Текст книги "Ультиматум Гурова (сборник)"

Пока группа осматривала квартиру и заносила данные в протокол, пока работали фотограф и несколько экспертов – а все это было делом очень небыстрым, – Гуров решил допросить Анатолия Емельяненко…

– А когда ты пришел, дверь была открыта? – уточнил Лев, записывая показания Емельяненко.

– Да, я еще подумал, что Ритка, может быть, в ванной, а мне специально открытой оставила – она же ждала меня.

Гуров задумчиво барабанил пальцами, анализируя услышанное, затем спросил:

– Ты говоришь, она тебе обещала дать денег. Сколько?

– Не знаю, она не сказала. Говорила только, что теперь будет все хорошо.

– Что она имела в виду?

Емельяненко сглотнул слюну и закатил глаза:

– Она хотела, чтобы я вылечился. Все мечтала, как устроит меня в элитную клинику, только денег не было. Папаша ей, конечно, на жизнь подкидывал, но для клиники этого мало. А она все надеялась, думала, где бы достать деньги…

– И что же она придумала?

– Не знаю, – покачал головой Анатолий. – Она ничего мне не рассказывала. Мы вообще в последнее время с ней редко виделись. Я… Мне постоянно плохо, ломает всего. А с деньгами туго. Ритка подкидывала на дозу, но… Я уже давно заметил, что мне даже после дозы лучше не становится. Так, двигаться могу, говорить, но не больше. Я не сплю уже почти год…

У Емельяненко явно были серьезные проблемы со здоровьем. Сильнейшая наркотическая зависимость, длившаяся, видимо, не один год.

– Давно на игле сидишь? – спросил Гуров.

– Четвертый год.

– Героин?

Емельяненко молча кивнул.

– Где товар берешь?

Анатолий не отвечал.

– Ты пойми, дурак, что я пытаюсь тебе помочь, найти смягчающие обстоятельства. А сдача сбытчика отлично может быть к ним приравнена.

– Какие смягчающие обстоятельства, я же не убивал Риту! – твердил Емельяненко.

– Может быть, и не убивал, – задумчиво сказал Гуров. – И я так думаю не потому, что поверил тебе, выслушав твою слезливую историю, а потому, что нет орудия убийства. Куда ты дел удавку? Да бросил бы возле тела, и все. А ее нет. Но если сейчас специалисты скажут, что она нашлась, твои дела плохи. Взяли тебя с поличным, в квартире с трупом, с ворованными деньгами в руке. Смерть Маргариты наступила совсем недавно, тело даже остыть не успело. Так что прикидывай сам.

Емельяненко вздрогнул. На лбу его выступили капли пота, он тяжело дышал. Гуров видел, что ему действительно сейчас очень плохо, и его обуревали противоречивые чувства. С одной стороны, по-человечески было жаль этого совсем еще сопливого пацана. С другой… Гуров повидал на своем веку немало наркоманов и знал, что это люди, потерявшие человеческий облик. Всем их существом управляет только доза, ради нее они готовы на что угодно. Гурову приходилось сталкиваться с такими представителями, которые в моменты ломки убивали родную мать, и все ради денег, которых порой хватало на один-единственный укол… А потом все, как один, твердили – не я, не убивал, ничего не знаю, хотя доказательства их вины были очевидными. Так что насчет показаний Емельяненко у Гурова оставались большие сомнения, и он, передав его другому оперативнику, пошел в комнату пообщаться с экспертами.

Конышева накачали препаратами так, что он впал в ступор. Сидел в кресле и бессмысленным взглядом смотрел в одну точку. Гуров решил пока что не трогать его и не задавать вопросов по поводу его риелторских дел, о которых была написана статья в Интернете. Он первым делом подошел к судмедэксперту, пожилому врачу, который сразу же ответил, что смерть наступила от асфиксии в течение последнего часа. Что касается содержания в крови Маргариты алкоголя или психотропных веществ, то пока что он не может ответить на этот вопрос – все анализы будут взяты в лаборатории, и там же проведено полное исследование. Обещал к вечеру доложить о них.

Гуров переключился на оперов, которые производили досмотр комнаты. И первый вопрос, который он им задал, касался орудия убийства. Однако никто из оперативников ничего похожего не находил – ни пояса, ни веревки. Получалось, что предмет, которым задушили Маргариту Конышеву, просто-напросто исчез из квартиры.

Осмотр места происшествия продолжался несколько часов. За это время в квартиру Конышева подтянулся Станислав Крячко, с которым Гуров созвонился и сообщил о случившемся.

– Вот что, Станислав, – проговорил Лев. – Дело под условным названием «Дело Конышева» получилось очень разветвленным. Мы имеем его проблемы в бизнесе, кражу денег в офисе, убийство одного из сотрудников, а теперь еще и дочери. И всем этим нужно заниматься. Расследовать каждое обстоятельство отдельно и в то же время без отрыва от остальных.

– Ловко ты загнул! – хмуро сказал Крячко.

– Посему, – продолжал Гуров, – тебе сейчас целесообразнее взять на себя убийство Красницкого. Ищи его связи с этой Надей, расспрашивай окружение, просматривай бумаги и пробивай телефонные звонки. Проверь компьютер в его квартире. И вообще, постарайся разузнать как можно больше об этом человеке. Словом, не мне тебя учить, как вести расследование убийства.

– Понял, – кивнул Крячко, поднимаясь и нахлобучивая кепку. – Созвонимся!

Когда он уехал, Гуров направился было к Конышеву, но обнаружил, что Виктор Станиславович заснул в кресле. И, вероятно, это было для него сейчас самое лучшее.

Тогда он подошел к эксперту-технику, который, сидя за столом, держал в руке сотовый телефон, и спросил:

– Это ее, Маргариты?

– Да. Я уже просмотрел все контакты и заказал распечатку вызовов. Но кое-какие сохранились и здесь. И вот что любопытно, Лев Иванович… Вот смотрите, в двенадцать сорок пять Маргарита позвонила вот по этому номеру. Я уже проверил – он принадлежит Емельяненко Анатолию Константиновичу, то есть вашему, так сказать, клиенту.

– Да, он говорил, что Рита звонила ему в это время, – кивнул Гуров.

– Но вот что еще интереснее! Разговаривали они две минуты пятнадцать секунд. А в двенадцать сорок восемь Маргарита позвонила на другой номер, вот на этот. – Эксперт протянул Гурову листок, на котором были записаны несколько цифр, обведенные красным маркером. – То есть сразу же после разговора с Емельяненко она позвонила кому-то еще.

– И кто же этот таинственный незнакомец? – спросил Гуров.

– Это я сейчас и пытаюсь выяснить, Лев Иванович. Видимо, кроме Емельяненко, Маргарита встречалась с кем-то еще. Я вовсе не за то, чтобы отмазать наркомана-убийцу от суда, просто хочу разобраться в этом деле полностью.

– Вот это правильно, Сережа, – одобрил Гуров. – Я вообще против того, чтобы искать козла отпущения и сажать невиновных, лишь бы закрыть дело. Но тут случай такой, что и это не поможет. На Конышева кто-то нацелился всерьез. Кто-то очень жестокий и хладнокровный. И посадив Емельяненко просто так, мы ничего не решим, потому что главный источник зла останется на свободе и будет продолжать свои дела. И кого он убьет в следующий раз, знает только бог. Или, скорее, дьявол, – закончил Гуров и отошел от эксперта.

Глава пятая

Гуров сидел в кабинете генерал-лейтенанта Орлова и докладывал обстановку. Обстановка была, мягко говоря, невеселой. Генерал-лейтенант постоянно хмурился, слушая Гурова, и, судя по его виду, кажется, уже вообще жалел, что попросил своего лучшего сыщика по-свойски заняться делом Конышева. Нынешние события не шли ни в какое сравнение с проблемами в бизнесе. А уж вчерашнее убийство его дочери и вовсе выглядело ошеломляюще.

Станислава Крячко в кабинете не было – тот как занялся убийством Красницкого, больше ни на что и не отвлекался. Да и времени прошло еще немного: лишь вчера вечером Гуров приказал ему выяснить все возможное об Алексее Владимировиче.

Крячко, правда, отзвонился и доложил, что переговорил с сотрудниками конторы Конышева по поводу отношений Красницкого и Нади и кое-что выяснил, посему намеревается подъехать в управление. Услышав короткое гуровское «ну так подъезжай!», Стас отключил связь и минут через десять появился в кабинете Орлова. Настолько быстро, что у Гурова возникло предположение, что звонил ему Крячко из местного буфета, где допивал кофе. Однако он не стал тратить время на выяснение подобной чепухи, а сразу перешел к делу. Крячко сообщил следующее.

Во-первых, судя по всему, псевдо-Круглова и Красницкий вряд ли были знакомы раньше. Во всяком случае, ничто в их поведении не заставляло так думать. Да, многие обратили внимание, что Алексей Владимирович положил глаз на новенькую, но это было у него в порядке вещей, и никого уже не удивляло. Всех занимал только вопрос – устоит новенькая перед обаянием одинокого импозантного риелтора или нет.

– Ну и как? – поинтересовался Крячко. – Устояла?

Женская часть коллектива разошлась в мнениях. Секретарша стояла на том, что нет, поскольку Красницкий и Круглова частенько выходили покурить вместе. Точнее, стоило выйти Надежде, как Красницкий тут же устремлялся за ней. Бухгалтер, женщина уже в возрасте, возражала и говорила, что несколько раз проходила мимо них в курилке и, судя по выражению лиц, Красницкий и Надя вовсе не испытывали друг к другу страсти.

– Они разговаривали, скорее, как деловые партнеры, – заявила она, и это обстоятельство насторожило Крячко, заставив его укрепиться в версии, что Красницкий с Кругловой изначально договорились «опустить» директора конторы на кругленькую сумму.

Но самую интересную и одновременно непонятную информацию предоставил, как ни странно, Лев Абрамович Гольдман, человек, далекий от всяких сплетен и амурных дел на рабочем месте. Человек, которого, кроме получения прибыли, вообще мало что интересовало в конторе.

– Тогда как раз случился, как сейчас модно говорить, корпоратив, – вспомнил Гольдман. – Ну, обычная пьянка на работе, – поморщившись, пояснил он.

Корпоратив был, по его мнению высосан из пальца, поскольку посвящался юбилейной сделке Виктора Станиславовича. Гольдман, будучи равнодушным к спиртному, отнесся к факту его проведения скептически. Коллективная пьянка означала, что если не на спиртное, то на закуску уж точно придется раскошелиться, а Льву Абрамовичу этого очень не хотелось. Он вообще считал все это пустой тратой времени и денег. Но его отказ мог негативно сказаться на его отношениях с директором фирмы – Виктор Станиславович ратовал за единение коллектива, корпоративный дух и прочую чепуху, которую в последнее время стало модно исповедовать. Конечно, чем-то серьезным отказ последовать пожеланиям начальства Гольдману не грозил – Виктор Станиславович, разумеется, не стал бы по этой причине штрафовать или, тем более, увольнять одного из самых ценных своих сотрудников, – но Льву Абрамовичу хотелось избежать любых осложнений. Зануда-Конышев потом еще долго прочищал бы ему мозги, сокрушался о несознательности, подсовывал, чего доброго, всякую дурацкую американскую литературу, с обложек которой белозубо улыбались типичные представители «успешного» поколения, а Гольдман всего этого терпеть не мог. И дабы сохранить душевный покой, скрепя сердце, согласился-таки пойти на вечеринку, предварительно сдав в общую кассу пятьсот рублей.

«Корпоративка» началась как обычно. Сначала Конышев с бокалом шампанского в руках пафосно произнес грешащую помпезностью речь, пожелал всем успехов и плодотворного сотрудничества, мимоходом похвалил каждого и, довольный собой, осушил бокал. Потом полились льстивые речи сотрудников и сотрудниц, каждый из которых кричал, что Виктор Станиславович – лучший в мире руководитель и что все они готовы за него жизнь положить. Конышев слушал и расцветал, млея от восторга, Лев Абрамович досадливо морщился от такого неприкрытого лицемерия, Красницкий липким взглядом скользил по длинным ногам Нади Кругловой, а сама Надя сидела с каким-то сосредоточенным видом. По ней нельзя было сказать, разделяет она мнение коллег или нет, но Льву Абрамовичу казалось, что вся эта вечеринка ей глубоко неинтересна и что мыслями она где-то далеко отсюда.

Красницкий, выпив несколько бокалов подряд, раскраснелся и почувствовал себя совсем раскрепощенным. Он сегодня был в ударе: ухаживал одновременно за всеми дамами сразу, сыпал удачными комплиментами, не забывал то подливать вино, то подкладывать салат той или иной офисной прелестнице – словом, превзошел самого себя. При этом больше всего внимания он уделял именно новенькой. Надя равнодушно относилась к его откровенным заигрываниям, отвечала ровно и сухо и никак не велась ни на какие уловки Красницкого. А потом все окончательно расслабились, включили какую-то разухабистую музыку и бросились танцевать. Красницкий сунулся было к Наде, подав ей руку с масленой улыбкой, но получил решительный отказ. Но на плече Алексея Владимировича уже повисла секретарша Люда, питавшая, кажется, к нему тайные симпатии, и Красницкий, тут же избавившись от смущения, закружился с ней в какой-то смеси вальса и ламбады…

Гольдман с кислым видом сидел в углу и потягивал минералку – спиртное он не употреблял по религиозным соображениям, как декларировал, хотя на самом деле виной тому была язва желудка, мучившая риелтора уже полтора десятка лет. Ему было откровенно скучно, однако и уходить вроде еще неудобно – «корпоративка» только вступала в самый разгар.

Наблюдая за всеми со стороны, Гольдман заметил, как уже отмечал не раз, насколько преображаются обычно благообразные на рабочем месте сотрудники на таких вот мероприятиях. И в очередной раз недоумевал – кому это надо? Ну что хорошего смотреть на то, как отплясывает немолодая бухгалтер Ирина Семеновна, при этом намеренно задирая подол широкой юбки, или как хихикает секретарша Люда, слушая бредни, которые нашептывает ей на ухо пьяненький Красницкий? Только новенькая Надя Круглова ведет себя приличнее всех – сидит спокойно, отпивая вино микроскопическими глотками, больше для вида, в пляс не пускается, на шее у мужиков не виснет. Ну и Виктор Станиславович Конышев, находясь в каком-то идиотическом восторге, сидит за столом, подперев подбородок, и поглядывает на своих подопечных с умильной улыбкой.

Гольдман обратил внимание, что Надя через некоторое время поднялась, достала из сумочки сигареты и выскользнула из комнаты. Спустя буквально минуту вслед за ней вынырнул и Красницкий. Гольдман заерзал на стуле: ему давно уже приспичило сходить в туалет, а теперь эта парочка отправилась в курилку, и придется пройти мимо них. Нет, ничего страшного, конечно, но Льву Абрамовичу уже и так опостылели лица пьяных сотрудников, а Красницкий раздражал его особенно, так что он хотел избежать всяческих контактов. А подвыпивший Красницкий отличается излишней болтливостью и обязательно к нему привяжется, надеясь в разговоре удачно ввернуть пару своих фирменных шуточек, таких же глупых, как и он сам, и благодаря этому подняться в глазах Нади. Тьфу!

Но мочевой пузырь прихватило конкретно: Гольдман успел выпить три бутылки минералки – зря, что ли, деньги платил? Немилосердно ворча про себя, все-таки поднялся со стула и направился к двери. Проходя мимо курилки, Лев Абрамович услышал негромкий тенорок Красницкого, мерно журчащий и несущий, как обычно, какую-то чепуху. К его радости, Красницкий не пристал к нему с расспросами, напротив, он, кажется, был даже раздосадован появлением Гольдмана в столь неподходящий момент. А момент назрел довольно пикантный: Алексей Владимирович будто бы невзначай положил Наде левую руку на плечо, а правой, едва касаясь, поглаживал ее бедро.

Стараясь делать вид, что не замечает этого, и не задерживаться, Гольдман, ссутулившись, прошмыгнул в туалет. Когда он вышел оттуда и свернул за угол, до него долетел возмущенный голос Надежды:

– Руку убери!

Алексей Владимирович засмеялся тихим, вкрадчивым смехом, будто принял сопротивление девушки за изящное кокетство. Неизвестно, что он предпринял дальше, только Гольдман услышал резкое: «Отвали, тебе сказано!»

Не желая ввязываться в пьяный конфликт, Гольдман вкатился в комнату, где вовсю шло торжество. Через пару минут появилась Надя. На лице ее застыло выражение досады и какой-то злости. Сев на свой стул, она вдруг быстро опустошила свой бокал, наполненный вином, и о чем-то крепко задумалась, глядя перед собой.

Еще через некоторое время в комнате показался Красницкий, причем в очень и очень странном виде. Таким Лев Абрамович не видел его никогда. Нет, внешне он был в полном порядке – чистый, подтянутый, наглаженный, и даже красного пятна от пощечины или фингала под глазом Гольдман у него не заметил. Но вот лицо… Точнее, выражение этого лица! Оно было таким, словно Красницкий повстречал в коридоре привидение. На нем застыли одновременно несколько чувств: недоумение, изумление и даже страх. Ошарашенно озираясь по сторонам, он прошел вперед и сел на первый попавшийся стул.

«Совсем чокнулся, – подумал Гольдман. – Промеж глаз, что ли, она ему двинула, что у него последние мозги вылетели? Ну и поделом!» Он отвернулся, поскольку потерял к Красницкому всякий интерес, как вдруг произошло нечто непредвиденное.

Надя Круглова, поставив пустой бокал на столик, резко поднялась, подошла к Красницкому и решительно сказала:

– Алексей Владимирович, а не подвезете ли вы меня домой? Думаю, нам с вами есть о чем поговорить.

Красницкий вздрогнул и опасливо посмотрел на Надежду. Потом неуверенно склонил голову, выдавил из себя кислую улыбку и произнес:

– Конечно-конечно… Надя. Прямо сейчас?

– Ну а что тянуть-то? – усмехнулась Надя, накидывая длинный пиджак. – Поехали! – И двинулась к выходу.

Красницкий повернулся ко всем, снова улыбнулся натянутой улыбкой, стараясь казаться небрежным, помахал рукой и направился вслед за Надей. Когда он проходил мимо Гольдмана, Лев Абрамович обратил внимание, что в глазах его застыл страх…

– Вот я и думаю, – рассуждал вслух Лев Абрамович. – Чем она могла его так напугать? И что вообще могло между ними произойти там, в курилке, за те секунды, что они оставались вдвоем после того, как прошел я? Ну, допустим, она оказалась мастером спорта по карате и двинула ему так, что отбила все мужские предметы гордости – так ему и надо, господи меня прости! Допустим, это повергло его в такой шок, что он спал с лица и потерял аппетит – это тоже понятно и вполне объяснимо: такой мелкий человек, как Красницкий, только подобную утрату и может переживать всерьез. Для него это равносильно потери смысла жизни. Он никогда не понял бы, до какой степени все это суета, мир его праху!

– Ну и? – поторопил его с выводами Крячко.

– Но меня поражает поведение самой Нади! Ведь это не поддается никакой логике! Зачем она, умело отшив этого кобеля, потом подходит и на глазах у всех просит его отвезти ее домой? Ведь это же явная провокация!

– Может, она хотела ему по дороге доходчиво объяснить, чтобы впредь не лез? – предположил Крячко.

– Помилуйте, да куда же еще доходчивее? – загорячился Лев Абрамович. – Она после такого вообще должна была его игнорировать! И этот его взгляд, знаете… Я никак не могу забыть взгляд Красницкого, когда он вернулся в кабинет! Будто он черта живьем увидел, ей-богу!

– А он, этот ваш Красницкий, часом, не того был? – покрутил пальцем возле виска Стас.

– Абсолютно нормальный человек! – заверил его Гольдман. – Ну, если, конечно, закрыть глаза на его нездоровое увлечение слабым полом, который, как выясняется, порой оказывается весьма сильным!

– М-да, – чмокнул губами Крячко. – В общем, ничего не понятно. Абсолютно нелогичное поведение двух абсолютно нормальных людей. А что потом?

– Ну откуда же я знаю? Они уехали, и все!

– Я имею в виду дальше, в другие дни? Как они вели себя на работе?

Лев Абрамович наморщил лоб и зашевелил губами, что-то обдумывая.

– Вы знаете, надо отдать должное, вели себя очень корректно. Даже подчеркнуто корректно, я бы сказал! Ни о каких ухаживаниях, поглаживаниях со стороны Красницкого больше и речи не было! Вот только в курилку стали вместе выходить часто. Но без всяких намеков, без! – Гольдман помахал указательным пальцем прямо перед носом Крячко. – И домой он ее ни разу не подвозил – во всяком случае, я такого не замечал. Но я вообще много мотаюсь по городу, у меня, знаете ли, работа на первом месте стоит. Я бы и на эти шашни внимания не обратил, просто очень уж характерный эпизод тогда получился, вот я и запомнил. Может, и подвозил. Но об этом вам лучше у наших дам проконсультироваться, вот уж они-то всегда в курсе, кто с кем домой возвращается, да! Знаете, готовы интересоваться чем угодно, только не работой. Ну это ж дамы, им простительно! Творение вторичное, созданное специально для Адама исключительно для любовных утех, да! Какой с них может быть спрос? А уж тем более в продаже недвижимости!

Крячко оставил Гольдмана и дальше вздыхать на интересные ему темы, а сам еще раз опросил женщин. Однако все они заявили, что Надя и Красницкий всегда выходили из конторы порознь. Это подогревало интерес женской части коллектива к их отношениям и вводило дополнительную интригу…

– И интрига эта разрешилась убийством, – закончил за Крячко Лев. – Такого даже поклонники «Санта-Барбары» вряд ли ожидали. Что-нибудь еще выяснил?

– А что, этого мало? – обиделся Станислав.

– Я имею в виду жизнь Красницкого вне дел конторы, – пояснил Гуров. – Чем жил человек, чем увлекался? Такой обольститель вряд ли проводил свои дни в уединении и размышлении о смысле жизни. Дамочки наверняка водились.

– Как говорят соседи, дамы у него менялись регулярно, – ответил Крячко. – Но никого отдельно выделить они не могут. То есть постоянной не было, что вполне укладывается в его характер.

– А похороны его когда?

– Завтра. Хоронить родители будут. Ни жены, ни детей у него не было. А что? – Крячко покосился на Гурова, и взгляд друга ему не слишком понравился.

– Хорошо бы тебе, Станислав, туда наведаться, – задумчиво произнес Лев. – И на поминки попасть. Наверняка кто-то из его пассий будет там присутствовать. А в подобной обстановке можно многое услышать, если уши держать востро. Дамочки подвыпьют, пустят слезу, начнут выяснять, кто да что для него значил…

– Ну и что? – скептически перебил его Крячко. – И тут же выложат, кто его убил? Они сами этого не знают! И вообще, Лева, ты знаешь, я не очень люблю все эти кладбища и похоронные дела!

– Они могут что-то сообщить о Кругловой, – возразил Гуров.

– С какой это стати? – хмыкнул Крячко. – Вряд ли они пересекались! И вряд ли Красницкий делился со своими дамами рассказами друг о друге. Иначе они бы уже глаза друг другу выцарапали, да и ему заодно.

– А может… – предположил Гуров, но Стас тут же перебил его:

– Убийство из ревности? Чушь!

– Да, я тоже полагаю, что убийство Красницкого вряд ли имеет отношение к его амурным делам, – поддержал Крячко Орлов, хотя в последнее время такое случалось нечасто. – Вряд ли дамы Красницкого смогут пролить свет на обстоятельства его гибели. Нет, тут с других концов нужно начинать!

В этот момент открылась дверь, и на пороге показался один из экспертов.

– Товарищ генерал-лейтенант, полковник Гуров просил сообщить о результатах экспертизы. У меня готовы распечатки телефонных звонков, а также сведения о владельцах их номеров.

– Отлично, докладывай! – удовлетворенно кивнул Орлов, надевая очки, и эксперт, присев на стул, стал говорить:

– Значит, повторяющихся номеров в телефоне убитой Маргариты Конышевой несколько. Чаще всего она звонила отцу, потом часто мелькает номер Анатолия Емельяненко, ну и есть еще один номерок.

– А что по тому номеру, на который она звонила сразу после беседы с Емельяненко в день гибели? – перебил его Гуров.

– Вот я о нем и говорю, – кивнул эксперт. – Мы выяснили, что номер зарегистрирован на Круглову Надежду Павловну…

– Что-о?! – не удержался от изумленной реплики Гуров, хотя за свою практику научился ничему не удивляться.

– Круглова Надежда Павловна, – невозмутимо повторил эксперт. – А что такое?

Гуров, Орлов и Крячко переглянулись.

– Но и это не все, – продолжал эксперт. – Тот же самый номер обнаружен и в телефонной книжке Алексея Красницкого, убитого позавчера. Он тоже разговаривал с Кругловой незадолго до своей смерти. Вот, входящий вызов это подтверждает, причем вызов принятый. То есть Круглова звонила Красницкому в тринадцать часов двенадцать минут.

– Час от часу не легче! – беспокойно потер виски Орлов.

– Еще что-нибудь интересное есть? – спросил Гуров, быстро вернувшийся к своему обычному хладнокровному состоянию.

– Да как сказать, – пожал плечами эксперт. – Есть некий номер, с которого звонили и Маргарите Конышевой, и Анатолию Емельяненко. Номер принадлежит некоему Воронову Михаилу Анатольевичу. Но это может ничего и не значить – если Конышева и Емельяненко дружили, у них должны быть общие знакомые.

– А кто он, этот Воронов?

– Этого я уже не знаю, – развел руками эксперт. – Устанавливать личности – не по моей части. Но думаю, что данные на него вы и без моей помощи получите, это несложно. У меня пока все.

– Ладно, иди, – махнул рукой Орлов, продолжая растирать виски. Когда эксперт вышел, он пожаловался: – У меня в голове какая-то свистопляска начинается! Ничего не понимаю!

– Ну, что-то, кажется, начинает проясняться, – задумчиво проговорил Гуров. – Не слишком приятные выводы, но тут уж никуда не денешься.

– Хочешь сказать, что дочь Конышева была связана с этой Кругловой?

– Без сомнений, – кивнул Лев.

– А может, это какая-то ее подружка? – озарился идеей генерал, которому очень не хотелось сообщать Конышеву нелицеприятные факты о его дочери, тем более когда спонсор отдела находился в упадническом настроении. – Часто бывала в их доме, вот и решила воспользоваться ключами Конышева, сделала слепок, потом устроилась к нему в контору под видом агента…

– А он ее почему-то не узнал, – со вздохом закончил Гуров.

– Но тогда непонятно, при чем тут мой Красницкий? – задал вопрос Крячко. – Если Маргарита решила «опустить» собственного папашу, причем сделала это с помощью Нади Кругловой, для чего он им был нужен?

– А может быть, он и не был им нужен, но как-то узнал об их замысле? За это его и убили, – предположил Орлов.

– Ты делаешь тот же самый вывод, что высказал вчера Конышев, но ты первый его раскритиковал, – заметил Гуров.

– Так, давайте разбираться по порядку! – решительно заявил Орлов. – В телефоне Маргариты есть номер Кругловой. Круглова звонила как Маргарите, так и Красницкому. Но номера Маргариты у Красницкого нет! И у нее тоже. То есть Красницкий и Маргарита между собой не перезванивались и, судя по всему, не общались. Неизвестно даже, виделись ли они вообще. Это, конечно, нужно уточнить у Конышева. Но я это к чему: у Красницкого и Кругловой могли быть свои дела, а у Кругловой и Маргариты – свои.

– Какая все-таки вездесущая личность эта Круглова! – восхитился Гуров. – И таинственная… Дорого бы я дал, чтобы узнать, кто она такая на самом деле. Причем, мне кажется, что связь с бандой исключается: вряд ли бандиты связались бы с Маргаритой. Они не стали бы делать ставку на дочь человека, которого собираются ограбить.

– Так, а номер самой Кругловой! – осенило вдруг Орлова. – То есть мнимой Кругловой! У нас же он теперь есть, следовательно, мы можем заказать у специалистов распечатку всех звонков с него и таким образом пробить другие ее контакты! А уж они выведут нас на ее боссов. Все-таки вряд ли женщина работает одна. Банда не банда, но какая-то шайка за этим определенно стоит. Или один человек, главарь шайки.

– И интуиция мне подсказывает, что это мужчина, – согласился с ним Гуров.

– Да, одна женщина, то бишь Круглова, вряд ли смогла бы развернуть такой план, в деталях которого мы и сами еще не разобрались. У нас пока есть несколько версий. Первая – Круглова сговорилась с Маргаритой Конышевой ограбить фирму ее отца. После чего убила Маргариту, дабы та уже никогда ничего не смогла рассказать.

– Но непонятно, каким боком тут убийство Красницкого, – вставил Крячко.

– Далее, – сделав Крячко знак не перебивать, продолжал Орлов, – некто мог нацелиться конкретно на Конышева с целью отомстить, застращать, выжить с рынка, лишить ума и тому подобное. Тогда этот некто, используя Круглову, грабит его фирму, убивает заместителя, а следом и дочь, чтобы окончательно запугать.

– Какая-то фантастическая версия, – заметил Гуров. – Дочь-то зачем убивать, если деньги уже получены?

– Но кто-то же ее убил!

– Вы забыли про самый простой вариант, – снова вмешался Крячко. – И самый правдоподобный. Маргариту убил этот наркоман, которого застали над трупом. А была она связана с Кругловой по ограблению или нет – в этом случае неважно. Скорее всего, эти две подружки, Конышева и Круглова, действительно решили ограбить папашу. Рита на радостях поделилась со своим дружком новостью, что у них теперь до фигища денег, а тот пришел и кокнул ее.

– Все очень логично, – серьезно кивнул Гуров. – Вот только где деньги? Те двадцать тысяч, что нашли у Емельяненко, – малая лепта. Это на мелкие расходы Конышев дома держал.

– А Круглова просто не успела передать их Маргарите! – поскреб затылок Стас. – Они же наверняка были у нее. Может быть, она еще и будет ей звонить по этому поводу, не зная, что Маргариты нет в живых! И вот, кстати, за этим нужно тщательно следить! Телефончик Конышевой изъяли? Или дома оставили?

– Ну ты уж совсем меня за лоха держишь, – усмехнулся Гуров. – Разумеется, изъяли!

– Так следите! Фиксируйте все входящие! Я не знаю – может, даже имеет смысл кого-то из наших сотрудниц подключить? Чтобы отвечала якобы за Маргариту, если позвонит кто-то подозрительный?

Орлов с Гуровым посмотрели друг на друга заинтересованным взглядом. В словах Крячко был смысл, а вот им, признаться, такая идея пока не приходила в голову.

– У тебя есть кто-нибудь подходящий, кто бы мог голос сымитировать? – поинтересовался Орлов у Гурова.

– Разве что моя жена, – усмехнулся тот. – Она, напоминаю, профессиональная актриса. Среди наших сотрудниц… Не знаю. Хотя проблема еще и в том, что непонятно, что имитировать. Мы же не знаем, как звучал голос Маргариты!

– Все равно что-нибудь придумать можно, – кивнул Орлов. – Платок там, насморк или что-то еще.

Крячко с весьма довольным и самоуверенным видом слушал диалог своих коллег.

– Но не забывайте, что все это имеет смысл только в том случае, если Круглова не в курсе смерти Маргариты! – Поднял палец Гуров. – То есть если виновен Емельяненко. А у меня есть сомнения на этот счет, и я как раз собирался пообщаться с экспертами по этому поводу.

– Все равно нужно экспериментировать! – уверенно заявил Крячко. – Мы ведь не знаем доподлинно, что там произошло? Вдруг будет важный звонок?

– Обязательно проследим, – заверил его Орлов, берясь за трубку телефона. – Сейчас я лично займусь этим вопросом – нужна опытная сотрудница, не только артистичная, но и способная сориентироваться по ситуации, чтобы ничем не выдать, что она не Маргарита!