Текст книги "Программа власти"

– По двору иди осторожно и только за мной, – посоветовал Краб. – Ушастый на всякие ловушки смекалист. Можно ногу пропороть, а можно и без головы остаться.

– Я вас здесь подожду, – заявил Костыль, присаживаясь у забора. – Все равно такую кодлу Ушастый в дом не пустит.

Краб ничего не ответил, открыл калитку, которая в ночной тишине, казалось, заскрипела на всю улицу, и шагнул во двор. Они не дошли до крыльца дома метров пять, когда Зяблик положил руку на плечо идущего впереди Краба.

– Что? – спросил бомж.

– Ловушка, – тихо ответил Зяблик и, обойдя товарища, нагнулся.

В полуметре над землей была туго натянута обычная рыболовная леска. Он, едва касаясь, провел по ней ладонью, чтобы определить направление, затем шагнул в сторону от дорожки. Леска привела его к обычной рабочей тачке, стоящей у сарая. Проведенная под ее ручками, она уходила вверх. На обрезе крыши невысокого дровянника стояло пустое ведро. Стоило зацепить леску, и ведро должно было упасть вниз, загремев на всю округу.

– Как ты ее увидел? – спросил Краб.

– А черт его знает. Показалось, что впереди что-то есть.

Они переступили через сигналку и оказались у крыльца.

– Не наступай на ступени, – предупредил Зяблик, – я сейчас.

Он двинулся в обратную сторону по дорожке, и через пару секунд во дворе загремело пустое ведро.

– Ты зачем шум поднял? – спросил Краб, услышав, что Зяблик опять стоит за его плечом.

– Пусть Ушастый порадуется, что он такой умный, а мы лохи. Хорошее настроение способствует принятию решения в нашу пользу.

Краб повернулся и удивленно посмотрел на напарника. Такая мысль его никогда не посещала.

– Чего мы стоим? Стучать будем?

– Ушастый и без стука откроет. Он сейчас нас в окно рассматривает.

Входная дверь заскрипела, демонстрируя абсолютно темный проем.

– Кого черти принесли в такое время? Это ты, Краб?

– Я.

– А кто с тобой?

– Новенький. Зяба кличут..

– Чего притащились?

– Дело есть к Ушастому.

– Заходите, коли так, да на вторую ступеньку не наступайте, – посоветовал голос из темноты.

Они перешагнули ловушку и оказались в сенях. Дверь со скрипом закрылась, и в темноте загремели засовы. Только тогда открылась другая дверь, ведущая в комнату, откуда хлынул яркий свет направленной на проем настольной лампы. Пришедшие зажмурились, ничего не видя.

– Проходите, чего встали, – прозвучал из комнаты голос, а в спину подтолкнула чья-то рука.

Свет лампы перестал слепить. Отражатель повернули, и теперь она освещала стол, на котором стояли бутылка водки, два стакана, нехитрая закуска, и лежала разбросанная колода карт.

– Чем порадуешь, Краб? – спросил сидящий за столом хозяин, невзрачный сухой старичок в меховой безрукавке, наброшенной на рубаху. – И чего так греметь во дворе? Всех соседей разбудили, – добавил он, усмехаясь.

– С просьбой к тебе, Яков Данилыч.

– Излагай, – старик откинулся на спинку стула.

– Штука нужна позарез.

– Баксов, что ли? – дед закатился дребезжащим смехом. – Так это не ко мне. Таким уважаемым людям утром любой банк без вопросов выдаст.

– Тысяча рублей, – уточнил Краб. – Ты же знаешь, я отдам, – заискивающе добавил он.

С лица хозяина слетела добрая улыбка.

– Совсем обнаглели, ночью по таким делам беспокоить. Вот завтра Буге скажу, чтоб поучил вас уму– разуму.

– Ему-то и задолжали. Помилосердствуй.

– Выброси их, Клещ, да бесплатного дай на прощание, – ответил старик, отворачиваясь, и беря со стола карты.

Мощная рука уже легла на плечо Зяблика, стоящего позади Краба, когда тот заговорил:

– Яков Данилыч, есть у нас малость.

Старик повернул голову и, вопросительно посмотрев на говорившего, кивнул.

Гость залез двумя пальцами в рот, поковырялся там какое-то время и протянул хозяину золотую коронку.

– Две сотни или пошли вон, с вашим дерьмом, – барыга направил в сторону просителей свет лампы и посмотрел, что ему предлагают.

– А можно разочек на кон поставить? – попросил бродяга.

– Ты собрался со мной играть? – дед ехидно усмехнулся. – Краб, ты где нашел этого придурка? – и, не дожидаясь ответа, продолжил, собирая со стола колоду и тасуя карты. – Фарт свой хочешь проверить? Давай, сними пену, – протянул он зажатую в руке колоду.

Зяблик сдвинул верхние карты и одновременно положил на угол стола коронку.

Старик с пренебрежением бросил перед ним две карты рубашками вверх.

– Себе, – не поднимая раздачу, произнес новенький.

Первой вскрытой картой у старика оказался туз, второй валет, третьей снова туз.

– Черти только ночью шутят. Фартовый, – прокомментировал раздачу старик и положил колоду на стол перед выигравшим.

Вторую сдачу он тоже проиграл с недобором, при этом внимательно следя за руками партнера. Третью выиграл. Четвертую опять проиграл.

– Постели этому ухарю газетку, – приказал он своему телохранителю и, когда Клещ выполнил указание, жестом предложил удачливому бомжу сесть на застеленный стул. В течение часа они, передавая карты из рук в руки, рубились в очко. Удачи Зябы чередовались с поражениями. Дед поднял ставку до пяти сотен, но и это не помогло.

– Сколько? – спросил он, не притрагиваясь в очередной раз к колоде, когда наступила его очередь сдавать.

– Пять штук в минусах, – удивленно протянул Клещ.

– Похоже, парень, сегодня твоя ночка, – сообщил Данилыч.

Встав со стула, он прошел к старому обшарпанному буфету и, погремев там посудой, вернулся, положив на стол пять тысячных бумажек.

– Так-то интересней будет. Карты любят видеть бабло. Что предпочитаешь, буру или секу?

– Вы хозяин, ваш выбор, – скромно ответил бродяжка.

Дед завелся, почувствовав в партнере достойного противника, и не желая оставаться в проигрыше. Карты и деньги передвигались по столу то в ту, то в другую сторону, но в два часа ночи старик сдался.

– Играешь ты чисто, но кто-то тебе подыгрывает, – задумчиво протянул он. – Если хочешь, приходи завтра, стар я что-то стал, спать пора.

– Спасибо, – поклонился Зяблик, собирая деньги со стола.

– Клещ, проводи гостей.

Заждавшийся на улице Костыль встретил их радостным ворчанием.

– Вы что так долго? Я уж, грешным делом, подумал, не случилось ли чего.

– Случилось, – ответил Краб. – Зяблик с Ушастым в стиры резались.

– С Ушастым? В стиры? Да он же в прошлом катала.

– Хочешь, верь, хочешь, нет, но у Зябы в кармане больше десяти штук. Ты что, в зоне так стирами махать научился? – задал он вопрос новому товарищу.

– Играл несколько раз, – без особого желания ответил тот.

Видя, что герой вечера не хочет разговаривать, Краб перестал задавать вопросы.

Героя карточного сражения самого поразил сегодняшний вечер. Играя, он знал, какие карты у противника, и в каком порядке они лежат в колоде. Выиграв несколько раз подряд, он ловил себя на мысли, что пора проиграть противнику, чтобы затянуть его в игру и убедить в случайности выигрыша, хотя сам был уверен, что может не проиграть ни одной партии. С этими ощущениями и уверенностью надо было разобраться самому, не впутывая своих спасителей.

Они уже покинули нахаловку и, пройдя развалины какого-то строения, вышли на пути, когда дорогу им преградили четверо крепких парней.

– Выкладывайте все из карманов, вонючки подзаборные, – потребовал самый крупный из них, поигрывая в руке ножом.

– Чего с нас взять-то? – испуганно пробормотал Краб, сделал шаг назад, но, столкнувшись с остановившимся позади него Зябликом, сдвинулся в сторону.

Высокий найденыш оказался в центре группы, и главарь гоп-стопников шагнул к нему, приставляя нож к животу и слегка вдавливая его острый конец в тело.

– Не надо, – Зяблик согнулся, при этом прижав двумя руками руку с ножом к своему животу.

Когда он выпрямился, то нож каким-то непостижимым образом оказался уже у него в руке, а мгновением позже главарь взвыл от удара в промежность и упал на бок, громко скуля от боли. Второй нападающий бросился вперед, широким замахом пытаясь нанести удар в голову. Беглец присел, пропуская кулак над головой, одновременно снизу нанося удар в солнечное сплетение противника. Хватая ртом воздух, тот начал сгибаться, опускаясь на колени, но, получив ногой в лицо от Костыля, рухнул, обливаясь кровью, под невысокую насыпь. Двое грабителей, не успевших поучаствовать в драке, сделали по шагу вперед. Навстречу уверенно выдвинулся Зяба, вытянув в их направлении руку с отнятым ножом. Тот, как живой, скользил между пальцами, ложась рукояткой в ладонь то прямым, то обратным хватом и перелетая из одной руки в другую. Похоже, это мелькание клинка убедило оставшихся на ногах, что с таким человеком не стоит связываться. Они сначала начали отступать, а потом развернулись и бегом скрылись в темноте.

– Бежим быстрей, – крикнул Краб, сбегая с насыпи.

Костыль с Зябликом последовали за ним.

Они долго бежали в темноте, пока запыхавшийся проводник не пошел шагом, а потом и совсем не остановился, присев на траву.

Новости, случившиеся одна за другой, повергли всех троих в легкий шок, и минут пять они просидели молча.

– Пошли домой, – нарушил молчание Костыль, которого била мелкая дрожь.

– Зяба, ты кто такой? – спросил Краб, поднимая голову и глядя на товарища.

– Да никто, – прислушиваясь к своим ощущениям, ответил тот.

– А как ты делаешь вот это? – бомж, подняв руку, пошевелил в воздухе кистью и пальцами, имитируя движения ножа.

– Черт его знает. Получилось как-то. В зоне чего только не увидишь.

– Как-то выиграл, как-то получилось, – с сомнением покачал головой Краб. – С тобой одни неприятности.

– Почему неприятности? – спросил недалекий и умеющий радоваться малому Костыль. – От этих отбились. Деньги завтра Буге отдадим. Все путем.

– Заткнись, – неожиданно разозлился Краб. – Если эти четверо знают, кто мы, то уже завтра, а точнее, сегодня, нас так отметелят, что забудешь, кто ты такой. А если их отправил Ушастый, чтобы вернуть проигрыш, то совсем хана.

– Ладно, пошли, – предложил Зяблик, вставая. – Ночью нас искать не будут, а утро вечера мудренее.

В полном молчании они добрались до своей лежки. Счастливый Костыль уснул сразу, а Краб еще долго ворочался с боку на бок.

Зяблик лежал тихо, перебирая в памяти все случившееся и пытаясь трезво оценить происходящее, чтобы принять решение, способное изменить его судьбу.

Проснулись они поздно. Солнце стояло уже высоко. Краб определил, что сейчас около одиннадцати часов. Все страшно проголодались, и, напившись воды, Костыль предложил сбегать за шамовкой. Зяблик выдал ему пятьсот рублей, и обрадованный бомж быстро скрылся за бруствером.

– Что будешь делать? – спросил Краб.

Ночные события каким-то непостижимым образом отстранили его от вчерашнего товарища.

– Уйдешь?

– Не знаю, – задумчиво ответил тот. – Надо бы себя в порядок привести, – и, выставив перед собой ногу, он повертел рваной кроссовкой.

Вернувшийся Костыль принес кучу горячих пирожков, котлет, две больших бутылки кока-колы и бутылку водки. Все с жадностью накинулись на еду, но, когда Костыль взял в руки водку, Краб отрицательно покачал головой, и младший товарищ, тяжело вздохнув, спрятал ее в глубине куста.

– Пойду я, – сообщил, вставая, с нотками извинения Зяблик. – Может, и вы со мной?

– Раньше бы лет на пяток, – не поднимая головы, ответил Краб. – Удачи тебе.

– Я вернусь, – Зяблик положил перед Крабом две тысячные купюры и решительным шагом поднялся из ложбинки.

Недолго побродив по городу, он нашел Секонд-Хенд и, зайдя в подвал магазина, стал придирчиво выбирать поношенную одежду. Переодевшись в кабинке, покрутился перед зеркалом. Потертые, но целые джинсы, футболка с мустангом на груди, легкая ветровка и светлые туфли преобразили его стройную фигуру. Диссонансом было небритое, грязное лицо и черные руки с обкусанными ногтями. Порывшись, он нашел бейсболку и, натянув ее на глаза, отправился к кассе. Следующими покупками уже на улице были небольшой флакон шампуня, вехотка и плавки. Уложив все в пакет, Зяблик отправился в баню. Горячая вода и бутылка пива в раздевалке окончательно придали ему человеческий облик. Выйдя из бани, он зашел в парикмахерскую, где его побрили. От одеколона он отказался и, устроившись в сквере на лавочке, стал прикидывать будущий план действий. Теперь была нужна крыша над головой. В кармане осталось еще больше пяти тысяч, и это было неплохим стартом. Смущало то, что любой домовладелец потребует от него документы. Он пошел к киоску, купил газету с объявлениями, а увидев колоду карт, купил и ее. Потом долго выбирал у стенда темные очки и, выбрав, опять вернулся в сквер. Сев на лавочку, открыл, рассмотрел и перетасовал колоду. Верхней картой должна была лежать дама пик. Его уже не удивило, что так оно и оказалось. Самая нижняя карта должна была быть шестеркой бубен, что тоже подтвердилось, когда он перевернул колоду. Быть ли ему летчиком-испытателем, или карточным игроком – разницы никакой, лишь бы бабки водились.

«Вечером нужно сходить в казино», – подумал он. – «Если выиграю, то хватит и на гостиницу, и на все остальное».

Плотно пообедав, он вспомнил о Крабе с Костылем и, выйдя из кафе, купил в киоске парочку пицц, жареную курицу и большую бутылку пепси. Обойдя вокзал стороной, двинулся через пути к знакомой ложбине.

Краб с Костылем спали под тентом. Валяющаяся пустая бутылка из-под водки свидетельствовала о том, что они помянули ушедшего товарища, не дождавшись вечера, и, разморенные жарой и спиртным, блаженно уснули с сытыми желудками. Он не стал их будить, а, устроившись на перевернутом дырявом ведре, стал играть сам с собой в карты и показывать фокусы, о которых никогда не знал раньше.

– Ты кто такой будешь? – неожиданно раздался сверху властный голос. Подняв голову, Зябликов увидел стоящих на откосе Бугу и двух его пристяжных.

– Да вот, в гости зашел, корешей проведать, – ответил Зяблик, ни мало не смущаясь.

– Буди эту рвань, пока я вниз не спустился.

Зяблик встал и несколько раз пнул туфлей по босым ногам, торчащим из-под навеса. Ноги зашевелились, и вскоре в лучах солнца появились две заспанные, опухшие физиономии.

– Буга? – мотая головой, отгоняя от себя остатки сна, удивился Краб.

– Протри моргала, придурок, – посоветовал вокзальный бригадир. – Где вчерашний задохлик, который у вас тут валялся?

Будто прислушавшись к совету, Краб потер глаза и, осмотревшись, молча показал на Зябликова пальцем.

– Это ты вчера, што-ли, с Ушастым в стирки гонял?

– Ну, я.

– Не нукай, а то самого запрягу. Пошли с нами, Крепкий с тобой хочет познакомиться.

Зяблик сидел и прикидывал варианты. Он был абсолютно уверен, что может в легкую справиться с этими тремя и спокойно исчезнуть, до того как они придут в себя. С другой стороны, связь с местным авторитетом давала полную защищенность и возможность получить документы.

«Если что не так, успею смыться» – решил он.

– Ты что там, засох или тебе уши прочистить? – проревел бригадир.

– Не ори, не глухой, – ответил Зяблик, поднимаясь с ведра. – Всего доброго, мужики, – попрощался он с бомжами и стал подниматься из ложбинки на насыпь.

– Ушастый правду сказал, что ты его в стирки сделал? – спросил один из сопровождающих, когда они шагали к вокзалу.

Он ничего не ответил, и в молчании, боковым проходом, они вышли на привокзальную площадь, где их ожидала не очень презентабельного вида тойота.

Поездка по городу была недолгой, и вскоре машина остановилась у бара под названием «Клондайк».

«Бабки, баблики, бабло, бабульки», – пронеслось в голове у доставленного. – «Убогая фантазия. Считают, что чем больше думаешь о богатстве и деньгах, тем скорее сбываются мечты».

Его подтолкнули в сторону входа и, спустившись по ступенькам, все четверо вошли в декорированный под пещеру зал. По стенам были развешаны кирки и лопаты. Освещение давали стоящие в нишах старые шахтерские фонари.

– Топай за мной, – приказал Буга, двигаясь в сторону ниши у барной стойки.

Пройдя проем, задрапированный мелкоячеистой, похожей на металлическую сеть, шторой, они оказались в узком коридоре, который привел их к закрытой двери, похоже, снятой с какого-то военного корабля. В металлическом полотне было отверстие для ведения стрельбы, закрытое изнутри заслонкой. Буга нажал кнопку на косяке и стал ждать.

Дверь открылась. В проеме стоял то ли японец, то ли китаец и молча смотрел на бригадира.

– Привез, – сообщил Буга, кивая на стоящего за его спиной бродягу.

Китаец посторонился, жестом предлагая Зябе пройти. Войдя в помещение, он обнаружил, что оно является предбанником. Здесь располагались два стола, на одном из которых стоял телевизор с мультимедийным экраном. С видеокамер на экран поступала информация из зала, коридора, по которому он только что прошел, и из других помещений. За пультом наблюдения сидел молодой парень, бесцеремонно рассматривающий вошедшего.

Китаец скрылся за дверью, ведущей куда-то дальше. Немного погодя на сигнальном пульте замигала лампочка, и раздался легкий зуммер.

– Проходи, – приказал наблюдатель, нажимая на одну из многочисленных кнопок.

Дверь медленно открылась, и Зяблик шагнул в кабинет Крепкого.

Отделка комнаты была выполнена в мягких пастельных тонах, а само помещение обставлено модной мебелью. За столом сидел кряжистый мужчина в светлой рубахе, с большой головой и резкими чертами лица. Кликуха вполне соответствовала телу, которому принадлежала.

– Это ты, что-ли, Ушастого в буру обул? – спросил он, постукивая пальцами по столешнице.

– Ну, я.

– Скинь шмотки.

Зяблик снял ветровку, бросив ее под ноги, а потом освободился от футболки, оставшись голым по пояс.

– Повернись.

Он повернулся и, постояв несколько секунд, опять стал лицом к хозяину кабинета.

– Первоходок?

– Да.

– Где чалился? Только не вздумай врать. Проверю.

– Учреждение УБ-17/6, в просторечии шестерка.

– Где это?

– В Сибири под Иркутском.

– Давно от хозяина?

– Ушел я.

– Что так?

– Шестерку привалил не до смерти. Братва решила, что я не прав. Пришлось быстро делать ноги.

– По какой статье чалился?

– Статья сто шестьдесят вторая, часть вторая, пункт «а».

– Кто был смотрящим в зоне?

– Кастет.

– Знаю такого. Правильный вор. Что делать с тобой прикажешь? Приговор сходняка надо исполнять.

– Не по этому же делу меня сюда твои шестерки притащили.

– Смекалист. Но раз умный такой, то должен понимать, что малява от меня на зону тоже что-то значит.

– Должен буду.

– Правильно мыслишь и отработаешь сразу. Не люблю должников. Как на зоне звали?

– В зоне Зябой окрестили.

– Так и быть, Зяба, одевайся, присаживайся, разговор у меня к тебе есть.

Гость оделся и, подойдя к столу, опустился в одно из кресел.

– Слух прошел среди братвы, что ты в стиры беспроигрышно режешься.

– Играю неплохо. Память хорошая. А то, что беспроигрышно, так это вранье.

– Но Ушастого ты кинул, даже с его краплеными картами.

– Повезло.

– В общем так, уговаривать я тебя не буду, времени нет. Как решишь, так и будет. Либо на меня работаешь, либо в расход.

– Обозначь, сколько я должен, и скажи об этом братве. Чтобы все по понятиям было.

– С тебя лимон зеленью, и разойдемся краями.

– Крутовато будет.

– А я не торгуюсь, тем более, что заработать возможность даю.

– Согласен, но перед уходом мне нужна надежная ксива.

– Заметано. Во что играешь? Покер, преферанс?

– Без разницы.

– Хорошо, сейчас иди в зал, потренируйся на пацанах, а я посмотрю. Все, что с них скошлатишь, твое. Крыша есть?

– Нет.

– Скажешь Волку, он устроит. Завтра вечером у нас небольшой катранчик намечается. Сыграем в паре.

Зяба покинул кабинет авторитета, а перед столом хозяина появился китаец.

– Проследишь, и приставь к нему пару хороших парней, Юнь. Можешь идти.

– Все будет сделано, хозяин.

В зале бара, куда вышел Зяба, было по-прежнему пусто, не считая четырех парней, пивших пиво и рассказывающих анекдоты. За стойкой скучал бармен, лениво протирая стакан и глядя в экран телевизора.

– Плесни мне пивка, служивый, – потребовал гость.

Парень окинул наглого посетителя оценивающим взглядом, но вспомнив, что бар закрыт, и здесь могут быть только свои, взял большой пивной бокал и аккуратно наполнил его пивом, пуская струю по стенке, чтобы не создавать большую пенную шапку.

– Ну что, братва, сыграем по маленькой? – предложил Зяба, подходя к компании и бесцеремонно занимая место у стола.

– А ты откедова такой шустрый будешь? Случаем, не из сортира? – спросил один из сидевших, и вся компания весело заржала.

– Оно и видно, что ты там не бываешь. До сих пор в штаны мочишься. То-то от тебя приванивает.

За столом повисла глубокая тишина. Был оскорблен член сплоченной группы, и, естественно, симпатии были на его стороне. Оскорбленный вскочил, и его кулак полетел через стол, но не достиг головы оскорбившего. Зяба уклонился и дернул свободной левой рукой летящую в него руку противника. Нападавший растянулся на столе и тут же получил кружкой по затылку. Все остальные вскочили, облитые пивом. Их лица не выражали ничего хорошего для гостя. Неожиданно в зале раздались громкие хлопки. Парни повернули головы. У барной стойки стоял китаец и невозмутимо хлопал в ладоши.

– Извини, Юнь, погорячились, – произнес, по-видимому, старший в группе. – Серый – известный задира.

Юнь махнул рукой и скрылся в нише рабочего коридора. Парни подхватили под мышки лежащего на столе без признаков жизни другана и волоком потащили вслед за китайцем.

Зяба взял еще кружку пива. Усевшись за другой стол, с наслаждением стал потягивать холодный напиток.

– Я – Волк, – раздалось рядом, и он, подняв глаза, увидел стоящего у стола молодого мужчину, в облике которого было действительно что-то хищное.

– Присаживайся, я – Зяба, – ответил гость.

– Шеф сказал, что на сегодня ты можешь быть свободным. Вот адрес хаты, где ты будешь жить, и сотовый, который должен быть всегда включен. В памяти мой телефон и номер Юня. Звонить только в крайнем случае, – он положил на стол бумажку и трубу. – Бабки есть?

– Пока обойдусь.

– Твой выход завтра в пять. Быть здесь в четыре.

Волк развернулся и исчез в служебном проходе.

Не зная, куда себя деть, допив пиво, Зяба вышел на улицу. Теперь это был его город, и в нем следовало осмотреться. В первом же киоске он купил карту города и схему всех транспортных маршрутов. Прихватив баночку «Фанты», устроился в тени на скамейке и стал изучать проспекты. Через полчаса он обратил внимание, что запомнил абсолютно все, что было напечатано. Раньше он такой механической памятью не обладал.

«Черт возьми, откуда у меня все это?» – размышлял он, идя по улице. – «Неужели надо почти подохнуть от жажды, чтобы мозги превратились в компьютер, а реакция стала лучше, чем у Брюса Ли или Чака Нориса?».

Но и наличие феноменальной памяти ничего до конца не объясняло. Откуда он мог знать, какие карты на руках у Ушастого? Почему выпадал именно такой подбор карт, когда было желание выиграть, и проигрышный вариант, когда он хотел сдать партию противнику? Эту ситуацию необходимо было до конца проверить, а потом трезво и до мельчайших подробностей проанализировать все происходящее.

Долго не раздумывая, он прыгнул в автобус двадцать третьего маршрута и доехал до остановки «Транспортная», перешел улицу и сел в трамвай, из которого вышел через три остановки. Прямо напротив него огромная реклама сообщала, что именно в казино «Поле чудес» становятся миллионерами. В голове мелькнула мысль, что он делает что-то не так, но, отбросив сомнения, Зяба шагнул за порог распахнувшихся перед ним дверей счастья.

Симпатичная блондинка улыбнулась ему, как старому знакомому и, поздоровавшись, предложила чувствовать себя как дома. Заплатив за вход и полюбовавшись ее глубоким декольте, точнее, тем, что оно позволяло видеть, он прошел в игорный зал. Карточные столы были для него не интересны. Ему нужна была рулетка.

Время еще было раннее. В зале присутствовало едва десяток игроков.

«Поторопился», – мелькнуло у него в голове. – «Торчу, как одинокий пень на болоте».

Отступать было поздно. Пройдя к кассе, он взял десять фишек по пятьсот рублей, твердо решив про себя здесь не задерживаться, а только проверить свои возможности.

Подойдя к столу, за которым сидел один игрок, он пристроился рядом и, когда прозвучала стандартная фраза крупье – «Делайте ваши ставки, господа», – обратился внутрь себя, спрашивая, на какой номер следует поставить. Мозг выдал число «тридцать семь». Пока шарик бежал по кругу, он поставил фишку на соответствующий квадратик поля. Обежав несколько кругов и подпрыгнув на ребрах колеса рулетки, шарик нырнул в тридцать седьмую ячейку.

– Выиграл номер тридцать семь, – объявил крупье и лопаточкой пододвинул выигрыш.

Пока все происходило так, как он и думал. Теперь следовало порадоваться выигрышу и тут же проиграть большую сумму. Разбросав четыре фишки по зеленому полю после предложения делать ставки, играя легкое волнение, он уставился на колесо. Ставки были проиграны, и его пальцы забарабанили по краю стола. Будто сомневаясь, его рука в очередной раз повисла над столом и, поколебавшись, поставила на тройку, хотя мозг уверенно сообщил ему именно эту цифру. Выигрыш остался за ним, и он активно начал теребить подбородок. Очередные три ставки он проиграл. У него оставалась всего одна фишка. Он задумчиво вертел ее в руках, пропустив два предложения крупье начать игру. Наконец, решившись, поставил на восьмерку и сорвал банк. Больше тут нечего было делать. Теперь Зяба был уверен, что никогда ни в чем не будет нуждаться. Удивляло другое: он помнил прежнего Зябликова и отдавал себе трезвый отчет, что его вчерашнее или позавчерашнее Я повело бы себя совсем не так. Бурная радость захлестнула бы бывшего гоп-стопника и зека, выплеснувшись внешними эмоциями. Неудержимая пьянка в кругу друзей, многозначительные подмигивания и намеки на свою избранность, радостное томление в груди. Ничего этого сейчас не было.

«Кто, когда и что со мной сделал?» – собирая фишки, думал он, но ответа, как подсказки при игре, мозг не выдавал.

Обменяв фишки на деньги и покинув казино, он зашел в ближайший ресторан, где плотно пообедал. Выйдя, бесцельно послонялся по городу и неожиданно для себя обнаружил, что находится почти рядом с адресом, данным ему Волком. Уверенно пройдя переулками, поднялся на третий этаж пятиэтажного дома и позвонил в квартиру.

– Я от Волка, – сообщил он открывшему дверь парню.

– В курсе. Проходи.

Квартира состояла из двух изолированных комнат.

– Где моя шконка? – спросил он.

– Прямо и, не доходя, упрешься, – ответил встретивший.

– Зяба, – представился он.

– Валет.

Парень ушел на кухню, а новый жилец двинулся в дальнюю комнату. Обстановка не блистала изысками. Две кровати, тумбочка с телевизором, шифоньер, на окнах грязная, давно не стираная тюль. Левая кровать, похоже, была не занята, и он, не снимая туфель, упал на нее.

– Простава в связи с новосельем будет? – спросил появившийся в дверном проеме Валет.

– Устал, как собака. Если не в падлу, сгоняй сам, – Зяба вынул из кармана джинсов тысячную купюру и протянул в сторону нового знакомого.

– Что будем пить?

– Сообрази сам, мне без разницы.

Валет взял деньги, и вскоре входная дверь хлопнула, закрываясь за ним.

Мозг начал медленно отключаться. Слишком много событий произошло за этот день, и организму требовался хороший отдых.

– Проснись, земеля, фарт упустишь, – услышал он сквозь сон и открыл глаза.

– Вздрогнем, или ты еще кемарить будешь?

– На том свете отоспимся, – ответил Зяба, поднимаясь и потирая ладонями лицо.

Он прошел в ванную, умылся и спустя пару минут оказался на кухне.

В центре стола стояли две бутылки водки, бутылка «Спрайта», банка огурцов. На тарелке лежали нарезанные колбаса, сыр и куски хлеба.

– Давай за знакомство, – предложил Валет, разливая водку в пластиковые стаканы.

Чокнувшись, молча выпили. Партнер по застолью накинулся на еду. Зяба занюхал дозу корочкой хлеба, посматривая на проголодавшегося соседа.

– С ночи я, – неразборчиво сообщил тот с полным ртом. – Пока то да се, только к двенадцати на хату прибыл. Придавил слегка. За час до тебя проснулся.

Зяба понимающе кивнул.

– Пацаны за тебя брякнули, – запив из горлышка «Спрайтом», продолжил Валет. – Правильно ты Серому врезал, он всех новеньких на понт берет. Давай по второй, чтоб все торчком стояло.

Когда водка была выпита, Валет стал рассказывать о своем житье– бытье, как тянул срок по малолетке, чем занимается их бригада. Зяба кивал, иногда вставляя односложные фразы.

– Погоняло у тебя откуда? – спросил он в очередной раз. – Картами балуешься?

– Мама Валентином назвала, вот и Валет, а картишки так, в охотку, по маленькой. Может, сыграем?

– Давай, – без охоты согласился Зяба, понимая, что это очередная проверка Крепкого.

В течение двух часов они яростно сражались, при этом Валет призывал на помощь всех чертей и святых, но толку от этого было чуть.

– Все, я пустой, – сообщил он, демонстративно выворачивая карманы трико. – Пацанам скажу, чтобы с тобой не садились. Крепкий, небось, тебя в каталы определил?

Зяба по своему обыкновению пожал плечами.

– Не хочешь, не говори. Уберешься тут. Мне на дежурство пора, – и, выбравшись из-за стола, парень ушел в свою комнату, а потом зашумел водой в ванне.

Время пролетело незаметно, и, убрав остатки продуктов со стола в холодильник, новый член группировки авторитета Крепкого отправился спать.

Проснулся он поздно, позавтракал, посмотрел телевизор. Нервишки, поигравшие вчера, успокоились. Навязчивые вопросы – кто, почему, зачем, отошли на задний план сознания.

«Время покажет», – подумал он и, одевшись, вышел в город.

Ровно в четыре часа он перешагнул порог «Клондайка» и, попросив чашку черного кофе у бармена, с удовольствием его выпил, удивляясь своему спокойствию. Через час-другой должна была состояться игра, которая могла решить его судьбу, но ни одна жилка не дрожала в его организме.

В зале появился Юнь и поманил его к себе пальцем. Они прошли по уже знакомому коридору, и китаец, открыв одну из дверей, молча кивнул головой. Комната оказалась гардеробной. Здесь же стоял стол с большим зеркалом и парикмахерским креслом, в котором сидела женщина в белом халате. Китаец закрыл дверь.

Женщина несколько минут внимательно разглядывала посетителя.

– Прическа коротковата, – будто разговаривая сама с собой, заметила она.

Встав с кресла, обошла его со всех сторон, оценивая фигуру и лицо в профиль. Коротко скомандовала: – Раздевайся, – и прошла в один из проходов между тремя длинными вешалками с одеждой.

Подбор костюма, галстука, рубашки, туфель несколько утомили Зябу, но потом были еще запонки, заколки для галстука, портсигар, носовые платки, выбор одеколона и дезодоранта, перстня и очков. Дальше в ход пошли парики с различными прическами, и час у зеркала с настоящим макияжем и маникюром. Специалист-универсал била по рукам, когда он не так поправлял галстук, вынимал сигареты или пользовался зажигалкой. По ее приказу он вставал, ходил и садился. Расстегивал или застегивал пиджак, брал бокал или отпивал его содержимое, протягивал руку для пожатия и пожимал руку нового знакомого с нужной силой. Отрабатывали жест, которым следовало подзывать обслуживающий персонал. Резкие движения не поощрялись. Специалист по личности твердила, что он должен помнить о своей значимости, что все остальные люди вокруг существуют только для того, чтобы его обслуживать.