Текст книги "Северная ведьма. Книга первая. Потомок"

Глава восьмая. Карьерный рост

Помчалось, полетело время стоянки в порту для экипажа «Мурома». Первый, может чем-то второй день запомнится, а так… помчались дни, мелькая радостными и не очень, разными событиями. И в море, оглянувшись назад, увидит моряк эту стоянку – как один день. «Помнишь, осенью стоянка у нас была…, кажется в тысяча девятьсот каком-то году, ну, тогда еще…», и вспомнится какой нибудь не такой уж и замечательный случай. Праздник прихода в порт прошел, начались будни.

То, что стоянка будет не долгой, уже не для кого секретом не было. Команда в основном сохранилась. Всего несколько человек списались на берег. Притом, что стоянка короткая, все же Новый год команда должна была встретить на берегу, с семьей. А это для моряков много значит. Праздник дома, с семьёй – вдвойне праздник. А после Нового года, там и в море пора. Пора деньги зарабатывать. Вон, на Медвежьей банке, по слухам, рыбалка вовсю идет.

И команда готовилась к рейсу. Получали промвооружения, продукты, воду, топливо. Работа не прекращалась круглосуточно, и команда не покидала борт, порой даже на ночь оставались все, кто нужен, кроме вахты. Моряки шутили, мол, мы как за границей, мало того, что увольнительную надо брать, скоро к жене группой с руководителем группы ходить будем. Вот только чем руководить этот руководитель будет, надо уточнить. Конечно, не так уж все и строго было, но работали напряженно. Команде обещали на новогодние праздники всем по трое суток отгулов дать. Вот это дело.

Однако у Виктора и Сергея эта стоянка не прошла незамеченной. В один из дней, утром, на смене вахт их обоих вызвал к себе капитан-директор. Виктор уже шел к нему в каюту, доложить о прошедшей суточной вахте, и столкнулся с входящим с траловой палубы одетым Сергеем, видно только что поднявшимся на борт.

– Ты слышал? – не поздоровавшись с другом, спросил Виктор, – кэп вызывает. Сейчас пошлет куда нибудь.

– Привет, во-первых, – третий снял перчатку и пожал Виктору руку. Не боись, братуха, никуда нас не пошлют, у нас своих дел достаточно. Уж у меня точно. Погоди, я переоденусь и вместе пойдем.

Виктору не пришлось долго ждать. Сергей все делал по-военному быстро и аккуратно. Вышел он подтянутый, причесанный, в застегнутой на все пуговицы куртке с погонами.

– Серёга! Мне с тобой рядом неудобно идти. Я как шарамыга-матрос рядом с командиром.

– Так оно и есть, – похлопал по плечу идущего впереди Виктора Сергей, – а кто тебе мешает следить за собой? Ты что, за рейс капусты не получил? Пошей себе форму. Перед девками выглядеть орлом надо. Как там Тамара? Дозвонился? А то у меня кое-какие сведения есть, – и Сергей неосмотрительно хмыкнул. Скажи он это серьёзно…

– Какие сведения? – Виктор оглянулся.

– Как какие? – Сергей не понимал, что шутя, он попадал в «яблочко», – по данным разведки, Тамара в Мурманске. И не просто так…

Он не успел договорить, как Виктор развернулся и схватил его за воротник куртки вместе с галстуком. Лицо у Виктора побелело и пальцы сдавили ворот ток, что суставы хрустнули. Сергей понял, что своими словами он, невольно, затронул что-то больное для Виктора. Что-то за пределами шутки.

– Ты… ты чего? Витя, отцепись? Брось куртку, не мни, сейчас к капитану сходим, потом разберёмся. Я тоже… могу до рожи твоей добраться. Тоже мне …псих.

Несколько секунд хватило Виктору, чтобы прийти в себя. Он отпустил ворот приятеля и, отвернувшись от него, пошел вперед. Сергей, оправляя форму, догнал его уже у каюты капитана. Постучали и вошли.

Разговор, несмотря на серьёзность вопроса, был не долгим. «Мужики», объяснил им капитан, «в силу сложившихся обстоятельств, и моего к вам хорошего отношения, принято решение». Услышав «решение», молодые штурмана присели, где стояли. Оказалось, что второй штурман, уехавший на родину к больной матери, запросил отпуск и к отходу не вернется. Замену, что предлагают капитану в кадрах, он, капитан, напрочь отмел. Вот и принял решение. И Сергей, и Виктор продвигаются неожиданно по служебной лестнице вверх. Сергей становится вторым помощником капитана, а Виктор, соответственно, третьим. Четвертого они до отхода найдут. В крайнем случае, есть, мол, на примете у старпома третий штурман с СРТ, стоящего не ремонте, с которым тот ходил не один рейс. Не молодой, но надежный.

– Ничего я вам особенного говорить не собираюсь, наговоримся в рейсе, – заявил капитан, – формальности выполните в кадрах, а сейчас марш по своим местам и исполняйте соответствующие обязанности. А обязанности третьего помощника ты, Сергей Михалыч, как другу должен аккуратно передать своему коллеге. Понял? Аккуратно, чтобы не навредить делу. Ты у меня за все дела третьего продолжаешь отвечать наравне с Виктором, пока в море не уйдем. А уж там у меня с него спрос будет. Ну, а обязанности второго штурмана теперь твои, и помогать в них тебе старпом будет. Вот так я вам, орлы, сбалансировал радость с ответственностью.

И орлы вылетели из каюты капитана. Радость у обоих, хоть и сбалансированная, но была такая большая и неожиданная, что скрыть её было трудно обоим. И если Виктор, который в самом смелом сне не мог представить себе, что в следующий рейс он уйдет уже третьим помощником капитана, шел просто ошарашенный и глупо улыбался, то Сергей не скрывал своих чувств. Он ждал повышения, он жаждал его. Он знал, что давно может занимать должность второго помощника. И только сознание того, что «Муром» хороший промысловик с сильным капитаном, и с такого парохода уходить даже на лучшую должность не всегда выгодно, удерживало его. Он давно сдал переаттестацию на повышение, сообщил об этом капитану и ждал. Ждал своего времени, знал, что оно непременно придет. И сейчас он, выйдя из каюты, еще не до конца закрыв дверь, захлопал себя по груди и по коленам, изображая русскую «присядку». Виктор обошел его, молча улыбаясь, прислонился к переборке и заявил:

– Серега, сейчас все брошу и поеду в город заказывать себе форму.

– Что-о? Куда ты пойдешь? Ты хоть услышал, что тебе батька сказал? Ты третий помощник капитана. Это у четвертого никаких своих дел нет, что старпом скажет – то и делай. А у тебя теперь воз и маленькая тележка своих дел и обязанностей. Всё! До отхода ты поступаешь в моё полное подчинение.

– Это с какой стати? Серега, может ты попутал, тебе надо было в армию идти. Вот бы ты там накомандовался! Чего это я тебе буду подчиняться? Я подчиняюсь только капитану, понял?

– Ладно, не подчиняйся. Слушай только меня внимательно. Дела я тебе сдавать буду. Неужели не понятно?

Они уже спускались на свою палубу. Серёга так же пританцовывал, отбивая чечетку. Виктор шел сзади, улыбался, глядя куда-то поверх головы Сергея.

– Слушай! Так я теперь перехожу в каюту второго помощника? Так ведь? А ты в мою. Пошли новосельем заниматься.

– Сергей, это на тебя не похоже. Ты как пацан себя ведешь. Успокойся. Вахту тебе все равно у меня принимать, не зависимо, в какой каюте.

Конечно, что бы ни делали в этот день друзья, какие судовые заботы не падали бы на их плечи в этот день, они ни на секунду не забывали, что произошло утром. Весть об их повышении в должности естественным образом распространилась по судну. Их поздравляли. Каждый по своему. Кто серьёзно, пожелав успехов и дальнейшего роста до капитана, кто в шутку отдавал честь, говоря какую нибудь не обидную ерунду.

Только во второй половине дня, столкнувшись в каюте третьего, они вдруг вспомнили утреннюю перепалку. И Виктор, стоя в дверях, руки в карманах, сделав равнодушное лицо, спросил:

– Серёга, а что у тебя там за сведенья вдруг оказались? Что ты этим хотел мне сказать?

– Какие сведения? – попытался сделать вид, что не понимает, Сергей, – ты о чем?

– Да брось прикидываться, ты отлично понимаешь, о чем я. Что у тебя за сведения о Тамаре?

– А почему ты решил, что я говорю о твоей Тамаре? Я, между прочим, шутил.

– Ничего себе шутки. Какая там ещё разведка выяснила, что она в Мурманске? И что она замуж вышла.

– Как, замуж вышла? – сел на диванчик с открытым ртом Сергей, – за кого? Ты хочешь сказать, что это я сказал?

– А ты хочешь сказать, что ничего не знаешь?

– Вот дела! Витя, ты что говоришь? Твоя Тамара здесь в Мурманске за кого-то, а не за тебя замуж вышла? Да я-то, откуда это могу знать? Шутил я, Витя. У моей жены на работе какая-то молоденькая ростовчанка замужем за местным. И, кажется, тоже Тамарой зовут. Вот я и пошутил.

– Пошутил он, – буркнул Виктор.

Один сидел растерянный на диванчике, не понимая как все, о чем идет речь, могло произойти, другой, молча, стоял в дверях, жалея, что затеял этот разговор. Помолчал и ушел.

Друзья уже начали переносить вещи в новые каюты обитания, и на столе лежала сверху фотография Тамары. Сергей взял её в руки и долго рассматривал.

– Действительно, красивая, – вслух сказал, – неужели так бывает? Куда же он смотрел?

Работа снова захватила их, и они, уже встречаясь, не затрагивали эту тему. Как будто ничего и не было.

К концу рабочего дня Виктор засобирался в город. Он сидел в куртке в новой каюте и рассматривал злосчастную фотографию. В какой-то момент он даже подошел к иллюминатору. Видно хотел открыть и выбросить за борт. Потом передумал и небрежно швырнул её в рундук под кроватью. Сгрёб со стола ключи, перчатки и шагнул к двери. Судовое время было семнадцать часов сорок пять минут. В город уходил третий помощник капитана БМРТ «Муром» Виктор Мороз.

Глава девятая. Домашние хлопоты

За ручку двери он взяться не успел, в дверь постучали. В таких случаях говорят – сердце ёкнуло. Не знаю, что там у него ёкнуло, но он, почему-то остановился в нерешительности у дверей и сказал «да». Дверь приоткрылась, заглянул матрос и, поигрывая бровями, сообщил «к вам тут женщина» и, не выдержав, добавил «краси-и-вая». И захлопнул дверь. Виктор остался стоять перед дверью, как вкопанный. Растерялся. А дверь приоткрылась, теперь уже шире, и в дверях Варя стоит.

– Ну, здравствуй, обманщик!

Действительно красивая, шубка и шапка снежком запорошены, на ресницах и бровях мелкие капельки растаявшего снега блестят. Сапожки на ней какие-то чудные, высокие, расшитые узором. Окончательно растерялся Виктор. И приход Варин неожиданный, и красота её диковинная. И вопрос какой-то не понятный.

– Кто обманщик? Я? Кого я обманывал? – а сам стоит столбом.

Что стоишь? Пригласи девушку войти, помоги раздеться, усади. Ну?

– Войти можно? – и перешагнула порог, – а почему я искала Виктора, четвертого помощника капитана, а ты оказывается третий?

– Варя! Слушай, как я рад! Как ты меня нашла? Как тебя пропустили?

А Варя по-хозяйски захлопнула дверь перед носом любопытного матроса и начала расстегивать полушубок. Сбросила на диван шапку и шарф. Наконец то, Виктор бросился ей помогать. А она ему куртку расстегивает. Обнимались и целовались так, как целуются влюбленные после долгой разлуки. А как она целовалась! От её долгих поцелуев кружилась голова, и не хотелось прерывать эту пьянящую близость женщины, с её откровенностью и нежностью. С ней терялось ощущение времени.

Они так и стояли, обнявшись, когда в дверь снова постучали. И тут же дверь приоткрылась. На этот раз голову просунул Сергей. Он даже не пытался скрывать любопытства на лице. И даже не извинился, а понес какую-то чепуху:

– Мне доложили, что на борт проникла неизвестная женщина, – то ли в шутку, то ли всерьёз заявил, – и что возмутительно – красивая! И знаете, почему возмутительно? Потому, что красивая женщина должна сначала отметиться у вахтенного штурмана. Так и в уставе флота сказано, – продолжал «валять дурака» Сергей.

Он уже вошел в каюту, закрыл за собой дверь и ждал, что его юмор оценят. А Витя с очаровательной незнакомкой, почему-то, не спешили реагировать на его юмор и продолжали обниматься. Повисла неловкая пауза.

– Здравствуйте, Тамара, – наконец нашелся Сергей, – а я уже много чего от вашего кавалера о вас наслушался. Разных невероятных историй!

Парочка продолжала смотреть на Сергея без видимого удовольствия. Что тут поделаешь? Надо искать выход. И в прямом и в переносном смысле. Чтобы скрыть неловкость, попытался продолжать хохмить, нащупывая ручку двери.

– Ну, что же, молодые люди, не смею вам мешать. Но как нацелуетесь, и если выпадет свободная минута, загляните к вахтенному штурману… для соблюдения формальностей…

– Я не Тамара.

– Да? – открыл рот Сергей, уже выходя из каюты.

Но остановиться не посмел, и только успел в закрывающуюся дверь сказать:

– То-то я смотрю, на Тамару вы мало…, – и дверь захлопнулась.

Виктор уже приступил к расстегиванию мелких пуговичек, потом кинулся к двери, чтобы замкнуть её. Варя его остановила.

– Витя. Меня как-то не вдохновляет звукоизоляция твоей каюты. У вас стены и двери из чего сделаны? Давай не здесь, – она шептала ему в губы.

– Варь, да это мелочи, – попытался продолжить натиск Виктор.

– Вить, а ну-ка сядь, поговорим. Отвлекись.

Сели рядышком на диван. Виктор уткнулся носом в её волосы. Запах её духов кружил ему голову.

– Ты почему не отвечаешь мне, что за чехарда у тебя с должностями? Ты какой штурман?

– Варя! Ты меня можешь поздравить, с сегодняшнего дня я третий помощник капитана.

– Серьёзно? Тебя повысили?

Варя отстранилась от него, на лице её была такая искренняя радость, что Виктор не выдержал, и обнял её.

– А ты что, думаешь, что я шучу? Так. Все. Одевайся, пошли в город. Сейчас засядем в «Арктике» и отметим моё назначение.

Виктор начал одеваться. Варя рассматривала каюту.

– Ты здесь живешь?

– Нет, я только перебрался сюда. Сегодня. В связи с новым назначением.

– Надо будет тебе здесь уют создать.

– Вот этого мне не надо. Здесь все будет так, как мне удобно. Как в прошлой каюте было.

– А мне хочется, чтобы в море тебе что-то напоминало обо мне.

– Подари мне фотографию. Я повешу её над столом. Или над койкой?

– Лучше над столом. Я подарю. Большую.

Виктор надел куртку, взял в руки шапку и перчатки и ждал Варю. Варя одевалась медленнее, с иронией разглядывая Виктора.

– Ты чего улыбаешься?

– Ты в этом свитере собираешься со мной в ресторан идти?

– А что?

– Витя, – положила ему на грудь руки, – я не девочка, мы с тобой об этом уже говорили, меня в городе знают. Какой бы ты не был хороший и красивый, но… не надо мне репутацию портить. Понимаешь? Не обижаешься?

– Какую репутацию? Конечно, обижаюсь.

Виктор опустился на стул. Помолчали. Варя села к нему на колени, обняла и несколько раз тихо поцеловала. Гладила ему волосы, проводила пальцами по губам, откровенно любовалась им.

– Родной, давай сделаем так. Едем в город и делаем все, что я буду говорить, – она сделала ударение на «я», – а в следующий раз весь день будешь командовать ты. Идет?

– А зачем мы тогда едем в город? Если я тебе не соответствую?

– Ох, какое ты гадкое слово придумал. Ну, кто тут кому не соответствует? Прекрати. Мы с тобой не просто соответствуем друг другу, как ты изволил выразиться, мы с тобой друг для друга созданы.

– Варь, послушай, ты мне очень нравишься…, и все такое…, но…, не надо со мной так. Я с детства не люблю, чтобы мной руководили.

– Витя, никто, ни кем не руководит. Мы с тобой всегда будем искать варианты, которые бы и тебя, и меня устраивали. Согласен?

– Против этого не поспоришь, но…

Они бы еще долго выясняли отношения, если бы Виктор не заговорил случайно о том, что ему надо пошить форму. В гражданском флоте комсостав начинал носить новую форму, в которой галуны, которые раньше носили на рукавах, теперь перешли на погоны. Выяснилось, что Виктор хочет пошить себе такую форму, а Варе эта идея не просто нравится, она от неё в восторге. А в городе у неё есть хороший знакомый, и что замечательно – портной. И не просто портной, а специализирующийся на пошиве форм для командного состава моряков. Всё, все споры закончились и через пару минут они выходили из каюты.

– Я пойду к вахтенному зайду, – буркнул Виктор.

– Я с тобой. Мне кажется, он хотел меня видеть.

– Варь, да он шутил.

– Зато я не шучу, хочу познакомиться с твоими коллегами. Молодыми, – она игриво стрельнула в Виктора глазами.

Витя сделал равнодушное лицо и сказал «пошли». Постучали в каюту Сергея, и Виктор открыл дверь. Сергей сидел за заваленным папками и бумагами столом. Он поднял голову, махнул рукой, мол, заходи. А когда вошли двое, развернулся на стуле и расплылся в улыбке.

– Ну, давай, Витя, рассказывай, кто, откуда, почему? А то у меня голова кругом от твоих ро-ман-ти-чес-ких подвигов.

– Ты о чем, Серега?

– Как о чем? Откуда такая красавица? Я ведь думал, что в Мурманске одна только красавица.

– Это, конечно, ваша жена? – поинтересовалась Варя.

– Разумеется, – самодовольно подтвердил Серега, – а вы, видимо, приезжая?

– Нет, миленький, вот я, как раз, местная. Мои корни так глубоко в этой земле сидят, что не вырвешь.

– Знаем, знаем – лопари, саами…

– Боюсь, что не знаете. Заглядывать придется глубже. А в школах вас этому не учили.

– Интере-е-есно. Кого это – вас? Витя, а я и не знал, что у тебя в профессорских кругах знакомые есть. Ты не говорил. Хотя…, вы знаете…, я вас уже где-то видел.

Сергей сделал сосредоточенное лицо, изобразил напряженную работу мысли. Виктор наблюдал за перепалкой без особого интереса. Он оглядывал каюту, замечая, какие изменения внес с приходом Сергей. Над столом появилась картина, на которой разрезала изумрудную волну шхуна с розовыми парусами. Под картиной в простой, самодельной рамке улыбалась Серегина жена Татьяна с двумя малышами. А Сергей вдруг заявил, что у него много проблем с грузом и он не может уделить им много времени. Несмотря на очень интересную собеседницу. Собеседница потянула Виктора к двери.

– Пошли, Витя. Я с сожалением замечаю, что во флоте разучились не только в присутствии дамы вставать, но даже не предлагают ей сесть. Что, этого нет в вашем флотском уставе?

Сергей даже подскочил со стула.

– Действительно. Что это я? Извините меня, – он протянул к Варе руки, – присаживайтесь, – погрозил ей пальцем, – ух, какая злопамятная. Витя! А ты тоже, друг называется. Мог бы познакомить, как вошли. Вот я и растерялся.

– Нет, нет, нам тоже некогда. Пусть растерянные своими важными делами занимаются, а у нас свои… домашние хлопоты. Они такие, им конца нет. Правда, Витя? – направилась к двери Варя.

У Сереги глаза на лоб полезли: «Какие, домашние? У кого домашние?» Но гости ушли, и Сергей так и не познакомился с Варей. И вообще не понял, кто она такая.

А Виктор, когда уходили с парохода, сначала ворчал, что они, мол, друг друга стоят, характеры у обоих вредные. Потом очень быстро оба забыли, что было на борту и уже через полчаса обсуждали, какой форменный костюм закажут Виктору, какого цвета куртку, и что потом будут делать. Длинный, зимний вечер был у них впереди. Полярная ночь была их союзницей. Пока поднимались в город, несколько раз останавливались. Целовались.

На троллейбусе доехали почти к самому дому, где жил Варин знакомый портной. Знакомый, Григорий Моисеевич, был предельно вежлив с гостями. Его жена быстро организовала чай. И за столом начался приятный разговор.

– Варвара Сергеевна, вы, вижу, взяли шефство над молодым командным составом нашего флота, – ласково улыбался Григорий Моисеевич.

– Ах, какой вы проницательный, Жорж. А, кстати, я вам вчера пакетик передавала, вы получили? – лукаво улыбаясь, спрашивала Варя.

– Да, да, Варвара Сергеевна, все в порядке, сейчас Сима отдаст вам денежки.

– Нет, Жорж, не спешите, мы к вам пришли ведь с заказом? Давайте его обсудим, а тогда и вопрос с денежками утрясем. Согласны?

– Варва-ара Сергеевна! Какие могут быть разговоры?! Никаких таких разговоров!

Виктор толкнул колено Вари и, наклонившись, шепотом напомнил, что он платит сам. Варя плечами и глазами дала ему понять, что все будет хорошо. И Виктор успокоился. Получил он за рейс хорошие деньги, и, если правильно ими распорядиться, то можно себе позволить приодеться.

Чаепитие длилось не долго, приступили к обсуждению заказа. Григорий Моисеевич рассказал обо всех последних веяниях моды на форменную одежду в гражданском флоте. Был выбран самый практичный и популярный во флоте вариант. Материал отбирался пусть не самый дорогой, но качественный. Шить решили два комплекта: пиджачный с галунами на рукавах, и куртку с погонами. Но при этом одни брюки. Даже рубашку и галстук Григорий Моисеевич пообещал подыскать сам, поскольку в магазинах, как он заявил, они ничего приличного не найдут.

Последовали обмеры, во время которых портной цокал языком, чмокал свои пальцы, заявляя, что с такой фигурой надо только модельную одежду носить, что у него на такие параметры отдельные лекала заготовлены. Варя улыбалась, и на Виктора смотрела с нескрываемым восторгом. О цене Варя со своим знакомым говорили сами, когда Виктор уже одевался в прихожей, а Варя задержалась в комнате. Вышли они улыбающиеся, Григорий Моисеевич не позволил Виктору помочь Варе одеться, сделал это сам, пояснив, что это его, хозяина обязанность.

Только вышли из подъезда, Варя взяла Виктора за воротник, притянула к себе и спросила:

– Ты доволен?

– Конечно, доволен. Только… ты из меня мальчика не делай, а? Не нравится мне это. Я этого не читал, но слышал, был такой…, Альфонсом его звали. Тебе что, это приятно?

– Ой, Витя. Я этого не хотела, – Варино лицо стало серьёзным, – но я это учту. Витя, милый, я больше никогда не допущу, чтобы ты меня в этом обвинил. Ты мне веришь?

– Не знаю, Варь. Но у нас всё время так получается. Ты забываешь, что я мужчина. Неужели тебе не хочется, чтобы рядом был мужчина.

– Витя-я, какой ты у меня умный и хороший. Нет, правда, мужчина ты мой, я все больше в тебя влюбляюсь.

Она потупилась, поковыряла сапогом снег и подняла на Виктора глаза, в которых он вдруг заметил слезинки.

– Вот, ты наверно и не заметил. А я первая тебе в любви объяснилась. Не заметил ведь? Что молчишь?

У Виктора все обиды пропали, он обнял Варю и вдруг, неожиданно для себя, сказал:

– Варя, а я тоже, мне кажется, в тебя влюбляюсь. Может такое быть? Чтобы не сразу, а постепенно? Ты опытнее, скажи. Может?

– Может, милый, может! Я все сделаю, чтобы ты в меня без памяти влюбился. Пусть даже это будет постепенно.

Отойдя от подъездного фонаря в темноту, они опять целовались. Потом пошли на остановку и, пока шли, договорились, что заедут в магазин, купят съестного, вина и поедут к Варе. В магазине Виктор расплачивался сам, и делал это с большим удовольствием. А Варя искоса поглядывала на него, иногда чуть заметно улыбалась.

Вечер у них получился романтический. У Вари на магнитофоне были очень хорошие и качественные записи и советской и зарубежной эстрады. Было много танцевальной музыки, и они танцевали. Были бокалы на длинных, тонких ножках, была свеча в красивом старинном подсвечнике, изображавшем вставшего на задние ноги оленя, в рогах которого помещалась свеча. Варя в какой-то момент оказалась в том самом коротком халатике, что запомнился Виктору, подняла и заколола сзади копну волос, открыв красивую шею, и стала от этого еще ближе и желаннее. Вино, полумрак и магия теней и света превращали их близость в чувственное, лишенное времени состояние. Иногда, Виктор, стряхивал с себя волшебное наваждение от любовной игры и, с восхищенным удивлением думал: «неужели это со мной происходит?». И вновь бросался в омут Вариных глаз и объятий. Заснули они далеко за полночь.

Проснулся Виктор один. Комната чисто прибрана, на столе лежит записка, прижатая ключом. Из записки стало ясно, что Варя уехала на работу, еда в холодильнике, а ключ для того, чтобы дверь за собой закрыл. И вообще, это теперь его ключ. А поскольку Виктору заступать на вахту только завтра, то вернуться вечером он должен домой. Домой? Виктор перечитал это слово несколько раз.

Потом он сидел у окна на кухне, пил чай и думал. Из головы не выходило слово «домой». Произошла странная вещь. Он рано уехал из родительского дома учиться в другой город. Дома он не был обделен вниманием. Родители, несмотря на нелегкие послевоенные годы, не жалели для Витеньки ничего, что было в их возможностях. Нет, не баловали, он участвовал во всех семейных проблемах, помогал матери, став старше, наравне с отцом выполнял посильную мужскую работу. А иначе не возможно было жить в те годы в маленьком южном городке. Но стоило ему захотеть велосипед, и родители собрали денег, где-то ужавшись в семейном бюджете, и купили ему сверкающий никелем и лаком велосипед. В школе родителям сказали, что у Виктора отличный музыкальный слух, и отец привез из Ростова скрипку. А Виктор пошел учиться в музыкальную школу. Это вызвало вполне понятную реакцию сверстников, привыкших к уличным играм и мелкому хулиганству. Смелость, дерзость, сила – вот чем, по их мнению, может гордиться пацан, но никак ни занятиями музыкой, тем более игрой на скрипке. И оскорбительное «маминкин сынок» стало преследовать Витю и в школе и на улице. Вполне возможно, что это послужило поводом к тому, что Виктор, не доучившись до одиннадцатого класса, уехал в Ростов-на-Дону и поступил в мореходное училище. Это был выбор на возмужание. Приезжая на каникулы в родной городок в морской форме, он теперь видел уважительные и завистливые взгляды друзей и одноклассников. И, конечно, одноклассниц.

А привычка к домашнему теплу, уюту, к родительской заботе преследовали его всю учебу в мореходке и этот первый год работы в Мурманске. Он с завистью смотрел на членов экипажа, которых встречали и провожали в рейс родные и друзья. Его тянули к себе огни в чужих окнах. Виктор старался побороть в себе это, как он считал, детское чувство, стыдился его, но избавиться от него не мог.

И вот, Варя в течение нескольких дней изменила его жизнь. Или предлагала изменить? Но ведь она старше? Он этого не чувствует, отметал Виктор эту мысль. Он мужчина, и должен сам построить свой дом, в который он сможет привести свою будущую жену, как это сделал в свое время его отец. А что мне мешает построить свой дом? Спрашивал он себя. Я ведь не обязан считать своим домом Варину квартиру. Вечером Виктор вернулся назад, в квартиру Вари. По дороге зашел в магазин и купил килограмм конфет. Разных. Он ведь шел… домой.