Текст книги "Нестор Махно. Именем революции. Маленькие рассказы о большом успехе"

14. Его университеты

Как ни удивительно, но главные революционные кадры подготовила сама пенитенциарная система царской России. Если в Бутырскую тюрьму привезли щуплого полуграмотного подростка Нестора, то спустя шесть лет из её стен вышел сформировавшийся анархист-революционер Махно, получивший хорошую теоретическую подготовку, ни в чем уже не сомневающийся и имеющий вполне чёткие представления о революционной борьбе.

Более-менее свободное общение с себе подобными, возможность читать книги, в том числе и запрещённые к свободному распространению, обсуждать их, писать на волю (причем, не только родственникам) и получать ответы на свои письма – все это аукнулось старой России кровавыми потрясениями.

Вот один лишь факт, подтверждающий либеральность тюремных порядков. В Бутырке Махно начал писать стихи. И одно из стихотворений, под названием «Призыв», опубликовал в астраханской газете под псевдонимом «Скромный». В условиях победившего социализма подобное было невозможно в принципе.

В тюрьме сформировались политические взгляды Махно. Несмотря на то, что в камере было всего два человека, за шесть лет Нестор смог пообщаться с десятками социалистов самого разного толка. Причем, устраивались самые настоящие дискуссии, в которых принимали участие сразу несколько человек – значит, заключенным разрешалось встречаться и проводить вместе какое-то время. Идеальные условия для воспитания будущих кадров революции.

15. Аршинов

Учителем анархизма для Нестора Махно стал Петр Андреевич Аршинов, бывший рабочий, большевик, который в 1905 году перешёл в лагерь анархистов. Аршинов был земляком Махно, жил в Екатеринославе, где в 1906 году вместе со своими единомышленниками взорвал полицейский участок. В 1907 году Аршинов принимал участие в покушении на мастера александровских железнодорожных мастерских Василенко. Анархисты обвиняли мастера в том, что по его показаниям была арестована сотня рабочих мастерских, принимавших участие в вооруженном восстании в декабре 1905 года, многие из которых были приговорены к смертной казни. Аршинова схватили, приговорили к казни через повешение. Но Петру Андреевичу удалось бежать из тюрьмы Александровска. Он выехал в Париж и в 1910 году нелегально вернулся в Россию. При пересечении границы он был арестован австрийскими властями с грузом запрещённой литературы, выдан России и осуждён на 20 лет каторги.

Аршинов сам искал встречи с Махно, считая его представителем нового поколения екатеринославских анархистов, продолжателем дела, которому Петр Андреевич отдал часть своей жизни. Они общались посредством тюремного «телеграфа», перестукиваясь через стену, и записками. Именно Аршинов оказал наибольшее влияние на формирование анархистских взглядов Махно…

Судьба Петра Андреевича трагична. В 1921 году Аршинов эмигрировал. В 1934 году с разрешения советских властей вернулся на родину. Четырьмя годами позже был арестован, обвинен в создании подпольной анархистской организации и расстрелян.

16. Поэт и интеллектуал?

В том, что Нестор Иванович Махно был человеком небесталанным, сомневаться не приходится. Его перу принадлежат три книги, написанные вполне профессиональным языком. Наверное, ему не хватало образования, элементарных знаний, которые Махно получил уже в тюрьме. Возможно, его литературным способностям повредил темперамент – Нестор Иванович чаще сначала действовал, потом размышлял, хотя, следовало бы поступать наоборот. Но как бы там ни было, называть его «крестьянским философом» это слишком…

Применительно к этому решительному, смелому, безжалостному человеку его склонность к поэзии выглядит несколько, скажем так, неожиданно и даже странно. Но… достаточно присмотреться к современному тюремному быту. Стихи пишут многие заключенные – спасаясь от монотонности тюремных и лагерных будней. Поиск способов самореализации, попытка оправдать свое падение наличием неких скрытых талантов (мол, человека интеллектуального склада нельзя судить обычным судом), все это давно известно и не вызывает удивления. Думается, причина, по которой Махно обратился к поэзии, находится в этой же области.

В своих воспоминаниях Нестор Иванович налегает на количество прочитанных в тюрьме книг и на разнообразие их тематики. Однако, это ещё не говорит о том, что перед нами высокообразованный человек. Бессистемность его самообразования сыграла с Махно злую шутку. В своих политических взглядах Нестор Иванович был… идеалистом.

17. Момент свободы

Несмотря на некоторую «тюремную вольницу» (о которой можно говорить только в сравнении с грядущими советскими порядками), заключенные Бутырки получали новости извне с большим опозданием. Февральская революция 1917 года прошла мимо них. Поэтому освобождение политических заключенных, начатое 1 марта 1917 года, стало для них полной неожиданностью.

Первую партию заключенных вывели из камер вечером 1 марта. Все ужасно встревожились – никто ничего толком не объяснил. Никто из уведённых обратно не вернулся. Кто-то заподозрил, что каторжан… расстреливают.

В час ночи заключенных подняли для проверки. В камеру вошёл незнакомый военный и помощник начальника тюрьмы, к которому Нестор Иванович и обратился с вопросом – куда пропали 12 товарищей. На что помощник ответил: «Успокойтесь и не волнуйтесь. Нашей стране дал Бог переворот, объявлена свобода, к которой примкнул и я. Кто имеет 102 статью (статья о принадлежности к политическим партиям), тот завтра обязательно будет освобожден. Сейчас комиссия по освобождению устала и поехала отдохнуть». Так описал этот диалог сам Махно.

Потом потянулись томительные часы ожидания. Никто из заключенных не мог уснуть. Утром во дворе раздался какой-то шум, потом – выстрел. Каторжане приникли к окнам. Двор тюрьмы заполнили солдаты тюремного конвоя. Солдаты кричали: «Товарищи заключенные, выходите все на свободу. Свобода для всех дана!». Заключенные в ответ: «Камеры заперты!» и в ответ: «Ломайте двери!».

18. Революция в действии

Каторжане разбили двери камеры столешницей и хлынули на улицу. Ворота тюрьмы были распахнуты. Толпа растерянных каторжан направилась к московской городской думе. На Долгоруковской улице заключенных построили в колонну по четыре человека – как сказали, для регистрации и выдачи документов. Но тут снова появились военные, которые с возмущением призывали всех вернуться в тюрьму – освобождение должно было проходить по порядку.

Окруженные вооруженным конвоем заключенные, гремя кандалами, двинулись обратно в Бутырскую тюрьму… Томительное ожидание, и спустя шесть часов Махно вызвал некий военный, выкрикнув его фамилию. Товарищи бросились к Нестору со слезами: «Не забудь вспомнить и о нас…».

В привратницкой слесарь сбил с Махно тюремные кандалы. Затем его завели в тюремную контору, где один из членов комиссии сообщил Нестору, что тот свободен. Выйдя за ворота Бутырки во второй за этот день раз, Нестор отправился в городскую думу, чтобы зарегистрироваться. Получив документы, он был отправлен в госпиталь, где для бывших заключенных был обустроен ночлег…

Около недели Махно шатался по Москве. Старался не отставать от Аршинова – кроме него Нестор никого в столице не знал. У него было немного денег, которые выделили бывшим политическим заключенным новые московские власти. Но не было ни работы, ни жилья. И 28-летний Махно решил вернуться на родину – в Гуляйполе.

19. Гуляйполе

В марте 1917 года Махно приехал в Гуляйполе. Обнял уставшую от ожидания мать. Осмотрелся…

Неразбериха стояла жуткая. Старая власть была сметена революцией, новой ещё не образовалось. Повседневное управление текущими делами осуществлял некий общественный комитет, во главе которого стоял младший офицерский чин расквартированной в Гуляйполе части. Село жило по устоявшимся порядкам – крестьяне готовились к посевной, растили скот, торговали на знаменитых гуляйпольских ярмарках.

О политике не говорил только ленивый. В обществе царили оптимистические настроения – все ждали неких перемен, хотя, каких именно, никто толком не знал. Политические симпатии сельчан склонялись в пользу эсеров. Анархистская организация была слаба – в неё входили лишь радикально настроенные крестьянские подростки, взгляды которых можно было, скорее, назвать хулиганскими, нежели анархистскими.

Махно не знал, куда податься. Профессии у него не было, аттестата об образовании – тем более. Он присматривался к рабочей профессии, подумывал об учительстве. Но, в конце концов, решил уступить матушке, которой очень хотелось женить младшего сына – может, отойдет от своего анархизма, возьмётся за ум и заживет жизнью простого мужика.

Матушка сама подобрала Нестору невесту – Настю Васецкую. По настоянию Евдокии Матвеевны Настя написала письмо в Бутырку. Нестор ответил. Завязалась вялая переписка. Когда Махно вернулся домой, то увидел – девушка-то ничего, приятная. Почему бы в таком случае ни жениться?

20. Настя

О Насте, первой (или, возможно, второй) жене Нестора Махно известно немного, как немного известно о его личной жизни вообще. Свою лепту внесли политические фальсификаторы советского времени в стремлении опорочить Махно, низвести его до пьяницы и смутьяна, дебошира и распутника.

Скорее всего, настоящего чувства между ними не было. После свадьбы Нестор с головой окунулся в политику. Жена осталась дома одна – сначала в Гуляйполе, потом в Царицыне, куда они переехали. Оставив жену, Махно уехал в Москву. Он изредка её навещал – результатом стала беременность Насти. Но особенно судьбой жены и маленького сынишки Махно не интересовался.

Впрочем, против их брака была сама судьба. Маленький сын Нестора и настии прожил всего неделю. Нестор Иванович так его и не увидел…

Но все это было годом позже. А пока Гуляйполе три дня праздновало свадьбу бывшего каторжанина Нестора Михненко. Праздник устроили роскошный. Если у братьев Михненко денег было не густо, то уж всякой снеди и самогона – хоть отбавляй. Гуляйполе в тот год жило вольготно и богато. Плодородная запорожская земля родила щедро. И свадьбы тут гуляли знатные – приглашали по сотне гостей, которые ели и пили до отвала.

Он мечтал о крестьянской жизни, о достатке, о семейном счастье. Но сейчас это было невозможно – Махно не собирался замыкаться на крестьянском труде. Да и был ли он в тот момент крестьянином? Мог ли работать на земле? Вряд ли.

21. Несостоявшаяся семья

Настю Васецкую и Нестора Махно развела сама жизнь. После смерти ребёнка Настя, уже не чаявшая увидеть мужа, вернулась в Гуляйполе. Здесь она и узнала, что Нестор погиб. Не желая вековать одной, она вышла замуж во второй раз за одинокого вдовца. Когда узнала, что Махно жив, было уже поздно.

Нестор Иванович узнал о том, что его бывшая супруга снова вышла замуж, с облегчением. Между ними не было ничего общего. О какой любви речь – не было даже простой привязанности.

Настя родила ещё четверых детей. Прожила свою жизнь тихо и мирно. О первом муже вспоминала без обиды и досады. После смерти второго мужа жила в бедности, торгуя на местном рынке всякой мелочью. Советские власти её не трогали – возможно, потому что мало кто знал о её первом замужестве. Иначе бы сгноили в лагерях…

Ещё об одной женитьбе Махно известно меньше, чем о браке с Настей Васецкой. Вроде бы была у Нестора Ивановича зазноба по имени Соня – девушка из интеллигентной еврейской семьи. Вроде бы они познакомились, когда Соня была проездом в Екатеринославе. Между молодыми людьми произошла не особенно красивая история – якобы Нестор предоставил Соне, которой негде было переночевать, ночлег, а затем попытался изнасиловать. Девушка отбилась, но после этого Махно предложил ей руку и сердце. Пред венчанием Соня крестилась и получила имя Нина… Фантастичная история, не имеющая никаких документальных подтверждений (но описанная в книге Николая Герасименко «Батько Махно. Мемуары белогвардейца»).

22. Женщины Нестора Махно

Вокруг фигуры Махно бытует множество легенд, достоверность которых вызывает большие сомнения. Ему, в частности, приписывают необыкновенную «любвеобильность» в годы Гражданской войны. Якобы у Махно было множество «полевых» жен и невест. Одной из них была Маруся Никифорова, атаманша и анархистка. Махно познакомился с Марусей в 1917 году. Позже их пути разошлись.

Необычно то, что Маруся не была в полном смысле женщиной. Сидевшая вместе с Марусей до революции в тюрьме сокамерница, утверждала, что Никифорова была наполовину женщиной, наполовину мужчиной и до ареста носила то женскую, то мужскую одежду, представляясь, соответственно, то Марусей, то… Володей.

Затем у Махно был роман с телефонисткой по имени Тина. Она прибилась к отряду Махно в селе Дибривки, во время сражения с австрийцами. И вроде бы Нестор Иванович даже женился на Тине, однако их союз вскоре распался… Как бы там ни было, а главной женщиной в жизни Махно была Агафья (так было записано в её паспорте) Андреевна Кузьменко, которую все звали Галиной.

С Галиной Нестор Иванович познакомился в те же лихие годы. Она была его верной соратницей и подругой. Потом они вместе бежали за границу. В польском лагере Галина родила дочь Лену. Жили бурно, без конца ссорясь и снова примиряясь. В конце концов, в Париже они развелись и стали жить раздельно. Галина Андреевна и дочь Елена были семьёй Нестора Махно. Других женщин после Галины у него не было.

23. Самый главный анархист

Вернувшись домой в Гуляйполе, Нестор угодил на руины анархического движения. Из бывших товарищей по боевому прошлому не осталось никого. Позже в анархическом гуляйпольском движении появился некто Назар Зуйченко, который был причастен к кровавым похождениям молодости Махно, но и он растворился в лихолетье Гражданской войны.

Местные анархисты представляли собой разрозненные отряды очарованных революционной идеей подростков, смотревших на Махно, как на живую легенду, почти как на «патриарха» анархизма. Удивительно ли, что Нестор Иванович моментально стал главной фигурой в среде анархистов Гуляйполя?

Свою политическую деятельность он начал с «анархистской импровизации». Не имея четкого плана действий, Махно на ближайшем сельском сходе поставил вопрос о правомочности «общественного комитета», управлявшего жизнью села. «Почему нами правит пришлый человек?» Сельчане Махно поддержали – комитет распустили, возглавлявшего его прапорщика прогнали.

Затем Нестор стал проводить в жизнь самые «розовые» грёзы анархистов – устанавливать в Гуляйполе народное самоуправление. И что удивительно, у него это получилось!

Махно возглавил в Гуляйполе крестьянский союз, созданный эсерами (что Нестора Ивановича нисколько не волновало), и принялся разъезжать по окрестным деревням, агитируя крестьян на захват земли и самоуправление «без какой бы то ни было опеки».

24. Анархия – мать порядка

По мнению Махно, крестьянам Гуляйполя не нужны были ни Учредительное собрание, ни война, ни какие бы то ни было указы сверху. Пока власть слаба, убеждал он крестьян, пока земля без хозяина, нужно брать землю, обрабатывать её и жить при этом своим умом. Что-что, а соблазнить народ дармовой землёй проще простого. И вскоре Махно стал самой популярной фигурой во всем уезде.

Во время воссоздания общественного комитета (все же какая-никакая власть в селе была нужна) Махно избрали начальником земельного отдела. Нестор объездил все прилегающие районы и описал земли помещиков и крупных собственников.

На предприятиях Гуляйполя был введён рабочий контроль, а затем крестьяне отказались платить собственникам земли аренду за использование угодий. В крестьянской среде бродила идея осенью собрать урожай, а потом реквизировать и разделить землю без каких-либо компенсаций землевладельцам.

В Гуляйполе то и дело стихийно собирались митинги и сходы, на которых верховодил все тот же Махно. К концу лета 1917 года он занимал уже пять руководящих должностей. Помимо районного земельного комитета при общественном комитете, он возглавлял крестьянский союз, больничную кассу, был председателем профсоюза гуляйпольских рабочих и районным комиссаром милиции. Совершенно незаменимый человек.

Полагая, что он действует строго в соответствии с анархистской идеей, Махно рассылал письма видным деятелям движения – столичному анархисту Карелину, только что вернувшемуся в Россию Кропоткину, обращался к екатеринославским анархистам. Ответа на свои письма он так и не получил. А анархисты Екатеринослава, с которыми Махно встретился на губернском съезде, оставили у него тяжёлое впечатление.

25. Гуляйполе вооружается

Губернский съезд Советов принял важное решение – преобразовать крестьянские союзы, стихийно возникшие на территории Екатеринославской губернии, в Советы. Первым председателем первого Совета в Гуляйполе был назначен Нестор Махно.

В конце августа после корниловского мятежа в Гуляйполе начали раздаваться призывы разоружать помещиков и кулаков, организовывать на основе их хозяйств коммуны с привлечением бывших владельцев к труду. Власти, наконец, поняли, что дело в Гуляйполе неладно. Екатеринославский комиссар Временного правительства потребовал от гуляйпольского Совета немедленного отстранения Махно от всех общественных должностей, но этот приказ так и повис в воздухе. Реальная власть в селе была уже в руках Нестора Ивановича.

В сентябре в Гуляйполе возникла та самая Маруся (или Володя?) Никифорова, требовавшая от Махно незамедлительных силовых действий. Убеждённая анархистка, прошедшая огонь и воду, получившая смертный приговор, заменённый на каторгу, в 1910 году она бежала в Америку и вернулась в Россию лишь в 1917 году. Она призывала Махно разоружить расквартированный в Орехово, рядом с Гуляйполем, полк. 10 сентября 200 вооруженных анархистов под командой Махно и Никифоровой, окружили штаб полка. Старшие офицеры разбежались, младших Никифорова расстреляла лично. Солдаты без сопротивления сложили оружие и отправились по домам.

26. Гуляйпольский голова

И вдруг произошло невероятное – Нестор Махно сосредоточил в своих руках, практически, абсолютную власть. К октябрю 1917 года он стал безраздельным властителем Гуляйполя. При этом большинство селян подчинялись ему добровольно, сами делегировав в его руки власть.

Махно последовательно воплощал в жизнь собственные представления об общественном устройстве. Революцию надо защищать – создан комитет обороны революции. Для защиты требуется оружие – разоружили кулаков и помещиков. Крестьянам нужна земля – Махно провел экспроприацию кулацких земель и наделы, принадлежащие немцам-хуторянам. При этом сам Махно писал, что тех, кто не сопротивлялся и сам отдавал землю и имущество, не обижали, оставляли им часть инвентаря и наделов, позволяли спокойно работать и кормить свои семьи. Но можно лишь представить, что стало с теми, кто сопротивлялся…

О том, что в те дни происходило в Гуляйполе и близлежащих селениях, судить можно лишь по разрозненным рассказам очевидцем и воспоминаниям самого Махно. Каких-либо документальных свидетельств очень мало. Архивы Временного правительства были уничтожены революцией, а местные газеты, выходившие в самые тяжкие времена, о махновской крестьянской вольнице не писали ничего. Возможно, репортёры боялись трогать эту самую вольницу – махновцы были скоры на расправу, а гражданские и уголовные суды просто не действовали.

27. Предоктябрьские дни

Обустраивая свою «крестьянскую республику» Махно действовал круто, но не перегибал палку. Он не обдирал крестьянские хозяйства, как липку, экспроприировал только то, без чего хозяйства могли обойтись. Экспроприации подвергались земли и инвентарь, но не хлеб, скот и продовольственные запасы. В глазах Махно, который хорошо знал крестьянский быт, кулаками были лишь те хозяева, которые использовали наемный труд. Отсюда и требования к раскулаченным – не использовать батраков. Сам работай, можешь привлечь членов семьи. Но нанимать людей со стороны, эксплуатировать чужой труд – нельзя. Удивительно ли, что спустя два года, когда к экспроприации приступили большевики, для которых любой единоличник был кулаком, а любое крепкое хозяйство «буржуйским», симпатии крестьян были исключительно на стороне Махно. За Нестора Ивановича выступали даже те, в чью пользу большевики отбирали хлеб – батраки, голь перекатная.

Это выглядит забавным, но уездный комиссар Временного правительства, обосновавшийся в Александровске, носил фамилию… Михно. И вот этот Михно в самом начале октября 1917 года прислал в Гуляйполе своего представителя с тем, чтобы тот отстранил Нестора Ивановича от власти. То ли Махно был в хорошем настроении, то ли время для кровавых экзекуций ещё не наступило, но Махно лишь прогнал эмиссара Михно из Гуляйполя. А когда Михно в конце октября 1917 арестовал в Александровске Марусю Никифорову, Нестор послал боевой отряд, который должен был сжечь имение комиссара. Но отряд задачи не выполнил. Как раз в эти дни стало известно, что власть в стране перешла в руки большевиков.