Текст книги "Сирены Амая"

Заметив, что грудная клетка девушки раскрыта, оперуполномоченный поморщился. Затем сунул озябшие руки под свет настольной лампы, в котором Симо не так давно изучал фотографии и список.

– Узнал что-нибудь, Назар?

– Как сказать… Сирены Амая – самый обыкновенный клочок земли, поросший лесом. Береговая охрана сообщила, что с воздуха ничего не видно, вертолету сесть негде, а пристать к острову можно только со стороны моря. Кругом крошево из скал.

– То есть девушек там нет? – встрял Харинов. Он как раз выкладывал извлеченный розовато-белесый мешочек, бывший желудком, на эмалированный поднос. Мерзко шлепнуло.

– Каких еще девушек? – не понял Назар.

– Как вот эта. Сирен. Остров же называется Сирены Амая, так?

Все опять посмотрели на труп, даже парень-регистратор обернулся. Взгляды остановились на отталкивающих лапах. При их виде не содрогнулся только патологоанатом.

– Из ума выжил, Боря? Я бы скорее поверил в настоящих Сирен, чем в певучих девок. – Назар вынул из куртки смартфон, открыл заметки и отыскал последнюю. – Так. Вот. В двадцатых годах некий Тарой Кеттунен из Корпуса военных топографов посетил со своей группой скопление мелких островов Белого моря – от Кандалакшского залива до Онежской губы. Он финн, я прав, Симо?

– Да, Назар, господи, он финн. Давай дальше.

– А дальше, собственно, ничего и нет. Этот финн сгонял на остров, заявил, что тот непригоден для чего бы то ни было, а после Тарой и его группа, включая семьи членов группы, бесследно исчезли. Может, есть еще что-то интересное, но я так глубоко уже не рыл.

Симо нахмурился. Исчезновение военного топографа казалось важным, но сейчас это больше напоминало ответ, для которого не находилось вопроса.

– А у меня для вас подарочек, – неожиданно заявил Харинов. В его голосе чувствовалась задумчивость. – Прошу ко мне. – Заметив, что парень-регистратор тоже начал подниматься со стула, он добавил: – К тебе это не относится, Рома. Веди летопись.

Парень без особого сожаления плюхнулся обратно на стул.

Симо и Назар подошли к патологоанатому и увидели, что тот орудует пинцетом во вскрытом желудке, вынимая предметы, похожие на бусины. С каждой из них Харинов брал соскоб с помощью ватной палочки. После этого палочки отправлялись в индивидуальные пакетики, а бусины – в широкую литровую банку с дистиллированной водой. Распространяя вокруг себя красную вуаль, они стукались о дно банки и медленно подпрыгивали.

– Вот черт. – Симо торопливо вынул из кармана пальто бусину, «купленную» Назаром у рыбака. Сравнил с теми, что находились в банке, и пришел к выводу, что они вполне могли болтаться на одной нити. – Боря, можно одну?

– Хоть все. Секунду. – Харинов хорошенько перемешал пинцетом воду, затем достал первую попавшуюся бусину и положил на свободный медицинский лоток. Подал следователю латексную перчатку. – Я вот о чем думаю. Мышцы нашей девочки перед смертью были… как бы это сказать… вроде как обесточены неким спазмом.

– Спазмы как от удара током, что ли? – спросил Назар, не сводя глаз с Симо, натягивавшего в этот момент перчатку.

– Больше похоже на легкий паралич, вызванный действием яда. И яд, даю голову на отсечение, вот на этих крошках.

Все воззрились на бусины, а потом перевели взгляды на ту, что задержалась в руке побледневшего следователя.

– Нет-нет, эта абсолютно чиста, – поспешно заверил Харинов.

Симо убрал бусину в карман и уставился на улов из желудка мертвеца, не решаясь его коснуться.

– Неизвестную парализовали ими?

– Не знаю, не знаю, я могу и ошибаться. Нужна отдельная экспертиза. Но одно точно: внутри желудка – ожоги. Проглоти такую дрянь – и тебе конец, если ты, конечно, не съел перед этим тухлую рыбу и беляш, поданные на обувной стельке. Спасение через рвоту, господа. Или чик-чик – зовите хирурга.

Симо очень внимательно выслушал патологоанатома, потом осторожно взял бусину с медицинского лотка и поднес к глазам. На покатой поверхности была выточена буква «Ш».

– А остальные? – быстро спросил он. – Что там?

Когда все бусины перекочевали на поднос, выяснилось, что их одиннадцать и на каждой – буква. Итого получалось: две «Ш», две «М», две «А» и по одной «Х», «Р», «Ф», «Е», «О». Мужчины сгрудились у подноса. Ни о чем конкретно не думая, Симо принялся переставлять бусины, пытаясь собрать слово. Но ничего не получалось, крепкий орешек анаграммы не давал себя раскусить. Выходили всякие «фарш», «хром», «хер» – и больше ничего путного.

– Как я понимаю, мы посетим Сирены Амая, да? – Назар опять достал смартфон и сделал несколько снимков бусин.

– Несомненно, – отозвался Симо. Он все еще переставлял бусины местами. На этот раз ему повезло чуть больше, и получилась «ферма». – Но сперва нам потребуется помощь религиоведа.

Харинов, следивший за перемещением бусин с вялым интересом, встрепенулся.

– А позвоните в Управление образования, – предложил он. – Преподавание – обычный исход для растяп с дипломом религиоведа или философа. Никакой практической ценности, доложу вам, от них нет.

– Да, хорошая идея. Спасибо, Боря. – Симо наконец-то оставил бусины в покое.

К нему наклонился Назар:

– А я выяснил, для чего нужны тонкогубцы и кримпер. Ну, те вещи из списка.

– Для создания украшений?

– Черт, я мог бы и не стараться. Кстати, не займешь пару тысяч?

Симо против воли улыбнулся. В животе у него все то замирало, то резко пускалось в пляс, будто он катался на американских горках. Это дело грозило стать самым громким в его карьере.

8. Специалист

Регина Ошукова была переполнена яростью и негодованием. И ярость эта выражалась в потряхивании вторым подбородком и покачивании серебряными сережками в ушах, а также тем, что изредка ее ногти впивались в подлокотники кресла. Иногда она бросала взгляды на мозаичного Иисуса, висевшего на стене среди всяких дипломов, и буквально читала по его красным губам: «Успокойся, Регина. Когда-нибудь и она поймет». Эти увещевания подхватывал Иисус поменьше, глиняный истуканчик за клавиатурой. Он разводил свои крохотные ручки и как бы добавлял: «Ну что же ты, Регина? Просто раскрой пошире пасть и проглоти эту вертлявую дурочку. А потом мы послушаем какой-нибудь церковный хор и бахнем по стаканчику. Что скажешь?»

Ева не сводила глаз со своей начальницы и примерно представляла, как крутятся некие колесики в этой русоволосой головке. Скрип-скрип-аминь. Скрип-скрип-аминь. И так – до вселенской бесконечности, в которой есть только один Бог и имя ему… Ну, вы поняли. А если не поняли – оглянитесь и непременно отыщете еще парочку Иисусов.

Когда Ева устраивалась на работу в Управление образования, а было это три года назад, ее как бы невзначай предупредили: начальница наша слегка того, повернута на религии. Сердце девушки в тот момент чуть не раскололось от восторга. Ну а как же! Направлять ее будет человек, разделяющий те же ценности, что и она!

Только ценности, как оказалось, были совершенно разными.

Ева горячо верила в познание Высшего бытия, и ее мировоззрение, надо отметить, полностью соответствовало квалификации «религиовед». Регина тоже была квалифицированным религиоведом и тоже верила в сверхъестественную силу – только сила эта, по ее мнению, была единственной в своем роде. Словом, был, есть и будет только Иисус. Аминь. Остальным религиям предлагалось выкусить и разойтись по домам.

Эти фундаментальные расхождения и легли в основу противостояния, впервые давшего о себе знать в апреле прошлого года, когда Ева подала заявку на организацию курса «Введение в религиоведение» для населения Кеми. Ничего особенного. Но Иисус бы так не сказал, и Регина верила ему.

Находясь в логове самой крепкой фанатки Сына Божьего, Ева признавала, что сегодня у Ошуковой, пожалуй, были причины злиться.

Едва часы показали десять утра, как Ева подала на имя Андрея Моисеенко, главы управления, такое же прошение, которое в прошлом году огорошило Регину. Бумажка совершила оборот в бюрократической машине и вернулась к ним в отдел, содержа жизнеутверждающую пометку: «Доложить по существу».

Потому-то в темно-изумрудном кабинете в половине третьего пополудни и перетягивали незримый канат две женщины. Девушка, которой в январе исполнилось двадцать четыре, дышала спокойно, хоть и чуть взволнованно. Та, которой давно перевалило за пятьдесят, казалось, не дышала совсем.

– Я не буду извиняться, – наконец выдохнула Ева. – Наверное, не стоило подавать прошение в обход вас. Но какой у меня был выбор?

Уголки губ Регины опустились:

– И что с того? Как будто до тебя никто не пытался меня перешагнуть. Иисуса тоже пытались. И где они? Все поголовно в аду!

«Сумасшедшая ты стерва, я же пытаюсь помочь людям!» – чуть не ляпнула Ева, но вовремя прикусила язык. Нет, для оскорблений еще не время.

– Я тебя уволю, Ивкова, – проворковала Регина. – Сейчас ли, завтра, через год – без разницы. Я даже буду поздравлять тебя с праздниками. И каждый раз, когда мне придется это делать, я буду приставлять к твоему лбу маленький невидимый гвоздик. И будь уверена, Иисус вобьет каждый со всей мощи!

Угроза была довольно странной, и Ева растерялась, не зная, как реагировать. По сути, ей пригрозили Иисусом, а это, согласитесь, кого угодно вгонит в ступор. Затем в ее груди вспыхнула злость, и неуверенность испарилась.

– Ты непроходимо тупа для такой работы, Регина! – выпалила она. – Тупа как пробка! На улицах полно тех, кто не знает, во что верить. Можно не верить в государство или в собственных родителей, но смысл в этом бардаке найти можно. Людям нужны ответы и выбор! – К собственному удивлению, Ева шипением процитировала четырнадцатую статью Конституции, хотя раньше и не замечала за собой тяги к закону: – «Никакая религия не может устанавливаться в качестве государственной или обязательной»! Хоть это тебе известно?

– Иисус, – Регина неторопливо поднялась, – любит тебя, дрянь. А еще он говорит, что есть только христианство, понимаешь? Все остальное – дым, выжигающий глаза до слез. Хватает и того, что правительство забивает этим головы детям. А здесь правительство…

– Кто?! – перебила ее Ева. Она тоже вскочила. Поняла, что готова вцепиться этой жабе в волосы. – Неужели Иисус?

Неизвестно, к чему привел бы этот разговор, но его прервал телефонный звонок. Старенький аппарат с дисковым номеронабирателем задребезжал, разрываясь от вибрации.

Коснувшись трубки, Регина сделала глубокий вдох и нацепила улыбку, хотя ее никто не видел, кроме Евы и, разумеется, Иисуса.

– Управление образования. Чем можем быть полезны?

В трубке что-то пробормотали, и Ева увидела, как выражение ярости и негодования покинуло лицо соперницы. Прислушиваясь, Регина неосознанными движениями поправила клавиатуру и переставила стакан с ручками и карандашами. А потом глубины ее лица вытолкнули из себя нечто белесое и отвратительное. По скулам, лбу и щекам разлилась молочная бледность.

Встревоженный взгляд Регины вскинулся и уперся в Еву, отчего та смутилась и присела обратно в креслице для посетителей.

– Да, да, у нас найдется подходящий специалист. А это надолго? Да? Хорошо. Да, диктуйте адрес.

Завороженная необычными эмоциями начальницы, Ева вытянула шею. Регина в этот момент что-то быстро записывала на розовой бумажке для заметок. Наконец телефонная трубка со стуком вернулась на базу. Глаза Регины были на мокром месте.

– Только Иисус не боится крови, – пробормотала она извиняющимся тоном и протянула бумажку.

Ничего не понимая, Ева взяла розовый клочок и уставилась на него. Надпись, сделанная на скорую руку, гласила: «Городской морг, Энергетиков, 16, НЕМЕДЛЕННО». И «НЕМЕДЛЕННО» было подчеркнуто два раза.

– Что это значит?

– Это значит, что Иисус ничего тебе не сделает. А еще ты получишь свой тарабарский курс. Но сперва придется помочь в расследовании убийства. И выложиться придется на все сто.

– Убийства? Как это? В смысле… настоящего убийства? – Ева ощутила, как желудок начал пихаться во все стороны. – Там что-то религиозное, да? Иначе с чего бы, ну… понадобились мы, правильно?

А потом случилось то, чего Ева никак не ожидала. Броня Регины Ошуковой, этой несносной набожной особи, окончательно разлетелась на куски.

– Не все ли равно, религиозное там дерьмо или нет?! – возопила она и, разрыдавшись, тяжело плюхнулась в кресло. – Иисус не боится крови, а я – боюсь! Разве тебе мало этого, дрянь? Мало?!

– Нет-нет, в самый раз, до горлышка, – торопливо кивнула Ева.

Она покинула кабинет. В голове была сумятица.

9. Разгадка

На улице бесновался промозглый ветер, но рассудок упрямо твердил, что в секционной еще холоднее. Да что там! Весь морг – обитель мороза, только и ждавшего, чтобы с похрустыванием пробежать по коже. А еще там повсюду лежали холмики с белыми снегами-простынями, а прохаживались там лишь те, кто в этих самых холмиках копался.

Но отнюдь не эти фантазии вынудили Симо и Назара торчать на ступенях морга, укрывшись под козырьком центрального входа. Они ожидали прибытия специалиста-религиоведа, надеясь, что тот ответит на несколько вопросов.

Назар грел руки о пластиковый стаканчик. Это была уже третья порция кофе, но тепла в теле так особо и не прибавилось. Оперуполномоченный по-прежнему напоминал музыканта, который слышал музыку, но не имел инструмента, чтобы ее сбацать и унять тремор. Симо же ограничился чаем из кафетерия.

Оба поглядывали на небо. Облака в его западной части словно сгустились и застыли. Те, что находились прямо над головой, выдавливали из себя морось.

– Ты хоть раз сталкивался с подобной дикостью? – вдруг спросил Назар, шаря отсутствующим взглядом по дороге и проезжавшим машинам.

Симо не было нужды уточнять, о чем шла речь.

– С такой необъяснимой – только единожды, – отозвался он с сухой грустью. – В Леснереченске одна мамаша перебрала и решила, что неплохо бы разрезать трехлетнего сына на шесть частей. Бог знает почему именно на такое количество, но она справилась с задачкой на отлично. Потом приколотила части тела к кухонной стене и спокойно села ужинать. Ела консервированного тунца. Полицию вызвала соседка. И еще несколько людей.

– Да, я слышал об этом. Больная сука.

– Больнее некуда. Сказала, что голоса ангелов заставили ее так поступить. А еще спросила, почему тунец такой кислый.

Они помолчали, обмозговывая странные проказы человеческого разума.

– Банально, да? – усмехнулся Симо. – Но это была просто дура, сумасшедшая одиночка.

Назар взглянул на следователя:

– Думаешь, на Сиренах Амая завелась какая-то секта?

– Возможно. Как долго обитатели острова посещали Красную Нерку?

– Черт, знаешь, я как-то не догадался спросить.

Симо кивнул, словно именно такого ответа он и ожидал.

– Я думаю, не меньше полугода. Минимум. И еще столько же, а то и больше, могли торговать с каждой прибрежной деревней Карелии.

– Люди-призраки, ей-богу.

Оперуполномоченный выкинул пустой стаканчик из-под кофе, и одновременно с этим перед моргом остановилось такси. Из машины с растерянным видом вылезла девушка. Спохватившись, она забрала сумочку с заднего сиденья и воззрилась на мужчин.

Симо всмотрелся в нее. На широком лице девушки колебалось нечто среднее между выражением злости и нерешительности. Умная, но не зазнайка. Этакий женственный борец за идею. Очки в металлической оправе – дешевые, но вместе с тем элегантные. Каштановые волосы. Теплые прорезиненные сапожки с заправленными в них джинсами. Горчичного цвета парка и оранжевый свитер.

Назар окинул ее скептическим взглядом и отвернулся. Губы оперуполномоченного шевельнулись, произнеся тихое проклятье.

Симо сделал шаг вниз по ступеням и протянул руку.

– Вы из Управления образования?

– Да, все верно. А вы?

Касание девушки, как и ожидалось, было мягким, но в то же время уверенным. Симо ощутил расположение к ней.

– Симо Ильвес, следователь, – отрекомендовался он. – Это Назар Евсеев.

– Тоже следователь?

– Опер. – Уловив в глазах девушки непонимание, Назар с неохотой пояснил: – Оперуполномоченный, уголовный розыск.

– О, хорошо. – Девушка указала на себя рукой и, смутившись, сразу убрала ее. – Ева Ивкова.

– Вы тепло одеты, Ева, – сказал Симо с загадочной улыбкой. – Это хорошо.

– Почему?

– В морге холодно.

– Л-ладно.

Поманив девушку за собой, Симо подошел к тяжелой входной двери городского морга и распахнул ее.

– Не переживайте так. Вам нужно будет взглянуть на фотографии и кое-какие предметы. Лучше сделать это внутри.

– А труп?

– Только если вы будете к этому готовы.

Это предложение полностью устроило Еву, и она заметно расслабилась.

Они зашагали по унылым зеленым коридорам, по которым витал костный душок, похожий на тот, что возникает, когда сверлят зуб. Ева спрятала нос в воротник свитера и постаралась реже дышать.

В западной секционной их поджидал Харинов. Патологоанатом избавился от клеенчатого фартука, перчаток и галош, в которых проводил вскрытие, и теперь сидел на месте парня-регистратора, изучая свежий выпуск «Спорт-экспресса». Увидев гостей, Харинов изобразил пальцами ключик, которым запер себе рот, после чего углубился в изучение спортивных новостей. Стол секционной был пуст: труп неизвестной коченел в одной из камер хранения.

– Присаживайтесь, Ева. – Симо указал на свободный стул, на котором час назад сидел, следя за вскрытием.

Девушка подчинилась и стала покорно ожидать продолжения разговора. Назар поставил перед ней медицинский поднос, подвинув его под свет настольной лампы. По эмалированной поверхности прокатились одиннадцать черных бусин. Следом оперуполномоченный протянул девушке комплект латексных перчаток.

– Что это? – Ева подняла глаза на мужчин.

– Вы нам скажите. – Назар с раздражением упер руки в бока, но быстро передумал и обхватил себя, борясь с ознобом.

Пожав плечами, Ева надела перчатки и указательным пальчиком принялась перекатывать бусины, пытаясь собрать слово, как совсем недавно делал Симо. Не прошло и минуты, как она отказалась от этой затеи.

– А есть еще что-нибудь? – Ева опять посмотрела на мужчин. – Разуму нужен толчок. Хоть какой-то. Понимаете?

– Предупреждаю, Ева, это может вас шокировать, – сказал Симо.

– Я уже здесь. А это и без того шокирует, не находите?

Симо кивнул Назару, и тот положил рядом с подносом пачку цветных фотографий. Ева ахнула и прикрыла рот ладошкой. Ее глаза при этом походили на две всходящие светло-карие луны, и по мере разглядывания снимков они становились все больше.

Внезапно в Еве произошла разительная перемена. Она вскочила, вцепившись в снимок левого бедра. Вырезанная на плоти надпись вызвала в ее памяти позабытые знания. И эти знания, надо признать, были донельзя неприятными.

– Господи боже! Господи! – Ева отбросила фотографию и принялась с лихорадочной поспешностью выстраивать бусины в ряд.

– Вы что-то узнали? Что это? – Симо ощутил, как возбуждение девушки передалось ему. – Ради бога, не молчите, Ева!

За спиной встревоженного Назара возник Харинов. Глаза патологоанатома неотрывно следили за руками девушки. Газетка смялась.

– Вот, – наконец сказала Ева и сдула прилипшую ко лбу челку.

Все склонились к подносу с бусинами, и Назар с запинками прочитал:

– «Шемхамфораш». – Бусина с буквой «Ф» сдвинулась, и он вернул ее на место зажигалкой. – Шемхамфораш? Это что еще за белиберда?

Симо и Харинов посмотрели на Еву, ожидая объяснений, но просить об этом и не пришлось. Она схватила фотографию, которую взяла первой, и продекламировала:

– «Я испрашиваю суть его Золотого Правила и хочу знать, зачем нужны его девять заповедей»! – Взяв другой снимок, с таким же неполным посланием, она чуть ли не выкрикнула: – «Я смотрю в стеклянный глаз твоего страшного Иеговы и тяну его за бороду; я воздымаю топор и вскрываю его изъеденный червями череп»!

– Вы знаете это наизусть? – с недоверием спросил Симо. Он взял снимки и убедился, что Ева безошибочно подставила недостающие буквы и слова на плохо читаемые места. Творчество неизвестного садиста стало еще тошнотворнее.

– Это цитаты из «Сатанинской библии». Она же «Черная библия». Написана американцем Антоном Лавеем в шестьдесят девятом[2]2
  Это правда. В 1969 году некий Антон Шандор Лавей, основатель Церкви Сатаны, написал указанный труд, позиционируя его как настольную книгу сатаниста.


[Закрыть]. А это, – Ева указала на бусины, – имя, восхваляющее семьдесят двух демонов.

– Иисусе, у меня сейчас голова к чертям взорвется, – пробормотал Назар.

Образ Регины, вставший на миг перед глазами Евы, возмущенно ахнул, заслышав, как Иисуса поминают всуе. Мотнув головой, девушка сказала:

– В привычном смысле – в еврейском, если угодно, – Шемхамфораш означает «семидесятидвухкратное имя Бога». Но, согласно Лавею, это слово означает падших ангелов.

– Погодите-погодите. Одиннадцать букв на семьдесят два имени? – Харинов выглядел обескураженным не меньше остальных.

– И их описания можно найти в «Малом Ключе Соломона», – подтвердила Ева. Ее глаза искрились от восторга.

В висках возникла ноющая боль, и Симо помассировал их указательными пальцами.

– Ева, как думаете, этот Лавей мог недавно посетить наши края и наплодить здесь последователей?

– Нет. – Ева поморщилась, пытаясь кое-что припомнить. – Лавей умер в девяносто седьмом, оставив после себя тысячи осиротевших последователей. Но в сатанизме нет четких граней, поэтому могло быть и наоборот.

– Что вы имеете в виду?

– Только то, что верховный жрец Церкви Сатаны в прошлом мог и сам приникнуть к истоку, если бы тот находился где-то здесь.

– Господи…

Симо присел на свободный стул, оперся локтями на столик и сцепил пальцы в замок. Мысли были словно чужими. Казалось, принять верное решение попросту невозможно. «Сколько на чертовом острове может скрываться людей? Два человека? Десять? Может быть, все сто? – Он вспомнил про список. – Таблеток там на целую роту, это правда, а вот сапог всего пять пар. Всего-то? – И сам себе ответил: – Да, всего-то».

– Ладно, завтра мы наведаемся на Сирены Амая, – наконец промолвил Симо. – Думаю, обойдемся малыми силами.

– Без разведки больших и не дадут, – хмыкнул Назар.

– Что это за место? – Ева не сводила глаз со следователя.

– Остров, на который указывают кое-какие данные.

Установившееся молчание нарушило покашливание. Все посмотрели на Харинова.

– А скажите-ка мне, друзья: Лина войдет в состав группы? – как-то чересчур вежливо поинтересовался патологоанатом.

– Криминалист отправится с нами обязательно. – Симо уже догадывался, куда клонит прохвост. – Тело осматривала Щурова – вероятно, она и поедет. А что такое, Боря? Амур жмет?

– Нет, конечно. Но запишите-ка и меня. Вам ведь понадобится медик, так? К тому же я ничего не боюсь.

– Ты не боишься трупов, кот Борис, – справедливо заметил Назар. – А тут живые люди. Совсем другое дело, да?

– Почему другое? – возразил Харинов, ничуть не обидевшись на «кота». – Все мы – трупы, разве нет? А если там будет такая же девочка, как эта, но полуживая? Какую помощь вы ей окажете?

– Ладно, медик нам действительно может пригодиться, – согласился Симо, и патологоанатом просиял.

Ева наблюдала за этим разговором с открытым ртом. Перед глазами опять возникла Регина. На сей раз начальница учебно-методического отдела хохотала и тыкала в Еву пальцем. «Что, обскакали мы тебя с Иисусом? – визжала эта фантомная версия. – Ничего ты не добьешься, потому что есть только Он. Или хочешь выложиться на все сто, чтобы потом взгреть меня? Ну попробуй, а мы с Иисусом полюбуемся».

– Я отправлюсь с вами, – твердо заявила Ева. – Буду помогать на Сиренах Амая.

– Я против, – быстро вставил Назар. – С ума сойти! А больше никто не желает?

– Ева, вы хоть понимаете, как могут быть опасны люди, сотворившие это? – Симо испытующе посмотрел на девушку.

– Вероятно, я единственная, кто по-настоящему понимает, насколько они опасны. А вы?

Симо взглянул на выложенное слово. Осталось только «ШЕМХАМ… ОРАШ», потому что буква «Ф» все-таки откатилась. Да, без посторонней помощи они бы не узнали про семидесяти-какое-то-там имя и все остальное. Только на Сиренах Амая вряд ли придется складывать буковки. И все же…

– Ваши знания и впрямь могут быть полезными, Ева, но мне нужно этот вопрос согласовать. Возможны трудности.

Но трудностей не возникло, и уже к семи вечера был утвержден состав группы, которой предстояло назавтра отправиться на Сирены Амая.