Текст книги "Николай II и Александра Федоровна. Любовь, победившая смерть"

Любовные драмы императоров России

Из всех государей дома Романовых в имперский период, или, как его иногда называют, «Петербургский период» истории, разве только Петр, а точнее, тот, который известен нам как император Петр I, избежал клеветы в силу своей прозападнической антирусской политики. Ну, право, как же мог Запад организовывать нападки на того, кто физически уничтожал массы русских людей, причем людей, наиболее достойных. Взять хотя бы жесточайшую, изуверскую казнь стрельцов.

Ну а любовные «драмы» Петра никого не волновали. К примеру, поищите в прозападных исторических трудах хотя бы намек на критику царя за его непонятное распоряжение о ссылке супруги Евдокии Лопухиной в монастырь? Распоряжение отдано во время пути царя в Россию после почти двухгодичного путешествия по Европе. Это было настоящее заточение. И за что? Просто так, вот решил заточить и заточил. Лишь теперь начинает все чаще проскальзывать информация о том, что возвращался в Россию вовсе не Петр Алексеевич, отправившийся в Европу на несколько недель, а вернувшийся оттуда спустя почти два года, причем вернувшийся подросшим на два вершка – около 10 сантиметров. И что удивительно, из всех вельмож, что сопровождали царя в той поездке, возвратился лишь Меншиков. Остальные погибли при странных обстоятельствах. Возвратившийся царь с первых же дней занялся садистскими пытками и умерщвлениями – именно умерщвлениями, а не казнями – стрельцов. Воинам, преданным России, но усомнившимся в принадлежности к русскому миру возвращающегося царя, рубили и отпиливали головы, их колесовали, поджаривали на огне и т. д.

Сам же царь путался в дворцовых коридорах, не узнавал своих подданных, с которыми коротко общался перед отъездом в Европу, ну а что касается нашей темы, то тут имеется богатейший материал.

Любвеобильность царя превосходила все приличия и пределы. Царь вместо законной супруги, с которой был венчан, притащил к себе девку из обоза Марту Самуиловну Скавронскую, ублажавшую сначала солдат, затем фельдмаршала Бориса Петровича Шереметьева, в обозе которого царь и увидел ее. Ну а увидев, забрал себе. Но и этого мало, он не пропускал ни одной женщины, понравившейся ему. Немало историй известно, да вот только их практически не замечают те, кто полагает великими лишь правителей, вредивших России.

Трудно сказать, известна ли была вся правда о Петре императору Николаю II, но он отрицательно относился к «царю-плотнику-преобразователю».

А.А. Мосолов в книге «При дворе последнего императора» вспоминал:

«Сознаюсь, что за все 16 лет службы при дворе мне всего лишь дважды довелось говорить с государем о политике. Впервые это было по случаю двухсотлетия основания Петербурга. Столбцы газет были переполнены воспоминаниями о победах и преобразованиях Петра Великого. Я заговорил о нем восторженно, но заметил, что царь не поддерживает моей темы. Зная сдержанность государя, я все же дерзнул спросить его, сочувствует ли он тому, что я выражал.

Николай II, помолчав немного, ответил:

– <…> сознаюсь, что был бы неискренен, ежели бы вторил вашим восторгам. Это предок, которого менее других люблю за его увлечения западною культурою и попирание всех чисто русских обычаев. Нельзя насаждать чужое сразу, без переработки. Быть может, это время как переходный период и было необходимо, но мне оно несимпатично.

Из дальнейшего разговора мне показалось, что кроме сказанного государь ставит в укор Петру и некоторую показную сторону его действий и долю в них авантюризма».

По поводу царя Петра существует немало доказательных фактов, но они остаются незамеченными. Как не обращают особого внимания, с позволения сказать, историки на поведение императрицы Анны Иоанновны и на ее отношения с Бироном. А вот императрица Елизавета Петровна без всяких доказательств обвиняется в разврате, хотя она была верующей, набожной и связь с Алексеем Разумовским сочла необходимым узаконить путем венчания в Москве, в церкви села Перово.

Но все кому не лень называют в числе фаворитов Елизаветы Петровны и брата Алексея Разумовского Кирилла, и братьев Шуваловых, и многих других. Причем называют их фаворитами с нарочитыми и прозрачными намеками на то, что это не просто фавориты, а любовники.

Почему же императрица Елизавета Петровна подверглась критики, таким наветам и клеветническим нападкам? Ответ прост. Он содержится в значительной степени в том, что писали о ней иностранные послы. Так, французский дипломат Лафермлер писал: «Трудно решить, какую из иностранных наций она предпочитает прочим. По-видимому, она исключительно, почти до фанатизма любит один только свой народ, о котором имеет самое высокое мнение».

Ну а те, кто любит русский народ, те, кто действует во имя России, всегда подвергались и подвергаются самой необузданной клевете. И за примером далеко ходить не надо. Иоанн Грозный, значительно расширивший пределы России, добившийся увеличения численности населения, назван тираном, а Петр I, сокративший численность населения от одной трети до сорока процентов, наименован великим.

А ведь если и можно говорить о любовных приключениях в доме Романовых, если можно говорить о вольном поведении в этом вопросе, то уж обязательно надо бы сказать, что толчок такому положению дал именно Петр.

Не будем касаться подробно наветов, которым подвергалась императрица Екатерина Великая. В ее судьбе действительно были любовные увлечения. Но уж так сложилась судьба. Недаром она в «Чистосердечной исповеди», адресованной Потемкину в феврале 1774 года, в период их сближения, призналась: «Если бы смолоду получила мужа, которого любить могла, век бы к нему не переменилась». О ее любовных драмах я подробно рассказал в книге «Екатерина Великая в любви и супружестве», вышедшей в серии «Любовные драмы». Но не могу не привести пример – он есть в книге, – до каких пределов доходила безудержная клевета…

Первое обвинение, которое предъявляли Екатерине, заключалось в ее развратном поведении в период до встречи с Потемкиным.

К сожалению, даже Валентин Пикуль поймался на удочку пасквилянтов и, «художественно» развивая клевету, навалял в романе «Фаворит» такую сцену…

«Сдаваясь без боя, женщина однажды не вытерпела и, потупив глаза, как стыдливая девочка, сказала, что снова ночует на пустой елагинской даче:

– Навести меня, одинокую вдову…

Как бы не так! Потемкин переслал ей через Елагина записку: «У тебя, матушка, перебывало уже пятнадцать кобелей, а мне честь дороже, и шестнадцатым быть никак не желаю».

Кто читал роман, наверняка помнит исполненную историзма сноску: мол, это письмо было известно среди современников. Архив ЧБС (чья-баба сказала)? Очень похоже, что так.

Интересно, это что же, государыня сама распространила такое письмо в светском обществе, чтобы оно стало известно современникам?

Не было подобного письма, да его и не могло быть в природе, потому что, во-первых, Григорий Александрович Потемкин был человеком высочайшей культуры и никогда бы не позволил такого хамского обращения к женщине вообще, а тем более к императрице, которую, кстати, искренне уважал с первых лет знакомства; во-вторых, ни одна настоящая, уважающая себя женщина не стерпела бы такого оскорбления, да к тому же еще и незаслуженного – в «Чистосердечной исповеди» она откровенно и честно рассказала, с кем и по какой причине имела любовные связи.

Она написала, что не пятнадцать, а третья доля от сих! Даже такое написать женщине нелегко. Но она писала своему избраннику, причем, как показало время, действительно избраннику всей ее жизни.

Интересно, что свидетельство современника, причем иностранца, дошедшее до нас, тоже опровергает ложь о якобы пятнадцати любовниках.

В 1770–1772 гг. французский дипломат Оноре-Огюст Сабатье де Кабр был поверенным в делах при дворе императрицы Екатерины Второй.

Екатерина II.

Художник А. Рослин

В своем донесении в Париж он писал о государыне:

«Не будучи безупречной, она далека в то же время от излишеств, в которых ее обвиняют. Никто не мог доказать, что у нее была с кем-нибудь связь, кроме трех всем известных случаев: с Салтыковым, с польским королем и с графом Орловым».

Сабатье де Кабр не назвал Васильчикова, потому что, вероятнее всего, просто не застал его, ведь он был в России до 1772 года.

Фраза «никто не мог доказать» говорит о многом. Да, все, что выдумывали о связях Екатерины, на поверку оказалось клеветой.

Ну а теперь остановимся на обвинении в фаворитизме после 1776 года. В 1774–1776 годах рядом с императрицей был Потемкин – тут разночтений нет.

Ну а далее… Каких только гадостей не навыдумывали. Иные авторы, забыв о чести и совести, со знанием дела списки фаворитов составляли.

Не будем разбирать эти списки – противно. Однако навскидку проверим хотя бы один факт. Возьмем так называемого фаворита, наиболее известного своим именем. Вот что говорится о нем в Интернете.

Начало таково:

«Правление Екатерины II было омрачено не только многочисленными социальными проблемами в стране, но и тем фактом, что фаворитизм достиг невиданных до этого времени масштабов».

Ну а далее приводится длинный список, неведомо кем составленный, а финал великолепен!

Несколько слов в заключение.

Фавориты Екатерины II, бывшие в основном адъютантами Светлейшего князя Потемкина, стали сменять один другого. Некоторые из них, наподобие будущего героя Отечественной войны Алексея Петровича Ермолова, получили известность и народную любовь…»

Ну и еще один перл, для закрепления:

«Фавориты Екатерины II, получившие наибольшую известность: Алексей Петрович Ермолов (будущий герой войны с Наполеоном), Григорий Александрович Потемкин (великий государственный деятель той эпохи) и Платон Зубов, последний фаворит Императрицы…»

Ну и, конечно, указаны годы, когда Ермолов состоял в фаворитах. Это 1783–1786 годы.

Что ж, характерный образчик клеветы. Алексей Петрович действительно стал героем Отечественной войны 1812 года. Да и не только этим он знаменит. Немало подвигов на его счету.

Ну а первый «подвиг», если верить клеветникам государыни, он совершил в 6 лет от роду. И совершал его на протяжении трех лет, то есть пока ему не исполнилось 9 лет. Да, да… Герой Отечественной войны 1812 года Алексей Петрович Ермолов родился в 1777 году и ко времени, указанному пасквилянтами, ему исполнилось шесть лет.

Можно было бы еще разобрать ложь о Милорадовиче и других, да только зачем занимать внимание читателей этакой дребеденью.

Часто любители сплетен и хулы на великих деятелей прошлого любят, когда им это выгодно, требовать, к примеру, а вот докажите, что Иоанн Грозный сына не убивал? Но ведь сначала следовало бы доказать, что государь своего сына убил. А таковых доказательств в природе нет. Есть выдумки папского шпиона Антонио Поссевино, секретаря генерала ордена Общества Иисуса, папского легата в Восточной Европе и первого иезуита.

Клевета была подхвачена шпионом германского императора Генрихом Штаденом, а спустя годы растиражирована некоторыми недобросовестными русскими историками «по свистку из-за бугра».

Точно так же и здесь. Ни одного документального свидетельства о том, что некоторые генерал-адъютанты императрицы Екатерины II были ее любовниками, нет. Так и говорить не о чем. Мы не можем утверждать, что ничего не было. Да ведь то, что было, это дело самой государыни…

То же самое можно сказать и о других всевозможных пасквилях.

Возьмем сплетню об истопнике, превращенном в постели Государыни в графа Теплова.

В течение двадцати лет занимаясь исследованием золотого века Екатерины, опровергая сплетни, домыслы и клеветы, я так и не добился от своих оппонентов хотя бы одного достоверного документа, подтверждающего их сладострастные выдумки. Понятно, что пасквилянты, а все они в большинстве своем обличьем своим напоминали особей мужского рода, именно потому с таким сладострастием заглядывают под чужое одеяло, что сами им в силу определенных патологий под одеялом собственным делать нечего.

Что касается клеветнических нападок на императора Павла I, то они относились в основном к его государственным деяниям, его поведению, его характеру. На «материю любви» у пасквилянтов просто, видимо, сил не хватило. Да ведь и было-то не так уж много зацепок.

Известно, что в молодости у Павла Петровича был роман с некоей Софьей Ушаковой, причем от этого романа родился сын, которому дали имя Симеон Афанасьевич Великий, причем был этот Симеон, старший из сыновей Павла, как две капли воды похож на старшего сына, рожденного уже в браке с Марией Федоровной, Александра Павловича. Об этом я подробно рассказал в книге «Любовные драмы у трона Романовых».

Были романы и в бытность Павла Петровича императором. Особенно любопытен роман с необыкновенной красавицей Анной Лопухиной в 1798 году. Николай Александрович Саблуков рассказал о развязке этого романа:

«Для нее было устроено особое помещение, нечто вроде дачи, в которую Павел мог легко пройти из «Розового павильона», не будучи никем замеченным. Он являлся туда каждый вечер, как он вначале сам воображал, с чисто платоническими чувствами восхищения; но брадобрей и Лопухин-отец лучше знали человеческую натуру и вернее смотрели на будущее. Им постепенно удалось разжечь чувства Павла к девушке путем упорного ее сопротивления желаниям Его Величества, что, впрочем, она и делала вполне искренно, так как, будучи еще в Москве, она испытала довольно серьезную привязанность к князю Гагарину (Павел Гаврилович Гагарин (1777–1850), впоследствии генерал-адъютант, а позднее директор инспекторского департамента. – Ред.), служившему майором в армии и находившемуся в Италии, в войсках Суворова. Однажды, в один из вечеров, когда Павел оказался более предприимчивым, чем обыкновенно, Лопухина неожиданно разрыдалась, прося оставить ее, и призналась государю в своей любви к Гагарину».

Что можно было ожидать от отвергнутого влюбленного? Каких только примеров нам не дает история, сколько романов написано на Западе, в которых отвергнутые короли, бароны, герцоги расправлялись с неподдающимися их власти возлюбленными. Но Павел Петрович был православным русским Государем, был человеком чести, долга и достоинства, что доказал и в сложившейся ситуации. Обратимся снова к тому, что рассказал Н.А. Саблуков:

«Император был поражен, но его врожденное благородство тотчас проявило себя. Он немедленно же решил отказаться от любви к девушке, сохранив за собою только чувство дружбы, и тут же захотел выдать ее замуж за человека, к которому она питала такую горячую любовь. Суворову немедленно посланы были приказания вернуть в Россию князя Гагарина. В это самое время последний только что отличился в каком-то сражении, и его потому отправили в Петербург с известием об одержанной победе.

Я находился во дворце, когда князь Гагарин прибыл ко двору, и вынес о нем впечатление как об очень красивом, хотя и невысокого роста, человеке. Император тотчас же наградил его орденом, сам привел к его возлюбленной и в течение всего этого дня был искренне доволен и преисполнен гордости от сознания своего действительно геройского самопожертвования.

И вечером на “маленьком дворцовом балу” он имел положительно счастливый и довольный вид, с восторгом говорил о своем красивом и счастливом сопернике и представил его многим из нас с видом искреннего добродушия. Со своей стороны, я лично ни на минуту не сомневался в искренности Павла, благородная душа которого одержала победу над сердечным влечением».

Широко известна любвеобильность императора, которого мы знаем под именем Александра I, а на самом деле являющегося тем самым внебрачным сыном Павла Петровича – Симеоном Афанасьевичем Великим.

А вот другой сын Павла – четвертый по существу, но третий по старшинству среди рожденных в браке – Николай Павлович, вступивший на престол в суровые для России дни декабря 1825 года, был примерным семьянином. Этого не скажешь о сыне императора Николая I Александре Николаевиче, любовные приключения и драмы которого начались в ранней юности и продолжались вплоть до последних лет жизни и царствования. Но о нем разговор особый. Ему будет посвящена очередная книга серии «Любовные драмы», приуроченная к 200-летию со дня рождения императора Александра II.

Таким образом, можно сказать, что среди государей дома Романовых далеко не все были примерными семьянинами. Мы не вправе вообще судить наших предков, тем паче государей, ибо, если взять за основу заповедь «не суди, да не судим будешь», любое осуждение греховно.

Святитель Дмитрий Ростовский прямо указывал, что хула на царя – Помазанника Божьего – есть хула на Господа. Напомним что он писал: «Как человек по душе своей есть образ и подобие Божье, так и Христос Господень Помазанник Божий, по своему Царскому сану есть образ и подобие Христа Господа. Христос Господь первенствует на Небесах, в Церкви торжествующей, Христос же Господень по благости и милости Христа Небесного предводительствует на Земле, в Церкви Воинствующей».

А потому прикасаться к личной жизни государей необходимо с особыми осторожностью и тактом. Тем более, очень многим поступкам, которые обычно подвергаются осуждению теми, кто, по словам Чичагова, не может похвастаться своим благочестием, есть вполне понятные объяснения.

Русские государи после Петра I не имели права выбора себе невесты, подобно тому, как выбирали свои вторые половинки их предшественники. Это накладывало особый отпечаток.

Ведь даже императрице Елизавете Петровне была уготована подобная же участь. Ей назначили в женихи епископа Карла Любского. Даже обручение прошло. Но жених умер. Других достойных кандидатов никак не могли подобрать. И тогда она сама сделала выбор, но она не имела права заключить официальный брак, да и претендент ее не мог иметь никаких прав на то, чтобы стать с нею на один уровень иерархии. Это ведь только один Петр позволял себе и создавать нелепые законы и не выполнять их, если касались его лично, но шли в разрез с его личными желаниями.

Введенное Петром I правило, по которому наследники престола обязаны были брать себе в жены зарубежных принцесс прежде всего из земель немецких, почитателями Петра выставляется как высшее благо для России и как мудрость преобразователя.

На деле же все получается несколько иначе. Посмотрите, ведь ни одну из супруг императоров России послепетровского периода не убили и не отравили. Покушались на императрицу Екатерину Великую, но не как на супругу императора, а именно как на государыню. Ну а что мы видим в доме Рюриковичей? Пытались извести Софию Палеолог, супругу Иоанна III, отравили Елену Васильевну Глинскую, правда, отравили, когда ее супруг уже был отправлен отравителями в мир иной и она держала Московию в твердых руках. Отравили любимую жену Иоанна Грозного, «мою юну», как он с любовью писал о ней, а затем травили всех, кого царь пытался взять в жены, чтобы упрочить престолонаследие.

В. Манько в книге «Брачные союзы дома Романовых» пишет:

«Петр I Алексеевич, укрепляя международный авторитет растущего государства, стремился к установлению близких связей своего царствующего дома с правящими династиями европейских стран, и в частности с владетельными фамилиями германских земель. Великий преобразователь эту линию проводил целенаправленно и активно».

Ну и приводятся примеры:

«Свою идею русский монарх начал осуществлять с собственного сына Алексея: 11 октября 1711 года в саксонском городе Торгау состоялась свадьба царевича с немецкой принцессой Софией-Христиной-Шарлоттой Брауншвейг-Вольфенбюттельской, внучкой герцога Брауншвейгского. Свою старшую дочь, цесаревну Анну, Петр I отдал за герцога Карла-Фридриха Голштейн-Готторпского и намеревался сосватать младшую дочь, цесаревну Елизавету, за наследника французского престола. Племянница императора, дочь его старшего брата Иоанна царевна Анна, по инициативе Петра I была сосватана за герцога Курляндского Фридриха Вильгельма, племянника прусского короля».

Установление близких связей? В том ли причина? Мы увидим, насколько призрачны надежды на то, что подобные связи как-то повлияют на отношения между странами. Нет, тут задача была иная. Женить русских государей на немецких принцессах было необходимо для того, чтобы держать в узде Русскую землю. Другое дело, что темные силы Запада всегда были, по определению Пушкина, невежественны в отношении России, а потому ничего у них не выходило. Широта, простор, глубинная мощь России ломали планы. Принцессы быстро становились поистине русскими. Кроме того, они безусловно понимали, что всякое содействие Западу в конце концов обернется против их же детей, а потому становились патриотками России. Мы еще убедимся в этом на примере семьи императора Николая II.

Пока же обратим внимание лишь на один важнейший момент. Не всегда выбор родителей совпадал с желаниями цесаревичей и великих князей. Другое дело, что члены царствующего дома покорно принимали волю родителей и законы страны. Но известно немало любовных драм, вызванных этими вот обязаловками. Ведь и несчастный брак будущей императрицы Екатерины Великой тому пример, и супружество ее внука Константина Павловича, и многие другие.

Поэтому государи не только не заслуживают осуждения – они скорее достойны всяческого сочувствия.

Вернемся к судьбе великого князя Александра Александровича – сына императора Александра II и будущего отца будущего императора Николая II. В результате внезапной смерти старшего брата он стал цесаревичем. Очень сомнительно, что он мог бы устроить свое счастье с княгиней Мещерской, даже оставаясь великим князем. Ведь его младшему брату не позволили построить семью с Александрой Васильевной Жуковской. И все же надежда была… Ну а у цесаревича жениться не на иностранной принцессе не было ни единого шанса.

Тут есть еще одна тайна, которая объясняет резкое неприятие Александра Александровича женитьбы на принцессе Дагмаре.

Как-то осталось за кадром, что помолвка цесаревича Николая Александровича с принцессой и их путешествие не прошли даром. Красавец цесаревич сильно тронул сердце принцессы. Ну и… Есть серьезные основания полагать, что она оказалась, как говорят, в интересном положении.

Все произошло стремительно. Принцесса оставалась без жениха, да в таком положении! Что делать? Конечно, императорская чета чувствовала свою ответственность, конечно, было понятно, что принцесса оказывалась опозоренной.

Ну и началось давление на сына. А он в каком положении?! Жениться и сразу получить сына своего старшего брата в наследники престола? Как уж там решался вопрос, сказать трудно, но решился он, видимо, не без твердого условия самого цесаревича. Наследником престола должен быть его собственный сын. Ну а судьба сына умершего цесаревича Николая Александровича и его невесты – будущей супруги Александра Александровича малоизвестна. Существует предание, что он жил под именем графа Крымова. Что ж, история уже знала Симеона Великого, который обратился волею темных сил в императора России.

Разумеется, эту историю попытались скрыть, причем небезуспешно. Она редко всплывает в литературе, а между тем, если бы история имела сослагательные наклонения, то, представьте, что было бы, если бы Россией правил не Александр Александрович, а Николай Александрович? Тогда бы он стал Николаем II, и, как знать, каким путем развивались события?

Оставим за кадром приведенную выше историю. Она достаточно хорошо изложена в работах исследователя тайной истории царской семьи Сергея Жиленкова, выпустившего ряд книг на эту тему, впрочем, оставшихся незамеченными.

Дочь датского короля Мария-София-Фредерика-Дагмар осталась одна, потеряв жениха, к которому уже успела привязаться. Существует предание, что в последние минуты или, может, часы своей жизни сын императора Александра II Николай Александрович взял за руки своего любимого брата Александра и свою невесту, которую звал, так как звали ее в семье – Минни – и соединил руки.

Александр очень сильно переживал смерть любимого брата. В дневнике он записал:

«Плакал, как ребенок, так сделалось грустно снова, так пусто без моего друга, которого я любил всех более на земле и которого никто на свете мне заменить не может, не только теперь, но в будущем. С ним я разделял и радость, и веселье, от него ничего не скрывал и уверен, что и он от меня ничего не скрывал. Такого брата и друга никто из братьев мне заменить не может, а если и заменит его кто отчасти, то это Мать или будущая моя жена, если это будет милая Dagmar».

Но сердце все еще было занято княгиней Марией Мещерской, а потому мысли о Дагмаре были мимолетными, навеянными тяжелыми переживаниями.

Да и сама Дагмара, несмотря на свое весьма затруднительное положение, не спешила давать свое принципиальное согласие, когда слышала о замыслах родителей – своих и ушедшего жениха. Умом понимала, что любимого не вернешь, да сердце не хотело забывать его.

Принцесса Дагмар

Одним словом, и Александр не очень-то хотел выполнять молчаливый завет брата, и невеста поначалу противилась ему.

О состоянии Александра Александровича, о его раздумьях говорят записи в дневнике:

«…Будет лучше, если я откажусь от престола. Я чувствую себя неспособным быть на этом месте, мне страшно надоедает все, что относится до моего положения. Я не хочу другой жены, кроме как М.Э. Это будет страшный переворот в моей жизни, но если Бог поможет, то я буду счастлив с Дусенькой и буду иметь детей…»

Между тем давление родителей не прекращалось. Поначалу оно было умеренным. Цесаревича убеждали в необходимости женитьбы. Но в конце концов государь-отец не выдержал. При очередном разговоре он встал, и уже твердо, с нотками гнева заявил:

– Русский государь не принадлежит себе и не имеет права на «хочу» или «не хочу». Ты забываешь о своем долге! Я надеялся, что ты поймешь меня, и говорил с тобой как с другом. Но ты вынуждаешь говорить с тобой как с подданным своего государя. А потому повелеваю тебе ехать в Данию. А княжну Мещерскую придется выслать из столицы.

Воля родителей священна. И Александр Александрович, волею судьбы превратившийся в наследника престола, вынужден был отправиться в Копенгаген, чтобы сделать официальное предложение.

Встреча оказалась суховатой. К душевному неприятию спешного замужества прибавлялось и то, что до Дагмары доходили слухи о горячей любви цесаревича к княгине Мещерской. Ну что же это за жених, сердце которого принадлежит другой?

Поначалу встречи были прохладны. Но вдруг, словно чудо произошло, молодые люди почувствовали расположение, а затем и влечение друг к другу. И неудивительно – принцесса была не только красива, но и умна, начитана, умела вести беседу. С нею было интересно. Ну а уж русский богатырь Александр Николаевич не мог не растопить женского сердца.

Десять дней цесаревич пробыл в столице Дании, а когда настала пора уезжать, почувствовал, что по-настоящему полюбил Дагмару. Произошло объяснение. Она призналась в том, что чувства его далеко не безответны.

А спустя три месяца принцесса приехала в Петербург, состоялись обручение и православное крещение, по которому невеста наследника престола стала Марией Федоровной.

Это была необыкновенная женщина. Императрица не гнушалась хозяйственных дел. В воспоминаниях фрейлин можно найти удивительные факты, свидетельствующие о том, что она сама готовила, даже, случалось, сама чистила картошку. Сама ремонтировала одежду супруга. Балов и светских вечеров не любила, предпочитая им уют семейных вечеров.

Более всего супруги любили заниматься с детьми. Александр Александрович брал детей на свои богатырские плечи, а Мария Федоровна возила их по полу на широком шлейфе платья.

В такой доброй, теплой обстановке рос будущий император Николай II Александрович Романов.

И еще есть одно уточнение.

Династия Романовых в прямом мужском поколении пресекалась со смертью Петра II, а в прямой женской линии – со смертью императрицы Елизаветы Петровны. Но фамилию Романовых носили Петр III, его жена Екатерина II, их сын Павел I и его потомки.

Биограф отмечал:

«Новой генеалогической ветвью в династии Романовых явилось потомство императора Павла I, сына Екатерины Второй. От брака с принцессой Доротеей Вюртембергской, находившейся в родстве с прусским королем Фридрихом II, у него было десять детей. Достаточно отметить, что старшая дочь русского монарха Елена Павловна была замужем за принцем Мекленбург-Шверинским Фридрихом Людвигом; другая дочь Мария являлась супругой Карла Фридриха, великого герцога Саксен-Веймарского, а Екатерина – в первом браке супругой принца Гольштейн-Ольденбургского Георга и во втором замужем за Вильгельмом I, королем Вюртембергским. Старший сын Александра III, последний российский император Николай II, был женат на дочери Людвига IV Гессен-Дармштадского. За время своего существования дом Романовых имел родственные связи с влиятельными династиями восьми европейских государств (Германия, Австро-Венгрия, Великобритания, Нидерланды, Греция, Швеция, Румыния, Черногория). Из названных стран наиболее тесными и исторически очень продолжительными были династические связи с представительными домами Германии».

Преобразователь земли Русской в поганую Европию действовал во имя Запада, и не было в его замысле ничего даже чуточку человеческого. Конечно, бывали случаи, когда бракосочетания цесаревичей и великих князей совершались по любви, а сколько было горя, сколько драм?! Мы увидим в последующих главах сколь удачным оказался выбор цесаревича Николая Александровича, кем стала для него принцесса Алиса. Но начиналось все с разлуки с любимой, с которой ему довелось встретиться после тяжелого объяснения еще раз…