Текст книги "Вертикальная радуга"

Аня потрогала себя за щеку, изображая глубокое раздумье и, решившись, категорично заявила:

– Нет. Определенно, я никогда о нем не слышала. Такой парень у нас в институте не учится. Правда, Александр?

– Может он из другого корпуса? – предложил друг.

– Да? – Я нерешительно замялся и стушевался. – Возможно, я ошибаюсь.

На этом наша дружеская беседа закончилась. Она иссякла. В этом, конечно, виноват я. Голову мою лихорадило. Мозги взрывались от информации. Я был компьютером. Я взвешивал факты. И я потерял интерес к беседе.

И Аня занервничала.

С чего бы могла возникнуть её паника? Если Золушка был тоже её партнером по бальным танцам, что с того? Сане и так придется нелегко. Я бы не стал загружать его лишней информацией.

Они стали отдаляться от меня. Мирная иллюзия рушилась, и холодок отчуждения медленной крутящейся змеёй пополз между нами.

Аня посмотрела на часы.

Саня тоже.

– Ого, – воскликнула девушка. – Однако.

– Да. У Васьки время быстро проходит.

– Пора домой. Нам ещё добираться в другой конец города.

– Жаль, не успели на последний троллейбус! – вскричал Саня. Аня холодно смерила его взглядом. – Это была шутка, – виновато сказал мой друг. Я прищурился.

И вот они уже стоят в коридоре. И мне кажется, что ещё не всё потеряно и праздник у Саньки продлится ещё хотя бы на четыре дня, но тут раздается звонок в дверь.

– Ты кого-нибудь ждешь в два часа ночи?

Я пожимаю плечами и открываю дверь – Сима должен был прийти, но на пороге стоит… Золушкин.

Какое нелепое стечение обстоятельств. Бывший одноклассник не считался моим другом, и виделись мы с ним раз в два года. Сейчас он стоял на пороге, согнувшись от злого хохота, и тыкал в меня корявым пальцем.

– Ну и вид у тебя, придурок!

– Сам ты придурок! – огрызнулся я, собираясь закрыть дверь. Признаться, что-то я устал от гостей. Хватит на сегодня.

– Подожди. Я же к тебе в гости пришел. И не один. Дело есть. Вот мои друзья. Знакомьтесь. Игорь и Игорь. А это Васек. Впустишь?

Я не хотел впускать, но Золушкин вошел сам, отталкивая меня плечом. Пришлось пробормотать:

– Входите.

И они вошли. Строем. Втроем, плечом к плечу. Тесня меня в глубину коридора.

– О-о-о!! Анька!! Привет, коза. А ты чего здесь?!

Они чуть не расцеловались. Потом Золушкин заметил Санька, быстро разделся и прошел с друзьями в кухню. Я прикрыл за ними дверь, но дикий хохот прорывался сквозь щели. Досадно.

Выдержка у девушки была железной. Про таких представительниц слабого пола говорят: кремень-баба. Ничем не пробьёшь. Сказывалась долгая привычка ходить по трупам.

– Ну, мы пошли, – сказал Саня, печально заглядывая мне в глаза. Рука у него была теплой и мягкой. Никак у трупа.

– Покойной ночи, Аня, – неожиданно пожелал я и, сам того не желая, попал в самую точку – ночь у неё будет не самая приятная, когда останется одна, наедине со своими мыслями.

– Пока, – сказала она и улыбнулась на прощание. Со сто процентной гарантией я мог сказать, что больше её не увижу. Но, что я знал о будущем?

– Пока. – Я кивнул головой и закрыл за ними дверь.

На кухню входил со смешанными чувствами. Во-первых, оставалась мне спать до смены четыре часа. Во-вторых, гости уже дымили втроем и сбрасывали пепел на мой палас. В-третьих, не сильно я и хотел видеть Золушкина.

– Ну, ты, что? Не рад?! – спросил он, чуть обидевшись. – Что поздно?! Два часа ночи – это, что поздно?

– Да, нет. Нормально.

– Ну, ты старик, меня удивил.

– Откуда ты знаешь Аню?

– Так вместе учимся на одном курсе. Правда в разных группах, но это ничего не меняет. Кто не знает Аню?

Игорьки заржали. Оба под два метра. Физмат, так и читался на их банальных лицах.

– Слушай. – Золушкин поднялся, обнял меня и подмигнул. – Мы с Игорьком идем на свадьбу к лучшему другу.

– Поздравляю.

– У меня есть белый шарф, а у Игорька нет.

– И что с того. – Сразу насторожился я.

– У тебя есть! Представляешь, как здорово мы с ним смотрелись на свадьбе лучшего друга в белых шарфах?

– Да? Думаешь – это важно?

– Это очень важно. Мы не можем выглядеть полными лохами. Ты должен дать нам шарф. Должен.

– Почему я?

– Больше ни у кого нет. – Золушкин перестал меня тискать и вздохнул. – На три дня. Три дня! – Он растопырил четыре пальца и тыкал мне в лицо. – Каких-то три дня. Игорь классный парень. Он постирает и отдаст.

Я посмотрел на «классного» парня и понял, что шарфа больше никогда не увижу. Но Золушкин был моим одноклассником и, если бы я не дал требуемой вещи, все бы узнали, какая я сволочь.

– Ладно. – Я прошел в коридор к шкафу прихожей. Золушкин следовал за мной по пятам. Дверь шкафа всплакнула на прощанье, расставаясь с дорогой для меня вещью и, заткнулась. – Вот шарф. Три дня.

– Спасибо, Васек. Я был уверен в тебе. Жаль, что ты не поступил в институт четыре раза. Сейчас бы учились вместе. Такие дела.

– Мне бы надо поспать.

– Да-да. Уходим!

Мы вошли с ним в кухню и остолбенели. Игорьки раскрыли бутылку водку и пили. На нас посмотрели с непониманием – что за люди.

– Без меня пить! – Обиделся Золушка. – Без меня!

– Садись Золушка. Садись и ты, непонятный хозяин хаты. Все мы странники Млечного пути.

О-па. Я сел. Мне уже налили полстакана водки и протягивали заботливые руки краюху черного хлеба.

– Я не пью водку.

– Не пей, – согласился со мной Игорь и залпом выпил мою долю.

– Не гоните! – прокричал Золушкин. – Опять накидаемся до беспамятства. – Мне же он подмигнул мимоходом. – Сейчас допьём бутылку и уйдем. Не волнуйся. На улице холодно. Мы же не бичи. Правильно?

– За это и выпьем, – провозгласил один из Игорьков. И они довольно таки быстро прикончили первую бутылку. Я обрадовался, но не надолго, до тех пор, пока кто-то не вытащил из внутреннего кармана пиджака вторую, не откупорил её и не стал наливать, как ни в чем не бывало дальше.

– Знатная закуска, – сказал один из гостей, кивая на черный хлеб. – Давно не ел.

Золушкин покраснел.

– У тебя гитары нет? Сейчас попоем.

– Гитары – нет.

– Как нет? – вскричал Золушка.

– Ты же нам обещал, – зло пробормотал Игорек, обращаясь к моему однокласснику.

– Сука, – набычился второй и завертел стакан в руке. Стекло жалобно взвизгнуло.

– Давайте так попоем? – вяло предложил Золушка.

Я начинал закипать. Нос чесался. Щека у глаза стала подрагивать. Правый кулак сжался до боли в суставах.

– Нет. Петь вы не будете.

Игорьки хмуро посмотрели на меня. В их стеклянных глазах промелькнула какая-то мысль, но похожая на комету здравый смысл растворился сумрачной тупой безнадежности. Золушка притих, шкрябая щетину на шее.

– Почему? – В голосе слышалась прямая и явная угроза.

– Ответь! – потребовал другой студент.

– Поздно – соседей разбудите.

– Тогда сейчас допьём и пойдем на стройку, – предложил крайний Игорь. Вот она смерть. – Я видел там кран. Залезем на него, и будем смотреть на ночной город, – предложил он.

Золушкин нервно захихикал. Прослезился. Вытер глаза грязными пальцами с обгрызенными ногтями. Поёрзал на стуле.

– А, что? И пойдем. И залезем.

– Вот ведь классная идея! – воскликнул третий из них. – Наверное, там нет перил, и мы обмочимся от страха.

– Какие перила? – Вновь время остановилась, нагнетая тьму ужаса и поножовщины. – Зачем нам перила? Ночной город и мы. Мы, как птицы упадем на него. Мы – крылатые воины. Дети войны! И не будет пощады неграм. – Игорь задумался и закончил. – И белым.

– Давайте не будем сориться, а лучше выпьем. – Золушкин улыбался, протягивая стакан. Его руку оттолкнули.

– Прочь.

– Да, Сид. – «Сид» – это укороченное от английской Золушки – кто-то в школе придумал вскользь, и теперь парень мучался всю жизнь. – Халявы не будет. Доставай свою.

– Что? Думаете Сид жадный? Думаете, я забыл? А как же студенческое братство?

И на столе появилась третья башня.

– Ты должен с нами выпить, – взволновано прошептал Золушка. – Должен. Ты ведь, почти студент. Знаете, что парень неудачник? Он четыре раза поступал в нашу хабзайку. Четыре раза! Он наш! Наш парень, до мозга костей.

– Пей! – закричал Игорь, наливая мне пластиковый стакан до краев.

Второй хотел меня поцеловать, но я предпочел лучше выпить. Дешевая водка обожгла нутро. Через пару минут, мысль посетить кран не казалась мне абсурдной.

И мы всё-таки спели. Правда, без гитары. И только два куплета. Оказалось, что петь хором довольно таки сложно, когда четыре человека поют каждый свою песню.

Через полчаса свалился один Игорь и громко захрапел. Второй продолжал пить с Золушкиным и спорить ни о чем.

– Тебе весело? – спросил одноклассник, когда его собеседник примолк, решив поспать за столом. Золушкин заглядывал мне в глаза и игриво улыбался.

– Да. Очень.

– Мы те, кто дарит праздник. – Золушкин сам верил в то, во что говорил. – Как ты живешь, бродяга? Я думал, завод со всем тебя поглотил – не вынырнешь. А ты ничего. Держишься. Надо бы сбегать за бутылкой. У тебя деньги есть?

– Нет.

– Ты же с нами пил! Мне надо догнаться и упасть. Что же – это за праздник, когда доживаешь до торта и помнишь почти всё?

– Ухожу я с завода, – неожиданно сказал я, перебивая его.

– Опять будешь поступать?! – Мне показалось, что я слышу плохо скрытый ужас в голосе. Хороший парень, хоть и одноклассник – волнуется, сопереживает.

– Хватит. Руся зовет меня в бизнес. Откроем ларек. А там будет видно.

– Возьмет тебя к себе ночником? Ночью сидеть страшно. Много пьяных. Каждый второй – бандит.

– Нет. Сделает напарником.

– Мне тоже предлагали идти ночником. Не рискнул. У меня сессия скоро.

– Говорит, что прибыль пополам.

– Я бы на твоём месте не пошел в ларек ночником. Хиловат ты. Побьют. Отберут товар. Потом квартиру продашь. Не ходи.

– Не пойду.

– Правильно! Я и то не пошел. – Сид подпер голову рукой. Закрыл глаза. Игорек, тот, что спал за столом, встрепенулся и сказал:

– Когда будем взрывать завод? Мне понравился ваш план. – Через секунду он снова храпел.

– Не ходи ночником. – Сид усиленно тер лоб и виски. – Черт. Что за праздник? Даже не потерял сознание.

Я кивнул. Мне тоже хотелось потерять сознание.

Зазвонил будильник. Игорьки стали подниматься, заглядывать в разные углы, что-то ища.

– Что это? – Золушкин слушал противный звук, медленно поднимаясь. Пьяные глаза стекленели. – Что это?!

– Это? Будильник. – Я тоже поднялся.

– Уже утро? – удивился одноклассник. – Утро?

– Утро. И мне пора на работу.

Игорек остановился посередине кухни и хмуро посмотрел на нас.

– Где мои учебники? – спросил он.

Глава 2

Мне всегда снились про работу черно-белые сны. Кто-то скажет: ранимая психика, кто-то понимающе хмыкнет. Не было во снах леденящего кошмара, только просыпался я всегда после них в холодном поту. Ненавижу черно-белый кафель. Сразу вспоминаю крыс, рыбный фарш и старших мастеров (самая смешная должность на производстве).

Никто не заметил моего ухода. Бригадир, простая тетка, на замену отпусков ставшая мастером, взволнованным шепотом докладывала директору по производственной части, что люди почему-то не хотят работать и бегут, бегут при каждом удобном случае. На что он ей ответил, таким же таинственным шепотом, пускай убегают – биржа труда ломится от безработных, желающих поработать в таком престижном месте очень много. Свято место не бывает.

Жалко, что я это слышал, пробегая мимо, играя роль беспроводной рации между рабочими на первом этаже и четвертом.

Жалко, что я не смог ничего ответить члену совета директоров продвинутого акционерного общества.

Жалко тех лет, что я провел в этом черно-белом сне.

Хорошо, что отрицательные эмоции остались в прошлом, от которого не убежать можно было только по детской наивности. Рассчитали меня, как и положено, через две недели, а вот за расчетными деньгами я должен был начинать бегать через пару месяцев – не раньше – в порядке очереди. Я чувствовал в ситуации провокацию, но Руся сказал, чтобы я не забивал себе голову и начинал думать только о сникерсах.

И я думал.

Мы поднимались в крутую горку. Мотор «восьмерки» нещадно хрипел, готовый умереть или взорваться, крутя колеса, но мы медленно и верно обгоняли троллейбусы, спеша к конечной цели – предстояло заключить договор субаренды на торговый павильон. Просили за него среднею цену, Русе место понравилось, и мы взялись за дело. Первое в моей жизни.

Из динамиков автомобильной акустики доносились завывания Вити Цоя. Другой кассеты у Руси не было. Эту я подарил ему на день рождения в прошлом году.

– Слушай и молчи! – неожиданно громко сказал напарник, перекрикивая музыку и шум мотора. Я высунул голову из окна, потому что как раз рассматривал троллейбус, который мы обгоняли. Посмотрел на друга. Серьезный вид, подтянутые губы, холодный блеск глаз – воин перед битвой.

Сражения. Драконы, рыцари, колдуны и гоблины. Белая и черная магия. Красавицы и кровь. Я тоже частичка выдуманного мной мира. Дух сразу захватило. Какая романтика! Не уже ли я наконец-то нашел свой стиль жизни?

– Ладно, – сказал я и задрожал от неизвестности.

Машина преодолела горку. Мы удачно проскочили пару светофоров на желтый и въехали в переулок. Несколько фасадных домов, выходящих на центральную улицу и «восьмерка» припарковалась возле приземистого двухэтажного домика. Такие строили сразу после войны военнопленные немцы и в них до сих пор жили в коммуналках бывшие советские люди, не успевшие вовремя «перестроиться» или по не внимательности своей упустившее из вида происходящие в стране перемены, называемой «перестройкой». Потому что после неё очереди на квартиры исчезли вместе со многими работами.

Я покосился на туалетную будку. Грубые доски плохо покрашенные маслянистой белой краской зияли темными щелями.

– У них здесь офис?

Руся хмыкнул.

– Выходим.

Мне показалось, что на нас смотрят из окон второго этажа. Слеповатые глаза успели заметить рябь занавесок, чьи то лица, руки, блеск линз очков.

– Нас не надуют?

– Это фирмачи, – просто ответил Руся и весомо добавил, когда мы входили в обгаженный подъезд, – я проверил.

На втором этаже нас ждали. Директором фирмы оказалась бесформенная женщина лет пятидесяти. Осветленные соломенные волосы беспорядочно падали на борцовские плечи, делая её похожей на Страшилу из известной сказки о волшебнике из изумрудного города. Красная помада соответствовала моде и являлась образцовым «стоп-сигналом». При виде жирно обведенных черной тушью глаз, вспоминался анекдот: где твои деньги? – в мешках – а где мешки? – под глазами. Возле, постаревшей Марлен Монро, находилась небольшая свита. Всех приближенных можно было сравнить с собачками: болонками, дворнягами, пудельками. Среди своры выделялся молодой кобелек доберман, не то водила – охранник – сторож, не то любовник-курьер. Мы отказались от чая. Руся покрутил в руках договор, потом передал его мне и я принялся за чтения, иногда слушая обрывки монолога директора. Говорила она что-то типа:

– Молодые. Совсем юные. Страх есть? Мамаша вас прикроет. Дорогая аренда? А чего вы хотели! Я же сказала, что буду вас прикрывать. Сюда входит и плата «крыши». Думаете, я всегда здесь сидела? Я, между прочим, хорошо знала Капитана. И всё было со всем по-другому, пока его не убили. Плата вперед. Вопросы?

Я подумал, что это она меня спрашивает и, сильно волнуясь, спросил:

– Мне не понятно про аренду земли. – Я слышал, как сильно стучит сердце и дрожит голос, но ничего не мог поделать с собой.

– Кто это?

– Это со мной, – ответил на грозный окрик Руслан. – Что там про аренду земли? – Он сделал заинтересованное лицо и посмотрел в договор. – Заканчивается через два месяца. – Он посмотрел на женщину. Всё это время она сидела, возглавляя экзаменационную комиссию, а мы жались около двери. Я почувствовал, что меня снова принимают в комсомол. Сейчас выгонят. Нет. Ага. Вот сейчас точно. – А, если мы сработаемся, вы сможете продлить аренду земли?

– Конечно! – занервничала женщина. – Ты во мне сомневаешься?

– Нет.

– А тот, что с тобой?!

– Я тоже «нет».

– Отлично. Деньги и ключи?

Руся кивнул. Он шагнул вперед, вытаскивая на ходу толстую пачку денег, часть из которых были моими несуществующими расчетными и, после короткой церемонии, вернулся ко мне со связкой ключей.

– У меня в ларьке двенадцать ящиков водки. Продадите?

– Продадим, – согласился Руслан. Легко и непринужденно. Душевно улыбаясь.

– Верочка, выдай бумаги на товар.

Верочка играла роль бестолкового пуделя. Странно, но в конце её поисков бумаги нашлись. Даже кобелек доберман проснулся и удивленно щурился на то, как она бабахает печати на разноцветные листочки.

– Через три дня приедем – посмотрим, как устроились, – сказала директор, давая понять, кто тут главный и кто кого станет контролировать. Я вспомнил завод. Старших мастеров. И погрустнел.

Свежий воздух привел чувства в порядок. Перед тем как сесть в машину, я долгим взглядом посмотрел на окна офиса, потом почему-то сплюнул и, наконец, занял место штурмана.

– Они будут нас контролировать?

Руся улыбнулся, сдавая назад.

– Они думают, что будут нас контролировать. – Он закрутил баранку, выворачивая. – Суют нам водку по дикой цене на реализацию. Наивные. Посмотрим, кто из нас диктует условия, а кто их выполняет.

– Куда мы теперь?

– За товаром. Завтра я пробью точки, где можно взять товар на реализацию. Сегодня же купим кое-что за наличные. У меня кругом друзья. Не робей!

Я не робел. С чего он взял? У друзей мы купили пиво, сигареты и конфетки. При чем «друзья» при погрузке товара обсчитались в нашу пользу, и мы загрузили в багажник вместо трех ящиков пива пять. Я рассматривал бутылку с заграничной этикеткой и счастливо икал. Нет. Пиво я не пил. Меня поразило другое: мы ещё не начали работать, а уже появилась прибыль.

Доехали до ларька в сопровождении крана – Руся просто посигналил, проезжающей мимо машине и, переболтал с шофером, и в итоге мы развернули ларек к проходимой улице витринной, а не боком, как это было положено по договору, всего за две бутылки пива из дармового ящика.

Руся показал мне, как работать с кассой и мы открылись, заполняя полки скромным товаром. Выставляя навязанную арендодателем водку, Руся поморщился, рисуя ценник.

– Запомни! Всегда на весь товар делаем двадцать процентов. Больше можно – зависит от спроса. Меньше нельзя – пролетим. Усек?

Я мотал на ус, радуясь жизни. Вот она свобода!

– Вечером привезу паленку. Без паленки мы пропадем. Левая водка, – пояснил он, видя моё замешательство.

– И что? Её будут брать? – Я присел от неожиданности.

– Посмотришь!

Руся хмыкнул и с кем-то заговорил, потом щелкнул по кассе, положил первую денежку и выдал первую пачку «Бонда».

– Не забывай улыбаться и говорить «спасибо». Считай, всегда на калькуляторе. Дважды. Один раз в уме. Сверяйся по ценникам, пока не запомнишь. Всё. Я пошел.

– Куда? – удивленно спросил я.

– Договариваться о реализации и прочей ерунде. Или, может быть, ты этим займешься?

Я только, что расстался с заводом и вряд ли годился на такую важную роль.

– Не дрейф. Через два часа приеду и сменю тебя на обед. Идет?

– Идет, – сказал я, мрачнея. Не так я себе представлял бизнес. Я думал, что мы вместе будем сидеть в ларьке, травить анекдоты и продавать всякую чепуху, ездить за товаром и такое прочие. И ещё. А где драконы и пышные плюмажи шлемов? Какое-то расхождение в ожидание.

Я почесал ухо, отводя глаза. Впрочем, Руслан на меня и не смотрел Зря я боялся выдать своё разочарование.

– Время – деньги, Я побежал.

Я закрыл дверь за Русей на прочный засов и растерянно сел на поломанный стул напротив окна. Первый покупатель купил у меня сникерс.

К вечеру я почти их всех продал. Руся так и не приехал меня подменить на обед. Но когда стало смеркаться, он приехал груженный, полный товара. В сильной задумчивости я таскал ящики со спиртным и прочей ерундой. Я думал о коте, обеде, уютной квартире и о том, что данная работа мало, чем отличается от прежней эксплуатации. Руся внимательно выслушал меня, после расстановке товара на витрине и, заботливо поглаживая кассу, сказал:

– Продал все сникерсы? Чудесно. Видно рядом любители попить чайку и перекуров. Завтра купим две коробки. Обед? Видишь ли, надо сделать упор на шоколаде. А, что с сигаретами? Я тоже не был на обеде. Но это работа отличается от того, чем ты занимался. Я докажу тебе. – Руся посмотрел на часы и принялся картонками закрывать спиртное. – После двадцати торговля спиртным запрещена, знаешь?

– Слышал.

– Люблю это время. – Руся принялся выгребать из ячеек кассы деньги, считая их. Получалось ловко. – Не сбивал деньги в пачки? Надо сбивать, прессовать денежки и складывать их в укромное место. Также учись считать деньги. Возьми пачку мелких купюр и считай в свободное время. Чем быстрее будешь шевелить пальцами, тем лучше. Не плохо для первого дня. Устал?

– Нет. Не привычно. Людей боюсь. Многие лезут в форточку знакомиться.

– Могут пригодиться. А могут, и нет. – Руся пожал плечами. – Никогда не угадаешь. Не давай в долг. Не давай под залог документов. Нам нужны только одни бумажки. – Партнер показал на пачку денег. В форточку требовательно постучали. – Так. Пошел волшебный час торговли. – Друг детства отложил в сторону деньги и приветливо улыбнулся в узкий проем. Из форточки потянуло сквозняком и перегаром.

– Водка есть?

– Не положено. Приходите утром.

– Да вы будете у меня на перекрестке сосать!! Давай, что лучше! И быстрее мальчик. – Ну, Руся и дал, накручивая двойную цену. Излишек заботливо уложил в свободную ячейку, не забывая мне подмигивать и мурлыкать себе под нос старый шлягер. Вслед за первым клиентом, появилась ещё парочка. После них закрылись. Вышли на улицу, одели ставни. Постояли, любуясь свинцовыми тучами. Наступал полярный день – темнота появится не скоро. Через дорогу, напротив, на остановке ларек ещё работал. Руся вздохнул.

– Он должен стать нашим. Тогда мы сможем диктовать цены. Сейчас мы им не конкуренты. Пока.

Он улыбнулся и поманил меня в ларек. Там мы разделили излишек.

– Главное не наглеть. Менты не спят. Когда-нибудь попадемся. Увидишь. Не без этого. В принципе, зарплата нам не нужна. Вечерних денег всегда будет хватать на пропитание. Всё остальное в дело. Идет? И ревизии. Мы свои, поэтому будем делать раз в десять дней. Без ревизии пропадем.

Слово «ревизия» меня напугало и немного напрягло. Руся, видя моё замешательство, отвел глаза в сторону и кашлянул. – Ладно. На сегодня хватит. Пора по домам.

Я что-то так устал, что отказался от предложения подвезти меня домой. Решил прогуляться. На свалившиеся деньги, приобрел две бутылки шампанского (всегда пригодится, когда у тебя есть девушка). Руся сделал мне скидку и отпустил товар почти по закупочной цене. Здорово! Я заработал за день две бутылки шампанского. Раньше о таком даже не мечталось. Меня распирала гордость, когда я шагал по пустынной улице. Редкие прохожие не смотрели на меня и спешили домой. Я нет. Хотя Руся и обещал завтра заехать рано утром. Меня радовало мысль о наступающем лете и денежной работе. Дующий ветер не казался мне холодным, как прежде и запахи рыбной муки, приносимые из порта, не тревожили. Ветер гонял по асфальту мелкую пыль и один из таких порывов, заставил меня остановиться, снять очки и протирать глаза. Острые песчинки выбивали слезы. Со стороны казалось, что я плачу.

Именно об этом меня спросил Сима, высовываясь из окна новой белоснежной пятерки – машина резко притормозила и все, кто в ней был, смешно дернулись.

– Решил поплакать? – Друг беззаботно улыбался. Сегодня он вырядился в белоснежный плащ, (брат подарил, вернувшись из загранрейса) и смешную кепку, которая начинала входить в моду. Этот головной убор мне принципиально не нравился – в детстве я много времени провел на Украине, так вот там, в глухом селе, все ходили в кепках. Только старики называли их «картузами» и свойственно своему возрасту хвастались ими на посиделках у центрального магазина. Наверное, кепки ассоциировались у меня с глубокой старостью. Именно так я представлял себе старость: старая лавочка, жаркое солнце и разного цвета «картузы», которые вертятся перед носом глубоких стариков – друзей детства.

– Папина машина? – поинтересовался я, одевая очки.

– Ага.

– Он тебя убьёт.

– Так он же в отпуске!

– Так у тебя же прав нет!

– Так я и не за рулем! – И Сима развел руки в стороны, делая смешную гримасу. И в этом был весь он. – Поехали кататься?

– Не могу. Кот голодный.

– Выгони животное из дому. Оно тебе создает много проблем. Садись! – Семен вылез наполовину из окна и открыл передо мной заднею дверь. Господи. На меня смотрела дюжина испуганных глаз. На заднем сидении разместилось человек пять. Одна девушка лежала на коленях, другую вмяли в уголок. В шоке никто не мог вымолвить и слова. Сима проследил за моим взглядом и сказал, принимая верное для него решение:

– А ты ложись сверху неё!

Это вызвало бурю возмущения. Только Брагин пьяно хрюкал, пытаясь меня поприветствовать. Потом он уронил голову на грудь и всхрапнул. Наверное, утомился после работы.

– Тогда садись ко мне. Вперед. Уместимся!

Теперь заворчал водитель, твердя что-то про ГАИ, про доверенность, которой нет, про то, что он сейчас уйдет.

– Моя машина! Мой друг! Кататься!!

– Сима. Я пойду.

– Куда ты пойдешь?! Что?! Зазнался? Ларек взяли и зазнались? Тоже мне друзья. Не поедешь со мной – я к тебе на день рождения не прейду. А без меня у тебя праздника не получится!

– Да поехали уже!! – кричали с заднего сиденья, явно обращаясь не ко мне, а к Симе.

– ГАИ! Штрафанут! – шипел водитель.

– Поехали! Я за всех плачу! – очнулся призрак Брагина. Парень полез в карман куртки. – Кому отдавать деньги?

– Мне!

– Мне! – закричали наперебой девушки. – Я передам! Я знаю кому!

Брагин всех расстроил. Он снова погрузился в спасительное для своего кармана забвение, похожее на глубокий обморок. Рука его, так и не дотянулась до заветного денежного отсека и скрюченно замерла лапкой цыпленка, иногда мелко подрагивая. Наверное, ему снился сон, и он куда-то бежал, размахивая руками. Может даже по радуге. Чудесный сон. Я вздохнул, с трудом отводя взгляд от «цыпленка».

Сима смотрел на меня грустными глазами, возвращая в реальность – из салона шибануло смешанным запахом табака, духов и одеколонов.

– Ну? – спросил он меня.

– Поехали!

И мы поехали. Сначала дворами, потом свернули в промышленную зону. Пару раз нам попадались милицейские уазики, но я во время успевал прятаться под приборной доской, девчонки на заднем сидении растворялись, принимая вид теней и обходилось!

– Долго будем кататься? – спросил я у Сима, чувствуя, как затекла нога.

– До старой пристани. Брагин премию получил. У нас есть пару ящиков пива, две бутылки водки и тонна сосисок. Посидим напоследок. Провожаем меня в отпуск. Я же с Клавой еду.

Её, кстати, среди присутствующих я не увидел.

– Поедем за Клавой! – закричал очнувшийся Брагин. Его быстро утихомирили. И он снова всхрапнул.

Мы проехали мимо кладбища кораблей. Миновали закрытую зону охраняемых лодок. За сеткой раскинулся малый разнокалиберный флот от переделанных водолазных катеров и буксиров, которые наверняка охраняли, до шлюпок-поплавков со смешными надстройками и рубками. Каждый по-своему смотрел на такое изобилие плавсредства. В моих глазах не читалась зависть. Я никогда не представлял себя моряком и не собирался связать свою жизнь с морем. Брагин тоже не смотрел на лодки. Он спал.

– Иметь свой катер – это всегда хлеб с маслом, – сказал Сима, щурясь в дыму раскуренной сигареты. Я кашлянул, испуганно косясь на огонек возле своего уха. Сима криво усмехнулся, отгоняя дым от моего лица. – Первым делом купи себе катер.

– Катер, – выдохнул водитель и величественно на меня посмотрел. Деньги и я абсолютно два разных понятия, вот что я видел в этих черных глазах.

– У него будет катер, – угрожающе произнес Сима, встряхивая мне пепел на плечо. – Обязательно будет. И парень станет круче Брагина – это точно.

– Круче Брагина – это вряд ли.

– А я тебе говорю… – стал закипать Сима.

«Пятерка» осторожно объехала кучу мусора, проехала ещё метров двадцать и, въехала в редкую поросль карликовой березки, полностью останавливаясь. Справа от нас виднелся разрушенный временем старый причал. Черные сваи напоминали зубы морского хищника, выброшенного на мелководье с темных глубин зловещего моря.

– Да ты краску поцарапал!! – закричал мне на ухо Сима. В следующую секунду он вытолкнул меня из машины и забегал вокруг неё, тщательно осматривая. – Знаешь, что со мной папа сделает?!!

– Ерунда. Зато её не будет видно с дороги, – сказал водитель, степенно вылезая из-за баранки. – Хватит портить праздник, Сима. Вечно орешь. Надоел.

– Я порчу праздник?! – завопил мой друг негодующе. – Да это я его организовал. Я!!

– А я финансировал! – подал голос Брагин. – Приехали? Выгружаемся!!

Я мялся, переступая с ноги на ногу, стараясь громко не бренчать пакетом. Задние двери машины распахнулись и из неё десантировались незнакомые мне лица. Сима любил окружать себя бесполезными людьми.

– Я главный!! – вопил мой друг, продолжая стоять согнутым. Ветер развивал его белый плащ. И на фоне мертвых свай он смотрелся очень не дурно. Я уже два раза пожалел, что приехал с ними. В багажнике требовательно застучали. Все стали смеяться, перебрасываться шуточками. Говорить про пиво и про какого-то Вялого. Меня заинтересовала ситуация и я увидел из-за плеч других, как из открытого багажника вылезли парень с девушкой.

– Где пиво?? – грозно спрашивал у них Брагин, готовый драться за каждую бутылку.

– Нам было не до пива, – важно сказал Вялый, и его девушка смущенно захихикала. Ящики оказались нетронутыми и, напряжение заметно спало. Я отвернулся от багажника и не увидел Симу на прежнем месте. У переднего бампера стоял невозмутимый водитель. Он курил, засунув глубоко руки в карманы.

– Ещё немного и я бы дал ему по морде, – и это он сказал мне. Ноздри гневно раздулись. Я выбежал на дорогу и увидел удаляющуюся фигуру друга. Странно, шел он не в город, а в глубь свалки, к морю. Я поспешил догнать Симу.

– Это я организовал праздник! Я! – бубнил он. – Это меня провожают в отпуск. Это я уезжаю!

– Сима!! – кричали за спиной.

– Сейчас прейдем! – крикнул я, оборачиваясь назад к машине, мало заботясь о том, что бы меня кто-то услышал. Машина белым пятном выделялась в кустарнике, где почки только набухали, хотя по календарю уже настало лето. Вдалеке виднелись низкие серые скалы, но до них никто не собирался идти – компания раскинет костер среди валунов, выбрав чистое и ровное место. Я прекрасно знал дальнейшее, ибо все «праздники» Симы напоминали предыдущую попойку с обязательным разбиванием носа и наигранного изнасилования.

Остро пахло тиной. Гнильём помоев и свалки, которая находилась повсюду. Прекрасное место для пикников.