Текст книги "Жак-Ив Кусто. Загадочный мир. Маленькие рассказы о большом успехе"

14. Филипп Тайе и Фредерик Дюма

Всё, что ему оставалось – уйти с военной службы в отставку по инвалидности. Кусто выбрал другой путь. Он обратился с рапортом к начальству, попросив направить его на один из французских военных кораблей. Пусть он был несостоявшимся лётчиком, звание мичмана французского флота у него ещё никто не отобрал.

И командование пошло молодому офицеру навстречу. Жак-Ив Кусто получил назначение в Тулон на базировавшийся там крейсер «Сюффрен» в качестве инструктора учебного подразделения корабля. А когда «Сюффрен» отправился в дальний океанский поход, Кусто был переведён на другой крейсер – «Кодерсель». Он рвался в плаванье, но ему прозрачно намекнули – будь благодарен и за то, что ты вообще остался на флоте. И Кусто отступился…

Всё свободное время он посвящал плаванию. Кусто тренировал больную руку и травмированный позвоночник. Он считал, что морская вода и активные физические упражнения помогут ему быстро восстановиться. И не просчитался. Его труды были вознаграждены. К лету 1937 года он уже мог свободно шевелить пальцами руки и не испытывал при этом болей.

На «Кодерселе» у Кусто появились новые друзья, как потом оказалось, выпускники брестской морской академии, как и сам Жак-Ив. Это были два молодых офицера, бредившие подводным плаванием – Филипп Тайе и Фредерик Дюма (с Дюма Жак-Ив познакомился годом позже). Их главным увлечением была подводная охота – с самодельным снаряжением и самодельным оружием в виде простого стального трезубца, которым они накалывали рыбу.

15. Маска Тайе

В конце мая 1937 года на военно-морской базе в Тулоне, на пустынном пляже Тулонского залива близ местечка Ле Мурильон произошло то, что перевернуло всю жизнь молодого Жака-Ива Кусто.

В тот день Кусто и его друг Филипп Тайе занимались привычным делом – охотились на рыбу. Точнее, охотился только Филипп, Жак-Ив просто нырял и плавал. Он не любил охоту, поскольку в морской воде ничего не видел, кроме расплывающихся контуров.

Добыв одну маленькую камбалу, Филипп Тайе и Жак-Ив выбрались на берег. Распластались на гальке, подставив молодые мускулистые тела ласковому средиземноморскому солнцу. И тут Филипп сказал:

– Я тут одну штуку придумал… Нечто вроде стеклянного куба, надеваемого на голову. Или водолазного шлема…

Прекратив объяснения, он полез в брезентовую сумку и достал оттуда… довольно странное сооружение. Круглое стекло было вставлено в самодельную жестяную рамку и обрамлено вулканизированной резиной. Всё это очень отдалённо напоминало водолазный шлем – ту его часть, в которую встроен иллюминатор.

Кусто пришёл в крайнее возбуждение. Забрал у Филиппа маску и, по совету друга, поплевав на внутреннюю часть стекла, натянул резиновое оголовье на голову. Было очень неудобно – резина сдавила виски, как пыточный обруч. Но Жак-Ив всё же шагнул к морю и нырнул…

На берег он вышел только через два часа. Его глаза светились счастьем.

16. Первый взгляд в глубину

Вот что рассказал о том памятном погружении сам Жак-Ив Кусто.

«И вдруг мне открылось поразительное зрелище: подводные скалы, покрытые зарослями зеленых, серебристых водорослей, среди которых плавали в кристально чистой воде неизвестные мне рыбы. Вынырнув на поверхность за воздухом, я увидел автомашины, людей, уличные фонари. Затем снова погрузил лицо в воду, и цивилизованный мир сразу исчез; внизу были джунгли, недоступные взору тех, кто движется над водой. Бывает, на вашу долю выпадает счастливое сознание того, что жизнь разом изменилась; вы прощаетесь со старым и приветствуете новое, бросаясь очертя голову навстречу неизведанному. Так случилось и со мной в тот летний день в Ле Мурильоне, когда у меня открылись глаза на чудеса моря…».

Всё изменилось именно в этот день. Утром на берег залива пришли двое друзей, увлекавшихся подводным плаванием. А вечером на крейсер в свои каюты вернулись два фанатика подводного плавания, для которых исследования подводного мира отныне стали делом всей жизни.

С огромным энтузиазмом Кусто взялся за переделку маски Тайе. И вскоре каждый из друзей имел по собственной маске – уже с регулируемым оголовьем и обрамлением из мягкой резины, которая плотно прикрывала лицо от проникновения воды.

А потом их снаряжение пополнилось шноркелем – дыхательной трубкой. Пока без обратного клапана, отсекающего ток воды. Но конструкция шноркеля совершенствовалась непрерывно. Ласты у команды Кусто появились только в военные годы. В тридцатые этого эффективного движителя, изобретённого Луи де Корлье и запущенного в массовое производство лишь в 1938 году американцем Оуэном Черчиллем, у Кусто ещё не было.

17. Симона

Очень энергичный, уверенный в своих силах молодой мужчина, да к тому же истинный француз, Жак-Ив знал толк в женщинах, легко влюблялся, легко подпадал под женское очарование, легко очаровывал девушек сам и, вообще, слыл вовсе не поборником целомудренности. Романы молодого офицера следовали один за другим – до тех пор, пока… весной 1937 года он не познакомился с юной 18-летней девушкой по имени Симона Мелькиор.

Это случилось на одной из офицерских вечеринок, на которые местные тулонские барышни заглядывали, надеясь встретить будущего мужа. С Симоной так и произошло – встретила, влюбилась, а вскоре и вышла замуж. Их свадьба состоялась 12 июля 1937 года в Париже. Кусто и Симона выглядели необыкновенно счастливыми. Зять очень понравился и отцу молодой супруги Жака-Ива мсье Анри Мелькиору. Пройдёт пять лет, и Анри Мелькиор станет главным инвестором молодой компании Жака-Ива по выпуску аквалангов. А пока он подарил молодым свадебное путешествие по Швейцарии и Италии.

Вернувшись из путешествия, молодые поселились рядом с военной базой в Тулоне – в местечке Морильон на берегу Средиземного моря…

Какой Симона Кусто была женой? Великолепной. Верный друг, надёжная и самоотверженная спутница в первых, самых трудных походах Кусто по Красному морю, заботливая хозяйка «Калипсо», ухаживающая за всей командой. Симона очень любила Кусто. Жаку-Иву в жизни часто везло. Повезло и на любимую женщину.

18. Сыновья Кусто

В идеи Кусто Симона поверила сразу и бесповоротно. В будущем ради этих идей она отдаст всё, что имела – фамильные драгоценности, на которые Кусто купит топливо для первого дальнего похода «Калисто», дорогущую шубу, на деньги от которой будет приобретён гироскоп и компас для их исследовательского корабля. Она была рядом с мужем во время испытания акваланга. Спускалась в подводный дом на Красном море. Была единственной женщиной на борту «Калипсо» во время тех первых походов по Красному морю. Она была рядом до тех пор, пока Кусто не сказал без обиняков – хватит, пора остаться дома и заняться хозяйством. Это произошло в 1976 году и означало лишь одно – у Кусто появилась другая женщина. Симона покорилась. Она не привыкла перечить мужу. И всегда ему доверяла.

Она доверяла Жаку-Иву до такой степени, что сама подобно ему стала убеждённой фаталисткой. Она верила в судьбу и была, как и Кусто, не религиозна. Современная интеллигентная женщина – Симона с детства знала японский язык и всю жизнь занималась самообразованием, вникая во все тонкости изысканий Кусто – она тем не менее решила рожать дома без помощи квалифицированных врачей. Обоих сыновей – старшего Жана-Мишеля, появившегося на свет через год после свадьбы в 1938-м, и младшего Филиппа, увидевшего мир в 1940 году, Симона родила дома в буквальном смысле на кухонном столе.

И всё обошлось. Ребята родились крепкими и здоровыми.

19. Три мушкетёра

На базе в Тулоне у Филиппа Тайе был старый товарищ – судовой механик Леон Веш. Он-то и стал «мастерской» Филиппа и Жака-Ива, создавая по чертежам Кусто новое оборудование для погружений. Именно Леон выполнил несколько подводных очков и масок для Кусто и Тайе. Он же соорудил шноркели и даже некие прототипы ласт – листы резины, прикреплённые к резиновым тапочкам для купания.

Летом 1938 года Жак-Ив стал расспрашивать Тайе о легендарных среди ныряльщиков Тулона братьях Дюма, которые прославились своей отвагой. И оказалось, что Филипп давно знаком с Фредериком Дюма. И Кусто с ним знаком – некоторое время они служили на одном крейсере, а потому время от времени невольно встречались, ещё не имея друг о друге ни малейшего понятия.

Дюма моментально проникся к Жаку-Иву большим уважением – за энергичность Кусто, за его лёгкий на подъём характер, за смелость и стремление к эксперименту. Так началась многолетняя дружба, которая в конце концов привела к созданию знаменитой «команды Кусто», сложившейся вокруг «трёх мушкетёров» – как называли троицу друзей сослуживцы, намекая на созвучие фамилии Фредерика имени классика французской литературы. Совместные заплывы на экстремальные глубины, обследование дна прибрежной зоны Тулона, изобиловавшего затонувшими кораблями седой древности – всё это очень сблизило друзей…

Первым запротестовал Кусто. Он не желал оставаться заложником времени и очень хотел каким-либо способом продлить пребывание на глубине – «чтобы пожить немного в новом мире». Друзья были с Жаком-Ивом полностью солидарны.

20. Война

Они успели опробовать в деле все системы легкого подводного снаряжения, применявшиеся в то время на французском флоте. По чертежам Кусто судовой механик с крейсера «Сюффрен» построил прибор для дыхания замкнутого цикла. Вот что писал об этом сам Кусто: «Оружейный мастер превратил противогазную коробку с натриевой известью, небольшой кислородный баллон и кусок камеры мотоцикла в дыхательный аппарат, который повторно очищал выдыхаемый воздух путем фильтрации диоксида углерода в натриевой извести. Он был автономным, с ним мог плавать любой, и он был бесшумным. Погружение на двадцать пять футов с кислородным родным аппаратом было самым безмятежным ощущением из всех, которые я испытал в воде. В безмолвии и одиночестве, словно загипнотизированный, я был принят морем. Моя эйфория была слишком короткой…».

На глубине в 45 футов у Кусто начались судороги. То, что он принял за отравление натриевой смесью было кислородным опьянением – эффектом до тех пор неизвестным. Кусто продолжил эксперименты с подводными дыхательными аппаратами других систем, но тут… разразилась Вторая мировая война.

Кусто был направлен на боевое судно канониром. Его друзья вышли в море на своих кораблях. В 1940 году между Францией и Германией было заключено перемирие. Флот был возвращён в порты, а затем большая его часть затоплена.

Жак-Ив вернулся в Тулон, в спешном порядке забрал Симону, сыновей и уехал в западную Францию к друзьям, в горное местечко Межев на склоне величественной горы Монблан. Здесь семья Кусто пережила самое тревожное, самое опасное время.

21. Вне внимания разведки

Детали жизни Кусто того времени не вполне ясны, даже с учётом того, что Командору посвящены десятки книг, а его судьба описана едва ли ни по часам (но уж точно по дням и неделям). Скорее всего, сказалось покровительство старшего брата Пьера-Антуана, который с приходом к власти нацистов открыто поддержал новую власть и даже вошёл в администрацию коллаборационистов. Пьер Кусто открыто выступал во французской печати с пронацистскими статьями и, вероятно, пользовался большим влиянием в нацистской прессе и кинематографе. Как бы там ни было, но в 1942 году семья Кусто переехала в прибрежный Марсель, где располагалась одна из мощных морских баз немцев. Здесь Жак-Ив продолжил свои опыты по созданию подводного дыхательного аппарата и погружения с остальными двумя «мушкетёрами», которые по его призыву тоже перебрались в Марсель.

Конечно, это вызывает некоторое удивление. С одной стороны Жак-Ив занимался разведывательной деятельностью в пользу Сопротивления – в 1946 году он был удостоен ордена Почётного легиона за то, что во время войны добыл секретные коды итальянского военного флота. С другой стороны, от военных властей и внимания разведок – немецкой, французской, английской, американской, итальянской – не могли ускользнуть настойчивые изыскания Кусто в области создания средства ведения скрытой подводной войны. А как ещё можно оценить акваланг с военной точки зрения? И… никто его не тронул.

22. «На глубине 18 метров»

Впрочем, могло иметь место и другое. Кусто вполне мог работать на одну из разведок. Скорее всего, это были французская или английская разведка. Не исключено сотрудничество и с американцами. Во всяком случае, союзники после окончания войны не только не обвинили Кусто во всех смертных грехах, но наградили его и посодействовали его дальнейшей карьере (военной и гражданской). Вероятно, чего-то мы до сих пор в этой истории не знаем…