Текст книги "На службе у войны: негласный союз астрофизики и армии"

3. Морские силы

Расширившая свою территорию, этнически очищенная Великая Германия – Гроссдойчланд – вот идея, что вела за собой нацистов. Земли, которые они намеревались завоевать, задолго до этого уже были исследованы, отвоеваны и заселены, их широты и долготы установлены, территории нанесены на карту, прослежены русла рек, названы и изучены населяющие их народы. Совсем не так обстояли дела у первых отважных, любознательных или просто отчаянных людей, которые прокладывали себе путь по Великой Рифтовой долине, заплывали на веслах или парусах в не нанесенные ни на какие карты части Тихого океана или пересекали безбрежные и безлюдные просторы пустыни Такла-Макан. Эти люди не имели никакого представления о том, что их ожидает впереди.

Еще 40 000 лет назад группы людей, анатомически ничем не отличавшихся от современного человека, добрались до Шри-Ланки и восточного побережья Китая, сумели перебраться через океан из Африки в Юго-Восточную Азию, на остатки доисторического материка Сахул, соединявшие тогда нынешние Австралию и Новую Гвинею[71]71
  Останки современного человека возрастом 40 000 лет найдены в пещере Тяньянь близ Пекина; останкам из пещер Фа Хиен и Батадомба Лена в Шри-Ланка 35 000 лет. Некоторые археологи доказывают, что современные люди, вооруженные новыми орудиями труда, начали распространяться вдоль африканского побережья и затем через океан, достигнув южной Азии примерно 65 000 лет назад. Эта точка зрения поддерживается анализом ДНК, например высокой частотой необычных мутаций у новогвинейцев, австралийцев и жителей Андаманских островов. См.: Джонс Д. (D. Jones, Going Global), рр. 36–41. См. также Прингл (Н. Pringle, Follow That Kelp), p. 41; О’Коннелл и Аллен (J. F. O’Connell and J. Allen, Dating…), абстракт на doi:10.10l6/j.jas.2003.11.005. Ссылаясь на работу Йона Эрландсона, Прингл (Н. Pringle, Follow That Kelp) говорит, что современный человек появился в озерном регионе Уилландра в Австралии «около 50 000 лет назад». О’Коннелл и Аллен (J. F. O’Connell and J. Allen, Dating…) заключают, что «австралийский континент, вероятно, был заселен от 42 000 до 45 000 лет назад, а более ранние даты не находят достаточного подтверждения». Древние люди распространились и на очень большие расстояния от Африки: кости древнейших гоминид (вероятно, неандертальцев) возрастом почти 40 000 лет найдены даже на юге Сибири. См., например, Хэмси (R. Khamsi, Neanderthals…).


[Закрыть]. У древних путешественников – сборщиков плодов, изгнанников, рыбаков-мореплавателей, торговцев и разбойников – не было компасов и карт. География и навигация еще только зарождались. Притом на земле странник мог держаться берега реки, горных или звериных троп; в море же ему оставалось только стараться не терять из виду берег, но при этом страшиться мелей и прибрежных рифов.

Путешествующие в океане старались отмечать и запоминать очертания земли. Они пытались извлечь добавочные подсказки из облаков, ветра и звуков. Они знакомились с очертаниями прибрежных холмов, с течениями, с фосфоресценцией морских обитателей, приливами и отливами, с тем, что означают плавающие в воде ветви пальм и кокосовая скорлупа, с тем, какие растения и рыбы обитают на разных глубинах, с изменениями цвета воды и даже запаха и вкуса ила под днищем их лодки.

Пролетающая над головой птица была надежным указанием на то, что где-то поблизости, невидимая за горизонтом была земля. Мореплаватель мог держать в клетке на борту ворона, олушу или птицу-фрегата, периодически выпуская этот живой инструмент на волю, чтобы поглядеть, вернется ли птица под защиту судна или предпочтет остаться на обретенной суше. Книга Бытия (8: 11) рассказывает, как Ной выпустил из ковчега голубя, который вернулся с оливковой веточкой в клюве. Древние полинезийцы, видя, как длиннохвостые кукушки каждый год улетают на юго-запад, должны были догадаться, что птицы летят к невидимой земле, ведь кукушка – птица сухопутная. Правя своими хорошо приспособленными для дальних путешествий двухкорпусными каноэ-катамаранами в направлении, в котором улетали кукушки, полинезийцы нашли Новую Зеландию. Средневековые ирландские монахи видели, как каждой весной далеко растянувшиеся караваны гусей направлялись из дельты реки Шэннон к северу и как каждой осенью они возвращались; отправившись за гусями на север в своих ивняковых лодках, ирландцы приплыли в Исландию. Колумб, наблюдая, как пеликаны летят туда, где, по его предположениям, должна находиться Индия, отметил в своем путевом журнале, что эта птица не залетает дальше, чем на двадцать лиг от земли[72]72
  Льюис (D. Lewis, We, the Navigators), p. 21; Тейлор (E. G. R. Taylor, The Haven-Finding Art), pp. 72–78; Канлифф (В. Cunliffe, The Extraordinary Voyage…), pp. 120–121. Льюис (D. Lewis, We, the Navigators) указывает, что олуши и фрегаты стараются не летать над морем, так как у них намокают и тяжелеют крылья. Канлифф (В. Cunliffe, The Extraordinary Voyage…) ссылается на рассказ из исландской «Саги о Флоки» – в ходе своего плавания из Норвегии на запад викинг выпустил трех воронов. Первый полетел на восток, обратно к земле; второй облетел судно и вернулся; третий направился прямо к западу, в Исландию. Канлифф упоминает также роль прибрежных птиц в открытии португальским кормчим Педро Альваресом Кабралом Бразилии в 1500 году: отправившись на поиски пути в Индию и отплыв очень далеко от западного побережья Африки, Кабрал увидел птиц, поплыл в ту сторону, в которую они летели, и оказался в гавани, известной теперь как Порту-Сегуру. Вот запись из путевого дневника Колумба за 19 и 20 сентября 1492 года: «Затем прилетел с WNW пеликан, а летел он к SE – признак того, что он оставил за собой землю к WNW, потому что спят эти птицы на суше, а по утрам вылетают в море в поисках пищи и от земли не удаляются более чем на 20 лиг»: Колумб (Christopher Columbus, Personal Narrative…).


[Закрыть].

Однако, оказавшись в открытом море далеко от берега, моряки могли определять свое местоположение лишь по небу. Небо рассказывало не только о времени года, о близости земли, о погоде, но и о том, где ваше судно находится и в какую сторону надо плыть. Другими словами, благодаря небу, ориентирование превращалось в навигацию, в haven finding art[73]73
  Это выражение восходит еще к временам королевы Елизаветы. См.: Тейлор (Е. G. R. Taylor, The Haven-Finding Art), xii.


[Закрыть] – «искусство ориентироваться по небесам», которое так высоко стало цениться в Европе к концу XVII века, когда один сведущий в математике изготовитель инструментов из Антверпена дал ему такое определение:

Это искусство состоит из двух, обычно называемых простым мореходством и большим мореходством. <…> Мастерство простого мореходства состоит в умении правильно распознавать на вид мысы, гавани и устья рек, как они видны со стороны моря, определять, каково расстояние меж ними и каким курсом идти от одного к другому; также нужны знания азимутов луны, при которых происходят высокие и низкие приливы, знания времен отлива и подъема вод, глубины и свойств дна. <…> Большое же мореходство требует, помимо указанных умений, знания некоторых других весьма изощренных правил и инструментов, построенных на основе астрономии и космографии[74]74
  Michiel Coignet, Instruction nouvelle des poincts plus excellents & necessaires, touchant Part de naviguer (1581), цит. по Пэрри (J. H. Parry, The Age of Reconnaissance), p. 83.


[Закрыть].

Столетием позже Джон Селлер, придворный гидрограф нескольких британских королей – государственный инспектор рек, озер и морей, – описывал навигацию как «умение провести судно по его курсу через Великий океан в любую часть известного Мира, что невозможно сделать без того, чтобы уметь определять местоположение судна в любое время»[75]75
  Коттер (С. H. Cotter, A History of Nautical Astronomy), p. 1. Этот гидрограф давал уроки артиллерийского дела, навигации, некоторых разделов математики, а также держал в Лондоне лавку, где продавались географические карты. См., например: John Seller [са. 1630–1697], New York Public Library, www.nypl.org/research/chss/epo/mapexhib/seller.html.


[Закрыть]. И в самом деле, к тому времени огромность как Океана, так и всего Мира была уже хорошо известна. Книги о путешествиях, как реальных, так и вымышленных, пользовались устойчивой популярностью. И вот, благодаря мощному сочетанию астрономии, математики, картографии, владению словом, оружием и инструментами, знанию навигации и умению устрашать, Океан и весь Мир были изучены, исследованы, нанесены на карты, каталогизированы, описаны в книгах, куплены, проданы, колонизованы, захвачены, засажены и засеяны, приносили урожай, недра их были разработаны, а многие миллионы их обитателей силой обращены в христианство или в рабство.

Но этому предшествовала долгая предыстория.

___________________

Чтобы определить точное местонахождение судна, древнему мореплавателю нужны были надежные ориентиры, с которыми он мог бы сравнивать свое положение. Но даже на определенном участке моря того, по чему можно было ориентироваться весной, могло не оказаться осенью. И так как мореход двигался, а не покоился, плыл, а не стоял на якоре, надежность его ориентации менялась от месяца к месяцу, от недели к неделе и даже со дня на день.

Так как Земля совершает полный оборот вокруг Солнца за год, звездочет, глядящий в небо с одной и той же крыши раз в месяц в одно и то же время ночи, каждый раз увидит, что по сравнению с предыдущим месяцем картина звезд сместилась к западу на одну двенадцатую часть от 360 градусов – то есть на тридцать градусов. Древние астрономы тщательно отслеживали этот цикл. Написанная в Китае в I тысячелетии до н. э. «Шан-Шу», или «Книга истории», говорит, что Телец восходит на востоке в Шестом месяце (по китайскому календарю), достигает наивысшей точки в Восьмом и заходит на западе в Десятом – подразумевалось, что все это происходит в один и тот же час ночи[76]76
  Чаще это анонимное сочинение времен династии Чжоу, одну из классических древнекитайских книг, входящую в канон конфуцианского «Пятикнижия», называют «Шу Цзин». Полный перевод на русский язык: Майоров В. М.: Стеженская Л. В. «Чтимая книга»: Древнекитайские тексты и перевод «Шан шу» («Шу цзин»), М.: Институт Дальнего Востока РАН, 2015. Текст «Шан Шу» гласит: «Она восходит на востоке в Шестом месяце, / На полпути к зениту в месяце Седьмом, / Достигает зенита в Восьмом, / Склоняется к западу на полпути к горизонту в Девятом месяце, / Падает в море в Десятом». – Прим. перев.


[Закрыть]. «Китаб аль-Фава’ид фай узуль аль-бахр ва-ль-кава’ид», или «Книга полезных сведений о законах и правилах мореплавания», составленная в XV веке н. э. там, где теперь находятся Объединенные Арабские Эмираты, указывает, что яркая звезда Канопус заходит на западе на рассвете 40-го дня исламского года и встает на востоке на рассвете 222-го дня[77]77
  Русский перевод: Ибн Каййим аль-Джаузийя. Фаваид. Полезные наставления / Пер. Е. Сороко-умовой. М.: Эксмо, 2017. —Прим. перев.


[Закрыть].

Есть и другой способ обнаружить этот цикл: если день за днем, из года в год звездочет будет наблюдать восход одних и тех же звезд в одной и той же точке горизонта, он заметит, что каждый день они будут всходить на четыре минуты раньше, чем накануне. Добавим теперь еще гораздо меньшую, но вполне ощутимую поправку к ежедневному четырехминутному и ежемесячному тридцатиградусному изменениям, связанную с тем, что наклоненная к плоскости орбиты ось вращения Земли сама, подобно оси волчка, совершает вращательные колебания в пространстве, описывая один оборот за 25 700 лет. Эти колебания, открытые еще в древности, называются прецессией, или предварением равноденствий, и благодаря им на протяжении столетий положения звезд медленно смещаются от месяца к месяцу. Прецессия влияет и на положение Северной звезды. Во времена Гомера эта звезда – сегодня мы зовем ее Полярной – отстояла от Северного полюса неба на добрый десяток градусов, во времена Колумба – на три с половиной, а в эпоху спутников почти совпадает с полюсом. Когда от начала новой эры пройдет примерно 15 000 лет, Полярная уйдет от полюса на сорок пять градусов.

Но когда вы в открытом море, медленное, длящееся столетиями смещение Полярной звезды вас не интересует. А вот если вы не знаете, где север и где восток, вы можете погибнуть. Главное в море – знать направления на стороны света. К счастью, появление и исчезновение солнца, полуденные тени, а кроме того, пути звезд и направления ветров разного характера говорят об этом достаточно много. К примеру, яркая звезда Альнилам в середине Пояса Ориона восходит точно на востоке и заходит на западе. Чтобы найти направление на север в Северном полушарии, надо только посмотреть в сторону Большой Медведицы, ее знаменитого ковша из семи ярких звезд[78]78
  Большую Медведицу еще называют Большим Ковшом или Плугом. Тейлор (Е. G. R. Taylor, The Haven-Finding Art) указывает, что древнегреческое название этого созвездия Арктос – Медведь – одновременно обозначало и «север», а латинское его название Септентрио, которое тоже значило «север», происходит от septem triones, семи впряженных в плуг волов. Гиббон (W. В. Gibbon, Asiatic Parallels…), р. 236, отмечает, что многие народности на территории нынешних Соединенных Штатов и Канады в доколумбову эру тоже называли Большую Медведицу Медведем, тогда как другие называли эти звезды Семью Братьями. Распространен был и образ ковша: рабам, бегущим с американского Юга, советовали «держать на ковш», чтобы не сбиться с направления на север. В арабском мире звезды в ручке ковша напоминали очертания корабля: ибн Маджид предлагает Ною вдохновиться формой Большой Медведицы – Плуга, чтобы построить ковчег и стать первым навигатором.


[Закрыть], который поворачивается вокруг небесной оси, не восходя из-за горизонта, не заходя за него и не кульминируя. Певец Гомер, который, как считается, был слеп и потому не мог ориентироваться в ночном северном небе, все же знал, что определять направление по звездам должен уметь всякий путешественник.

Поэтому в его поэме нимфа Калипсо наставляет Одиссея, стремящегося к дому, держать правее Большой Медведицы:

 
…Медведицы, в людях еще Колесницы
Имя носящей и близ Ориона свершающей вечно
Круг свой, себя никогда не купая в водах океана[79]79
  Гомер. Одиссея / Пер. В. А. Жуковского. М.: Эксмо, 2018.


[Закрыть].
 

Индоевропейские языки издавна различают «ориент» (восход/восток) и «оксидент» (закат/запад). Греки отличали восход и закат солнца в дни солнцестояний от восхода и заката в дни равноденствий: таким образом, вместо двух направлений, на восток и на запад, у них получалось шесть. Скандинавские викинги, выходя в море, различали направления к земле и к морю: направления «к земле и югу» и «к земле и северу» были восточными; «к морю и югу» и «к морю и северу» – западными. Для древних мореплавателей низких широт, в Средиземном и Аравийском морях, точки, в которых солнце вставало и заходило, были полезными маркерами направлений в течение всего года, в то время как викингам, жившим на высоких широтах, эти точки мало помогали – слишком сильно они менялись от месяца к месяцу. Чем ближе был мореход к Северному полюсу, тем труднее было ему определять азимут по солнцу или звездам и тем более приходилось ему полагаться на ветры, птиц и приливы, хотя Полярная по-прежнему давала ему надежное, хоть и грубое, направление на север. Аборигены тихоокеанских островов поступали иначе: путешествуя по Океании, они сверяли свой курс по кавенгам, или «звездным путям»: дугам, которые описывают на небе между восходом и закатом знакомые звезды. Эти дуги вели их от одного знакомого острова к другому [80]80
  Трудности навигации у викингов объяснялись непрямолинейностью их курса по отношению к горизонту, а также большими сезонными изменениями в продолжительности дня и ночи: см. Тейлор (Е. G. R. Taylor, The Haven-Finding Art), Chapter 4, «The Irish and the Norsemen», pp. 65–85.


[Закрыть].

___________________

И три, и четыре, и пять тысячелетий назад множество тихоходных, пузатых купеческих судов пересекало водные пространства Старого Света, перевозя предметы как роскоши, так и первой необходимости[81]81
  В Египте найдены изображения парусных судов, относящиеся примерно к 3100 году до н. э., а в Месопотамии – к 3400 году до н. э. См.: Кессон (L. Casson, The Ancient Mariners), p. 4.


[Закрыть]. Но купцам не принадлежали ни моря, ни гавани, и к 2400 году до н. э. туда, где в наши дни находится побережье Ливана, были переброшены по морю египетские войска. К 2000 году до н. э. на Средиземном море появилась первая истинно морская держава – минойцы, обитатели Крита. Они выстроили первый военный флот. И к 1300 году до н. э. военные флоты северян уже вовсю захватывали суда и блокировали морские базы фараона Тутмоса III, которые тот расположил на ливанском побережье.

Начиная с самых первых столетий морской торговли, пишет историк Лионель Кассой, «грузовым судам приходилось делить моря с военными»[82]82
  Кессон (L. Casson, The Ancient Mariners), pp. 30–32.


[Закрыть]. Пиратство, грабеж и обращение в рабство росли в прямой зависимости от развития торговли, путешествий и освоения новых земель. Набеги с моря как на корабли, так и на прибрежные поселения стали обычным явлением; масштабы и уровень сложности морских сражений все увеличивались. Тем временем росла и жадность до иностранных товаров. «Ахиллесовой пятой» Афин, слабостью, которой пользовались в войнах с ними и Спарта, и Македония, была их зависимость от поставок зерна из Египта, Сицилии и южной России[83]83
  Забавный анахронизм, показывающий уровень представлений даже высокообразованного американца об истории России. По-видимому, речь идет о поставках зерна из южных греческих колоний. – Прим. перев.


[Закрыть].

Да, в древности морем перевозилось удивительное количество разнообразных грузов. В III тысячелетии до н. э. в порту Библос на востоке Средиземноморья, в Бахрейне на берегу Персидского залива, в устье реки Инд торговали золотом, слоновой костью, халцедоном и лазуритом из Южной Азии, кедровой древесиной из Ливана, медью из Омана и с Кипра. Ладанное масло и мирра из стран Африканского Рога перевозились через Красное море в Египет; туда же находил дорогу лазурит из поселений Хараппы в долине Инда. Куски индийского тикового дерева находят в руинах шумерского города Ур; минойские мастера обрабатывали янтарь из стран Балтики; микенские кувшины появились во дворце фараона Эхнатона; китайский шелк вплетен в волосы египетских мумий; корица из Шри-Ланки служила благовонием для женщин Аравии; золото Зимбабве пересекало Индийский океан задолго до того, как европейцы предъявили свои права на Южную Африку; правители китайской династии Хань так нуждались в боевых конях, что везли их к себе и по морю, и по суше. Каждый год грузовые суда перевозили сотни тонн пшеницы, оливкового масла, мрамора и приправленного травами рыбного соуса в Афины, Рим, Александрию. Местное лакомство – перебродившая масса из креветок, главная приправа в кухне Юго-Восточной Азии, перевозилось через Южно-Китайское море. Только одно купеческое судно, затонувшее в I веке до н. э. близ Альбенги, города на побережье Италии между Генуей и Монако, везло от 11 000 до 13 500 амфор вина[84]84
  Кессон (L. Casson, The Ancient Mariners), pp. 6-21, 170–173; Ган Дэн (Gang Deng, Chinese Maritime Activities…), p. 113; Лолер (A. Lawler, Indus Script), p. 2027; Индийский океан, pp. 30–31, 153–157; Кессон (L. Casson, Travel in the Ancient World), p. 369. Зерно, оливковое масло и вино – три главных вида товаров, следы которых обнаруживаются в амфорах, находимых на дне Средиземного моря среди обломков потерпевших когда-то крушение античных кораблей.


[Закрыть].

В бронзовом веке олово превратилось в ценный товар. Бронза, сплав меди с оловом, была прекрасным изобретением: прочный, устойчивый к коррозии материал, из которого при сравнительно низких температурах можно было изготовлять оружие, ритуальные чаши, украшения, статуи и инструменты. Устрашающие тараны на форштевнях боевых кораблей, под охраной которых торговые суда могли спокойно пересекать Средиземное море, были бронзовыми. Но так как медь и олово редко залегают близко друг к другу, для того чтобы соединить их в бронзу, тоже была необходима морская торговля. Олово стоило гораздо дороже меди[85]85
  Надписи, связанные с отливкой гигантской бронзовой фигуры Афины Промахос (Афины Воительницы) работы Фидия, высившейся когда-то в афинском Акрополе, свидетельствуют, что в середине V века до н. э. один талант олова стоил 233 драхмы, а один талант меди – 35 драхм. Мэли (J. D. Muhly, Sources of Tin…), pp. 276–277.


[Закрыть], и поэтому расходы по его перевозке легко окупались.

___________________

К VIII веку до н. э. в поисках олова, а также серебра и золота финикийцы вышли из Средиземного моря через Геркулесовы столбы и Гибралтарский пролив и подошли со стороны Атлантики к Пиренейскому полуострову, к области Тартессос[86]86
  Мэли пишет: «Контакт между островами Эгейского моря (и землями к востоку от него) и Иберией установился не ранее IX века до н. э. и начала финикийской экспансии – колонизации западного Средиземноморья» – см. Мэли (J. D. Muhly, Sources of Tin…), p. 286. Хавьер Чаморро, по-видимому, с этим не согласен: «Археологические и металлургические свидетельства указывают на то, что иберийцы разрабатывали [серебряные] копи [Тартесса] раньше, чем там с VIII по VI века до н. э. появились финикийцы и греки. Копи остались в руках жителей Тартесса; финикийцы и греки просто обеспечили новые рынки сбыта»: Чаморро (X. Chamorro, Survey of Archaeological Research…), p. 200.


[Закрыть]. Там добывали олово, но гораздо больше его перевозилось по суше из основных месторождений, которые находились дальше к северу. В их числе был Корнуолл, юго-западная оконечность Британии – это его, по-видимому, имел в виду Геродот, когда писал в середине V века до н. э. об «островах Касситериды, откуда к нам привозят олово»[87]87
  «Я не знаю также, существуют ли действительно острова Касситериды, откуда к нам привозят олово > Несмотря на все мои старания, я не мог ни от одного очевидца узнать подробности об этом море на севере Европы. Впрочем, верно то, что олово и янтарь привозят из самых далеких стран». Геродот. История.


[Закрыть]. Для Геродота эти места, которых не только он сам, но и ни один из тех, с кем он был знаком, никогда не видел, были «краем света». Одной из причин, по которым никто из его современников не видел этих месторождений олова своими глазами, было то, что военный флот Карфагена, могучей североафриканской колонии, основанной финикийцами, блокировал вход в Гибралтарский пролив. И все-таки немногим более чем через столетие после того, как Геродот написал эти слова, храбрый грек из Массалии по имени Пифей, по всей вероятности, все же добрался до Атлантического океана, оловянных копей Корнуолла и многих других неизведанных прежде мест[88]88
  В комментариях к изданию сочинения Пифея из Массалии Сереной Бьянкетти (S. Bianchetti, Pitea di Massalia: L’Oceano) упоминаются более ранние путешествия на северо-запад Европы, которые совершили сбившийся с курса Колеус, Мидакритус и Гимлико (К. Zimmerman, Classical Review, new ser. 50:1 [2000], 29). Но некоторые ученые, по-видимому, считают, что об этих путешествиях есть еще меньше неоспоримых свидетельств, чем у плавания Пифея. Единственный источник, который приписывает путешествию Гимлико большую достоверность, чем Пифееву, – работа Гарсия Морено (L. A. Garcia Moreno, Atlantic Seafaring…), pp. 1-13.


[Закрыть].

Массалия (Марсель) была колонией колонии, одним из тех греческих и финикийских приморских городов, которые между началом и серединой I тысячелетия до н. э. во множестве выросли по всему Средиземноморью. В течение этих столетий основание колоний и прокладка торговых маршрутов шли рука об руку со строительством боевых судов и появлением военных флотов. Наряду с торговлей и вооруженными спорами процветали также исследования и познание. Прибрежные области были местом, где шел активный обмен информацией, стекавшейся сюда со всех сторон. Анаксимандр, житель цветущего греческого города Милета, начертил первую карту необитаемых областей Земли. Вскоре после этого Гекатей из Милета улучшил карту Анаксимандра и создал всеобъемлющее географическое описание всего известного мира: тороидальный коллаж всех частей суши, плоскую карту плоской Земли, со Среди-Земным (буквально, «находящимся посредине Земли») морем в центре и безбрежным Океаном на ее внешних границах. Прошло еще немного времени, и путешественник, математик и астроном по имени Евдокс Книдский написал собственный труд по географии, снабдив его и моделью движения планет: взаимосвязанной системой двадцати семи сфер, каждая из которых вращалась вокруг оси, проходившей через центр Земли.

Так что Пифею повезло родиться в эпоху, когда мир стал многонациональным, полным споров и коллизий, интеллектуально активным, день ото дня становившимся все более обширным, жадным до приобретений и новых знаний. Как Пифею удалось миновать Геркулесовы столбы, остается предметом споров, но то, что он сделал это, общепринято, как и утверждение, что он достиг Корнуолла и затем двинулся вдоль западного берега Британии к северу в направлении Оркнейских островов, сделав остановку на острове Мэн. Ученые спорят о том, отправился ли Пифей еще дальше на север, достиг ли через шесть дней пути места, которые древние называли Туле (возможно, это была Исландия), и, следовательно, дошел ли почти до самого Полярного круга[89]89
  Роузмэн (С. H. Roseman, Pytheas of Massalia..Хоукс (C. F. С. Hawkes, Pytheas…) замечает, что у Виргилия эта земля называется Ультима Туле, и не сомневается в том, что это Исландия (рр. 34, 35). Другой ученый пишет: «Есть три точки зрения: что Туле – это Исландия, что это Норвегия и что это Шетландия. Из моей интерпретации имеющихся свидетельств ясно следует, что я разделяю первую из них, и мне эта позиция кажется неоспоримой»: Канлифф (В. Cunliffe, The Extraordinary Voyage…), рр. 131–132.


[Закрыть].

Давайте поверим, что Пифей действительно совершил все то, что ему приписывают. А это значит, что в течение своего путешествия, кроме поисков олова, он периодически измерял высоту солнца; отмечал длину тени, отбрасываемой гномоном в разных точках земли; поражался необыкновенно высоким приливам в Пентланд-Ферт; сосчитал, сколько островов в Оркнейском архипелаге; делал заметки об увиденных им строениях, растениях и напитках. В Туле, в окрестности Северного полярного круга, он стал свидетелем необыкновенных явлений: видел «место, где солнце ложится [на горизонт и] тут же поднимается снова», видел и «Застывшее Море» в одном дне пути от берега, область «где не существуют сами по себе ни земля, ни море, ни испарения, но некая смесь всего этого <…> [где] земля и море и все вещи смешаны и растворены в воздухе, <…> в форме, непроходимой ни для пешего, ни для судна». Из Туле он отправился на восток в поисках янтаря, а затем на юг, замкнув круг своего плавания в Преттанике (отсюда «Британия») и уверенно оценив его длину в 4400 нынешних миль[90]90
  Канлифф (В. Cunliffe, The Extraordinary Voyage…), pp. 95–97, 102–103. 128–131; Хоукс (C. F. C. Hawkes, Pytheas…), p. 37; Роузмэн (С. H. Roseman, Pytheas of Massalia…), p. 121. Процитированные описания взяты из сочинений Геминуса (Geminus, Introduction to Celestial Phenomena), написанных в I веке н. э., и Полибия. Канлифф (В. Cunliffe, The Extraordinary Voyage…) указывает, что Пифей, должно быть, измерял расстояния в единицах, известных как стадий, равный 125 шагам; в римской миле укладывалось от 8,0 до 8,3 стадия, в зависимости от того, кто измерял. Если не учитывать фрактальности, то приблизительная длина побережья Британии, как она приведена в Британской энциклопедии и вслед за ней у Канлиффа, составляет 4548 миль, а у Пифея получилось что-то близкое к 4400 милям. Согласно последним данным Британского картографического управления, Национального картографического агентства Великобритании (в эти данные вошли, мне кажется, лишь некоторые из заливов и бухт), «Длина прибрежной линии вокруг основной части Великобритании составляет 11 072,76 мили»: www.ordnancesurvey.co.uk/oswebsite/freefun/didyouknow/. Но, если вспомнить знаменитое высказывание Бенуа Мандельброта в его классической статье «Какова длина побережья Великобритании?», то эту длину можно увеличивать бесконечно. Тем не менее Пифей был, безусловно, на верном пути, если сравнить его оценку с некоторыми оценками его современников – того же Страбона.


[Закрыть]. По возвращении в Массалию он написал периплус («описание плавания»), трактат под названием «Об Океане», ни единого экземпляра которого не сохранилось – только почтительные пересказы и скептические опровержения[91]91
  Роузмэн (С. Н. Roseman, Pytheas of Massalia…), pp. 7-20, пишет, что между 300 годом до н. э. и 550 годом н. э. 18 известных античных писателей в своих трудах называли имя Пифея, в частности Эратосфен, Гиппарх, Полибий, Страбон и Плиний Старший. Еще два – Посейдониос и Диодор – вероятно, пользовались его данными, но не назвали его в своих дошедших до нас книгах. Обсуждение причин, по которым заслугам Пифея не воздавалось должного, см. у Гарсия Морено (L. A. Garcia Moreno, Atlantic Seafaring…).


[Закрыть]. Пифей не был первым средиземноморским мореплавателем, предположительно дошедшим до Северной Атлантики, – он просто был более отважным и любознательным, чем его предшественники.

Так сложилось, что вселенные мореплавателей и ученых строились на разных основаниях. Мореходы не слишком интересовались научными проблемами, а ученые – трофеями мореходов. Но данные, полученные Пифеем, использовались астрономами и географами спустя столетия после его смерти. Они были нужны и пиратам, и завоевателям, и купцам, и дипломатам. Гиппарх – математик и астроном, установивший исчисление координат в градусах и сеть параллелей и меридианов, которые до сих пор используются для описания широт и долгот, – перевел в градусы широты аккуратно измеренные Пифеем в разных точках земной поверхности длину тени гномона, продолжительность светового дня, высоту Солнца и пройденные расстояния. Именно поэтому мы и знаем, что Пифей помещал Массалию на северной широте 43°3’ (он ошибся всего на четверть градуса) и что на своем пути к северу он делал остановки на северных широтах 48°40’ (северо-запад Британии, вероятно, остров Ушант в проливе Ла Манш), 54°14’ (остров Мэн), 58°13’ (остров Льюиса в архипелаге Внешних Гебрид), около 61° (Шетландские острова) и около 66° (Северная Исландия)[92]92
  Тейлор (E. G. R. Taylor, The Haven-Finding Art), p. 44; Кессон (L. Casson, The Ancient Mariners), p. 124; Канлифф (В. Cunliffe, The Extraordinary Voyage…), pp. 99-100; Хоукс (C. F. C. Hawkes, Pytheas…), pp. 27–28, 30, 35–37.


[Закрыть]. Гиппарх, сам обладавший немалым авторитетом, обращался к авторитету Пифея, когда исправлял промахи других ученых:

Поистине, касаемо Северного полюса, Евдокс <…> очевидным образом не знает, о чем он говорит, когда пишет: «Существует определенная звезда, всегда остающаяся на одном и том же месте; эта звезда является полюсом космоса», тогда как никакая отдельная звезда не лежит в точке полюса, но там [вместо того] лишь пустое пространство, близ которого лежат три звезды. Область, содержащая в себе полюс, очерченная этими [звездами], образует фигуру, очень напоминающую четырехугольник, – в точности как это описано у Пнфея Массалнота[93]93
  Роузмэн (С. Н. Roseman, Pytheas of Massalia…), p. 117ff.


[Закрыть].

Честолюбивые первопроходцы древности, по-видимому, отправлялись и в другом направлении: на юг. Одно из таких путешествий, занявший несколько лет обход морским путем Африки в направлении движения часовой стрелки, был предпринят финикийскими моряками примерно в 600 году до н. э. по повелению воинственного царя Египта Нехо II. Столетием позже полководец и правитель Карфагена Ганнон посадил много тысяч колонистов на огромное количество судов и поплыл вокруг Африки в противоположном направлении, против часовой стрелки. Насколько далеко им удалось продвинуться? Трудно сказать наверняка [94]94
  Несомненно, посылка экспедиции Нехо – исторический факт, но относительно того, завершилась ли она, есть большие сомнения. Геродот, История 4,42, сообщает, что «через два года на третий финикияне обогнули Геракловы столбы и прибыли в Египет. По их рассказам (я-то этому не верю, пусть верит, кто хочет), во время плавания вокруг Ливии солнце оказывалось у них на правой стороне». На самом деле солнце в таком положении можно было бы увидеть, только находясь к югу от экватора, поэтому именно утверждение, которому Геродот отказывается верить, и является лучшим доказательством того, что путешествие действительно состоялось. Обсуждение экспедиции Нехо (VII век до и. э.) и карфагенского царя Ганно (V век до и. э.) см. у Кессона (L. Casson, The Ancient Mariners), pp. 116–124.


[Закрыть].

___________________

Введенная Гиппархом 360-градусная система счета широт и долгот и вычисления, которые выполнялись на ее основе, дали мощный импульс географии, картографии и астрономии. Термины «широта» и «долгота» происходили от греческих слов, обозначавших «ширину» и «длину» соответственно, и отражали два основных направления на древних картах мира. Но различие между этими координатами очень глубокое. Американский историк Дэйва Собель описывает его так:

Нулевой градус широты определяется законами природы, тогда как нулевой меридиан, нулевая долгота может двигаться, подобно зыбучим пескам времени. Из-за этого различия определение широты выглядит просто детской игрой, а вычисление долготы, особенно посреди моря, – задача для взрослых. Над ней ломали головы мудрейшие умы человечества на протяжении большей части истории[95]95
  Собел (Dava Sobel, Longitude), p. 4.


[Закрыть].

Хотя положение Полярной звезды в то время еще не позволяло ей служить удобным ориентиром, указывающим на север, греки понимали: если одна и та же звезда или звезды почти касаются горизонта в двух разных городах, значит, эти города лежат на одной и той же широте. Широту можно вычислить из самой большой высоты, которой достигают в данном месте определенные каталогизированные звезды. Одной из таких звезд, которую можно было использовать как саму по себе, так и в паре с другой, служил Канопус, яркая южная звезда, арабы называли ее Сухейль. Евдокс знал, что Канопус-Сухейль почти не видна на Родосе, но достигает угла в 7½ градуса над горизонтом в Александрии. Средневековый арабский мореплаватель и поэт Ахмад ибн Маджид, который умел измерять углы и в градусах, и в «ишба» (видимая угловая ширина костяшки среднего пальца вытянутой руки), советовал своим читателям запомнить: когда звезда Альдебаран достигает наивысшего подъема, угол Сухейль составит шесть градусов в Синдабуре (в нынешнем Гоа) и 7¾ ишба на мысе Мадрака (в нынешнем Омане). «Лучший способ измерить широту дает Сухейль, – писал ибн Маджид, – и другого такого не будет во веки веков»[96]96
  Тейлор (Е. G. R. Taylor, The Haven-Finding Art), pp. 12–13: Уильямс (J. E. D. Williams, From Sails to Satellites), pp. 8–9: Аруначалам (В. Arunachalam, Traditional Sea…), p. 264, nn. 6–8. Тиббеттс (G. R. Tibbetts, Arab Navigation…), pp. 129–132, 314, приводит цитируемые ибн Маджидом строки сирийского философа-рационалиста и поэта аль-Маарри (129): «Сухейль подобна цветом щекам возлюбленной / И бьющемуся сердцу влюбленного. / Она сияет в одиночестве, подобно начальнику конницы, / Скачущему впереди своего войска».


[Закрыть].

Вечность длится долго. Пройдет меньше тысячи лет, и Полярная потеснит Сухейль, став в свой черед лучшим мерилом широты. Сейчас в любой точке к северу от экватора высота Полярной над горизонтом позволит вам определить вашу действительную широту на земном шаре с точностью лучше одного градуса.

Яркая южная звезда Зульбар (еще ее называют Ахернар, что по-арабски значит «устье реки») служила еще одной опорной точкой для вычисления широты; согласно ибн Маджиду, муаллимы («навигаторы»), тратившие недели на пересечение Индийского океана с попутными муссонами, полагались только на нее:

 
Жизнью клянусь, что, когда б не Зульбар, кормчим
Ни фиги, ни финики, ни бетель не смогли б помочь выплыть.
Никакой инструмент не сравнится со звездою этой
Путеводной для кормчих <…>[97]97
  Тиббеттс (G. R. Tibbetts, Arab Navigation…), р. 125: Кларк (A. Clark, Medieval Arab Navigation…), pp. 360, 363.


[Закрыть]
 

Хоть ибн Маджид здесь восхваляет ценность наблюдений, выполняемых невооруженным глазом, в навигации давно уже доказали свою ценность специализированные инструменты. Некоторые из них, такие как квадрант и астролябия, вначале были разработаны астрономами и математиками для наземных измерений и лишь позже упрощены настолько, что стало возможно применять их и в море.

Среди легко доступных измерительных приборов в первую голову, конечно, надо назвать движущиеся части человеческого тела: рука, ее пальцы и кисти, ширина шага. В 1150-х годах один исландец, только что вернувшийся из Святой земли, рассказывал, что там человек может определить высоту Полярной звезды, лежа на земле, положив сжатый кулак на поднятое колено и оттопырив от кулака большой палец. Венецианский мореплаватель на службе у португальской короны, совершивший в 1450-х морское путешествие, описывал высоту Полярной звезды в определенном месте на побережье Западной Африки как «рост человека на морском берегу». Даже в 1950-х коммодор королевского флота Британии еще спокойно заявлял, что и современный навигатор может приблизительно определять высоту звезды по размеру запястья (восемь градусов) или ладони (восемнадцать градусов), отнесенных на расстояние вытянутой руки[98]98
  Тейлор (Е. G. R. Taylor, The Haven-Finding Art), pp. 129, 161, x.


[Закрыть]. Да и сегодня любой любитель астрономии знает, что его собственный кулак на вытянутой руке закрывает на небе угол в десять градусов. Эта система мер работает с довольно большой точностью, потому что люди с большими ладонями и кистями обычно имеют и более длинные руки, и значения измеряемых углов ненамного меняются в зависимости от того, кто их измеряет.

Первые навигаторы Индийского океана тоже мерили углы фалангами пальцев, но, кроме того, пользовались и камалом. В самом простом случае камал – это прямоугольная дощечка, через центр которой пропущена бечевка с завязанными через равные интервалы узелками, представляющими единицы измерения широты. Один конец бечевки вы зажимаете между зубами, а другой держите на вытянутой руке. Дальше начинается измерение высоты звезды. Туго натянув бечевку параллельно горизонтальной поверхности, вы другой рукой двигаете дощечку, пока ее верхний край не совпадет с визируемой звездой, Полярной, а нижний – с линией горизонта. Количество узелков между вашими зубами и дощечкой пересчитывается в широту. Камал широко применялся моряками Индийского океана еще в XIX столетии, а уже в конце XX века использовался при реконструкции плавания из Омана в Китай, в которой его эффективность вновь подтвердилась. Марко Поло отмечает, что китайские мореходы применяли похожий инструмент, цяньсинбань, «пластинки для наводки на Полярную звезду» – набор пластин разного размера, удерживаемых на расстоянии вытянутой руки так, чтобы совместить их верхнюю и нижнюю кромки со звездой и горизонтом соответственно. Выбор пластинки из набора зависел от высоты звезды. Тысячелетием раньше китайцы оценивали широту с помощью лянтяньчи – «звездной линейки»[99]99
  Ган Дэн (Gang Deng, Chinese Maritime Activities…), p. 37; Шериф (A. Sheriff, Navigational Methods…), pp. 216–218.


[Закрыть].

___________________

Настоящая же революция в мореходстве произошла с быстрым распространением поистине волшебного прибора: магнитного компаса. Теперь каждый мог мгновенно сориентироваться по сторонам света, при ясном небе или облачном, при звездах или при солнце, днем или ночью.

Многие страны претендовали на авторство или, по крайней мере, на знание основных принципов устройства компаса. И древние греки, и древние китайцы замечали, что из коричневатой руды можно добыть железо; корень lode в английском слове lodestone, обозначающем намагниченную форму богатого железом минерала магнетита, на староанглийском значит «путь». Некоторые ученые уверенно применяют термин «компас» по отношению к устройствам, которые китайские мореплаватели начали использовать около 500 года н. э„когда установились морские пути в Японию. Первое упоминание об использовании на борту корабля стрелки, указывающей на юг, встречается в китайском навигационном тексте, написанном в 1100 году н. э. Традиция приписывает изобретение указывающего на север морского компаса жителю Амальфи, морской державы XII века на юге Италии, причем современный хроникер отмечает, что средневековый Амальфи прославился тем, что там умели указывать морякам как морские, так и небесные пути. Первый арабский текст, в котором упомянут компас, написан в XIII веке, и в нем этот инструмент назван его итальянским именем. Для некоторых историков тот факт, что в китайских текстах говорится о стрелке, указывающей на юг, а в итальянских – на север, свидетельствует о том, что эти изобретения были независимы[100]100
  Ган Дэн (Gang Deng, Chinese Maritime Activities…), p. 39: Тейлор (E. G. R. Taylor, The Haven-Finding Art), pp. 92, 96, 89–97. См. также: Кройц (В. M. Kreutz, Mediterranean Contributions…), pp. 367–383.
  Guyot of Provins, процитировано у Тейлора (Е. G. R. Taylor, The Haven-Finding Art), pp. 95–96.


[Закрыть].

Каким бы ни было их происхождение, компасы действовали. В 1200 году один французский писатель, путешествовавший по Средиземному морю, подробно описал, как компас может заменить ориентацию по «звезде, которая никуда не движется»:

Эту звезду кормчие стараются увидеть, как только представится возможность, ведь по ней они и прокладывают курс. Тогда как все прочие звезды описывают круги на небе, эта стоит неподвижно на одном месте. [Кормчие] владеют искусством употребления магнитного камня, искусством, которое никогда не лжет: на этом невзрачном темном камне, к которому железо притягивается без постороннего влияния, они находят точку, к которой прикладывают иглу; затем укладывают эту иглу на перышко и кладут на поверхность воды, где перышко вместе с иглой плавает, а игла своим острием указывает прямо на звезду. Сомнений в этом никогда не бывает: она никогда не обманывает. Когда на море темно и туманно и не видно ни звезд, ни Луны, ставят свечу близ иглы и так узнают, куда плыть. Игла указывает на звезду, и кормчий знает, куда править. Это искусство никогда не лжей.

Другими словами, уложи магнитную стрелку на что-нибудь плавающее, и она неизбежно обретет состояние покоя, установившись в направлении магнитной оси север-юг, причем ее острие будет указывать на север.

Вскоре появились вращающаяся магнитная стрелка и важнейший партнер компаса: радиальная диаграмма, называемая картушкой или розой ветров, – круг, разделенный на 64 направления. В море каждому направлению соответствует особый ветер, и каждый такой ветер имеет свое имя. С помощью этого нового метода знающий грамоту и арифметику капитан, плавающий по Средиземному или Черному морю в начале XIII века, мог уверенно править не только на «Трамонтане» (север) или «остро» (юг), на «греко» (северо-восток) или «сирокко» (юго-восток), но и, к примеру, на «трамонтане-четверть-греко». Он мог держаться этого курса с помощью точных расчетов: надежных вычислительных методов, основанных на знании относительных положений точки отплытия и пункта прибытия, а также направления движения судна и пройденного расстояния – и то и другое следовало определять через регулярные интервалы времени. У сыновей и внуков нашего капитана, если бы они избрали ту же семейную профессию, было бы еще больше подспорий: масштабированные морские карты и лоции, полные подробных указаний.