Текст книги "Когда умолкает кукушка"

Волк зарычал от ярости. От этого утробного рыка, в котором не осталось ничего человеческого, у Алены каждый крошечный волосок встал дыбом, и она отшатнулась от зверя.

– Жаль вам, да, что не съели меня сразу? – беспомощно пошутила она.

– Отвррратительно.

– Согласна. Я бываю язвой. Если бы промолчала, сошла бы за умную. Вы не обязаны разыскивать нас в трещинах между мирами, вам вполне хватает работы в собственном мире. Если вы действительно уснули и нечаянно сюда притянулись, так вы проснетесь, а сон забудется – не сразу, может, постепенно, но забудется. Сны ведь всегда забываются. Надо перевернуть подушку прохладной сторо…

– Неверрроятно. У вас рот никогда не закрывается?

Алена поспешно прихлопнула челюсть.

Дождь почти не попадал под дерево, но порывы грозового ветра все-таки приносили с собой воду и щедро плескали ее на одежду девушки. Джинсы не промокали, а вот легкая ситцевая рубашка, подмокшая еще раньше, быстро стала зябкой. Волколак с его густой шерстью, казалось, не замечал этих неудобств. Он улегся, вытянув передние лапы и положив на них голову, и даже прикрыл глаза.

Алена осмотрела себя критически. Дыра на колене штанов могла еще сойти за дизайнерское решение. Намокшая рубашка не слишком эстетично липла к груди, тем более что бюстгальтером она пренебрегла. Волосы после дождя станут точно как овечьи кудряшки. А это… а это что такое у нее на тыльной стороне руки?

– Мама, – сказала она шепотом.

– Что такое? – устало поднял голову Федор.

– Это что? Этого у меня не было!

Она потрясла рукой перед волчьей мордой.

– Перестаньте дергаться, дайте посмотреть.

Растопырив пальцы, она и сама вглядывалась в чудной рисунок, проступивший на тыльной стороне запястья. Это была черная летучая мышь.

– Татуировка. Хотите сказать, что раньше у вас ее не было?

– Не было, конечно. Я не моряк и не заключенный!

– Современным девушкам нравятся тату. Лепят их куда ни попадя. И на шею, и на поясницу.

– Я не такая.

– Я вижу, – скептически произнес зверь.

– Это она мне поставила!

– Кто?

– Летучая Мышь. Она тут… э… работает.

– Работает в промежуточном мире между жизнью и смертью. Правильно я вас понимаю?

– Ну я не уверена, что там дальше смерть. Может, другая жизнь.

– Прекрасно. И кем же она работает в промежуточном мире между жизнью и жизнью?

– Смотрителем, – с запинкой отвечала Алена. – Она на самом-то деле не летучая мышь. Это я так воспринимаю.

– Этот рисунок трудно воспринять как-то по-другому.

Стилизованная летучая мышь широко распахнула крылья на кисти руки, и Алена не могла понять, как не заметила ее раньше. Если не принимать во внимание то, что раньше картинки там просто не было.

– Завуч вышибет вас из школы, – хмыкнул волк.

– Если я туда вообще вернусь когда-нибудь.

Обессилев, Алена сползла по стволу дерева и опустилась на траву. Она представила себе лицо Василисы Карловны, и ее вдруг охватил безудержный хохот. Она смеялась долго, разве что не каталась по земле. Волк дружелюбно скалился рядом.

– Так-то лучше, – наконец заметил он.

– Лучше, чем что?

– Лучше, чем строить из себя строгую училку, вещь в себе, человека в футляре.

Алена задохнулась от возмущения, но тут же снова прыснула.

– В футляре, да?

– Ладно, – сказал Федор строго. – Теперь давай вспоминай, как оборотням перекинуться обратно.

– Перекинуться?

– Стать снова человеком. Что для этого надо сделать? Мне немного надоел этот облик.

– Я преподаю английский, а не литературу, – напомнила она.

– Мне по фигу. Делать что?

– Насколько я припоминаю сказки… Удариться об землю?

– Это как? Лапы убрать из-под себя и брюхом шлепнуться?

Он попробовал это проделать, чем дал ей новый повод покатиться со смеху.

– Нет, погоди. Кажется, так превращались птицы. С размаху бились об пол. Со зверями должен быть другой способ.

– Ну?

– Ты как волком-то стал?

– Я спал!

– И?

– И…

Он прикрыл глаза.

– Упал.

– С чего? С кровати?

– С краю.

– С краю чего?

– Без разницы.

– Ну… ты что сделал? Перекатился, наверное, через край. Кажется, оборотни перекатываются. Попробуй через бок перекатиться. Или там через голову перекувыркнуться.

– Будь я человеком, я бы перекувыркнулся, – пробурчал волк, но послушался.

Безрезультатно. Хотя и комично.

Алена покачала головой.

– Наверное, переворачиваться надо через что-то. У тебя же было что-то. Какой-то край.

– Ну.

– Перевернись через что-нибудь.

– Например?

Алена подняла с земли ветку, не вынесшую предгрозовых порывов ветра.

– Вот хотя бы через это.

Она положила ветку перед собой на траву и отступила. Мохнатый зверь улегся на брюхо, оттолкнулся лапами и перекатился через прут.

И встал на ноги.

– Здравствуйте, Федор, – пролепетала Алена.

– По-моему, только что ты мне говорила «ты», – напомнил он, отряхивая брюки.

Глава 5

В человеческом облике Федор оказался несколько выше Алены. С новой точки зрения ему были видны ее упрямые кудряшки и не менее упрямые глаза. Серые.

На влажную рубашку он благоразумно решил не обращать внимания.

Сам он был сухим: волчья шкура надежно защитила его от дождя, без нее ему даже стало холодно и неуютно. Но стоять на своих двоих было все же приятнее.

– Так, Алена, давай сначала, – скомандовал он. – Ты должна найти – кого и сколько человек?

– Уже не думаешь, что спишь?

– Думаю. Но что зря время терять. Попробовал взлететь – не получается. Значит, посвятим оставшиеся минуты сна делу. Итак?

Алена прерывисто вздохнула.

– Я не знаю точно, сколько человек.

– Давай выкладывай то, что знаешь.

Дождь к тому времени закончился, и Алена рискнула выбраться из-под дерева, пошла неторопливо, куда глаза глядят. Федор с деловым видом зашагал рядом. Ионизированный воздух был полон особым запахом грозы, ароматом лесных цветов, листьев, ягод, дыханием влажной земли. Голова от него шла кругом.

– Что я знаю. Я попала сюда вслед за Лизой. Это потерявшийся ребенок. Честно говоря, я ее не помню, потому что это не мой ребенок. Но никто другой за ней сюда не кинулся. Так что, наверное, это моя задача – вернуть ее.

– У нее никого другого и нет, – сказал он. – Девочка сирота.

– Тем более. Я забыла. Вот. Далее я встретила существо, которое постоянно обретается в этой расщелине между мирами. Она поддерживает жизнеспособность…

Алена запнулась.

– Говори.

– Да ты будешь смеяться. Дело в том, что тут все не такое, каким кажется. Например, это существо я видела как летучую мышь. А она сказала, что на самом деле она вовсе не мышь, это я так вижу и «декодирую».

– Декодируй дальше, слушаю. Смеяться не буду.

Разразиться смехом ему и в самом деле сейчас хотелось меньше всего на свете.

– Представь себе, что душа, покидая наш мир, куда-то отправляется. Слышал, наверное, выражение «свет в конце тоннеля»?

Он кивнул.

– Душа летит по воображаемому тоннелю. Мышь помогает поддерживать в рабочем состоянии стены этого… тоннеля. Ну это я так представляю себе, поэтому так и видится. Понятно?

– Вполне.

– Или ты со мной просто не споришь, потому что сумасшедших нельзя злить? – вдруг вскинулась Алена.

– Ты ведешь себя достаточно разумно, – успокоил он ее. – Чего только не бывает на иррациональной территории сна.

Она топнула ногой. Потом зашагала вперед.

– По словам Летучей Мыши, полет в пересчете на наше время длится около сорока дней. Отсюда это число во всех суевериях, в обрядах, поминки и всякое такое разное.

– Принято.

– Если кто-то вылетает из «тоннеля» и остается в этом мире более чем на сорок дней, происходит что-то страшное. Как я поняла, его душа теряется. Рассыпается. Уничтожается. Поэтому задерживаться здесь нельзя.

– Что-то в этом есть.

– Я найду не только Лизу… тем более что я ее не узнаю.

– Я узнаю.

– Летучая Мышь сказала, что я найду несколько таких заблудших душ. И что я должна им помочь направиться «туда или сюда», что бы это ни значило.

– А что это может значить?

– Понятия не имею.

– Ну, – рассудил Федор, – если это транзитный мир, значит, кого-то в мир живых, а кого-то – туда, куда направляются души умерших.

– Логично. Но не знаю…

– То есть кто-то попал сюда случайно живым, как ты и Лиза, а кто-то умер, но по какой-то причине вылетел из единого потока и застрял тут. Потерял ускорение.

– Ну… наверное.

– Прекрасно. Какие затруднения могут возникнуть на этом пути? – спросил Федор.

Избавившись от облика волколака, он чувствовал себя в своей тарелке. Задача поставлена, ответственный назначен (что подтверждено печатью в виде летучей мыши на руке), теперь остается выполнять.

– Первое – это их разыскать. Сколько я тут брожу, встретила пока только тебя, а ты уверен в том, что ты тут просто сны смотришь.

– Искажаешь факты. Кроме меня, ты встретила тут еще Летучую Мышь. Второе?

– Второе… По-моему, Летучая Мышь говорила, что они сами себя не помнят, примерно как я. Я должна их разыскать, каким-то образом определить, живые они или мертвые, придать им ускорение, чтобы летели по своему курсу. Как? Вообще не представляю. Я понимаю тут не больше… вон тех камней. Они тут хотя бы от веку стоят. А меня занесло недавно.

Она пнула камушек.

– Так это ты так все вокруг декодируешь, да? – Федор повел рукой, указывая на мокрые деревья.

– Видимо, да. Мысленно отливаю в знакомые формы.

– А на самом деле что?

– На самом деле все тут непостижимо человеческому разуму.

Тяжелые тучи развеялись, на синем небе остались лишь невинно-белые, как младенцы, облака. Мокрые, глянцевые листочки берез перекидывались солнечными зайчиками. Сосны, как мачты, возносились вверх, стряхивая лишние капли. Под ногами стелился ковер из белых и палевых прошлогодних иголок и черных листьев, шишек и полупрозрачных кусочков коры, похожих на причудливые венецианские маски из папиросной бумаги.

– Ага. Хорошо. Значит, я вижу тут то, что ты надекодировала. Сосны, березы – ты их видишь?

– Да.

– И я их вижу. Красиво ты навоображала.

– Привычно для российской средней полосы, по крайней мере.

– Значит, это ТЕБЕ тут все снится, а я случайно забрел?

Алена невесело улыбнулась.

– Мне приятно так думать, но… мне уже не снится.

– Чем докажешь?

Она пожала плечами:

– Женская интуиция, если угодно.

– Женскую интуицию к делу не подошьешь.

– К делу? – она повернулась и посмотрела ему в глаза. – Ты следователь, что ли?

– Бывший, – не стал отпираться он.

– Я не справлюсь.

– Конечно, справишься. Вон у тебя какая красота на руке проявилась.

Алена воззрилась на тату.

– И что она мне дает?

– Не знаю. Ты же тут… декодируешь.

– А сказал, что не будешь смеяться!

– Я и не смеюсь.

Хотя ему понравилось, когда смеялась она. Заразительно, как ребенок. Ему хотелось бы ее снова рассмешить, чтобы можно было присоединиться к ней: в облике волколака он не вполне понимал, как именно издавать подобные звуки. Только скалился, но кто знает, насколько волчий оскал напоминает улыбку.

А вот просыпаться ему совсем не хотелось. Однако сон вдруг посыпался битыми пикселями, и он успел увидеть только растерянное лицо Алены (что ей почудилось в этот момент?) – и пришел в себя на собственной постели.

Настырно звонил телефон.

«Ну это нечестно!» – вскричала Алена. Почему-то про себя, хотя можно было и вслух: все равно она была одна в этом затерянном мире. Можно было орать непристойности, пинать деревья, валяться по траве. Бегать нагишом, в конце концов.

Федор исчез, как будто его и не было. Наверное, и в самом деле спал и вдруг проснулся. А она уж было поверила, что кто-то пришел на подмогу.

Ну откуда? Она всю жизнь была сама по себе. Нет, не так: иногда рядом находились друзья, приятели, но недолго всем им было по пути с ней. Всю жизнь она только на себя и могла рассчитывать.

Ей было привычно это чувство. И, пожалуй, даже удобно, как удобны бывают растоптанные по ноге туфли.

Но Федор… тот, кто всегда берет ответственность на себя и не отлынивает от тяжелой работы. Она восхищалась преданностью волонтеров поискового отряда, их волей, выносливостью. Как соблазнительно было представить, что сам командир ПСО будет ей помогать, хотя бы и в образе волка-оборотня.

И сейчас она готова была расплакаться. Не от жалости к себе – от досады, что так легко поверила, что будет не одна.

Хотя… это ведь она сама забралась сюда, откуда умирать некуда. А Федор просто неотрывно думал о них с Лизой, вот ему и приснился сон. Не более чем сон. Странный, с превращениями, с грозой, ну и что же.

Алена всхлипнула и подавила рыдания.

Ладно, ей надо идти дальше.

Что делают миновавшие Вещий Камень люди, когда не знают, куда идти? Баба Яга, кажется, давала им клубочек, который ведет их туда, куда нужно? Ей вот Летучая Мышь ничего не дала, если не считать татуировки.

Но ведь это ее сказка.

Алена огляделась. Может быть, вместо клубочка сработает что-то из подручных материалов? Что-нибудь, что катится. Камень или шишка? Камню она интуитивно верила больше, но надо найти подходящий, округлый.

Искать пришлось недолго. Серый камень с красными прожилками лежал неподалеку. Алена подняла его, погладила и наудачу швырнула вперед.

Камень покатился, и она пошла за ним.

Глава 6

Впереди показались заросли кустарника, за которыми сверкала гладь спокойной речки. Прямо к ней спускались плакучие ивы, полоскавшие космы в воде.

Понятно, что камень покатился вниз, к реке, и уверенно нашел широкий деревянный мостик. Торопясь за своим сказочным навигатором, Алена мимолетно задумалась, какими волшебными свойствами может обладать вода в этой реке, но проверять было некогда. И неохота.

Преодолев мост, камушек вопреки законам физики покатился вверх по холму. Алена поспевала за ним с трудом.

После подъема камень покатился дальше по высокому берегу и вдруг остановился. Алена старательно следила за ним и временами почти бежала, чтобы не отстать, поэтому возникший прямо перед ней прелестный бирюзовый особняк в стиле эклектика, с изящными белоснежными колоннами и полуротондой, застал ее врасплох. Разинув рот, Алена рассматривала это здание – если верить Летучей Мыши, порождение ее собственного внутреннего мира, однако такое, какого она никак не ожидала тут встретить. Скорее, по логике событий, можно было рассчитывать на то, что она натолкнется на избушку на курьих ножках или, на худой конец, на мрачный готический замок на скале. Но нет, особняк сиял перед ней, как свадебный торт. Возможно, не одна она «декодировала» это пространство и хозяин дома также употребил свое воображение?

«Здесь никто не живет, – говорила ей Мышь, – только работают некоторые».

Предположим, тут временно обретается один из Алениных клиентов, тех душ, что застряли в междумирье.

По первому впечатлению можно сказать одно, заключила Алена. А именно: бывает и хуже.

Она поднялась по скругленной коричневой лестнице и оказалась в декоративной полуротонде, с которой открывался головокружительный вид на речку.

«У кого-то отличный вкус! – восхитилась она. – Спорим, я сама бы до такого ни в жизнь не додумалась. Вот что значит dream big, мечтай по-крупному. Куда мне до него – я-то в мире, который якобы полностью вижу так, как диктует мой мозг, до сих пор гуляю босиком!»

Босые ноги не смущали ее на пляже и в сыром лесу, но на изысканной плитке, выложенной в сложный узор, они смотрелись не очень. Впрочем, она сюда пришла не в гости, а чтобы спасти хозяина усадьбы. Так что не пристало и ему слишком уж капризничать.

Она приблизилась к двери, взяла молоток, о котором раньше лишь читала (и что-то страшное… у Гофмана, кажется), и постучала им по специальной металлической пластинке.

Интересно, хозяин намечтал себе слуг или нет? Вряд ли. Каждый слуга – новая потерянная душа. Или тут слуг можно так создавать, из воздуха? Ведь в них главное – функционал. Вот как робот-пылесос.

Дверь отворилась. На пороге стоял человек. Алена выдохнула с облегчением. После гигантской Летучей Мыши и волколака можно было всякого ожидать.

– Вот я вас нашла, – сказала она весело.

– Простите?

– Мы не знакомы, конечно.

– Не припомню.

Высокий незнакомец был одет под стать усадьбе. Бежевый костюм, скорее всего, льняной (но ни капельки не мятый), сидел на нем, как будто был сшит по мерке. Алена заметила цепочку от часов, спрятанных в карман жилетки. Мягкий взгляд голубых глаз и соломенные волосы гармонировали с основным впечатлением: ровного, светлого тона.

– У вас прекрасный дом, – проговорила Алена учтиво. – Разрешите войти?

Она обогнула хозяина и просочилась внутрь.

В конце концов, на пороге работать невозможно.

– Видите ли, леди, – задумчиво сказал хозяин. – Я не припоминаю вашего имени.

– А свое припоминаете?

Она ошеломленно разглядывала тяжеленную хрустальную люстру, и небольших бронзовых рыцарей, держащих пики с гроздью ламп-шаров у следующих дверей, и толстый ковер под ногами, и тончайшую деревянную резьбу у лестницы, над дверями и окнами. Такое намечтать! Да еще в таких подробностях!

– Нет, – после паузы ответил Лорд (так она решила его про себя называть).

– Меня зовут Алена. Я герольд Летучей Мыши, – решительно представилась она, сунув ему под нос свою руку.

Безупречно вежливый Лорд вместо того, чтобы узреть тату, поцеловал запястье.

– Хм… эээ… спасибо, – Алена совсем не привыкла к подобным любезностям. Да и дурацкое «герольд», то есть «вестник», было, в общем, неподходящим словом. Но слово не воробей.

– С вашего позволения, – продолжала она, – я тут по делу.

Лорд склонил голову.

– Пообедаете со мной?

Алена наслаждалась тем, как ласкает ноги ворс ковра, и не сразу придумала, что ответить. Можно ли ей есть и пить в этом мире? С другой стороны, Мышь сказала, что ничего в этом плане уже не изменится. Но не забудет ли она снова свое имя и имя Лизы? И волколака Федора, который оказался таким симпатичным?

– Дайте мне, пожалуйста, лист бумаги и карандаш на минуточку, – решила она. – А затем я разделю с вами трапезу – с превеликим удовольствием.

Но опасалась она напрасно.

Да, слуг в усадьбе не было, Лорд всем занимался сам. Но рыбу он готовил очень вкусно, а потом можно было взять любые фрукты. Яблоко Алена на всякий случай отложила в сторону. Что-то было с ним связано, даже вспоминать не хотелось. А вот апельсин умяла за милую душу.

Лорд, во время обеда хранивший молчание, поставил крохотные чашки и кофейник на небольшой столик с инкрустацией и удобно устроился в бордовом мягком кресле с бархатной обивкой.

– Прошу вас, – он указал на соседнее кресло. Алена не стала отказываться.

– Взгляните, – попробовала она снова, на этот раз издали показывая ему свою руку. – Здесь изображена летучая мышь. О чем это вам говорит?

Хозяин пожал плечами.

– Летучие мыши хорошо видят. У них очень быстрая реакция.

– Ну… да. Вы не встречали таких здесь?

– Здесь не встречал.

Он наполнил чашечку кофе и церемонно передал Алене.

– Когда я попала сюда, я все забыла. Кто я, откуда я и для чего я здесь. Потом я встретила Летучую Мышь.

– Правда?

– Ну да. Она сообщила мне, что в этом мире затерялось несколько человек, которые также забыли, кто они и куда идут. Предполагаю, что вы один из них.

– Вполне возможно.

Хотя Алена и изучала английский язык много лет и мечтала побывать в Лондоне, эта безукоризненная английская (как ей показалось) вежливость и невозмутимость начинали ее бесить.

– Вы случайно не жили в Великобритании? – спросила она.

– Возможно.

– То есть, попросту говоря, вы не помните?

– Точно так.

Он аккуратнейшим образом поместил опустевшую чашку на столешницу и выровнял ручку относительно края стола. «А кто сказал, что будет легко?» – напомнила себе Алена.

– Вы проживаете здесь в одиночестве?

– Верно.

– Давно ли?

– Затрудняюсь с ответом.

– Немудрено. То есть, я хочу сказать… Понимаете ли, – затянула она уже во второй раз за день, – этот мир как бы транзитный.

– Да что вы говорите.

– Он промежуточный между жизнью и – условно – смертью.

– Кто бы мог подумать.

Очень хотелось взвыть, но nobless oblige. Стараясь держать спину прямо и еще не уронить чашку с остывшим кофе, Алена объясняла:

– Некоторые люди в этом мире застряли. По разным причинам. Может, они уже умерли, а может, еще живы. Их надо срочно вернуть туда, где они должны быть. Потому что в этом мире нельзя оставаться больше сорока дней.

– Отчего же?

– Не знаю. Но так тут все устроено.

– Что же будет, если мы задержимся?

– Насколько я поняла, это крайний срок. Иначе душа просто… перестает быть.

Лорд, казалось, задумался.

– Чем я могу быть вам полезен? – осведомился он наконец.

Душка прямо.

– Летучая Мышь сказала мне, что это я должна помочь затерянным душам.

– А я, по-вашему, одна из них?

Он вскинул бровь.

– Полагаю, да, – постаралась она ответить ему в тон.

– Это пища для ума…

Алена откинулась на спинку кресла, закатила глаза в раздражении – и торопливо опустила веки, чтобы скрыть неподобающую гримаску.

И незамедлительно уснула.

На экране высветился номер: Сойка.

Звонки с этого номера Федор принимал в любое время суток и в любом состоянии.

– Да? – прохрипел он.

– Командир, пропал мальчик десяти лет. Не вернулся со спортивной тренировки. С пяти часов вечера о нем нет известий.

– М-мм?

Он пытался уложить в голове привычные формулы, но слишком яркой была картинка мокрого от дождя леса, слишком сильным – запах грозы. Там…

– Командир?

– Я.

– С тобой все в порядке?

– Да.

– Ты пьяный, что ли?

Сойке позволялась любая фамильярность. Сколько пудов соли съедено.

– Сой, нет. Спал крепко. Погоди.

Он бросил трубку на подушку рядом с собой и с силой потер лицо руками.

Вновь прижал трубку к уху.

– Ты знаешь, что делать. Смс-рассылка, тема на форуме. Соцсети. СМИ. Сбор, выезд. Сейчас буду.

…Мальчик нашелся у дедушки. Телефон оставил дома. Родителей предупредить забыл. Типичная картина, и раздражение перемешивалось с облегчением: найден, жив.

– Это ничего, – сказал водитель по прозвищу Бортмеханик, ветеран чеченских войн. – Вон в Москве недавно всю ночь парнишку искали. Весь район на ушах стоял. Столько добровольцев – нам тут и не снилось. Оказалось, задержали его менты и отвезли в больницу. Но ни в ОВД, ни в больнице волонтерам военную тайну не выдали. Родители за ночь чуть не поседели, блин.

– Найден, жив, – пробормотал Федор.

Два волшебных слова, ради которых они вновь и вновь собираются вместе.

– Это да, конеш. А сколько работы лишней! Людям-то с утра на работу, между прочим.

– Завтра что, уже понедельник?

– Нет, командир. Я про Москву. У нас-то завтра воскресенье, спи сколько хошь.

Федор кивнул. Ложная тревога выдернула его из таких глубин, что казались вполне реальными, даже более реальными, чем эти плывущие мимо ночные улицы в желтом, как топленое масло, свете фонарей – будто в окнах прокручивают бесконечную скрипучую ширму. Хорошо еще, что за рулем не он.

– Ты не в себе что-то сегодня, командир, – заметил внимательный Бортмеханик.

– Согласен. Я… далеко был.

– Только с самолета, ага? Бывает. Сейчас домой заброшу, отоспишься.

– Хорошо бы. У меня бессонница.

– Да лан. Расслабиться надо. В магазин, что ль, для начала? Без проблем. А, черт. Сейчас же ночью не торгуют.

– С перепоя разве сон?

Бортмеханик помолчал.

– Жениться тебе надо, – проговорил он со всей деликатностью, на какую был способен.

Федор усмехнулся, продолжая смотреть в окно, на ширму. Тоска, тоска, тоска прокручивается.

Первое ощущение, которое возникло у еще не до конца проснувшейся Алены: дом. Мамин дом, место, где она могла расслабиться и побыть маленькой, несамостоятельной, заболевшей, уставшей. Потом пришлось, как всегда, осознать, что это в прошлом. Больше нет этого дома, улицы, города.

Постепенно она вспомнила все, что произошло, и затаилась, задержала дыхание, замерла.

После того как она выпила воды, лишившей ее памяти, и искупалась в этом почти пресном море, Алена перестала напрямую подчиняться собственному телу. Она шла пешком полночи и весь день, да не только пешком – босиком, и не чувствовала усталости. Ей ни разу не понадобилось в туалет. Да и ужинать ей не очень-то хотелось, хотя – надо признать – было вкусно.

Значит, ее тело не могло нуждаться и в сне. Почему она уснула?

Неужели Лорд что-то подсыпал в кофе?

Что он задумал?

Выдох. Не насилие, не убийство. Это на здешних берегах неактуально.

Разве что… Бегство?

Алена открыла глаза.

Она все в том же кресле, укрытая пледом в красноречивую клетку.

Лорд никуда не делся, сидел на прежнем месте, вытянув длинные ноги.

– Проснулась? – сказал он мягко.

– Да. Доброе утро. – Она кашлянула. – А как это я заснула?

– Устала, наверное.

– Ну… да. Но я думала… Я… Разве тело…

Он пожал плечами.

– Тело, конечно, привычная нам форма существования. Здесь твое тело не нуждается в отдыхе. Но ты же не сводишься к телу? На тебя столько всего навалилось. Была необходима перезагрузка.

Она вынуждена была согласиться.

– Стереотипы милы нам и привычны, приятно возвращаться к ним снова и снова. – Он вытянул из жилетного кармана часы на цепочке, взглянул и вернул их на место. – Тебе ведь совсем не нужны очки. Здесь.

Алена нащупала их на переносице, сняла. Действительно, картинка не расплылась, ничего не изменилось.

– Я позволил себе набросить на тебя плед из тех же сентиментальных соображений. Босоногая девочка во сне зябнет. Но не здесь… Вообще тут занятно. Но ты говоришь, это ненадолго?

– Сорок дней. Если по земным меркам. Подозреваю, здесь дни…

Лорд кивнул.

– Чистая химера.

– Как же нам ориентироваться? Вот вы – давно тут живете?

Он развел руками.

– Ну да, ну да. Но вы так хорошо сумели во всем разобраться.

– Нет, девочка. Просто догадался, что тут мы свободны от бренного тела. «Когда покров земного чувства снят…»33
  «Гамлет» У. Шекспира в переводе Бориса Пастернака.


[Закрыть]

«Черный принц», мгновенно всплыло у Алены в голове. Почему и откуда, она не знала. Вгляделась пристальнее: на Черного принца ее хозяин был похож мало, скорее на… короля.

Ах, Китти, мы же в его доме, хотя декодирую тут все по-прежнему я. Значит, этот странный сон снится ЛИБО мне, ЛИБО Черному королю. Так чей же это сон?

– От психики, разумеется, свободы пока нет, – добавил Лорд.

Помолчали.

– Но ты говоришь, что и от нее можно освободиться? Здесь?

Алена задумалась.

– Нет… я не так это вижу. Я так понимаю, что если мы задерживаемся здесь дольше положенного срока, мы просто аннигилируемся полностью. А если все идет своим чередом, как должно, тогда душа переходит в иной мир. Они все переходят – кроме нас, которые тут застряли. И нас просто скоро не будет, как будто бы и не было никогда.

– Как будто бы и не было никогда, – почти мечтательно повторил Лорд.

– Нет, погодите. Это же ужасно. Мы же были! То есть мы есть! Вот они мы, сидим и беседуем. Нас кто-то родил, нас кто-то любил. Может, еще и любит! И раз – полное ничто?!

– Кофейку? – предложил хозяин.

– Да я… – она перевела дыхание. – Хорошо. Давайте.

Хотя бы не надо будет больше ходить к дантисту.