Текст книги "Сын банкира"

– Слушай, мужик, ты че там базлаешь не по делу? – дав подержать бутылку своему соседу, средний из выпивох, судя по всему, главарь компании, поднялся на ноги. – Ща сам будешь членом общества слепых. Понял?

Его испещренная татуировками рука бесцеремонно вцепилась в лацкан пиджака Гурова, другая демонстративно сжалась в крупный, угловатый, костлявый кулак. Но в то же мгновение главарь запоздало пожалел о том, что вовремя не выполнил просьбу незнакомца. Все передряги минувшего дня разом вскипятили обычно сдержанную натуру Льва. До хруста сжав правой рукой левое запястье наглеца, другой рукой он коротко, отрывисто ударил его в солнечное сплетение. Тот, по-лягушачьи выпучив глаза и хватая ртом воздух, начал оседать, но в следующее же мгновение, как выброшенный из катапульты, стремглав полетел в дальний угол, где, проехав головой по стенке, плюхнулся в нечистотную лужу.

Ошарашенные столь неожиданным поворотом событий, двое других вскочили и, побросав бутылки, поспешили отскочить несколькими ступеньками выше.

– Это… Мы тут ни при чем!.. – захлебываясь, торопливо заговорил бритоголовый тип в грязном джинсовом костюме. – Проходите… пожалуйста…

– Вы извините нас… Просто у Коляна сегодня плохое настроение, вот он и попер на вас. А так… – начал объясняться долговязый тип с толстыми, щетинистыми усами.

– Я вас уже понял, – чуть остыв, оборвал его Гуров. – Лишние объяснения ни к чему. В общем, так: берите своего Коляна и убирайтесь с ним куда подальше. А если хоть раз до меня дойдет, что вы в этой округе кого-то обидели, я вам всем троим испорчу настроение на всю оставшуюся жизнь. Марш! – жестко скомандовал он.

Подхватив все еще не пришедшего в себя собутыльника, выпивохи торопливо повели его вниз по лестнице, оставляя на ступеньках мокрые следы.

Гуров поднялся на шестой этаж и сразу же увидел нужную ему дверь. Выглядела она куда более изношенной, нежели соседние. Лев поднял руку, чтобы нажать на кнопку звонка, но тут увидел, что дверь если и закрыта, то не очень плотно. Он осторожно ее толкнул, и она легко, без натуги распахнулась, открыв ему весьма неординарную картину: на полу ногами к выходу лежала женщина в халате и тапочках, неестественно запрокинув голову и разбросав руки. Охваченный неприятными предчувствиями, Гуров пощупал пульс на сонной артерии, но не обнаружил даже его признаков. Женщина была мертва. Однако ее шея была теплой, словно хозяйка квартиры с жизнью рассталась только сейчас.

Кто же ее убил? И как именно? Эти вопросы шквалом пронеслись в голове сыщика. Может быть, к этому причастны выпивохи? Вряд ли. Интуиция подсказывала, что ее убили именно в тот момент, когда он выяснял отношения с «трио» поглотителей пива. Гуров снова склонился над женщиной и осторожно повернул ее голову. При этом у него появилось ощущение, что где-то в глубине шеи при этом раздается очень тихий скрежещущий хруст, а сама голова поворачивается так, словно с телом ее почти ничто не связывает. Это говорило об одном: у женщины были сломаны шейные позвонки. И вряд ли это могло произойти, если бы она просто упала в прихожей. Стало ясно, что шея сломана преднамеренно и к тому же очень профессионально.

Лев набрал номер Орлова. Несмотря на достаточно позднее время, тот все еще не спал. Быстро изложив ему итоги своих поисков, Гуров попросил направить к нему опергруппу.

– Что думаешь делать сейчас? – По голосу Петра чувствовалось, что он мучительно хочет спать.

Это же самое испытывал и Гуров, причем в значительно большей степени.

– Убийца в доме, – уверенно сказал он. – Лифт здесь не работает, и если он не скрылся в одной из квартир, то, вероятно, скрывается где-то неподалеку. Может даже, выбрался на крышу.

– Все понятно… – констатировал Орлов уже без тени сонливости в голосе. – Запрещаю любую самодеятельность до прибытия опергруппы и ОМОНа. Понял?

– Алло! Алло! Что ты говоришь? – притворившись, что последних слов Орлова он не расслышал, Гуров как бы сам себе проворчал: – Ну что за связь? Один только шум и треск… Алло! Нет, ничего не слыхать. Ладно, завтра все, что не успели, обсудим.

– Левка, кончай дурить! – только и успел крикнуть в трубку Орлов перед тем, как из нее понеслись короткие гудки.

Нажав на кнопку отключения связи, Лев сунул телефон в карман и, достав из кобуры «штейр», снял его с предохранителя. Он вышел на площадку и осторожно заглянул в просвет лестничного пролета. Уже на седьмом этаже не было никакого освещения, а выше вообще было довольно темно. Немного подумав, Лев вернулся в квартиру и после недолгих поисков обнаружил в одном из шкафов электрический фонарь с неразряженными элементами питания. Там же лежала коробка с антибиотиками, одноразовые шприцы и ампулы с раствором новокаина. «Решила долечиться самостоятельно, в домашних условиях, – достав из коробки флакон бициллина, мысленно отметил Гуров. – Теперь ей уже не заболеть ничем и никогда…»

Он выключил освещение и на площадке шестого этажа, а затем осторожно, стараясь не шуметь, двинулся вверх по лестнице. Его глаза быстро привыкли к густым сумеркам, но все равно видимость была очень скверная. Продвигаясь буквально на цыпочках, он напряженно вслушивался в звенящую тишину. Седьмой этаж. Никого. Снова вверх. Лев чувствовал, как с каждым шагом в теле нарастает напряжение, как мышцы непроизвольно напрягаются, готовясь взрывным рывком мгновенно отреагировать на любое нападение, откуда бы оно ни исходило. Восьмой этаж – и здесь никого. И по-прежнему невыносимо тихо, ни шелеста, ни шороха… Стоп!!! Где-то на девятом этаже что-то прошелестело, словно на пол упал сухой кленовый листик.

Гуров почувствовал, как с души словно спала пелена сомнения – все это время он и верил и не верил тому, что подсказывал рассудок. Значит, убийца и вправду здесь. Ему некуда деться: снизу его поджимает он, Гуров, на сломанном лифте не спуститься, в окно не выпрыгнуть. Убийце теперь только один путь – на крышу. Но пойдет ли он туда? Ведь там его вряд ли поджидает вертолет, как в крутых триллерах. Нет, скорее всего он попытается прорваться вниз, внезапно напав в условиях плохой видимости. Знать бы, что у него есть… Нож, пистолет? Впрочем, у убийцы есть еще один вариант – попытаться проникнуть в чужую квартиру. А вот это – совсем никуда! Этого нельзя допустить ни в коем случае – могут пострадать люди. Кто знает, на что способен этот зверь?

И тут Гуров явственно услышал осторожное позвякивание и скрежетание металла, слишком характерное, чтобы не понять его характера – словно прочитав мысли Гурова, убийца скорее всего отмычкой пытался открыть дверь чьей-то квартиры. Решение пришло мгновенно. Одним махом преодолев нижний пролет лестницы, Гуров с жестким, громким окриком:

– Стоять! Ни с места! Стреляю на поражение! – включил фонарь.

В широком луче яркого, после темноты кажущегося ослепительным света фонаря мелькнула крупная фигура, метнувшаяся на чердачную лестницу. Почти одновременно грянули два выстрела. Фонарь, дернувшись от удара попавшей в него пули, мгновенно погас. Но и пуля «штейра» не прошла мимо. Сверху донесся вскрик, сопровождаемый злобной бранью. Лев понял, что убийцу зацепил, и довольно ощутимо.

Наверху грянул еще один выстрел, звякнул металл, что-то громко хлопнуло… Гуров мгновенно понял, что убийца, разбив выстрелом из пистолета замок двери, выбрался на крышу. Торопливо взбежав к выходу из тамбура лестничной клетки, Гуров выполнил стремительный кувырок вперед и укрылся за ближайшей надстройкой лифтового механизма. Но выстрелов не последовало. Лев быстро огляделся по сторонам и метрах в тридцати от себя увидел темную фигуру, которая, перегнувшись через высокий парапет, идущий вдоль края плоской крыши, быстро затем исчезла. Предполагая, что преследуемый спускается по веревке, Гуров побежал в его сторону, но в этот момент что-то на крыше глухо бухнуло, в воздухе что-то мелькнуло и снизу донесся отчаянный вопль ужаса, завершившийся ударом о землю чего-то тяжелого. Тут же заголосила охранная сигнализация сразу нескольких машин, на фоне которой послышался шум автомобильных моторов, и во двор на полном ходу влетели «уазик» и «Соболь», из которых быстро десантировалось около десятка человек.

«Оперативно прибыли…» – отметил про себя Гуров, подойдя к краю крыши. Он оглянулся и увидел развалившуюся кирпичную кладку вентиляционной трубы, к которой преследуемый впопыхах скорее всего и привязал то, на чем надумал спускаться. Рядом валялась скособоченная стойка телеантенны. Теперь стало ясно, что убийца пытался скрыться, спускаясь на коаксильном кабеле, оторванном от антенны.

Лев спустился на шестой этаж и включил свет на лестничной площадке. Снизу, громко топая, к нему поднялись пятеро омоновцев, за которыми следовали оперативники и криминалисты местного райотдела.

– Капитан Жугин, – представился старший омоновец. – Прибыл вам на подмогу.

– Спасибо, ребята. – Гуров устало улыбнулся. – Вы прибыли вовремя, но я был вынужден вас несколько опередить. Преступник мог пойти на захват заложников, поэтому пришлось начать его преследование, не дожидаясь подкрепления. Он попробовал скрыться и сорвался вниз. Теперь ему предстоит суд, но уже вовсе не земной.

– Ясно… – кивнул капитан. – Тогда мы отбываем.

Вместе с опергруппой Гуров снова вошел в квартиру. Найдя в дамской сумочке, лежавшей на столе, паспорт на имя Башмачниковой Маргариты Васильевны, он сверил фото с лицом убитой. Теперь уже не было никаких сомнений, что это действительно та самая Ритка-Пропеллер. Передав местным операм всю необходимую информацию, Гуров спустился вниз и вышел на улицу. Возле трупа убийцы в свете фар «уазика» работал один из криминалистов. Лев подошел поближе и посмотрел на перекошенное ужасом лицо человека, который совсем недавно жестоко убил другого. И была ли злосчастная Ритка-Пропеллер его единственной жертвой? Садясь в «Пежо», Лев посмотрел на часы. Время уже близилось к одиннадцати…

Глава 6

Судя по теням под глазами, для генерал-лейтенанта Орлова минувшая ночь выдалась совсем не генеральской. Скорее она прошла как у ночного сторожа, не привыкшего манкировать своими обязанностями. Впрочем, по вошедшему в кабинет Льву Гурову тоже было заметно, что бессонница и его достала основательно.

– Лев, я, конечно, высоко ценю ваше со Стасом служебное рвение, но, блин, сразу пять трупов за сутки – это явный перебор… – тягостно вздохнув, Петр укоризненно покачал головой.

– Откуда пять? – Гуров недоуменно пожал плечами. – Четыре. К тому же вины ни моей, ни Стаса нет ни в одной из этих кончин. Те двое, которых мы преследовали в лесу, когда возвращались из пансионата, погибли по собственной вине. Да, Стас действительно одного из них в ходе преследования ранил, но исключительно в пределах самообороны. У нас есть свидетельница, кстати, в какой-то мере однажды уже пострадавшая от этих двоих. Она подтвердит, что первым открыл огонь тот тип, за которым Стас погнался. И он сам пустил себе пулю в висок, когда Стас попытался его задержать. Ну а тот, за которым гнался я, стал уходить через речку, нырнул и за что-то зацепился под водой. Вокзальную проститутку Башмачникову убил неизвестный, который, убегая от меня, попытался спуститься по антенному кабелю, но сорвался и разбился. Вот и все – пятого тут быть никак не может.

– Есть… – С сочувственной многозначительностью Орлов развел руками. – В багажнике сгоревшей машины нашли обугленные останки человека с пулевым ранением головы. Ты же по машине стрелял?

– Туды твою… – Лев почувствовал, как что-то неприятное, холодное и липкое на мгновение вторглось в его душу, но он тут же овладел собой. – Стоп, стоп! А на крышке багажника пулевые пробоины есть?

– Нет, на багажнике пробоин нет. Но поскольку в машине все выгорело, все стекла рассыпались, следователь прокуратуры предполагает, что этот человек, будучи скорее всего пленником тех, двоих, в ходе погони выглянул в окно багажника и случайно попал под твой выстрел. В общем, следователь намерен уточнить правомерность применения тобою табельного оружия.

– Так твою! На ровном месте – да мордой об асфальт! – Гуров постучал себя пальцами по голове. – А он не мог предположить, этот следователь, что бандиты, убив человека, бросили его тело в багажник своей машины и везли, чтобы где-нибудь захоронить? Кстати, трупы уже опознали?

– Преступников опознали, а вот сгоревшего в машине пока что нет. Эти двое – родные братья, их фамилия Тухляковы, личности весьма примечательные – оба рецидивисты, не раз отбывавшие сроки за грабежи, угоны машин, разбои, убийства и изнасилования.

– Ну и ну! – Гуров саркастически рассмеялся. – Я просто млею от восторга, когда слышу, какие у нас встречаются классные «законники». Нет, ты смотри, как трепетно этот представитель «государева ока» следит за соблюдением законности в отношении нелюдей, конченых ублюдков, которые заслуживают – нет, не пули – четвертования и сожжения на медленном огне. Ему что, заняться больше нечем? Понимаю – карьеру делает паренек. Правильно, что толку ловить продажную суку, пусть и из нашей среды, за какую-то примитивную взятку? Много ли на этом заработаешь? А вот подловить на превышении полномочий опера из главка – это самый шик. Уж тут можно и должность зама, и даже кое-что повыше получить!

– Ладно, Лева, не надо язвить. Это его работа. Проверять он обязан, и от этого никуда не деться. – Петр достал сигарету из почти уже опустошенной пачки и устало усмехнулся: – Скажешь тоже: жечь, четвертовать…Интересно, кто же, по-твоему, должен в таком разе исполнять роль палача? Сам бы ты на это согласился?

– Петр, пусть я по натуре и не палач, но, поверь на слово: попадись мне на месте преступления скот, глумящийся над ребенком, женщиной, стариком, я вряд ли смогу гарантировать, что сумею себя сдержать и не порву его голыми руками на части.

– Лева, мы служим закону и должны быть выше эмоций. – Орлов, не докурив, погасил окурок о край переполненной пепельницы. – Признаюсь: иной раз и сам чувствую просто нестерпимое желание разрядить всю обойму в какую-нибудь гниду. Но мы на это не имеем права. Ладно, хватит философствований. Тебя я отстоял, каких-то там особых служебных расследований не будет. Достаточно обычного рапорта, и все. Что у тебя на сегодня?

– Мобилизую агентуру, проверю картотеку по киднепперам… Что еще? Стас спозаранку уехал в Липецк, звонил мне час назад. Говорит, есть шанс задержать Дергачева. Если и в самом деле это тот, кто нам нужен, то уже к обеду мы будем иметь надежную ниточку, ведущую к раскрытию похищения мальчика.

– А если нет? – Петр облокотился на стол и подался несколько вперед.

– Будем искать… – Гуров пожал плечами. – Сегодня должны подъехать двое свидетелей. Они составят фотороботы Молясина, представителя Кулькоффа, который доставил мальчика в пансионат, и мнимого следователя прокуратуры, забравшего Башмачникову из вендиспансера.

– Ты подозреваешь, что доверенное лицо банкира – соучастник преступления?

– А у него что, есть справка о причислении к лику святых? Подозревать мы сейчас обязаны всех, даже самых доверенных. Между прочим, Брут тоже был лучшим другом Юлия Цезаря. В том мире, где все оценивается в долларах, на искреннюю дружбу рассчитывать так же сложно, как на эхо в пустыне.

– Да что ж такое – в сон клонит и клонит… – Петр протер кулаками глаза и, нажав на кнопку селектора, попросил: – Верочка, принесите два кофе. Ну, хорошо – раз надо проверить, значит, надо. Мне вот не совсем понятно, за что убили Башмачникову. Кстати, насчет устранения с работы Санина, по-моему, эти дельцы сильно перемудрили. Надо же, какую провернули комбинацию: из вендиспансера похитили проститутку, больную сифилисом, подсунули ее физкультурнику, потом организовали медосмотр… Не проще ли было подослать отморозков, чтобы те его, так сказать, вывели из строя?

– Может, и проще, но и контрпродуктивнее. – Гуров сдержанно улыбнулся. – Любое происшествие подобного рода с кем-то из персонала пансионата могло привлечь к нему слишком пристальное внимание, в том числе и наше. А это организаторам похищения – нож острый. Да, операция с проституткой представляется и сложной, и хлопотной… Зато – какой результат! Нужный человек устранен, причем по его же собственной вине. Пансионат происшедшее скрывает – ему нельзя светиться по такому поводу, а директор готов как угодно дружить с липовым инспектором, идти ему на любые уступки, лишь бы тот не лишил их заведение лицензии. А за что убили… Это и для меня пока еще загадка. Возможно, когда будет установлена личность убийцы, мы сможем ответить на этот вопрос. В принципе могли убить и эти дельцы как ненужного свидетеля.

Щелкнула ручка двери, в кабинет заглянула секретарша Петра.

– Можно, Петр Николаевич? – скромно поинтересовалась она.

– Ну, Лев, давай по кофейку, и – к делу! – потирая руки, радушно объявил генерал Орлов.

…И снова начался обычный для опера суматошный, горячечный день. Выйдя от Орлова, Гуров первым делом из своего кабинета позвонил Амбару и назначил тому встречу в одной из забегаловок, куда из-за соседства с местным райотделом едва ли рискнули бы заглянуть их общие знакомые из «деловой» среды. Затем созвонился со старшим опергруппы, проводившим осмотр места происшествия в квартире Башмачниковой. Его он попросил доставить в главк все личные документы Ритки-Пропеллера и ее семейные фотоальбомы. Попутно выяснил, не удалось ли установить личность убийцы.

– А что ее устанавливать? – хохотнул в трубку жизнерадостный старлей. – Я этого типа знал как облупленного. Года четыре назад, когда еще только пришел в органы, брал за вооруженный грабеж. А так – сроков у него шесть или семь – не меньше. В основном кражи и грабежи. Правда, один срок – двенадцать лет он отбывал за убийство при отягчающих. Он из зоны-то всего месяц как «откинулся». Значит, по паспорту он Хлыстов Альберт Трибунович… Представляете, каково мужику жилось с таким отчеством? – снова захохотал старший опергруппы. – В воровской среде его кличка – Сморкач. Год рождения – шестидесятый, семьи – нет, родных – нет, постоянного места жительства – нет. Сожительствовал с одной тут «синюшкой», но пока отбывал последний срок, та от перепоя преставилась. Постоянного места работы никогда не было, за заказуху не брался.

Поблагодарив своего собеседника, Гуров запросил в архиве картотеку преступников, специализирующихся на похищениях людей с целью вымогательства. Вскоре его стол превратился в некое наглядное пособие по первозданному хаосу, из которого, согласно древним легендам, боги сотворили этот, увы, все такой же неупорядоченный мир.

Через полчаса ему доставили большой черный пакет с фотоальбомом и кое-какими документами. Открыв старомодный альбом с толстой, обтянутой бархатом обложкой, Гуров начал неспешно листать его страницы, невольно с головой уходя в безмолвную летопись чужой жизни. Вот детский сад, вот школа – букет цветов и белый бант, вот Рита и мама с папой возле новенькой «двойки»… А здесь она уже постарше – участвует в самодеятельности, исполняет какой-то танец снежинок у новогодней елки. А вот уже десятый, выпускной… «Ого! – мысленно отметил Гуров. – А она, между прочим, собой-то ничего была. Можно даже сказать, первая школьная красавица. Да-а… Однако жизнь ее крепко потрепала, если судить по тому, какой она стала впоследствии». Затем на фотографиях все чаще она стала соседствовать с каким-то плотным, серьезным пареньком в белом свитере, с юношескими, реденькими усами. А вот и его проводы в армию. А вот… Перевернув лист, Гуров невольно вздохнул: с прямоугольничка любительского фото, обведенного черной рамкой посреди альбомной страницы, одиноко смотрел молодой танкист, за спиной которого виднелись горы. Подпись под снимком гласила «Чечня, 1995 г.». Потом еще снимок – осунувшаяся, заплаканная Рита Башмачникова у могильного постамента, на котором два овала с фотографиями ее родителей. На следующей странице – Рита в белом халате, в окружении еще нескольких человек, тоже в белых халатах. Судя по интерьеру, это было какое-то медицинское учреждение. «Так-так… – Гуров удивленно смотрел на больничную обстановку. – В молодости-то она, оказывается, состояла в медработниках. Только где и кем? Как бы узнать?» Он пролистал ее паспорт, свидетельство о рождении, медицинскую амбулаторную карточку… Трудовой книжки или чего-то еще, указывающего место работы Башмачниковой, к его досаде, среди документов не оказалось.

Рассматривая людей, стоящих рядом с Ритой, он обратил внимание на молодого, немного нескладного, долговязого мужчину с уже облысевшим теменем. С самодовольной и несколько покровительственной улыбочкой тот притягивал Риту за талию к себе, как бы демонстрируя, что здесь именно он хозяин положения. Потом еще были снимки, из которых Гуров заключил, что это медицинское ведомство скорее всего роддом. А потом фотографии внезапно закончились. Дальше шли пустые, серые картонные листы альбома. Ближе к концу Гуров внезапно обнаружил обрывок газеты объявлений, на котором текст в рамочке извещал о том, что некая фирма «Грация-люкс» приглашает на работу девушек с хорошими внешними данными для оказания эскорт-услуг. Приписка «Без интима!» доверия явно не внушала.

«Вот отсюда и начался ее путь на панель…» – Гуров задумчиво покачал головой и, немного подумав, набрал номер своего старого знакомого, сотрудника подразделения, именуемого «полицией нравов».

– Лев Иванович? – обрадованно удивился тот, услышав его голос. – Сколько лет, сколько зим! Давно, давно мне не звонил. Спасибо, догадался… Как дела, как поживаешь?

– Да, спасибо, Василий Геннадьевич, как говорится, вашими молитвами, – испытав минутную неловкость – в самом деле, догадался позвонить, только когда появилась служебная надобность! – чуть смущаясь, ответил Гуров. – Я вот по какому делу: тебе в поле зрения не попадала такая фирма – «Грация-люкс»?

– Как же не попадала? – усмехнулся тот. – Еще как попадала. Это же целая сутенерская империя, деятельность которой охватывает десятки областей. Кстати, о ней мало кто знает. Вернее, о ее истинном лице. Под ее крылышком пригрелись всевозможные агентства – и якобы модельные, и якобы туристические, и якобы по трудоустройству за границей, и якобы брачные конторы, и еще много чего такого же. Только вот деятельность всех этих структур нацелена на одно – торговлю «живым товаром». Эти подонки уже столько продали наших девчонок и женщин в заграничные бордели – просто жутко становится. Да и в пределах наших границ развивают «панельный бизнес», что называется, не покладая рук.

– Ну и ну! – Услышанным Лев был удивлен чрезвычайно. – Вроде бы я имею обширную информацию по всевозможным криминальным группировкам. Но вот про это слышу, можно сказать, впервые. Василий Геннадьевич, так если их деятельность уже, по сути, раскрыта, то что ж их не прихлопнут? Или как это у нас бывает, есть «плакальщики» в верхних эшелонах?

– Не то слово, Лев Иванович! Я бы сказал не «плакальщики», а «кулакомстучальщики». У этой мрази хватает покровителей и в Думе, и в БД… Да не в биде, а в Белом доме. Хотя, ты прав, иной раз этот орган только так и назовешь. Во-первых, из-за постоянных утечек информации взять с поличным настоящих «акул» практически не можем. А если берем по хотя бы чуть спорным моментам – тут же как осы налетают адвокаты, правозащитники, звонят депутаты… Содом и Гоморра. Поэтому и берем только всякую шелупонь, в основном сутенеров-одиночек. А почему тебя заинтересовала эта фирма?

– Сейчас расследую дело об исчезновении двенадцатилетнего сына одного богатого американца. Предполагаю, что его могли похитить. А свидетелем по этому делу могла бы быть одна особа из этого самого «панельного бизнеса». Но ее убили. На всякий случай решил выяснить: не тянутся ли ниточки от расследуемого происшествия в эту сторону.

– Добро. У меня есть кое-какие информационные каналы. Попробую выяснить. Как ее, эту свидетельницу?

– Башмачникова Маргарита Васильевна, семьдесят четвертого года рождения, москвичка.

– Хорошо, к вечеру позвоню тебе на мобильный.

Попрощавшись со старым знакомым, Гуров тщательно изучил картотеку. Из всего многообразия негодяев, привлекавшихся за похищения людей, он выбрал нескольких уголовников, которые, по его мнению, могли бы быть причастны к исчезновению сына банкира. Больше всего подозрений вызывал некий Халькин, уже отбывший довольно длительный срок за похищение дочери владельца крупного ресторана и вымогательство заоблачно большой суммы денег. Вторым стал рецидивист Сочняк, похитивший с целью получения выкупа жену владельца известного казино. Похититель, рассчитывавший хорошо поживиться, оказался в довольно глупом положении – муж наотрез отказался выкупать свою «горячо любимую» супругу и во время их телефонных переговоров постоянно пытался выяснить один-единственный вопрос: скоро ли похититель выполнит свое обещание убить заложницу? Будучи арестованным, уголовник гневно клеймил позором «козлов, с которыми западло сидеть на одной параше». Сочняк вышел на свободу года три назад – срок ему дали для такой статьи минимальный, поскольку жертве он вреда не причинил, и теперь обретался где-то в Подмосковье, занимаясь то ли куплей, то ли продажей, то ли сразу и тем, и другим. Третьим оказался Арсен Хаджинян, взявший в заложники сына своего соплеменника, который задолжал ему огромные деньги, а с учетом процентов, набежавших по «счетчику», – просто астрономические. Здесь тоже все закончилось благополучно – мальчик не пострадал, похититель сел на приличный срок, правда, благодаря заступничеству своего должника был освобожден по УДО. Впрочем, в биографии Хаджиняна это был не единственный факт подобного рода. Как удалось выяснить оперативникам, он уже несколько раз использовал подобный способ, чтобы выбить как свои, так и чужие долги.

Уточнив, где проживают подозреваемые, Гуров по телефону заказал служебную машину. Сев в «Волгу», Гуров назвал Анатолию адреса, по которым предполагал проехать. Заодно по пути он решил встретиться с Амбаром, поскольку до назначенного времени оставалось не более получаса.

Когда Лев зашел в маленькое кафе, поставленное в тени тополей на пятачке между двумя девятиэтажками, там было немноголюдно. За столиком у окна он увидел Амбара, который, преувеличенно громко гогоча, беседовал о чем-то занимательном с носатым типом в потертом костюме и грязноватой рубашке, зато с попугайски-ярким галстуком. Подойдя к стойке и купив пачку сигарет, Гуров невозмутимо вышел на улицу, словно только за этим он сюда и наведался.

Испытывая легкую досаду – кто бы мог подумать, что кто-то из гопников надумает притащиться в это заведение? – Гуров сел в машину, и «Волга» снова побежала по московским улицам. В одном из спальных районов, увидев нужный дом, Лев попросил Анатолия остановиться, не доезжая до него полутора сотен метров. Быстро пройдя к среднему подъезду и убедившись, что квартира Халькина находится именно здесь, он набрал на табло домофона ее номер и нажал на кнопку вызова. После затейливого пиликанья, издаваемого динамиком, раздался щелчок и нетрезвый женский голос неприязненно поинтересовался:

– Кто там? Кого принесло?

– Из городских теплосетей, – безапелляционным тоном заявил Гуров, стараясь говорить жестко и вызывающе. – Это квартира Леонида Халькина? Я хотел бы поговорить о ваших долгах за тепло и горячую воду. Вы когда думаете с нами рассчитаться?

Придумав на ходу версию с долгами, Лев подготовил два варианта продолжения разговора. Если ему скажут, что все оплачено, он мог сослаться на данные компьютера, согласно которым якобы на Халькиных висит серьезный долг. Ну а уж если у Халькина и в самом деле есть должок, то предлог для визита в его квартиру и вовсе не был нужен.

– Это вон с Ленькой разбирайтесь! – раздраженно известил женский голос. – Задолбали, мать вашу! Вчера приходили – долги отдайте, сегодня опять притащился… да сколько ж можно?

– Сколько нужно! – авторитетно парировал Гуров. – Пока не расплатитесь. Где он, кстати, этот ваш Ленька? Давайте Леньку.

– А его нет дома! – со злостью выпалила женщина. – Откуда мне знать, где он лазит, этот козел? Вчера вечером с дружками как уехал, так до сих пор не появлялся.

– В общем, так, – как бы собираясь уходить, Лев демонстративно подытожил, – или мы сейчас с Ленькой договариваемся о сроках оплаты, или сегодня же приедет наша бригада и отрежет вашу квартиру от тепломагистрали. Только запомните: долг от этого не спишется, будете на «счетчике», и даже если расплатитесь, то за подключение вам придется заплатить восемь тысяч. Вас это устроит?

– Так твою разэдак!.. – простонал в динамике женский голос. – Ну, Ленька сейчас должен быть у себя в гараже. Он там днями целыми сидит. Это вот тут неподалеку, гаражный кооператив «Кардан». Значит, от ворот по первому проезду влево, блок номер восемь, бокс тридцать пять. Он приметный такой – все ворота зеленые, а у него желтые. Скорей всего Ленька там с дружками водяру, поди, жрут, собаки!

Быстро найдя за домами ограждение из бетонных плит, над которым виднелись чернеющие рубероидом и битумом покатые крыши боксов, Анатолий подрулил к распахнутым настежь воротам, рядом с которыми величественно вышагивал, судя по черной форме, охранник. Властно махнув рукой, он подошел к машине. Опустив стекло, Гуров небрежно махнул удостоверением и сумрачно спросил:

– Гаражи у вас тут продаются?

– Желаете приобрести? – Поза охранника из величественной сменилась на предупредительно-угодливую.

– Да, переезжаю в ваш микрорайон, о тачке надо позаботиться, – небрежно пояснил Лев.

– Здесь гаражей продается много, можете поездить, выбрать, какой понравится больше… – Охранник изобразил гостеприимный жест, и Анатолий свернул в крайний левый проезд между двумя непрерывными рядами боксов.

Метров через сто в глаза бросилась табличка, прикрепленная к крайнему гаражу за открывшимся поперечным проездом: «Блок № 8».

– Видимо, тридцать пятый гараж будет в следующем, параллельном проезде, – вслух рассудил Гуров, – поскольку правый ряд начинается с шестнадцатого номера.

«Волга» свернула вправо, затем влево, и едва в поле зрения Льва оказался левый ряд боксов, на крайнем из которых был написан номер «31», он увидел, как из распахнутых желтых ворот пятого по счету гаража с нервозной торопливостью выкатывает «десятка» с плотно тонированными стеклами. С полувзгляда поняв Гурова, Анатолий резко рванул вперед и почти прижался бампером к боку «десятки». Та, дернувшись, остановилась, поскольку пространства для маневра не осталось совсем. Боковое стекло «десятки» опустилось, и из кабины выглянуло костлявое, небритое лицо, перекошенное от злости. Лев его сразу же узнал – это был Халькин, фото которого он видел в картотеке.