Книга: Овцебык - Николай Лесков

Стоит немного углубиться в биографию писателя, чтобы яснее понять суть и обстановку при которых были созданы одни из самых реалистических, жестоких и обличительных произведений в России середины девятнадцатого века, а именно - "Овцебык", "Житие одной бабы" и "Леди Макбет мценского уезда". Писатель всю жизнь отличался крайне тяжелым и строптивым характером. Попытки найти уют и тихое счастье в семейной жизни увенчались неудачей, но, что еще много хуже, для последующей читающей публики и его литературного наследия, он не умел быть политиком, умеющим обходить острые углы и подавать свою критику остроумно. В отличие от того же Достоевского, который, кажется, был хитрее любого лиса и сумел протащить в печать даже по сегодняшним меркам сверхпровокационные записки (будь то "Из мертвого дома" или "Подполья"), Лесков вынужден был удалять из своих произведений целые фрагменты и части.

Так, например, его эпический роман "Соборяне" претерпел огромнейшие изменения и в итоге вышел, фактически, кратким пересказом первоначальной задумки. Более того, неблаговидная репутация, полученная им по молодости, чуть ли вовсе не поставила крест на его писательской карьере. До конца своих дней он вынужден был скитаться по малым формам повестей или рассказов, которые единственно могли быть принимаемы в разнообразные журналы средней руки. Грандиозный духовный роман, который Лесков без сомнения мог бы написать, так и остался в царстве идей ввиду материальных обстоятельств, понуждающих автора прибегать к малой прозе. Однако и в этом жанре он достиг небывалых высот. Заданный им уровень оказался настолько высок, что форму, стилистику и манеру подачи материала решил усовершенствовать сам Чехов, для которого рассказы стали краеугольным камнем творчества. И сам Антон Павлович нередко вспоминал Лескова как своего главного учителя.

Представленные в книги рассказы представляют из себя образчик яростной атаки на все - на духовенство с его фарисейством, купечество с жаждой наживы, окаменевшее в своей глупости крестьянство и все слои социального пирога. Лесков не скупится на примеры полной деградации персонажей в плане души и тела. Так, например, образцово-показательным в этом отношении является "крестьянский роман" "Житие одной бабы". В нем представлен сверхклассический сюжет про адюльтер и неизбежно следующее за ним роковое искупление. Молодая девушка становится жертвой обстоятельств и оказывается в чужом доме с нелюбимым (и даже много презираемым) супругом. При этом сердце ее еще никогда никого не любило, она все также невинно и честно смотрит на окружающий мир, любит своих ближних и готова пожертвовать ради них многим. Однако судьба складывается иначе. Неведомая сила, живущая в ее душе, в конце концов полностью подчиняет девушку себе, она отдает свое раненое, но нежное сердце молодому крестьянину, и вместе с сердцем вверяет ему и саму судьбу.

С этого момента начинается ее нисхождение в ад. Сначала она теряет свободу, потом своего возлюбленного, новорожденного ребенка, здоровье и, наконец, сам разум. Более того, никто не в силах ей ни помочь, ни помешать. Ее путь одинок и тернист, все страдания она должна претерпеть до конца, оставляя свою любовь чистой и незамутненной. Вполне понятно, что этот образ страдалицы имеет сильно религиозный уклон и может условно трактоваться как житие святой, о которой никто не знал в жестоком и беспощадном миру. Однако для такой трактовки Лескову еще не хватает цельности и законченности в характере героини. Почему-то в ней еще слишком много мирского, квазивозвышенного. В этом отношении куда более продуманной и развернутой выглядит история про "Леди Макбет". В нем все настолько живо и реалистично, насколько вообще может быть, ибо темные стороны души всегда предстают правдивее, фактурнее, но и приземленные, чем блаженные.

В наиболее интересном же, с точки зрения творческого пути автора, рассказе "Овцебык", Лесков прибегает к своему излюбленному приему, которые будет успешно эксплуатировать все последующие десятилетия, доводя его до совершенства. Это прием репрезентации блаженного героя в миру. В рассказе повествуется о философствующем и странствующем персонаже по кличке "Овцебык", который скитается по миру и нигде не может найти себя хоть какого-то пристанища. Это персонаж из разряда максималистов и перфекционистов. Любая подлость, хитрость, злоба в окружающей реальность отдается тысячекратной болью в глубине его сердца. Несмотря на весь свой ум, честолюбие, порядочность и жажду справедливости, таких героев Лескова преследует одно проклятие - неустроенность в быту. Они ни с кем не могут найти крепких контактов, т.к. тотчас все подвергают сомненью, никакое место не подходит для них, т.к. им противна сама черта оседлости и они хотят вновь и вновь познавать, видеть, чувствовать, жить. Ничто для них не является абсолютным и окончательным - ни религия, ни семья, ни служба. Все, что они имеют за душой - веления собственного сердца, которые влекут их в неизвестность. В конечном счете, эта разверзшаяся широта души, которую не может вместить в себя целый мир, приводит к одной единственной точке - последней точке невозврата, где такие персонажи только и могут найти себе успокоение.

Рассказ "Овцебык" отличается от более позднего творчества автора, тем, что написан в строго реалистическом жанре и даже не собирается изображать счастливый конец. Позднейшие персонажи, появляющиеся в творчестве Лескова как бы находят точку соприкосновения с жизнью и умеют не просто войти с ней в гармоничный лад, но и заставить саму жизнь плясать под свою мелодию. Ничего этого еще нет у Овцебыка. Он еще на стадии резкого критиканства и непримиримой вражды. А его чистое сердце пока не может научить других великой любви и смирению.

Наконец, несколько слов про стилистику Лескова. Людям, которые знакомы с волшебной музыкой романа "Соборяне" слог автора может быть покажется немного тяжеловат. Тут действительно пока нет того интуитивного, тихого, но мощнейшего владения русским словом с периодическим уходом к старославянским оборотам. С точки зрения стилистики ренессансный Лесков - это настоящая льющаяся в образах молитва. Тут же мы видим скорее документальное свидетельство или точнейшее изображение крепостного крестьянского быта с его хитрыми и мудрыми сравнениями. Стоит только дивиться таланту Лескова видеть и улавливать в этих словах самую суть, философский корень смысла и представлять его читателю. Несомненно, всякий кто проникнется этим слогом признает, что Николая Семеновича по праву можно причислять к когорте великих.