Текст книги "Следак. Паритет интересов"

– Ну что ты наговариваешь, – ткнула локтем в бок мужа Мария Михайловна. – Родители Андрея приличные люди. Купили дачу в нашем поселке года два назад, а этой зимой он с Севера вернулся и часто там гостил. Вполне положительный мужчина.

– Больно ты понимаешь, – проворчал Валентин Никитич, за что тут же схлопотал второй тычок локтем.

– А Шашова была? – напомнил я свой вопрос.

– Татьяна Алексеевна? – Мария Михайловна задумалась. – Нет, ее не было, – помотала она головой.

Я уже было принялся про себя материться, поскольку стройная версия разваливалась, как тут Зорин воскликнул:

– Серега же был! Сын Шашовых, – пояснил он мне.

– Это хорошо, – выдохнул я облегченно, после чего дополнил блокнот новыми записями. Получился список из двадцати человек и тринадцати дач.

Довольный результатом, я отправился к выходу. В это время раздался звонок в дверь, следом за которым последовал гневный женский голос:

– Ваш Никитка опять нажрался! На первом этаже уснул. Сколько можно терпеть это безобразие?!

Мария Михайловна всплеснула руками, а Валентин Никитич, распахнув дверь, умчался вниз по лестнице.

– Алкаш! – заключила соседка и, пробуравив нас с Зориной напоследок возмущенным взглядом, скрылась в соседней квартире.

– Связался с дурной компанией и запил, – всхлипнув, произнесла Мария Михайловна.

– А на том дне рождения он был? – спросил я.

Женщина утвердительно кивнула.

Лифт раскрылся, и оттуда Зорин вытащил сына – того самого пьяного парня с гитарой. Пришлось помочь затащить его в квартиру, где мать, причитая, принялась его раздевать, а я поспешил распрощаться.

Второй по очереди потерпевший, Андрей Бокша, на вид оказался вполне нормальным сорокалетним мужиком располагающей внешности. Никакого алчного блеска в глазах, как я себе нарисовал в воображении после слов Зорина.

Вот только ничего особо интересного он мне не сообщил. По его словам, ни для кого из знакомых не было тайной как его недавнее возвращение с Севера, так и намерение купить кооперативную квартиру, чтобы съехать от родителей.

Бокша подтвердил, что отмечал вместе с соседями день рождения Петровича и описал внешность некоей Анечки, привлекшей внимание всего мужского населения дачного поселка.

– Какие у нее бедра, а какие сиськи. – Он мечтательно закатил глаза и изобразил размеры руками.

Я, естественно, впечатлился.

Глава 6

С утра в отделе было подозрительно тихо. Перемена со вчерашнего дня слишком разительная, поэтому я и обратил внимание на зловещую тишину. Никто не бегает, не орет, не разносится по этажу грохот от упавшего на пол металлического станка для сшивания уголовных дел. Не слышен хриплый мат Головачева и гневные вопли Курбанова. Начальства вообще не видно. Тишь и благодать.

– Что-то случилось? – спросил я у вырулившей с главной лестницы Журбиной, когда пытался попасть в кабинет секретаря Головачева Капитолины. Дверь была заперта, и мои манипуляции с ручкой результата не давали.

– Оперативки не будет, – ответила Людмила, не останавливаясь. – Головачев с Курбановым только во второй половине дня подъедут. – Она обернулась. – Пошли. Чего стоишь? Нет там никого.

– Да я уже догадался, – пришлось оставить в покое ручку. – А остальные где?

Кроме нас с Журбиной, в поле зрения никого не наблюдалось. Мы прошли по пустому коридору мимо закрытых дверей. В тишине наши шаги звучали излишне громко.

– Отсыпаются, – пояснила Людмила, сворачивая в наш закуток. – Через пару часов начнут подтягиваться.

– А мы чего так рано пришли? – пожалел я об упущенной возможности поспать подольше.

– А нам серию надо раскрывать, – был мне ответ.

– Понятно. Тогда пошли раскроем пару серий. К обеду как раз справимся, – взглянув на ручные часы, отозвался я.

Кстати, о часах. Надо что-нибудь приличное себе прикупить, а то все времени нет. Совсем заездили на этой службе.

– Ты что-нибудь нарыл? – проигнорировав мой троллинг, поинтересовалась Журбина, заходя следом за мной в кабинет, в котором, к слову, не было Ксении. Значит, все-таки добилась от подружки для себя послабления.

– Нарыл. – Я плюхнулся в кресло. – Сделаешь чай? – спросил я у начальницы. Кофе у нас вчера закончился, а купить его здесь целая проблема, нужно сперва найти, где он продается, а затем отстоять очередь.

Людмила покладисто сунула кипятильник в чайник.

– Манник будешь? – спросила она.

– Конечно, буду, – удивился я вопросу. Как будто я когда-то отказывался от вкусняшек.

Через пару минут Людмила вернулась, неся тарелку с круглым желтым манником. Воодушевившись, я начал рассказывать начальству о результатах расследования и знакомить со своими выводами.

Меня прервал завалившийся в кабинет Скворцов, который тут же жадно накинулся на мой манник.

Пришлось повторять рассказ с начала и не сильно затягивать. Конкурент активно работал челюстями, уменьшая мою долю сладкого.

– То есть ты считаешь, что у вора дача в том же самом кооперативе, что и у потерпевших? – обдумывая услышанное, проговорила Людмила, которая к выпечке не прикоснулась, а просто пила чай с сахаром, за что получила от нас с Вадимом полное одобрение.

Я кивнул, рот был занят куском манника.

– Пятнадцать подозреваемых, – задумчиво сказала она.

– Двадцать, – поправил ее я. – Вором может оказаться также кто-то из потерпевших. Мог инсценировать у себя кражу, чтобы не вызывать подозрений, – пояснил я свою мысль.

– Двадцать – это много, – с набитым ртом глубокомысленно заметил Скворцов.

– Если точнее, то восемнадцать. Супруги Зорины явно не при делах, – уступил я, но, заметив благодушное выражение лица Вадима, тут же добавил: – Но проверить, конечно, надо будет всех. Сынок у Зориных связался с дурной компанией, а те могли научить его плохому, – продолжил рассуждать я.

– А Шашов с Бокшей? – перебила меня Журбина.

– Шашова я еще не видел, так что рано списывать, а о Бокше плохо отзывается Зорин. Считает того жадным. А где жадность, там и корысть, – сделал я вывод, беря очередной кусок манника.

– Не факт, – заметил Скворцов.

– Проверишь и узнаешь, – парировал я.

– А мне более перспективной кажется Анечка. – Заявление Людмилы пресекло наши с Вадимом препирательства. – Я бы с нее начинала.

– С нее и начну, – ухмыляясь, подтвердил я. Вспомнилось, как красочно описывал ее вчера Бокша.

– Ее сперва найти надо, – справедливо заметил Скворцов и тут же, прищурившись, поинтересовался: – Чего лыбишься?

Никак у опера чуйка сработала.

– Сиськи у нее во, – я повторил размах рук Бокши, – а попа… – Я мечтательно закатил глаза.

– Так, все. – Вадим выставил ладонь. – Ты свое дело уже сделал – версию выдвинул. – Он деловито начал объяснять мне расклад. – Дальше очередь уголовного розыска – будем ее проверять.

– Ты же говорил, что сейчас один работаешь, – напомнил я ему его же слова.

– Справлюсь, – уверил он меня. – А ты запросы сделай, собери информацию о подозреваемых. У вас, следаков, всякие писульки лучше получаются, – ухмыляясь, предложил он мне.

Такое разграничение полномочий мне не понравилось.

– Не, он, значит, с этой грудастой будет развлекаться, а я запросы в кабинете писать, – изобразил я негодование, и мы оба заржали.

Журбина обреченно вздохнула.

– Ладно, мальчики, мне ваши пошлости выслушивать недосуг, у меня еще дел полно. – Прихватив пустую тарелку, она нас покинула.

– Довел человека, – упрекнул меня Вадим. – Заладил: сиськи, сиськи.

– Это не мои слова, а Бокши, – оправдался я. – Которые надо будет еще проверить.

– Я проверю. Это моя работа, – заржал Скворцов.

– Угу, а моя работа бумажки и аналитика. Нет в жизни справедливости, – скорбно произнес я.

В дверях Вадим притормозил.

– В выходные, наверно, все на дачи приедут, – предположил он.

– Наверно, – безразлично отозвался я. Анечкины сиськи мне все равно не светили.

– В выходные и рвану, – определился Скворцов.

– В одиночку, что ли? А если преступников двое или больше? Решил мой подвиг повторить? – Теперь уже я над ним насмехался.

Вадим задумался.

– Ладно, еще время терпит. Порешаем, – неопределенно произнес он и вышел из кабинета.

Ксения явилась только к обеду и сразу же потащила меня в столовую.

– Есть хочу, – поделилась она со мной своей печалью.

– Не из дома, что ли? – заинтересованно покосился я в ее сторону.

– Чего это? – заулыбалась она, наливаясь румянцем. – Из дома. Просто позавтракать не успела, – пресекла она мои инсинуации, но ее сияющий вид говорил, что не все так просто.

В столовой к нам присоединились Денис с Ирочкой. По их взглядам друг на друга я понял, что вокруг меня кипит жизнь. Мысли сразу свернули на Ольгу, и стало грустно.

Возвращались вдвоем с Ксенией, так как новоиспеченная влюбленная парочка умотала дышать свежим воздухом на улицу. Возле кабинета мы наткнулись на негромко переговаривающихся между собой Журбину с Акимовой.

– Надо было мне тоже в обед до магазина сбегать. Кто же знал? – расстроенно говорила Акимова.

– Сбегай сейчас, – заговорщическим тоном предложила Люда.

– И нарваться на дисциплинарное взыскание? – Акимова усмехнулась. – Курбанов только и ждет от меня промашек, – зло добавила она.

– О, Альберт, Ксения… – заметили нас женщины. – Я и для вас курицу взяла. – Журбина потрясла авоськой. – Бройлерные, – похвасталась она.

– Курицу? Мне? – не понял я.

Сперва я вообще решил, что мне послышалось, пока не увидел торчащие из авоськи куриные лапы, сами же тушки были завернуты в серую бумагу.

– Спасибо! Ты лучшая начальница на свете! – иначе прореагировала на новость Ксения. Девушка чуть ли не прыгала от восторга.

Так, подпрыгивая, она и переместилась в кабинет, где Журбина начала делить добычу.

– В руки не больше одной курицы давали, но я знаю продавца, моя бывшая потерпевшая, так что удалось урвать три, – похвасталась она.

– Альберт, если тебе не нужно, то я могу забрать, – предложила зашедшая следом за нами Акимова.

Журбина развернула бумагу, и я увидел тушки.

– Нужно, – тут же среагировал я. Это были нормальные курицы, а не те тощие и синюшные, что продавались в магазине у дома.

Разочарованная Акимова со словами, что ей пора работать, покинула наш кабинет.

– А она до вечера не протухнет? – с сомнением поинтересовался я, раскручивая авоську для выделенной мне тушки.

– За окно повесим. – Ксения посмотрела на меня с сочувствием как на не приспособленного к жизни идиота, после чего вырвала из моих рук авоську.

Вечером оперативку также отменили, чему мы с коллегой обрадовались. Опередив меня, Ксения, подхватив свою курицу, унеслась домой.

Припомнив утренний разговор, я понимающе усмехнулся ей вслед и тоже стал собираться.

Когда подошел к вешалке, чтобы надеть куртку, в дверь постучали. Сперва нерешительно, затем напористее и наконец ее открыли. На пороге застыла Зудилина. На сгибе ее руки висел светлый плащ.

– Привет, – произнесла она и сделала шаг внутрь кабинета.

– Привет, – удивился я, глядя на Ольгу подозрительно.

Думал, что это мне придется за ней бегать, а она сама объявилась. Неожиданно. И интересно: с чего бы вдруг?

Повесив свой плащ рядом с моей курткой, женщина вновь повернулась ко мне лицом. Опять этот взгляд как бы вскользь. Старается смотреть куда угодно, лишь бы не в глаза мне.

Нет, так дело не пойдет. Я легонько щелкнул её по носу.

– Эй, ты чего? – возмутилась она. Потерла переносицу пальцем и отошла.

– Это я так твое внимание к себе привлекаю, – пояснил я, приближаясь.

– Ты меня еще за косички подергай, – проворчала она, отступая, пока не уперлась в стенку.

– Если хочешь, то заплети и подергаю, – предложил я, нависнув над ней.

– Вот еще, – фыркнула она и уперлась в меня ладонью. – Отойди!

– Вот еще, – передразнил ее я, обняв за талию и прижимая к себе.

– Альберт, ты чего творишь?! – Ольга не оставляла попыток отодвинуть меня от себя, но на грудь не давила, из-за чего я догадался, что она знает о травме.

– А ты зачем пришла? – изобразил я удивление и склонился ниже.

– Уж явно не за этим! – Ольга отвернула лицо.

– Симпатичное. – Усмехнувшись, я поцеловал ее в предоставленное мне ушко.

– Что ты делаешь? – простонала она, когда я зажал губами ее мочку.

Я был занят, так что не ответил.

Руки женщины ослабли. Воодушевленный этим, я перешел к исследованию ее шеи.

– Прекрати, – просипела она.

– Все нормально. Я закрыл дверь, – успокоил ее я и в этот момент чуть не получил коленом в пах. Повезло, что мы стояли слишком тесно друг к другу, отчего замаха не вышло, да и я успел среагировать.

– Ты чего? – отодвинулся я от Ольги.

Теперь я уже взаправду удивился.

– Я же просила перестать! – тяжело дыша, ответила она.

– Чего пришла тогда? – бросил я, разочарованно устраиваясь в кресле.

– По делу. – Ольга уселась рядом со мной на стул.

Несмотря на взятый ею деловой тон, выглядела она сердитой. Но спустя минуту черты лица женщины разгладились, и она изобразила непринужденную улыбку, словно между нами ничего особенного не произошло. Лишь сцепленные в замок пальцы рук да затянувшаяся пауза говорили о ее неуверенности.

Я крутанул ладонью, подстегивая Ольгу продолжать.

– По поводу залога. – Она закинула ногу на ногу, еще больше закрывшись от меня, и стала объяснять: – Следователям МВД хоть и разрешили применять такую меру пресечения, как залог, но прокуроры не спешат его утверждать, а судьи тоже словно все сговорились и без санкции прокурора наши ходатайства рассматривать отказываются, хотя это противоречит закону. – Ольга недовольно поджала губы. – У меня сейчас дело. Это я по нему на днях приходила в отдел, – напомнила мне она о нашей с ней недавней встрече у крыльца. – Там тоже обвиняемый ранее несудимый, тоже имеет обширную историю болезни и тоже платежеспособен. Но Митрошин дать санкцию ни в какую не соглашается. – Ольга возмущенно выдохнула. – Курбанов добиться от него ничего не смог, – сообщила она подробности, которые я выслушал без восторга.

– Так ты из-за этого с ним флиртовала? – понимающе улыбнулся я.

– Вот еще. – Ее глаза гневно сверкнули.

– Да ладно. – Я уже хотел над ней постебаться, как меня накрыло подозрение. – Или он тебе нравится? – внутри начала зарождаться ревность.

– Не твое дело! – отчеканила она.

– Странно ты ведешь переговоры. – Я все еще изображал невозмутимость, а самого уже распирало от нового для меня чувства. Неприятного. Словно у меня чего-то отобрали, что-то для меня очень ценное.

– Альберт, – не видя творящихся со мной перемен, Ольга трогательно протянула мое имя и озвучила просьбу: – Поговори с Митрошиным. Я знаю, только ты сможешь его убедить.

– Вот видишь, какой я уникальный и как тебе со мной повезло, а ты меня коленом по яйцам, – упрекнул ее я.

– Извини, – наигранно смутилась она и тут же пожурила: – Но ты сам виноват!

– Вот и обсудили дела. – Я демонстративно скрестил руки и уставился в потолок.

– Ну, Альберт. – Ольга подвинулась ко мне вместе со стулом, отчего ее нога коснулась моей. – Я поделюсь с тобой гонораром, – произнесла она кодовую фразу.

– В этот раз не получится. У меня и без того много дел, – отказал ей я.

Деньги мне, конечно, нужны, вот только как я объясню Митрошину свой интерес к этому делу? Да и обстоятельства изменились, моим доверительным отношениям с прокурором пришел конец.

– Но я же заплачу. – Ольга смотрела на меня с недоумением.

– Если бы дело было мое – взялся бы без вопроса. А так нет. Не буду я демонстрировать свой интерес к чужому уголовному делу. Прокурор же не дурак, может что-нибудь заподозрить. А мне нет смысла рисковать, – объяснил я расклад.

– Ну придумай что-нибудь. Ты же умный, – польстила она мне, смотря полным восхищения взглядом.

– Нет. – Я был непреклонен.

– А если я соглашусь поужинать с тобой? – Ольга сменила тактику и выдвинула убойный аргумент.

Еще пару дней назад это бы сработало, но вкупе с услышанным о Курбанове сделанное Зудилиной предложение имело обратный эффект. Ревность вновь во мне забурлила, требуя наказать виновницу ее зарождения.

Изобразив похабную ухмылку, я поинтересовался:

– А без ужина обойтись нельзя? – Для усиления эффекта я начал расстегивать ширинку.

– Чапыра! – От возмущения Ольга вскочила с места. Стул упал. Раздался грохот. – Ты это сейчас серьезно? – опешила она от моих действий.

– А чего тянуть? – все так же ухмыляясь, сказал я. – Без ужина обойдемся. Все равно же этим все и закончится, – как можно развязнее рассмеялся я.

– Мерзавец, – процедила она.

– Нет, мне это нравится. Она ради залога перед Курбановым задницей крутит, а как только я озвучиваю те же самые условия, что предназначались этому уроду, так сразу оказываюсь мерзавцем.

Звук пощечины заглушил мой смех.

– Ты, ты… – Раскрасневшаяся от гнева Ольга никак не могла подобрать эпитет.

– Я тот, кто может решить твою проблему, – помог я ей.

Ольга рванула к выходу, но, коснувшись дверной ручки, развернулась.

– Я не верю. – Судя по ее тону, она все еще не могла переварить сделанное мною предложение. – Ты ведь это не серьезно? – Она встала напротив кресла и заглянула мне в глаза, пытаясь в них что-то прочитать.

– Очень даже серьезно. – Хоть Ольга и была уже на взводе, я решил дожать. – А что тебя смущает? Ты озвучила задание, я – плату за его выполнение, – напирал я на обыденность ситуации. – Или ты считаешь, я за просто так должен перед прокурором подставляться?

В этот раз я успел перехватить ее руку.

– Я тебе предложила деньги! – прокричала она мне в лицо.

– Курбанову ты тоже деньги предлагала? – усомнился я.

– Руслан в отличие от тебя ничего не требовал!

– Какой благородный, – усмехнулся я на ее заявление.

– Да, благородный. Не то что ты! – процедила Ольга.

Я вспылил:

– Вот и вали к своему рыцарю!

Но вместо ответных оскорблений услышал всхлип. Ее глаза заполнялись слезами.

Злость тут же исчезла.

Сорвавшись с места, я подлетел к Ольге и, не решаясь обнять ее, остановился.

– Прости. – Я мысленно клял себя последними словами.

– Мерзавец ты, Чапыра, – повторила она, всхлипывая.

– Да вообще урод, – тут же согласился с ней я. – Извини, это все ревность.

– К Курбанову, что ли, приревновал? – В ее взгляде проскользнула хитринка. Хотя, наверное, показалось.

Я кивнул, подтверждая. Она слабо улыбнулась и раздумала реветь.

– Почему ты от меня бегаешь? – спросил я.

Ольга смешалась, явно не ожидая услышать такой вопрос.

– Ты опасный, – наконец ответила она. – С тобой как по краю. Я так не могу. – Она присела на краешек стола, плечи ее опустились.

Я обнял ее, а она уткнулась лицом мне в плечо.

– Для тебя я неопасен, – шептал я ей на ушко, целуя. – Поехали ко мне?

Она кивнула, не поднимая взгляда, и не увидела мою довольную улыбку.

Надев на себя куртку, я помог Ольге с плащом и тут вспомнил о курице.

– Минутку. – Я метнулся к окну.

– Это что, курица? – удивилась Ольга, разглядывая содержимое авоськи.

– Ага, бройлерная, – похвастался я, демонстрируя даме торчащие куриные лапы.

Она пару раз фыркнула и, прикрыв рот ладонью, разразилась смехом.

– Ну не оставлять же мне ее здесь? – не понял я причину такого веселья.

– Ладно, поехали уже, Ромео… с курицей. – И Ольга, хохоча, вышла из кабинета.

Я вышел следом за ней.

– Чем тебе курица-то не угодила? – не мог я успокоиться.

– Нормальная курица, – заверила меня Ольга, цокая каблуками по ступенькам. – Дома в духовку ее поставим.

– Вот и я говорю, – поддакнул я, спускаясь следом, – хорошая курица всегда пригодится. А ты умеешь готовить? – на всякий случай уточнил я.

Отступление

Сделав еще один глоток, Головачев поставил бокал с остатками коньяка на край стола. Выдохнув, он вновь проинспектировал взглядом внушительную стопку уголовных дел, что лежала по правую руку от заместителя прокурора, словно ожидал, что за пару секунд та чудесным образом развеется. Но, вопреки его желанию, дел с утвержденными обвинительными заключениями не прибавилось.

Ко всему прочему сильно хотелось курить, а за последние полчаса это желание приобрело какую-то особую навязчивость. Вот только выполнить простейшее действие с прикуриванием сигареты он позволить себе не мог. Хозяин кабинета не выносил запах табака.

Сейчас Митрошин изучал материалы очередного уголовного дела, выслушивая эмоциональные разъяснения от сидящего по другую сторону стола Курбанова. Майор все больше и больше распалялся, пытаясь донести до проверяющего свою мысль, активно используя для убеждения жестикуляцию. Зампрокурора же слушал его вполуха, лишь изредка кивая. После каждого кивка Курбанов замолкал и ждал, когда Митрошин перейдет к следующему документу. Головачев большей частью вступал в дискуссию, когда зампрокурора начинал артачиться и находить причины не ставить подпись. Вот тогда на передний план выходил он, сыпля доводами в пользу утверждения обвинительного заключения. Ведь если не получалось убедить, то дела возвращались на исправление или на дополнительное расследование, что сказывалось не лучшим образом на показателях отдела.

Головачев посмотрел на часы, стрелки показывали восемь часов вечера. Уже почти три часа без курева. Рука сама собой залезла в карман, откуда вытащила полупустую пачку. Подполковник жадно вдохнул в себя ее запах.

– Что ты мучаешься? Поди да покури. – Голос Митрошина отвлек подполковника. – Или боишься, что тебе коньяку не достанется?

Все рассмеялись над немудреной шуткой зампрокурора.

– Да, так и сделаю. – Сжимая пачку в руке, Головачев решительно поднялся.

Заметив направленный на себя завистливый взгляд Курбанова, подполковник глазами показал тому на кипу дел, типа работай, и вышел из кабинета.

Когда он, умиротворенный, вернулся, Курбанов открывал вторую бутылку и в своей эмоциональной манере рассказывал Митрошину какой-то забавный случай из жизни отдела, вызвав у того пару смешков.

Удостоверившись, что все идет по плану, Головачев плюхнулся на свое место, подхватив вновь наполненный бокал. Так-то он предпочел бы водку, но отлаженный годами ритуал предусматривал употребление именно коньяка, а менять традицию в таком важном деле, как направление уголовных дел в суд, начальник следствия ни за что бы не рискнул.

– Борис Аркадьевич, у нас по одному делу обвиняемый заявил ходатайство о применении меры пресечения в виде залога, – зачем-то завел не предусмотренный планом разговор Курбанов.

Головачев, отвлекшись от коньяка, посмотрел на своего зама неодобрительно и тут заметил, что Митрошина от услышанного вообще перекосило.

– Руслан, ну не сейчас же это обсуждать! – перебил он подчиненного, спасая ситуацию. Раздраженный зампрокурора на таком ответственном мероприятии был ему совсем не нужен.

– Да я только хотел спросить, почему Борис Аркадьевич не утвердил постановление Панкеева, ведь там точно такой же случай, как был в деле Чапыры, – не вняв посылу начальства, все же договорил Курбанов.

– Чапыры? – Взятый Митрошиным тон Головачева насторожил, уж слишком резким тот вышел. – И как служит этот ваш Чапыра? – Голос зампрокурора выровнялся, но вот взгляд приобрел жесткость.

– Отвратительно, – опередил подполковника Курбанов.

Головачев поперхнулся, коньяк зашел не в то горло.

– Что так? – проявил интерес Митрошин.

– Приказы игнорирует, дисциплину нарушает, – заложил молодого следователя Курбанов. – Два дня вообще неизвестно где шлялся.

– Товарищ майор! – откашливаясь, гаркнул Головачев, охреневший от того, что его подчиненный так вдохновенно принялся выносить сор из избы.

– Что, действительно такой плохой сотрудник? – развернулся к подполковнику Митрошин.

– Да нормальный он сотрудник, – поспешил заверить зампрокурора Головачев. Он чувствовал, что этот Чапыра очень непростой кадр, в карьере которого заинтересованы не последние лица города, да и сам Митрошин не просто же так стал им интересоваться. – Альберт расследует серию краж, вот и крутится.

– Слова Чапыры, что он к потерпевшим ходил, надо еще проверить, – встрял Курбанов. – Да и разрешения пропускать оперативные совещания ему никто не давал. Вообще, предлагаю его за это наказать.

– Руслан! – вновь пришлось прикрикнуть. – Отстань ты от Чапыры, у него и так сейчас непростой период.

– Да он здоровее нас с вами, – фыркнул Курбанов, решив, что речь идет о полученной Чапырой травме.

Поскольку Митрошин все так же изображал заинтересованность, подполковнику пришлось пояснять свои слова:

– Непосредственный начальник Чапыры сказала, что у того были какие-то личные проблемы. То ли с девушкой поругался, то ли она его бросила. В общем, какая-то несчастная любовная история.

– И что, это оправдывает его недисциплинированность? – возмутился Курбанов.

– Что за девушка? – Интерес Митрошина к личной жизни молодого следователя удивил майора, заставив того прервать обвинительную речь, и подтвердил предположение подполковника, что с Чапырой не все так просто.

– Без понятия. – Головачев пожал плечами. Если бы он только знал, что ему потребуется информация о пассиях Чапыры, то, конечно, выпотрошил бы Людмилу по полной, но кто мог предположить, что это может кого-то заинтересовать. – Журбина сказала, что видела ее лишь раз, когда приходила к Альберту в больницу.

– Понятно, – проворчал Митрошин и, резко утратив интерес, уткнулся в следующее уголовное дело.

Головачев с Курбановым непонимающе переглянулись.

О странном внимании заместителя прокурора к личной жизни Чапыры Головачев вспомнил на следующий день, когда увидел, как его подчиненный выходит из здания РОВД вместе с адвокатом Зудилиной. Они с Курбановым как раз только что вернулись из управления и курили возле крыльца.

Сперва его внимание привлекло поведение майора, который стоял лицом к зданию. Тот как-то сразу подобрался и, играя желваками, с подозрением на кого-то уставился. Подполковник обернулся, желая узнать, чем вызвана такая реакция зама. Вот тогда он и увидел эту парочку, что направлялась к припаркованному неподалеку автомобилю.

– Ольга Васильевна, добрый вечер. – Курбанов рванул им наперерез. – Так поздно работаете?

– Задержалась немного, – улыбнулась женщина.

Головачев подметил, что Курбанов из последних сил сдерживается, чтобы не вспылить. Зудилина, несмотря на улыбку, тоже была напряжена. Лишь Чапыра к встрече отнесся спокойно, знай себе раскручивая в руке авоську с торчащими из нее куриными лапами.

– Ольга Васильевна любезно согласилась подвезти меня до дома, – проинформировал он Курбанова и подошедшего следом Головачева.

– Подвезти?! – Вопрос прозвучал как угроза.

Но на Чапыру рык Курбанова впечатления не произвел, все так же невозмутимо молодой следователь объяснил:

– Ребра разболелись, пешком, боюсь, не дойду, а на автобусе в час пик давка.

– Мне несложно, – обворожительно улыбаясь, подтвердила слова Чапыры адвокат. – Хотя и не по пути, – вдруг добавила она, чем вызвала на лице своего спутника проявление хоть каких-то эмоций. Правда, всего лишь на миг.

– Не стоит утруждать Ольгу Васильевну, – скалясь, ухватился за предоставленный шанс Курбанов и, развернувшись к Головачеву, спросил: – Илья Юрьевич, вы ведь не против, если нашего немощного сотрудника довезет до дома Егор? – Слову «немощного» майор придал особый эмоциональный окрас.

– Не против, – усмехнулся Головачев, с интересом наблюдая за развернувшимся перед ним представлением. – Альберт, тебя на служебной доставят. – Он кивнул в сторону «Волги», возле которой курил водитель.

Чапыра, не выказав досады, поблагодарил начальство за заботу и, вежливо попрощавшись со всеми, пошел в сторону служебного авто.

– Мне тоже уже пора, – решила распрощаться с ними Зудилина, когда «Волга» отъехала.

– Ольга Васильевна, позвольте вас на пару слов? – Курбанов еще ближе подошел к женщине.

– Руслан Тахировач, давайте в другой раз, – взмолилась Зудилина, отступая. – Я сегодня очень устала. Извините.

– Да, конечно, это я должен просить прощения за настойчивость, – сразу же сдал назад Курбанов.

Провожал уезжающую Зудилину майор с тоской во взгляде.

– Не верю я ему, – неожиданно произнес он мрачным тоном, оторвав подполковника от дум.

Тот сперва даже не понял, о чем идет речь.

– Симулирует этот Чапыра, – убежденно заявил Курбанов и со злостью затоптал ботинком выброшенную им сигарету. – Притворился больным, чтобы подбить к Ольге клинья.

Головачев усмехнулся. Ларчик-то просто открывался. Он все гадал, в каком месте Чапыра его первому заму дорогу перешел. Оказывается, все дело в бабе.

– Скорее всего, он действительно просто решил воспользоваться ее автомобилем. – Подполковник предложил Курбанову, как ему казалось, более реалистичную версию и, метко запулив окурок в мусорную урну, двинулся к входу в здание.