Текст книги "Битва при Тюренчене"

– Не знаю. Может, мама поймет?

– Возможно, из трикотажа… Додумались же… Так необычно. И красиво. Но все-таки это чересчур вызывающе, знакомые дамы нас осудят, сравнят с кокотками…

– Мама, на лекциях по философии нас учили, что новое всегда утверждается через отрицание старого. Давай попробуем внедрить это белье, у тебя же школьная подруга, Софья Пантелеевна, – владелица салона модной одежды. Если ты ее заинтересуешь, то сможешь стать модельером салона или даже ее компаньонкой. Тем более, что у меня есть еще новинка…

– Вот эта упряжь?

– Это изобретение, мама, называется бюстгальтер…

Уединившись, наконец, в комнате, реципиент и внедренец расслабились.

«Слава богу, мама загорелась. Теперь не отойдет от машинки, пока не сошьет приемлемые образцы»

«Замечательная у тебя мама, одна на миллион. А ты боялся: не уговорю…»

«Лишь бы модистка эта ее поддержала, выгоду обоюдную поняла…»

«А у нее дочка есть?»

«Есть, еще вреднее Катерины…»

«Ну, какая Катенька вредная, только на язычок иногда, для оживляжа… Вот она этой дочке новинки на себе и покажет. А та потом с маман ликбез проведет…»

«Никак не могу привыкнуть к твоим словечкам: что еще за ликбез?»

«Ликвидация безграмотности: ее лет через 20 социалисты по всей России проводить будут – если мы с тобой не помешаем»

«Двадцать лет еще прожить надо…»

«Мой опыт говорит, что после двадцати твои годы полетят все быстрее и быстрее… Ну, хватит прохлаждаться, тебе сейчас предстоит написать первую главу повести «Смок Беллью». Или всю заботу о семейном благосостоянии ты на материны плечи возложишь?»

«Ладно, сейчас достану бумагу и чернильницу с ручкой. А что за странное название повести: если Беллью сойдет за французскую фамилию, то «смок» – слово английское и означает, вроде бы, дым или курильщик?»

«Смок – это тоже из жаргона, только теннисного, и означает оно «резаный мяч». То есть «крученый», что по смыслу книги ближе: «Крученый Беллью» ! Ну, что, из сознания моего будешь брать или мне просто тебе начитывать?»

«Начитывать проще, конечно. Как диктант в школе…»

«Тогда слушай…»

Глава третья. Что сказал редактор и на что клюнул сапожник

Неделю спустя, в понедельник, Сергей Городецкий (с подселенцем Карцевым) появился часам к 10 утра в редакции «Енисея». День этот был выбран Карцевым намеренно как наименее суматошный: после воскресного выпуска и за день до «срединного». По такому случаю Сережа организовал себе отгул, отработав за понедельник в воскресенье, под руководством бобыля-трудоголика Ильи Николаевича.

Пришел он, естественно, не с пустыми руками, а с полным «переводом» шедевра Джека Лондона. На входе в редакцию его ожидаемо (разведчик Карцев предупреждал) придержал сидящий на табуретке седоусый вахтер казацкого вида:

– Извиняйте, молодой господин, Вы по какому делу в редакцию?

– Я хотел бы говорить с главным редактором, господином Кудрявцевым.

– Извиняйте, а по какому делу?

– Я принес материалы, которые, надеюсь, покажутся ему интересными…

Лишь после дотошной проверки паспорта («Мещанин Городецкий, значит? Сергей Андреевич? А в папке материалы, значит? Сумку-то здесь оставьте, не пропадет…») казак позволил войти в заветную дверь. За которой оказался второй цербер, на этот раз женского пола: пышноватая круглолицая блондина лет 25, в тесном жакете, из-под которого выглядывала крепдишиновая блузка, и в длинной свободной юбке, почти скрывающей кожаные ботинки. Она выжидательно подняла глаза на посетителя.

– Здравствуйте. Егор Федорович у себя?

– У себя. А что Вы хотите?

– Я к нему с предложением, от которого он не сможет отказаться.

– Предложение? Вы что, посредник от Гадалова? Хотя молоды больно… Или Вы с рекламой? Тогда это ко мне…

– Не посредник и не реклама. Так позволите?

– Сейчас я спрошу…

И она скрылась в смежной комнате.

«Вот мурыжат! – заворчал Карцев после пяти минут ожидания. – Во все времена палки в колеса авторам ставят…»

Тотчас дверь открылась, и барышня позвала сладким голосом: – Проходите, пожалуйста.

Войдя в следующую дверь, Сергей наткнулся на любопытные взоры четырех сотрудников редакции, всех с интеллигентными бородками: высокого, представительного, подвижного и лысого.

– Егор Федорович? – вопросительно обвел он всех взглядом.

– Вот он я, – откликнулся подвижный. – Что за предложение такое? Вы автор, что ли?

– Не совсем. Предложение для вашей газеты может оказаться очень прибыльным. Но, может быть, мы обсудим его с Вами наедине?

– У меня от своих сотрудников секретов нет! Впрочем… Проходите в мой кабинет…

И открыл очередную дверь.

Кабинет оказался небольшим, об одном окне: в нем помещались письменный стол, четыре стула вокруг него и два шкафа по стенам. Редактор обошел стол, сел по центру, указал посетителю стул напротив и, оглядев его с большим сомнением, проронил: – Слушаю Вас, молодой человек.

– Я действительно еще молод, но жил около года в Петербурге, где заимел довольно много знакомых, в том числе из числа молодых журналистов. Они много говорили об особенностях издательского дела и строили различные прожекты по его улучшению. Один из них показался мне совершенно реальным и с большой вероятностью прибыльным. Даже странно, что ни в одной столичной газете он так и не был реализован…

– И что это за прожект?

– Они называли его «роман-газета». Это воскресное приложение к газете, в котором печатаются популярные романы и повести – целиком или разделенные на две-три части. Я знаю, что и сейчас ряд газет печатает воскресные приложения к газетам в виде журналов – но здесь соль в том, что «роман-газета» должна печататься на точно такой же газетной бумаге, что и обычная газета, в результате чего ее стоимость будет сопоставима со стоимостью газетного номера.

– Ну-у, пожалуй, будет. Если автор, предоставивший для приложения свой роман, не загнет цену.

– Можно перепечатывать уже изданные книги, в том числе давно умерших классиков, у которых нет алчных родственников. А еще можно печатать переводы малоизвестных писателей, которые не успели прославиться и живут очень далеко – например, в Америке…

– Кто же станет читать малоизвестных?

– Но ведь все писатели начинают с неизвестности – а потом, спустя годы, их первые произведения признают шедеврами…

– Так–то оно так, но классиков большинство моих читателей уже прочло, а делать ставку на будущих зарубежных гениев… Да и где их взять, эти переводы?

– А вот я как раз принес Вам свой перевод одной приключенческой повести, из жизни золотоискателей Аляски… Автор еще молодой человек из Сан-Франциско, пишет необыкновенно легко и увлекательно под псевдонимом Джек Лондон…

– Джек Лондон? По-моему, я о нем не слышал…

– Конечно, ему нет еще тридцати, это одна из его первых книг, которую я купил как раз в Петербурге, в оригинале…

– Вы что, настолько хорошо знаете английский?

– Я там много занимался с репетитором и переводил: наши преподаватели в Горном институте очень рекомендовали знание английского, на котором издается много геологической литературы.

– Простите, я не поинтересовался, с кем разговариваю?

– Меня зовут Сергей Андреевич Городецкий, я родом из Красноярска и был студентом на геологическом факультете Горного института, а сейчас пока работаю в губернском архиве.

– Так Вы сын безвременно усопшего Андрея Городецкого? И Елены Михайловны? Как она, голубушка, поживает?

– У нас все хорошо, благодарю Вас.

– Да уж представляю, как хорошо… Из студентов-то за неимением средств отчислили? Ну а какое жалованье в архиве – я тоже примерно представляю. И Вы решили таким вот способом немного подзаработать? Впрочем, совершенно правильно решили: эта «роман-газета» вполне может оказаться доходной. Надеюсь, что и перевод Ваш нам понравится и мы его, в самом деле, напечатаем. Он у Вас с собой?

– Вот.

– Та-ак, повесть немаленькая. Это не беда, разделим пополам. Если же она нам не «покажется», то не обессудьте. Хотя… сама идея настолько интересная, что мы в любом случае выпустим несколько номеров такого приложения – например, с повестями Брет Гарта, который тоже о золотоискателях писал. Читали?

– Читал, конечно.

– Так вот: если роман-газета раскупаться будет и принесет доход, я Вам обязательно выдам премию. Обязуюсь. Если же и Ваша переводная повесть публике полюбится, то выплатим за нее гонорар по существующим расценкам.

– Спасибо, Егор Федорович. Когда мне можно узнать Ваше решение?

– В конце недели, пожалуй. Но лучше придите ко мне домой вместе с матушкой, в воскресенье к обеду. Ведь моя жена была с ней в молодости знакома…

– Спасибо еще раз. Так я пойду?

– Да, да. До встречи в воскресенье.

На улице Карцев «включился»:

«Во-от, а ты, дурочка, боялась!»

И спохватился:

«Не бери в голову, это у нас расхожее выражение…»

«Ох уж эти Ваши идиомы… Впрочем, Егор Федорович, действительно, ожиданья оправдал. Милейший человек…»

«В вашем веке люди как то проще, контрастнее: тот злодей, а этот добряк… Изощренное лицедейство, видать, не в ходу. Не то, что в нашем: под маской маска…»

«В самом деле так? И Вы со мной лукавите, веревки вьете?»

«С тобой и вообще со всеми вами я отмякаю, даже блаженствую… Будто в девственную природу из города вырвался, где все душе приятно, понятно и предсказуемо… Впрочем, на счет предсказуемости, я, пожалуй, загнул: вариантов существует бездна, как бы не ошибиться, выбирая…»

«А мне кажется, что Вы все наметили – по крайней мере, на год вперед…»

«Далеко, далеко не все. Но пойдем последовательно, по цепочке. И наше следующее звено – обувное ателье».

«Думаете, сапожник сумеет отцовские калоши до моего размера сузить?»

«Сумеет кое-что, надеюсь. И вся твоя семья будет всегда в новой обуви ходить…»

«Да-а, наша стремится к развалу по экспоненте…»

«И жалобе образованного человека внимать может быть приятно… Ну, что, уже пришли? Как у Вас тут все рядом!»

Ателье встретило их смешанным запахом кожи, клея, гудрона и духов(!), а также стуком молотка по колодке. Впрочем, и запах и стук пребывали, в основном, за стенкой, а в приемной царила объемная мадам в цветастом платье, со странным властно-приветливым выраженьем лица, от которой и веяло то более, то менее парфюмом.

– Здра-авствуйте, молодой человек, – сработала на опережение мадам. – Обувку в ремонт принесли? Сапожки или ботиночки?

– Я бы хотел переговорить с мастером. Мой заказ особенный, он должен оценить его сам.

Мадам вздернула вверх бровки, но все же повернулась к двери в мастерскую, приоткрыла ее и крикнула:

– Евлампий! Иди сюда!

Стук прекратился и в приемную бочком протиснулся сапожник: взлохмаченный, низенький, средних лет, в фартуке и с грязноватыми, но ловкими, подвижными руками.

– Вот, с особым заказом к тебе, – чуть раздраженно пояснила мадам.

– Я хочу заказать полуботинки, – слегка запинаясь, начал неотрепетированную речь Сергей, – которые будут держаться на ноге без шнурков или пряжек, а с помощью специального приспособления, придуманного мной.

– Что за приспособление? – озадачился мастер.

– О нем я расскажу Вам только наедине, для сохранения тайны.

– Что за глупости! – возмутилась мадам. – Я жена ему венчанная!

– После исполнения моего заказа вы сможете изготавливать такие полуботинки на продажу – и они, я уверен, будут пользоваться повышенным спросом. Могут появиться и подражатели, а вам это надо? Поэтому чем меньше людей будут знать этот секрет, тем лучше. Особенно это касается женщин, у которых полно подруг…

– Нет у меня никаких подруг! – вновь вскричала мадам, но муж вдруг проявил характер:

– Цыц, Клавдея! Парень прав: дело может быть денежным. А конкуренты нам ни к чему. Пройдем в мастерскую…

В мастерской он выгнал и подмастерья и обернулся к Сергею:

– А в чем Ваша выгода тут будет?

– Если ботинки выйдут удачными, то никаких процентов с их продаж я требовать не стану – просто Вы обязуетесь шить обувь для моей семьи (меня, мамы и сестренки) бесплатно. Мне этого будет достаточно. Даете слово?

– Коли и правда Вы такой секрет знаете, то даю.

– Тогда несите полуботинок, который не жалко.

– Да вот, пожалуйста.

– Отдерите около язычка его внутреннюю подкладку и сделайте два косых разреза по бокам ботинка… Сейчас вот Вам калоша: вырежьте из ее носика два трапецевидных кусочка длиной с эти разрезы… Приклейте эти кусочки с внутренней стороны ботинка к участкам разрезов и прошейте вдоль разрезов, для крепости… Та-ак… Теперь приклейте обратно внутреннюю подкладку – и полуботинок готов. Дайте я примерю… Вот, легко надеваю, крепко держится и резины практически не видно. Хорошо?

– Ну, господинчик, удивил… Дай-ка обратно… Хорошо!! Еще как хорошо! Вот здесь разрез чуток расширить, резину немного отрихтовать, в тон подкрасить и все! И процент с продаж брать не будешь?

– Я же сказал: нет. Держите и Вы свое слово. И еще одно: чтобы иметь с этих полуботинок длительную прибыль, надо защитить их изготовление патентом. За патент придется заплатить, зато все остальные сапожники при изготовлении таких полуботинок будут платить процент Вам. И если заручитесь поддержкой адвокатов, то не только в Красноярске, но в целой России, а то и во всем цивилизованном мире. Как Ваша фамилия?

– Прошин я…

– Дети есть?

– Трое; сын, правда, один…

– Значит, со временем в России будет широко известна обувная фирма «Прошин и сын», помяните мое слово. Кстати, у меня есть еще некоторые задумки по новым застежкам обуви, в том числе сапог, но для их изготовления понадобится очень толковый мастеровой…

– Найдем! Мне как раз знакомы в железнодорожных мастерских очень толковые…

– Я думаю, Вам сначала надо новые полуботинки в серию пустить, прибыль от их продаж получить, разнообразные модели на их основе создать и вновь получить прибыль, уже побольше… Тогда и сапогами с новыми, очень удобными, я думаю, застежками можно будет заняться… Я в этом случае Вас не подведу. Но первым делом Вы должны изготовить новую обувь мне, маме и моей сестре – по одной пока паре, бесплатно. Так?

– Конечно, не сумлевайтесь. Давайте, я Ваш точный размер сниму, и матушку Вашу с сестрой приведите сегодня же…

Глава четвертая. Экспромт-шоу «Как стать богаче»

Возле дома Городецких симбионты увидели несколько колясок с кучерами, а в самом доме – около десятка разряженных в пух и прах дам средних лет, иных и с дочерьми. Большая часть их сидела в гостиной на собранных со всех комнат стульях и табуретах и вела пустопорожние разговоры в ожидании своей очереди, а две находились в комнате Елены Михайловны, откуда слышался частый стрекот швейной машинки.

– Добрый день, сударыни, – приветствовал общество примерный сын своей популярной матери. – Позволите предложить вам клюквенный или брусничный морс?

« Благодарствуем» – раздались голоса, но и «С удовольствием, Сергей Андреевич».

Сергей резво спустился в погреб и вернулся в дом с двумя деревянными кадушками, в которых и был морс, настоенный Варей на самолично собранных им в Дивногогорских горах ягодах. Спроворив чашки из праздничного сервиза, расписной половник «под Хохлому» и соответствующий поднос, он спросил с улыбкой «А кому клюквенный?», ловко разлил морс по трем чашкам и подал их на подносе в соответствии с заявками. Потом сделал новый заход («А кому брусничный?») и наполнил уже четыре чашки. Тотчас раздался робкий голосок («А можно мне тоже клюквенный?»), на который он откликнулся с той же живостью, не преминув, почти смеясь, сообщить: «Сударыни, не робейте, делайте второй заход – морса у нас много». Почти все в ответ хохотнули.

В разговорах наступила естественная пауза.

«Предложи им сыграть в новую игру «Как стать богаче» и считывай дальше с моего сознания» – подал совет Карцев.

– Сударыни, – произнес с обворожительной улыбкой Городецкий. – А не сыграть ли вам в ожидании приема у моей мамы в совершенно увлекательную салонную игру под названием «Как стать богаче»? В Петербурге в некоторых домах ею увлекаются от души…

– «Как стать богаче?» Так это игра на деньги? – спросила величественная матрона лет под 50, увенчанная «короной» из косы.

– Деньги на кону придают игре необходимый азарт, – безапелляционно заявил юнец с едва намечающимися усиками. – Этим и объясняется невероятная популярность казино. Но не беспокойтесь, на нашем кону больше пяти рублей не будет – если все желающие сыграть согласятся внести в банк по пятьдесят копеек. При этом победитель получает все.

– Деньги, конечно, небольшие, – согласилась матрона. – Но в чем суть игры?

– В этой игре побеждает, обычно, тот, кто имеет больше знаний в самых разных областях жизни, поскольку это просто ответы на вопросы ведущего. Ведущим буду, естественно, я, а играть со мной вы будете попарно – по взаимному согласию. При этом я вам буду подсказывать три варианта ответов, из которых лишь один правильный. Если пара, посовещавшись, ответит правильно, я присужу ей 10 очков и задам второй вопрос, дав тут же три варианта ответов. При верном ответе получаете еще 10 очков и так далее. Победителем станет пара, набравшая наибольшее количество очков. Все пока понятно?

– Вроде бы да… А если ответишь неправильно?

– Играть садится следующая пара. Но у вас еще будут три права на подсказку: одно называется «помощь зала» (то есть каждая пара, следящая за игрой, может подсказать ответ, который кажется ей правильным, а играющая пара по сумме этих ответов может сориентироваться); второе называется «исключением одного неверного ответа», то есть выбрать вам останется из двух; третье называется «право на ошибку»: в случае неверного ответа вы можете ответить вновь. Но эти права, повторяю, вы можете использовать лишь по одному за игру. Наконец, последнее: надо бы определить круг тем, по которым я сформирую вопросы. А то начну гонять вас по высшей математике… Ну, предлагайте, буду записывать…

– А по географии можно? – спросил давешний робкий голосок.

– Думаю, обязательно.

– Животные? И растения? – спросила матрона.

– Принимаем.

– Кулинарные рецепты? Вообще продукты питания?

– Пойдет.

– Мужчины и женщины? – вдруг задорно спросила менее возрастная соседка матроны.

– Куда ж мы без вас и вы без нас…

– Одежда, моды и так далее?

– Так вы по этому поводу и собрались…

– Знаменитые люди…

– Конечно. Предлагаю еще сказки. Может, с них и начнем? Вижу, согласны. Тогда разбирайтесь по парам. Какая пара первой определится, будет и в игре первой.

– Нам определяться не надо, – уверенно заявила матрона. – Так ведь, Лиза?

– Так, Евдокия Петровна.

– Тогда внимание! Уважаемые дамы и милые мадмуазели… Мы начинаем игру. Пары, пожелавшие играть, прошу положить на середину стола по одному рублю. Та-ак… Всего 4 рубля и значит 4 пары. Добавлю, что каждый удачный ответ оценивается в полставки, то есть 50 коп. Отсюда максимальное количество вопросов может быть восемь. Евдокия Петровна и Вы, Елизавета…

– Петровна…

– Подвиньте стулья поближе к столу, приготовились… Первый вопрос: в какой сказке спрашивают «Кто на свете всех милее, всех румяней и белее?» Ответы: в сказке Перро…

– В сказке Пушкина «О мертвой царевне и семи богатырях»! – перебила матрона. – У Вас что, все вопросы такими легкими будут?

– Нет, нет, Евдокия Петровна. В этой игре первые вопросы бывают обычно разминочными или шутейными. Итак, ставлю вашей паре 10 очков. Теперь вопрос второй: какой город находится ближе к Красноярску – Томск, Енисейск или Канск? Ответы и подсказывать не надо, они перед вами.

– Какой ближе, говоришь? – напрягла брови матрона. – Томск-то точно дальше всех, а вот эти? Ты что думаешь, Лизанька?

– Канск ближе, Евдоша, я и там и там бывала.

– Так в Канск ты по железной дороге ездила, по ней, конечно, быстрее, вот тебе и показалось, что ближе.

– Нет, я перед поездками карту специально смотрела и запомнила.

– Ну, смотри, Лизавета, проиграем – должна мне 4 рубля останешься…

– Не останусь. Наш ответ: Канск.

– Ду-дум! Ответ правильный! Вашей паре присуждается 20 очков.

– Ну, молодец, сестрица, выручила…

– К третьему вопросу на тему «Животные» готовы?

– Давай, издевайся…

– Вопрос третий: какое из этих животных – рысь, соболь и росомаха – не относится к семейству куньих?

– Вот ты вопросы стал задавать какие каверзные… Откуда ж нам знать, мы ведь не охотники…

– Зато модницы и шубки соболиные-то имеете?

– Я знаю, что соболь относится к семейству куньих, – задумчиво произнесла Елизавета Петровна. – Но вот рысь и росомаха… Хоть бы знать, как росомаха эта выглядит…

– Напоминаю, что вы можете либо взять помощь «зала», либо исключить неверный ответ, либо…

– А давай-ка исключи, останется то правильный?

– Конечно. Вы, Елизавета Петровна, согласны? Тогда исключаю росомаху и остается рысь – именно она принадлежит семейству кошачьих! Таким образом, у вашей пары уже 30 очков! Как насчет четвертого вопроса?

      Вдруг из спальни Елены Михайловны в гостиную вышли две счастливые женщины (мать и дочь) и тут же с недоумением остановились, застав все общество в полном увлечении непонятно чем.

– Вот! – с сердцем промолвила Евдокия Петровна. – Только разыгрались! Очередь-то наша! Что же будет с нашей ставкой?

– Не волнуйтесь, я дам вашей паре доиграть, когда выйдете от мамы… Хорошо?

– Ну, если так… Пойдем, Лиза.

Однако в этой игре приз так и не был разыгран: вторая пара поспешила и дала неверный ответ уже на втором вопросе, третья засыпалась на четвертом, четвертая дошла до пятого и была вынуждена прервать игру, так как ей тоже пришла пора идти на прием к чудо-швее. Вернувшиеся же сестры продолжать игру не пожелали, но настоятельно пригласили Сергея Андреевича посетить (вместе с мамой и сестрой) вечером в воскресенье подворье Кузнецовых.

– Там и организуем снова эту замечательную игру в большем обществе, да и ставки сделать можно побольше», – посулила Евдокии Петровны. -Деньги же с кона себе возьми, Сергей Андреевич – заслужил.

– Да, да,– согласились прочие дамы. – Развлек нас на славу. Большой выдумщик. Даже ведь не готовился, все на ходу…

Вечером, когда за столом собралось все семейство, совершенно замотанная, но счастливая Елена Михайловна и старавшийся быть сдержанным Сергей стали попеременно делиться своими дневными достижениями и заработками, а пропустившая все основные домашние события гимназистка Катя крутила головой и восторженно ахала. Особенно она возбудилась при виде кучи ассигнаций и мелочи, высыпанных на стол: при подсчете дневной доход семьи оказался близок к 25 рублям! Это ли не счастье?

Полный шквал благодарностей обрушился на Карцева, когда они с Сергеем, наконец, уединились.

«Вы не представляете, что для нас сделали! – восторгался Городецкий. – Мы одним рывком выбрались из нищеты… А дальше будет еще денежнее, надежнее… Да и люди нас стали замечать, в гости наперебой зазывают, протекцию готовы составить! И все благодаря Вам!

«Один из основных принципов и в нашем веке: помоги хорошему человеку, а завтра другой хороший человек или тот самый поможет тебе. Элементарно».

«Помогать людям меня учили и отец и мама, но когда пришли тяжелые времена, реальную помощь мы получили только от Вари, нашей кухарки. Но много ли она может? Вы же просто совершили волшебство, найдя массу скрытых возможностей… И заставив нас поверить в свои силы».

«Будя, будя. Так и было задумано, для того я и подселился к тебе. Главные достижения ждут нас впереди, но их надо скрупулезно подготавливать. На этом пути, кстати, не помешала бы помощь друзей. Есть они у тебя?»

«Есть ребята, с которыми я дружил в детстве – в основном, наши, уличные. Но последние годы в связи с учебой в гимназии и в институте я от них как-то отдалился. Видимся, конечно, но обычно кратко, на бегу».

«Их можно назвать людьми достойными, надежными?»

«Уверен за троих, но они стали рабочими в железнодорожных мастерских, а там настроения, в основном, социалистические. Четвертый теперь приказчик в отцовской лавке, хоть ему там и не нравится. С пятым же я учился в гимназии: он пытается стать музыкантом, играет на фортепьяно, гитаре, а сейчас в духовом оркестрике на похоронах и свадьбах подрабатывает…»

«Ладно, по моим задумкам они нам ближе к лету могут понадобиться… А что, кстати, у тебя с девушками: были, есть или относишь на будущее?»

«Это не Ваше дело, Сергей Андреевич!»

«Как это не мое? Еще как мое… Впрочем, судя по косвенным признакам, наиболее верно третье предположение…»

«А вот на этот раз и Вы не всеведущи: у меня даже невеста была…»

«То есть числилась в невестах, а когда ты в Питер уехал, благоразумно вышла замуж?»

«И тут Вы допустили две ошибки: мы расстались с Наташей еще весной прошлого года и замуж она не вышла…»

«Тебя все-таки дожидалась? Или не шибко хороша собой?»

«Не уродина, как Вы думаете! Ей уже два предложения делали…»

«Значит, если ты к ней подойдешь, она может сменить гнев на милость?»

«Нет, не значит. Она давно любит другого человека…»

«Надо же какие страсти! Из-за этого и поссорились?»

«Да. Прекратите меня выпытывать!»

«Слушай еще одну банальную истину 21 века: пытаясь скрыть сильное чувство, мы загоняем его вглубь родного организма, который протестует и мстит, инициируя заболевание того или другого органа: желудка, печени, почек или сердца… Поэтому выплесни эту эмоцию вовне, пожалуйся или просто расскажи другому человеку: твоему организму это необходимо! Учти, я совсем не шучу, такое воздействие эмоций – установленный и многократно подтвержденный научный факт. Хорошо, отложим пока разговор о девушках. Чем же тогда займемся?»

«А можно я еще к Вашей визуальной памяти подключусь и посмотрю на технические достижения вашего мира?»

«За ради бога! Я на твоем месте тоже бы от этого зрелища долго не отрывался…»

Глава пятая. Дебют в красноярском обществе.

К следующему воскресенью семейство Городецких готовилось со всем тщанием. Елена Михайловна сшила Катеньке из зеленовато-голубого муслина длинное платье с многочисленными сборками, пояском, рукавами-буфф и небольшим, пристойным декольте – однако в скроенный ею бюстгальтер были вставлены две симметричные подушечки, отчего и так приподнятая грудь юницы стала казаться достойной внимания. Очень украсила Катеньку и необычная асимметричная прическа, при которой одно ухо и шея с правой стороны были открыты, а на левой стороне оказалась пышная темная коса, скрученная в кисейном мешочке, расшитом бисером. Наряд дополнили изящнейшие туфельки из зеленой замши на высоком каблучке, которые вне очереди соорудил все более благодарный Евлампий Прошин.

Получил обновки и Сереженька в виде настоящего черного смокинга, сшитого в ателье Софьи Пантелеевны авансом (в счет будущих совместных доходов с уникально даровитой Еленой Михайловной), белоснежной сорочки с пластроном, а также лакированных туфель от того же Прошина. Увидев его при полном параде, да еще модно стриженого, ахнула даже Катенька, а у Елены Михайловны на ресницах задрожали две горделивые слезинки: какого красивого сына родили они все-таки с бедным Анджеем…

Сама Елена Михайловна обновок себе шить не стала, так как у нее сохранилось от прежней счастливой жизни платье черного бархата, не раз, конечно, надеванное. Однако, когда она вышла в этом платье и бархатных туфлях «от Прошина» из спальни в гостиную, «вселенец» Карцев чуть не взвыл от восторга. Впрочем, реципиент его эмоцию пропустил, потому что и сам ощутил подъем чувств при виде столь эффектной дамы, в которую преобразилась его родная маменька.

«А ловко все же бюстгальтер под платьем сидит…» – стал грубовато маскироваться от юноши Карцев.

«Да, – согласился Городецкий, – значительно лучше, чем в корсете. Вид такой подтянутый, прямо Диана-охотница! Никакой дополнительной рекламы не надо: у Кузнецовых тетки приглашенные «мама» увидят и тоже все к ней прибегут…»

Эффект уменьшила повседневная верхняя одежда, которую пришлось надеть в связи с наступлением октябрьской прохлады, но на новую достаточных денег они еще не заработали. Хорошо хоть обувь осеннюю Прошин им тоже спроворил.

В соответствии с договоренностью первый визит Городецких был дневной, к Кудрявцевым. Велико же было удивление милейшего Егора Федоровича, когда в прихожей его дома стали «вылупляться» из невзрачных пальто шикарные светские люди! Когда его первая оторопь прошла, он кинулся с поцелуем к ручке Елены Михайловны, заговорил торопливо, повлек в гостиную, восклицая «Соня! Сонечка! Выйди же сюда!». Один за другим в гостиной (преобразованной по случаю данного визита в столовую) стали появляться домочадцы и тоже ахать или просто умильно улыбаться – в зависимости от степени знакомства с членами семейства Городецких…

Впрочем, обед у редактора прошел для Карцева вполне ожидаемо. Почти сразу Егор Федорович объявил, что повесть о жизни старателей на Аляске чудо как хороша, все сотрудники газеты ее прочитали и сошлись на том, что она произведет у красноярцев большой фурор. Отдельно он расхвалил работу переводчика («у Вас, Сергей Андреевич, американцы получились почти как наши, русские, и это хорошо!») и обрисовал обедающим лучезарное будущее Городецкого и красноярской «роман-газеты». Однако вскоре тему разговора сменила хозяйка, подступившая с вопросами к Елене Михайловне («правда ли, что Вы раздобыли где-то модные фасоны женского белья и сами их шьете?»… «нельзя ли нам тоже их заказать?»). Ответ был дан положительный, и обрадованные фемины клана Кудрявцевых (числом четыре) стали выпытывать подробности этих фасонов… Егор Федорович пришел в смущение, стал было возражать (в том смысле, что за столом надо соблюдать приличия и отложить обсуждение фасонов до кулуаров), но с ним домочадцы привыкли, видимо, не особо считаться.

Тем более, что вскоре в эти обсуждения был вовлечен и Сергей, представленный основным инициатором модных новаций. «Причем тут я? – пытался протестовать он. – Я лишь нашел журнал…» – но женщины предпочли иметь дело с живым носителем нового. « Вы нарисуете нам после обеда какую-нибудь футуристическую вещь? Платье, например, или шляпки?»… «А модные прически там тоже есть?»… «А сумочки…»… «А обувь…»… В общем, после обеда гости были взяты плотно в оборот: Сергей рисовал «умеренно футуристические модели», Елена Михайловна объясняла преимущества и прелестные сюрпризы бюстгальтеров, а Катя, улучив момент, увела в детскую двух младших девочек и там, вероятно, продемонстрировала свои обворожительные трикотажные трусики…

Через какое-то время Егор Федорович (тоже все-таки увлекшийся новинками) узнал, что Городецкие должны быть сегодня на званом вечере у Кузнецовых и что Сергей представит обществу новую салонную игру.

– Так вот в чем дело! – вновь воскликнул он. – Мы с Сонечкой тоже приглашены, что бывает достаточно редко – только если им надо, чтобы события вечера получили освещение в моей газете. Но Вы-то, Сергей Андреевич, каковы: кругом сеете новинки…