Текст книги "Железная правда «Русского кошмара»"

Переехав из Спокэна в Сиэтл, я остановился жить у своего приятеля. Жил он в городе Бремертон, который находился на острове, в 40 минутах паромного хода. Знаменит этот город тем, что там находится одна из крупнейших военно-морских баз США. И там на вечную стоянку поставили на прикол знаменитый линкорн «Миссури». Помните художественный фильм со Стивеном Сигалом? И еще несколько слов о своем приятеле. Звали его Сергей Шапошников. Мы были знакомы с ним еще в Советском Союзе, когда я учился в педагогическом институте в городе Сыктывкаре. В 1990 году он вместе со сборной по боксу поехал на Игры доброй воли, которые проходили в Сиэтле. Ну, и после окончания Игр сбежал и остался жить в Штатах. Сейчас он живет в Лас-Вегасе, штат Невада, и работает менеджером охраны одного из казино. Сергей всегда был фанатом культуризма, и сам подкачивался. И вот когда я приехал на свой первый турнир, Сергей был среди зрителей и в программке соревнований увидел мою фамилию и пришел за кулисы, чтобы убедиться, что это не однофамилец. Вот так мы встретились. Я поселился у Сергея и начались рабочие будни. В первую мою смену произошло два убийства. После чего я тут же сказал себе: «Ничего себе начало! Вот так работка!» А дело было так. Я с 50-летним напарником должен был следить за порядком в одном из мексиканских баров. Это был не бар, это был гадюшник, посетителями которого были грязные, потные мексиканцы и такие же женщины, да еще к тому же и жирные. В баре что-то не поделили четверо латинос, и трое из них стали избивать четвертого. Я, как русский, не мог оставаться в стороне и решил вмешаться. Дал по башке дубиной одному, второму и выгнал их на улицу. Когда обернулся, моего напарника и след простыл. Через некоторое время он появился, и я стал упрекать его: почему он сбежал и бросил меня? На что он мне ответил, что мы не имеем права вмешиваться, и наша обязанность заключается в том, чтобы по рации вызвать полицию, и всё. Полиция приехала через 15—20 минут, но без нашего вызова. С порога озадачили нас вопросом: что мы знаем об убийстве? От удивления у меня глаза на лоб полезли. Естественно, мы сказали, что ни о чем не знаем, то есть стоим внутри и из-за громкой музыки ничего не слышим. Полицейские пригласили нас опознать убитого, и им оказался тот самый латинос, которого били трое других. Пока мы стояли и опознавали труп, в 50 метрах от нас на улице началась новая стрельба. Черные из соседнего бара решили тоже «поговорить по душам». Короче, второй труп.

Кроме дежурства в барах, мне приходилось охранять турпоезд, сгоревшие дома от мародеров, различные офисы. Сказать, что работа была легкой, я не могу. Ведь мне приходилось бороться со сном и всю смену (8 часов) стоять на ногах. Но самая большая проблема была в том, что я после работы не успевал попасть на последний паром в Бремертон. Здание же закрывалось на всю ночь, и мне ничего не оставалось, как спать на улице на лавочке. А если учесть, что это была зима, то было, мягко говоря, не комфортно. В б часов утра я садился на первый паром и плыл в Бремертон. А по прибытии шел 10 км пешком до дома. После чего спал до 2 часов дня. И опять ехал на работу. Сергей, мой приятель, был тоже не очень богатым человеком, хотя и работал в местном университете учителем физкультуры. Поэтому в один прекрасный день, когда у меня был выходной и жрать было нечего, мы решили пойти к океану и наловить крабов. Засучив брюки до колен, стали собирать крабов. Вода в океане в Сиэтле всегда холодная, даже летом. Купаться в воде больше 5 минут уже тяжело, а зимой тем более. Насобирав килограммов пять крабов, мы, придя домой, сначала набрали горячей воды в ванную и минут 40 сидели, парили ноги. Крабы были небольшие, размером с мужскую ладонь, поэтому и мяса в них было столько, сколько серы на спичечной головке. Но вы же знаете, что русские не сдаются. И в следующий раз мы решили поохотиться на уток. Охота на уток и на крабов проходила, естественно, ночью, так как за это в Америке можно угодить в тюрьму. Мы взяли немного хлеба и две огромные доски. Рассчитывая подманить уток к берегу, а там уже доской прихлопнуть. Но утки, видимо, поняли, что это голодные русские – «любители природы», и на наши призывы не обращали никакого внимания. Каких только звуков мы не издавали: и кис-кис-кис, и утя-утя-утя, и еще много других, но ночь была темная, утки были американские, мяч был круглый, газон зеленый… Короче, опять остались голодные.

Я продолжал работать и мечтать о том, что когда-нибудь вернусь в спорт. И вот в один из дней, когда я, в очередной раз переночевав на лавочке, отправился по привычному маршруту – на пароме в Бремертон, а потом «утренняя прогулка» 10 км пешком, подошел к дому и хотел взять ключи в укромном месте, которые оставлял Сергей. Но ключей не оказалось. Спать хотелось страшно, и я решил забраться в дом через форточку. Я стал пробовать наручниками, которые мне полагались по работе, выковыривать оконные рейки, чтобы выставить стекло. И после этого через форточку забраться в дом. Пока я выковыривал рейки, соседи из дома напротив вызвали полицию. И вот, когда я уже вытаскивал стекло из форточки, ко мне подошли полицейские. Они меня выслушали с пониманием, но все же посоветовали мне дождаться своего друга, а стекло вставить обратно на место, после чего ушли. Оконное стекло я вставил, но дожидаться Сергея не стал, а пошел обратно на пристань, чтобы вернуться в Сиэтл. Настроение было хуже не придумать, к тому же ужасно хотелось есть и спать. На пароме я вернулся в Сиэтл и позвонил русским ребятам. Этот телефон мне дал Сергей на всякий пожарный случай. Я объяснил свою безвыходную ситуацию и попросил хотя бы 3—4 часа у них поспать. Через несколько минут за мной приехал один из них. Звали его Олег. Только голова коснулась подушки, уснул я быстро и сладко. Проснулся, мы, естественно, разговорились: я им поведал свою «американскую историю», а они предложили переехать к ним: «Николай, оставайся у нас, за квартиру пока не плати, за еду тоже. Копи деньги. Через 2—3 месяца купишь дешевую машину и будешь сам ездить на работу, а пока кто-нибудь из нас будет тебя отвозить и забирать с работы».

Я, естественно, согласился. И стал восьмым человеком, проживающим в этой двухкомнатной квартире. Через несколько месяцев я купил себе за 3,5 тысячи долларов «Хонду Аккорд». Хочу сказать, что эта старенькая «Хонда» и сейчас была бы лучше любых, самых новых «Жигулей». Жизнь стала налаживаться: есть работа, есть машина и можно было приступить к тренировкам. К тому же я познакомился с одним парнем, который, как оказалось, был родственником Сергея Отраха, одного из членов сборной СССР. Этот парень приторговывал «метаном» и предложил мне тоже заняться этим. Дело в том, что метандростеналон, которым он приторговывал, был «лущеный», то есть таблетки были не в упаковке, а россыпью. В таком виде «метан» в Америке продать крайне сложно, так как в то время в США было 90% стероидов поддельных. Он же сказал, что меня знают почти все культуристы штатов Вашингтон и Орегон, и у меня есть имя. Моя доля была 5 долларов с одной пачки в 100 таблеток, а в розницу 120 долларов. Я понимал, что это были небольшие деньги, но все же это был дополнительный заработок. После приобретения машины мне стало намного легче. Ведь в Америке, если у тебя нет машины, это равнозначно тому, что тебе обрезали руки и ноги. У них общественный транспорт развит очень плохо, кроме такси, но такси дорого. Поэтому для того, чтобы заниматься какой-либо деятельностью, надо обязательно иметь машину. С появлением транспорта у меня появилась возможность не только ездить на работу, но и в тренажерный зал. И как только эта возможность появилась, я приехал к своему знакомому американцу по имени Шейк. У него был свой клуб «Powerhouse gym». Это был очень хороший клуб. Там не было залов аэробики, бассейна и многого другого, что есть даже у нас в России в любом мало-мальски приличном зале. Но это была чисто качковская территория. А клуб, в котором занимается много бодибилдеров, учитывая культ большого мощного тела среди американцев, всегда привлекает и другой контингент, особенно красивых женщин, с которыми и угрюмая пещера станет уютнее. Восстановился я быстро. Через месяц я весил уже 96 кг. На работе меня стали уважать еще больше, я же, в свою очередь, с появлением транспорта, стал относиться к работе с некоторой апатией. Приезжая на ночную смену, я откидывал спинку переднего сидения машины и ложился спать. И вот в один из таких дней, когда я «охранял» имущество одного из сгоревших домов, развалившись в салоне своей машины, приехал шеф с проверкой и застал меня спящим. Естественно, после этого последовало увольнение. Но уже через несколько дней я устроился в другой ЧОП, но уже в престижном районе и в одном из самых больших в городе. Так как я был самый большой охранник в компании, то всегда получал самые престижные дежурства, которыми являлась частная охрана. И уже через месяц я получил документы, в которых указывалось, что я являюсь невооруженным частным телохранителем. Моя работа заключалась в том, что я охранял артистов, приезжающих в Сиэтл. За такую работу я получал хорошие деньги. Так, например, певец и актер Ice Т заплатил мне за неделю 14 тысяч долларов. Но все же основные деньги я получал от продажи стероидов, благо, что к тому времени у меня появилось много клиентов. Метан расходился на ура. У меня опять появились деньги, я опять стал большим. И все те, кто от меня отвернулся и вспоминал меня в прошедшем времени, тут же оказались рядом. Стали говорить мне, какой я стал большой, даже больше, чем был (это действительно было так, ведь я набрал форму, которой у меня еще не было). Они говорили, что рады, что я опять в строю и что они верили в меня и мое возвращение. Я улыбался, соглашался с ними, но я уже был другой. Я никому не верил и уже не питал иллюзий насчет американской дружбы. Я усвоил одно из главных американских правил – каждый сам за себя.

От Америки до Гонконга

С ноября 1992 года за стероиды стали сажать так же, как за наркотики. Поэтому я решил обговорить новые условия своей доли с партнером. Мое предложение было работать 50 на 50. Мотивируя это тем, что я один делаю львиную долю продаж, и если возникнут проблемы с законом, то они возникнут у меня одного. Человек отказался, и тогда я решил организовать собственные продажи, но уже после того, как вернусь из Гонконга.

С чего вдруг Гонконг? А дело было так. Как только я восстановил свои объемы тела, я решил съездить в Спокэн проведать Джеффа. В клубе, где я работал, все, мягко говоря, удивились моему появлению и особенно моей форме. Но больше всех удивился Джефф. Надо было видеть его глаза, когда я вышел из клуба и пошел ему навстречу. Можно только предполагать, насколько он был удивлен, что я снова встал на ноги. Он был поражен моей фигурой. Ведь я не просто восстановился, я стал еще больше. Его удивило и то, что я не просто работаю в другом месте, а уже поменял несколько мест работы. Помните, я писал про Н1В-визу? Среди прочих ограничений я не имел права в течение всего периода действия визы выезжать из страны. Кстати, был случай, когда один профессор приехал по приглашению одного из университетов страны на три года читать лекции. И вот, когда он выехал в Швецию на несколько дней на симпозиум, этот профессор уже не смог вернуться в Штаты. Ни я, ни Джефф не знали этого до поры до времени. Но я-то ладно, мне простительно. Не было и двух лет, как я жил в Америке, но Джефф прожил в ней всю жизнь. Джефф думал, что я и Аркаша без него не выживем после того, как ушли от него. Он очень хотел, чтобы мы вернулись и попросили помощи. Он думал, что мы не сможем найти работу. Вот, что я имел в виду, говоря о законопослушности американцев: как любой американец, он безгранично верил в совершенство американских законов. Джефф абсолютно был уверен, что нигде, кроме него, нас больше не примут на работу. Но Америка – очень доверчивая страна, очень наивная. Американцы всем верят на слово. Это и хорошо, и плохо. Ведь в нашей стране, чтобы что-то сделать, куда-то устроиться, надо принести кучу справок, даже те, которые, по большому счету, не очень-то и нужны. В Штатах же всё по-другому. Достаточно сказать: «Не был, не состоял» – и тебе просто верят на слово. Главное, что надо иметь в Америке, это Social Security Card – карту социального страхования. Если она у тебя есть, все твои проблемы решены и в Америке никто не будет задавать тебе дополнительных вопросов. Джефф этого не знал, а я, как эмигрант, это уже давно понял. Он стал расспрашивать, как мне это удалось. И, когда я ему стал на примерах показывать, что американские законы похожи на дуршлаг, в которых много-много маленьких дырочек и лазеек, чтобы обойти эти законы, тут еще раз надо было видеть лицо Джеффа. В его глазах была тоска, лицо было удрученным. Ведь он всю жизнь верил в верховенство американского закона, в то, что всё, что сделано в Америке – идеально. А тут какой-то русский эмигрант все это опровергает, и не просто опровергает, а доказывает на примерах. И я не просто об этом рассказывал. Я говорил об этом с удовольствием, с сарказмом, с насмешкой. Когда я об этом говорил, я вспоминал первый приезд американских культуристов. Когда они смеялись надо всем, что видели в СССР. Смеялись над гостиничными номерами, над едой, которую им давали в гостиничных ресторанах, и еще над многими другими вещами. Да, тогда в СССР уже многое было не так, и за некоторые вещи мне действительно было неудобно и приходилось краснеть. Мне нечего было сказать в ответ. Ведь в то время я, кроме Японии, ничего не видел. Но, даже побывав в Японии, я понял, насколько моя страна отставала в развитии обустройства самой жизни. И вот наконец пришло мое время смеяться над американцами. За эти 1,5 года я понял, как люблю свою страну, как я горжусь и как скучаю по ней. За эти 1,5 года я понял, чем мне нравится Америка, но что меня в этой стране раздражает и что я в ней ненавижу. И это всего за 1,5 года, а впереди было еще 4,5 года жизни, полной ахов и разочарований, печалей и радостей. И вот за этот час, что мы стояли и разговаривали с Джеффом, я с большим наслаждением рассказывал ему о том, что Америка – далеко не идеальная страна, а американцы – тупая и необразованная нация. Собственно, в этом многие уже могли не раз убедиться и будут убеждаться, читая эту книгу.

После визита в Спокэн, я вернулся в Сиэтл. А через 2 дня мне позвонил Джефф и предложил поехать в Китай. Он сказал мне, что открывает там 2 клуба: один в Китае, в городе Шендьзене, и один в Гонконге, и предлагает мне работу. Я уточнил, в качестве кого и сколько он собирается мне платить. Его предложение было командировать меня в качестве менеджера с зарплатой 2000 долларов в месяц, плюс оплачиваемый перелет туда и обратно и все расходы, связанные с питанием и проживанием. Контракт заключается на б месяцев. Моя задача – раскрутка этих залов. Я сказал, что согласен при условии: 4000 долларов в месяц, так как я уже сейчас зарабатываю больше… На это Джефф мне попытался объяснить, что платить таких денег он не может, так как еще едут 3 американца, и он тоже должен платить им по 2000 долларов. Тогда я напрямую откровенно сказал ему, что в данный момент не я в нем нуждаюсь, а он во мне. На этом разговор и закончился. Но уже через сутки Джефф мне перезвонил и принял мои условия, но только чтобы об этом не знали те три американца. Ок, Джефф!

Несмотря на контракт с Джеффом, я не оставлял идею создания собственной сети продаж. Перед отъездом в Китай я предложил двум русским заняться сбытом стероидов. Одного звали Ян, а другого Сергей. Ян был евреем и уже давно жил с семьей в Америке, к слову сказать, с ним потом пришлось помучиться. Но в тот момент он был просто незаменим. Его отец владел магазином по продаже русских сувениров, и Ян – единственный из нас, кто мог свободно ездить в Россию, так как имел грин-карту. Схема была такая. Мы отправляем Яна в Россию на закупку товара и поиск людей, которые бы периодически отправляли товар нам в Америку. Мы заняли 7000 долларов, из которых 3000 должны были пойти на первую партию. Так и сделали. Ян улетел в Россию, а я в Китай.

Это Китай

Когда наш самолет приземлился в Гонконге, почему-то вспомнились фильмы с Вандамом, но, в отличие от фильмов, Гонконг был в 1000 раз прекраснее наяву. Я попал в Гонконг, когда он еще не был присоединен к Китаю. Мы поселились в центре города, в прекрасной гостинице.

Первую неделю мы ездили на экскурсии и смотрели город. После недельного отдыха мы приступили к делам, а еще через неделю выехали в город Шендьзен, что на границе с Гонконгом. Чтобы в него попасть, нужно было сесть на метро, которое останавливалось у самого таможенного терминала, пройти через проходную, и вот ты уже в Китае. Интересно, что Шендьзен невозможно было найти на карте, так как по китайским меркам это был очень маленький город, как для нас деревня, всего каких-то 2 млн. населения. Мы сняли 4-комнатную квартиру в охраняемом жилом комплексе и в самом престижном районе города. Кстати, надо сказать, это был единственный жилой комплекс в городе с охраной. Сам город находился на юге Китая, как вы уже поняли, и приезжать в него могли только те китайцы, которые имели родственников в этом городе, да и то, если получали визу. Город был закрытым, что-то вроде таких же наших. Разница только в том, что наши закрытые города имели военное производство, а Шендьзен был закрыт ввиду того, что он находился на границе с Гонконгом, который, как я уже сказал, не принадлежал Китаю в то время. Естественно, китайское правительство должно было оградить китайцев от тлетворного влияния Запада, прямо как у нас в СССР. Но надо сказать, что Шендьзен на тот момент был одним из самых капитализированных, если не самый капитализированный город Китая. Хотя контраст в городе был огромный. Половина города – из стекла и бетона, а половина – глиняные домики, но город развивался такими темпами, которые нашей стране, да и всему миру даже и не снились. Думаю, если сейчас приехать в этот город, то уверен, что не нашел бы ни одной глиняной лачужки. О том, как китайцы строят дом, надо рассказать отдельно. Все вы видели муравейник. Так вот, стройка в Китае – это тот же самый муравейник. Трехподъездный пятиэтажный дом китайцы строят за 3—4 дня без кранов и подъемников. Все строительные материалы доставлялись на верхние этажи на тележках, как во времена первых пятилеток.

Не знаю, как сейчас, но тогда завлечь китайца в фитнес– клуб было делом нелегким. Объясню почему. Когда мы переехали из Гонконга в Шендьзен, то в первый же день посетили два фитнес-клуба, и все, что я увидел, привело меня в ужас. Тренажеры, на которых занимались китайцы, были самодельными. Они были точно такими же, на каких я тренировался в Советском Союзе в подвальных качалках. Но почему меня это так поразило? Ответ простой. Не надо забывать, что к тому моменту я прожил уже достаточно в Америке и привык к идеальным клубам, оборудованию в них, и уже не вспоминал, в каких условиях начинал заниматься культуризмом. А когда увидел это, то сразу же вернулся в советское время. Но больше всего меня поразило то, что в фитобаре продавались алкоголь и сигареты, которые стояли на одной полке с витаминами и прочим скудным ассортиментом спортивного питания. Последнее пользовалось не таким уж большим спросом. А когда я зашел внутрь зала, то увидел такую картину: один китаец делает жим лежа, а другой сидит рядом со стаканом виски в одной руке и с сигаретой в другой и выдыхает табачный дым прямо в лицо своему другу. Уже потом я понял, что для китайских фитнес-клубов это было в порядке вещей.

Китаец никогда не купил бы членскую карту, если бы знал, что ему запретят пить и курить в клубе. В то время фитнес-клуб у китайцев ассоциировался с ночным клубом и дискотекой, в которых китаец должен был получать удовольствие, и если он был ограничен в этом, то уговорить его купить членство в клубе было практически дохлым номером. Потом мне самому приходилось вытаскивать сигареты изо рта таких «фитнесистов», а то и просто давать пенделя (в прямом смысле). И я вам скажу, что подсрачники я давал не простым китайцам, а богатым, и даже очень богатым, ведь клиентами наших клубов были местные миллионеры, так как клубная карта стоила 4000 долларов. И такую карту могли себе позволить купить только очень богатые китайцы. Зарплата китайцев составляла 1 доллар в день, или 20 долларов в месяц. Сотрудникам же клуба мы платили от 100 до 200 долларов в месяц, что по меркам Китая составляло огромные деньги. На рецепции и инструкторами групповых программ у нас работали только бывшие валютные проститутки. Почему? Да потому что это были самые фигуристые и красивые тёлки в городе, которые к тому же хоть чуть-чуть, но говорили по-английски. Я не буду рассказывать, сколько трудов и нервов стоило нам обучить их вести уроки аэробики, да и вообще работать по-западному, по-американски, в американском ритме. Одно хочу сказать, относились китайцы к своей работе с полной отдачей, не жалея сил. И даже бывшие китайские путаны через некоторое время говорили нам, что рады работать не только потому, что зарабатывают больше денег, чем на панели, а еще и потому, что в городе работа в фитнес-клубе стала престижной. И когда они говорили, что работают в американском фитнес-клубе, им выказывали уважение. Ну а о том, как китайцы относятся к белому человеку, и говорить не приходится. Белого человека в Китае почитают чуть ли не Богом. Говорят, что это осталось до сих пор. Поэтому в любом ресторане или каком-нибудь общественном заведении, куда мы приходили с американцами, для нас были открыты любые двери и исполнялись любые наши прихоти и пожелания. Те шесть месяцев, что я провел в Китае, были не жизнью, а раем.

Не могу не рассказать о китайских велосипедах и велосипедистах. Когда мы приехали, то решили, что на работу будем ездить на велосипедах: что это будет удобно и демократично. И вот в один из дней мы пошли в магазин за покупками. Надо сказать, что по пути в магазин нам на каждом шагу встречались стоянки для велосипедов. Они были везде: возле магазинов, возле офисных зданий, возле рынков и гостиниц. И на каждой стоянке были сотни, несколько сотен велосипедов, и все они были на одно лицо – одной и той же модели. Я, естественно, обратил на это внимание своих коллег, понимая, что если поставить на такую стоянку свой велосипед, то искать его придется минимум полгода. В такой ситуации легче взять первый попавшийся. В убытке все равно не будешь, ведь они, как я уже сказал, все одинаковые. Мы посмеялись, но велосипеды все равно купили. Вышли мы из магазина в приподнятом настроении не потому, что радовались покупке, а потому, что процесс покупки и вид велосипеда вызывали улыбку. Он напоминал велосипед из фильмов о Чарли Чаплине. Мы дружно сели на наших «железных коней» и поехали к дому. Дорога шла под уклон. Отъехав от магазина буквально 500—600 метров, я увидел, что мое переднее колесо уже не принадлежит моему велосипеду, а катится впереди само по себе. В ту же секунду передняя вилка велосипеда втыкается в асфальт и… полет прошел нормально, а посадка не очень – сдирание кожного покрова с рук и ног тоже. Матерился я так, что, по-моему, даже американцы стали понимать русский мат. Я даже вспомнил наш знаменитый автопром, где точно так же то до конца гайку не закрутят, то какую-нибудь деталь поставят задом наперед, а то и вообще про нее забудут. Короче, велосипед я бросил там же, где и упал, после этого я ездил на работу только на такси.

Вспомнился еще один прикольный случай. Перед отъездом в Китай Джефф купил себе электронный англо-китайский переводчик. И вот, когда мы уже были в Китае и зашли в кафе, которое напоминало пивнушку советских времен, Джефф достал свой компьютер и по-английски написал слово «пиво», и тут же высветился китайский вариант. Дали прочитать его бармену, но он почему-то не смог, что было видно на его удивленно-глупом лице. Стало ясно, что наш электронный переводчик просто «г». Тогда попытались объяснять на пальцах, чего мы хотим, стали показывать на витрину, и это тоже тщетно. И только после того, как один из нас уверенно зашел за барную стойку и взял бутылку пива, только тогда китаец понял, что от него хотели. Надо сказать, что китайцы – удивительная нация. С ними очень тяжело объясняться. Вы можете, не зная языка, объясниться с любым народом, и вас с трудом, но поймут. Китайцам же тяжело объяснить что-либо словами или жестами.

Вообще, полгода, проведенные в Китае, оставили у меня двоякое впечатление. С одной стороны, тяжелый труд по обучению сотрудников клуба и привлечение клиентов в клуб, а также налаживание личного быта в начальном периоде, а с другой стороны, почти беззаботная жизнь в дальнейшем. О том, как тяжело было вначале с клиентами и сотрудниками, вы уже знаете. Сейчас я хотел бы сказать несколько слов о том, как начиналась наша бытовая жизнь в Китае. О Гонконге говорить не буду, так как с самого начала там все складывалось хорошо. Это была другая страна, другой уровень жизни с совершенно другим качеством обслуживания. В Китае нам пришлось потратить месяц, чтобы в дальнейшем не испытывать бытовых проблем. В первые же дни мы с американцами сразу отказались покупать свежее мясо и рыбу на рынках и в магазинах. Смотреть, как и в каких условиях хранятся эти продукты, было невыносимо, а уж есть их – тем более. Поэтому первое время мы три раза в день ходили питаться в «Макдоналдс». И когда я вернулся в Америку, то смотреть не мог на гамбургеры и чизбургеры, и до последнего дня жизни в Штатах я их не употреблял. Познакомившись с шеф-поваром лучшей гостиницы города, я впоследствии заказывал мясо для нас только из Гонконга. Наладив питание и работу в клубах, я опять стал нормально тренироваться. В свободное время мы с американцами посещали самые красивые и интересные места Гонконга и Шендьзена. В Шендьзене нам понравился парк, в котором собраны все достопримечательности Китая в миниатюре. Но даже выстроенные, вылепленные или высеченные из камня Великая Китайская стена, терракотовая армия или статуя Будды производят на человека незабываемое впечатление. В Китае и Гонконге удалось попробовать и приобщиться к настоящей китайской кухне, которую, надо сказать, я очень полюбил. Попробовал также такие экзотические блюда, как змеиный суп, змеиную кровь и желчь. Удалось также посетить выступление нашего цирка. В тот момент Московский цирк гастролировал в Китае. Я с удовольствием пообщался с артистами после представления и познакомил их со своими американцами. Циркачи рассказали нам одну смешную историю о своем коллеге, которую я хочу поведать и вам. Гастроли советского цирка длились уже 5 месяцев и подходили к концу. Находясь в северной части, а это самая бедная часть Китая, один из артистов решил попробовать китайских женщин. У таксиста узнал, где можно снять проститутку, и тут же попросил его туда отвезти. Водила всё выполнил. Надо напомнить, что Китай – это коммунистическая страна, и там КГБ следит за всеми, ну и сами китайцы следят друг за другом. Стучать они любят. Таксист был из этих. Только он отвез циркача к проституткам, тут же позвонил в милицию. Но милиция, приехав на место, сразу в дверь ломиться не стала, а терпеливо ждала под дверью, когда русский закончит свой половой акт и выйдет. Как только он вышел, ему тут же скрутили ласты и отвезли вместе с проституткой в тюрьму. Пришлось вмешаться российскому послу, чтобы вытащить этого «клоуна» из тюрьмы. Но циркачу все равно пришлось заплатить 5 тысяч долларов штрафа. Но это были все его деньги, которые он заработал за время гастролей. Потом все смеялись, что таких дорогих проституток даже миллиардеры не снимали. Саму же проститутку осудили по китайским законам на два года работ на рисовых полях. Как говорят сами китайцы, туда лучше не попадать, так как за два года человек заработает не только болезнь ног от постоянного нахождения в воде, но еще и кучу других серьезных заболеваний.

Надо сказать, что интересных встреч и знакомств у меня в Китае было предостаточно. В Шендьзене я познакомился со знаменитым китайским артистом Боло Янгом. Помните один из его фильмов с Ван Дамом, который назывался «Кровавый спорт»? Боло Янг был уроженцем этого города и имел довольно большое влияние. Ведь не так много китайцев покоряют Голливуд, поэтому в родной стране их просто боготворят. Боло Янг, естественно, не мог пропустить такого события, как открытие американского фитнес-клуба. Впоследствии он не раз заходил со своей охраной тренироваться в наш клуб, поэтому мне неоднократно довелось с ним пообщаться. После этого мы стали с ним хорошими приятелями. Кстати, сам Боло не такой большой, как кажется в кино, и не потому, что я был раза в два шире его. Он на самом деле не похож на качка.

В завершение своего рассказа о Китае хочу поведать вам еще одну историю об американцах и о их мелкой душонке. Когда наш контракт подходил к концу и оставалось всего 2 месяца до его окончания, перед самым Новым годом мы, как и все нормальные люди, решили сделать друг другу подарки. Один из американцев спросил меня, что бы я хотел в подарок. Я в шутку ответил, что хочу «мерседес». Тогда он ответил, что подарит его мне, если я ему подарю «порш». Когда пришло время дарить подарки, я, как это принято в России, скупердяйничать не стал и лично для того американца, которому пообещал «порш», купил его в виде зажигалки. Когда я вручал подарок, я сказал: «Я обещал тебе «порш»? Получи. И теперь хотел бы получить свой «мерседес». Он, естественно, засмущался. В свою очередь, я получил в подарок игру «Дартс». Но этот подарок предназначался не только мне, но и еще одному человеку. Тогда я спросил: «А как мы его потом будем делить? Мне мишень, а дротики Стиву? Так, что ли?» Делить, конечно же, я ничего не стал. Что касается стоимости подарков, то одна моя зажигалка стоила больше, чем все вместе взятые подарки американцев. Я, конечно, понимаю, что дело не в цене подарков, а во внимании. Но я впервые столкнулся с тем, что один подарок сразу дарят двум людям. Понятно, когда подарок дарится мужу и жене, но двум совершенно разным людям – это нонсенс. Это примерно то же самое, как если бы одному подарили электробритву, а другому шнур от нее. Вроде бы подарок есть, а пользоваться им возможности нет.