Текст книги "Настало времечко…"

Шило на мыло

– Стой! – сказал вахтер. – Что в мешке несешь?

– Мыло, – сознался я.

– Тогда ничего, – помягчел вахтер. – Ступай с богом. Вот если бы шило…

– Что вы! – сказал я. – Разве мы не понимаем. Шило в мешке не утаишь.

– От меня, дорогой товарищ, и мыло не утаишь, – сказал вахтер. – Но только я за это не переживаю. Раз у тебя мыло, иди спокойно. Мыла мне не жалко. У нас тут никому мыла не жалко. Потому мыло у нас – предмет производства. Мы его вырабатываем. Но если ты, к примеру, в другой раз шило попрешь, я тебе спуску не дам. Потому, шило у нас – дефицит. Оно у нас средство производства. А мыло ты неси на здоровье. Хочешь, с хлебом его ешь, хочешь, так кушай.

Я вышел из проходной, свернул за угол. Здесь меня дожидался знакомый парень.

– Ну как? – спросил он.

– Есть такое дело, – сказал я. – А у тебя?

– Порядок! – мигнул он.

И мы сменяли шило на мыло.

– Интересно, как тебе удается? – сказал я. – Такой дефицит.

– Шило-то? – спросил он. – Да господи! Кто у нас их считает. Собственная же продукция. Хоть возом вези. Вот с мылом у нас, действительно, строго…

Полезное ископаемое

Копали траншею на улице Четвертой Низменной. Водопроводную. Рыли экскаватором, а за ним уж подчищали лопатами. Подравнивали.

Экскаваторщик Буглов зачерпнул очередной раз ковшом и вместе с землей поднял с глубины три с половиной метра бутылку водки. Полную. Этикетка на ней сгнила, а сама пол-литра была целенькая. Только стекло маленько пожелтело – видать, от долгого лежания в глине.

Бригадир Васька Зверинцев взял бутылку, посмотрел ее на свет и крикнул:

– Старинная! Истинный Бог. Еще довоенная. Видал – донышко у нее вовнутрь вдавлено. Сейчас такие не делают.

Буглов слез на землю.

– Старинная, – подтвердил он. – Только там теперь вода. Выдохлось, поди, все за столько лет.

– Водка-то? – сказал дядя Федя. – Да нипочем! Ты глянь – закупорка у нее какая! Настоящая пробка, не то что нонешние железки. У меня старуха одну такую с тридцать девятого года уберегла. А недавно, как сын из армии вернулся, – достала. Дак мы с Генкой – веришь, нет? – по одному стакану выпили и попадали.

– Верю, – хмыкнул Буглов. – Ты и с рассыпухи падаешь.

– А ну, отсуньтесь! – скомандовал бригадир Васька Зверинцев и вышиб ладонью пробку.

– Нет, не выдохлась, – сказал он, отпив три больших глотка. – Нормальная водка. Вроде «Петровской». «Петровскую» кто пробовал, нет? – И отпил еще глоток.

– Дай-кось мне, – протянул руку дядя Федя.

Бригадир Васька Зверинцев отодвинул низкорослого дядю Федю локтем и подал бутылку сначала мастеру Семижильному.

Семижильный побледнел и отворотил лицо.

– Не могу, – глухо сказал он. – Не могу… без закуски.

А Буглов мог без закуски. Он раскрутил бутылку, вылил в рот граммов сто пятьдесят, постоял, прислушиваясь к организму, и заявил:

– Один хрен – что «особомосковская», что эта. Не вижу разницы.

– Много ты понимаешь! – зашебутился дядя Федя. – Дай-кось мне!

– Водяра она и водяра, – сказал Буглов, возвращая бутылку Ваське. – Хоть в золото ее зарывай, хоть в дерьмо.

Бригадир Васька Зверинцев отпил еще глоток и не согласился.

– Даже сравнивать нельзя, – сказал он. – Разве что с экспортной. Экспортную нашу кто пробовал, нет?

Тут они с Бугловым поспорили – на литровку. Семижильный разнял. А спорщики сбросились и погнали дядю Федю в гастроном за нормальной бутылкой – для сравнения.

Дядя Федя вернулся довольно быстро – принес поллитровку и, на сдачу, плавленый сырок – для Семижильного.

Семижильный сказал:

– Только давайте в темпе. А то мы здесь до вечера провозюкаемся.

В темпе прикончили выкопанную бутылку, потом – магазинную, и все согласились, что бригадир Васька Зверинцев выиграл. Буглов, правда, маленько поупирался: местный розлив, дескать, – чего вы хотите? Но все же достал две трешки и протянул дяде Феде.

– Мыла только этого не бери на закуску, – наказал он. – Купи лучше селедку.

Дядя Федя принес литр и селедку.

Семижильный заволновался.

– Может, подождем до вечера? – спросил он.

Бригадир Васька Зверинцев подумал и рассудительно сказал:

– Нельзя… Селедка засохнет.

– …Эх-ма! – вздохнул Буглов, когда проспоренные им бутылки опустели. – Надо было сразу три брать.

– А ты почерпай еще, – кивнул на траншею дядя Федя. – Может, там другая закопана.

– Это идея! – сказал Буглов и полез за рычаги.

Семижильный посмотрел ему вслед и высказал сомнение:

– Ничего он не выкопает. Что он думает – там магазин продуктовый?

– Буглов не выкопает?! – завелся бригадир Васька Зверинцев. – Да Буглов, если надо, черта выкопает! С рогами!

Они поспорили. Буглов спустился на минутку с экскаватора и разнял.

Дядю Федю погнали за третьей бутылкой…

В наш нервный век

Однажды вечером

Как-то вечером возвращаюсь я домой. Ну, устал, конечно, после трудового дня – иду, опустив голову, по сторонам не гляжу. Вдруг останавливают меня двое: один рыжий, другой конопатый.

– Эй, мужик, – говорят, – дай закурить.

А у меня, как назло, ни одной сигаретки – все за день прикончил.

– С удовольствием бы, товарищи, – отвечаю, – но увы!

А сам пока не ухожу: вдруг, думаю, еще о чем-нибудь спросят: сколько времени, например, или – как пройти до ближайшего кинотеатра?

И они тоже не уходят. Этот рыжий деловито оглядывает меня и говорит конопатому:

– Может, побьем его для профилактики?

Конопатый задумчиво так, даже меланхолично, склонил голову набок, покачивается на носках – раздумывает.

Я тем более не ухожу. Неудобно все-таки: человек размышляет, вдруг скажет: «Давай побьем», а я уж вон где – за полквартала.

Конопатый подумал и отвечает:

– Да ну его к свиньям.

И поворачивается, чтобы уйти. Рыжий поворачивается за ним. Но не без сожаления. Так ему, вижу, подраться охота – просто до зарезу.

– Минуточку, товарищ, – говорю я тогда. – Вот вы, извиняюсь, рыженький! Может, в таком случае мы с вами его побьем? – И киваю на конопатого.

Рыжий удивляется:

– Ты что, стерва! Он же друг мой. Кореш.

– А это не имеет значения, – говорю я. – У нас каждый каждому – почти что родственник. Да вы не сомневайтесь: мы его хорошо побьем. Я некоторые приемы каратэ знаю – очень эффектно должно получиться.

Конопатый почему-то обижается:

– Ты! – говорит. – Дохляк! Чо привязался? Еще каратэ-хэтэтэ какие-то!..

– А вы разве не знаете?! Тогда тем более интересно! Сейчас покажу. – Тут я ставлю портфель на поребрик и принимаю стойку. – Ну, – говорю, – налетайте. Бейте хоть рукой, хоть ногой. Если нож есть – бейте ножом. Только всерьез бейте, не понарошке.

Они начинают пятиться. Я улыбаюсь:

– Да вы не бойтесь! Я вам до конца руки ломать не буду. Так, маленько.

Тогда они и вовсе побежали. Причем рыжий передом бежит, а конопатый для чего-то задом.

А я – бывает же такое! – нащупываю в кармане последнюю сигаретку.

– Эй! – кричу. – Погодите!

Тут конопатый падает, переворачивается и бежит дальше на четвереньках. Пока не скрывается из глаз…

Так мы ни с кем из них никого из нас и не побили. А жалко. Главное, такие хорошие ребята: один рыжий, другой конопатый.

В нашей суглинистой полосе

Четыре года назад засуха была. Все высохло, до последней былинки. Урожай сгорел. Земля трескалась. На два метра в глубину. Вот какая была засуха.

Приехали товарищи. Разобрались. Петрова сняли. Оказалось – не в засухе дело. То есть, конечно, и в ней тоже. Но частично. Главная же причина и основной корень – в Петрове. Он прошляпил. Не тем человеком оказался. В общем, потурили Петрова, назначили Сидорова.

На другой год зарядили дожди. Все залили. Живого места не оставили. В бывшей сухой балке ребятишки карасей ловили. Штанами. Вот такая была сырость. Урожай, конечно, утоп.

Приехали товарищи. Разобрались. Сидорова сняли… Сняли Сидорова, поставили Кулипанова.

Позапрошлый год лето выдалось умеренное. Урожай сняли рекордный.

Приехали товарищи – оценили по заслугам. Кулипанову грамоту дали и увезли на повышение. Увезли Кулипанова – прислали Задираку.

В прошлом году выпал град. Неимоверной крупности хлестал град – старики другого подобного с крепостного права вспомнить не могли. Плетни посек, мелкий скот поувечил. У председателя ревизионной комиссии крышу над сараем проломило. Самогонный аппарат в сарае стоял новенький – одни кореженые железки от него остались… Урожай, понятно, выбило.

Приехали товарищи. Разобрались. Задираку сняли. Оказалось, Задирака градом заслонялся. Маскировал свою бездеятельность. Сняли Задираку – утвердили на его место Ешкина.

А в нынешнем году все у нас перемешалось! Видать, сбесилась небесная канцелярия. В одном месте заливает, в другом – сушит. В одном – градом бьет, в другом – кукуруза в полтора роста.

До дикости дело доходит. Бабка Зыбунова и бабка Куклина рядом живут, общий плетень содержат. Вот по этому плетню их и режет. У бабки Зыбуновой помидоры с горшок, у бабки Куклиной даже пырей не вырос. Зыбуниха в своем огороде по дощечкам скачет, у Куклиной земля закаменела – хоть на кирпичи режь и баню клади. Бабки Зыбуновой дачники из резиновых плащей не вылазят, у куклиновских курортников по четвертому разу шкура лупится…

Но это их личные затруднения. Они не столь тревожны. Тем более, бабки стакнулись и даже получают взаимовыгоду. Куклина бабка зыбунихинских жильцов запускает в свой огород на солнышке греться. Зыбуниха компенсирует ей помидорами. Куклина бабка дает на помидоры тройную наценку (по причине неурожая) и фугует их своим дачникам. В общем, выходят из положения.

А наше положение безвыходное. Ходим все – штанами трясем. Не знаем, кого снимать будут, кого поощрять. Знаем только, что кого-то будут.

У Ешкина волосы лезут. Ему труднее всех. Во-первых, неизвестно, что самого ждет. Во-вторых, ему нас заранее раскусить надо – конкретных руководителей. Кто за что прячется. А вдруг не того раскусишь? За это, пожалуй, тоже мало не будет.

И вот мы заглядываем в глаза Ешкину: кого же он, змей, раскусит? А с другой стороны, и его жалко. Хороший человек. Давно у нас такого хозяина не было. С тех самых пор, как Петрова сняли…

Исключительный факт

Въезжали мы в новую квартиру. Въезжали, конечно, вечером, после работы. Ну, время осеннее – темно. И на улице, и особенно в квартирах. Теперь ведь, знаете, лампочки в новых домах заблаговременно не ввинчивают, чтобы их не разворовали. В связи с этим тут же за новоселами ходил какой-то человек с большой сумкой на боку, от домоуправления, что ли, и вворачивал желающим лампочки. За трешку. Наша квартира была на пятом этаже, угловая, – нам полного комплекта лампочек не досталось, и товарищ этот ввернул всего две (на рубль) – одну в большой комнате и одну в кухне. На первое время этого хватило: ванная мало-мальски освещалась из кухни, а в коридоре и другой комнате, если двери распахнуть, тоже можно было сориентироваться.

Ну вот… А среди помощников у нас находился один дальний родственник жены. Этот родственник живет в Заельцовке, в собственном домишке, без коммунальных удобств, – и пока мебель носили, он все на ванную косился и языком прищелкивал. А потом говорит:

– Петр Иванович, кажись, все перетаскали. Так что, если вы не возражаете, пока там Маруся картошечку поджаривает, я вашу ванну обновлю – искупаюсь в ней.

– Пожалуйста-пожалуйста, Сеня, – отвечаю. – Только, может, воды горячей еще нет.

Родственник ушел в ванную, открыл кран и кричит оттуда:

– Есть вода, Петр Иванович! Бузует на полную катушку!

И вроде притих.

А минуты через две выскакивает обратно в одних трусах, очень испуганный.

– Петр Иванович! – говорит. – Наверное, в нижней квартире пожар! Пол в ванной раскалился до невозможности – я ноги сжег!

И точно: ноги у него, смотрю, дымятся.

Ну, я, как обутый, схватил карманный фонарик – и туда.

Гляжу – а там не пожар, а скорее всего потоп: на полу воды горячей сантиметров пять и пар валит, как в бане. В ванну посветил, а в ней, посредине, – дыра. Насквозь. С тарелку величиной.

Я от расстройства даже фонарик бросил.

– Все, – говорю, – Сеня, отмылись! Так твою распротак!.. Вот что делают, паразиты! В новой квартире – и такой подарочек!

– Вы, Петр Иванович, не переживайте, – стал утешать меня Сеня, хотя у самого ноги в волдырях. – Вы пока воду перекройте, а завтра с утра – в домоуправление. Теперь такие дефекты быстро устраняют. Я сам строитель – знаю…

В общем, отпраздновали мы свое вселение без особого энтузиазма. Хотя Сеня и старался нас развеселить: шампанским на стены брызгал, стихи читал, даже выдвинул проект – как в нашей ванне купаться. Если, дескать, сесть на эту дыру точно казенной частью, то остальные места можно будет помыть вполне безболезненно. Только уж потом нельзя вставать, пока мыльная вода через сток не убежит. А то, если резко поднимешься, – соседей затопишь.

Наутро я, по совету Сени, отправился в домоуправление. Но попал, как выяснилось, не по адресу. Во всяком случае, домоуправ мне прямо заявил:

– Ты, дорогой товарищ, не путай божий дар с яичницей. Эта твоя дыра – что есть? Строительный дефект. Вот к строителям и обращайся. А к нам пока рано. К нам ты еще находишься.

Адресок строителей, правда, сообщил.

В понедельник разыскал я строителей. Попал, между прочим, к главному начальнику. Начальник посмотрел мое заявление и сначала нахмурился, а потом вспомнил что-то и заметно повеселел. Даже руками потер, с таким видом, будто хотел сказать кому-то: «Ну, друг ситцевый, уж теперь-то я тебя ущучу!»

– Зинаида Густавовна! – кликнул он секретаршу. – Позовите-ка сюда Клишина, если не уехал.

Пришел, видать, этот самый Клишин – высокий мужчина в сдвинутой на глаза кепке, очень похожий на киноартиста Никулина.

– Садись, Клишин, – сказал начальник. – Это твои орлы на сорок девятом ванны ставили?

– Мои, а что? – спросил Клишин, зыркнув на меня глазами.

– А то, – ответил начальник. – Читай вот. – И подвинул ему заявление. – А ведь я тебе, Клишин, указывал. Неоднократно.

Клишин прочел бумагу, еще ниже сдвинул свою кепочку и, демонстративно не поворачиваясь ко мне, спросил:

– Озверел народ, что ли? А? Виктор Семеныч?

– Ты о чем, Клишин? – поднял брови начальник.

– Да с ваннами этими… У нас, на тридцать пятом квартале, один знаете что удумал? Огурцы в ней засолил!..

– Что ты говоришь? – притворно удивился начальник. – Неужели огурцы?

– Точно! – сказал Клишин. – Огурцы. Восемнадцать ведер забухал. С укропом… А другой перегородку сломал, – воодушевившись, продолжал он. – Ну, сломал, понимаешь, а кирпичи куда?.. В ванную!

– Иди ты! – весело не поверил начальник.

– Верно говорю! Сложил их штабелем и не выбрасывает. В баню ездит на другой конец города, а не выбрасывает. Может, говорит, пригодятся куда… А третий… – Клишин вовсе развернулся ко мне спиной и положил локти на стол начальника. – Третий упился на новоселье – и пошел у них с женой бой в Крыму. Жена фужер об пол, он – тарелку. Жена – вазу китайскую, он схватил ледобур и давай ванну крушить. В шести местах пробурил, пока соседи за милицией бегали… А то еще был случай…

– Ну хватит, Клишин! – строго оборвал его начальник – Твоим историям, я вижу, конца не будет. А вот сидит человек с конкретным вопросом.

Тогда Клишин, по-прежнему не глядя на меня, начал отрывисто спрашивать:

– Какой квартал?.. Дом какой?.. Квартира?.. Фамилия?..

– Ладно, – сказал он. – К вам придут. На той неделе. Все!

Та неделя миновала. И по-за-та прошла. А ванна стоит как стояла. И дыра на месте.

– Пиши в газету, – посоветовал мне домоуправ. – Пиши в газету, копии в райисполком, облисполком, ВЦСПС, народный контроль и прокурору. Иначе это дело с точки не сдвинешь. Я пятый жилмассив принимаю – насмотрелся. Давай пиши, не откладывай, а мы тебя поддержим.

Я сел и написал. А поскольку намыкался уже с этой проклятой дырой – не утерпел, подсыпал перчику. Так, мол, и так: в наше время, когда человек достиг Луны и Марса и, возможно, освоит в ближайшем будущем другие планеты, деятельность некоторых строительных управлений оставляет желать много лучшего. В частности, скажу о безобразном положении с ваннами…

И далее в таком же духе на восьми страницах…

Через декаду примерно заявляются к нам два представителя. Один невысокий такой, белоглазый, в очках. Другой – покрупнее, розовощекий.

– Здравствуйте, – говорит тот, что в очках. – Мы по поводу вашего письмеца относительно ванночки.

– Зравствуйте, – отвечаю я. – Заждались вас, товарищи хорошие. Что ж, пожалуйте сюда, осмотрите ее.

– Спасибо, – благодарит первый. – Смотреть нам ее не требуется. Мы вам и так верим, что она неисправная.

– Дело ваше, – говорю. – Тогда что же – актировать будем?

– И актировать необязательно, – улыбается он. – Дом этот сдан с гарантийным паспортом – ванночку вам без акта заменят.

Вижу, люди вроде хорошие – приглашаю в комнату.

– Как штукатурка? Между панелями не дует? Пол не коробится ли? – выспрашивает на ходу белоглазый.

– Это – в порядке, – отвечаю. – Пока не замечали.

– Значит, нет нареканий? – уточняет второй.

– На что нет, на то нет. Ну а с ванной… тут уж, извините меня, полный конфуз.

– Мы вас понимаем, – сочувственно говорит белоглазый – Ванна – предмет крайне необходимый. Как не понять. У нас ведь их только в одном этом доме восемьдесят штук установлено. А на всем жилмассиве – подсчитайте-ка.

– И все функционируют, – вставляет его спутник.

– Да, и все работают исправно. Кстати, не только ванны. Наше управление и по многим другим позициям истекший год закончило успешно. Вы, вообще-то, с нашими показателями знакомы? – И смотрит при этом на краснолицего.

Тот немедленно достает из портфеля бумаги и начинает зачитывать мне показатели: сколько квадратных метров жилья в строй введено, каким качеством эти метры пошли, процент снижения себестоимости, фамилии передовиков производства…

– Что ж, – говорю я, – показатели отрадные – худого не скажешь. Все бы так работали – это куда бы мы теперь ушагали!

– Словом, вы понимаете, что не этот единичный случай с ванной определяет лицо нашего управления? – ласково спрашивает белоглазый.

– Елки зеленые! – говорю я. – А кто это утверждает? Покажите мне такого человека!

– И в этом смысле ваше письмо, – продолжает он, – конечно, полностью справедливое, все же, вы извините нас, несколько огульно написано. Обижаете вы коллектив, товарищ.

– Передовой коллектив! – поднимает палец краснолицый.

– Да, передовой коллектив… Неоднократно отмеченный. Особенно – этим сравнением с космическими достижениями…

– Эх, товарищи дорогие! – говорю я. – Да разве же мне самому не ясно, что подзагнул я в этом письме! А что делать? Показатели-то ваши вон где, а дыра-то – она вот она! Ну и… как видите. Хватил, конечно, через край – чего уж тут…

– Очень хорошо, Петр Иванович, – торжественно говорит тогда белоглазый, – что вы сами все сознаете и не настаиваете. Другого мы от вас и не ожидали. Подорвать, знаете ли, репутацию коллектива легко. Восстановить – куда труднее. А этот факт с ванной, пусть даже исключительный, мы так не оставим, разумеется. Вот наш председатель профкома, – тут он указывает на краснолицего, – намерен включить его в свой отчетный доклад, как отрицательный пример.

На этом мы и расстались. Я их до дверей проводил. В дверях уже решился сказать.

– Может, – говорю, – не надо в доклад-то? Зачем людям настроение портить.

– Нет-нет! – строго возразил белоглазый. – Обязательно надо. Подобные случаи нельзя замалчивать.

…Прошло полгода. Так думаю, что председатель успел уже сделать свой доклад и кое-кому, возможно, нагорело. Этот белоглазый, сразу было видно, серьезный товарищ – такие слов на ветер не бросают.

А к нам недавно заскочил Сеня и сказал:

– Петр Иванович, отвинчивайте к свиньям свою дырявую лоханку. И в четверг после девяти вечера будьте дома. Мы тут неподалеку сдаем девятиэтажку – так я подъеду с двумя нашими парнями. Ну, ребятам, сами понимаете, по пятерочке надо будет кинуть.

Все так и вышло. В четверг Сеня подъехал с двумя приятелями. На самосвале. Они бегом вынесли мою дырявую ванну и затащили другую – целую. Дружкам его я кинул по пятерке. А с Сеней мы, по-родственному, распили красненького.

Так что теперь я с ванной.

Пока солю в ней огурцы. Поскольку горячей воды все равно нет. Та вода, которой сварил ноги Сеня, текла в первый и последний раз.

Как стать здоровым?
(Письмо в редакцию)

Уважаемая редакция!

Обращается к вам некто Н-сков Федор Лазаревич. В прошедшую субботу вы напечатали статью доктора медицинских наук (фамилию не помню) под названием «Ваше здоровье – в ваших ногах», которая переполнила чашу моего терпения. Не подумайте только, что это пишет какой-то кляузник и что сейчас он станет уважаемого доктора медицинских наук (не помню фамилию) опровергать и конфузить. Чтобы у вас не зародилось такого подозрения, немножко скажу о себе.

Я восьмой год выписываю вашу газету, главным образом из-за полюбившегося мне уголка «Советы врача», который всегда внимательно прочитываю с карандашом в руках. Слежу также за журналом «Здоровье» и регулярно просматриваю многие другие издания, помещающие на своих страницах новейшие медицинские сведения и рекомендации. И все эти рекомендации я стараюсь выполнять. К примеру, взять ту же ходьбу, о которой как раз шла речь в упомянутой выше статье. Хожу пешком с работы и на работу, в гости, в кино, в сберкассу – куда только можно. Уже довел дневную норму до 20 тысяч шагов. При этом всегда считаю пульс, чтобы не превышал 60 ударов, ритмично дышу, как советуют специалисты.

Ну, само собой, по утрам делаю обязательную физзарядку из сорока восьми комплексов. Стою, кроме того, на голове (до пятнадцати минут ежедневно) и пью носом воду – по системе йогов.

К чему я, вы спросите, клоню? А вот к чему. Все эти годы, ходя пешком, стоя на голове и пья носом воду, я не прекращаю наблюдать за своим соседом Хронюком Петром Саввичем.

Зарядку Хронюк не делает никогда. Из ложной боязни подорвать свой авторитет как главы семейства. Он – отец двух дочек и говорит:

– Чтоб я перед дитями в одних подштанниках выдрыгался – никогда! Они потом, мокрохвостки, на шею тебе сядут и ноги свесят.

Пешком Хронюк тем более не ходит. У него имеется личная «Волга», которую он собрал в подведомственной авторемонтной мастерской из двух списанных мотоциклов, – и вот на этой «Волге» Хронюк повсюду разъезжает: на работу, в магазин, за малиной в мичуринский сад и так далее. Он из нее буквально не вылазит, и, думаю, живи мы не в коммунальном доме со всеми удобствами, то Хронюк, простите, наверное, и в уборную на «Волге» ездил бы.

Собственно, я даже что-то не припомню – видел ли когда-нибудь Хронюка стоящим. Он обычно или сидит (внутри «Волги»), или лежит (под нею). Расстелет половик, заползет ей под пузо и лежит – подвинчивает чего-то. А рядом, у колеса, поставит бидон с пивом. Вылезет иногда, отопьет пива – и назад, под машину. А потом, глядишь, и вообще заснет. И спит так, что у «Волги» стекла дребезжат и мелкие винтики отваливаются. Считает, видно, что такое поведение его авторитет в глазах детей не роняет.

Но не в этом дело. Не в авторитете. Бог с ним.

Я первое время жалел Хронюка, сочувствовал ему. Думал, что при таком образе жизни, нарушая все рекомендации, он долго не протянет. Или его инфаркт ударит, или почки откажут, или он просто сохнуть начнет – по неизвестной причине.

Но, дорогая редакция, проходит время, а с Хронюком, как ни странно, ничего не делается. Он только здоровеет и здоровеет, и такой стал, извиняюсь, хряк, что об него кирпичи ломать можно.

Теперь он уж под машиной сам не лежит – не помещается там, а приводит из мастерской слесаря Шитикова и за пол-литра, а может, и так – за здорово живешь, велит ему ремонтировать свою личную «Волгу».

И вот я хочу спросить вас, товарищи, а через вас и многоуважаемого доктора медицинских наук (фамилии не помню): ну хорошо, ладно – наше здоровье в ногах, согласен. А в чем тогда здоровье у Хронюка?

Коснемся другого пункта – диеты. Я питаюсь по рецепту журнала «Здоровье» и по вашим указаниям. В частности, журнал советует мусс из ревеня – для нормальной работы кишечника. Ем. Людям истощенным, с плохим аппетитом и пониженным содержанием гемоглобина в крови рекомендуется салат из сельдерея. Ем салат из сельдерея. Хронюк же, когда я на днях заговорил с ним о сельдерее, решил, что это португальский король. Представляете?

А чем же в таком случае Хронюк питается? – спросите вы. Отвечу. Хронюк преимущественно ест свинину, которую, пользуясь собственным транспортом, закупает в Кумихинском совхозе по твердой государственной цене. У него там шурин работает.

Уж казалось бы, такая тяжелая пища должна доконать Хронюка, но не тут-то было. Не стану больше распространяться насчет его здоровья, а лучше приведу один убедительный пример.

В последнее время супруга Хронюка тоже учится водить машину. Каждый вечер она садится в кабину и начинает крутить баранку, гудеть, жать на педали и газовать. И не для блезиру, а по-настоящему – при заведенном моторе. А Хронюк в этот момент, опасаясь, как бы она действительно не поехала и кого не задавила, приподнимает у машины задок – чтобы колеса шуровали по воздуху, а земли не касались. И так они, бывает, тренируются минут по пятнадцать-двадцать… Комментарии тут, как говорится, излишни.

Уважаемые товарищи из редакции! Я прессу очень высоко ценю и следую ее указаниям.

Но поймите и вы меня. Ведь я привел конкретные факты, которые кого хочешь заставят растеряться и приуныть. Короче, если пресса точно нас информирует, а не уводит с какой-то целью в сторону, то почему тогда подобные Хронюки здоровеют и никакая зараза их не берет?

Ответьте.

Может, поручите тому же доктору медицинских наук дать разъяснительную статью?

Только, если можно, пусть он мою фамилию не называет… Все же этот Хронюк очень уж здоровый мужчина…