Текст книги "Париж – всегда хорошая идея"

– Ах вот что? Так, по-вашему? Тогда, значит, вы с ним оба в сговоре.

– Ну это вообще уже – дальше некуда! – Розали даже задохнулась от возмущения. – Знаете что, мсье Шерман? У вас, по-видимому, мания преследования, – бросила она ему в сердцах. – Американцы же вообще, как известно, склонны верить в самые безумные теории заговора!

– Пожалуйста, без предубеждений, мадемуазель! Лучше спросите почтеннейшего мсье Марше, откуда у него эта сказка, – язвительно предложил Роберт Шерман.

Розали посмотрела на него с таким отвращением, точно он у нее на глазах превратился из доктора Джекила в мистера Хайда. Как могла она хотя бы на секунду принять этого наглеца за симпатичного парня?

– Так и сделаю, мсье, можете не беспокоиться! И я заранее знаю, что он ответит. – Розали сердито перекинула свою длинную косу с плеча на плечо.

– Посмотрим, не ждет ли вас при этом неприятная неожиданность. Потому что я могу доказать, что эта сказка принадлежит мне.

Розали возвела глаза к небу и схватилась ладонью за лоб. Перед ней был один из этих ужасных людей, которые всегда считают себя правыми, это же ясно как день.

– Ладно, все понятно, – сказала она иронически. – Хорошо, вы это можете доказать. Могу еще чем-нибудь быть вам полезной или на этом все?

– Нет уж, боюсь, что это далеко не все. Так легко вы от меня не отделаетесь. Я подам на вас в суд. Я из адвокатской конторы «Шерман и сыновья», и вы еще услышите обо мне.

– Жду не дождусь!

Господи, так, значит, он – чокнутый адвокатишка, зацикленный на сутяжничестве! Как она сразу этого не поняла? С холодной улыбкой она смотрела, как он нервно вытащил из кармана бумажник, достал из него банкноту в пятьдесят евро, бросил ее на стол и схватил книжку.

– Без сдачи! – буркнул он.

– Эй! Это еще что такое! Неужели у вас там не учат приличным манерам? Тут вам не бургерами торгуют, мсье. Оставьте при себе ваши дурацкие деньги и бросьте эти империалистские замашки! Я вам эту книгу дарю! – выкрикнула Розали и кинула ему вслед деньги. Он словно не заметил купюру, и она плавно опустилась на плиточный пол.

Рядом что-то с негромким стуком бухнулось на пол. Мадам де Ружмон с перепугу выронила из рук коробочку с открытками.

– Ничего не случилось, – сказала оцепеневшая от страха пожилая дама, увидев разъяренные взгляды, обращенные на нее с двух сторон. – Ничего не случилось. Пожалуйста, не обращайте на меня внимания.

Роберт Шерман еще раз напоследок обернулся к кассе.

– Империалистские? Так-так. Не знаю, как вы, мадемуазель, а я, по крайней мере, привык платить за вещи, которые мне не принадлежат, – съязвил он.

Окинув ее убийственным взглядом, он добавил:

– Может быть, вы что-то слыхали про такую вещь, как авторское право? Или у вас во Франции к этому тоже относятся легче?

– Да вы совсем спятили! Вон отсюда, да побыстрее! – выкрикнула Розали звенящим голосом.

Спавшему в корзиночке Уильяму Моррису стало не по себе. Уж больно тут расшумелись. Он выскочил и возбужденно залаял, услышав пронзительные нотки в голосе своей хозяйки.

* * *

Возможно, Роберт Шерман, принял слова «да побыстрее» слишком буквально. Возможно, споткнулся о выскочившую ему под ноги, истерически залаявшую собачку, которая кружила вокруг него, как индейцы вокруг фургонов, в которых ехали на Запад ковбои, но только в попытке выскочить из магазина, не наступив на рассвирепевшего Уильяма Морриса, американец нечаянно задел одну из стоек с открытками, и та с грохотом обрушилась у него за спиной.

– Проклятая собачонка! – выругался Шерман, распахивая дверь и выскакивая на улицу.

– Это же надо так! – сказала Розали. – Прямо что твой боевик!

Она кинулась к двери.

– Идиот! – крикнула она вслед человеку в замшевой куртке, который быстрым шагом удалялся от лавки.

10

Роберт Шерман даже не мог вспомнить другого случая, когда бы он так разозлился. В крови бушевал адреналин.

Большими шагами он, кипя от ярости, устремился по улице дю-Драгон в сторону бульвара Сен-Жермен, глядя себе под ноги не только из опасения наступить на другую собачью кучку. Возможно, Рейчел не так уж ошибалась в своих представлениях о французских женщинах. Как дерзко и нахально вела себя эта маленькая продавщица! «Тут вам не бургерами торгуют! Неужели у вас там не учат приличным манерам?» Можно подумать, что он какой-то неотесанный дубина со Среднего Запада!

Он покачал головой. Она глядела на него своими темными глазами и беззастенчиво над ним смеялась. «Мы смотрим на это свободнее, мсье!» – возмущенно бормотал он себе под нос. Эта маленькая француженка задела его честь. Такое высокомерие! Как будто он скудоумный мелкий буржуа, а она, будучи француженкой, заведомо представляет свободомыслие! Liberté toujours[24]24
  Свобода всегда (фр.).


[Закрыть], да? Собачьи кучки и плагиат – нет уж! Спасибо за такое свободомыслие!

– У-у, дура, стерва французская! – выпалил он злобно и чуть было не столкнулся с идущей навстречу женщиной, которая шла, нагруженная покупками, волоча за собой мальчонку.

Женщина посмотрела на него неодобрительно, и он услышал слова мальчика:

– Что это с дядей, maman?

Да, что это с ним? Роберт крепче прижал к груди книгу и пошел дальше. Эта Розали Лоран даже не сочла нужным перед ним извиниться. Не извинилась, когда ему на голову упал колокольчик и когда на него набросилась ее собачонка. Два раза набрасывалась. Это же только представить себе! Хорошо хоть не покусала, как тогда в детстве, когда соседский фокстерьер напал на него и укусил за губу и он в первый раз в жизни потерял сознание. С той поры он не доверял маленьким собачонкам. Эти шавки особенно коварны. Хорошо, что он успел увернуться, а то пришлось бы делать укол от столбняка! Мысленно он так и видел перед глазами медицинскую сестру, почему-то удивительно похожую на владелицу лавочки, как она, насмешливо изогнув брови, щелкает пальцем по шприцу с вакциной сомнительного качества. «Мы на это смотрим свободнее, мсье!»

Отчего эта фраза особенно его раздражает? Может быть, из-за той безответственности и пренебрежительного отношения ко всем доводам разума, которые в ней слышатся? А что касается книжки, то это и вовсе переходит все границы!

Он совершенно случайно заметил ее в витрине, и его сердце забилось от смешанного чувства любопытства и досады. Зайдя в лавку, он, по известному стечению обстоятельств, чуть не упал, и то же самое повторилось, когда он поспешно ее покидал. Он мог получить серьезную травму. Не говоря уже обо всем остальном.

Но хозяйку писчебумажной лавчонки, которая не видит ничего плохого в том, чтобы щеголять в чужих перьях, это, кажется, нисколько не трогало. Вместо извинений она крикнула ему в спину: «Идиот!» Он это прекрасно расслышал.

Правила безопасности в этом городе оставляют желать лучшего, подумал Роберт. И правила вежливости – тоже.

Он свернул на бульвар Сен-Жермен и автоматически зашагал дальше в сторону Сорбонны. Вообще-то, он собирался побывать там и ознакомиться с ее местоположением. На один из ближайших дней он договорится о встрече с деканом. Однако в настоящий момент Сорбонна почему-то не вызывала у него большого интереса. Неожиданно попавшаяся ему на глаза книга взволновала его не меньше, чем возмутительное поведение лавочницы.

Моцион пошел ему на пользу. Постепенно его шаг сам собой замедлился и сердцебиение успокоилось. Свернув с бульвара, он углубился в путаницу улочек Латинского квартала.

Приехав в Париж, он ожидал чего угодно. Он хотел взять тайм-аут, чтобы спокойно и без постороннего вмешательства обдумать все, что его сейчас волновало. Хотел осмотреться в этом городе, который для него был не более чем детским воспоминанием. Хотел, в память о матери, еще раз подняться на Эйфелеву башню. Хотел, конечно, зайти в книжный магазин «Шекспир и компания», чтобы всласть порыться там в книгах и подышать воздухом прошлых времен, когда литература еще была центром мироздания.

После тягостного расставания с Маунт-Киско и всех домашних неприятностей он надеялся провести здесь несколько дней в атмосфере летней безмятежности, может быть даже с мимолетным невинным флиртом. Да, и об этом он тоже подумывал! Он надеялся в городе на Сене снова ощутить ту легкость бытия, которая каким-то образом совершенно исчезла из его жизни. Он надеялся найти ответы на свои вопросы, обрести ясность, принять правильное решение. И все это под девизом, заключенным в словах его матери: «Париж – всегда хорошая идея!»

Отправляясь на такси из аэропорта Орли в Париж, он ожидал чего угодно, рассеянно подумал Роберт Шерман, усевшись на колченогом стуле в маленьком уличном кафе, которое вряд ли было отмечено в путеводителях по городу. Но никак не рассчитывал, что встретит в витрине писчебумажного магазинчика в районе Сен-Жермен синего тигра.

Сказка про синего тигра была для него с детства такой же родной и знакомой, как плюшевый медвежонок Вилли. Когда он был маленьким, мама каждый вечер рассказывала ему эту историю на сон грядущий. Он очень любил ее и готов был слушать снова и снова, заранее зная, что скажет каждый персонаж. Если мама спешила с папой вечером в гости и пыталась сократить рассказ, Роберт тотчас же замечал обман. «Мама, ты забыла сказать, что они встретились в гроте Четырех Ветров», – напоминал он ей. Или: «Мама, сумка с рисовальными принадлежностями была не зеленая, а красная». Он не позволял упустить ни одной детали, следил за каждой мелочью. Многие годы сказка про синего тигра прочно входила в ритуал засыпания, и даже когда на его книжной полке появились другие книги, она оставалась у него самой любимой. Дойдя до того места, где Элоиза верхом на тигре летела над Парижем и ее развевающиеся на ветру золотистые волосы промелькнули в небе, как метеор, мама всегда делала небольшую паузу и обменивалась с ним многозначительным взглядом. «При виде летящего метеора можно загадать желание, – говорила она. – Так что давай загадаем!» И они, взявшись за руки, молча загадывали какое-нибудь желание.

Удивительно, как сильно детские впечатления потом, годы спустя, продолжают влиять на наше сознание, подумал Роберт. До сих пор он, взрослый мужчина почти сорока лет, высматривает летом на небе падающие звезды. На Манхэттене их, конечно, трудно заметить, потому что небо там залито отражением городских огней и подернуто дымкой от выхлопных газов, так что звездных ночей почти не бывает.

Роберт пригубил толстую белую чашку, которую поставила перед ним на круглом столике вместе со стаканом водопроводной воды приветливо улыбающаяся хорошенькая девушка с прической «конский хвост», и автоматически улыбнулся ей в ответ.

Не все француженки стервы, мысленно поправил он себя, откидываясь на спинку стула и подставляя лицо солнечным лучам.

Взглянув на книгу, он вдруг вспомнил, как в детстве спросил однажды, есть ли книжка про синего тигра. Но мама отрицательно покачала головой и сказала, что эта сказка принадлежит только им двоим и она ему подарит эту сказку. А много лет спустя она исполнила это обещание.

У Роберта сжало горло при воспоминании о том, как в толстом коричневом конверте, который после смерти мамы вручил ему нотариус, он обнаружил среди разных бумаг, документов и старых фотографий рукопись в голубом переплете.

На переплете было написано: «Синий тигр», а под названием – «Посвящается Р.». К рукописи мама прикрепила скрепкой записку, на которой ее округлым почерком было написано: «Моему дорогому Роберту на память о многих вечерах, которые мы провели за „Синим тигром“. Они мне бесконечно дороги».

Он давно уже перестал быть маленьким мальчиком, но при виде рукописи, которая была последним приветом от его матери, у него на глазах выступили слезы.

В конце концов он перерос тот возраст, когда детям рассказывают на ночь сказки. Тогда, вероятно, она записала для него эту историю слово в слово так, как рассказывала. Он растроганно листал страницы, напечатанные на старомодной пишущей машинке, и после долгого перерыва снова прочитал эту сказку. Это было радостно и печально. Как всегда бывает радостно и печально возвращение к давно любимым местам, где ты вдруг понимаешь, что ничто не остается неизменным.

Он невольно вспомнил тогда, что его мать в свой последний час сказала: «Я ухожу в такую далекую страну, куда не долетишь даже на самолете». Но только получив в руки напечатанную сказку, он понял, что эти слова имеют отношение к одному месту из сказки.

И вот теперь, всего несколько часов назад, он очутился перед витриной писчебумажного магазина, в чужом городе на другом континенте, и вдруг видит – там лежит эта книга! Книга, которой вообще-то просто не может быть, потому что эту историю знали только два человека, а ее единственная рукопись находится за шесть тысяч километров отсюда, в коричневом конверте.

Он прямо обомлел от неожиданности.

В растерянности он сделал еще несколько шагов, затем вернулся, чтобы выяснить, в чем тут дело.

Попросив посмотреть книжку детского писателя – в лавке висел большой плакат, приглашавший на публичное чтение, с портретом пожилого господина с бородкой и седыми, зачесанными назад волосами, – он еще думал, что речь идет о какой-то другой сказке, которая случайно носит то же название. Но затем он начал читать и с первых же строк понял, что это та самая история, которую ему завещала мама.

Он почувствовал себя ограбленным – да, ограбленным, это было самое подходящее слово! – как человек, который, вернувшись домой, видит, что в квартире побывали воры. Его охватила бессильная ярость.

Кто-то завладел его драгоценными воспоминаниями и выставил их на продажу, чтобы извлечь из них доход в свою пользу! Роберт не находил объяснения, как это могло произойти, но он это выяснит. Он будет защищать свои права. Даже не обладая никакими особыми познаниями в области авторского права, тут невооруженным глазом можно было увидеть, что имеешь дело с мошенничеством!

Он еще раз взял в руки книгу и полистал страницы. Яркие картинки этой молодой женщины с косой, которая его так ругала, ему даже понравились, но это не меняло сути дела. Каким бы образом сказка про синего тигра ни попала в руки этого якобы очень заслуженного французского писателя, он взял и беззастенчиво ее переписал. Такие уж нынче времена. Люди утратили всякое уважение к чужой собственности. Слава богу, хотя бы в университетах еще учат студентов тому, что полагается всегда указывать источники. Хотя большинство студенческих работ – это сплошное скачивание и копирование, и многие, кажется, считают такое в порядке вещей. Но этот случай из ряда вон! «Нельзя все оставлять безнаказанным», – часто говорил его отец. И он был прав.

Впервые в жизни Роберт Шерман порадовался тому, что он вырос в семье юристов. По крайней мере, он знал, что делать. Посидев еще некоторое время на солнышке, он почувствовал, как его начинает одолевать усталость и тело наливается тяжестью. Его охватила такая вялость, что, казалось, еще немного – и он заснет, сидя на стуле. Разница во времени и пережитые за день волнения брали свое.

Он допил остатки остывшего кофе со сливками, нащупал в кармане несколько монеток, оставил их на столе и решил вернуться в отель. По дороге он где-нибудь поужинает.

Была половина шестого, в Париже еще рановато для ужина, но от всех переживаний Роберт сильно проголодался. В самый раз пообедать хорошим стейком с бокалом красного вина. Он пораньше ляжет спать и пошлет Рейчел краткое сообщение, что все в порядке и он благополучно прибыл в Париж. А завтра он займется личностью этого Марше. От мадемуазель Лоран в этом деле не приходилось ожидать помощи.

Неспешно шагая по улице Сен-Бенуа, выходившей на улицу Жакоб, где располагался его отель, он заметил компанию весело переговаривающихся людей перед дверью одного ресторана, из которого доносился заманчивый запах жареного мяса. Недолго думая, Роберт присоединился к очереди.

Ресторанчик оказался классическим заведением, специализирующимся на стейках. Точнее сказать, там не было ничего, кроме жареных стейков, но они были великолепны. Отдававший лимоном соус сначала показался Роберту слишком непривычным, а затем очень даже понравился, гарнир состоял из хрустящей жареной картошки с золотисто-коричневой корочкой, мясо было ароматным и нежным. Первая часть вечера, если не учитывать того, что слишком проворный официант буквально выхватил у Роберта из-под носа тарелку, как только услышал, что Роберт не собирается заказывать десерт, прошла, можно сказать, более чем удачно. Он выпил два бокала красного вина с насыщенным бархатистым вкусом, сытно и с удовольствием поел и заранее радовался при мысли, что скоро ляжет в постель. Но тут началась вторая часть. Представленный счет оказался вполне в рамках допустимого, но Роберту было не расплатиться. Как прикажете расплачиваться, если у вас пропал бумажник!

Все больше нервничая, Роберт проверил все пиджачные и брючные карманы, в то время как официант стоял возле его столика с неописуемым выражением нетерпеливой скуки, а рядом уже дожидались своей очереди за столиком новые посетители.

Не может быть! Роберта обдало жаром при мысли, что в бумажнике остались не только деньги, но и все его карточки. После досадного недоразумения с гостиничным номером, а следом за ним неприятностей с лифтом – неужели это было сегодня утром? – он совершенно забыл спрятать часть своих денег и ценных вещей в сейф. Ну куда запропастился проклятый бумажник?

Обыкновенно он лежал во внутреннем кармане пиджака, но сейчас там было пусто! Вся вялость с него вдруг слетела, ее как рукой сняло! Сегодня был явно день приливов адреналина. Он попытался объяснить недовольному официанту, что не собирался его надуть и поесть задарма, что он добропорядочный американский турист, для которого первый же день в Париже обернулся нежданной неудачей.

– Пропал мой бумажник! – заявил он с отчаянием во взгляде.

Официант не проявил никакого сочувствия.

– Alors, мonsieur![25]25
  Итак, мсье! (фр.)


[Закрыть] – произнес он только и, пожав плечами, продолжал, кажется, ждать, когда мсье наконец, точно фокусник из шляпы, извлечет свой бумажник.

Роберту с трудом удалось найти десять евро одной купюрой и в придачу несколько монет, которые завалялись по карманам. Всего набралось девятнадцать евро и пятьдесят центов.

– C’est tout![26]26
  Это все! (фр.)


[Закрыть] – объявил он. – Больше у меня ничего!

Официант даже ухом не повел. Роберт уже готов был предложить ему свои часы – как-никак это был старинный «Таг Хоер», – и тут внезапно его осенило, где он оставил свой бумажник.

Он вскочил, схватил висевшую на спинке стула куртку и крикнул ошарашенному официанту:

– Подождите! Я сейчас вернусь. Je reviens![27]27
  Я вернусь! (фр.)


[Закрыть]

Совершенно запыхавшийся, он прибежал к маленькой лавке с открытками на улицу дю-Драгон. Была четверть восьмого. Железные решетки на дверях и витрине магазина были уже спущены, но в лавке еще горел свет.

Роберт увидел склонившуюся над кассой стройную фигурку в летнем платье с цветочками и на секунду со вздохом облегчения прислонился лбом к закрытой решетке.

Слава богу, она еще не ушла! Как безумный он заколотил в дверь.

– Мадемуазель Лоран! Мадемуазель Лоран! Отворите! Я забыл у вас одну вещь!

Она подняла голову, прислушалась и подошла к двери. Он ощутил что-то похожее на счастье, когда увидел, как она приближается и удивленно смотрит на него через стеклянную дверь.

Узнав его, она, как кошка, прищурила глаза и энергично замотала головой.

– Эй, мадемуазель! Вы должны впустить меня, это важно!

Она высоко подняла брови. Затем с торжествующей улыбкой повернула к нему висевшую на дверях табличку.

На ней было написано: «Fermé» – «Закрыто». Она выразительно приподняла плечи, как в пантомиме, и указала пальцем на табличку.

Прилив адреналина!

– Черт побери! Я и сам вижу, что закрыто, я же не слепой! – крикнул он и потряс решетку.

Эта дуреха и впрямь, холодно улыбнувшись, оставит его за закрытой дверью. Он увидел, как она преспокойно возвращается за кассу.

– Эй! Откройте сейчас же! Черт знает что! Мой бумажник остался у вас в лавке. Немедленно верните мне бумажник! Вы слышите?

Розали Лоран совершенно очевидно не желала его слушать. Она еще раз обернулась и, показав Роберту Шерману со злорадной улыбкой средний палец, погасила свет и пошла по винтовой лестнице наверх.

В эту ночь Роберт Шерман спал как убитый. Вернувшись несолоно хлебавши в «Каштановую гостиницу» и дотащившись по лестнице до своего номера на пятом этаже (лифт по-прежнему не работал, в утешение ему был обещан наутро бесплатный завтрак), он еле набрался сил, чтобы послать Рейчел сообщение: «Привет, Рейчел! Благополучно прибыл на место. Париж полон неожиданностей, загадок и наглецов. Потерял бумажник и познакомился с настоящей стервой-француженкой. Подробности завтра. Жутко устал. Твой Роберт».

В комнате было душно. Роберт распахнул окно и погасил свет. В темноте перед ним серела в двух метрах от окна противоположная стена, похожая на гигантский киноэкран.