Текст книги "100 великих достижений СССР"

Бесплатное жилье в Советском Союзе – миф или быль?

Если вы поговорите о жилье с людьми в возрасте от пятидесяти, то наверняка услышите фразу «Я получил квартиру в таком-то году». Для современного молодого человека услышать «получил» в отношении жилья по меньшей мере удивительно, но это правда. Однако все забывают, что в СССР граждане в большинстве своем жили в арендованных у собственника квартирах. Собственником были государство или предприятие. Не очень массовым исключением были ЖСК и частный сектор. Однако и там было множество ограничений.

В СССР было четыре возможности обзавестись жильем – получить государственную квартиру, построить дом, купить кооперативную квартиру и получить жилье от родителей по месту прописки.

В отношении кооперативов все почти просто – в организации, на предприятии или в городе, районе создавался жилищный кооператив. Этот кооператив получал ссуду от государства или предприятия, на который строил дом. Желающие приобрести жилье (из членов этой организации, предприятия) вступали в этот кооператив, выплачивая вступительный пай и ежемесячные взносы. Из членов кооператива создавалась очередь на получение жилья. По окончании строительства дома квартиры распределялись между очередниками, которые продолжали выплачивать взносы – до возмещения ссудодателю затрат на строительство квартиры. В некотором смысле это было похоже на современную ипотеку, однако с важным отличием – не было грабительского ссудного процента.

Но даже после выплаты взносов квартира не становилась собственностью жильца, она оставалась в коллективной собственности ЖСК, ее можно было продать только члену этого кооператива, причем только по решению общего собрания. Как правило, в кооперативе формировалась внутренняя очередь на улучшение жилищных условий и очередность в этой очереди была важнее вашего взаимного желания. Поэтому можно было лишь вернуть вступительный взнос, да и то с вычетом износа.

Кстати

Кооперативное строительство составляло всего 7−10 % от требовавшегося в СССР, и естественно, все желающие приобрести жилье через кооперативы не могли, на вступление в них были огромные очереди. В начале 1980‐х попытались улучшить положение – в рамках госпрограммы «Каждой семье – отдельную квартиру» было организовано около 100 тысяч жилищных кооперативов, однако в связи с последующей перестройкой и другими изменениями в стране многие из них были достроены только уже к концу 90‐х, так что людям пришлось больше 10 лет ждать получения своего жилья и зачастую серьезно доплачивать.

Кроме кооперативов, жилье строили сами жители. Особенно сильно индивидуальное строительство было развито в начале 1950‐х гг. После войны в стране сложилось очень тяжелое положение с жилищным фондом, особенно в городах, подвергавшихся бомбежкам или входивших в зону военных действий. За счастье считалось получить комнату в общежитии, на уж в коммуналке – тем более. Жилищно-строительный комплекс был изначально не рассчитан на массовое строительство жилья, по этой причине, особенно в небольших городах, всем желающим семьям стали выдавать в аренду участки под постройку индивидуальных домов. Получить тогда такой участок было несложно, и это поощрялось. Достаточно было предоставить сведения о составе семьи, месте жительства и работы претендента и написать заявление, и вопрос решался в считаные дни. Размер участка был разным в зависимости от конкретных условий: в более-менее крупных городах – 4–6 соток, в райцентрах и небольших городках и поселках могло быть и 10–15 соток.

Переезд в новый дом. 1963 г.

Кстати

Однако построить что попало на этом участке было нельзя: надо было получить в горисполкоме, у архитектора, проект на дом (обычно предлагалось несколько типовых вариантов на выбор) или представить на утверждение проект предполагавшегося к строительству дома. После утверждения проекта можно было получить беспроцентную ссуду на строительство, которая могла составлять до 70 % необходимой суммы и подлежала погашению в течение 10–15 лет. Но была одна проблема: если вам вдруг взбредало в голову сменить место работы, то кредит следовало погасить в течение 6 месяцев.

Расходование ссуды контролировалось, контролировалось также, откуда брались материалы для строительства, – два раза в год проверялись документы на все стройматериалы и изделия (накладные, оплаченные счета и т. д.). Документы должны были хранится у владельца дома до погашения ссуды. Построенный дом (но не земля под ним) являлся индивидуальной собственностью владельца и мог быть продан им любому желающему по договорной цене либо оставлен в наследство или подарен по его усмотрению. Если, конечно, у нашего счастливого наследника было желание в нем прописаться. Владеть жильем, но не прописываться в нем было нельзя.

Но уже в 1960‐х, в связи с развитием государственного жилищного строительства, получить участок под индивидуальное строительство стало затруднительно, выдавались они большим семьям, заслуженным людям и по большому блату – своим людям. Даже работникам партийно-советских органов получить такой участок в более-менее крупных городах было практически невозможно.

Уже при Андропове также была сделана попытка расширить индивидуальное строительство, но к началу 1990‐х она также потерпела крах – участки стали не выдавать, а продавать, и простым людям они стали еще менее доступными.

И вот теперь мы подошли к основному способу обзаведения жильем в СССР – получению жилья в аренду от государства или предприятия в порядке очереди.

Государственное жилье было ведомственным и исполкомовским, то есть получить его можно было на производстве (через ведомство, из его жилого фонда) или по месту жительства – по очереди в рай– или горисполкоме. Ведомственное жилье получали работники достаточно крупных предприятий и организаций, по месту жительства – работники небольших городских или районных организаций, не имеющих своего жилого фонда, а также некоторые категории людей, которым жилье давалось по отдельным законам (Герои СССР и приравненные к ним, женщины, награжденные медалью «Мать-героиня», заслуженные работники искусств и т. д.).

Порядок постановки на учет, в принципе, был почти одинаков – необходимо было собрать справки о составе семьи, имеющемся жилье, характеристику с места работы заявителя и представить все это вместе с заявлением в жилищную комиссию исполкома или предприятия. На комиссии рассматривались документы претендента на получение жилья и выносилось решение о его постановке на учет или в отказе. Отказать могли в том случае, если на одного члена семьи в имеющемся жилье приходилась площадь большая, чем положено по норме при постановке на очередь: в 70‐х годах нормой было 7 квадратных метров на человека, а в 80‐х – 9 квадратных метров. Некоторым категориям граждан полагалась дополнительная площадь, как то: преподавателям с ученым званием, архитекторам, но не всем, а только членам союза.

При этом следует иметь в виду, что норма определялась из так называемой жилой площади – площади жилых помещений, без учета подсобных, то есть площади кухни, санузла, прихожей и т. д. в учет не брались. Именно поэтому в советских планировках стремились их максимально уменьшить.

После вынесения решения о постановке на учет, если это было ведомственное жилье, человеку сообщалось о принятом решении и под каким номером он поставлен в очередь, если же он становился в городскую очередь – документы направлялись в исполком.

На учет ставили не всех, а только тех, кто доказал, что имеет на это право: человек должен был быть прописан, и у него должно было быть жилье не более 6 квадратных метров на человека (в разных городах по-разному, но приблизительно от 3 до 8 квадратных метров). То есть если в одной комнате размером 25 квадратных метров жило 4 человека, их даже на учет не ставили. Если у них (непонятно, каким образом в таких условиях им удавалось его зачать) рождался там пятый, только тогда можно было встать на учет.

Не получить квартиру, а только встать на учет. И стоять на учете лет 10, если повезет, а если не очень, то и 15–20. За эти 10–15 лет кто-то из членов семьи мог умереть, и тогда эту семью немедленно из квартирной очереди удаляли, потому что на каждого из выживших приходилось уже больше жилплощади.

Кстати

В связи с этим существовало невероятно много совершенно фантастических способов встать на этот учет: фиктивные браки, прописывание к себе сельских родственников и т. д. Ясно, что до такого ужаса довести нормальных людей могла только совершенно дикая нехватка жилплощади, жизнь в нечеловеческой тесноте и невозможность получить жилье никаким другим нормальным путем.

Из чего составлялся жилой фонд предприятия? Всем крупным предприятиям разрешалось строить за свой счет жилье для своих работников. При этом учитывались многие факторы – важность данного предприятия, наличие у него жилищного фонда, перспективы развития предприятий, необходимость привлечения дополнительных работников и т. д. Возможные сроки получения жилья зависели также от многих факторов – на некоторых предприятиях необходимо было ждать получения жилья несколько лет, на других можно было получить квартиру в течение года-двух и даже за несколько месяцев. К примеру, в Москве или другом крупном городе получить квартиру было очень трудно – ждать приходилось десятилетиями, а на периферии, особенно при строительстве новых предприятий, можно было получить жилье очень быстро, вплоть до нескольких дней после устройства на работу.

Кроме обычной очереди, на предприятиях и в исполкомах были так называемые льготные очереди – в них ставили так называемых льготников. Состоявшие в этих очередях получали жилье намного быстрее, чем обычные очередники.

Исполкомовский жилой фонд состоял из домов, имевшихся на балансе исполкома и строящихся для него, а также для города каждое предприятие (в том числе ЖСК) должно было отдавать 10 % от построенного им жилья. Порядок и нормы получения жилья от города был практически такой же, как на предприятии, однако очереди там были обычно намного длиннее.

Вот два вопроса, обычно поднимаемые при обсуждении жилищных проблем в бывшем СССР. Первый касается самой возможности получения жилья, и имеет два противоположных суждения: одни заявляют, что жилье в СССР получить было практически невозможно, другие – что это было вполне реально, жилье давали достаточно быстро. Как ни парадоксально, но оба этих утверждения верны. Очень трудно, а иногда и практически невозможно было получить жилье или расширить жилплощадь работникам небольших организаций, не имеющих собственного жилого фонда, находящихся в крупных городах, – различных НИИ, проектных институтов и т. д. В то же время на строительстве новых заводов, электростанций, в новых городах на периферии получить квартиру было нетрудно. Но и сменить работу в этих городах было сложно. СССР таким образом привязывал работников к предприятиям не только пропиской, но и жильём.

Второй вопрос – относительно злоупотреблений при распределении жилья. Конечно, злоупотребления были, а в конце 1980‐х имелись уже многочисленные факты незаконного выделения квартир за деньги. При этом надо учесть, что для партийных функционеров обычно строились отдельные дома. Эти были более благоустроенными, чем жилье для простых людей, и даже по этой причине функционеры не очень-то и просили жилье в обычных домах.

Жилье можно было получить от родителей по наследству только в том случае если вы были прописаны в нем. Во всех прочих случаях жилье вы получить по наследству не могли или получали его с обременением в виде обязательной сдачи вашего нынешнего обиталища. Тут были лазейки. Например, можно было развестись и прописаться под этим соусом к престарелым родственникам – после их смерти вы становились владельцем их жилья.

Кстати

В СССР жилая недвижимость строилась со скоростью 0,4 квадратных метра на гражданина в год, по советской официальной статистике. Которая отнюдь не склонна была принижать достижения советской власти.

Но в конце концов многие, конечно, после долгих мытарств и десятилетий стояния в очереди жилье получали. Особенно в период интенсивного строительства, начиная с середины 50‐х. Как правило, это были убогие малометражные квартиры отвратительного качества, как правило, на окраинах, и после получения счастливые новоселы (действительно счастливые после многих лет коммунального ада или жизни в страшной тесноте с родителями) еще должны были доводить это жилье до пригодного к жизни состояния. Формально раз квартиры были государственные, то и ремонтировать их должно было государство, но практически добиться нормального ремонта было нереально. Поэтому и всякий ремонт люди делали за свой счет и своими силами, у кого они были.

Кстати

В СССР существовало еще служебное (временное) жилье, в котором жили, например, военные или работники ЖЭКов. Предприятие давало квартиру своему работнику на то время, пока он там работает. Уволишься – освобождай. Ясно, что это просто скромно завуалированное рабство, потому что человек вынужден был терпеть эту работу, как бы плохо ему там ни приходилось. Жилье тоже было паршивое. Нужно было устроиться работать либо в строительное управление, которое выделяло своим работникам жилье быстрее, чем в общей очереди, либо дворником (дворникам давали каморку), либо отработать несколько лет мусорщиком (иначе на грязную работу с маленькой зарплатой вообще никто не пошел бы и город задохнулся бы от мусора). Тоже не для всех подходящие методы, поскольку надо было фактически за это жилье загубить свои планы на жизнь и любимую работу. Можно было поехать на Крайний Север, там жилье давали быстрее, но это тоже не каждый мог и по состоянию здоровья, и по семейным обстоятельствам. Именно служебными квартирками в нежилом фонде привлекали дворников в Москву. Через 10 лет службы квартира безакцептно становилась постоянной жилплощадью, поэтому ЖЭКи старались переселять дворников почаще.

В Конституцию СССР 1977 г. вписали «право на жилище», поэтому выселить в никуда в СССР формально не могли, также насильственное переселение было запрещено.

Таким образом, красивая легенда про то, что всем-всем в СССР давали бесплатное жилье, разлетелась в прах.

Жилье не было бесплатным – за него всю свою жизнь платили граждане своим трудом на государство.

И квартиры не давали, а предоставляли в пользование, причем отвратительного качества, из расчета не более 18 метров на человека (а практически это было гораздо меньше, и количество комнат равнялось количеству членов семьи «минус один», то есть на двоих однокомнатную, на троих двухкомнатную и т. д.).

(По материалам: http: //shkolazhizni.ru/world/articles/26761/, http: //shkolazhizni.ru/world/articles/26852/, http: //oppps.ru/poluchenie-zhilya-v-sovetskom-soyuze.html)

Как серп и молот победили безработицу

Более восьми десятилетий назад не стало безработицы. Правда, не стало ее только в одной, отдельно взятой стране и только по официальным отчетам, однако история об этом все равно сохранилась. 13 марта 1930 г. в СССР закрылась последняя биржа труда – Московская. После этого Советский Союз объявил себя первой в мире страной, окончательно покончившей с безработицей.

Биржи труда впервые были созданы на территории России в начале ХХ в. Их отделения появились в нескольких крупных городах Российской империи: в Москве, Риге, Одессе, ну и, конечно, в столичном Петербурге. Помимо них возникли и частные конторы, которые занимались трудоустройством за плату.

Биржа труда. Москва. 1924 г.

С приходом к власти большевиков последние были упразднены, а сама безработица объявлена позорным «наследием капитализма». Началась борьба с «наследием», которой сильно мешала НЭП: не имеющие заработка люди тянулись из деревни в города, а в городах тем временем массово закрывались заводы, сокращались штаты фабрики. Безработных становилось все больше, они проводили акции протеста, и стало ясно, что срочно требуется принимать меры.

Кстати

Меры не преминули появиться. В июле 1924 г. ввели новые правила постановки на учет: тех, у кого стаж работы был ниже 6–7 лет, на учет по безработице ставить запретили, равно как и тех, у кого не было рабочей квалификации. Тех, кто удовлетворял этим требованиям, однако на учете уже стоял, с учета сняли как «малоценных элементов». Одновременно с этим прекратились и выплаты пособий по безработице. Формально – чтобы не потакать тем, кто не желает работать, а желает лишь получать пособия, но фактически эта мера способствовала снижению интереса у населения к становлению на учет: зачем лишняя бумажная волокита и очереди, если это ничего не дает (ни работы, ни денег)? Количество задокументированных безработных сократилось в разы. Люди, конечно, бунтовали (то там, то тут всплывала информация о погромах на биржах труда), но ничего, как водится, не добились. На бумаге всех этих недовольных безработных просто не существовало.

После этого началась массовая коллективизация, и методы ее проведения заставили колхозников забыть о возможности поиска лучшей доли. Крестьяне были надежно привязаны к земле, а значит, «заняты». В городах же проблему решили, полностью упразднив частнособственнические отношения в сфере труда, то есть запретив свободный найм рабочей силы, право выбора специализации и сделав трудовые отношения исключительно отношениями между гражданином и государством. Последнее само предоставляло рабочие места и само определяло, кто, как и почему на них будет работать.

Все вместе эти меры хоть и не то что не решили, а лишь усугубили проблему малой эффективности труда, однако позволили сделать заявление о полной и безоговорочной победе над безработицей.

13 марта 1930 г. на последней советской бирже труда было выдано последнее направление на работу – слесарю Михаилу Шкунову. После чего биржа закрылась. Газета «Правда» по этому поводу написала: «Пролетариат СССР в союзе с трудящимся крестьянством под руководством ВКП(б), разбивая классовых врагов и их подголосков, в ожесточенной борьбе за социализм добились полной ликвидации безработицы в СССР». Это заявление было особенно своевременно с политико-пропагандистской точки зрения, потому как на Западе как раз бушевала Великая депрессия, биржи были переполнены, а советское руководство обещало полный крах капитализма не сегодня завтра.

Однако фактически, конечно, безработица в СССР не смогла испариться благодаря декларациям и манипуляциям с бюрократическими процедурами составления документов.

Кстати

Советские люди как по объективным, так и по субъективным причинам продолжали оставаться без работы. И в воздухе постепенно стало оформляться слово «тунеядство». Неоднократно возникая в виде различных проектов, указ «Об усилении борьбы с лицами (бездельниками, тунеядцами, паразитами), уклоняющимися от общественно-полезного труда и ведущими антиобщественный паразитический образ жизни» появился лишь в 1961 г. По сути, в качестве основной меры борьбы он воспринял институт, существовавший еще во времена царской власти, – выселения «антиобщественных элементов» в необжитые районы. Однако предусматривались и другие санкции…

Борьба с тунеядством во многом сразу же превратилась в охоту на ведьм. Потому как четких и единых для всех правил о том, кого считать трудящимся, а кого – уклоняющимся от труда, вывести невозможно. Возникли злоупотребления, появились соседи, сводящие счеты с неугодными путем наветов, распространились вольные толкования правовых норм.

Среди привлеченных к ответственности за тунеядство только за первые три года действия указа 37 тысяч человек обнаружились и больные, и вовсе нетрудоспособные. Много жертв было и среди граждан, пытавшихся подработать путем продажи овощей и фруктов, выращенных на дачных участках. Несмотря на то даже, что основная работа у этих граждан имелась. А вот многие, на кого этот указ и был, по идее, направлен, проскакивали мимо. Находились у указа и политические жертвы, наиболее известной из которых стал поэт Иосиф Бродский, осужденный за тунеядство в 1964 г., он был направлен на принудительное лечение в психиатрическую больницу. После нескольких судебных заседаний Бродский был признан виновным и выслан на принудительное поселение в Архангельскую область. За будущего нобелевского лауреата вступились многие деятели культуры: Анна Ахматова, Дмитрий Шостакович, французский философ Жан-Поль Сартр. Поэта вернули из ссылки через полтора года и зачислили в некую «профессиональную группу» при Союзе писателей.

Актёр Николай Городовиков, известный на всю страну как Петруха из «Белого солнца пустыни», был осуждён за тунеядство. В 1977 г. в драке с соседом он получил тяжёлое ранение, что осложняло ему трудоустройство. В конце концов он бросил работу и «попал под раздачу». Тунеядцем был признан и талантливый историк, публицист и диссидент Андрей Амальрик. В 1965 г. его осудили к 2,5 года ссылки в Сибирь, но уже через год он был досрочно освобождён и вернулся в Москву. Чуть не стал тунеядцем и знаменитый писатель Владимир Войнович, к которому домой однажды заявились сотрудники КГБ и потребовали отчитаться о том, на какие средства он живёт.

(По материалам: https: //history.wikireading.ru/)