Электронная библиотека » Николай Задорнов » » онлайн чтение - страница 7


  • Текст добавлен: 3 октября 2013, 19:23


Автор книги: Николай Задорнов


Жанр: Историческая литература, Современная проза


Возрастные ограничения: +16

сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 7 (всего у книги 29 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Шрифт:
- 100% +
Глава двенадцатая. В Новой Голландии

Из Адмиралтейства Невельской заехал в Кирпичный переулок к Баласогло. Со своей большой семьей Александр Пантелеймонович Баласогло жил на втором этаже старого деревянного дома с гнилой лестницей.

Невельского встретила жена Баласогло, хорошенькая молодая женщина с пышными светлыми волосами. На руках она держала смуглого ребенка. Глаза ее были заплаканы.

– Проходите, Геннадий Иванович, – улыбаясь сквозь слезы, сказала она. – Муж давно ждет вас, но сегодня он задержится.

Она проводила Невельского в гостиную, служившую также и кабинетом Александру. Окна комнаты выходили во двор и заслонялись сырой кирпичной стеной.

– Вы знаете, ведь у него с Муравьевым ничего не вышло, – сказала Ольга Николаевна. – Муравьев так много обещал ему и ничего не сделал. Уехал в Сибирь, а его даже не принял перед отъездом.

Для Невельского это известие было неожиданным. Он надеялся, что Баласогло за время его отсутствия уже начал действовать и со дня на день должен выехать в Сибирь.

– Ах, боже мой! – продолжала Ольга Николаевна, заметив удивление Невельского. – Он так был расстроен! Ведь губернатор взял все его записки и, как муж слышал, очень ими остался доволен, даже хотел государю показать. А самого Александра Пантелеймоновича даже не впустил к себе. Я всегда говорю Александру, что нельзя так кидаться к людям. Ведь он все надеется, что найдет человека, который его сразу поймет, и каждому говорит бог знает что!

Ольга Николаевна, держа ребенка на руках и играя с ним, помянула, что у них, кроме того, домашние неприятности. Видно было, что она уже смирилась с неудачей, постигшей мужа.

– А я собиралась ехать с детьми в Сибирь, – вдруг грустно сказала она. – Мы мечтали, что я буду преподавать там музыку.

– Тут какое-то недоразумение! – сказал Невельской. – Быть не может, чтобы Муравьев без причины так внезапно переменился.

– Ах, что вы, Геннадий Иванович! Муравьев знал, что делает, – с грустью ответила Ольга Николаевна. – Муж просил встречи с ним, лишь чтобы попрощаться, но Муравьев даже и не впустил его к себе. А мой Александр Пантелеймонович еще и говорит: мол, слава богу, что встретился такой человек, который заинтересовался моими записками и взял их, когда никто другой, мол, знать этого не хочет. Конечно, теперь все потеряно. Теперь он зачастил к Петрашевскому.

– Ольга Николаевна! Еще не все потеряно! – горячо сказал Невельской.

– Ах, не говорите, Геннадий Иванович!

– Нет, нет, Ольга Николаевна! Прошу вас, как только Александр Пантелеймонович приедет, передайте ему, что мне очень надо видеть его. И, пожалуйста, скажите, что даже в самом крайнем случае у меня еще есть надежда. А лучше всего, я приеду к вам сегодня же вечером, как только освобожусь…

* * *

Наутро (это было в один из теплых дней на исходе февраля) Невельской перешел деревянный мостик через узкий канал с грязным льдом. Вдоль канала тянулись обнесенные красной кирпичной стеной морские склады. Это Новая Голландия – целый город складов и морских служб, обведенный каналами.

Невельской вошел в двухэтажный кирпичный домик конторы, строенный в голландском стиле.

Через некоторое время пузатый чиновник, проворно шагая, повел его на склад. Они повернули за угол высокой стены и прошли мимо бассейна. Канал через огромные кирпичные ворота с колоннами проходил внутрь двора и соединялся с бассейном. Из Невы по каналам небольшие суда проходили прямо во двор Новой Голландии и здесь грузились или разгружались.

Второй чиновник, пожилой, малого роста, спотыкаясь, спешил следом. Красные кирпичные громады складов с высокими полукруглыми окнами, сетчатыми от частых переплетов, обступили двор.

Под каменными сводами здания пахло плесенью, было сыро, холодно и глухо, но у толстого чиновника от волнения пот выступил на лице. Чиновники втайне были весьма довольны, что явился капитан судна. Они лишь слегка волновались от предвкушения барышей, которые получат после сдачи грузов. А сдача должна скоро начаться.

На каменном полу грудами лежали куски кожи, сапожный товар, штуки холста, матросские и солдатские сукна. Все было свалено кое-как.

– Вот и камчатские кучки! – воскликнул пузатый чиновник.

«Действительно кучки!» – хмурясь, подумал Невельской. Товары эти надлежало грузить на «Байкал» и везти на Камчатку.

Интенданты – их теперь собралось пятеро – молча обступили его.

– Но как же принимать такой товар? – спросил Невельской. – Груз должен быть упакован и запломбирован.

– Нет, у нас не так! – бойко ответил пузатый чиновник. – Мы всегда сдаем по мере, счету и весу. А то, знаете ли…

Чиновник усмехнулся и не договорил. Он, видно, хотел сказать, что на судах могут украсть товары из запакованных мест или привезти не то, что следует.

«Сколько же времени уйдет на сдачу такого товара в Петропавловске и в Охотске? – подумал Невельской. – Приемка их камчатскими служащими затянется, и все это за счет времени, потребного на исследования. К тому же товары бог весть какого качества. Да все их и не взять на транспорт. “Байкал” мал для такого количества неупакованных грузов. Может быть, если уложить, упаковать в места, только тогда все примем на борт».

– Необходимо, господа, уложить все. Принимать грузы будем по количеству мест. В противном случае мы не сможем взять и половины.

– Это как вам угодно! – ответил старичок.

– Что вы, господин капитан! Так еще никогда не было! – сказал толстый. – Да это и невозможно.

Интенданты наперебой заговорили, что еще никогда и никто не отправлял товары на Камчатку запломбированными местами, что от этого бывают только злоупотребления, а потом обвиняют интендантов, тогда как виноваты не они, а моряки. Интенданты говорили тоном, не допускающим возражений. Это был народ сытый и самоуверенный.

– Я не стану считать штуки холста и кожи! – строго возразил Невельской. – Это не мое дело.

Он приказал подать сукно. Кладовщик начал поднимать и развертывать куски. Невельской, подойдя к полукруглому окну, сквозь грязные стекла которого солнце еле пробивалось в темную сырость склада, снял перчатки и стал рассматривать сукно. Как опытный морской офицер, много лет плававший на кораблях, он разбирался в таких вещах.

– Гнилье! – заметил он и легко разорвал сукно. Пыль столбом ударила из разрыва. – Безобразие, господа! – Он разорвал сукно дальше и бросил его на пол.

Интенданты взяли кусок и стали рассматривать его с таким видом, будто это для них было новостью. Они о чем-то перешептывались.

Кожа и холст тоже никуда не годились.

Все было прелое и гнилое. Очевидно, в «камчатские кучки» сваливали гнилье, отбросы.

Пузатый интендант стал уверять Невельского, что товары не так уж плохи, что испокон веков лучшего на Камчатку и не посылали.

– Это не оправдание, а позор, что лучшего на Камчатку не посылали, – ответил Невельской. – Там ждут товаров, казна строит корабли, посылает кругосветным, офицеры и матросы подвергаются опасностям, а в трюме будет лежать гниль!

– У нас другого нет! – ответил интендант.

– Как это нет?! – краснея, закричал на него Невельской. – Как вам не стыдно! Мы не в игрушки играем, господин интендант! Как это в России не найдется доброкачественных товаров для Камчатки?

– Позвольте, позвольте! – обиженно заговорил пожилой интендантский офицер. – Не следовало бы забываться.

– Другого нет-с, – самоуверенно твердил пузатый. – Что положено!

– Лучше нет! – повторил кладовщик.

– Да еще как рвет сукно! – бормотал молодой интендантский офицер, бережно складывая обратно в кучу брошенные и разорванные Невельским гнилые образцы.

Начальник склада, важный, сухой старик в железных очках и в фуражке с выцветшим зеленым околышем над такими же выцветшими глазами, холодно выслушал Невельского.

– Иного товара нет! – ответил он.

– Я буду требовать, господа! Это ваша обязанность.

– Вы не на корабле! Мы знаем свои обязанности! – строго ответил начальник склада.

Чиновники не испугались. Они и слышать не хотели про замену и упаковку товаров.

– Другие берут и бывают очень довольные, – тихо сказал Невельскому пожилой чиновник, намекая на взятку.

– Придет еще, поклонится, – сказал пузатый, когда капитан уехал.

– Прыткий! – заметил начальник склада.

«Построили для интендантов и казнокрадов», – подумал Невельской, проезжая по берегу канала мимо кирпичных стен Новой Голландии.

Он явился в Адмиралтейство к генерал-интенданту Васильеву. Старый важный вице-адмирал с седыми моржовыми усами, любезно выслушав его, вполне со всем согласился. Он попросил Невельского подробно изложить свою жалобу на бумаге, перечислить всех, кто чинит затруднения, и обещал дать делу немедленный ход.

Через три дня Невельской явился снова.

– Прошу вас подробно ознакомиться с ответом, – сказал Васильев, подавая целую кипу бумаг.

Невельской увидел свой доклад со множеством пометок, вопросов и знаков восклицания, сделанных на полях. К докладу были приложены другие бумаги – ответные жалобы интендантов на Невельского, обвинявших его в грубости, и длиннейшие объяснения на каждый пункт его требований. Подшита была целая груда отписок, составленных интендантами.

В присутствии генерал-интенданта Невельской стал разбирать их. Он понял, что Васильев не нашел ничего лучшего, как послать его доклад в Новую Голландию, тем самым чиновникам, на которых он жаловался.

– К глубокому сожалению, ваши требования исполнить невозможно, – ласково улыбаясь и показывая из-под моржовых усов зубы, сказал адмирал и развел руками.

– Ваше превосходительство! – воскликнул Невельской. – Все эти возражения – простое крючкотворство! Нельзя же транспорту везти в Камчатку гнилье.

Васильев как бы с испугом взглянул на Невельского, седые щетинистые брови адмирала встали дыбом, а концы усов поползли вниз. Но тотчас же лицо его приняло выражение суровой неприступности.

– Сочувствую, но сделать ничего не могу, – холодно заявил он.

Возвращаясь из Адмиралтейства, Невельской размышлял о том, что никакие призывы к справедливости и разумные доказательства не могут тут подействовать и что разбирать эту стачку можно, лишь обрушив на интендантов силу высшей власти.

Навстречу мчались санки. Ехала пожилая женщина. Рядом с ней и напротив сидели две юные девушки.

Одна из них взглянула на Невельского и тотчас же отвела взор. Он увидел ее большие глаза, разрумянившиеся щеки. Соболиные брови ее дрогнули, и она промчалась, закрывая лицо муфтой.

«Какая славная девушка! – подумал Невельской. – Как знать, вдруг встречусь с ней когда-нибудь?» – мелькнуло в голове, и он посмотрел туда, где в снежном вихре исчезли санки.

Тут он вспомнил про постройку судна, подбор офицеров и команды, про оснащение корабля, про составление докладов, жалоб и записок, про Баласогло, с которым он уговорился ехать к Литке, чтобы хлопотать об отправлении экспедиции от Географического общества.

Глава тринадцатая. Остен

В инее огромные колонны Исаакиевского собора. Побелели и разлохматились стриженые деревья.

К подъезду гостиницы «Бокен» в этот ранний час подкатил возок, весь в курже, как и побелевшая от мороза четверка лошадей.

Зимой пароходы приходили не в Петербург, а в незамерзающие порты Остзейского края. Оттуда прикатывали в таких застывших, запыленных снегом экипажах путешественники из далеких стран.

С облучка соскочил слуга, другой выскочил из двери возка. Отвязывали чемоданы.

В подъезд гостиницы прошли высокий мужчина в меховой шапке с ушами и в шубе мехом наружу и белокурая высокая дама в мехах и меховых сапогах.

Швейцары почтительно поклонились:

– Пожалуйте, мосье… Будьте столь любезны…

Швейцары открывали двери, помогали слугам, вносившим вещи. По кожаным сундукам с обручами и по чемоданам видно, что прибыли важные персоны.

Приезжий скинул шубу и шапку. У него короткие усы и плоские бакенбарды, узкое сухое лицо, уже немолодое и несколько жестковатое, в начинающихся морщинах, со следами былой красоты. Плечи как у борца, волосы на руках.

В книге появились записи: «Эдвард Генри Остен. Ингрида Марта Остен. Лондон. С ними слуги…»

…Поздним снежным вечером из ворот английского посольства выезжала зеркальная карета на полозьях.

– Сам, куда-то. Опять, видно, к государю! – рассудительно заметил старый дворник в фартуке, обращаясь к своему сыну, нагружавшему снег на телегу деревянной лопатой. – Одно слово – посол! Имеет большую важность! Государь присылает кульера – извольте побеспокоиться!

…В новом здании министерства иностранных дел, на Мойке, в квартире канцлера графа Нессельроде, в этот вечер сидели двое стариков.

На столе орхидеи из собственной оранжереи графа в вазе из малахита. При свете свечей видна печь, изразцы с рельефными голубыми вакханками.

В руках у канцлера колода карт. Дипломаты отдыхают сегодня.

– Ничто не ново под луной! – говорит граф Нессельроде. Это его любимое изречение.

Лорд Блумфильд улыбается, принимает карты. Этот тяжелый немногословный человек может показаться тугим на соображение. Живой и разговорчивый Карл Вильгельмович и мрачный англичанин дружили давно и понимали отлично друг друга.

На стене – поясной портрет Павла I и рядом – маленький портрет Людовика XVI.

– Конечно, экспедиции лучше идти с возвышенной целью! – говорит Нессельроде.

Англичанин, каждый раз получая карту, проворно кивает головой. Это можно, безобидная карточная игра, отрада спокойных и уравновешенных дипломатов, отлично представляющих, что нужно и что можно для здоровья в этом климате и в этот час.

– Но какая же цель такого путешествия? – спрашивает Нессельроде.

– Геологические и научные исследования, – отвечает посол.

Между собой дипломаты нередко говорили с циничной откровенностью профессионалов, и разногласия стран, которые они представляли, не нарушали их дружбы. Они как бы снисходительно извиняли своих повелителей, передавая друг другу неприятные известия от их имени и оставаясь между собой друзьями.

Нессельроде дал понять, что нелегко допустить на Амур английскую экспедицию, что у России там важные интересы и что все это дело очень серьезное…

– Жаль, что там нет святых мест… Там китобои и киты… Может быть, стоит искать кости того кита, который проглотил пророка Иону? – спрашивает Нессельроде.

Англичанин мутно уставился на него и заморгал маленькими ресничками. Нессельроде заговорил быстрей.

– Господин Остен геолог? Чего же еще? Он уже выехал в Сибирь! Как нынче все спешат! Ведь мы с вами отправили туда одного геолога. Ах, простите, то был географ!

Посол молча кивает головой.

– Бумагу я прикажу опять послать не губернатору. Предписание пропустить геолога господина Остена, подданного Великобритании, на Амур. Так же как и с географом, на почту в Иркутск господину Остену, а господин Остен предъявит ее новому губернатору Николаю Муравьеву.

Посол серьезен. Понимающе благодарит взглядом, кланяется, не получая карты. Ходит картой.

– Дружба обязывает! – снисходительно и ласково говорит канцлер. – У нас общий враг – революция… Государь повторяет мне об этом неоднократно…

Англичанин холоден, как каменная глыба. Нессельроде вдруг широким умелым движением раскладывает карты. Колода как бы разбегается по столу.

– Теперь там другой губернатор, – говорит Нессельроде, – Муравьев! Но посмотрим. Да! – Нессельроде был очень раздражен против Муравьева и поэтому произносил его имя улыбаясь, как бы вспоминал что-то приятное… «Муравьев – толстокожий. Не понял, что писано не ему, но предупреждение ему! Так напишем точно так же. Пусть знает свое место. Говорят, он желает, чтобы государь позволил ему сноситься со двором богдыхана, минуя министерство иностранных дел… Поделом ему!»

Глава четырнадцатая. Перо светлейшего

Меншиков принял Невельского любезнее, чем в прошлый раз, но был сух и хмурился. Старательные подчиненные всегда приводили князя в хорошее настроение. У Меншикова были и другие причины радоваться скорому спуску и отходу «Байкала» на Камчатку. Транспорту как можно скорее следует пройти Европу.

– Но есть причина, из-за которой все может провалиться, – сказал Невельской.

– Что же такое? – обеспокоенно пробубнил Меншиков.

– Грузы, назначенные на Камчатку, непригодны.

Невельской показал образцы гнилых товаров. Князь, растягивая кусочки кожи и сукна, прищурившись, рассматривал их.

Невельской рассказал о столкновении с интендантами и подал свой доклад с ответами и замечаниями чиновников.

Меншиков с любопытством прочел все бумаги. Это были дела знакомые ему и обычные. Он тут как рыба в воде и видел, что следует, по нынешним временам, вмешаться и постоять за капитана. Князь знал, что одна его надпись произведет огромное впечатление и словно гром прокатится по отделам. Он любил время от времени потрясать своих подчиненных подобным способом.

Меншиков оторвал от доклада Невельского бумаги, исписанные интендантами, и кинул их в корзину.

Князь взял перо, а лицо его приняло такое выражение, как будто он брал плеть. Он написал на докладе Невельского: «В точности исполнить все немедленно, – и, подумав, добавил: – так же как и все дальнейшие требования капитана, клонящиеся к скорейшему выходу транспорта из Кронштадта».

– Я весьма доволен тем, что вы уладили дело со строителями и предполагаете взять весь назначенный к отправке груз, – сказал он, отдавая бумаги.

– Ваша светлость! Теперь, когда решен вопрос с грузами и транспорт будет спущен на воду раньше срока, я могу обещать вам, что приду в Камчатку не осенью, а весной будущего года. Поэтому прошу вас дать «Байкалу» инструкцию на опись юго-восточного берега Охотского моря. Берег этот нанесен на нашей карте пунктиром и должен быть описан.

– Вам все хочется исследования производить! Но у вас есть только год для путешествия на «Байкале». На год ассигнованы деньги, – резко ответил князь, – и я ни копейки больше дать не могу.

– Я исполню эту опись без всякой затраты средств за те месяцы, которые останутся от путешествия. Лето будущего года у меня свободно.

Князь нахмурился, медленно поднялся во весь рост свой и подошел к карте.

– Юго-западный берег Охотского моря действительно необходимо привести в известность. И генерал-губернатор Восточной Сибири все время хлопотал об этом, – ответил он. – Муравьев был у меня. Но без позволения императора опись берегов Охотского моря, которую вы желаете произвести, нельзя исполнить. Министр иностранных дел опасается, что из-за описи могут быть неприятности, и не хочет представлять об этом государю. Да, действительно, опись нам нужна. Ко мне идут бумаги из Охотска, что без подробной описи нашим судам опасно там плавать. Но самое верное средство провалить все ваши проекты у Нессельроде – это мне заговорить про них, – с холодной усмешкой добавил Меншиков. – А при теперешних политических обстоятельствах на Западе министр иностранных дел под предлогом осторожности будет всем нам кровь портить, едва поднимем какой-либо вопрос. Впрочем, время у нас еще есть. Февраль на дворе, до отхода корабля, может быть, что-нибудь решим. Но предупреждаю вас, что об описи устья Амура вам следует позабыть. Нессельроде догадлив и раскусил, что вы с Муравьевым затеваете. Он признает нежелательными действия на Амуре. Если же вы совершите такую опись самовольно, то скомпрометируете себя, и я предупреждаю вас, что умою руки в таком случае. Теперь же вам следует поспешить с отходом из Кронштадта. В Европе назревают большие события.

Невельской уже знал, что во Франции революция, что в Петербурге свирепствует цензура, всюду рыщут сыщики. Идет подготовка войск на случай похода в Европу. Недавно среди морских офицеров произведены были аресты.

Видя, что офицер огорчился, князь решил кое-что приоткрыть ему, чтобы представил себе опасность, которая может грозить государству.

– Вот только что пришло секретное донесение, что наши морские офицеры в иностранном порту пили за здоровье французской республики! Республики!

Выцветшие глаза князя сверкнули. Видно было, что уж тут он не поленится привести в движение свою сытую и тяжелую силу.

Глава пятнадцатая. Рыцарь-адмирал

На другой день после полудня Невельской заехал на склад. Из-под фуражки с выцветшим околышем старик начальник надменно осмотрел вошедшего офицера. Чуть заметная насмешка мелькнула на его лице.

Интенданты, полагая, что офицер приехал с повинной, заглядывали в дверь. Невельской подал бумагу.

Начальник долго хмурился и не мог понять, что за подпись явилась на докладе. Вдруг он разобрал. На бумаге, писанной строптивым капитаном, которая была всеобщим посмешищем, чудом появилась строка, выведенная светлейшим. Старика как громом поразило.

За поздним временем Невельской сказал, что будет завтра, и уехал.

На следующее утро, когда он снова явился на склады, по тому, как опрометью, легко и проворно кинулся куда-то наверх, в контору, встретивший его на лестнице пузатый чиновник, он почувствовал, что надпись Меншикова произвела свое действие.

Спеси чиновников как не бывало. Начальник склада был желт и зол, но делал все согласно с желаниями Невельского. Распоряжение Меншикова вводило его в убытки, лишало дохода, на который он рассчитывал. Но втайне он надеялся, что еще удастся всучить гниль и заваль и что обманом можно будет добиться своего.

Но и Невельской догадывался о намерениях интендантов. Он предупредил, что при приеме грузов, согласно правилам, скрепленным подписью князя, он может снять пломбу и распаковать любое место, и если окажется, что отправляемые материалы дурны или мера и вес их менее показанных в ведомости, то все чиновники штрафуются двойной суммой, представляющей стоимость этого места.

– Правило это утверждено князем, – еще раз заметил Невельской, – и является для вас законом.

По дороге со складов, у морских гвардейских казарм, пролетка Невельского, медленно продвигаясь среди множества скопившихся здесь ломовых телег и саней, поравнялась у края узкого тротуара с Полозовым, который задумчиво шагал, подняв меховой воротник.

– Константин! – окликнул его Невельской.

Друг и родственник, Полозов на некоторое время уезжал из Петербурга, и они не виделись.

– Поздравляю, Геннадий! – сказал Полозов по-французски, усаживаясь в пролетку и горячо пожимая руку Невельского. – Во Франции революция!

Невельской засмеялся.

– Меншиков, опасаясь революции, хочет, чтобы я скорей прошел Европу! Впервые, кажется, в жизни отдал распоряжение, чтобы транспорт, идущий в Камчатку, не грузили гнильем.

– Государь вчера собрал петербургских дворян, держал речь о том, что в России нет полиции и что он полицию не любит! «Вы, говорит, господа, моя полиция!»

Невельской смолчал.

– Ну а помнишь, я говорил про Муравьева? Видишь, как он поступил с Баласогло? Рухнула вся наша экспедиция. А ты говорил, что он смотрит на все реально и поможет действовать вне повелений!

Тень пробежала по лицу Невельского:

– Мне кажется, тут недоразумение.

– Нет, это не недоразумение. Муравьев поступил именно так, как у нас принято. Получил, что ему было нужно, – копии редчайших документов, взял целое исследование по вопросам Востока, получил все, что собиралось годами, а самого Баласогло выгнал. Недаром считается, что Муравьев человек дела. Помни мой совет, Геннадий, держи с ним ухо востро!

– Муравьев сам знает проблемы Сибири, – ответил Невельской, – еще отец его служил в Нерчинске… Тут какое-то недоразумение.

Невельской сказал, что, может быть, еще удастся Баласогло отправить в сухопутную экспедицию от Географического общества под предлогом осмотрения и описания восточных окраин отечества…

На другой день Невельской и Баласогло явились к Литке. Адмирал больше не плавает. Он почти устранен Меншиковым от всякой деятельности. Время тревожное, неприятное. Всюду сыск, всех подозревают.

Литке выслушал молодых просителей. Когда-то декабристы утверждали, что Амур нужен для будущего.

Но сейчас предложение Баласогло отправиться в экспедицию на Восток, с тем чтобы при удобном случае проникнуть к Амуру, показалось ему несвоевременным. Предстояла экспедиция Невельского. Пока и этого было бы вполне достаточно. Литке понимал, что замышляет молодежь. Но при всей любви к науке совсем не желал, чтобы Географическое общество путалось в такие дела, хотя сам давно сочувствовал идее возвращения Приамурья.

– Это выдумка молодых фантазеров, – сказал он категорически, согласный с ними в душе.

Баласогло, надеясь, что знаменитый ученый поймет его, пустился в рассуждения и пооткровенничал, но он произвел на Литке лишь неприятное впечатление.

Литке заметил холодно:

– Сейчас не время! Россия слишком великая страна, чтобы ее можно было описывать так, как вам этого хочется.

Федор Петрович спросил Невельского о ходе постройки «Байкала» и о подготовке к плаванию. Выяснив, что все идет отлично, старик повеселел.

А Невельской огорчился. Он знал, что часто Баласогло производит плохое впечатление. Его черные сверкающие глаза, сросшиеся брови… Александра принимают за какую-то подозрительную личность, за кого-то вроде менялы, а он патриот и горячий революционер в душе.

– А сам я не у дела… – пожаловался Литке.

Больше не существовало гордого рыцаря-адмирала, растившего молодого рыцаря для отважных турниров. Нет ливней и штормов, нет гордого, холодного взгляда из-под высокого капюшона. Молодой орел вылетел… А государь, казалось, забыл о существовании его воспитателя. Сейчас правительство стыдится своих ландскнехтов, желает обрести опору в народности, православии. Ведь скоро придется воевать… Литке даже ссутулился.

– Отставлен за негодность э, дорогой мой Геннадий Иванович, как старый блокшкив, – говорит он своему ученику. – А вы, как всегда, фанатически одержимы идеей…

– Литке со своим другом Струве – как духи в поэме Шиллера, – поднимая воротник шинели и сверкая своими черными глазами, сказал Баласогло, выходя из Географического общества. – Встретившись, один спрашивает другого: «Есть ли конец света там, откуда ты летишь?» – «Нет! А там, откуда ты?» – «Тоже нет». Ну, так успокоимся. Россия – это целый мир, она необъятна, и нам незачем волноваться!..

– А каковы же взгляды Петрашевского на будущее Сибири? – спросил Невельской у Баласогло, когда они шли по Большой Морской.

– Михаил Васильевич полагает, что в будущем Сибирь необычайно разовьется, – ответил Баласогло. – Развитие Сибири, говорит он, сблизит Россию с величайшими государствами, лежащими на берегах Великого океана, и в первую очередь – с Китаем, будущее значение которого, по его мнению, еще следует угадать. И наконец, это необходимо потому, что Россия, как он говорит, должна пройти все формы общественного развития, претерпеть все страдания и совершить все открытия, прежде чем она достигнет истинного, назначенного ей величия…

Внимание! Это не конец книги.

Если начало книги вам понравилось, то полную версию можно приобрести у нашего партнёра - распространителя легального контента. Поддержите автора!

Страницы книги >> Предыдущая | 1 2 3 4 5 6 7
  • 3.6 Оценок: 5

Правообладателям!

Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.

Читателям!

Оплатили, но не знаете что делать дальше?


Популярные книги за неделю


Рекомендации