вдвоем еще раз, – серьезно ответил Гуров и спросил: – Кого еще успели опросить оперативники, перед тем как присвоить этому делу статус «глухаря»?

– Вы даже это знаете? – Глаза девушки округлились.

– Да тут к бабке-гадалке не ходи, и так все понятно, – усмехнулся Лев Иванович. – Пока не всплыли окончательные результаты экспертизы, которые дали нулевой результат, проводился опрос свидетелей и были предприняты попытки найти последние связи Чалкина. Ну а когда следствие по всем статьям зашло в тупик, дело положили в сейф до лучших времен, – пояснил Лев Иванович.

– И когда обычно наступают эти лучшие времена? – не поняла Елена.

– А вот сейчас они и наступили, – торжественно сообщил Станислав Крячко. – И все благодаря вам, Елена Витальевна, а вернее, вашей дипломной работе и, как следствие, вашим изысканиям, которые вы провели в следственном комитете.

– Да, часто так бывает, – начал пояснять Лев Иванович, – что дела лежат годами без движения до тех пор, пока неожиданно не всплывет или какой-то неизвестный до сих пор следствию свидетель, или улика, или не произойдет еще одно убийство, которое по своему почерку не будет походить на то, которое лежит в сейфе. Тогда дело поднимается заново, заново начинается опрос свидетелей и все прочие следственные действия… В общем, все идет по кругу.

– Пока не находится хоть какая-то зацепка или тонкая ниточка, за которую можно было бы потянуть, чтобы распутать клубочек, – продолжил мысль Гурова Станислав.

– Классно это у вас получается – дополнять друг друга, – восхитилась Елена.

– Вот если бы ты поработала с нами лет тридцать бок о бок, то точно так же могла бы, – подмигнул девушке Крячко, на что Елена только улыбнулась и потупилась.

– Так кого там еще опрашивали? – повторил свой вопрос Лев Иванович.

– Кроме жены и пары постоянных приятелей Чалкина, с которыми он вел знакомство по бару «Трюдо», были опрошены коллеги по работе и еще несколько человек, которые были в то время в парке неподалеку от места нахождения тела. В принципе, не так уж и много было сделано за пару месяцев ведения интенсивных оперативных мероприятий, – пожала плечами Елена. – Я разговаривала с оперативником, который занимался этим делом… Его фамилия Митяев. Он неохотно общался со мной. Все отговаривался нехваткой времени, загруженностью…

– Скорее всего, так оно и было, – кивнул Крячко в защиту незнакомого ему опера. – Дел у оперативников в Москве хватает. Это у нас какой округ? Юго-Восточный, кажется. – Он подошел к карте. – Да, все верно.

– Что ж, придется нам самим расширять поиск свидетелей, – задумчиво проговорил Лев Иванович. – Вот только бы еще знать, о чем их спрашивать.

3

– Как о чем? – удивилась Елена. – Надо узнавать, не видали ли они подозрительных личностей в день, когда было найдено тело.

– Ага, спрашивать у всех посещающих парк, не встречался ли им субъект, который нес большой черный пластиковый мешок с трупом, – хмыкнул Гуров. – Нет, Елена Витальевна, времени с тех пор прошло слишком много. Поэтому такие вопросы уже не актуальны. А вот опросить дворников прилегающих к парку дворов на предмет незнакомых авто – это можно. Возможно, кто-то и вспомнит чужую машину во дворе. Хотя и такая вероятность ничтожно мала. Полтора года – все-таки большой срок для людской памяти. Поэтому давайте-ка мы с вами сейчас быстро пробежимся по второй жертве и подробнее на ней остановимся. Когда было совершено последнее убийство Каллиграфа, которое вам удалось обнаружить? – посмотрел он на студентку.

– В конце января этого года, – не задумываясь, сообщила Елена. – И что интересно, предыдущее, второе убийство, было совершено тоже в январе и тоже двадцать седьмого числа.

Лев Иванович нахмурился, явно что-то обдумывая. Станислав смотрел на него какое-то время, а потом спросил:

– Слишком большой разрыв между убийствами. Ты об этом задумался?

– Да, как-то странно получается. Сначала он убивает через полгода… Кстати, а ведь июльское убийство тоже было совершено двадцать седьмого числа, – вдруг вспомнил он и вопросительно посмотрел на Елену.

Та кивнула и, чуть улыбнувшись, сказала:

– Да, этот факт тоже привлек мое внимание, но я не стала говорить об этом, думала…

– Заметим ли мы это сами? – усмехнулся Крячко. Он хотел продолжить, но передумал и снова спросил Льва Ивановича: – Не хватает еще одного?

– Чего одного? – с подозрением в голосе спросила Елена. – Вы имеете в виду, еще одного убийства? Но я ведь все подозрительные дела просмотрела.

– И все равно, – покивал Гуров, – его не хватает. И даже не одного, а двух убийств. Вы забываете, что июль этого года уже тоже прошел и на дворе у нас ноябрь. Тут явно просматривается периодичность. Равный промежуток времени между первыми двумя убийствами и время… Время наступления смерти тоже совпадает? – вдруг спросил он у студентки и серьезно посмотрел на нее.

– Я не помню точно, – нахмурилась та, вспоминая, – но, кажется, все три экспертизы указывают на примерное время около шести часов вечера.

– Сейчас будем уточнять, – твердо заявил Гуров. – И если я прав и все три убийства произошли в одинаковый период времени, то нужно искать еще две жертвы…

Гуров резко замолчал, глубоко задумавшись.

– И эти убийства случились в июле прошлого и нынешнего года, – закончил за него Крячко и вопросительно посмотрел на Елену.

– Но я…

– Ты выбирала только те дела, где все убитые выставлялись напоказ и преступник хотел, чтобы их нашли. Все три убийцы советского периода – Ряховский, Кузнецов и Цюман – не заморачивались прятать тела убитых ими людей. Но ведь так делали далеко не все серийники.

– Черт, – выругалась девушка и стукнула ладошкой себя по лбу. – Вот я балда-то!

– Ничего страшного, – махнул рукой Крячко. – Вы ведь только начинаете учиться своей профессии. Вам еще предстоит узнать, чем теория отличается от практики. Так что не стоит расстраиваться. Если есть еще жертвы, то мы их обязательно найдем.

– Ладно, – вышел из задумчивости Лев Иванович и хлопнул в ладони, привлекая к себе внимание. – Пока что давайте разберемся с теми убийствами, которые у нас уже есть под рукой, так сказать. Елена Витальевна, кто там у нас вторая жертва?

Девушка вынула из папки еще несколько файлов и стала четко докладывать:

– Второй жертвой Каллиграфа стала двадцатисемилетняя Регина Олеговна Романовская. Официально она числилась служащей, а вернее, старшим менеджером торгового зала в магазине французской модной одежды «Берберри». Это тот, который в ЦУМе на Петровке, – пояснила она. – А вот неофициально она зарабатывала на кортеже.

Елена вопросительно посмотрела на сыщиков, пытаясь понять, известно ли им, что это слово обозначает.

– То есть она, попросту говоря, зарабатывала проституцией, – ответил на ее взгляд Крячко.

– Да, – отчего-то смутившись, кивнула Елена и опустила глаза, но сразу же опять их подняла и, заглянув мельком в копию протокола с обнаружения тела девушки, продолжила: – Тело Регины было найдено в парке «Фили». В тридцати метрах от кафе «Фасоль», в сторону реки Москвы. Сама Романовская проживала по улице Народного Ополчения.

Гуров встал и, посмотрев на карту, прокомментировал:

– Получается, что она жила на другом берегу реки относительно Филевского парка. И парки, и улица Народного Ополчения – это у нас Западный округ. Все, как и в первом убийстве, – убийца отлично ориентируется в городе и не выносит тела своих жертв за пределы того округа, в котором те проживали. Интересно, а в третьем известном нам случае тоже такая же картина? – Он посмотрел на Елену. – Найди-ка нам третье убийство.

Девушка быстро начала рыться в папке и вынула нужный файл, достала из него несколько листков и протянула их Гурову.

– Нет-нет, я заразный, наверное, – замахал тот руками. – Вдруг нечаянно чихну на документ, тогда все пойдем не маньяка ловить, а домой на больничный, – прогундосил Лев Иванович и снова, извинившись, отвернулся и высморкался.

– Третью жертву – Жиганову Марину Владимировну, семнадцати лет, студентку Политехнического колледжа имени Овчинникова, – нашли в парке Алтуфьева.

Елена подошла к карте и быстро показала на место, где располагался названный ею парк.

– Вот тут. На его территории есть волейбольная площадка, а чуть в стороне стоит недостроенное здание, возле которого, в кустарнике, и было обнаружено тело девушки. Это напротив Абрамцевской улицы, – пояснила она.

– Ага. Парк находится в Северном округе, – отозвался Лев Иванович. – А девушка у нас проживала…

– По улице Новгородская, которая тоже находится на севере Москвы, – тихим и немного ошарашенным голосом ответила Елена. – Получается, что и в этом случае убийца не вывозил тело жертвы за пределы округа.

– Получается, что так, – согласно кивнул Станислав и, посмотрев на Гурова, сказал: – Наши ненайденные тела по логике должны были находиться в каком-то из парков Южного, Юго-Западного или Юго-Восточного округов и в центре Москвы.

– Да, вполне возможно, – вздохнул Гуров. – Но вот в каком? Ближе всего к центру – Борисовские пруды и Братеевский парк. Есть еще знаменательный Битцевский лес.

– Тот самый, где нашли Вилкина, – напомнила Елена.

– Да. А еще – заказник Воробьевы горы и вообще целая куча разных парков. И это только за пределами Центрального округа. Если тела предполагаемых, третьей и пятой по счету, жертв Каллиграфа еще не найдены, то нам с вами их так быстро не отыскать, – взъерошил волосы Лев Иванович.

– И что же делать? – Елена посмотрела на Гурова, а потом и на Крячко.

– Будем надеяться, что в каком-нибудь из окружных управлений уголовного розыска найдется дело, которое подходит под описание убийства еще какого-нибудь из советских маньяков. Кто там у нас прятал тела?

– Много кто, – вздохнула Елена и стала перечислять. – Например, Оноприенко с подельником не только убивали, но и прятали или сжигали свои жертвы. Сливко расчленял и тоже закапывал…

– Так, понятно, – остановил ее Лев Иванович. – Вот вы, Елена Витальевна, и займетесь поиском. Ваша задача – найти в нераскрытых материалах дел всех южных округов и центра еще два подражания. Возможно, что Каллиграф сделал какую-то ошибку и был вынужден спрятать, или сжечь, или расчленить свои жертвы. Хотя и не обязательно это было сделано вынужденно, если он пытался подражать тем, кто прятал тела. Но может случиться и так, что жертвы до сих пор не найдены, и тогда придется нам искать их среди тех, кто пропал без вести в июле прошлого и этого года. Но, во всяком случае, попробовать поискать есть смысл.

– Хорошо, я этим займусь. Тем более что у меня есть допуск к нераскрытым делам в Следственном комитете…

– Надо смотреть не только нераскрытые дела, но и обратить внимание на те, где уже есть подозреваемые в преступлении, – заметил Станислав.

– Да-да, – согласился с ним Гуров. – Бывает так, что на заметке у следствия уже есть подходящий подозреваемый, и тогда следователь работает над сбором улик и неопровержимых доказательств, которые бы подтвердили его версию. Так что работа вам предстоит немаленькая, Елена Витальевна.

– Хорошо, но у меня к вам со Станиславом Васильевичем будет просьба. – Елена быстрым и пытливым взглядом посмотрела на Гурова и тут же отвела глаза в сторону.

– Сделаем все, что в наших силах, – пообещал Лев Иванович.

– Моя просьба не из ряда невыполнимых, – сдержанно улыбнулась девушка. – Не называйте меня по отчеству, пожалуйста. А вот на «ты» – наоборот, называйте.

– Ах вот как! – улыбнулся Гуров. – Ну это мы со Станиславом Васильевичем запросто. Нам совсем не сложно. Апчхи, – чихнул он и сказал: – Вот я только что подтвердил свои слова.

Крячко и Елена переглянулись, и девушка счастливо заулыбалась.