Текст книги "Повседневная жизнь петербургской сыскной полиции. Том 1"

В ночь на 18 февраля 1912 года в «Харламовской аптеке», располагавшейся по адресу Екатерингофский проспект, дом 12[45]45
  Ныне пр. Римского-Корсакова.


[Закрыть], был убит провизор Семен Вайсброд. Целью убийства было ограбление. При осмотре места происшествия Сыскная полиция обнаружила осколки разбитого стекла парадной двери, на которых имелись пригодные для установления личности отпечатки. Первое их исследование провел заведующий антропометрическим бюро фельдшер И.И. Кербер. Он сделал заключение, что один из отпечатков имеет «РЕЗКО ВЫРАЖЕННОЕ СХОДСТВО» с папиллярными линиями подозреваемого Алексеева. Но, по мнению судебного следователя, такой вывод был неудачным, и он обратился в Центральное регистрационное бюро Департамента полиции с просьбой провести повторную экспертизу. Она была выполнена заведующим этим бюро Андреем Алексеевичем Сальковым (1869–1942{153}153
  Скилягин А.Т., Любвин Р.М. Сыщики Петербурга: док. очерки о конкрет. делах и специалистах уголов. сыска. СПб., 1998. С. 37–42.


[Закрыть]), впоследствии видным советским ученым-криминалистом. Он дал заключение, что один из найденных на стеклах отпечатков ТОЖДЕСТВЕНЕН с оттиском большого пальца левой руки Алексеева{154}154
  Криміналістичні реєстраційно-довідкові й судово-експертні установи Міністерства внутрішніх справ та Міністерства юстиції Російської імперії (1889–1917 pp.). Кн. 1. С. 505.


[Закрыть].

29–31 октября дело по обвинению в убийстве и ограблении Алексеева и его сообщника Максима Шунько, сторожа «Харламовской аптеки», слушалось в Петербургском Окружном суде. И хотя пальцевые отпечатки к тому моменту уже служили доказательством в российских судах – в Варшаве в 1909 году и в Одессе в 1911-м году, – прокурору предстояло убедить присяжных заседателей в непогрешимости дактилоскопии. В качестве эксперта был приглашен В.И. Лебедев. Полтора часа, демонстрируя судьям и присяжным учебные таблицы и фотографии, он убеждал их в непогрешимости метода и виновности Алексеева. Присяжные заседатели проявили исключительный интерес. Вооружившись лупой и переносной электрической лампой, сами подсчитывали точки, соединения и разделения папиллярных линий на фотоснимках, изобличающих Алексеева.

Рис. 33. Отпечатки Алексеева, изобличившие его вину{155}155
  Крылов И.Ф. В мире криминалистики. 2-е изд., перераб. и доп. Л.: Изд-во ЛГУ, 1989. С. 43.


[Закрыть]

Адвокат Алексеева утверждал, что тот имеет алиби – мол, спал в ночь убийства дома. И хотя алиби убийцы на суде подтвердили четыре свидетеля, якобы ночевавшие с ним в одной комнате, присяжные вынесли обвинительный вердикт – Шунько был приговорен к 20 годам, а Алексеев – к 13 с половиной годам каторжных работ{156}156
  Там же. С. 43–45.


[Закрыть].

4.5. Стол находок

В 1897 году в составе СПбСП был организован Стол находок в составе младшего делопроизводителя и пяти писцов (до этого делами о найденных вещах и деньгах занималась Канцелярия градоначальника). В нем регистрировались и хранились все найденные в городе вещи (кроме животных и громоздких вещей, их хранение было организовано в полицейском доме Нарвской части – здание в настоящее время имеет три адреса: Лермонтовский пр., 46–48 / 10-я Красноармейская ул., 5 / 9-я Красноармейская ул., 10а).

Все деньги и вещи, находимые в столице, доставлялись в Сыскную полицию или в полицейские участки, где составлялся подробный протокол с описанием находки, места, времени и обстоятельств её обретения. Затем находка оценивалась в присутствии нашедшего сведущими людьми, опечатывалась казенной печатью, заносилась в специальную книгу, а нашедшему вручалась квитанция. По прошествии месяца о поступивших в Сыскную полицию находках трижды давались объявления в газете «Ведомости С.-Петербургского градоначальника», в которых собственникам вещей предлагалось их забрать и определялись сроки, за которые они могут это сделать. Если за указанное время обнаруживался владелец вещей, он уплачивал полиции определенный процент их стоимости за хранение, а нашедшему – причитающееся по закону вознаграждение. Хозяева животных вдобавок платили за их прокорм из расчета для крупного скота 50 копеек за сутки, для мелких животных – 25 копеек за сутки. Если же собственник не находился, находка доставалась нашедшему. Если же нашедший не имел по закону права её получить (нижние чины полиции и жандармы, извозчики, обнаружившие вещи у себя в экипаже, и др.) или же не хотел, находка доставалась казне (вещи продавались Городской Аукционной Камерой, вырученные деньги делились между Губернским казначейством и нашедшим). Невостребованная владельцами домашняя скотина, лошади и птицы продавались приставом 1-го участка Нарвской части на особом для этой цели дворе. Из выручки возмещались расходы на прокорм животных и доставка их на торги, остальная её часть уходила на счет С.-Петербургской Городской Управы.

Кроме розыска владельцев найденных вещей, Стол находок занимался и розыском потерянных вещей: извещал ломбарды, банки и банковские конторы о пропаже ценных вещей и процентных бумаг, силами Полицейского резерва организовывал розыск извозчиков, в экипажах которых были забыты вещи.

Заведовал столом один из младших делопроизводителей, в помощь ему в 1903 году было выделено пять вольнонаемных писцов{157}157
  Отчет о деятельности С.-Петербургской сыскной полиции за 1903 год. СПб., 1904. С. 15–19.


[Закрыть].

Вот как описывал Стол находок репортер «Петербургской газеты» в 1899 году:

«Всё, что жители Петербурга теряют на улицах, в вагонах конно-железных дорог, в садах или общественных учреждениях, – все это направляется в сыскное отделение, где существует специальный “стол находок”. Этот “стол” занимает три комнаты в первой части коридора у самой площадки лестницы: в одной комнате сложены более или менее громоздкие вещи, в другой – мелкие, а в третьей помещается заведующий “столом” и его шесть подчиненных. Персонал, как видно, не маленький! В отделение громоздких вещей надо подниматься по железной винтовой лестнице. Это небольшая комната, на полу которой лежат узлы очень почтенных размеров, а по стенам развешаны пальто самых разнообразных фасонов и достоинств. Гораздо интереснее комната, в которой хранятся более мелкие вещи. Здесь можно найти изящные портфели, и связки книг, и подставки для фотографических аппаратов. В углу стоит буковый стул, тоже где-то кем-то забытый! Из более ценных вещей хранятся под замком в особом шкафу золотые и серебряные часы, пакеты с деньгами и процентными бумагами. Дней шесть тому назад найдено, например, кольцо-маркиза с бриллиантами, стоящее по крайней мере рублей двести, а последняя находка – конверт с восемью сторублевыми процентными билетами. Все найденные вещи хранятся здесь 3 месяца, а затем продаются»{158}158
  В центре преступного Петербурга // Петерб. газета. 1899. 19 сент. (№ 257). Подпись: В. Пр-ов.


[Закрыть].

4.6. Стол о дворниках и швейцарах

29 октября 1902 года при Сыскной полиции был организован Стол о дворниках и швейцарах. Он размещался в помещении Стола приводов и находился под наблюдением его заведующего. В Столе о дворниках и швейцарах сосредотачивались сведения о благонадежности людей этих и некоторых других профессий (сторожа, извозчики, домашняя прислуга, служащие питейных заведений{159}159
  Шаламов А.Ю. Российский «фараон»: сыскная полиция Российской империи во второй половине XIX – начале XX в. М., 2013. С. 48–49.


[Закрыть]), так как они имели довольно широкие возможности для совершения хищений. Без регистрации в данном Столе никто из частных или должностных лиц не имел права нанимать людей на службу.

Как и в Столе приводов, сведения о лицах размещались на карточках: фамилия, имя, отчество, полицейский участок, название улицы и занимаемой должности, номер дома, размер получаемого содержания, в чем и когда обвинялся и размер наложенного взыскания, награды и аттестация местного пристава. Первоначальные сведения в Стол на каждого вновь поступившего сообщал участковый пристав. Далее листки проверялись в Столе приводов на наличие судимости. Если обнаруживались неблагоприятные сведения, их сообщали участковому приставу, а тот в письменной форме извещал о них нанимателя (домовладельца или управляющего). В большинстве случаев они сразу же увольняли сомнительного работника. Однако если наниматель все же оставлял его на службе, пристав сообщал об этом в Стол о дворниках. И тогда за все последствия несения службы неблагонадежной личностью нес полную ответственность домовладелец или управляющий.

Стол фиксировал в карточках случаи нарушения дворниками, сторожами и швейцарами своих обязанностей. За первое полагался штраф в 10 рублей или при несостоятельности к платежу арест до 7 дней, за второе – штраф до 20 рублей или арест до 14 дней, в третий раз – до 30 рублей или арест до месяца, а в некоторых случаях увольнение от должности и даже высылка с запрещением пребывания в столице. В Стол о дворниках ежедневно поступало «прибылых листков от 100 до 200 и убылых листков от 60 до 100»{160}160
  Отчет о деятельности С.-Петербургской сыскной полиции за 1903 год. СПб., 1904. С. 13–14.


[Закрыть].

Рис. 34. Петербургский дворник. Начало XX века

4.7. Музей полиции

«Петербургская газета» в 1899 году так описывала музей[46]46
  Под музеем тогда понимался (в современной терминологии) научно-методический кабинет для обучения сотрудников и проведения экспертиз.


[Закрыть] Сыскной полиции:

«В кабинете начальника [Чулицкого М.Ф.] устроен по его инициативе на средства, данные ген. Клейгельсом[47]47
  Тогдашний градоначальник.


[Закрыть], высокоинтересный музей всевозможных орудий преступлений. Музей пока занимает только один шкаф, но на днях рядом с этим шкафом встанет и другой, такой же полный. Чего только нет в этом шкафе! Вот целая коллекция отмычек, вот “фомки” – инструменты, употребляемые для взламывания дверей, вот нагайки с гирями, отобранные у бродяг с Горячего поля[48]48
  Подробнее см. раздел Ошибка: источник перекрёстной ссылки не найден.


[Закрыть], вот гиря, которой была убита Сарра Беккер[49]49
  Тринадцатилетняя Сара (Сарра) Беккер была убита в ночь на 28 августа 1883 г. в ссудной лавке (ломбарде) полковника И.М. Мироновича, в которой она служила ночным сторожем. Преступление осталось нераскрытым из-за многочисленных ошибок судебных властей и СПбСП.


[Закрыть], вот револьвер системы Смит и Вессон, которым Ольга Палем убила Довнара[50]50
  16 мая 1894 г. в одном из номеров гостиницы «Европа» Ольга Палем сперва застрелила студента Института путей сообщения А.С. Довнара, а потом попыталась покончить с собой. Но пуля, пробив легкое, застряла в спине, после операции жизнь покушавшейся была спасена. Суд на ней состоялся в феврале 1895 г. На присяжных оказала большое влияние яркая речь защитника Ольги Палем Н.П. Карабчевского. Подсудимая была оправдана. См.: Кони А.Ф. Собр. соч.: в 8 т. М., 1966. Т. 3. С. 513.


[Закрыть]; вот намагниченные карты; вот рулетка, отобранная в игорном доме; вот папиросные коробки с изображением лабори[51]51
  Профессиональные «христорадники», жители местечка Яново (ныне город Иваново Брестской области Белоруссии), собиравшие по миру деньги на строительство и восстановление храмов. Их услугами пользовались настоятели храмов всей России.


[Закрыть]; вот коробки из-под карамели, на которых представлен Дрейфус[52]52
  Альфред Дрейфус (1859–1935) – французский офицер еврейского происхождения, в 1894 г. был огульно обвинен в шпионаже. Судебный процесс над ним активно освещался в российской прессе.


[Закрыть], окруженный терновым венцом. Всех экспонатов этого интереснейшего музея перечислить, конечно, нельзя, но между ними резко выделяется деревянная голова черта, которой ксендз Белякевич[53]53
  Казимир Белякевич, ксендз ковенского Троицкого костела, наказывал своих прихожан за различные, по его мнению, пороки (муж колотит жену, католичка живет с православным и т. д.) бичеванием и лишением свободы (запирал на несколько суток в погребе или склепе). Для устрашения грешников Белякевич демонстрировал им выточенную из дерева голову дьявола, которую освещал фосфорическим светом. Процесс над ксендзом состоялся 8 февраля 1899 г. в Петербурге. Белякевич был приговорен к лишению всех особенных прав и ссылке на житье в Иркутскую губернию сроком на два года. По Высочайшему повелению Иркутская губерния была заменена Архангельской. См.: Скворцов В.М. Судебный процесс Ковенского ксендза Белякевича и католическая церковная дисциплина. СПб., 1900. 56 с. (Народно-миссионерская библиотечка).


[Закрыть] пугал в подземелье своих прихожан. Один из этих экспонатов требует к себе на днях судебный следователь. Это – сторублевая бумажка прежнего образца, очень хорошо подделанная от руки по внешнему виду{161}161
  В центре преступного Петербурга // Петерб. газета. 1899. 19 сент. (№ 257).


[Закрыть].

В 1900 году по распоряжению того же градоначальника Н.В. Клейгельса был создан ещё один музей – музей наружной полиции в здании Александро-Невской части (Невский проспект, дом 91 / Гончарная, дом 6, дом сохранился в перестроенном виде). Собирал экспонаты и устраивал экспозицию для этого музея начальник полицейского резерва полковник Владислав Францевич Галле (1862–???).

В 1905 году оба музея соединили на Офицерской, 28, и передали в ведение начальника Сыскной полиции.

В 1907 году музей состоял из четырех отделов, размещенных в пяти комнатах:

уголовно-сыскной отдел;

отдел извозного промысла;

пожарный отдел;

общеполицейский отдел.

«В уголовно-сыскном отделе в строго систематическом порядке сосредоточена … коллекция из 27 больших альбомов с фотографическими карточками и биографическими сведениями преступников, причем каждому виду преступников отведен особый альбом»{162}162
  Музей С.-Петербургской сыскной полиции // Вестн. полиции. 1907. № 3. С. 21–22. Подпись: Н.Г.


[Закрыть]:

– гастролёры;

– карманные воры;

– воровки-проститутки;

– простые воры;

– воры по передним;

– воры чердачные;

– воры магазинные;

– воры со взломом квартир и магазинов;

– воры с употреблением обмана;

– воры-прислуга;

– воры железнодорожные;

– воры велосипедные;

– пристаносодержатели воров;

– покупщики краденого;

– конокрады;

– мошенники и аферисты;

– грабители и разбойники;

– подделыватели денег;

– поджигатели;

– убийцы;

– шулера-картёжники;

– хипесницы[54]54
  Проститутка, знакомящаяся в театрах, собраниях, общественных местах и т. п. с солидными пожилыми мужчинами или богатыми «пижонами», приводящая их к себе и здесь ночью, во время сна «гостя», крадущая часть денег, находящихся в его бумажнике, передающая их своему сообщнику – «коту», который с ними и скрывается из квартиры (все примечания по воровскому арго даны по кн.: Трахтенберг В.Ф. Блатная музыка («жаргон» тюрьмы) / под ред. И.А. Бодуэна-де-Куртенэ. СПб., 1908).


[Закрыть];

– хулиганы и «коты»[55]55
  Сутенёры, а также помощники хипесниц.


[Закрыть];

– ссыльно-каторжные;

– бродяги;

– глухонемые;

– соучастники преступлений;

– барышники театральные;

– подкидчики[56]56
  Подкид – мошенничество с якобы подкинутым кошельком на улице.


[Закрыть];

– пушкари[57]57
  Пушкари – мошенники, подыскивали человека, пусть и при деньгах, но находившегося в отчаянном финансовом положении, например, кассира-растратчика. И предлагали ему разбогатеть с помощью «волшебной» шкатулки, в которой «размножаются» деньги. Жертва на пробу клала кредитный билет в шкатулку, она запиралась и уносилась для совершения волшебства на день-другой. Однако ключ от неё «пушкари» оставляли жертве, мол, сами они ни при чем, просто шкатулка волшебная. «Размножение» они производили с помощью гвоздичного масла. Пропитав им кредитный билет, «пушкари» получали с помощью ручного пресса его отпечатки на обычной бумаге и подкладывали их обратно в шкатулку (она имела двойное дно) вместе с оригиналом. При следующей встрече жертва убеждалась, что купюра действительно «размножилась», пусть и фальшивками, и с готовностью наполняла шкатулку кредитками уже на серьезную сумму. И тут являлся «агент Сыскной полиции», который производил арест и «пушкарей», и жертвы. Но по дороге в участок растратчик в какой-то момент замечал, что идет туда в одиночку, так как и агент, и «пушкари» куда-то испарились вместе со шкатулкой. См.: Бразоль Б.А. Очерки по следственной части: история, практика. Пг., 1916. С. 186–188.


[Закрыть].

По стенам расположены фотографии типичнейших бродяг, рецидивистов, карточки малолетних проституток, карманных воров и проч. Здесь же находятся альбомы с фотографиями обстановки преступлений, в том числе, например, святотатственной кражи в Исаакиевском соборе в феврале 1903 года венчика с бриллиантами с образа Спасителя, совершенной сыном священника Александром Констанским, 42 лет, приговоренным СПб. Окружным Судом к каторжным работам[58]58
  Подробнее в разделе Ошибка: источник перекрёстной ссылки не найден.


[Закрыть]; фотография варварского убийства во французском посольстве в 1903 году; наделавшего в свое время много шума убийства псаломщика Ильинского на Караванной улице в доме 23 (у Ильинского была отрезана голова, разрублены все части тела, и изуродованный таким образом труп был отправлен в корзине в Варшавский вокзал) и пр. Здесь же находятся альбомы газетных вырезок со статьями и заметками о С.-Петербургской Сыскной Полиции. Этот альбом, равно как и альбом выдающихся преступлений, ведется с 1903 года, со времени назначения Начальником СПбСП В.Г. Филиппова и по его инициативе»{163}163
  Там же.


[Закрыть].

Рис. 35. Фрагмент экспозиции музея Санкт-Петербургской полиции. В центре витрина с поддельными монетами

Также на стенах висели портреты основателя музея генерал-лейтенанта Н.В. Клейгельса, генерал-майора В.Ф. Галле и всех бывших начальников Сыскной полиции. В многочисленных шкафах хранились разнообразные орудия убийств и покушений на убийства, орудия взлома, взломанные замки и запоры, а также предметы, отобранные у заключенных в тюрьмах: перочинные ножи и ножички, сделанные из стальных перьев, из жести и разных кусочков железа. Также выставлялись предметы, в которых арестованные пытались проносить в места заключения запрещенные вещи: чайники с двойным дном, ложки с выдолбленными желобами для проноса записок и стальных пилок.

Особый интерес посетителей привлекали:

– заклепка для кандалов, сделанная на винте, развинтив который, каторжник в любой момент мог освободиться от оков;

– удочка для похищения денег из благотворительных кружек (проволока длиной примерно 35 см, на конце которой были прикреплены нитки – в зимнее время их обливали водой и опускали в кружку со монетами, которые к ним на морозе примерзали);

– револьвер с кинжалом;

– штампы для подделки серебряных монет{164}164
  Очкур Р. В., Кудрявцев Д. В., Пиотровский В. Ю. Полиция России, век XVIII – век XX. М.; СПб., 2010. С. 444.


[Закрыть].

В следующем отделе извозного промысла собраны фотографии и гравюры типов извозчиков, модели извозчичьих экипажей, упряжи и т. п. модели со времени основания столицы и по настоящее время.

Обширный пожарный отдел знакомит с историей развития пожарного дела в столице. Здесь собраны все приборы и приспособления для тушения пожаров и спасения людей, начиная со старинных, примитивных и кончая современными, усовершенствованными. Здесь же на манекенах показано постепенное изменение экипировки и вооружения пожарных.

В общеполицейском отделе сосредоточены образцы обмундирования и вооружения полицейских чинов, разные модели, картины, иллюстрирующие полицейский быт, и т. п.{165}165
  Музей С.-Петербургской сыскной полиции // Вестн. полиции. 1907. № 3. С. 21–22.


[Закрыть].

В фондах музея имелась уникальная коллекция поддельных и фальшивых монет в количестве 307 штук, переданная в дар Санкт-Петербургским Монетным двором в 1901 году{166}166
  Каталог Музея С.-Петербургской столичной полиции, основанного в 1900 году. СПб., 1903. С. 25.


[Закрыть].

В феврале 1917 года музей был разграблен революционерами и постановлениями Временного правительства об учреждении милиции и об ее устройстве в Петрограде (от 17 апреля и 12 июля 1917 года) ликвидирован.

4.8. Летучий отряд

В 1903 году из 12 надзирателей и чиновника для поручений (пятого по счету) был создан Летучий отряд, на который были возложены все зависящие меры к удалению из С.-Петербурга порочного элемента, предупреждению и пресечению преступлений:

«а) делать по мере надобности обходы по чайным, трактирам, квасным, постоялым дворам, публичным домам и ночлежным приютам, воровским притонам, квартирам с проститутками, меблированным комнатам и т. п. с целью задержания воров, высланных и беспаспортных;

б) бывать во всех местах сборища публики, как то: в церквях во время торжественных богослужений, акафистов, свадеб, похорон, на крестных ходах, гуляньях, базарах, выставках и т. п. местах с целью задержания карманных и других воров;

в) делать обходы для задержания нищих;

г) делать обходы для задержания ремешечников и игроков в “три карты” и т. п., на улицах и площадях, иметь списки таковым игрокам;

д) собирать сведения о лицах, живущих в С.-Петербурге, не имеющих определенных занятий и, по-видимому, занимающихся кражами и другими преступными делами, на предмет представления к высылке их из столицы;

– наблюдать:

а) за игорными домами, накрывать азартные игры, иметь списки игорных притонов, игроков и шулеров;

б) за правильною пропиской и ведением книг в домах, меблированных комнатах и гостиницах;

в) за недопущением проживать в С.-Петербурге евреев, не располагающих правом жительства в столице;

г) за недопущением игры на деньги на биллиардах и в кости в трактирах, чайных и т. п. местах;

– производить хулиганские обходы, иметь списки хулиганов и “котов”[59]59
  См. сноску 55.


[Закрыть];

– вести фотографические альбомы преступников и списки воров, мошенников, аферистов и т. п. с подробными указаниями их преступности, прозвищ и родственников, а также иметь наблюдение за их постоянным местожительством и исполнять поручения по расследованию преступлений, к которым относятся:

а) все кражи и мошенничества однохарактерные, с указаниями однообразных примет неизвестных похитителей, совершающиеся в разных частях города, как то: по передним, у докторов, при найме комнат, из магазинов, с употреблением обмана и т. п.;

б) все дела о фальшивых деньгах и о задержании сбытчиков таковых;

в) все контрабандные дела;

г) собрание сведений о лицах, задержанных в разных городах по сомнении в личности и за различные преступления, по требованиям иногородних полицейских и судебных властей;

д) проверка анонимных доносов и заявлений; и

е) отдельные личные поручения начальника сыскной полиции.

К летучему отряду временно прикомандировываются вновь поступавшие агенты для ознакомления с городом, притонами и вообще со службою для подготовления в полицейские надзиратели»{167}167
  Всеподданнейший отчет С.-Петербургского градоначальника за 1904 год. СПб., 1905. С. 40–41.


[Закрыть].

Результаты деятельности Летучего отряда были весьма впечатляющие – так, за период с 1 июля по 31 декабря 1904 года его сотрудниками было осуществлено задержание 1652 лиц, представлявших оперативный интерес{168}168
  Приложение к Всеподданнейшему отчету С.-Петербургского градоначальника за 1904 год. СПб., 1905.


[Закрыть]. По мнению современных историков, Летучий отряд Петербургской сыскной полиции стал своеобразным отрядом быстрого реагирования по предотвращению и раскрытию преступлений{169}169
  Рассказов В.Л. Деятельность сыскной полиции Петербурга в начале XX века // Общество и право. 2015. № 3 (53). С. 40–42.


[Закрыть].

Вот как описывает повседневную деятельность Летучего отряда и его начальника очевидец:

«Вечером от 7 до 10 час. В кабинете начальника летучего отряда, кроме спешной, случайной работы идет выслушивание докладов и распределение нарядов на следующие сутки. Командир знает, где будет шумный праздник, где богатые похороны, где завтра будет усиленно биться железный пульс столичной жизни. А на театре его военных действий происходит ежедневно вот что.

Утро. Отряд, получив вечером инструкции, рассыпается по городу. Одни “метут” чайные. Другие отправились за “малиной”[60]60
  Снимаемая обыкновенно «барыгою» или кем-либо из «блатных» квартира.


[Закрыть], третьи собирают “клюкву”[61]61
  Церковь.


[Закрыть] … – Л.К. Петровский [командир летучего отряда] лучше всякого монаха знает святцы, и его делегаты чуть ли не до звона забираются на церковные торжества, к великому неудовольствию и неудобству тех богомольцев, которые греют свои руки в чужих карманах.

Полдень. Незримо Л.К. Петровский присутствует на американке[62]62
  Имеется в виду так называемая «американская биржа» на Невском пр. См., например: На Невском проспекте у «американской биржи» в 5 ч. дня / рисовал с натуры С.В. Животовский // Огонек. 1912. № 25. С. 14.


[Закрыть], в банках, в фешенебельных кафе. А к вечеру почти всегда в сыскном уже знают, кто и за сколько продал совесть, кем куплено влияние, чьи фонды пошли в гору, чьи акции упали.

День клонит к вечеру. Штурмуются трамваи. Идет торговля комами[63]63
  Предположительно: крадеными головными уборами.


[Закрыть], боченками[64]64
  Дамские карманные часы.


[Закрыть] и сором[65]65
  Золотые монеты.


[Закрыть]. И тут длинная рука незримого Петровского нет-нет да и ухватит с делом фартового работника по верхотурам.

Поздний вечер. По полутемным людным улицам ползает вдоль тротуаров болтливая, беспечная, порочная толпа. И здесь, на этом рынке продажной любви, чуткие уши и зоркий глаз представителей шефа летучки уже наметили себе жертву из гадов, хипесниц[66]66
  См. сноску 54.


[Закрыть] или старых мессалин.

Спустилась ночь. Столица засыпает. Не спит только летучий отряд. Новая партия мелкими группами уже рассыпалась для обхода ночлежек, мельниц[67]67
  Игорный дом.


[Закрыть] и малин»{170}170
  Любимов П. Командир летучего отряда // Вестн. полиции. 1916. № 5. С. 143–144.


[Закрыть].

5. География зла

Книга о сыщиках невозможна без рассказа о преступниках. И этот раздел как раз о них и о местах, где они обитали.

Преступность в Санкт-Петербурге имела свою столицу, главный пункт дислокации криминала. Это, конечно, Вяземская лавра. Начало удивительному кластеру было положено в 1829 году, когда князь Александр Егорович Вяземский купил у наследников директора придворной певческой капеллы М.Ф. Полторацкого земельный участок между Сенной площадью, Горсткиной улицей[68]68
  Ныне ул. Ефимова.


[Закрыть] и Фонтанкой.

Князь был личностью своеобразной. Сослуживец Лермонтова по лейб-гвардии Гусарскому полку, он перебил «добычу» у самого государя. В 1835 году Николай Павлович положил глаз на девицу Софью Кох, воспитанницу Императорского театрального училища. А Вяземский взял да и похитил недоучившуюся балерину и вывез ее в Данию! Случился громкий скандал. Гусара перевели на Кавказ тем же чином[69]69
  То есть с понижением – с начала XIX в. гвардейский офицерский чин (исключая полковников и генералов) превышал армейский на два класса.


[Закрыть], он подвергся августейшей опале. Лишь через пять лет Вяземский был прощен, вернулся в гвардию и поселился в своем новом доме, окнами на Фонтанку. Однако вскоре его владение приобрело в городе дурную славу. Дело в том, что пока его сиятельство дефилировал по горским аулам, его управляющие умудрились застроить весь участок – возвели 13 каменных зданий[70]70
  Некоторые исследователи называют цифру 14.


[Закрыть], которые сдали в наем. Часть из них была вроде как обычными для столицы доходными домами, часть – складскими и конторскими помещениями. Все в рамках закона. Дурную шутку с постройками сыграла близость Сенной площади…

Рис. 36. Сенная площадь. Начало 1900-х гг.

Сенной рынок, один из многочисленных рынков Петербурга, имел специфику – тут располагались ряды с провизией, рассчитанные на самого бедного и неприхотливого потребителя. Почти все питерские нищеброды, босяки, бездомные и беспаспортные, алкоголики и мазурики столовались здесь. И селиться им было удобно неподалеку, чтобы проще гонять за закуской. В результате обычные доходные дома заполонили необычные жильцы. Конторщики сразу поняли выгоды такого положения. Ведь от постояльцев нет отбоя, удобств они не требуют, деньги платят исправно, нужно лишь смотреть сквозь пальцы на шалости с пропиской. А квартиросъемщиками, которые носили деньги в контору, выступали вполне приличные с виду обыватели: отставные солдаты, чиновники средней руки, «честные вдовы», просто ловкие люди. Все как один с паспортами и ранее не судимые, они арендовали квартиры целиком. После чего пускали туда жильцов, как сейчас сказали бы – субарендаторов. Им сдавали «углы» и спальные места. Квартиры были двух видов: прямые и боковые. Прямые имели бо́льшую площадь, окна на обе стороны, и житье в них обходилось дороже. В боковых же окон насчитывалось вдвое меньше, и они выходили в коридор, отчего в них всегда было темно. Зато проживание стоило дешевле. Публика там селилась поплоше. В такие квартиры набивалось до 80 человек! Нары ставили тесно друг к другу, занимали запечье, коридоры, проходы, самые бедные спали на полу под нарами. Такие квартиры назывались коечно-каморочные – бич города, рассадники антисанитарии. И преступности. Паспортов у столь непритязательных жильцов обычно не было, или они оказывались просроченными.

В Петербурге всегда имелась огромная армия приезжих, явившихся на заработки. А система была устроена так, что отлучившемуся из волости крестьянину давали вид (заменяющий простолюдину паспорт) лишь на три месяца. По истечении этого срока документ требовалось продлевать: ехать в волость, гасить долги по подушной подати, ставить в бумаги новую отметку еще на три месяца… И так четыре раза в год. Дорого и долго. А потом еще приходилось платить за прописку и одновременно – за право пользоваться больницами. И тогда экономный страдалец переходил на нелегальное положение. Он не мог уже прописаться открыто, в ближайшем участке, потому прятался от полицейских обходов. И селился там, где к таким привыкли и помогали жить без законных оснований.

Именно флигели Вяземской лавры стали огромным приютом для бесписьменных[71]71
  См. ссылку 38.


[Закрыть]. Полиция долго не решалась перечить богатому и влиятельному князю и терпела беззакония. А когда спохватилась, было уже поздно. В самом центре Санкт-Петербурга, чуть не под окнами здания МВД, вырос город в городе, огромная самоуправляемая коммуна босяков и жуликов. И длилось это до 1913 года!

Внешними форпостами лавры служили трехэтажные дома: по набережной и по Обуховскому (затем Забалканскому)[72]72
  Ныне Московскому.


[Закрыть] проспекту. В главном (набережная реки Фонтанки, 95) обитал сам князь Александр Егорович. Там же находилась контора по управлению недвижимостью. Позже князь оттуда съехал, а вместо него поселился 3-й участок Спасской полицейской части[73]73
  До 1866 года Спасская часть именовалась 3-й Адмиралтейской. Именно в 3-м участке 3-й Адмиралтейской части служил квартальным надзирателем И.Д. Путилин.


[Закрыть]. В конце века там же расположился Детский приют трудолюбия для детей Сенной площади.

Рис. 37. План Вяземской лавры 1843 года{171}171
  ЦГИА СПб. Ф. 513. Оп. 102. Д. 9752. Л. 1.


[Закрыть]

В домах 4–6 по Обуховскому проспекту, слитых в один громадный «Обуховский дом», располагались постоялый двор, лавки, магазины, пивная и трактир «Сухаревка», описанный Ф.М. Достоевским и В.В. Крестовским. Позже трактир перелицевали в ресторан и назвали «Ярославль», но его полууголовный характер от этого не изменился. Рядом с ним находилась знаменитая «Мышеловка» – чайная, где собирался пришлый сброд без документов. Заведение часто навещалось агентами Сыскной полиции. Сыщики ловили легковерных дураков и доставляли в участок, почему чайная и получила такое неофициальное название. Одна большая комната с перегородками всегда была набита беспаспортными и лишенными столицы[74]74
  То есть лишенными права проживания в Петербурге за различные нарушения, обычно на 2–3 года.


[Закрыть]. Другими завсегдатаями «Мышеловки» были плашкетники – воры-подростки, орудовавшие на Сенной площади. Бывалые обитатели лавры обходили чайную стороной и прятались от сыщиков во дворах. Там, за трехэтажным фасадом «Обуховки», раскинулись флигели, где и билась особенная вяземская жизнь, не похожая ни на какую другую.

Флигели лавры имели собственные названия и очень разнились друг от друга по степени опасности. В Корзиночном действительно помещались несколько артелей, которые плели корзины. Их работники имели паспорта и не прятались при облавах. Но рядом с ними обитали настоящие вяземцы. Пьяница и пропащий человек Николай Иванович Свешников (1839–1899), старожил этой клоаки, описал их кратко, но точно: «Это не благообразная и стыдливая беднота Песков или Петербургской стороны, а люди бесстыжие, лихие и умеющие легко достать копейку»{172}172
  Свешников Н.И. Петербургские Вяземские трущобы и их обитатели: ориг. очерк с натуры. СПб.: Е.А. Иванов, 1900. С. 6.


[Закрыть]. Именно последним умением и подкупали вяземцы конторщиков. Если и садились они на мель, то временно и ненадолго. В огромном городе они быстро находили добычу.

Рис. 38. Флигель Вяземской лавры. Начало 1900-х гг.

Другой весьма влиятельной группой являлись тряпичники. У них был легальный промысел в Тряпичном флигеле и в подвалах Стеклянного коридора. Собранным хламом они заваливали пустырь позади кладовых, которые арендовали торговцы с рынка. Меж кучами мусора расхаживали крючечники и своими длинными крюками сортировали его: тряпье, кость, бумага, стекло, железо и проч. Так выглядела внешняя сторона законного дела. На самом деле старосты артелей тряпичников были одновременно скупщиками краденого. Они держали при себе шайки воров различной специализации (фортачей[75]75
  Воры, залезавшие в дом через форточки.


[Закрыть], скокарей[76]76
  Взломщики.


[Закрыть], циперов[77]77
  Воры, специализировавшиеся на краже вещей и верхней одежды из прихожих.


[Закрыть] и т. д.), выступая одновременно наводчиками, укрывателями и маклаками[78]78
  Торговец подержанными вещами.


[Закрыть]. Воровская добыча за одну ночь перелицовывалась в специальных пошивочных мастерских и на другой день уже продавалась на рынках в неузнаваемом виде. Главари тряпичных артелей оказывали «красным»[79]79
  «Красные» – воры.


[Закрыть] важнейшую услугу: реализовывали краденое до того, как его обнаружит Сыскная полиция. Поэтому по значимости они были в преступном мире на видных ролях.

В Вяземской лавре проживали и представители «мирных профессий», они даже составляли там большинство: типографские наборщики, иконописцы, плотники, продавцы еды, банщики, водовозы, билетные проститутки, «стрелки»[80]80
  Нищие.


[Закрыть], холодные сапожники[81]81
  Холодный сапожник ходил по улицам с предложением своих услуг.


[Закрыть], факельщики[82]82
  О них подробнее ниже.


[Закрыть]… Жулики были в меньшинстве, но именно они задавали тон. Обыватели день и ночь наблюдали изнанку жизни: при них же, не стесняясь, уголовные обдумывали и прокручивали свои делишки. И никто ни разу не стукнул в полицию по своей воле – здесь нравы мазуриков и простых людей совпадали. Осведомители, конечно, имелись, в первую очередь среди квартиросдатчиков. Потому что все они торговали беспатентно водкой и скупали краденое. Полиция время от времени их на этом ловила и под угрозой высылки вербовала. Такие доносчики поневоле старались ладить и с теми, и с другими. И лишний раз не выдавали уголовных. Ведь от «делового элемента» кормилось множество обслуги. Особенно выгодно было дружить с ворами. Те часто оказывались при деньгах, и тогда дым стоял коромыслом. В Банном флигеле имелись, кроме торговых номеров, еще и семейные (фактически – бордели), и даже «дворянские». Благородия там никогда не мылись, а гуляли воры после удачных краж. Другой богатый и влиятельный слой – держатели ларей на Сенной. Сами они в Вяземской лавре не жили, но хранили в подвалах её корпусов свои товары. И потому вынужденно договаривались с заправилами темных каморок об охране имущества – нанимали их на разовые работы и даже кредитовались у них. Ведь среди вяземцев имелись и богачи – старосты артелей нищих, которые за жизнь умудрялись скопить десятки тысяч рублей, они-то и давали деньги в рост. Старосты платили громилам за охрану капиталов, а заодно присоединяли их кровавые деньги к своим. И давали для пополнения оборотных средств тем же торговцам. Так складывалась круговая порука, где все всё знают, но молчат.

Рис. 39. Картина Г.А. Косякова «Вяземская лавра» на Забалканском проспекте. 1917 год. Из собрания Государственного музея истории Санкт-Петербурга

Самые страшные обитатели лавры, бандиты и налетчики, жили в Стеклянном коридоре (иначе – Стеклянный флигель, он же Новополторацкий). Этот корпус прятался во дворах позади Тряпичного флигеля. Он был двухэтажным, с большими подвалами. Окна второго этажа располагались настолько часто, что казались остекленной теплицей – отсюда и название. Флигель был самым большим в лавре и самым населенным. Он четко делился на две части: верх и низ. Первый этаж славился обжорным рядом – число обитателей лавры, «вяземских монахов», доходило до двадцати тысяч человек, и им всем нужно было как-то питаться, хоть и на три копейки в день. Поэтому в коридоре первого этажа всегда стояли столы и скамейки – эдакое вонючее и грязное бистро. Винегрет, молоко с творогом, ботвинья, селедки, студень, рядом с ними махорка и листовой табак – все, что нужно неприхотливому человеку. Имелась и собственная коптильня. Вторым местом продажи этой провизии была площадка перед Столярным флигелем. Там торговали тухлыми яйцами, картофелем из чугунков, горлом, селезенкой и жареной дичью; все это тетки собирали в помойных ямах Сенной площади и превращали в «шамовку».

В Стеклянном флигеле одних прописанных, с паспортами, насчитывалось до полутора тысяч человек. Еще примерно столько же жили тайно, без документов. Полиция время от времени делала облавы, однако место славилось лихими обитателями, и по этой причине сыщики заходили туда осторожно. Бандитам давали скрыться в переулках, а брали бесписьменных и бродяг. Второй этаж флигеля – один сплошной притон, наиболее зловещий круг вяземского ада. Что там творилось на самом деле, никто толком не знает. Уже упомянутый Свешников на втором этаже не бывал и описать его не смог. А полицейские протоколы не сохранились. Известно лишь, что спустить оттуда вниз обобранного чужака являлось любимым занятием тамошних обитателей. Могли и убить, а труп тайно выкинуть в Фонтанку, но чаще просто грабили. Славился второй этаж и малолетними проститутками, среди которых попадались совсем еще девочки 12–13 лет. Головка уголовной лавры, «иваны» и мазы, жили именно здесь. Если сыщики начинали их допекать, они уходили на Горячее поле, о котором расскажем чуть позже…