Текст книги "Могила для двоих (сборник)"

– Ты что, думаешь, мне нужна нянька? – Константин Геннадьевич не на шутку рассердился. – Череда чередой, а ходить за мной не нужно. Если у тебя энергии много, сходи лучше с девушкой потанцуй.

Не говоря больше ни слова, хозяин усадьбы встал и направился в подвал. Гурова так и подмывало кинуться за ним, но он понимал, что ничего, кроме скандала, из этого не выйдет. Сидеть на месте он тоже не мог, а потому вышел из гостиной и стал бродить из холла в столовую и обратно. Так прошло несколько минут, затем на лестнице, ведущей вниз, в подвал, послышались голоса, и оттуда появились вначале Кувшинов, а за ним механик Бабченко. Увидев Гурова, Кувшинов усмехнулся:

– Что, все же встал на боевую вахту? Как видишь, напрасно: я цел и невредим. И генератор в порядке. Так что можно продолжать веселье. А ты, Борис, – повернулся он к механику, – побудь пока здесь. На всякий случай. Ведь генератор давно не включали.

– Да, я побуду, конечно, – кивнул Бабченко. При этом как-то по-особенному взглянул на Гурова: тому показалось, что механик хочет ему что-то сказать. Он подошел ближе, и Бабченко тихо произнес:

– Я тут вспомнил одну вещь – ну, насчет того кольца на патрубке… И насчет катеров… Я вспомнил, что…

Но тут Кувшинов, уже стоя в дверях гостиной, обернулся и с некоторым раздражением бросил:

– Ну что, Лев, ты идешь или нет? Или будешь продолжать расследовать?

– Да иду я, иду, – ответил ему Гуров.

– Я после вам расскажу, – уже шепотом пообещал механик.

Гуров с Кувшиновым вернулись в зал, где продолжалось веселье. Теперь там шла игра в фанты, причем с такими рискованными заданиями, как «поцеловать стоящего справа от тебя». Этот фант выпал криминалисту Кривобокову, справа от которого стоял Саенко, а за ним – Настя, придумавшая всю эту игру. Жаль, подумал Кривобоков, что супруги заранее не поменялись местами. В конце концов, ему все же пришлось чмокнуть банкира в щеку.

Веселье шло уже давно, и его участники успели хорошо «принять на грудь». Например, Виталий заметно покачивался и нетвердо стоял на ногах, сестра и жена поддерживали его с разных сторон.

Настя принялась раздавать следующую партию фантов, и в это время свет снова погас.

– Ну вот, опять! – послышался сокрушенный голос Насти. – А вы, Константин Геннадьевич, говорили, что больше ничего такого не случится!

– Да это наверняка какой-нибудь пустяк, – ответил Кувшинов. – Сейчас Борис все наладит.

– У кого-нибудь есть фонарик? – Это был голос Виталия. – Нет? Тогда я сейчас поднимусь в комнату, у меня есть хороший фонарь – прямо как прожектор.

– Никуда ты не поднимешься, – возразила Ксения. – Ты вон какой, еле на ногах держишься. Споткнешься еще на лестнице, все ступеньки пересчитаешь. Сядь лучше вот тут, на стул. Да не здесь, вот он.

Послышался звук, какой бывает, когда грузный человек с размаху садится на стул. И в это время Гуров почувствовал, как по залу прошел легкий ветерок – как будто окно открыли или дверь. Открыли – и снова закрыли. «Может, это Костя в холл вышел?» – подумал он и негромко спросил:

– Константин, ты тут?

– Тут я, тут! – проворчал в ответ Кувшинов. – Ты что, Лев, темноты боишься? Давай я отнесу тебя в кроватку, укутаю одеяльцем, расскажу сказочку…

При этих словах раздался хохот Насти, вслед на ней засмеялись и Лена, и Ксения, и Ирина Валерьевна. Однако Гурова ничуть не смутило то, что он стал объектом насмешек. У него отлегло от сердца: Константин остался в зале, значит, опасность ему не угрожает.

Между тем время шло, а свет все не загорался. Они сидели в темноте уже около десяти минут – Лев умел очень точно определять небольшие отрезки времени. Он уже собирался выйти в холл и попробовать спуститься в подвал – может, механику требуется помощь? – как вдруг опять почувствовал движение легкого ветерка. А еще услышал едва слышный звук – словно кто-то крался мимо него по ковру. Он протянул руку, надеясь потрогать того, кто любит тихо бродить в темноте. Он мог бы поклясться, что его пальцы на долю секунды коснулись края чьей-то одежды – но только края; в следующий миг невидимка сделал стремительный шаг в сторону, и все стихло.

– Что-то он слишком долго! – заметил Кувшинов. – Пожалуй, пойду, погляжу, что там.

– Папа, возьми мой телефон, на нем фонарик хороший, – предложил Виталий. – А лучше я сам схожу.

– Нет, ты не сходишь, Ксюша правильно говорит, тебе лучше посидеть, – решительно отверг его предложение Кувшинов-старший. – А телефон давай.

Вспыхнул неяркий свет, который после мрака показался очень ярким. Виталий, встав со стула, протянул телефон отцу. Кувшинов взял его и направился к двери. Гуров, не раздумывая ни минуты, двинулся за ним.

– А, группа сопровождения уже наготове! – усмехнулся Константин Геннадьевич. – Ладно, пошли вместе, если тебе так хочется.

Они пересекли холл и подошли к открытой двери подвала.

– Борис, ты там? – крикнул Кувшинов, остановившись на верхней ступеньке лестницы.

Ответом ему было молчание.

– Странно… – пробормотал он. – Тут расстояние небольшое, Борис наверняка меня слышал…

Они начали спускаться. Телефонный фонарик давал совсем немного света: ровно столько, чтобы осветить пространство на пару метров впереди. Поэтому Гуров не мог составить представление о размерах и устройстве подвала. Он видел лишь невысокое тесное помещение; в левой стене виднелись две двери, между ними стояли какие-то ящики.

– Щиток вон там, в конце… – пробормотал Кувшинов. – Вот, сейчас…

Они сделали еще шаг, и Гуров увидел на стене щиток с рубильником и предохранителем, стоящий на полу генератор… А еще разглядел лежащего рядом с генератором человека. Он стремительно шагнул вперед, опустился на корточки и заглянул ему в лицо.

Это был механик Борис Бабченко. И теперь стало ясно, почему он не откликался на призывы Кувшинова, – он был мертв.

Глава 8

В обычной обстановке Гуров сделал бы все для того, чтобы оставить тело на месте до прибытия следственной бригады. Но он понимал, что здесь так поступить нельзя. Когда прибудет эта бригада?

– Слушай, у тебя есть большой холодильник? – спросил он Кувшинова.

– Холодильник? – растерянно пробормотал хозяин, стоявший в оцепенении над трупом своего механика. – Да… да, есть. А еще есть ледник для рыбы, он больше. А ты что, хочешь…

– В первую очередь я хочу включить свет. А потом уже будем делать все остальное. Ну-ка, посвети.

Кувшинов послушно поднял телефон. Гуров шагнул к щитку и осмотрел его. Одного взгляда было достаточно, чтобы понять: хозяин дома был прав, все дело в том, что на щитке перегорел предохранитель.

Лев аккуратно вывернул его, осмотрел, при этом что-то хмыкнул, потом положил себе в карман, после чего спросил:

– Где у тебя предохранители лежат?

– Предохранители? Вон… вон, в шкафчике, рядом.

Гуров открыл шкафчик, нашел нужный предохранитель, вставил его в гнездо и повернул рубильник. Помещение подвала залил яркий свет ламп.

– Вот, теперь поднимись наверх и скажи Павлу, чтобы спустился сюда, – сказал он. – И объясни остальным, что случилось.

– Ну да, я скажу, что несчастье… несчастный случай… Надо же такому случиться… Он всегда был такой осмотрительный…

– Хорошо, пока будем придерживаться такой гипотезы, – согласился Лев. – Так ты Павла позови и сам потом спустись, покажешь, где этот твой ледник.

Кувшинов кинулся наверх. Гуров обратил внимание, что фонарик на телефоне так и не выключен, хотя нужды в нем уже не было. Оставшись один, он склонился над телом и стал внимательно его осматривать.

Впрочем, один он пробыл недолго. Послышались торопливые шаги, и в подвал спустился Павел Кривобоков.

– Что случилось? А то Костя несет что-то несусветное…

Тут Павел увидел лежащего, и лицо его сразу изменилось: взгляд сделался профессионально цепким, внимательным.

– Мертв? – коротко спросил он.

– Да, – ответил Гуров. – Слушай, поищи где-нибудь мелок или еще что-то, чтобы отметить положение тела. И скажи: у тебя камера на телефоне нормально работает?

– Более-менее, – сказал криминалист. – Лучше я у Кости спрошу, он хвастался, что у него целый набор фотоаппаратов. А ты хочешь провести замеры и потом убрать?

– А что нам остается делать? – пожал Лев плечами. – Сам понимаешь, бригаду ждать не приходится.

– Ну да… – покачал головой Кривобоков и пошел по подвалу, внимательно все осматривая. Спустя несколько минут он воскликнул: – Вот мел! Правда, не кусковой, а рассыпной, но и таким можно пользоваться.

Павел принес открытый пакет с мелом, порылся в нем и, найдя почти цельный комок, обвел им контуры фигуры механика. Затем сходил наверх и вернулся с фотоаппаратом в руках.

– Там народ в полной растерянности, – сообщил он. – Все спрашивают, как, что, при каких обстоятельствах…

– Вот мы с тобой разберемся, тогда и сможем рассказать, как и при каких обстоятельствах, – сказал Гуров. – Давай снимай.

Кривобоков сделал два десятка снимков погибшего с разных ракурсов. Затем они вместе перевернули тело на спину. Павел склонился над погибшим и начал внимательно исследовать его голову, потом перешел на руки, тело, после чего стал осматривать генератор, который стоял рядом с телом.

– Вероятная причина смерти – тупая травма головы чуть выше правого уха, – резюмировал он. – Вот, видишь? Такое впечатление, что он упал и ударился об угол генератора. Там, на генераторе, имеются следы крови. Возможно, найдутся и волоски, и костное вещество.

– То есть просто упал с табуретки, ударился – и все?

– Да, как-то странно, – согласился Кривобоков. – Такое, сам знаешь, бывает, но крайне редко. К тому же… – Он поднял лежавшую на полу опрокинутую табуретку, поставил ее возле щитка, взобрался на нее и, оглянувшись, заключил: – Теоретически так могло получиться. Но только, если допустить, что механик падал во весь рост, не пытаясь как-то сдержать падение. Так, давай-ка я посмотрю еще… – Внимательно осмотрев тело, он вдруг воскликнул: – Смотри-ка! Все не так просто…

– Что ты увидел? – спросил Гуров.

– А вот, полюбуйся, – предложил криминалист. – Вот, видишь шрамы на пальцах? И на среднем, и на указательном…

– Может, он получил их при падении?

– Вряд ли, – покачал головой Кривобоков. – След очень характерный. Такое впечатление, что механик пытался защититься от удара, выставил руку, и его били по этой руке. Надо его раздеть, осмотреть тело. Возможно, найдутся еще гематомы.

– Тогда давай отнесем его на ледник, – предложил Лев. – Но тогда нам нужен Костя – он должен показать, где этот ледник находится. А пока его нет, давай-ка здесь хорошенько все осмотрим.

– Хочешь найти предмет, которым его ударили? – догадался Кривобоков.

– Ну да. Если ты считаешь, что его били, то это должна быть железная палка вроде шоферской монтировки или прут. А может, топор?

– Нет, тогда пролом на голове имел бы совершенно другой характер, – уверенно заявил криминалист. – Давай искать монтировку.

Они, не сговариваясь, двинулись каждый по разным сторонам подвала, внимательно осматривая все предметы. И спустя несколько минут вновь встретились возле убитого.

– Нет, ничего похожего нет, – сказал Гуров.

– Я тоже не нашел, – кивнул Кривобоков.

– Значит, одно из двух. Или убийца…

Лев не успел закончить – послышались шаги, и в подвал спустились Кувшиновы, отец и сын. Виталий все еще слегка покачивался и был бледен, хотя, похоже, значительно протрезвел. Прежде чем Кувшиновы приблизились к ним, Гуров быстро обменялся с Кривобоковым взглядом, и криминалист едва заметно кивнул. Они хорошо понимали друг друга без слов: события развернулись таким образом, что кто-то теперь попадал в подозреваемые. И рассказывать обо всех своих открытиях и догадках им не стоило.

– Так что произошло? – воскликнул Виталий, подойдя к лежавшему механику. – Это Борис? Что с ним? Упал?

– Да, видимо, неудачно упал и ударился виском об угол генератора, – кивнул Гуров.

– Вы смотрели? Там есть кровь? На генераторе? – с нетерпением спросил старший Кувшинов.

– Смотрели, – ответил Кривобоков. – Да, есть.

– Тогда все ясно! – уверенно заявил Константин Геннадьевич. – Несчастный случай. Бедный Борис!

– Да, теперь надо отнести его на лед, – сказал Гуров. – Где этот твой ледник?

– Вон там, за той дверью, – указал на одну из дверей Кувшинов. – Я сейчас открою. – Он достал связку ключей, открыл дверь, из которой пахнуло холодом, и предложил: – Давайте поднимем его все вместе и понесем.

Гуров бросил быстрый взгляд на Кривобокова. Он колебался. После того как отец и сын будут участвовать в переноске тела, на нем останутся частицы их одежды, и уже нельзя будет сказать, кто прикасался к механику до того, как он погиб – например, в ходе борьбы.

Однако Кривобоков, поймав взгляд друга, едва заметно махнул рукой, мол, не имеет значения. И действительно, у них не было оборудования, чтобы искать на теле эти самые частицы чужой одежды. Поэтому они все вместе подняли погибшего механика и перенесли его в помещение ледника. Там тело положили на лед.

– Ну, теперь я закрою, и он будет здесь лежать, пока ураган не стихнет и из Иркутска не приедет следователь, – сказал Кувшинов-старший.

– Нет, сделаем иначе, – покачал головой Гуров. – Ключи ты отдашь Павлу, и он холодильник закроет. Но сначала хорошенько осмотрит погибшего.

– Это еще зачем? – удивился Константин Геннадьевич. – Ведь решили уже, что это был несчастный случай, чего еще смотреть?

– Ты, Костя, словно забыл, чему тебя в ВШМ учили, – усмехнулся Лев. – Мало ли что мы там решили! Существует определенный порядок. Тело погибшего должно быть внимательно осмотрено. Если бы здесь не было специалиста – тогда да, надо было бы ждать следственную бригаду. Но специалист здесь есть, причем не отставной, а действующий. Это Павел. Он и проведет осмотр. Потом составит протокол, и я распишусь, как представитель полиции. И этот протокол, Костя, будет вполне официальным документом. И ты, кстати, там тоже распишешься как свидетель.

– Ну, не знаю… – пробормотал старший Кувшинов. – Хорошо, пусть осматривает. А я поприсутствую, посмотрю.

– Вот опять видно, что ты давно в органах не работаешь, – пожурил его Гуров. – Сейчас твое присутствие как свидетеля не требуется. Так что давай, Костя, оставь нас одних.

– Черт знает что! – воскликнул Константин Геннадьевич. – Ты что, подозреваешь нас в чем-то?!

– Папа, не скандаль! – постарался успокоить его сын. – Лев Иванович прав. Есть определенный порядок, его надо соблюдать. Пошли отсюда!

Эти слова подействовали, и Кувшинов, все еще сердито бормоча, вышел из ледника. За ним последовал и Виталий. На пороге он обернулся и сказал:

– Не обижайтесь на папу. Просто он очень расстроился из-за того, что все его планы сорвались. Он так мечтал организовать для вас идеальный отдых! И вот что получилось.

– Мы не обижаемся, – заверил его Лев.

Когда они остались вдвоем, Кривобоков с помощью Гурова снял с механика свитер и рубашку. Когда тело обнажилось, криминалист осмотрел его спереди, потом перевернул на бок и воскликнул:

– Вот, как я и думал! Синяк на правом плече. Его били какой-то железной палкой, а когда он упал с табурета, добили ударом в голову. Картина произошедшего достаточно ясная. Не думаю, что патологоанатом, если бы он здесь был, внес бы какие-то уточнения.

– Тогда перед нами встают два вопроса. Кто убил механика и почему?

– Я бы добавил третий – чем совершено убийство? – заметил Кривобоков. – Необходимо найти орудие преступления. Я уже начал высказывать свое мнение на этот счет, но нас прервали Кувшиновы. Так вот, или убийца унес это орудие с собой, или хорошенько спрятал здесь. В любом случае, если эта палка или монтировка находится в доме, мы обязаны ее найти. Это, в конце концов, не шило, вещь заметная.

– Избавиться от нее насовсем убийца мог только одним способом: выбросить в Байкал. Но для этого надо выйти из дома…

– Значит, нам необходимо как можно скорее ввести режим «домашнего ареста» для всех, кто здесь находится. Никто не должен выходить, пока мы его не осмотрим и не убедимся, что он – или она – не несет с собой чего-то, что могло стать орудием преступления. Но сделать это будет непросто. Представляю, какой крик поднимет Константин…

– Ну, с его криком мы как-нибудь справимся, – ответил Гуров. – Важно другое: а что, если палка уже выброшена?

– Это приводит нас к первому и главному вопросу: кто убийца, – сказал криминалист. – Мы, конечно, еще не раз будем обсуждать этот вопрос, но пока давай выскажем самые общие соображения. Как ты считаешь, это человек, находившийся в доме, то есть один из нас? Или это некто посторонний, сумевший прокрасться в дом и напасть на механика?

– На этот вопрос ответить довольно просто. Надо выйти сейчас в холл и осмотреть пол возле входной двери. Если это посторонний, он должен был войти через дверь, а значит, оставить следы. В такую погоду не мог не оставить.

– Да, через окно он проникнуть не мог – окна все закрыты, надо бить, и тогда мы это точно заметим, – согласился Кривобоков. – Что ж, пойдем смотреть.

– Кстати, замечу, что если мы найдем следы у двери, то их мог оставить и человек из дома, – добавил Лев. – Вопрос в том, хватило бы у него времени, чтобы добежать до озера, кинуть монтировку в воду и вернуться.

Глава 9

Они вышли из ледника, причем Гуров запер дверь и ключ положил себе в карман. Затем поднялись в холл и направились к входной двери. Здесь было темно, и Лев включил лампы, висевшие по бокам входной двери. При их свете друзья присели на корточки и стали внимательно осматривать пол.

Впрочем, долго смотреть не пришлось: и так было видно, что пол практически сухой. Стало быть, в последнее время в дом никто не входил.

За этим занятием их застали супруги Саенко. Они, уже в куртках, спустились с лестницы и направились к выходу.

– Вы тут что-то ищете? – спросила Настя.

– Ищем, – ответил Гуров. – А вы далеко собрались?

– Хотим погулять, – ответил банкир. – Такое кошмарное известие… Неизвестно, что остается делать. В карты играть уж точно нехорошо. Вот мы и решили пройтись.

– В таком случае нам нужно вас осмотреть. Расстегните, пожалуйста, ваши куртки.

– Что за новости?! – возмутился Саенко. – Это что, обыск? С какой стати?

– Мы должны принять меры, чтобы из дома не вынесли орудие убийства, – объяснил Гуров.

– Убийства?! – изумилась Настя. – Какого убийства? Константин Геннадьевич говорил, произошел несчастный случай… Сказал, что все очевидно…

– Константин Геннадьевич ошибается, – покачал головой Лев. – Есть неопровержимые признаки, говорящие, что Борис Бабченко был убит. И мы полагаем, что орудие убийства пока что находится в доме.

– Орудие… Но это… это значит, что и убийца тоже находится в доме?! – воскликнул банкир.

– Да, мы думаем, что это так, – кивнул Кривобоков.

– Выходит, это… один из нас?! – воскликнула Настя.

– Выходит, что так, – подтвердил Лев.

– Ну, тогда да… пожалуйста, смотрите… – согласилась девушка.

Она первая расстегнула куртку, подняла руки, и стало видно, что нигде – ни за поясом, ни в карманах – ничего похожего на монтировку у нее нет. Затем ту же процедуру прошел и Саенко.

Когда Кривобоков осматривал банкира, из гостиной вышли Ирина Валерьевна с дочерью. Они остановились в дверях, с удивлением наблюдая за странным зрелищем.

– И что это значит? – с надменным видом спросила Ирина Валерьевна.

– Это значит, что мы производим досмотр, – повернулся к ней Гуров. – Ищем орудие убийства.

И он повторил объяснение, которое только что давал супругам Саенко. Настя и Сергей не стали участвовать в начавшейся перепалке и поспешили уйти. А Ирина Валерьевна и Ксения, высказав Гурову и Кривобокову свое недоумение и возмущение, вернулись в гостиную.

– Ну вот, теперь на нас выбежит сам Константин, и придется все повторять в третий раз, – заметил Кривобоков. – Лучше было сначала пойти туда и все рассказать сразу всем.

– Ты же понимаешь, что мы не могли это сделать, не осмотрев холл. Мы должны были исключить одну из возможностей. И, кстати, теперь придется кому-то из нас или постоянно дежурить здесь, в холле, или запереть дверь и выпускать и впускать тех, кто пожелает прогуляться.

– Да, придется, – тяжело вздохнул криминалист. – Ладно, как-нибудь справимся.

В это время из гостиной быстро вышел Кувшинов. Его лицо выражало возмущение.

– Что это значит?! Почему вы решили хозяйничать у меня в доме? Почему проводите обыски гостей?

– Ты, Костя, наверное, забыл, что мы тоже в какой-то степени твои гости, – спокойным тоном произнес Гуров. – Так что часть гостей решила обыскать другую часть. Считай, что это еще одна увлекательная игра. Ну, как в фанты.

– И ты можешь с этим шутить?! – Возмущение хозяина усадьбы только усилилось. – Нас подозревают черт знает в чем, а ты с этим шутишь?!

– Не черт знает, а в убийстве, – поправил его Лев, став серьезным. – И у нас для этого есть все основания. На теле погибшего мы обнаружили синяки и шрамы, которые он никак не мог получить при падении. Есть и еще некоторые косвенные признаки, говорящие о том, что мы имеем дело с убийством, причем с убийством, заранее спланированным. И мы с Павлом здесь не амбиции свои проявляем и не в игрушки играем, а работаем. Так уж получилось, Костя.

– Убийство… Надо же… В моем доме! – поникшим голосом пробормотал Кувшинов.

– Да, в твоем доме, – подтвердил Гуров. – И вот тут нам потребуется твоя помощь. Скажи, где в твоем доме может спрятаться посторонний?

– Посторонний? – переспросил Константин Геннадьевич и поднял голову, его взгляд снова стал осмысленным. – Так ты считаешь, что убийство совершил чужой человек?

– Пока я ничего не знаю, – ответил сыщик. – Но не исключаю такую возможность. Сейчас мы с Павлом выяснили, что за последний час никто в дом не входил – по крайней мере, в эту дверь. Отсюда у меня два вопроса: есть ли в доме еще двери, и есть ли помещения, где подолгу никто не бывает и где можно спрятаться?

– Дверь есть, из подвала, где ты уже был. Если хочешь, мы туда спустимся и посмотрим.

– Нет, не надо. Мы с Павлом там все хорошо осмотрели – правда, Паша?

– Да, никаких следов там не было, – подтвердил Кривобоков.

– А вот помещений много, – продолжил Кувшинов. – Пойдем, обойдем весь дом. Павел с нами пойдет?

– Нет, я останусь здесь, – ответил криминалист. – Буду выполнять роль сторожа.

– Ну, хорошо… Но если мы кого-то найдем… Справимся ли мы с ним вдвоем? У тебя ведь оружия с собой нет, я прав? – спросил он Гурова.

– Оружия нет, – сказал тот. – Но ты опять забыл, Костя, что я пока что на службе. И навыков не утратил. Так что, если этот «кто-то» не Брюс Ли, я с ним как-нибудь справлюсь.

– Ладно, пойдем, – сказал хозяин. – Наверное, давай начнем сверху, с чердака. – Только… – замялся он, – я хотел бы вернуться в гостиную, сказать Ирине… ну, и Витале с девочками, в чем дело. И еще, они могут идти к себе?

– Конечно, могут, – ответил Гуров. – Все, кто находится в доме, совершенно свободны в своих действиях. Нельзя только выходить из дома без осмотра. А потом, когда мы с тобой осмотрим дом, я хотел бы собрать всех, включая твою горничную Таню, в гостиной, чтобы мы с Павлом могли задать всем несколько вопросов.

– Хорошо, я так и передам, – сказал Кувшинов и направился в гостиную.

Пробыл он там не слишком долго, вскоре вернулся, и они с Гуровым пошли осматривать дом.

В течение следующего часа Лев в сопровождении хозяина побывал во всех комнатах, чуланах и других помещениях поместья, но нигде не обнаружил ни постороннего, ни следов его пребывания, ни того, что они искали с Кривобоковым – той самой палки, которой было совершено убийство. Когда спустя час они вернулись в холл, криминалист все так же дремал, сидя в кресле в углу.

– Ну что, как результаты? – спросил он, потянувшись. – Нашли что-нибудь?

– Забытый ящик консервов в подсобке возле кухни и груду всякой одежды, которой никто не пользовался. Больше ничего. А как у тебя? Супруги Саенко все еще гуляют?

– Нет, вернулись полчаса назад, – ответил Кривобоков.

– Значит, все в сборе, – заключил Гуров. – Можно проводить общее собрание. Костя, позови, пожалуйста, своих. Пусть вернутся в гостиную. И Татьяне скажи. А я извещу Саенко.

– А мне что делать? – спросил криминалист. – Так тут и сидеть?

– Не вижу смысла. Все, кто находится в доме, будут в гостиной. Гостей мы не ждем. Так что пошли с нами, тоже поучаствуешь в общей беседе.

Спустя несколько минут все обитатели «Заречья» собрались в гостиной. Гуров встал возле двери и обратился к собравшимся:

– Я попрошу всех занять те места, которые они занимали, когда погас свет. Вспомните, пожалуйста, кто где стоял или сидел. Таня, вы сядьте здесь – это было мое место.

Люди задвигались, меняясь местами. Послышались возгласы: «Нет, мне кажется, здесь я сидела», «Нет, мама, ты была вон там, в углу», «А я где была?» Наконец все заняли свои места.

– Итак, я напомню, как развивались события, – начал Лев. – Когда случилась первая авария – возможно, порвался где-то кабель, – Борис Бабченко вместе с Костей спустились в подвал и включили генератор. Я в это время ждал их в холле. Бабченко обещал мне рассказать о некоторых своих догадках, связанных… впрочем, это отдельная история, и сейчас не время ее рассказывать. В общем, он хотел поделиться со мной важной информацией. Почему я это сейчас говорю? Потому что эта информация, которой владел механик, могла стать причиной его убийства. Ведь у каждого преступления, если это умышленное преступление, есть серьезная причина. Так вот, Бабченко могли устранить, чтобы он не смог рассказать мне то, что знал.

– Но о том, что Бабченко в холле тебе что-то шепнул, знал только я, – заметил Кувшинов. – Что именно он тебе говорил, я не расслышал, но видел, что вы шепчетесь. Помню, меня это еще немного рассердило, и я тебя спросил, когда ты собираешься вернуться в гостиную. Больше никто не видел, что вы разговариваете. Выходит, это я убийца? Я хотел, чтобы ваш разговор не состоялся? Но это же абсурд!

– В оперативной работе нельзя исключать никакие версии, – ответил Гуров. – И слово «абсурд» мы не используем. Но в данный момент тебя, Костя, никто не обвиняет – я тебе это уже говорил. Бабченко мог кому-то еще проговориться, что хочет мне что-то сообщить. Например… например, нашей милой Татьяне. – Он повернулся в сторону кухарки, которая при этих словах пришла в растерянность. – Я за эти дни заметил несколько сцен, когда вы с погибшим беседовали, думая, что вас никто не видит, и сделал вывод, что вы с ним не просто коллеги по работе, что вас связывает нечто большее. Ведь так?

– Вообще-то это никого не касается, – заявила кухарка. – Это было наше с Борей личное дело.

– Я и не сомневаюсь, что это было ваше личное дело. Я только хочу сказать, что вы были близким ему человеком, и он мог с вами делиться некоторыми своими наблюдениями. Ведь делился?

– Кое-что говорил, это так, – призналась кухарка.

– Этого достаточно, – сказал Гуров. – Теперь перейдем к главному. Я собрал вас вместе за тем, чтобы определить: кто из вас выходил из гостиной за то время, пока не было света. Именно этот человек, скорее всего, и убил механика.

– Но мне кажется, никто не выходил, – заговорил Саенко. – Я, во всяком случае, этого не слышал.

– Ты, Сережа, все-таки не сова, чтобы все слышать, – заметила на это Настя. – А мне вот в какой-то момент почудились вроде бы чьи-то шаги.

– Вот, я тоже слышал чьи-то осторожные шаги, – кивнул Лев. – Вопрос – чьи? Ну, себя я из списка подозреваемых, с вашего разрешения, исключу. И Павла Петровича Кривобокова тоже. А также я сразу исключу Костю.

– Это, конечно, правильно, – сказал Виталий. – Но все же интересно, почему вы так уверенно исключаете папу из числа подозреваемых?

– Потому что, услышав эти шаги, я сразу спросил Константина, не он ли вышел. Помните, какой ответ я получил? Костя стал надо мной издеваться, предложил отвести в постель… Значит, он находился в комнате.

– Тогда, может, это Ирина Валерьевна ходила? – внезапно предположила Таня.

– Татьяна, как ты можешь?! – воскликнула хозяйка усадьбы. – Значит, по-твоему, это я убила Бориса?

– Я все могу! – парировала Татьяна. – У меня дорогого мне человека убили, и я хочу знать, кто это сделал. Не меньше вас хочу. – Эти слова она произнесла, повернувшись к Гурову. – А вы, Ирина Валерьевна, Бориса за человека не считали. Да и меня тоже. Всегда его презирали.

– Понимаю, – кивнул Гуров. – Однако из-за презрения не убивают. Кроме того, Ирина Валерьевна так же не могла быть убийцей, как и ее муж.

– А это почему? – поинтересовался Саенко.

– Потому что, когда Костя стал надо мной подшучивать, раздался смех. Первой рассмеялась Настя, потом Лена, Ксения и Ирина Валерьевна. Я хорошо это запомнил. Значит, они тоже были в это время в комнате.

– Тогда что же получается? – заключил Виталий. – Остаемся только мы с Сергеем. Но я…

– Ты как приземлился на стул, так уже и встать не мог, – заметила его жена.

– Хотя и порывался совершить какой-нибудь подвиг, – поддержала ее Ксения. – Виталий сидел слева от меня, и я все время слышала, как он сопит и что-то бормочет.

– Да, я тоже это слышал, – поддержал ее Кривобоков. – Я с другой стороны сидел.

Наступило молчание. Взоры всех, кто был в комнате, обратились на Сергея Саенко.